Текст книги "Штормовая волна"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)
Глава пятая
I
Когда пришло письмо, Демельзы не было дома. После ее возвращения Росс ничего не сказал. Тем вечером он вышел прогуляться и поговорил с Дуайтом.
– Но это же чудовищно! – сказал Дуайт. – Стычка в Палате? Да они постоянно случаются! Этот человек безумен! Его же ранило в голову. Я бы не обращал на это внимания.
– Я уже написал ответ с согласием.
Дуайт уставился на Росса, не в силах поверить в услышанное.
– Что ты сделал?!
– Согласился.
– Но Росс! Ты не должен был! Это нужно немедленно остановить!
– Невозможно.
– Но... но ведь нет никаких причин! Просто буря в стакане воды... И к тому же этот тип – известный дуэлянт. Он убил двоих или троих!
– Как и я.
– На дуэлях?
– Нет. Но я привык управляться с оружием. Чтобы всякое жулье знало, как покушаться на мой урожай.
– Но не с пистолетом, Росс! Давно ты им пользовался?
– Завтра немного попрактикуюсь. Ты понимаешь, зачем я сюда пришел? Чтобы попросить тебя быть моим секундантом. Вообще-то, рассчитывая на нашу дружбу, я уже назвал твое имя.
Дуайт вцепился зубами в перчатку. Они шли по улице перед домом Кэролайн, начал моросить дождь.
– Так как? – спросил Росс.
– Да, я буду твоим секундантом, – резко бросил Дуайт, – потому что тогда получу право вмешаться и попробовать уладить этот скандал по пустяковому поводу.
– На это мало шансов. Но есть и другое преимущество – если кого-то из нас ранят, не нужно будет искать доктора.
Дуайт нахмурился, глядя на письмо под уличным фонарем.
– Зачем так напирать на секретность? Разумеется, я знаю, что...
– Джон Крэйвен объяснил это. Если Эддерли не промахнется, то должно остаться тайной, кто это сделал. Если он предстанет перед судом, то скорее всего на несколько лет отправится в тюрьму.
– И он ее заслуживает. Боже мой, ну он и игрок! И мы согласимся на его условия? Никогда не слышал ничего более возмутительного!
– Меня они устраивают, – ответил Росс. – Если я убью Эддерли, мне тоже не хотелось бы предстать перед судом. Одного раза достаточно.
Дуайт посмотрел на мрачное лицо друга.
– Слухи все равно разойдутся. Такие вещи невозможно скрыть.
– Что ж, придется нам обоим рискнуть.
Они остановились у открытой двери в подвал, где два человека, похожие на черных гномов, разгружали из телеги бочонки с элем. Неподалеку кто-то рассыпал кирпичи, перегородив проход по тротуару.
– Демельза знает?
– Нет, и не должна! Как и Кэролайн. К счастью, осталось ждать только один день. Запомни, Дуайт, ты поклялся держать это в секрете. Не говори никому.
– И ты предлагаешь завтра как ни в чем не бывало отправиться в Строберри-хилл [15]15
Строберри-хилл – поместье писателя, основоположника жанра готического романа Хораса Уолпола (1717-1797). В нем Уолпол собрал одну из самых крупных и богатых художественных галерей Англии.
[Закрыть]?
– Разумеется. А иначе они почуют что-то неладное.
Дуайт в отчаянии замотал головой.
– А когда ты будешь практиковаться в стрельбе?
– Рано утром. Мы же не уедем раньше десяти.
– Я тоже с раннего утра попытаюсь сделать попытку примирения. Росс, на каких условиях ты согласишься принести извинения?
– Мне не за что извиняться, Дуайт. Я лишь принял вызов.
Дуайт раздраженно махнул рукой.
– То есть оскорбления в Палате не было?
– Я извинился перед ним тогда же.
– И он это услышал?
– Наверняка.
– Ты извинялся искренне?
– Нет.
Они повернули обратно, к садам и более богатым кварталам.
– Значит... Никогда не думал, что в Лондоне буду вовлечен в такую детскую стычку. С обеих сторон, Росс. И это когда вокруг так много страданий и боли... Когда мы воюем. Повсюду и так достаточно смертей, не хватало еще драться друг с другом.
– Можешь так и сказать Эддерли. Если он пожелает отозвать вызов на этих основаниях или на любых других достойных, я соглашусь об этом забыть.
– Ты говоришь так, будто на самом деле не хочешь, – сказал Дуайт.
– Ты слишком хорошо меня знаешь, Дуайт, – ответил Росс через мгновение. – В любом случае предоставляю всё тебе.
