Текст книги "До мозга костей (ЛП)"
Автор книги: Триша Вульф
Соавторы: Бринн Уивер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
4. ОСЕВОЙ СКЕЛЕТ
Джек
Хрустящий, тонкий слой свежего снега собирается на моем теле. Дыхание становится поверхностным, а легкие больше не чувствуют холодного воздуха. Руки и ноги онемели, кожа замерзла, а способность нервных окончаний к функционированию теперь притуплена, не в силах посылать болевые сигналы в мозг.
Я лежу здесь в морозной ночи, а на лес вместе с хлопьями снега ложится бескрайняя тишина.
Усталость оседает глубоко в моих костях вместе с промерзшей землей, затягивая меня в небытие. Так и тянет отпустить всё и просто продолжить проваливаться в бездну. Я никогда не чувствовал себя так спокойно, как сейчас, укутанный в ледяное одеяло, укрытый от мира страданий.
Звук снега, хрустящего под тяжелыми шагами, раскалывает тишину, и я перестаю дышать.
Шаги звучат всё ближе, пока я не чувствую, как снег прижимается к моей щеке.
– Где ты, маленький засранец.
Хриплый голос произносит каждое слово. Я не чувствую ничего, кроме холода, но воспоминание о его мерзком дыхании обдает моё лицо.
Я слышу отчетливый звон его Zippo. Затем чирканье.
Рефлекторно я пытаюсь сжать онемевшие пальцы вокруг твердого предмета, погребенного под снегом.
– Когда я найду тебя…
Это последние приглушенные слова, которые достигают моих ушей, прежде чем время искажается вокруг меня.
Неясные образы мелькают стоп-кадрами, пока я выбираюсь на поверхность. Ярко-красная полоса разрывает девственно белый полог. Пустые глаза впитывают ночь, когда вдруг сверкает сталь… прежде чем образы начинают исчезать в глубинах моего разума.
Когда сознание возвращается ко мне, я понимаю, что меня накачали, в ту же секунду когда мои глаза открываются.
Я чувствую, как успокоительное движется по кровотоку, а в голове царит путаница. В висках пульсирует, в то время как мое зрение приспосабливается, чтобы разглядеть залитые лунным светом ветви деревьев над головой. Я подношу руку к шее, нащупывая нежный участок кожи, куда Кири вонзила иглу.
Сильная боль в груди привлекает моё внимание.
Она, блять, ударила меня электрошокером.
Но если бы она хотела моей смерти, я был бы уже похоронен на берегу реки.
Я переворачиваюсь и поднимаюсь на ноги, моё зрение проясняется, чтобы рассмотреть серо-белое окружение.
– Проклятье!
У меня всё ещё есть телефон, и я достаю его, чтобы проверить время. Я был в отключке около двух часов. Диазепам, или, возможно, мидазолам. Быстродействующее успокоительное, которое также быстро выводится из организма.
«Это была не первая наша встреча.»
Ожесточенный тон её голоса – это издёвка над моей пульсирующей от боли головой.
Я оглядываюсь вокруг в поисках расчлененного тела, которое Кири доставала из сумки и бросала в воду. Ручей течет медленно, берег пуст.
Эта женщина не хочет моей смерти, но ей что-то нужно.
Прямо передо мной лопата воткнута в илистую землю.
Прямо сейчас, очевидно, что она хочет, чтобы я копал.
Аромат кофе Кона9 разносится по отделу, в то время как я стою над столом из нержавеющей стали в лаборатории. Впервые испытываю искушение налить чашку, остро нуждаясь в стимуляции, которую не может обеспечить даже моё новое исследование.
Передо мной – очищенные останки недавнего донора. Три больших монитора расположены вдоль задней стены, мой стол находится прямо под ними. На одном мониторе проецируются данные разложения, которые я собрал для исследовательского гранта во время полевой поездки, на которую был потрачен весь прошлый год.
Изучение всего этого резко застопорилось, потому что события прошлой ночи не прекращают прокручиваться в моей голове.
