Текст книги "Штормовая волна"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)
Глава восьмая
I
Пожар в мастерской Пэлли вызвал куда больший скандал, чем исчезновение Дрейка. Нарушить обещание – поступок, конечно, дурной, но поджог – это преступление. Был ли это поджог, никто наверняка не знал, но все именно так и считали. Горн потушили в воскресенье. Ничто не могло вызвать искру сорок восемь часов спустя.
Сэм пришел, чтобы сообщить об этом Демельзе, во вторник утром, она велела оседлать Джудит и одолжила Сэму другую лошадь. Вокруг дымящегося пепелища собралась небольшая толпа. Каменные стены уцелели, но крыша и большая часть мебели сгорели. Они вошли, пробираясь через развалины.
– Становится всё хуже и хуже, – сказала Демельза, – одно тянет за собой другое. Боже, не знаю, что и делать!
– Тут мало что можно сделать, сестра, – ответил Сэм, – только молиться о прощении грехов и грешников.
– А разве грешно искать счастье? Или искать счастья для других? То, что произошло, и как это произошло – просто злая судьба, ополчившаяся против нас! Разве люди заслуживают еще меньшего, чем получают?
– Мы не грешим, когда ищем для других счастье, – медленно выговорил Сэм. – Может, мы просто в своем невежестве не знаем, что хорошо для других и что хорошо для нас. Лишь всемилостивый Отец это знает.
– Иногда мне кажется...
– Что, сестра?
– Неважно.
– Лучше скажи.
– Иногда мне кажется, что Господь вообще не заботится о счастье людей.
– Может, его и не всегда заботит земное счастье, – признал Сэм, заглянув в свое сердце. – Но если отдать ему душу, то найдешь куда большее счастье и устремишь взор в вечность.
Некоторое время они молчали. Демельза сдвинула ногой оловянную тарелку.
– Думаешь, он вернется, Сэм?
– Дрейк? Конечно, сестра, когда-нибудь вернется.
– Но вряд ли он вернется с... с миссис Уитворт, новоиспеченной вдовой. Если... если они по-прежнему хотят быть вместе, то лучше им держаться подальше от этого района.
Сэм ощупал стены, еще теплые.
– Если чинить постепенно, обойдется недорого. Дерево и солома – вот и всё, что понадобится. Да еще оплетка, гвозди и кой-какая мебель. У Дрейка есть деньги в банке, сестра. А это – хорошая мастерская, приносит неплохой доход. Если Господь пожелает, он всё исправит.
– Вместе с ней?
– Ну... я точно не знаю. Я с ней никогда не встречался. А ты?
– Два или три раза, но только перемолвились словечком. Понятия не имею...
Перед ними предстала хромающая маленькая фигурка.
– Розина...
– Я должна была прийти, мэм. Какой ужас! Просто злодейство!
– Злодейство, это точно, – ответила Демельза. – Вряд ли это была случайность.
Розина покраснела.
– Нет, мэм, это не я. Но не думаю, не хочу думать, что это из-за меня. Правда.
– Я ходил к Вейджу, констеблю, – сказал Сэм, – но ему нужны свидетельства, прежде чем он начнет действовать. И где их искать? В деревне – бесполезно, ведь ежели кто пошел на такое беззаконие, то вряд ли станет мучиться угрызениями совести и признается.
Розина взглянула на Демельзу.
– Мэм, я правда не верю, что это был мой отец или кто-то из его друзей. Мой отец вышел из себя и клялся избить Дрейка, но между угрозами и поджогом дома – большая разница.
– Дрейк сказал тебе, что собирается делать? – спросила Демельза.
– Вроде у него не было планов. Он пришел ко мне и выглядел совершенно измученным, я даже вскрикнула, а потом он рассказал, что случилось, и сказал, он должен уйти из-за, как он ее назвал, «его прежней любви».
– Розина, мне так жаль, так жаль, что такое с тобой произошло.
– Забавно, мэм. Я так много думала о Дрейке, мечтала о нашей совместной жизни. Забавно, что всё это рухнуло за один день. Сейчас, если бы этого не случилось, мы были бы женаты. Даже если бы это произошло на неделю позже, мы были бы женаты. И тогда Дрейк ни за что бы меня не покинул, я точно знаю.
