Текст книги "Моя любимая жена"

Автор книги: Тони Парсонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Уже потом, когда Билл увидел, как тщательно Цзинь-Цзинь ухаживает за своей кожей, сколько у ней лосьонов, кремов, масок и мыла особых сортов, он понял, что проблемная кожа являлась проявлением внутренних переживаний. Еще через какое-то время он перестал думать об этом. Он принимал Цзинь-Цзинь такой, какая она есть, считая ее красивой. Но в ту субботу, случайно встретив ее в Старом городе, он подумал, что такие проблемы с кожей лица свойственны скорее девочкам-подросткам.

– Какая встреча! – воскликнула Цзинь-Цзинь. – Вы отважились забрести в Старый город. В прежние времена иностранцы не осмеливались здесь появляться. Они просто боялись этого места.

Цзинь-Цзинь надвинула бейсболку почти на глаза. Интересно, знала ли она что-нибудь об этой знаменитой баскетбольной команде?

– Вы серьезно? – спросил Билл.

Цзинь-Цзинь слегка кивнула.

– Ну, а вы? Вы не боитесь находиться здесь?

– Только если окажусь на пути вашей машины.

– Английская шутка, – без тени улыбки ответила китаянка. – Я собиралась пройтись по рынку в саду Юй-Юань. ^[45]Хотите составить мне компанию? – вдруг спросила она.

– Конечно.

Цзинь-Цзинь взяла его под руку. Странно, но Биллу это почему-то понравилось. Он почувствовал, как краснеет. А ведь он уже давно не краснел. Чего он так смутился? Двое одиноких людей случайно встретились и решили вместе пройтись.

Рынок правильнее было бы назвать барахолкой. В покосившихся деревянных домишках, много повидавших на своем веку, торговали сувенирами эпохи председателя Мао, кустарными куклами Барби и пиратскими копиями последних программ «Майкрософта».

– А вот это понравилось бы вашей дочери, – улыбнулась Цзинь-Цзинь, указывая на полиэтиленовый пакет с одеждой.

Желтая юбочка, голубая кофточка с красной окантовкой и пышными короткими рукавами.

Тут же была картинка, изображавшая девочку-брюнетку с ледяным лицом. Она чем-то напоминала юную Элизабет Тейлор. Не хватало лишь семи гномов, ибо на упаковке значилось: «Наряд Белоснежки».

«Фальшивое одеяние для принцессы», – подумал Билл.

Он тоже улыбнулся, делая вид, что костюмчик ему понравился. На самом деле Холли даже не взглянула бы на эту небрежно сшитую подделку. Торговка, сидевшая у лотка, обвела руками свои сокровища. Жест означал приглашение непременно что-нибудь купить. Если не «Наряд Белоснежки», то как насчет трубки для курения опиума, красной книжечки с цитатами Мао, ручных часов, какие носит Дэн Сяопин, или гимнастерки солдата Народно-освободительной армии? А может, агитационный плакат, воспевающий героический труд рабочих?

Билл и Цзинь-Цзинь пошли дальше. Навстречу им попалась старуха с толстым внуком, похожим на маленького Будду. Оба брели нога за ногу и ели цуккини так, словно это были стаканчики с мороженым.

– Посмотрите на них, – шепнул Билл, когда бабушка и внук остановились у лотка, разглядывая заводного кролика с изрядно поцарапанными металлическими боками.

– Милый мальчуган, – сказала Цзинь-Цзинь. – Правда, немного толстоват.

Билл понял: они с Цзинь-Цзинь по-разному видят этот мир. То, что его удивляет и забавляет, для нее вполне нормально. Наверное, то же самое было бы, если бы китаянка вдруг очутилась в Лондоне.

Противоположный конец рынка упирался в небольшое озеро, посреди которого стоял чайный домик. Туда вел зигзагообразный деревянный мост.

– Это мост Девяти Поворотов, – пояснила Цзинь-Цзинь.

– А для чего зигзаги? – спросил Билл.

– Для отпугивания злых духов. Считается, что они способны двигаться только по прямой.

Злых духов Билл не увидел, зато вода под мостом буквально кипела от спинок жирных золотистых карпов.

Наверное, и это поверье было для Цзинь-Цзинь не просто забавной легендой. Взяв Билла за руку, китаянка повела его по мосту. Ладонь Цзинь-Цзинь оказалась на удивление прохладной.

