Текст книги "Идеальный обман (ЛП)"
Автор книги: Уинтер Реншоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Глава 28
Хадсон
Я скольжу замшевым полотенцем по поверхности автомобиля моего отца «Альфа Ромео Джульетта» шестьдесят четвертого года. Из всех его классических автомобилей этот всегда был моим самым любимым. Было в нем что-то такое, что пробуждало чувство легкости былых дней. Бессмертный стиль. Редкое совершенство. Он роскошен и в то же время не броский, сексуальный, но не вульгарный.
Идеальный дизайн.
Ему нет равных.
Эту малышку совсем недавно помыли, натерли воском и заменили детали, и как только я встречусь с Мари, обязательно предложу прокатиться. Мы можем поехать в город в небольшую кофейню, чтобы позавтракать, а потом я могу показать ей еще несколько достопримечательностей.
– Хадсон? – Я слышу, как она зовет меня у входа в гараж. – Ты здесь?
– Иди сюда.
Быстрые шаги ступают по бетонному полу в сторону подъездной дорожки, и она останавливается возле багажника автомобиля, словно боится подойти ближе.
– Что случилось? – Я прислоняюсь к двери, закинув полотенце на плечо. Ее глаза блестят от слез и покрасневшие. – Боже, Мари. Ты в порядке?
Прикусив губу, она медлит, а затем качает головой.
– Нет.
Я изучаю ее лицо. Она изучает мое.
– Что-то случилось? Кто-то обидел тебя? – Я подхожу к ней, проведя ладонями по ее рукам. Она холодная, и это понятно. Она сказала, что пойдет прогуляться по пляжу.
– Мне нужно кое-что тебе сказать. – Ее голос спокоен, и это отдается тяжестью в моем сердце. – Но, прежде чем это произойдет, ты должен знать, что мне жаль, и, если бы я могла что-то изменить, то сделала бы это. Я бы все изменила.
Мой желудок сжимается.
– Это как-то связанно с Алеком? Между вами что-то произошло? Ты его поцеловала?
На несколько секунд она закрывает глаза, ее нижняя губа дрожит.
– Я знал, тебе он нравится, – говорю я.
Мари качает головой.
– Не совсем.
Я приглушенно смеюсь.
– Что значит «не совсем»?
– Я была знакома с ним до этой поездки, – медленно говорит она. – Мы встретились несколько месяцев назад. В Нью-Йорке. И переспали. Один раз. Это было свидание на одну ночь.
Я провожу рукой по подбородку, нахмурив брови, пока слушаю ее.
– Это ничего не значило, – продолжает она. – Но потом…
– Что потом? – Черт возьми, у меня нет целого дня, и, зная, что она собирается сбросить на меня нечто вроде бомбы, я напрягаюсь всем телом и теряю терпение. – Выкладывай.
– Я… каким-то образом… я забеременела. – Пока она ждет моей реакции, на ее лице не отражается ни единой эмоции, но все, что я чувствую, это оцепенение.
И на этот раз это оцепенение совершенно нехорошее.
Оно напоминает мне то чувство, с которым я жил большую часть последнего десятилетия. Чувство, которое обращает мое сердце в лед и заставляет не обращать внимания ни на одну из женщин, что появляются в моей жизни.
– Когда ты узнала? – спрашиваю я, ощущая, что моя грудь вот-вот взорвется.
– Около месяца назад. – Она вздрагивает, посмотрев на меня. – Я знала, когда подписывала договор.
Выдыхая сквозь сжатые губы, я отступаю и пробегаюсь пальцами по волосам, дергая их за кончики.
– Серьезно? – спрашиваю я. – Серьезно, Мари? Ты не подумала, что, возможно, только возможно, ты должна была сказать мне, что, черт возьми, беременна, прежде чем согласиться выйти за меня замуж?!
– В свою защиту могу сказать, что ты был чрезвычайно настойчив. Что ты ожидаешь, когда машешь пятью миллионами долларов перед носом одинокой беременной женщины?
– Так это я виноват в том, что ты соврала?
– Нет. Ты виноват только в том, что я не смогла отказать тебе. Серьезно, Хадсон. Кто бы смог? – спрашивает она. – Но я виновата в том, что соврала. И мне жаль. Правда.
– Значит, Одрина была права. – Я фыркаю, вглядываясь в ухоженные живые изгороди, и качаю головой. Это все объясняет… Вот почему Мари не прикасалась к выпивке, вот почему ее грудь стала больше...