II
Домой Демельза добралась нескоро, потому что заглянула на шахту. Заехал с визитом сэр Хью Бодруган. Время было неподходящее – она была расстроена, обеспокоена и чувствовала себя одинокой, и мысль о том, что придется развлекать старого распутника, ей вовсе не улыбалась. Но несмотря ни на что, сэр Хью ей немного нравился, как любой надоеда, достаточно долго упорствующий.
Они знали друг друга вот уже десять лет, сэр Хью во что бы то ни стало желал ее заполучить, но до сих пор не получал ничего, кроме краткого поцелуя и обжиманий, если ему удавалось настигнуть Демельзу в каком-нибудь уголке, откуда она не могла сбежать. Пару раз он оказывал ей услуги, но Демельза всегда подло отказывалась расплачиваться в той валюте, которая его интересовала. В вожделении сэра Хью присутствовала доля добродушия, он, похоже, не таил зла, а просто готовился к следующему ходу.
Демельза вошла в дом и обнаружила, что гость растянулся в их лучшем кресле и принес для нее подарок – огромный пучок ракитника, который заставили раньше времени цвести в оранжерее сэра Хью. Она поблагодарила – он прекрасно знал, ничто не доставляет Демельзе такое удовольствие, как зимние цветы – и примостилась в кресле подальше от сэра Хью, но он не вернулся на прежнее место, а занял кресло поближе к ней.
Они поговорили в дружеской, но несколько отстраненной манере. Сэр Хью высказался по поводу последних военных действий (хотя не особо ими интересовался) – оказывается, этот Бонапарт теперь вторгся в Сирию и дерется там с турками, обе стороны устраивают страшные зверства. Говорят, он пытался захватить Акру, где небольшой отряд англичан усиливал турецкий гарнизон. Но так и не взял город. А один тип по имени Уэсли, хотя он не имеет ничего общего с тем проповедником, неплохо сражается с союзниками французов в Индии, в Майсоре. Демельза отвечала «да» и «нет» и использовала в качестве предлога необходимость поставить ракитник в две вазы, чтобы держаться на почтительном расстоянии от гостя. Ковер украсили маленькие желтые лепестки – букет растрясло в седле сэра Хью и на сильном ветру.
Сэр Хью сообщил, что миссис Элизабет Фицгерберт снова открыто живет с принцем Уэльским, и ходят слухи, будто Папа собирается признать их брак.
Гость резко устремился к Демельзе и обнял ее.
– Попалась! – воскликнул он с триумфальными нотками в голосе.
Демельза подняла на него взгляд и попыталась высвободить руку, чтобы смахнуть с лица локон. Сэр Хью поцеловал ее в шею.
– Это вредно для пищеварения, сэр Хью, – сказала она.
– Для вас вечно так, плутовка, – ответил он, когда Демельза сделала первую попытку выскользнуть. – Думаете я не знаю, как вы любите меня дразнить и искушать? Личико и фигура распутные, как у девки, а ведете себя, как будто время от времени позволять себе маленькие удовольствия – сродни смертельной заразе. Ваш ненаглядный вечно отсутствует, ни слуху ни духу от него месяцами. Не нужно так крепко цепляться за супружеские клятвы, будто вы кусок сургуча на письме!
– Это комплимент. Редкий комплимент. Подожгите меня с одного конца, и я затвердею на листке бумаги. Вы так любезны.
– Разумеется, я любезен, даже слишком.
– Должна предупредить, в любой момент кто-нибудь может войти.
– Ну и пусть. Они и сами этим занимаются.
– Нам следует служить примером. Так меня учили.
– Вас учили неверно. – Он понял, что Демельза вот-вот приложит свою немаленькую силу, чтобы разорвать объятья. – Хочу предложить вам сделку, моя милая. Подарите мне поцелуй, настоящий поцелуй, а не как будто курица клюет зерно, настоящий поцелуй – и я открою вам тайну.
– Какую, сэр Хью?
– Какую, сэр Хью? Звучит не слишком приятно. Что ж... это касается того, ради чего я сюда приехал, о чем я хочу вас предупредить, но, черт побери, я уеду, заперев все эти сведения на замок, если вы не согласитесь его отпереть.