Первое, на что обратил внимание Билл, войдя внутрь чайного домика, – фотография улыбающегося американского президента (не нынешнего, а прежнего) с чашкой зеленого чая в руке.

– Мы пришли в Хусиньтинский чайный домик, – торжественно сообщила Цзинь-Цзинь. – Очень известное место. Здесь бывали многие самые знаменитые люди. Вы слышали про Хусиньтин?

Как же он мог забыть? Конечно, Хусиньтинский чайный домик – великий символ шанхайского прошлого. Любая знаменитость, посещавшая Шанхай, стремилась побывать здесь и прикоснуться к «настоящему Китаю».

Они с Беккой так и не сумели попасть сюда, хотя чайный домик Хусиньтин значился в их списке шанхайских достопримечательностей. Пока Цзинь-Цзинь разговаривала с официанткой, Билл рассматривал фотографии кинозвезд, президентов и членов королевских фамилий. После шумного рынка было приятно оказаться в полупустом зальчике.

– А теперь мы будем пить чай, – объявила Цзинь-Цзинь.

Они сели за столик напротив друг друга. Цзинь-Цзинь сняла бейсболку. Им подали чашки и небольшой чайник. И чашки, и чайник были стеклянными. Цзинь-Цзинь объяснила ему, что чай здесь подают с добавками редких трав и что ритуал заварки сохраняется неизменным вот уже несколько столетий. Трудно сказать, сколько в этом ритуале действительно было от давней традиции, а что являлось спектаклем для туристов. Мысль об этом пронеслась в голове Билла и тут же исчезла. Он просто радовался, что он не один и наконец-то увидел Хусиньтинский чайный домик.

За соседний столик сели двое молодых японцев, крашеных блондинов. Билл с Цзинь-Цзинь переглянулись и вежливо отвели взгляды. Он не знал, о чем говорить с нею. Жизнь китаянки напоминала большую страну, где целые области оставались для него недосягаемыми.

Из окна был виден другой край озера. Там возле расписного павильона стояла большая очередь.

– Это очередь за наньсян, – пояснила Цзинь-Цзинь. – Наши знаменитые паровые пирожки. Хотите попробовать?

– А почему бы и нет? – отозвался Билл.

В самом деле, почему бы и нет? Ведь он свободен, ему нечем заняться, некуда пойти, не говоря уже о том, что у него в этом огромном городе нет друзей.

– Билл? – раздался над ухом удивленный голос Тессы Девлин, появившейся невесть откуда. – Ну и как вам без своих?

Он не знал, что ей ответить. Он чувствовал, как опять покраснел.

«Только тебя еще здесь не хватало!» – со злостью подумал Билл.

Цзинь-Цзинь отхлебнула чай и тут же поставила чашку на стол. Чай все еще был очень горячим.

Тесса пришла в чайный домик вместе с мужем и супружеской парой тайваньских китайцев. Тайваньца Билл мельком видел в офисе, это был клиент Хью. Улыбающийся Девлин представился Цзинь-Цзинь, и они обменялись рукопожатием. Удивление лишь слегка обозначилось на лице босса. Девлин умел владеть собой. Что касалось Цзинь-Цзинь, она ответила на рукопожатие, хотя этот западный обычай казался ей столь же чуждым, как европейцам – тереться носами.

Остренькие всезнающие глазки Тессы скользнули по Цзинь-Цзинь. У Билла упало сердце, когда жена Девлина без приглашения уселась за их стол.

Тайванец безучастно взглянул на Билла (хотя в офисе их и представили друг другу), затем с притворной любезностью улыбнулся Цзинь-Цзинь. Билл сразу почувствовал к нему антипатию. Он попытался вспомнить, зачем этот тайванец притащился в Шанхай. Кажется, он был совладельцем одной из здешних компаний сотовой связи, и у него возникли разногласия с шанхайскими партнерами. Жена тайваньца – маленькая женщина в очках – начала деловито выкладывать на стол купленные ею раскрашенные фигурки. Фигурки изображали сцены пыток, обривание голов старикам и заламывание рук женщинам. Палачи, одетые в зеленую военную форму, держали в руках красные книжечки, будто в цитатниках заключались все истины на свете.