Проводя оставшиеся часы раннего утра за выкапыванием и сбором отрезанных частей тела аспиранта, я вспоминал каждое взаимодействие, которое у меня было с доктором Рос за последние три года. Несомненно, именно этого она и добивалась.
К тому времени, когда я переместил Мейсона Дюмонта в новое место захоронения, я понял, что Кири вовсе не хотела, чтобы меня застали с изуродованным телом, независимо от улик, которые она подбросила на место преступления.
Она оставила в ручье только половину тела.
Другую половину она забрала с собой.
Её угроза была ясна: если я пойду за ней, если попытаюсь заставить её замолчать навсегда, у неё есть запасной вариант, чтобы разоблачить меня. Немного мелодраматично – если не сказать уместно – после того, как я видел её в действии.
Осторожность всегда была моим первым правилом.
Кири будет жить. Пока что.
Хотя бы по той простой причине, что она возбудила моё любопытство целым рядом вещей, которые она раскрыла.
И доктор Кири Рос бросила заманчивый вызов.
Когда утреннее солнце проникает сквозь жалюзи лаборатории, я вновь фокусирую своё внимание на частичных останках, состоящие из черепа, позвонков и грудины. В осевом скелете восемьдесят костей. Но одна кость меня особенно привлекает, именно ей я посвятил большую часть своей научной карьеры.
Рукой в перчатке я выбираю подъязычную кость. Расположенная под нижней челюстью, подковообразная кость уникальна, поскольку это единственная кость скелета, которая не соединяется ни с какой другой. Подвешенная, она держится на месте при помощи связок и мышц.
Я чувствую некое родство с этой свободно плавающей, одиночной костью, у неё тоже нет никакой структуры или поддержки, необходимой для существования.
При идентификации останков антропологи и судебно-медицинские эксперты в первую очередь изучают череп и лобковые кости, чтобы определить возраст, расу и пол. Однако если эти кости отсутствуют или нарушены, подъязычная кость может раскрыть всё вышеперечисленное и даже больше. Нужно только уметь разбираться в её тончайших нюансах.
Мои исследования в области сращения подъязычной кости и плотности костной ткани для судебно-медицинских целей произведут революцию в процессе идентификации останков.
От меня не ускользает мрачная ирония моих внеклассных увлечений и профессиональных интересов.
Доктор Кэннон проходит мимо двери лаборатории, затем отступает назад, чтобы заглянуть внутрь.
– Доброе утро, Джек, – он смотрит на часы, темно-коричневая кожа вокруг его глаз морщится в замешательстве. – Ты рано. Я подумал, что после вчерашнего торжества все будут спать.
Моя улыбка крайне натянула.
– Я пришел пораньше для пожертвования.
Я и не уходил.
К счастью, я держу несколько пар сменной одежды в своем кабинете, и, хотя не рекомендую этого делать, душевые в кампусе удобны, когда нужно смыть с себя зловоние пота и смерти.
– Это хорошо, – говорит он, кивает и снова оглядывается по сторонам, словно пытаясь завязать разговор. – Ещё раз спасибо за вежливость по отношению к миссис Спенсер. Я знаю, что ты не особо любишь заниматься очаровыванием спонсоров, но она является одним из наших самых больших…
– Не проблема, – говорю я, возвращая своё внимание к очищенным костям на столе. Я поднимаю стоматологический штангенциркуль, намекая на окончание разговора. Хью Кэннону не нужно намекать дважды.
– Тогда ладно. Отличного дня, Джек.
Я бросаю взгляд вверх, пока он направляется в коридор, и опускаю инструмент. Я уже измерил зубы и прочитал данные, отображаемые на мониторе. Не хочу отвлекаться, когда придет доктор Рос, поэтому откладываю подъязычную кость на потом.
Тот факт, что истерика Кири стоит мне ценного времени на исследования, доказывает то, о чем я думал с самого первого дня: она не заслуживает своей должности.
Очевидно, она достаточно наблюдательна и умна, чтобы вычислить мою деятельность. Проследив за ней прошлой ночью, я был уверен, что она просто соблазнила Брэда, чтобы узнать его теории обо мне.