– Может быть, позже. Когда вы расскажете. Если я решу, что это важно.
– Ах, ну нет, вы слишком часто меня так обманывали, шалунья. Сегодня я на это не куплюсь.
Демельза посмотрела на сэра Хью. Его крупное и грубое лицо было слишком близко. Волосы в ноздрях и кустистые брови по-прежнему оставались черными, несмотря на возраст.
– Это касается моего мужа, капитана Полдарка, да?
– Намек. Предупреждение. Кое-какие слухи.
– Но его здесь нет.
– Неважно. Вы можете ему написать. Или действовать от его имени.
– Действовать от его имени?
– Возможно, это будет необходимо.
Она задумалась. Сэр Хью был из тех, кто часто что-то «слышит» – он обладал способностью узнавать новости раньше других.
– Что ж... – протянула она.
Дополнительного приглашения не потребовалось, он тут же прижался к ее губам своим крупным ртом. Демельза терпела это несколько мгновений, но потом он стал напористей, и она высвободилась и отвернулась, чтобы скрыть отвращение.
– Черт подери! – сказал он, облизав губы. – Черт подери! Это лучше, что я пробовал за много дней! Эх... Черт подери! Вам же было приятно, могу поклясться. Попробуйте только это отрицать.
Демельза улыбнулась, хмыкнула и посмотрела в окно.
– Черт подери! – повторил он.
– Когда закончите чертыхаться, сэр Хью, расскажите мне новости, которые я купила.
– Ага. – Он снова сел в большое кресло и вытянул ноги. – Ну да, полагаю, теперь мне следует вам сообщить...
– Думаю, что следует.
– Что ж, тогда... В общем, вчера я был в Труро по судейским делам. Даже не знаю, зачем я вообще занимаюсь этими делами, когда никто об этом не беспокоится. Если вешать по полдюжины отпетых мерзавцев на перекрестке Баргус раз в неделю, то и нужды в суде не возникнет. Остальным достаточно взглянуть на висельников, как это сразу же возымеет благотворный эффект!
– На меня это не оказывает благотворного влияния, сэр Хью.
– Шалунья. Боже, до чего же вкусная.
– Не как сургуч?
– Можете насмехаться. Итак, вчера я был в Труро, и там ходят слухи. А среди них и те, которые могут вас затронуть. Некоторым образом. Вы помните старого Ната Пирса?
– Нотариуса? Стряпчего Росса? А что?
– Вы знаете, что он недавно почил в бозе? Умер? Ну так вот, он скончался. И болтают, что он оставил дела в плохом состоянии. Растрата. Так говорят. И это затронуло многих в Труро. Полдарк имел с ним дела?
– Насколько я знаю, нет.
– Ему повезло. Грозит катастрофа. Всех затронет тем или иным образом. А еще говорят, и именно об этом я приехал вам сказать, что к этому имеет отношение банк Паско.
Демельза отвернулась от окна.
– Что? Как?
– Не спрашивайте, моя милая, я же не финансист. Я плохо знаю, как это происходит. Но вчера люди болтали, причем те, которых вы знаете, что банк Паско перестал быть безопасным местом для хранения капитала, а его векселя ничего не стоят. Разве Полдарк держит средства не у Паско?
– Да.
– Ну вот. Как видите, я хороший сосед, не только ваш старинный поклонник. Я подумал, что следует вас предупредить.
Внутри у Демельзы всё заледенело.
– Без Росса я ничего не могу сделать.
– Нет, можете. Можете забрать средства. Так надежней всего. Привезите деньги домой или распределите по другим банкам. Вы ничего этим не потеряете. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.
III
Весь вторник и среду Дрейк оставался неподалёку от дома викария прихода святой Маргариты, ночевал на холодной земле под живой изгородью, а скудной пищи купил у старушки из домика у реки. Он не мог заставить себя уйти и слонялся неподалёку от кладбища, там, откуда был виден дом, надеясь хоть краем глаза снова высмотреть Морвенну. Невозможно поверить, что всё кончено, что девушка, которую он знал и любил, могла так измениться.