– Вы только посмотрите, что мистер и миссис Ван приобрели на Дуньтайском рынке! – щебетала Тесса. – Какие прикольные штучки! Сувениры времен культурной революции. И зачем они только делают такие фигурки?

– Рынок, дорогая моя, – ответил ей муж. – Те, кто их делает, знают, что туристы падки до сувениров.

Это было сказано извиняющимся тоном, словно Девлин ощущал неловкость перед тайваньскими гостями. Обычно такую неловкость вызывают дети, брякнувшие что-нибудь невпопад.

Тесса наморщила лоб.

– Ну да, конечно. Деньги, – пробормотала она.

– Естественно, деньги, – подтвердил Девлин.

Билла удивило, что Тесса даже не спросила разрешения присоединиться к ним. Она подозвала официантку и громко, на самом примитивном английском, стала заказывать чай.

– А вы из каких краев будете? – спросила она Цзинь-Цзинь тоном, каким судья ведет опрос свидетелей. – Я бы не сказала, что у вас типично шанхайская внешность.

– Моя мать родом из Чанчуня, – ответила Цзинь-Цзинь.

Билл впервые слышал это название и не знал, означает ли оно город или провинцию. Почувствовал его замешательство, Цзинь-Цзинь пояснила:

– Это большой город в провинции Дунбэй, к северу отсюда, вблизи границы с Северной Кореей. – Она повернулась к Тессе. – А мой отец – из Гуйлиня, что к юго-западу от Шанхая. Но я росла в Чанчуне.

Ответы Цзинь-Цзинь удовлетворили Тессу.

– Вот вы откуда! Как там говорят? Дунбэй-хо?

– Да. Дунбэй-хо. Северо-восточный тигр.

Тайванец глотнул принесенный чай и шумно втянул ртом воздух. Наверное, обжег себе язык. Его жена скучающим взглядом обводила стены, пока не заметила фотографию одной голливудской кинозвезды, известной приверженки буддизма. Миссис Ван неуклюже поднялась из-за стола и направилась к снимку. Потревоженные фигурки недовольно загремели.

– Я так и думала, – продолжала Тесса. – У вас не совсем китайское лицо, не говоря уже о том, что в Шанхае такой типаж практически не встречается. – Миссис Девлин сощурилась. Она и впрямь вела себя, как судья, готовящийся вынести вердикт. – Хм… Я бы сказала, что у вас в лице есть маньчжурские черты. ^[46]

Цзинь-Цзинь нахмурилась. Такой Билл видел ее только один раз, когда система безопасности заблокировала ключ зажигания в «мини-купере».

– Чанчунь, – повторил Хью Девлин. – Досталось им. А ведь во времена плановой экономики это был «образцовый район». Пример для подражания. Уголь. Автомобили. Тяжелое машиностроение. А потом тамошние власти, как говорят, не уловили тенденцию времени. Как там теперь? – Вопрос почему-то был обращен к Биллу, словно он являлся экспертом по Чанчуню. – Это правда, что там половина населения – безработные?

Супруги Девлин глядели на Цзинь-Цзинь… наверное, ученые смотрят так на своих подопытных животных. Билл не знал, насколько допустимо в Китае в лоб задавать незнакомым людям подобные вопросы.

– Там много людей без работы, – сказала Цзинь-Цзинь, поднимаясь из-за стола.

От волнения ее прекрасный английский стал предельно лаконичным, лишившись личных местоимений и устаревших идиом, которые так нравились Биллу. Он понял, что китаянка задета вовсе не расспросами о безработице в ее родном городе.

– Я не маньчжурка, – отрезала Цзинь-Цзинь, глядя Тессе прямо в глаза.

– Конечно же нет, дорогая, – усмехнулась жена Девлина. – Мне просто показалось.

– Мне пора, – без всяких церемоний объявила Цзинь-Цзинь.

Путь ей загораживал тайванец, облизывавший обожженные губы. Даже не попросив его отойти, Цзинь-Цзинь протиснулась в узкую щель между ним и столом. Мистер Ван удивленно попятился.

Не взглянув на Билла, Цзинь-Цзинь покинула чайный домик.

– Забавная девчонка, – констатировала Тесса. – Где вы ее откопали, Билл?

– Это моя соседка. Живет в соседнем корпусе. Всего лишь соседка, которую я случайно встретил на улице.

Хью Девлин, казалось, был расстроен случившимся.