Но образ того, как она держит отрубленную руку, разбивает эту теорию в пух и прах.
Она убийца.
Хладнокровная хищница.
Она заметила меня раньше, чем я узнал про неё, и именно это заставляет меня крепче сжать рукоять прибора. Я отбрасываю инструмент в сторону, затем опираюсь ладонями о стол. Прохлада стали проникает сквозь латекс и гасит маленький огонек пламени.
Я полагался на своё предвзятое мнение, и это стало роковой ошибкой.
Всегда подтверждайте свои выводы.
Что могло случиться с такой девушкой, как Кири, чтобы превратить её в убийцу? Серийные убийцы-женщины – редкость, ещё большая, чем убийцы, работающие вдвоём.
Она не проявляла явных признаков психопатии, так что, скорее всего, она не родилась такой. Какой-то инцидент в её жизни должно быть спровоцировал эту трансформацию.
Раскрытие этой ключевой информации о ней станет недостающей частью головоломки, которую мне нужно использовать против неё, чтобы убрать из своей жизни.
Обычно, когда убийцы охотятся на одной территории, один из них решает уйти, боясь быть обнаруженным. Два лучших хищника не могут занимать одну территорию для охоты.
Будучи биологом дикой природы, Кири понимает это лучше, чем кто-либо другой.
Наша собственная биологическая структура отвергает стадное мышление. Если кто-то отказывается уступить территорию, остается только один вариант – истребление.
Выживание любым способом.
Я не знаю точно, когда она обнаружила меня, но с тех пор она решила остаться.
Это её единственная роковая ошибка.
Она думает, что умнее меня, и может манипулировать мной так же, как манипулирует всеми вокруг. Она понятия не имеет, с кем столкнулась.
Она дала мне подсказку, когда сказала, что мы уже встречались.
Чего бы ни хотела от меня Кири, всё начинается с этого, с выяснения того момента во времени.
Следующие полчаса я наблюдаю, как горстка студентов просачивается на кафедру. При виде Кири во мне поднимается волна предвкушения, и я мысленно подавляю это раздражающее чувство. Рефлекторно я нащупываю карман в поисках предмета, который всегда был там, но снова обнаруживаю его отсутствие.
Сжав челюсть, я без всякой надобности начинаю измерять обесцвеченные резцы, пока периферийный зрением отслеживаю её движения. На ней черная юбка-карандаш и блузка цвета шампанского. Рыже-каштановые волосы уложены в стильную прическу, макияж на месте, она выглядит хорошо отдохнувшей, словно не провела ночь, хороня тело.
В её руках награда – та, которую я должен был вручить ей вчера вечером. Она лучезарно улыбается и принимает поздравления от нескольких коллег, прежде чем поставить награду на полку, подвешенную вдоль стены её кабинета.
Когда она наконец замечает букет цветов на своем столе, её взгляд сразу же устремляется в кабинет Брэда в другом конце коридора.
Нет. Они не от слабохарактерного любовника.
Она любуется редкими гималайскими голубыми маками, пока ищет открытку, затем её сияющая улыбка сходит на нет, когда она видит ленту, обвязанную вокруг стеблей.
Её взгляд встречается с моим.
Невозможно описать всплеск адреналина, который молнией проносится по моим венам. Я стараюсь держать свою личную жизнь отдельно от работы, по крайней мере, когда нахожусь в стенах лаборатории. Это приводит к череде однообразных дней, пока я не смогу достичь кайфа снова, но не буду отрицать, то ощущение, что я испытываю сейчас, чертовски схоже с ним.
Её прищуренные глаза фокусируются на меня, и я сдерживаюсь, чтобы не растянуть губы в довольной улыбке.
Наблюдаю за тем, как она деликатно распутывает ленту, сматывает её в тугой клубок и засовывает в карман юбки.
Я снимаю одноразовые перчатки и бросаю их в корзину для опасных отходов, направляясь к её кабинету, затем останавливаюсь в дверном проеме и прислоняюсь к раме.