Он думал, что явился слишком скоро после смерти Осборна, когда она ещё слишком расстроена похоронами. Надо было выждать подольше, может, сначала написать, предупредить. Не стоило так являться к ней, окружённой родственниками, вероятно, всё ещё скорбящей о потерянном муже... Может, она не оттолкнула бы его так резко, поразмыслив пару часов или денек, может, в её сердце проснулись бы прежние чувства.
Но в её взгляде он видел страх и нескрываемую враждебность. Откуда это взялось? Как и чем такое объяснить? Как понять холодное отвращение, звучавшее в её голосе? Как будто он не тот, кого она прежде любила, а кто-то другой, причинивший ей страшное зло.
Он цеплялся за последнюю надежду, не желая признавать, что всё пошло прахом. Дважды он чуть было снова не пошёл к дому, но понял, что рискует снова быть изгнанным. Так прошла среда.
Утро четверга, когда Дрейк наконец ее увидел, выдалось сухим и прохладным. Морвенна вышла из дома с двумя маленькими девочками – должно быть, приёмными дочками – и медленно направилась к реке. Он колебался, не желая упускать возможность и боясь рисковать.
Он решил не приближаться к ней незамеченным, поэтому обогнув сад, спустился к реке, прошлёпал по грязи мелководья и остановился под деревьями, чтобы она могла его рассмотреть.
Первой его заметила одна из девочек. Она что-то сказала Морвенне и та, увидев Дрейка, застыла. Он смотрел на её лицо. Несколько секунд она оставалась неподвижной, потом повернулась и поспешила обратно в дом.
После этого он понял – всё кончено. Он развернулся и, не разбирая дороги, бросился прочь из сада, через церковный двор и дальше, вверх по холму.
Он шёл весь день, не сознавая, что делает, но неуклонно стремился домой. Живот был пуст, но Дрейк не мог есть, в горле пересохло, но он не смог проглотить зачерпнутую ладонями воду.
На полпути он понял, что заблудился и ходит кругами, недолго посидел, размышляя, что делать, и снова двинулся вперёд. А потом так устал, что уснул прямо на земле, в сосновом лесу. Проснулся он в темноте, дрожа от холода, но рассудок прояснился, теперь Дрейк понял, где сбился с пути, и мог идти дальше.
Ясную и холодную безлунную ночь освещали звёзды. Ветер стих, а ближе к утру на землю лёг густой туман. Он собирался в низинах тут и там, и ступая по ним, Дрейк не видел собственных ног, но голова оставалась ясной. Туман белым дымом клубился по полям, и в нём как тени бродили козы и овцы.
Наконец Дрейк добрался до Сент-Агнесс и миновал маленький сонный городок, где светилось лишь одно окно, а одинокая кошка щурилась на звезды. Он спустился к холму к своей мастерской и не сразу осознал, что не всё в порядке. В полумраке он увидел высокие стены и остов крыши, но зашел не сразу. Он облокотился на ворота под колокольчиком, перевел дыхание и взглянул еще раз. Потом шагнул во двор, спотыкаясь о мусор.
Дверь в дом была распахнута и болталась на одной петле. Дрейк хотел войти, но путь преграждала рухнувшая балка. Он попытался убрать ее, но силы его покинули. Он прислонился лбом к покосившейся двери, не в состоянии продолжать.
Кто-то дотронулся до его руки. Это был Сэм, он каждую ночь спал снаружи, на случай если брат вернется.
– Вот и ты, Дрейк. Как ты? Наконец-то вернулся, да?
Дрейк сглотнул и облизал губы.
– Что это... Это...
– Несчастный случай, – ответил Сэм. – Это произошло, пока ты был в отлучке. Не о чем беспокоиться. Мы всё починим, и оглянуться не успеешь.
– Сэм, она не... Она изменилась...
Дрейк рухнул на колени.
– Ну, давай же, дружище, – сказал Сэм, поднимая его. – Пойдем в коттедж Рис. Это ненадолго, пока всё не утрясется. Демельза одолжила нам лошадей, так что доберемся в два счета. Идем же, дружище. Обопрись на меня.
IV
На следующий день в коттедж Рис заехал констебль с помощником. Как только Дрейк покинул дом викария, леди Уитворт послала слугу с сообщением о подозрительном типе, который вломился в дом и попытался завязать беседу с её снохой. Та отказалась назвать его имя, но леди Уитворт всё равно его выяснила, и констеблю надлежит узнать, какова вина этого человека в смерти ее сына.