II
На следующее утро в десять часов все четверо отправились в Строберри-хилл. Дом, построенный сэром Хорасом Уолполом, был в числе достопримечательностей, которые планировала посетить Кэролайн. После вчерашнего холодного дождя снова установилась хорошая погода, а белые облака громоздились на западе. Прекрасный день, чтобы выветрить запахи Лондона, прекрасный день для верховой прогулки, да и расстояние немногим больше десяти миль.
Перед отъездом, оставшись на несколько минут наедине с Россом, Дуайт выразил свое возмущение:
– Если такое вообще возможно, он еще менее склонен к компромиссам, чем ты. Но если у него, вероятно, есть для этого определенные причины, то у тебя – нет.
– И чего ты от меня хочешь? – спросил Росс. – Чтобы я пошел к нему, постучался в дверь, встал перед ним на колени и смиренно просил меня извинить? Извиниться за то, как я вспылил после нанесенного моей жене оскорбления?
– Ты уверен, что он намеревался ее оскорбить?
– Разумеется. Как же иначе.
– В любом случае вызову от такого человека не стоит придавать значения. Я бы предложил тебе повидаться с ним нынче вечером и сказать, что его показное геройство тебя не впечатляет. Ты сам – ветеран войны в Америке. Если он назовет тебя трусом, все только посмеются над ним.
Росс улыбнулся, но промолчал.
До Туикенема они добрались к полудню. Уолпол пару лет назад скончался, но в особняке жила достопочтенная миссис Деймер, дочь его близкого друга, генерала Конвея, и по традиции впускала с визитом только четырех человек в день.
Сад привел Демельзу в восторг. Цветы, которых она никогда прежде не видела, невообразимые деревья и кусты.
– Росс, мы могли бы сделать в Нампаре такую же лужайку, ну хотя бы похожую. Она такая гладкая, такая зеленая.
Росс, готовый пуще прежнего во всем ей потакать, всё же объяснил, что на песчаной почве северного побережья трава никогда не вырастет такой пышной, к тому же здесь обученные садовники подстригают ее до дюймовой высоты. Что ж, заявила Демельза, по приезду домой она кое-что предпримет. У нее будет лужайка, а не просто пощипанные кроликами и ископанные Гарриком пучки травы. Насколько лучше будут смотреться ее шток-розы на фоне широкого пространства аккуратной, ухоженной и зеленой лужайки! А еще она заметила куст, как тот, что подарил ей Хью Армитадж, он назывался магнолия. Стоило ей увидеть название, как она тут же его вспомнила.
Сам дом, построенный в эклектичном стиле, тоже представлял интерес. А внутри хранилось настоящее сокровище: одна комната была заполнена итальянскими камеями, другая – табакерками и миниатюрами. Там были акварели и картины маслом, четки, бронзовые скульптуры, французское стекло, брюссельское кружево и фарфоровые фигурки из Дрездена, китайские маски и турецкие сабли, статуэтки из слоновой кости, веера и часы, а библиотека хранила так много книг, что невозможно пересчитать.
После обеда, по пути домой, Демельза высказала предположение, что иногда, наверное, денег бывает слишком много, вот и приходится собирать столько всякой всячины. Что может быть приятней, чем страсть к собирательству, будь то веера, слоновая кость или стекло, а потом можно позволить себе собрать целую коллекцию, один драгоценный предмет за другим, расставить ее на полках и каждый раз получать удовольствие, разглядывая ее. Но сэр Хорас, дожив до преклонных лет, собрал множество крупных коллекций. Как же он мог находить в них прежнее удовольствие? Шесть чудесных вещиц всегда останутся шестью чудесными вещицами. Собери шесть тысяч – и перестанешь их ценить.
– Это как жены, – заметил Росс. – Много не нужно.
– Это справедливо для обеих сторон, – ответила Кэролайн. – Хотя, говорят, в Индии во дворце живет махараджа, и он единственный мужчина на тысячу женщин.
– Насколько я знаю, – сказал Дуайт, – женщины – это как раз те редкие сокровища, которые Уолпол не коллекционировал. Но я согласен с Демельзой – человеку с самым изысканным вкусом может изменить вкус, если он ни в чем себе не отказывает.
– Как и с мужеством? – спросил Росс.
– Именно так.
Когда они подъехали ближе к Лондону, Кэролайн спросила:
– Почему бы вам не поужинать с нами? У тетушки вечно на столе больше, чем она может справиться.
– Я тут подумал, – сказал Росс, – не сходить ли снова в театр. Там другая программа. Дают комедию Голдсмита.