– Хорошо спал, Джек? – спрашивает Кири, вызывая боль на ударенном электрошоком участке груди.
– Как будто меня ударили электрошокером и накачали мидазоламом, – говорю я, отвечая на её колкое замечание.
Она хлопает своими густыми ресницами.
– Кажется, я впервые в жизни оказался в твоём офисе.
Я рассматриваю похвальные грамоты на книжной стеллаже, фотографии в рамках. Не знаю, семейные ли они или с друзьями, но они выглядят постановочными. Как будто она отредактировала фотографии, которые прилагались к рамкам, прифотошопив на них себя.
Она смело улыбается, её полные розовые губы привлекают моё внимание.
– Технически, Джек, ты не в моем офисе.
Я принимаю вызов и смело шагаю внутрь, чувствуя, как искры пульсируют в воздухе маленькой комнаты, пока каждый из нас пытается доминировать в пространстве.
– Твоя мама? – спрашиваю я, кивая в сторону зернистой фотографии, стоящей на полке в центре.
По её лицу пробегает легкая тень беспокойства, она слегка поджимает губы, а затем придаёт своему лицу спокойное выражение.
– Ты здесь не для светской беседы, – говорит она. – Ты ненавидишь их. И вообще, любые разговоры.
Я позволяю своему рту изогнуться в кривой ухмылке. Ей нравится хвастаться тем, как хорошо она меня знает, как хорошо изучила. Я мог бы прямо подойти и спросить её, какой была наша самая первая встреча, но я не сомневаюсь, что это только ещё больше разозлило бы её. Она терпеливо работала бок о бок со мной в течение трех лет, теперь она не даст мне ответ так легко.
– Тебе понравился твой подарок? – спрашиваю я, опуская взгляд на бледно-голубые цветы.
– Я в восторге. Они прекрасны.
– Это редкий вид, – говорю я, придвигаясь на пару сантиметров ближе к её столу. – Я выращиваю их сам, наряду с несколькими другими уникальными подвидами.
– Впечатляет, – говорит она. Затем наклоняет голову, пристально изучая лепестки цветков. Цвета варьируются от ярко до нежно-голубого. Хочу добавить, что они дались мне нелегко, поскольку пришлось разводить маки в течение трех лет, чтобы получить желаемый цвет.
Когда её пристальный взгляд поднимается, чтобы встретиться с моим, я вижу оттенки в её радужках, этот диапазон от темно-синего около центра, переходящий в самые бледные оттенки серо-голубого около темного кольца.
Кири отодвигает букет в сторону.
– Тебе понравился мой подарок?
Она переносит вес на одно бедро и похлопывает себя по карману, намекая на полоску материала, которую я оторвал от туловища после того, как откопал его.
Технически, я откопал половину тела.
Я скольжу рукой по своему кашемировому галстуку, обретая самообладание после вспышки гнева, которую вызвала её насмешка. Опираюсь ладонью о край стола, опустив лицо, чтобы оказаться на уровне её глаз.
– Ваш подарок показался мне неполным, доктор Рос. Где остальное? – требую я.
От этого её улыбка становится лучезарной и сияющей.
– А тебе всё хочется знать.
Образ моих рук на её горле четко предстает перед глазами, и мне приходится оттолкнуться от стола, чтобы быть как можно дальше от неё. Я закрываю стеклянную дверь, отгородившись от посторонних глаз, запирая нас внутри.
– Это не игра, Кири, – говорю я, мой тон понижается до убийственных децибел, когда я встречаюсь с ней лицом к лицу. – Ты ведешь себя как ребенок, закатываешь истерику, потому что я не помню нашу первую встречу?
Она фальшиво дуется.
– Ооо. Держу пари, ты не относишься так пренебрежительно к другим своим подружкам на одну ночь.
Я медленно киваю, потому что знаю, что не мог трахнуть эту женщину, а потом начать игнорировать. Я так не поступаю.
Подходя ближе, я засовываю руки в карманы, чтобы не было соблазна придушить её.