Краем глаза я замечаю, как тыльной стороной ладони она вытирает скатившиеся по щекам слезы. Ее плечи трясутся, и она выдыхает, пока мы оба окунаемся в нашу новую реальность. Затем, не сказав ни слова, Мари снимает с пальца бриллиантовое кольцо и осторожно кладет его на багажник машины моего отца, прежде чем направиться в дом.
Она уходит.
А я даже не пытаюсь ее остановить.
Глава 29
Мари
Я тяну за молнию своего чемодана изо всех сил. Осталось всего несколько сантиметров, чтобы он закрылся до конца, но эта штука не желает поддаваться. Он слишком переполнен.
Мои глаза жжет и щиплет, а слезы застилают взор, но я не сдаюсь.
Я уже вызвала такси. Вещи на девяносто пять процентов собраны. Я ухожу.
Игра окончена.
Это конец.
Как я и ожидала, вся эта затея вышла нам боком.
Мне не нужно было соглашаться. Нужно было прислушаться к интуиции, а не к ослепленному от денег разуму.
Что-то блестящее привлекает мой взгляд, и, когда я смотрю вниз, понимаю, что на мне все еще любовный браслет от Картье.
Ключ остался у Хадсона.
Резкий стук в дверь пугает меня, и я мгновенно прекращаю плакать и на долю секунды представляю, что это Хадсон пришел, чтобы уговорить меня остаться и сказать, что мы пройдем через все это вместе. Но потом понимаю, что этого не произойдет. Он не бросился за мной вслед, когда я уходила из гаража, и, если бы не хотел, чтобы я ушла, уже бы остановил меня.
– Марибель, ты там? – Это Хелена.
– Секундочку, – кричу я и бегу в ванну, чтобы плеснуть холодной воды в лицо. Когда я возвращаюсь, она стоит посреди комнаты, нервно прикусив нижнюю губу.
– За тобой приехало такси. – Она подходит ближе. – Не знала, что ты уезжаешь. Все в порядке? Что случилось?
Доброта Хелены поражает меня до глубины души. Я буду скучать по ее гостеприимству и жалеть, что мне так и не удалось узнать ее поближе.
– Помолвка разорвана, – сообщаю я ей.
Выражение ее лица становится мрачным.
– Что? Почему? Хадсон что-то натворил?
Я качаю головой.
– Нет. Это не его вина.
Она прикладывает свою миниатюрную руку к груди.
– Я запуталась. Вы двое казались такими счастливыми вместе.
– Это долгая история. Может, Хадсон сможет вам объяснить? – Я выглядываю в окно, но не вижу подъездного двора с этой стороны дома. Я собираюсь с силами и застегиваю чемодан до конца, прежде чем натянуть на лицо слабую улыбку. – Думаю, мне не стоит заставлять такси ждать. Уверена, счетчик уже включен.
Стащив чемодан с кровати, качу его к двери. Я оставляю здесь несколько вещей: обувь, сумочки, платья от Шанель. Им нет места у меня в шкафу в Небраске…
– Дорогая, – говорит Хелена, следуя за мной. Она касается рукой моей спины, но у меня нет сил, чтобы развернуться и взглянуть ей в глаза. – Понятия не имею, что происходит между вами, но что бы это ни было, все поправимо. Ну, а если нет, что ж… так и быть. Мы можем просто притвориться, что все хорошо. – Она тихо смеется. – Что бы ни случилось между вами, я знаю только то, что ты делаешь моего сына счастливым. Таким счастливым я не видела его уже долгие годы. После того, как в колледже Одрина разбила его сердце, я думала, он уже никогда не станет прежним. Так и было. Она разрушила его. Сломила дух. А потом появилась ты.
Я поворачиваюсь к ней, желая узнать правду.
– Одрина… бросила его?
Хелена кивает.
– Да. Они встречались на протяжении всей учебы в колледже. Все было очень серьезно. Они собирались пожениться, пока она не изменила ему с одним из его лучших друзей. После этого он всегда стремился отомстить ей любым способом. Должна признаться, как бы я ни была шокирована, когда узнала, что он собирается жениться на тебе, единственное, о чем я могла думать, это о том, как я рада, что он не женится на ней. Знаю, она дочь Сибил и все такое, но она не заслуживает моего сына. Особенно после того, что с ним сделала.
– Подождите. – Я не могу дышать. Стены сжимаются, и все кружится перед глазами, когда я пытаюсь осмыслить услышанное. – Значит, вы не хотели, чтобы он женился на ней?