К счастью, Сэм оказался дома, потому что Дрейк едва ли был способен отвечать на вопросы, даже если бы захотел, и не окажись Сэм поблизости, его брата увезли бы в Труро, где он предстал бы перед судом, не оказав ни малейшего сопротивления. Сэм указал на то, что его брат совершенно невиновен, поскольку в день и вечер смерти мистера Уитворта находился у себя в мастерской. Констебль поинтересовался, какие Сэм может предоставить этому доказательства. Сэм терпеливо расспросил брата и выяснил, что до восьми вечера вместе с ним были Артур и Парфезия Муллеты, а в девять он ходил к портному, мистеру Моулу, чтобы примерить сюртук, и ушел оттуда в десять.
Констебля, похоже, не вполне удовлетворили эти сведения, по его словам, у Дрейка нет доказательств, что после этого он не поскакал в Труро. В котором часу нашли священника? – спросил Сэм. Ну, в таком случае, ему пришлось бы лететь, иначе трудно было бы выйти от портного в десять и оказаться в Труро вовремя, чтобы напасть на священника, которого нашли мертвым вскоре после полуночи.
Констебль с помощником ушли, хотя выглядели по-прежнему недовольными, но, когда мистер Моул подтвердил слова Сэма, поскакали обратно в Труро с докладом. Больше они не возвращались.
Глава девятая
I
Росс написал, что будет дома на следующей после Пасхи неделе, но к пятнице так и не прибыл, так что Демельзе пришлось принимать решение за него. Пятница выпала на двадцать девятое, а значит, в субботу предстояло выплачивать жалованье на шахте.
Обычно Заки или Хеншоу ехали в Труро в сопровождении Пола Дэниэла или Уилла Нэнфана, забирали деньги в банке Паско и в тот же день возвращались. Один из них брал с собой старый двуствольный пистолет. Выстрелит ли он, если спустить курок, никто толком не знал, но одно его наличие сдерживало вора, нацелившегося на сумку с деньгами. Не считая того, конечно же, что и Дэниэл, и Нэнфан были здоровяками.
Обычно они отбывали в восемь, и Демельза отправилась на шахту в половине восьмого и обнаружила там Заки Мартина вместе с Уиллом Нэнфаном. К счастью, через пару минут появился и капитан Хеншоу, и она смогла изложить им ситуацию.
После этого на пару секунд повисла тишина, каждый ждал, что заговорит кто-то другой.
– Думаю, это всего лишь слухи, – неуверенно произнес Заки.
– Насчет мистера Пирса – не слухи, – сказал Хеншоу. – Я сам слышал это в среду. Каким-то образом трастовый фонд, который миссис Жаклин Окетт создала для своих внуков под гарантию банка Паско...
– Но даже если это не просто слухи, – вмешался Заки, – мы вряд ли не получим наши деньги. Я знаю мистера Паско еще с детства, всю свою жизнь, хотя мы и не были близки, ведь он банкир, а я – простой шахтер. Но честнее человека не найти.
– Меня беспокоят не деньги, – сказала Демельза, – а то, что если многие заберут свои средства, то ни к чему хорошему это не приведет, пусть мы и делаем это каждый месяц в одно и то же время. Скажи, Уилл, сколько у нас здесь денег?
– Здесь? – удивился Хеншоу. – В смысле на шахте? Двадцать гиней, может, двадцать пять. Немного наличных для всякой мелочевки, которую мы время от времени покупаем. А в конце месяца всегда остается мало.
– А сколько нам нужно? Сколько вы собираетесь привезти?
– Четыреста семьдесят. На жалованье уйдет не меньше четырехсот двадцати.
Демельза нахмурилась, глядя на хмурый день сквозь грязное окно. Над морем сгущались мрачные тучи.
– В доме у нас найдется фунтов сто. Росс всегда держит деньги на всякий случай. Но этого мало. Этого мало.
– Простите, госпожа, – сказал Уилл Нэнфан. – Меня это не касается, я-то работаю тут только на подхвате, но не лучше ли вам сегодня поехать с нами? Повидаться с мистером Паско? Сами увидите, стоит ли беспокоиться. Капитан Полдарк поступил бы так.