– Ты не брошенная любовница, Кири, но ты небрежна, – говорю я, заслужив её насмешливый взгляд. Из нашего прошлого общения я знаю, что ей не нравятся мои выговоры. – Ты позволяешь эмоциям руководить твоими действиями. Ты действовала импульсивно, как чертов дилетант, когда убила аспиранта. Прямо здесь, в университете, где работаешь.
Как только слова вырываются наружу, я уже не могу взять их обратно. Они поджигают воздух между нами, словно падающая звезда, и у нас нет никакой возможности остановиться, бездна всё равно поглотит нас.
– Будут последствия, – говорю я, сохраняя низкий голос.
Поскольку торжество состоялось вчера, как и предполагал Кэннон, несколько человек могут не прийти сегодня. Неявка одного студента не вызовет особого внимания. Но через два дня начнутся вопросы. Звонки. Друзья будут спрашивать, где он. Родственники будут звонить в университет.
– Ты забавный парень, Джек, – она обходит стол и прислоняется бедром к краю, скрещивая руки. – Никто не знает, насколько ты смешон. Кроме меня. Потому что, либо у тебя действительно плохой юмор, либо ты гребанный лицемер, – она окидывает взглядом лабораторию и моё рабочее место в другом конце коридора, прежде чем направить на меня язвительный взгляд. – Пропавшая. Зачисленная. Коала.
Геокодированное местоположение одной из моих жертв, похороненной глубоко в месте разложения. Это то, о чем она болтала вчера вечером, о местонахождении тел, от которых я избавился на ферме тел.
Я молчу, позволяя напряжению между нами нарастать.
Как и предполагалось, она начинает говорить первой, она не может выдержать даже минутного молчания.
– Как думаешь, я это сделала? – спрашивает она.
Я нахмуриваю брови.
– Мне нужно нарисовать картину, как ты машешь мне отрубленной рукой?
Она пренебрежительно пожимает плечами.
– Я просто хочу сказать, что улики указывают не на это. На самом деле, между нами, я полагаю, только у меня есть алиби на прошлую ночь.
Она наклоняет голову, оглядывая меня, и кокетливо помахивает пальцами Брэду.
Моя челюсть сжимается.
– Так что… – тянет она. – Последствия и правда будут. Для тебя, Джек.
Её губы растягиваются в самодовольную улыбку.
Она наслаждается этим.
Какой бы ни была конечная цель этой женщины, она определенно хочет заставить меня страдать.
Я могу прекратить это сейчас. Было бы достаточно просто проследить за ней вечером. Подождать, пока она уснет. Зажать ей рот рукой и подчинить себе. Мне не понадобится успокоительное. Или электрошокер. Я мог бы связать доктора Рос в моей личной холодильной камере менее чем за двадцать четыре часа, где я мог бы вытянуть из неё ответы пытками, а затем избавиться от надоедливой проблемы.
Жизнь вернулась бы в нормальное русло.
Я даже мог бы свалить это на Брэда. Убить двух зайцев одним выстрелом.
Но чем дольше я смотрю на доктора Кири Рос, пойманный понимающим блеском её бледно-голубых глазаз, тем любопытнее мне становится.
Хотя истинное любопытство и убило глупую кошку, оно также является фундаментальным элементом исследовательских центров и мировых открытий.
Я всегда выбираю осторожность. Если она настолько агрессивна, чтобы убить одного назойливого аспиранта, она может быть достаточно агрессивно преданной своему делу, чтобы сохранить свои секреты. Или она просто сумасшедшая – у сумасшедших есть склонность всё усложнять.
Правда в том, что мне нужно больше информации. Мне нужно время, чтобы покопаться в её прошлом и найти ответы. Я никогда не выполняю план, пока не выверю все детали и не расставлю всё по местам. До этого момента, мы играли по её правилам. Я нахожусь в её власти.
Пришло время перевернуть игровую доску.
А если всё остальное не сработает, всегда есть план Б.
Её отполированные кости будут хорошо смотреться на моей каминной полке с трофеями.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я прямо.
Она соблазнительно облизывает губы.
