Текст книги "Путь ведьмы (СИ)"

Автор книги: Тома Шкарупа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Когда второй заряд оставил на моем плече глубокую рану, пришла мысль о том, что я погорячилась. Беззащитных селян, конечно, жалко, но себя жальче. Парень с огнем вспотел, его начало заметно потряхивать. Потушить чужое пламя при его живом владельце у меня не получалось. Может, полноценный воин и расправился бы с этим за секунду, но не целитель.

А когда на руках второго мага заиграл третий заряд, да еще и подозрительно яркий, у моего мозга открылось второе дыхание. Если чужой огонь не получается потушить, его можно перехватить.

Раны на ребрах, плече и щеке отвратительно ныли. Тело стремилось опустить на землю, держать себя в вертикальном положении становилось всё сложнее и сложнее. Чтобы забрать контроль над чужой магией, нужно проявить невероятную волю и приложить кучу усилий. Сил у меня осталось мало, после попыток пламя погасить. К счастью, у мага-недоучки их было гораздо меньше.

Чтобы выпихнуть магию парня, пришлось попотеть. При маленьком запасе энергии и отсутствии знаний, он оказался на удивлении упрямым.

Когда маг потерял сознание, перегорев, пламя взбушевалось, оставшись без контроля. Перехватить его под себя оказалось легко. Оно, как и молнии, просто неслось мне в руки. Природа сегодня резвилась.

Парень с щитом побежал в тот момент, когда понял, что одной рукой я направляла огонь, а на другой играла шариком молний. А вот парень без магии, оказалось, не убежал вначале. Он и бросил мне в ребра нож. Зато сейчас он точно попятился в сторону леса. Маг, разбрасывающийся концентрированной энергией, попытался сорваться с места, но не успел – и молния попала ему в сердце. Жалеть разбушевавшихся магов я не собиралась.

Остался один.

Я, наконец-то, потушила пламя и отпустила молнии. Они уже начали колоть ладони. Раны жглись. Оценив их, я решила, что пока не умру. Оставалось привести мага в сознание.

Первым делом, он, естественно, попытался наслать на меня хоть что-то. Что он в том заклинании накрутил, наверное, даже магистр не определил бы. Конечно, у мага ничего не получилось, силу я его блокировала. Освободиться из-под такого блока было не сложно, но парень, скорее всего, не знал как.

Я вытащила из бока нож и поморщилась. Остановила кровь – единственное заклинание, которое могла применить на себе. Приставила нож к глотке мага.

– На кого ты работаешь?

От моего вопроса парня начало крупно трясти. Он молчал. Вдаваться в пытки мне не хотелось.

– Если ты не заговоришь, я знаю много способов… – начала я, но закончить не успела.

– Я не знаю, я честно не знаю! – завопил он.

– Какое у вас задание?

– Напугать людей! Испортить им жизнь! Они должны начать бояться, ненавидеть магов, – пропыхтел он, начиная рыдать.

Я тяжело вздохнула. С этим должен разбираться магистр. Или хотя бы кто-то из профессоров. Нехотя, отправила в мага связку, которая переломала ему пальцы на руках. Человек тренированный и без них сможет плести заклинания, даже участвовать в боях, но не молодой парень-недоучка. Чтобы он не попытался применить теперь, я могла это без труда погасить.

Маг всхлипывал и норовил снова упасть, пока я его поднимала. Рана в боку невыносимо горела, а где-то недалеко ошивались еще два сбежавших мага – нужно убираться куда подальше и поскорее. Когда парень через несколько шагов упал на землю и начал скулить, а теплая кровь пропитала мне полрубахи, я не выдержала. Нагнулась, тщетно зажимая бок, и прошипела магу в ухо:

– Если ты не поднимешься и не пойдешь со мной, я прикончу тебя прямо на месте.

Не столько слова, сколько тон возымел свой эффект.

***

Баронесса ожидала меня утром за завтраком. Аромат травяного отвара так и манил к столу. На мелкие царапины, оставленные слабой магией, я внимания не обращала, а вот след от ножа вызывал опасения. Кое-как, как смогла, я его на себе закрыла. Ну, остановила кровь, по крайней мере. А вот на обезболивание сил не хватило.

Маг-недоучка пока коротал время в подземельях. В обед мы выдвигались в Школу. Дорога, пусть и сравнительно недолгая, обещала быть мучительной. Я, с глубокой раной. Пленник, который, я не сомневалась, на побег не решится, но за которым все равно собиралась беспрерывно наблюдать. День пути и повозка, которая шатается. Предвкушая свои страдания, я набросилась на свежие булочки, выложенные к завтраку.