– Капитан Полдарк, – ответила Демельза, – разбирается в финансах. А я – нет.
– Но всё равно, – напирал Уилл Нэнфан, – у вас есть чутье. Думаю, у вас на многое чутье.
II
Они выехали в четверть девятого, Демельза потребовала, чтобы и Хеншоу отправился с ними. Таким образом, их стало четверо. В Труро придется принимать жизненно важные решения, и четыре головы, по мнению Демельзы, всяко лучше чем три, несмотря на их преувеличенную веру в ее способности.
В Труро они добрались к половине одиннадцатого и к банку Паско подъехали окольным путем. Вскоре они убедились, что эффект от слухов не преувеличен. Не было заметно ни беспорядков, никакой спешки или паники, но всё же на улице стояло несколько лошадей без седоков, одна двуколка с красными колесами, фермерская телега, несколько вьючных ослов и группа переговаривающихся людей, так что четверо вновь прибывших с трудом пробрались к входу.
– Я спешусь здесь, – сказала Демельза, когда они подъехали к углу. – Не стоит входить всем четверым. Вы отправляйтесь в «Красный лев», а ты, Заки, возвращайся, когда поставишь лошадей в конюшню, и подожди меня на углу.
– Да, госпожа. Так я и сделаю.
Она пошла дальше, не стараясь протиснуться сквозь толпу, не спеша обходя людей. Никто ее не узнал, но дорогое платье, стройная фигура и удивительные темные глаза привлекали внимание и вызывали уважение. Перед ней расступались. Не то чтобы она пыталась выглядеть важной персоной, но больше десяти лет в роли миссис Росс Полдарк наложили свой отпечаток.
Она вспомнила, что в узком переулке у берега реки есть боковая дверь, куда они вошли во время свадьбы Кэролайн, и решила направиться туда. На звонок колокольчика дверь открыла перепуганная горничная. Да, мистер Паско дома, но он занят. Не могла бы она назвать своё имя? Ох, миссис Полдарк, ну конечно, она помнит и просит прощения. Она скажет мистеру Паско, если миссис Полдарк немного подождет.
Миссис Полдарк подождала, и ее провели в крохотную комнату, примыкающую к приемной банка. Она села в синее плюшевое кресло, облизала губы и задумалась над тем, что собирается сказать, а потом поняла, что слышит разговор в соседней комнате, доносящийся через приотворенную ветром дверь.
– Это крупная сумма, я понимаю. Но видите ли, мистер Паско, не все эти деньги принадлежат мне. Я не могу позволить ни малейшего риска...
– А с чего вы предположили, что есть риск? – раздался голос Паско.
– Что ж, об этом говорят по всему городу. Что старый Нат Пирс растратил чужие средства, а по некоторым из них вы выдали гарантию. Если это так...
– Мистер Лаки, мой старый друг Натаниэль Пирс, увы, воспользовался чужими деньгами для глупых сп-спекуляций в Индии и других местах. Для этого он подписывал бумаги, которые наверняка привели бы его в тюрьму, будь он до сих пор жив. Некоторые средства, которые он незаконно присвоил, действительно имели гарантию нашего банка, и то, как он использовал эти деньги, дает нам право отозвать свои г-гарантийные обязательства. Однако я намерен их исполнить. Это не значит, что стабильному положению банка что-то угрожает. В противном случае...
– В противном случае что?
– В противном случае все мои старые клиенты последовали бы вашему примеру, потребовав средства, которые годами хранили у нас.
– Ах да. Разумеется. Вполне возможно. – Раздался звон бокала. – Но вы могли бы оплатить чек, если я его предъявлю?
– Разумеется.
– В таком случае, полагаю, я должен это сделать, мистер Паско. Должен. Видите ли, как я уже сказал, деньги не принадлежат мне лично. Мое небольшое дело постепенно расширяется, и если я не смогу полностью расплатиться...
– Что ж, прекрасно... – Раздался звон колокольчика. – Надеюсь, вы не затаили обиду, мистер Паско? Лично я – нет.
– Н-никаких обид, – ответил Харрис Паско. – Скажу лишь, что друзья познаются в беде.