– Честно говоря, не думаю, что ты ещё заслужил от меня ответ на этот вопрос, Джек. Почему бы тебе не попробовать начать пресмыкаться передо мной?
Ухмылка проскальзывает на моем лице. Я делаю один шаг вперед, чтобы приблизиться к ней.
– Как насчет встречного предложения.
Она вскидывает бровь.
– Слушаю.
– Могу сказать тебе, чего я хочу, – говорю я, позволяя своему взгляду целенаправленно пробежаться по её телу. Если не ошибаюсь, её реакция доказывает, что я воздействую на неё, впадинка вдоль стройной линии ее горла, мелкая дрожь, которая пробирает ее тело. – Я хочу, чтобы ты убралась к чёртовой матери из моего отдела. Из моего университета. Из моего города. С моей территории.
Она быстро приходит в себя, весь кокетливый фасад растворяется под её суровым выражением лица.
– Этого не случится. Я много работала, чтобы стать…
– Тебя наняли в качестве одолжения, – прервал я её. – Я видел направление от твоего профессора к доктору Кэннону. Признаю, что ты очень, очень усердно взбиралась по социальной лестнице, но ты добилась этого не собственным трудом, учитывая требуемый опыт на этом уровне деятельности.
Имея меньше опыта работы, чем все остальные претенденты вместе взятые, я до сих пор не понимаю, как Хью взял на работу такого зеленого биолога дикой природы. Знаю только, что с тех пор, как доктор Кири Рос переступила порог моего университета, всё поменялось.
Если бы взглядом можно было сдирать кожу, моя уже лежала бы кучей ошметков у меня под ногами. Удовлетворение бурлит в моих венах.
– Я и понятия не имела, насколько Вы женоненавистник, доктор Соренсен.
– Называй это как хочешь, но мои заслуги идут дальше рекомендательных писем, – я пожимаю плечами, давая понять, что именно поэтому я никогда не хвалил её, чего она так явно и отчаянно ждала от меня. – Возможно, если бы Вы сначала наработали необходимый опыт, у нас были бы совершенно другие профессиональные отношения, доктор Рос. Вместо этого Вы вторглись на мою территорию с недостаточными навыками и бросили вызов.
Её глаза сузились.
– Мы больше не говорим о карьерном пути, не так ли?
– Я очень серьезно отношусь к оскорблениям в адрес и того, и другого.
Правда в том, что, как бы мелочно это ни звучало, я был здесь первым. Если уж она хочет быть примитивной в этом вопросе, то я пометил свою территорию задолго до того, как её симпатичная задница появилась в Уэст Пейне.
Я встречал только одного другого хищника, претендующего на мою территорию. Десять лет назад это соперничество закончилось тем, что он умер, его тело сгорело, кости и всё остальное, и я покинул свои охотничьи угодья.
И всё же я – хищник, который вышел победителем.
Кири прикусывает краешек губы.
– Ты даже не представляешь, насколько ты полон дерьма, – произносит она суровым тоном.
– Как будто чужое мнение имеет смысл, – говорю я, и прежде чем она успевает возразить: – Здесь может остаться только один из нас, Кири.
Мое обращение к ней по имени удивляет её, и она язвительно смеется.
– Двое зайдут. Выйдет один10, – её бровь снова взлетает вверх в безмолвном вызове. – Не очень политкорректно. Возможно, нам стоит обновить правила Купола Грома11 до более гендерно нейтральной формулировки.
Я провожу языком по гладкой поверхности своих зубов, затем бросаю взгляд на Брэда через стеклянную стену, когда мрачная мысль давит на мою решимость. У меня был другой план устранения дилеммы с Брэдом, но, возможно, он всё ещё мог бы послужить какой-то цели.
Кто-то должен страдать. С таким же успехом это может быть и он.
К тому же, мне крайне не нравится этот ублюдок.
– Доктор Брэдли Томпсон – проблема для нас, – говорю я.