– Сердце разрывается, когда думаешь о местах вроде Чанчуня, – сказал он, осторожно прихлебывая жасминовый чай. – Знаете, Билл, как сейчас называют те края? Ржавым поясом Китая. И если бы без работы оставались только крестьяне! Нет. Целые города. Целые регионы. – Девлин задумчиво уставился на стеклянную чашку. – В Чанчуне живет двадцать миллионов человек, и им сейчас очень паршиво. Мы не имеем права забывать об этом. Мы должны что-то сделать для них.

Он встал из-за стола.

– Прошу прощения. Я хочу показать нашим гостям, какой прелестный вид открывается с крыши чайного домика. А потом нам надо ехать в аэропорт.

Девлин и тайваньцы ушли. Билл остался наедине с Тессой. Та улыбнулась и вздохнула.

– Ах, Билл! – Она погрозила ему пальцем.

– В чем дело? – Билл заставил себя взглянуть Тессе в глаза.

– Здесь, Билл, нужно быть очень осторожным.

Он тоже засмеялся, чтобы показать этой неуемной женщине абсурдность ее домыслов.

– Говорю вам, Цзинь-Цзинь – всего лишь наша соседка. И познакомились-то мы благодаря Холли.

– Неужели? А мне показалось, вы вот-вот начнете ходить, держась за руки. Я даже сказала мужу: «Гляди, Хью, Билл скоро будет гулять за ручку с этой китайской девчонкой…» Кстати, как ее зовут? Билл, вы даже не знаете ее имени? Вы нас не познакомили, а мне не захотелось спрашивать у нее. Но я не удивляюсь. Шейн тоже не всегда знал, как зовут его подружек.

– Ее зовут Цзинь-Цзинь Ли, – сказал Билл, стараясь сохранять спокойствие.

Тесса Девлин прикрыла глаза, словно бездомный котенок, которого Холли напоила молоком и почесала за ухом.

– А вы знаете, сколько в КНР Цзинь-Цзинь Ли? Миллионов сто, не меньше.

– Неужели? – подражая Тессе, спросил Билл. Эта экстравагантная дамочка начинала ему досаждать. – Их кто-то считал?

Теперь Тесса была воплощением добропорядочной жены и матери семейства.

– Я не стану говорить вам банальностей вроде: «Подумайте о жене и дочери». Уверена, вы о них не забываете. Подумайте о себе. Мне очень повезло с Хью. Он не падок на других женщин. И всегда был таким. К тому же он – один из немногих мужчин, которому не нравятся азиатки. Даже не знаю почему. – Она развела руками, словно говорила о неразрешимой загадке. – Некоторые из них в молодости бывают очень даже хорошенькими.

Билл глотнул остывшего чая.

– Тесса, а вы задумывались над тем, что говорят китайцы о нас? Наверное, считают нас большеносыми уродами и тоже говорят: «Пока эти белые маленькие, они еще ничего».

– Возможно, – пожала плечами миссис Девлин. – Я не понимаю другого. Неужели мужчина может серьезно запасть на такую девчонку? Спросите себя: вы хотели бы прожить с ней всю жизнь? И о чем бы вы говорили под старость? Билл, я не вмешиваюсь в вашу жизнь. Я лишь хочу дать вам добрый совет.

– Спасибо за заботу, Тесса.

– Для вашей же пользы, Билл. Ради спокойствия Бекки. Ради благополучия фирмы. Будьте осторожны.

– Этих лекций я вдоволь наслушался, едва появился в Шанхайском филиале. Знаете, что мне говорили? – Билл вздохнул. – «Местные женщины сделаны из железа, как гвозди. Их интересует только добыча. Они видят не мужчину, а исправно работающий банкомат». Позволительно спросить, а что видим мы, когда смотрим на них?

Тесса засмеялась и подлила чаю в его чашку.

– Дорогой мой, что бы вы ни говорили, я интуитивно чувствую: эта китаянка вам небезразлична.

У Билла запылало лицо. «Неужели я снова начинаю краснеть, как мальчишка?»

– Понимаю: все мужчины разные. Кому-то мало одной жены. А тут еще пример китайских мужчин, у которых и жена, и любовница. Теоретически это выглядит очень заманчиво.

– Вы можете воображать что угодно, Тесса. Оправдываться перед вами я не собираюсь. Но любовница мне не нужна.