Баронесса с интересом меня оглядела.

– Сложная ночка? – спросила.

– Сложная минута ночкой, – ответила я, с трудом оторвавшись от булочек.

Сжав ярко-красные губы, баронесса продолжала меня рассматривать, будто пытаясь увидеть что-то, доступное только ей. Выглядела она по аристократичному недовольной: очевидно ей что-то не нравилось, но понять это можно было только с маленьких жестов. Я бы поспекулировала, да сил на догадки не нашлось. С баронессой явно что-то нечисто, но мне казалось, дело крылось в чем-то, со вчерашним инцидентом не связном.

– Рия, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, – наконец прервала молчание баронесса. К этому моменту я почти успела закончить завтрак.

– Конечно.

– Почему ты пошла одна против группы людей, зная, что потенциально они могли оказаться магами? Я не заметила за тобой чрезмерной жалости к людям.

Тогда я поняла. Она выглядела недовольной не из-за меня, а из-за того, что не могла сложить цельную картинку у себя в голове.

– Потому что я импульсивная и самонадеянная, – честно ответила я. – Потому что по специальности я целитель, но я всегда хотела быть воином. И потому, что оставлять безоружных людей наедине с этой шайкой лишний раз казалось несправедливым. У меня-то хоть магия есть.

– Волнения за селян идут последними?

– Да.

Баронесса усмехнулась. Я покрутила пустую чашку, пытаясь сдержать ту самую импульсивность. Не получилось.

– Могу я тоже задать вопрос?

Баронесса кивнула с таким видом, будто именно этого и ждала.

– Младенцев вы не крадете, – начала я. – По крайней мере, рева на все имение я не слышала. Слуг тут правда мало, но не потому, что вы их убиваете и пожираете, и так далее. Скорее, я бы сказала, у вас с ними скорее вполне дружеские отношения. У каждой легенды есть свои корни… – с намеком начала я и замолкла, надеясь, что баронесса продолжит.

– Мужья, – отозвалась она. – Слухи про них – правда, – сказала баронесса. Я решила не уточнять, какие именно слухи. – И я живу уже больше ста лет.

Вот тут я с интересом подалась вперед. Какая-то магия, о которой я никогда не слышала? Но от баронессы Силой не веет.

– Не надейся, – осадила она меня. – Не расскажу. Просто не успею, тебе уезжать скоро. Это наши семейные… методы, они отличаются от вашей магии. Но, – продолжала она, – в благодарность тому, что ты защитила моих людей, я бы хотела тебе кое-что дать.

Она протянула амулет. Белый, из сплошной, выгнутой штуки… подозрительно похожей на странную тонкую кость.

– Это один из древних артефактов моей семьи. Я не могу объяснить, как он работает – эти знания уже давно затерялись, но могу посоветовать не снимать его. Тебе точно пригодится.

Амулет я взяла, каким бы странным он не казался. Моя интуиция не подвела в начале этой практики, поэтому я решила довериться ей и сейчас.

По дороге обратно, я наблюдала за своим пленником. Но учитывая, что он проспал большую часть времени, периодически просыпаясь, только чтобы постонать, в основном я думала. За окном забарабанил дождь, убаюкивая. Странная магия баронессы меня однозначно интересовала. Более ритуальная, как переходной мост между обычными людьми и магами, она порождала много вопросов и крайне мало ответов. Но это не она сейчас не давала мне покоя.

Что-то не сходилось, но я не могла понять что. Мысли скакали от обрывков разговоров до вещей, которые я успела увидеть. И все же, каждый раз я упускала что-то очень важное – чувствовала это в своих костях и ничего не могла сделать.

Мы добрались до Школы. Я сдала мага магистру, чтоб он его пытал, как только вздумается – парень успел выесть мой мозг по дороге своими завываниями. Пересказывая магистру все события, я вдалась в детали, старалась ничего не упустить, в надежде, что хоть он поймет, что меня так беспокоило. Магистр Оран покивал, выслушал, вручил часть денег за работу и с задумчивым видом ушел. Пленного мага увели насильно и его крики проникали в голову, мешая думать.

Тара еще не вернулась. Ант тоже. Похоже, я закончила практику одной из первых.

На следующий день мысли всё еще не хотели собираться, а навязчивая идея о том, что что-то не в порядке, не покидала голову. Вокруг летали еще более навязчивые мухи. Жужжали, отвлекали похуже вчерашних криков. И, как на зло, заклинание, которое их убивало, я забыла и никак не могла вспомнить.