– Разве? – Кири качает головой, обходя стол. Она берет папку из плотной бумаги и листает страницы, изображая заинтересованность. – На самом деле я не считаю Брэда проблемой, Джек. Может быть, тебе стоит попробовать отсосать ему? Ему это нравится. Возможно, он даже откажется от конкуренции с тобой за исследовательскую поездку в Мадрид.
– Ты и правда настолько наивна, что не понимаешь, что натворила.
Это привлекает её внимание. Она откладывает папку.
– Когда Брэд узнает, что студент, обнаруживший несоответствие, пропал…
– Он укажет пальцем на тебя, – отвечает она.
– А потом я включу это для полиции, – я достаю из кармана пиджака свой телефон. Держу его между нами и нажимаю кнопку Play на экране.
«Так вот в чём дело. Раз я не упал к твоим ногам, как все остальные, ты решила меня подставить.»
Затем ее голос заполняет кабинет: «Тогда, наверное, я разрушаю все Ваши ожидания, не так ли, доктор Соренсен?»
Я нажимаю Stop на записи.
– У меня ещё довольно много твоего очень информативного монолога. Ты очень любишь поговорить, Кири, – я одариваю её самодовольной улыбкой. – Если про меня узнают… Ну, остальное ты знаешь.
– Боже. Как предсказуемо, – говорит она.
– И все же эффективно.
Я убираю телефон в карман, и её улыбка растягивается, как будто у нее есть ещё один секрет, который только и ждет, чтобы соскользнуть с её губ.
– Хорошо, Джек, – наконец признает она. – Миссия «Ферма тел под Куполом Грома» началась, – она широко разводит руки. – Кто наш объект?
Мой взгляд скользит к кабинету в другом конце коридора, где у доктора Брэда Томпсон хреново получается наблюдать за нами с выражением страдания на бледном лице.
– Брэд должен исчезнуть, – говорю я.
– Это слишком просто.
Как бы мне ни хотелось изрезать его на куски и оставить его внутренности и органы на растерзание птицам, убивать Брэда прямо сейчас неразумно.
– Брэд должен уйти, – уточняю я. – По собственной воле. Он должен быть либо настолько напуган, либо настолько раздражен… – я недовольно смотрю на неё, подразумевая, что это её компетенция, – …своим положением здесь, что он добровольно уйдёт, забыв о несоответствиях.
Кири соглашается не сразу, и я почти уважаю это. Она на мгновение задумывается, прежде чем сказать: – И я полагаю, тот, кто заставит Брэда уйти – победит. Проигравший отправится на позорную прогулку прямо с территории кампуса.
– Или проигравшая… Но да, в этом заключается вся идея. Потом я сотру запись с телефона, и ты скажешь мне, где находится вторая половина тела.
Её губы искривляются в лукавой улыбке, когда она протягивает руку.
– Отлично. Договорились, Джек. Пусть победит сильнейший человек.
Между нами пробегает секундное колебание, пока я пялюсь на её руку, впитывая тонкую структуру её пястей и тонких фаланг. Мой взгляд скользит вверх по лучевой кости, и когда я беру её ладонь в свою, моё дыхание рефлекторно замирает, в то время как я провожу пальцами по тонким косточкам её запястья.
После я пожимаю её руку в знак согласия, и когда она собирается отстраниться, притягиваю её к себе.
– У тебя есть то, что принадлежит мне, – шепчу я рядом с её ухом.
Её дыхание становится поверхностным, выдавая легкую дрожь тела, прежде чем она говорит: – Понятия не имею, о чем ты.
После ещё одного тяжелого мгновения я отпускаю её руку и отступаю назад. Не свожу с неё взгляда, пока не оказываюсь у двери, а затем поворачиваюсь к ней спиной.
Затем слышу характерный щелчок зажигалки. Замерев в дверях, я оглядываюсь и вижу, как Кири щелкает по кремневому колесику. Крошечное пламя оживает, отражение пляшет в её глазах.
Кири закрывает крышку, чтобы погасить пламя. Затем она достает голубой цветок из букета, отламывает длинный стебель и, подмигнув, кладет цветок за ухо.
– Игра началась, Джек.