Все удивленно посмотрели на него.
– Мы вряд ли успеем, – возразила Кэролайн. – Не будет времени переодеться.
– Тогда пойдем в чем есть, – сказал Росс. – Или пропустим первый акт. Будет легко понять, о чем речь.
– Давайте пойдем не переодеваясь, – тут же откликнулась Демельза. – Который час? О да, мы вполне успеваем! А потом можем и поужинать.
Так и решили. Они оставили лошадей на постоялом дворе на Стэнхоп-стрит и заняли места в ложе через пять минут после начала представления.
А потом два часа наслаждались пьесой. Периодически Дуайт бросал взгляд на Росса. Он прекрасно понимал, что Росс, как и он сам, далек от получения удовольствия. Россу стоило огромного труда держать себя в руках, и Дуайт гадал, смог бы кто-либо другой быть таким фаталистом и полностью принять всё то, что принесет будущее.
Они не остались на остальные пьесы, лишь послушали песенку.
Милейший, обречен мой стан,
Вы гляньте, что за формы!
Пред вами форменный болван –
Продукт модной реформы.
Демельза подпевала хрипловатым голосом. В Хаттон-гарден они приехали к девяти.
Миссис Пелэм отсутствовала, и они поужинали в одиночестве. Только что стало известно, что обе палаты парламента не соберутся теперь ранее третьей недели января, и воодушевленная после спектакля Демельза стала думать о Рождестве. В прошлом году всё прошло так удачно, и теперь она хотела в точности это повторить. Кэролайн сказала, что ошибочно пытаться повторить что-либо, да и в любом случае не получится, потому как она, Кэролайн, намеревается провести Рождество в Корнуолле и тем самым нарушит схему.
Демельза ответила, что это только улучшит схему, а Кэролайн возразила, что с некоторыми опасениями, но она всё же решила заполучить в Киллуоррен всех Полдарков, каких только удастся, включая Блейми – тех, которые в этот период не будут в море. Она слышала о чудесном Джеймсе Блейми и надеется увидеть его собственными глазами. Что до детей, то Киллуоррен больше Нампары, так позвольте нам услышать топот маленьких ножек, даже если они не принадлежат Саре.
Ужин проходил в такой полушутливой, полунапряженной атмосфере, пока не прибыла миссис Пелэм вместе с тремя гостями, а среди них достопочтенный Сент-Эндрю Сент-Джон, представленный как «ее особенный друг». Этот преданный сторонник Фокса был холостяком, землевладельцем и стряпчим и в возрасте всего двадцати четырех лет служил заместителем министра иностранных дел при Фоксе. С той поры он остался всё таким же неугомонным, но ему нравилась светская жизнь Лондона, а в особенности миссис Пелэм. Вторым гостем оказался мистер Эдвард Коук из Логфорда в Дербишире, еще один сторонник Фокса, мужчина примерно тех же лет, в парламенте он ничем не выделялся, но много о нем говорил. Третьим был богатый и полный сарказма старый холостяк по имени Иеремия Крачли, член парламента от Сент-Мауэса и друг Сэмюэла Джонсона.
Принесли еще стулья, слуги засуетились с салфетками, бокалами и блюдами, и началась светская беседа. Росс услышал, как Сент-Эндрю Сент-Джон шепнул что-то Дуайту, и тут же немедленно попросил:
– Не могли бы вы это повторить, сэр?
– Мне кажется, ужин – не место для серьезных разговоров, а лишь для болтовни, – сказал Сент-Джон. – Но я сообщил вашему другу, что генерал Бонапарт ускользнул от блокирующей эскадры и вернулся во Францию.
– Когда?
– В начале месяца, – вступил в разговор Коук. – Говорят, этот великий человек провел на море полтора месяца и едва избежал плена! Он высадился во Фрежюсе всего с десятком человек, и его встречали как короля. Фокс подумывал послать ему поздравления.
Все замолчали. Росс прикусил язык, а через некоторое время сказал:
– После смерти Гоша остался один Бонапарт, это уж точно. Французская армия несомненно взирает на него как на спасителя.
– Но вряд ли он им станет, – вмешался Крачли, который, как и Росс, поддерживал военную стратегию Питта. – Пока он был заперт в Египте, он потерял все завоевания в Европе. Теперь мы твердо стоим в Голландии, а вскоре к нам присоединится и Россия. Почти все заморские владения Франции в наших руках: Цейлон, южная Индия, мыс Доброй Надежды, Минорка, Тринидад. Самое большее, что может сделать их «спаситель», это увести побежденные армии и запросить мира.