– Что ж, сэр...
– Да, Кингсли, будьте добры, выплатите мистеру Лаки всю сумму по чеку. Надеюсь, мистер Лаки, вы не требуете выплаты всей суммы золотом?
– Э-э-э, сэр...
– Векселя банка Бассета еще котируются?
– Всенепременно. Мне жаль, что дело приняло такой оборот.
– Мне тоже жаль. Половину монетами, Кингсли, остальное векселями.
Хлопнула дверь, и настала тишина, слышался только шорох бумаг. Демельза решила, что о ней, возможно, забыли, но тут дверь приоткрылась еще на несколько дюймов, и выглянул мистер Паско.
– Миссис Полдарк. Элис сказала... Приятно вас видеть. Входите, прошу вас.
Его лицо выглядело измученным и исхудавшим, морщины стали глубже.
– А Росс не приехал? – спросил Паско.
– Нет... Ожидаю его со дня на день. Надеюсь, он скоро приедет. – Демельза села на краешек кресла. – Я приехала, потому что он бы этого хотел. Я слышала, что у вас... определенные проблемы.
– В самом деле. Вероятно, вы слышали р-разговор. Ну да, конечно же. Что ж, Лаки – один из моих крупнейших и старейших вкладчиков, но заразился общим страхом, а стоит страху зародиться, как он распространяется, словно лесной пожар. Он никого не щадит. Я-то думал, что мистер Лаки сохранит хладнокровие. Но деньги правят всем... Может, как банкиру, мне не следует удивляться, что деньги правят всем, но признаюсь, временами я чувствую легкое разочарование.
– Мистер Паско, – сказала Демельза, – мне бы очень хотелось, чтобы здесь был Росс. Я плохо разбираюсь в финансовых делах, о которых вы говорите. Вы не могли бы мне разъяснить попроще?
– Проще некуда. За последние годы мистер Пирс некоторым образом морально деградировал, о чём я даже не подозревал. Он увлекся разного рода финансовыми аферами, которые обещали скорую удачу, но не выгорели. По моим п-подсчётам, он ограбил своих клиентов почти на пятнадцать тысяч фунтов. Примерно за половину этой суммы мы выступали поручителями. Я доверял ему, это моя вина, и я несу потери. Убыток в семь т-тысяч не потопит ни этот банк, ни меня. Но если простая публика, составляющая население этого города и окрестностей, утратит доверие к банку Паско – тогда я не знаю, удастся ли нам выплыть. Я думаю, имел место злой умысел.
– Злой умысел?
– Вот, посмотрите. – Паско протянул ей письмо. – Мистер Генри Принн Эндрю – один из старейших наших клиентов, а также и один из самых солидных. Сегодня утром это подложили ему под дверь.
Демельза быстро пробежала письмо глазами.
Достопочтенный сэр, до Вашего Доброжелателя дошли слухи, что Вы по-прежнему доверяете свои сбережения банку Паско в Труро. Должен сообщить Вам, что по сведениям достоверного источника, работника самого банка, банк этот находится на грани банкротства. Деньги из приданого дочери мистера Паско помогли бы гарантировать выпуск дополнительных векселей, хотя их и так уже выпущено гораздо больше, чем позволил бы любой здравомыслящий банкир. Но так случилось, что эти средства нынче отозваны из банка, и это совпало с тем, что вышли на свет Божий темные делишки мистера Натаниэля Пирса, старинного приятеля и доверенного человека мистера Паско; а также тот прискорбный факт, что этот банк выпускал гарантии по тем векселям...
В таком духе было исписано еще полстраницы, и стояла подпись: Доброжелатель.
– Откуда это взялось... Кто это написал?
Мистер Паско пожал плечами.
– Кто-то написал. И если многие получили подобные письма, то кое-кто наверняка поверит в н-написанное, а даже и те, кто не поверит, начнут сомневаться, в безопасности ли их деньги.
– Это чудовищно... отвратительно. Но вы... вы сможете расплатиться?
Он снова пожал плечами.