Билл знал, что так оно и есть. Мысль завести любовницу не вязалась с его представлениями о себе и своей семейной жизни. Он любил Бекку, скучал по ней и не хотел уподобляться мужчинам, приезжавшим на машинах во двор «Райского квартала». Он хотел быть лучше их. Биллу претила мысль, что он – такой же, как все.

– Что ж, прекрасно, – объявила Тесса Девлин, будто слова Билла наконец-то убедили ее. Она понизила голос до шепота: – Поскольку вы не собираетесь влюбляться в эту девчонку, вы просто будете трахать ее. Она для этого и предназначена. Ну а если вы все-таки прилипнете к ней… Не отнекивайтесь, я ничего не утверждаю… но эта маньчжурская шлюшка весьма горяченькая… Вы сами не заметите, как снимете ей уютную квартирку, а потом найдете удобную причину и рванете на выход. – Она засмеялась. – Или вы не знаете, как тут все происходит?

– Откуда мне знать, Тесса? Я ведь только что слез с пальмы.

Билл вдруг заметил, что крутит на пальце желтую кепочку-бейсболку с эмблемой «Лос-Анджелес лейкерс».

С крыши неторопливо спускался Девлин с тайваньцами.

– Просто не теряйте голову, Билл, и не позволяйте себя облапошить. Это я вам и пыталась сказать, – улыбнулась Тесса. – Мне нет дела до вашей личной жизни. Но не забывайте: китайские женщины очень практичны. Настолько практичны, что, если вы зазеваетесь, они разобьют вам сердце.

Хью Девлин удовлетворенно улыбался.

– Может, заказать еще чаю? – спросил он.

Билл выглянул в окно. Очередь за пирожками не уменьшалась. Одолев последний зигзаг, на берег сходила Цзинь-Цзинь, уверенная, что все злые духи остались позади. Они ведь способны двигаться только по прямой.

Глава 12

«Награды, – думал Билл. – Юристы обожают награды».

Маленькие вехи на пути к новым горизонтам и блистательным перспективам. Доказательство того, что ты не зря проявляешь терпение, когда тебя смешивают с грязью и вываливают в дерьме. Ты все-таки чего-то стоишь.

Билл сидел в зале вместе с множеством юристов, собравшихся на это празднество. В море смокингов и строгих черных костюмов редкими вспышками мелькали разноцветные наряды женщин. Их фирме отвели отдельный стол, и Биллу досталось место между Нэнси Дэн и Тессой Девлин. Напротив Тессы сидел Шейн, рядом с ним – Хью Девлин, Малахольный Митч и, наконец, Вольфганг и Юрген, между которыми щебетала и смеялась Росалита.

Явный перевес в мужскую сторону. Сейчас Биллу особенно не хватало Бекки. Он бывал на множестве подобных обедов, длинных и скучных. Но там он всегда мог повернуть голову и увидеть любимое лицо. Они с Беккой научились обмениваться молчаливыми шутками, понятными только им двоим.

Вечер тянулся еле-еле. Закуски были на редкость скверные, что компенсировалось обилием выпивки. Официанты подобострастно улыбались, но обслуживали небрежно, словно им тоже осточертело это торжество. На сцену поднимались мужчины в смокингах и иногда – женщины в вечерних платьях. Они принимали стеклянного голубя из рук сухощавой китаянки, с лица которой не сходила приклеенная улыбка. Рядом стоял китаец в черном костюме. Кажется, один из спонсоров торжества.

Постепенно очередь дошла до последней награды – «Иностранный юрист года». Когда прозвучало имя Шейна, Билл вскочил со стула и стал громко аплодировать.

– Да сядьте вы! – крикнули ему сзади.

«Обиженный претендент», – подумал Билл.

Он сел, однако тут же вскочил снова и принялся еще громче аплодировать и смеяться, глядя, как смущенный Шейн идет к сцене.

– Благодарю, благодарю вас, – повторял рослый австралиец, прищуриваясь и разглядывая свою награду. – Я буду бережно хранить эту… этого стеклянного голубя.

В зале засмеялись. Шейн не торопился покидать сцену.