– В Хелдере наши войска напортачили, – сказал Коук с определенным удовлетворением. – Чуть больше решительности – и в наших руках сейчас была бы вся Голландия.
– Если бы Аберкромби не вынудил нас на прошлой неделе использовать это необученное ополчение...
– Господа, – сказала Кэролйн, – мистер Сент-Джон прав. Ужин – место для легкой болтовни, сколько бы ни весили тарелки. Вы интересно провели вечер?
III
Они допоздна пили, смеялись и болтали. После долгого дня на открытом воздухе Демельза начала клевать носом задолго до того, как они наконец-то распрощались и отправились в портшезе домой. Росс не торопился уезжать, он намеренно хотел, чтобы она как можно сильнее устала и проспала всё утро, но Демельза этого не понимала.
Когда она уже легла, то несколько минут говорила о саде в Строберри-хилл и о его чудесах. Она была уверена, что ни у кого в Корнуолле нет подобного. В Треготнане – лишь маленький садик в формальном стиле, а в Техиди и Трелиссике устроили великолепные природные сады. Но здесь ландшафтный сад был небольшим, всего несколько акров, а в основном сад состоял из превосходно подстриженных деревьев всех форм, размеров и цветов: золотистые кусты, голубые пирамиды, серые колонны, похожие на часовых, а между ними – буйство цветов. Как раздобыть подобные деревья и кусты? Где их купить? Их заказывают из Индии, Австралии и Америки?
Росс отвечал «да», «нет», «понятия не имею» и «я могу узнать». Он понимал, следует предупредить жену, что и половина ее планов неосуществима на песчаной почве и под солеными ветрами северного побережья Корнуолла, но сейчас ему было не до того. Он подождал, пока Демельза заснет, тихо разделся, проскользнул к ней под бок и долго лежал, закинув руки за голову и пялясь в потолок.
Он велел разбудить себя в пять. При тусклом свете свечи он умылся, побрился и причесался. Снаружи еще стояла темень, и до шести не рассветет. Росс подумал, что к тому времени, как они покончат с формальностями, как раз начнется заря. Всё-таки нужно видеть противника.
Он никогда прежде не дрался на дуэли, но был секундантом однополчанина в Нью-Йорке, когда тот повздорил с лейтенантом другого полка. Они дрались на поле за лагерем и оба получили серьезные ранения. Даже в то время, когда ему было всего двадцать два и он был склонен к романтическим представлениям о жизни, Росс решил, что этот ритуал – устаревший и негодный способ улаживания разногласий. Тогда в полку дуэли устраивались каждую неделю, и часто гибли хорошие люди. Росс знал – несмотря на запрет со стороны и гражданских властей, и военных, с тех пор дуэли не стали происходить реже.
Часто предмет спора был пустяковым, какая-нибудь неверно понятая шутка. Дуайт ошибался, полагая, что разногласия Росса с Эддерли слишком мелкие для подобного разрешения конфликта. Не далее как в прошлом марте, когда он жил в Лондоне, в отеле «Стивенсон» на Бонд-стрит возникла ссора. Виконт Фалмут выпивал там с друзьями, среди которых был мистер Пауэлл, и Фолкленд невзначай бросил: «Что, ты снова пьян, Роджи?». Пауэлл резко ответил, и Фолкленд ударил его тростью. В последующей дуэли Фолкленд, мужчина сорока одного года, был застрелен. То есть дуэли есть и будут. Но Росс никогда не думал, что сам окажется вовлечен в подобное.
Много лет назад он написал завещание и оставил его у мистера Пирса. Скорее всего, документ в одной из многочисленных коробок переехал туда же, куда и прочие остатки дел нотариуса. Но это было еще до рождения детей, перед судом в Бодмине, где он рисковал расстаться с жизнью. Росс подумал, что следовало бы привести дела в порядок. Он знал пару выходцев из Корнуолла, которые составляли новое завещание всякий раз, когда отъезжали в Лондон.
Но уже слишком поздно. Меньше чем через час всё решится. Без четверти шесть он услышал стук копыт. Большая часть уличных фонарей погасла, когда выгорел весь китовый жир, но оставшиеся показали, что Дуайт, несмотря на гнев и возмущение, не опоздал к назначенному времени.
Росс взглянул на спящую жену. Ее лицо было частично скрыто, и он решил не дотрагиваться до нее, потому что она легко просыпалась. Он надел сюртук и шляпу, на цыпочках подошел к двери, раздражающе скрипнувшей, и с плюющейся свечой в руке спустился по лестнице. У входной двери он задул свечу, поставил ее на полку и шагнул на улицу.