– Кредит – есть основа банковской деятельности. Если в банк приносят тысячу фунтов, мудрый банкир сохранит две сотни в своих сейфах, а остальные восемьсот отдаст в качестве кредита (разумеется, под хорошие гарантии), по большей процентной ставке, чем заплатил в-вкладчику. Так работает кредит, и вместо того, чтобы хранить огромные суммы в банке, деньги вкладываются в землю, шахты, мельницы, лавки, в индийские бумаги – что угодно, приносящее с гарантией большие проценты. Если приходит один вкладчик и внезапно требует выплаты своей тысячи фунтов, это чепуха, обычные будни банка. Если придут десять таких, то банк всё равно справится. Но если придет целая т-толпа и устроит шум, то банкиру придется сначала продать акции и облигации, чтобы с ней расплатиться, и часто это принесет существенные потери, а после этого придется задуматься о досрочном погашении ранее выданных краткосрочных кредитов. Если их срок больше двух, трех, четырех или шести месяцев, то эти деньги – вне пределов досягаемости. Деньги в безопасности, но их нельзя получить сегодня или завтра. И если будут возникать всё новые требования, но банк не сможет исполнить свои обязательства, то ему придется закрыть двери.
До них донесся приглушенный гомон голосов снаружи. В двери появилась голова клерка.
– Вас хочет видеть мистер Буллер, сэр.
– Скажите, что я приму его через пять минут.
Голова исчезла.
– А помимо этого, – продолжил Паско, – есть еще векселя. Все банки в Труро в последние годы выпускают векселя. Мы были очень осторожны, но стоит возникнуть недоверию... Вчера я узнал, что д-держателям векселей нашего банка посоветовали избавиться от них, пока они еще чего-то стоят. И некоторые лавки уже отказываются их разменивать под предлогом нехватки серебряных монет.
– И долго это длится?
– Со среды. Вчера мы выплатили почти девять тысяч фунтов. Сегодня из-за мистера Лаки – уже шесть. – Харрис Паско встал. – Но из-за своего б-беспокойства я позабыл о манерах. Бокал портвейна?
– Благодарю, не нужно. Как вы знаете, мистер Паско, сейчас конец месяца, и обычно мы... обычно мы...
– Берете деньги, – с улыбкой завершил фразу Паско. – Разумеется. На выплату жалованья. Какова обычная сумма? Около пяти сотен? Никаких проблем. Я дам указания клерку.
– Нет, – сказала Демельза, – я подумала, что раз у вас неприятности...
Паско уставился на бокал портвейна, который себе налил.
– Вы решили, что стоит забрать больше? Вполне естественно. Ваш муж держит у нас сейчас всего две тысячи. Меньше обычного из-за несчастного случая на шахте. Но б-было бы любезно с вашей стороны не забирать всё, по крайней мере в ближайшие пару недель. К тому времени, надеюсь, мы переживем этот шторм.
Последовало молчание. Потом Демельза сказала:
– Мистер Паско, не все ваши друзья похожи на мистера Лаки.
III
Мистер Ральф-Аллен Дэниэлл писал письма в своем особняке с колоннами и видом на реку Фал, когда вошел слуга и сообщил, что к нему посетитель. Он вышел и обнаружил у широкого окна с видом на молодые каштаны и лужайку с пасущимися девонскими овцами даму в бархатной амазонке.
– Миссис Полдарк. Рад вас видеть, мэм. Капитан Полдарк не с вами? Прошу, садитесь.
Уже второй раз за утро серьезный пожилой мужчина склонялся над ее рукой в перчатке, и почти с теми же словами. Между ними и впрямь было много общего, только этот более плотного телосложения, на несколько лет моложе и одет в строгом стиле квакеров.
– Мистер Дэниэлл, как хорошо, что вы меня приняли. Миссис Дэниэлл в добром здравии? Я пришла... Росс еще в Вестминстере, и я пришла просить у вас срочного совета... и помощи.
Он настоял, чтобы гостья выпила канарского, а пока подавали вино, Демельза размышляла о том, не следовало ли ей вместо этого перебраться на другой берег реки в надежде, что лорд Фалмут вернулся в Корнуолл.
– Мистер Дэниэлл, подозреваю, вы уже слышали о проблемах в Труро и давлении на банк Паско?
– На этой неделе меня не было в городе, но управляющий ввел меня в курс дела. Какая жалость. Но всё это пройдет.