– Вот люди думают, что юристы – бессердечные люди, вроде наемников, готовых служить тем, кто больше заплатит, – сказал он, чуть запинаясь, поскольку уже изрядно выпил. – Но мы-то с вами знаем, что это не так. – Смех в зале стал ироническим. – Есть нечто вроде анекдота. К одному юристу пришла красивая молодая женщина… – Как часто бывает с подвыпившими людьми, Шейн с крайней серьезностью относился к тому, что говорил. – Она сказала: «Прошу вас, возьмитесь за мое дело. К сожалению, у меня нет денег, но мой рот знает, как доставить много удовольствия вашей штучке между ног. Здесь мне нет равных в мире».

Собравшиеся засмеялись еще громче. Но шутка понравилась не всем. Кто-то освистывал Шейна, а несколько человек крикнули: «Как вам не стыдно!»

«Консервативное стадо», – мысленно усмехнулся Билл.

За столами, где сидели их конкуренты, уже никто не улыбался. Люди качали головой. После съеденного и выпитого им не хотелось подобных удовольствий.

Шейн стоял на краю подиума. Он наклонился вперед.

«Чего доброго, еще шмякнется со сцены вместе со своим голубем».

– Да, леди и джентльмены. Эта женщина пообещала ему лучшее в мире удовольствие, – с вызовом произнес австралиец. Он обвел глазами зал. – А знаете, что ответил той красавице юрист? «Простите, но что же получу я?»

Шейн перехитрил их. Даже конкуренты, готовые освистать его, теперь весело смеялись и аплодировали. Билл знал эту особенность австралийца: балансировать на грани провала и потом в последний момент превратить его в свой триумф.

Шейн вернулся за стол. Его все поздравляли и дружески похлопывали по спине. Девлин подозвал официанта и попросил принести шампанского.

Билл посмотрел на часы. Скоро полночь. Значит, в Лондоне Бекка уже забрала Холли из подготовительной школы и привезла домой. Если у дочери сегодня нет урока танцев или плавания, они обе уже дома, и он сможет с ними поговорить. Билл вытащил мобильник. Связи не было.

Объявили перерыв. Сотрудники фирмы встали из-за стола. Кто-то отправился звонить, другие решили просто поразмяться после долгого сидения. Один Билл остался на месте, глядя на пустые винные бутылки и опрокинутые кофейные чашки. В это время появился официант с долгожданным шампанским. И тут Билл, словно что-то вспомнив, встал и направился к выходу.

– Я скоро вернусь, – бросил он удивленным Шейну и Девлину.

Билл не заметил, как из-за другого стола встали четверо мужчин и пошли за ним. Зал, где проходило торжество, был банкетным залом отеля, и оттуда имелся выход прямо в вестибюль. Билл достал мобильник. В вестибюле сигнал тоже не проходил. Билл покинул отель, шагнув в темноту теплой ночи. Наконец сигнал появился. Билл нажал клавишу ускоренного набора и только теперь заметил четверку. Они же глядели на него, как на давнего знакомого.

– Алло! – послышался голос Бекки.

Но Билл уже не слышал ответа жены. Он спешно сложил мобильник и убрал в карман. Встреча с этой четверкой не предвещала ничего хорошего. Теперь Билл узнал их. Тогда, в баре, они похотливо гоготали, лапая Цзинь-Цзинь Ли.

Билл повернулся, чтобы пройти мимо и вернуться в отель, но один из четверых мужчин выплюнул сигарету и загородил ему дорогу.

– Хочу дать совет.

Все четверо были на удивление похожи. Молодые, однако уже начавшие полнеть. Лица, на которых нет ничего, кроме язвительного презрения. На родине Билл перевидал достаточно таких лиц. Эти четверо были его соотечественниками.

– Больше не пытайся указывать нам, что можно и что нельзя делать с китайскими шлюхами, – сказал англичанин и вдруг с размаху ударил Билла по лицу.

Его приятели одобрительно загоготали.

Билл чувствовал, что все кончится этим, но пребывал в непонятном ступоре. Он застыл, словно идиот. От удара он попятился назад и вклинился в очередь ожидавших такси. Какая-то девушка испуганно закричала. Билла ударили снова. Что-то твердое рассекло ему губу. Должно быть, обручальное кольцо. Билл покачнулся и инстинктивно схватился за одного из двух каменных львов, поставленных у входа в отель. Костяшки пальцев заныли, однако лев уберег Билла от падения.