Ее лицо искажается от непонимания.
– О чем ты говоришь, дорогая?
Он соврал.
Хадсон соврал.
Он врал мне с самого начала.
Не было никакой запланированной свадьбы, о которой он говорил.
Он жаждал возмездия.
Хотел сделать Одрине больно.
И использовал меня, чтобы добиться своего.
Мою грудь сжимает сильней, чем я могла представить, а сердце словно пронзили стрелой. Он нравился мне. На самом деле.
И только представьте, на минуту я почти поверила, что вся эта фальшивая афера может перерасти в нечто настоящее.
Глава 30
Хадсон
– Это правда, что Мари уехала? – Сибил нарушает неловкое молчание за обеденным столом. – Этого не может быть. Ей же было здесь так хорошо.
Никто не отвечает.
Звон посуды и столовых приборов заполняет тишину.
Я смотрю на тарелку с горячим супом из морепродуктов, стоящую передо мной, не в силах прикоснутся к ней, крепко сжимая в кулаке ложку.
– С ней все в порядке? – Сибил не желает менять тему разговора, но я не удивлен. Она делает это скорее из любопытства, чем из сострадания. – У нее какие-то семейные проблемы?
Одрина вздыхает.
– Хадсон узнал, что Алек обрюхатил Мари.
За столом воцаряется тишина.
Алек давится водой со льдом.
– Одрина, – отчитывает ее Сибил. – Нехорошо выдумывать.
– Это правда, – ухмыляется Одрина. – Я знала, что она что-то скрывает, но никто не хотел меня слушать. Вы все были очарованы своей дорогой Марибель, словно она второе пришествие Христа.
– Одрина. – Дюк прокашливается, когда произносит ее имя. – Хватит.
– Боже, люди, я так устала от вас и ваших заблуждений. – Ее голос становится громче. – Устала о того, что никто никогда меня не слушает.
– Хадсон, это правда? – Мама впивается в меня взглядом, и все за столом смотрят в мою сторону.
Я роняю ложку, отодвигаю стул, швыряю чистую салфетку поверх нетронутого супа и молнией мчусь к двери.
Мне нужен воздух.
Мне нужно уйти от этих людей.
Захлопнув за собой раздвижную дверь, я бреду к самой дальней от обеденного зала веранде. Ухватившись за перила, закрываю глаза и делаю глубокий вдох.
Мари уехала час назад, и я ощущаю ее отсутствие каждой клеточкой своей кожи. Сильнее, чем ожидал. Сильнее, чем считал возможным.
Звук открывающейся и закрывающейся двери вырывает меня из моих мыслей.
– Когда ты уже поймешь, что я единственная женщина, которая тебе подходит? – Голос Одрины напоминает звук ногтей, скользящих по школьной доске. Я не желаю смотреть на нее. – Хадсон, мы были тогда так молоды. Мы были просто детьми. Я совершила ошибку. Ужасную, эгоистичную ошибку. Но никогда не прекращала любить тебя. А ты никогда не переставал любить меня.
– Ошибаешься, – говорю я, стиснув зубы. – Я перестал любить тебя в тот день, когда застал трахающейся с моим лучшим другом в нашей постели.
– Я миллион раз объясняла тебе, что хотела бы повернуть время вспять и изменить это, но не могу. – Она скулит, как маленький капризный ребенок, и от этого я сжимаю перила еще сильней.
– Одрина, уходи.
– Нет, пока ты не посмотришь на меня.
Я качаю головой, стиснув зубы, и смотрю на волны. Обычно я нахожу в них умиротворение, но сегодня они особенно беспокойны.
– Из-за тебя, – говорю я, – я не могу никому доверять. Не могу любить никого другого. Я провел почти целое десятилетие, обманывая себя, лишая счастья, которого заслуживал. – Наконец я смотрю ей в глаза. – А теперь убирайся к черту с глаз моих, жадная маленькая потаскушка.
Одрина замирает, раскрыв рот.
– Уходи. – Мой голос грохочет, заставляя ее, наконец, убраться как раз в тот момент, когда на улицу выходит Алек. Она протискивается мимо него, убегая в слезах.
Но мне абсолютно плевать.
– Эй, старик. – Алек засовывает руки в карманы. – Я просто хотел сказать, что понятия ни о чем не имел. Надеюсь, вы расстались не из-за меня.
Я молчу. Это не его вина. И я не злюсь на него.
Я злюсь на обстоятельства.