Было холодно и слегка моросило. Росс сел на лошадь, которую привел в поводу Дуайт, и посмотрел на своего друга.
– Были какие-то сложности?
– Сложность лишь в том, чтобы поверить, что человек вроде тебя, мой лучший и старейший друг, ввяжется в подобное безумие и доведет его до конца, – отозвался Дуайт.
– Если небо вскорости не посветлеет, опасность будет грозить только птицам в ветвях. Или мы будем держать по свече?
– Даже по нелепым нынешним стандартам эта дуэль смехотворна и ни в какие ворота не лезет. Раз Эддерли бросил тебе вызов, то должен был предоставить выбор оружия. Но ты согласился на его условия, даже не посоветовавшись со мной.
– Потому что меня они устроили. Я никогда не пользовался шпагой, не считая тренировок в полку семнадцать лет назад. В случае с пистолетом я, по крайней мере, имею представление, что происходит, когда нажимаешь на спусковой крючок.
– Тебе удалось вчера утром попрактиковаться?
– Да, с сержантом в «Савое». Его главный совет, надо заметить, таков: «Внимательнее заряжайте оружие, сэр: слишком много пороха нарушит равновесие, слишком большая скорость снижает точность попадания пули. В любом случае лучше положить меньше пороха, сэр». Поскольку это ты будешь заниматься пистолетами, я могу лишь передать его мудрость тебе.
Они повернули и стали подниматься на холм. Проехали по Стрэнду, Кокспер-стрит и Хеймаркет до Пикадилли, а оттуда к Гайд-парку. Там еще бродило несколько человек в поисках того, что можно подобрать или украсть. Когда лошади свернули на Тайберн-лейн, дозорный позвонил в колокольчик и провозгласил:
– Шесть часов, и всё спокойно.
Это был последний час, когда дозорный звонил в колокольчик, потом он отправлялся домой. В парке не было ветра, но постоянно падали листья, словно в театральной декорации. Дождь прекратился. Когда они прибыли на место, в сумеречном свете им показалось, что там никого нет. Пять минут они простояли на месте, из лошадиных ноздрей в тихий утренний воздух вырывался пар, и Дуайт понадеялся, что Эддерли передумал. Но раздался стук копыт и фырканье лошади, а из полумрака выступили две фигуры.
– Клянусь Богом, – произнес Эддерли, прямой, как копье. – Я думал, вы удрали в Корнуолл.
– Клянусь Богом, – ответил Росс, – я думал, что вы решили сослаться на права духовного лица.
Нехорошее начало для возможного примирения, но когда они проехали ближе к лесу, Дуайт отозвал Крэйвена в сторонку, они спешились и переговорили. Тем временем Росс медленно вышагивал по выбранной поляне, сложив руки за спиной, глубоко вдыхал утреннюю свежесть и прислушивался к сонному чириканью пробуждающихся птиц. Эддерли стоял на месте, как одно из тех деревьев-колонн, тощих как карандаш, которыми вчера так восхищалась Демельза.
Со стороны города пока не было и намека на зарю. Здесь воздух был свежим, никаких городских запахов. Листья шуршали под ногами Росса. Дуайт подошел к нему с вытянувшимся лицом.
– Мы с Крэйвеном пришли к выводу, что через двадцать минут рассветет. За это время мы можем уладить дело.
– Я не хочу его улаживать, – ответил Росс.
– Черт побери! – выругался Дуайт – весьма нехарактерное для него поведение. – Вы оба настолько неразумны? Кровь не решит никаких проблем!
– Давай пройдемся, – предложил Росс. – Утро холодное, нужно разогреть кровь, чтобы рука не дрогнула.
Они направились к деревьям – сотню ярдов туда и сотню обратно.
– Давай не будем драматизировать, Дуайт. Но если вдруг он окажется более метким, вы с Кэролайн, как наши ближайшие друзья, позаботьтесь об обитателях Нампары.
– Само собой.
– Я не написал завещания. Ничего не поделаешь.
– Я понимаю.
Время тянулось медленно. Росс вспомнил историю о двух дуэлянтах, которые как-то обедали вместе в доме одного из них при большом скоплении народа. Отобедав, хорошо проведя время, а вечером и отужинав, они покинули дом, каждый отправился на встречу в собственной карете, и дождавшись рассвета в шесть утра, они застрелили друг друга.
Наконец-то деревья стали принимать более четкие очертания, а вдалеке проступили дома. К счастью, когда дождь кончился, появилась брешь в облаках и внезапно посветлело.
– Идем, время пришло, – сказал Дуайт.