Он поднес пальцы к губам. Пальцы стали липкими от крови. Билл ощущал этот противный металлический привкус. Ему вспомнились мальчишеские драки.

Билл обернулся. Трое из четверых стояли перед ним. Чувствовалось, что им не терпится наброситься на него. Он видел их злобные и тупые лица. Четвертый, кажется, собирался что-то ему сказать. Так и есть.

– Что, рыцарь? Здесь тебе не школьная дискотека. Да за пятьсот юаней она была бы рада дать оттрахать себя во все дырки. Ясно тебе, долбаный турист?

«Турист» в Шанхае считалось самым грубым и обидным ругательством. Даже словечки вроде «хрен моржовый» в сравнении с ним воспринимались как комплимент.

Билла снова ударили. На это раз ему удалось пригнуться, и удар, нацеленный в лоб, задел лишь макушку. Но следом последовал удар в ребра, лишивший его способности дышать. Он опустился на четвереньки, судорожно глотая воздух. У него нестерпимо болел бок. Вяло шевельнулась мысль, что этим ублюдкам ничего не стоит забить его до смерти.

Откуда-то издали послышался голос Шейна: австралиец звал его по имени; Шейн поливал четверых ублюдков бранью, требуя, чтобы они отстали от Билла.

Как ни странно, это возымело действие. Удары прекратились. Билл лежал на плитках тротуара. Очередь на такси отодвинулась от него подальше, как от носителя опасного вируса. Неужели эти козлы послушались Шейна? Вскоре он убедился, что чудес не бывает. Просто четверка переключилась на австралийца.

Подняв голову, Билл увидел Шейна, бесстрашно идущего навстречу озверелым англичанам. Держась за каменного льва, Билл медленно встал. К этому времени Шейн уже вовсю махал кулаками, успевая говорить своим противникам все, что о них думает. Тогда кто-то из них навалился ему на грудь. Кулаки мелькали, как рычаги механизма. Остальные трое сбили его с ног и пригвоздили к тротуару. Вокруг места драки стала собираться толпа. Слышались выкрики по-китайски и по-английски.

Держась за бок, Билл побрел на выручку Шейну. В ухе что-то щелкнуло, и он вздрогнул. Шаги заставили двоих обернуться в его сторону. Белая рубашка одного из англичан была вся в крови.

«Наверное, это моя кровь», – равнодушно подумал Билл.

Оставшиеся двое продолжали дубасить Шейна. Они били австралийца по голове, между ног, по ребрам. Шейн сжался в комок, а они все так же пинали его ногами.

Билл понимал: надо что-то делать. Но все случилось слишком быстро. К тому же этих ублюдков было четверо, а он один. Тогда, в баре, он тоже был один. Но тогда его распирало от ярости при виде беззащитной Цзинь-Цзинь Ли, над которой глумились иноземные кобели. Сегодня, похоже, вся ярость принадлежала им.

Англичане устали бить Шейна. Они вспотели и тяжело дышали. Их галстуки-бабочки сползли набок. Шейн уже не кричал. Он распластался на тротуаре, не подавая признаков жизни. Билл пошел к другу, но у него на пути опять вырос этот говорливый тип. Англичанин покачивался на каблуках, держа наготове сжатые кулаки. У него были брюки излюбленного среди юристов фасона – с длинными шелковистыми полосами. Вообще же вся четверка чем-то напоминала взбесившихся пингвинов.

– Защищал ее честь, да? – спросил говорливый, явно намекая на Цзинь-Цзинь. – Неужели ты, падаль, веришь, что она не трахается за деньги?

Он ударил Билла в живот. Билл скрючился, не зная, чем все это кончится. Но тут появились гостиничные охранники. Они и не думали задерживать драчунов. Англичане неспешно удалились с места побоища, поздравляя друг друга, будто только что выиграли нелегкий баскетбольный матч. Они ликовали и несколько раз даже остановились, чтобы обернуться и выплеснуть на Билла поток грязных ругательств. Билл встретился глазами с одним из охранников. Китаец глядел на него с нескрываемой неприязнью.

Шейн сидел на тротуаре и стонал, держась за чресла. Его вытошнило прямо на смокинг. Билл помог ему встать и едва сам не рухнул под тяжестью австралийца. Вдвоем они кое-как добрели до лимузина. Ошеломленный Тигр что-то говорил им, но Билл его не слышал.