Злюсь из-за того, что был так близок к тому, чтобы познать любовь и освобождение, которые жаждала моя душа все эти годы… только чтобы потерять все в одночасье.
– Не волнуйся за нас, – говорю я и кладу руку ему на плечо. – Наши разногласия никоим образом не связаны с тобой.
По крайней мере, не в том смысле, в котором он думает…
– Ты собираешься поступить правильно? Позаботишься о них? – спрашиваю я. Хотя я удручен тем фактом, что Мари скрыла от меня свою беременность, хочу быть уверен, что о ней позаботятся.
Алек усмехается.
– Издеваешься? Я не хочу быть отцом.
– У тебя нет выбора. Она ждет от тебя ребенка.
Он придвигается ближе, словно собирается открыть мне секрет.
– Утром я пытался уговорить ее, ну, знаешь, избавится от ребенка, а она взбесилась. Тогда я просто сказал ей то, что она хотела услышать, чтобы ее успокоить.
Моя кожа горит. Я весь горю.
– Ты должен помочь ей, Алек. У нее ничего нет.
– Мари справится. Она ведь может получать пособие от государства или что-то в этом роде?
– То есть, это не твоя проблема? Ты это пытаешься сказать?
– Хад, успокойся, – усмехается он. – С ней все будет в прядке.
– Откуда ты знаешь?
– Она умная девочка, встанет на ноги. Такие, как она, всегда справляются. – Алек проводит рукой по волосам, он смотрит куда угодно, только не на меня. Я заставляю его нервничать, и правильно. Я знаю этого парня всю свою жизнь и ни разу не видел, чтобы он брал на себя какую-либо ответственность, если это не касалось его работы.
Его поведение разочаровывает, но оно вполне ожидаемо.
– Если не собираешься ей помогать, скажи ей это сейчас, – говорю я. – Скажи ей об этом, прежде чем она родит и поймет, что ты не собираешься быть рядом. Да и никогда не собирался.
Он молчит, и я молю Бога, чтобы до Алека дошел смысл моих слов, но по нему это сложно понять.
– Поступи правильно, Алек. – Я хлопаю его по плечу, прежде чем уйти. – У тебя есть только один шанс, чтобы поступить правильно. Потом будет поздно.
Мне нужно убраться из Монтока и вернуться в город, в свой офис, к рутине, которая помогала мне пережить последнее десятилетие моего существования.
Здесь мне больше нечего делать.
Глава 31
Мари
– Дорогая, что ты здесь делаешь? Я и не подозревала, что ты собираешься приехать домой. – Мама обхватывает мое лицо ладонями, приветствуя в фойе нашего семейного дома.
Мои плечи дрожат, и я изо всех сил пытаюсь держать себя в руках, но ноги подкашиваются, а веки тяжелеют. Просто хочу прилечь в своей детской комнате и ненадолго забыть обо всех неприятностях, свалившихся на меня.
– У тебя такой вид, будто ты плакала. – Она изучает мое лицо. – Ты мне что-то недоговариваешь? Это связано с Хадсоном?
Мама притягивает к себе мою левую руку в поисках обручального кольца.
– Этот ублюдок бросил тебя, да? – спрашивает она, сжав губы.
Я качаю головой.
– Это я его бросила.
Она меняется в лице, разинув рот.
– Почему?
– Сначала он ублюдок, а теперь замечательный? – Я начинаю веселым голосом, но он срывается.
– Проходи. Я попрошу отца отнести твои сумки наверх, когда он вернется домой. Должна сказать, мы рады, что ты снова дома, но жаль, что при таких обстоятельствах. – Она ведет меня через фойе в гостиную и накрывает вязаным одеялом, как только я укладываюсь на диван.
С минуту я не двигаюсь.
Просто вдыхаю успокаивающий коктейль ароматов, из которых состоит этот дом. Мамино жаркое на медленном огне. Ее любимый кондиционер для хлопкового белья. И аромат вишни, исходящий от свечи.
На другом конце комнаты мама раскачивается в своем кресле, тревожные морщинки появляются на ее лбу, пока она накручивает на палец локон седых волос. Она не произносит ни слова, но ей это и не нужно. Знаю, что она выслушает меня, когда я буду готова к разговору.
Лежа на спине, сложив руки на животе, я всматриваюсь в потолок и делаю глубокий вдох.
– Я беременна, – выпаливаю я.
Мама перестает качаться и накручивать волосы.
– Ребенок не от Хадсона. Он от парня, которого я встретила несколько месяцев назад. У нас была абсолютно ничего не значащая интрижка, – признаюсь я. – По иронии судьбы этот парень оказался другом Хадсона.
Я зажмуриваюсь. Это признание дается мне особенно тяжело, возможно, потому, что я никогда прежде не лгала родителям, по крайней мере, не так.
– Хадсон был моим боссом в Нью-Йорке, – продолжаю я. – Тем, кого я ненавидела. Тем, кто постоянно относился ко мне, как к пустому месту.
Мама по-прежнему не произносит ни слова, по-прежнему не двигается. Это совсем не добрый знак.
– Ему нужна была подставная невеста, – говорю я. – И я согласилась, потому что он предложил мне много денег. Очень много. А я знала, что беременна. Знала, что мне нужно будет обеспечивать себя и малыша. А он не принимал отказов.
Провожу пальцами по волосам, а затем вонзаю их в кожу. Приятно ощущать что-то кроме смятения и растерянности. Вчера я уехала из Монтока на такси, переночевала у Изабель на диване, а на следующий день первым же рейсом отправилась в Омаху.
Последние двадцать четыре часа прошли как в тумане и кошмаре одновременно, и, хоть я понимала, что этот день неизбежен, он все еще казался мне нереальным.
– В общем, я рассказала Хадсону о беременности, – говорю я. – И он разозлился. И его можно понять. Поэтому я ушла. Но когда уходила, его мать рассказала мне кое-что, из-за чего я поняла, что он тоже кое в чем мне солгал. В чем-то очень важном. Так что, полагаю, можно сказать, теперь мы квиты. Но между нами все кончено. Так что, как-то так. – Я смотрю на маму. Теперь она грызет ноготь. По крайней мере, она двигается. Уже что-то. – И теперь я дома… бездомная и беременная. Мда…
Она пристально смотрит на меня.
– Мам, скажи что-нибудь. Ты меня пугаешь. – Я сажусь, откидывая одеяло, потому что мне вдруг становится жарко, как в печке.
– Я… ух, Мари. – Мама сидит в своем кресле, не в силах подобрать слова. – Не знаю, что тебе сказать кроме того, что мы справимся с этим. У тебя есть мы. Папа и я. И мы сделаем все, что в наших силах.
Она встает, садится рядом со мной и обнимает за плечи. Я смотрю прямо перед собой, но чувствую на себе ее взгляд. Мгновение спустя она целует меня в макушку.
– Жизнь может заставить нас идти именно в том направлении, в котором нужно, даже если мы этого не хотим, – говорит она. – Возможно, сейчас ты так не думаешь, но однажды оглянешься назад и поймешь, что это все было не напрасно.
Раздвижная стеклянная дверь на веранду заполняет своим звуком наш тихий дом.
– Мари, что ты делаешь дома? – спрашивает отец, когда выходит из-за угла. Ему хватает одного взгляда на меня, чтобы понять ответ на свой вопрос.
С глазами полными слез, я протягиваю свое запястье, на котором красуется браслет от «Картье».
– Как думаешь, у тебя есть какие-нибудь инструменты, которые помогут мне избавиться от этой дурацкой штуки?
– Еще как.
Глава 32
Хадсон
– Мистер Резерфорд. – Шошанна поднимается из-за стола, как только замечает меня. – Вы рано вернулись. Я думала, вас не будет в офисе до конца июня?
– Да, похоже, я вернулся. Не так ли, Саванна? – Я хватаю пачку писем с края ее стола, которые, похоже, не были рассортированы, а затем бросаю их обратно на стол. – Рассортируй их, пожалуйста, Саванна. Мы же не гребаные животные.
– Д-да. П-простите. – Она наклоняется, чтобы собрать разбросанные конверты, а затем опускается на колени за теми, что упали на пол.
Я замечаю Тиффин из отдела кадров, выглядывающую из-за двери. Увидев меня, она возвращается обратно за свой стол. Уверен, сейчас мои подчиненные сплетничают. Они считают, что пользоваться системой мгновенных сообщений, чтобы скрыть свои следы – это очень умно, но это только веселит меня. Мне совершенно плевать на то, любят они меня или ненавидят.
Они всего лишь стадо овец. Их мнение не имеет значения.
Открыв дверь в свой кабинет, я стремительно захожу внутрь и захлопываю за собой дверь. Бросив кейс на один из стульев для посетителей, включаю компьютер и готовлюсь к просмотру почты.
Мне нужно забыться в работе.
Нужно сосредоточиться и сфокусироваться на цифрах, линиях, параметрах, чтобы события последних двадцати четырех часов стерлись из памяти.