«Да, скотина, именно так я и думаю, – мысленно отвечал он толстеющему англичанину, чувствуя прилив запоздалой злости. – Я верю, что она не станет трахаться за деньги. И тебе, вонючая свинья, никогда не купить ее».

Когда Билл и Бекка только начали встречаться, они говорили без умолку. Им не требовалось придумывать темы для разговора. Обсуждалось все, что приходило в голову: их отношения, чувства, жизнь, мировые проблемы, работа, друзья, родители, неудачи прошлого и надежды на будущее. Когда они поженились и у них появился ребенок, основной темой разговоров стала Холли.

– Она ищет диск, где есть «Y. М. С. А», – сообщила звонившая Бекка. – Помнишь эту вещь? Это из репертуара «Людей деревни». ^[47]

– Понятно, – кивнул Билл, подавляя искушение сказать, что он знает, кто исполняет эту песню.

Он рассеянно водил пальцем по своему избитому лицу и улыбался, вспоминая, как Холли отплясывала на свадьбе Шейна и Росалиты. Его дочь выбрасывала ручонки вверх, изображая букву «Y», потом дотрагивалась до лба, что обозначало «М». После этого Холли наклонялась вперед, изображая согнутыми руками «С». Но забавнее всего было видеть, как Холли делает руки треугольником, который у нее обозначал «А».

– Посмотри в «Это я и называю диско».

Билл удивился непривычному звуку своего голоса. Наверное, это из-за распухших губ. Надо еще проверить, не сломали ли эти козлы ему зубы.

– Там этой песни нет, – вздохнула Бекка. – Я тоже думала, что она там. Ты, наверное, перепутал. Там другой их хит – «In the Navy».

Билл вздохнул.

– Тогда поищи знаешь где? На диске «Супертанцы-1999». Возможно, «Y. М. С. А» там.

– Ладно, – неуверенно согласилась Бекка.

Так всегда. Уж если Холли требовалась какая-то песня, родителям приходилось шерстить всю свою коллекцию дисков.

– Не отключайся, Билл. Холли хочет поговорить с тобой. – Послышалось шуршание. Бекка передавала трубку дочери.

– Холли, ты меня слышишь?

Ему ответил вежливый, но какой-то незнакомый голос. Неужели за это время дочь так выросла, что у нее изменился голос? Не может быть. Наверное, ему показалось.

– Я слушаю. – И снова – какой-то незнакомый голос.

– Холли, это же я, твой папа.

– Я знаю. – Еще одна пауза. – У меня вопрос.

– Я тебя слушаю, дорогая.

– Тебе прошлой ночью было страшно?

Билл встал и посмотрел в зеркало. Увидев свое отражение, он содрогнулся. Ощущения – это одно. А вид у него сейчас был такой… Он не представлял, как покажется в офисе.

– Было ли мне страшно, ангел мой? – Откуда малышка могла знать о случившемся прошлой ночью? Каким образом? – А почему прошлой ночью мне должно было быть страшно?

– Потому что ты был один.

Билл засмеялся. Простые слова дочки рассмешили его так, как не могла бы рассмешить самая остроумная шутка.

– Нет, радость моя, мне не было страшно. – Боже, как хорошо, что они обе ни о чем не догадываются! – А знаешь почему?

Молчание. Должно быть, Холли качала головой.

– Нет, – наконец сказала девочка.

Где-то поблизости послышался голос Бекки, пытавшейся забрать у Холли трубку.

«Она и мой ребенок тоже», – подумал Билл.

– Если мне вдруг станет грустно или страшно, достаточно лишь подумать о вас с мамой, и мне тут же становится лучше. Я всегда помню, что ты – моя маленькая девочка. Мысль может согревать, как солнце. Мысль может делать человека счастливым.

В трубке было тихо. Исчезли все окружающие звуки. Неужели связь оборвалась?

– Холли, ты меня слышишь?

– Мне нужно пойти почистить зубы.

Его дочь не извинялась. Она просто констатировала факт. Холли как будто подменили!

– Подожди еще немного. Я тебе не все сказал!

– Пока-пока! – скороговоркой выпалила Холли.

В Шанхае, когда он звонил с работы, дочь забывала, что ей надо чистить зубы, мыться и ложиться спать. Биллу действительно стало страшно.