Проходит час.
Затем другой, третий.
К тому моменту, как я окончательно собираюсь с мыслями и отвечаю на самые важные сообщения, я натыкаюсь на чертеж сарая для Абеля, который сохранил на рабочем столе своего компьютера всего несколько недель назад. Прикрыв рот рукой, я делаю тяжелый вдох и перетаскиваю чертеж сарая в корзину.
Я уже отослал ему его, но чувствую, что в ближайшее время нам не придется обсуждать изменения.
* * *
– Мистер Резерфорд. – Выронив тряпку из рук, Марта вздрагивает, как я захожу в квартиру вечером после работы. С моим отъездом я сократил ее рабочий день наполовину, но оплату оставил прежней в качестве поощрения за неизменно идеальную работу. Этим утром я уже заходил домой и должен был оставить записку, но в тот момент моя голова была забита совершенно другими мыслями. – Не ожидала увидеть вас. Вы меня напугали.
– Прости, Марта. – Я захожу на кухню, положив кейс на столешницу.
– Почему вы так рано вернулись?
– Пришлось прервать отпуск. – Я рывком открываю холодильник и натыкаюсь на пустые, блестящие от чистоты полки. Что и требовалось доказать. Зачем заполнять холодильник едой, если хозяина не должно быть дома целый месяц.
Закажу пиццу.
– А где мисс Коллинз? – спрашивает Марта, оглядываясь по сторонам, словно ожидая увидеть ее прячущейся в углу за фиговым деревом.
– Мы разорвали наш договор.
– Жаль, что у вас ничего не вышло, сэр.
– Скажи мне правду, Марта. Ты знала, что Мари беременна? – скрестив руки, спрашиваю я.
Темные глаза Марты округляются.
– Не знала. Я так понимаю, ребенок… не от вас?
– Нет, Марта. Ребенок не от меня, – сжав губы, отвечаю я.
Она оглядывается по сторонам, словно хочет что-то сказать, но боится.
– Что? – спрашиваю я. – Что ты хочешь сказать?
– Пожалуй, я воздержусь.
– Можешь сказать, – говорю я. – Не собираюсь увольнять тебя за честность, – фыркаю я, качая головой. – Марта, в этом мире так мало честных людей. Каждый так и норовит что-то скрыть и чего-нибудь добиться своим обманом.
Включая… даже самого меня.
В глубине души я понимаю, что не должен так злиться на Мари, учитывая, что сам был не до конца с ней честным, когда мы заключали нашу сделку.
Но ребенок все меняет.
Можно скрыть чувства. Намерения. Но ребенка скрыть нельзя.
– Хотите знать мое мнение, мистер Резерфорд? – Марта приподнимает темную бровь, делая неуверенный шаг в мою сторону.
Я внимательно ее слушаю.
– Я считаю, что было неправильно ставить ее в такое положение. Ни одна здравомыслящая женщина не смогла бы отказаться от вашего предложения, – говорит она, осторожно подбирая слова. – Невзирая на ее личные обстоятельства, вы знали, что она нуждалась в деньгах, и вы воспользовались этим. – Выдохнув, она прижимает руку к груди. – О, Боже. Это было слишком резко с моей стороны, ведь так?
Я сохраняю непроницаемое выражение лица, но качаю головой.
– Нет, Марта. Мне нужно было это услышать.
– Она хорошая девочка, – продолжает она. – Но, должна признаться, я намеренно держалась с ней на расстоянии. Мне не хотелось сближаться с ней. Не хотелось к ней привыкать. За эти годы я научилась держать дистанцию со всеми женщинами, которых вы приводили в дом, потому что они никогда не задерживались надолго. Проще держаться в стороне и быть дружелюбной. Возможно, они думали, что я немного суровая, но так должно было быть.
– Боже, я в полной заднице. – Я закрываю лицо руками, тру глаза и стону. – Может, я не имею права злиться на нее.
– Возможно, – усмехается Марта.
– Парень, который обрюхатил ее, не собирается помогать ей. Он просто хочет бросить ее на произвол судьбы.
Марта неодобрительно цокает языком.
– Какой стыд.
– Она совсем одна, – говорю я. – И без дома, потому что я выселил Мари из ее квартиры. У нее ничего нет. Уверен, она отправилась домой. В Небраску. Не могу представить, куда бы она могла еще пойти.
– Вам стоит ей позвонить, сэр.
– Да, – признаю я. – Стоит.