Я не спала ночь. Мухи летали кругами, куда бы я не пошла. А все знакомые, с которыми можно бы поделиться тем, что я схожу с ума, еще не вернулись. Коридоры пустовали. Я ходила взад-вперед по ним, пытаясь собрать мысли, но с каждой попыткой хаос в голове усугублялся.

Первой, спустя дней так пять, мне встретилась Макка. Еще после случая в лесу год назад мы друг друга невзлюбили. Когда она меня увидела, то остановилась, выпучила глаза, рассмотрела с ног до головы и ласково так, приторно сказала:

– Рия, у тебя все в порядке, может, чем-то помочь?

Я помотала головой, не сподобившись придумать едкий ответ. Муха села на лицо и я раздражено встряхнулась и прихлопнула ее. Макка посмотрела на это совсем ошалевшими глазами. Не поворачиваясь ко мне спиной, пока не дошла до своей двери, она медленно ретировалась. Странная какая-то.

Так я и думала, что проблема в Макке, пока не наткнулась на зеркало. Мой вид оставлял желать лучшего. Откровенней говоря, я сама себя испугалась. Растрепанные, похожие на гнездо, волосы. Синяки под глазами, подозрительно напоминающие гематомы. Еще более бледная кожа, хотя, казалось, куда бледнее? И, как вишенка на торте – сумасшедший взгляд. Я зевнула. Одна из мух, преследующих меня, врезалась в зеркало и мерзко зажужжала. Мне нужна была помощь.

Вернувшись в комнату, я обнаружила там пожитки Тары. Оставалось всего-то ее дождаться, выложить проблему и надеяться, что вдвоем мы что-то придумаем.

Вот только Тара всё не приходила и не приходила, а мух становилось больше. Когда сбоку послышался шорох, я не видела ничего и никого, кроме кучи насекомых. И слышала только противную симфонию из жужжания разных тонаций. Через нашу комнату всегда кто-то ходил, так что увидеть Тару я не надеялась. Может, этот кто-то знает заклинание от мух. Их стало так много, и они меня облепили, что пошевелиться не получалось. Шаги слышались уже с двух сторон. Я сошла с ума.

– Рия? Боги, что с тобой? – мужской голос. Ант? Он никогда не упоминал богов, дела должны быть плохи.

– Что с ней? – женский, который говорил во снах и мешал мне спать. Тара! Она вцепилась в меня своими маленькими ручонками и потрясла.

– Понятия не имею, – ответил Ант. Отчаянье в его голосе ни на что хорошее не намекало.

– Мухи, – мне удалось выдавить. А потом они забрались в рот, дышать стало невероятно сложно. Ползли по глотке…

Голосов друзей я больше не слышала. Кто-то подхватил меня на руки и быстрыми скачками понесся куда-то. Каждый шаг отзывался головной болью.

– …мухи! – донеслось до меня, когда мы остановились.

Хоть кто-то! Мерзкое насекомое неудачно заползло и дышать было уже не сложно. Просто невозможно. Воцарилась темнота.

Возвращаться к свету мне не понравилось. Тело болело, как после рекордно длинной пробежки. Ужасно хотелось спать. А сверху нависало лицо магистра. Зрение прояснилось, но толку в тот момент от него было мало.

– Ты сейчас перечислишь мне всё, что произошло за практику и сама найдешь свою ошибку, – сказал он так спокойно, что мне стало страшно.

Я перечислила. И приезд к баронессе, и дорогу, и то, как меня встречали, и каждый диалог, так тщательно, как только могла вспомнить. Дошла до нашего маленького сражения. Перечислила все важные детали. Магистр, Ант и Тара слушали внимательно, я слушала себя тоже. Проблема проявила себя, когда рассказ закончился, а ответов не нашлось.

Тогда магистр заставил меня повторить весь рассказ заново, напрягаясь и вспоминая подробности. Я разобрала вслух все заклинания, о которых слышала или могла догадаться, которые могли такое сотворить. Саму битву, с каждый движением, перечислила три раза. Тара и Ант, вынужденно выслушивали всё это, и выглядели так, будто сами уже мечтали меня прикончить.

Пересказывая практику от начала до конца в четвертый или пятый раз, я запнулась.

– Бабка какая-то говорила, какой-то Тарх… Турун… мужик какой-то, в общем, за кем-то бегал. Не помню, что он делал. А потом всю семью прирезал. Я подумала, какой-то сумасшедший, но вдруг…

Мысль я не закончила, но магистр ободряюще покивал. У Анта и Тара в голове крутились шестеренки. Когда тишина затянулась, магистр Оран сжалился, если это можно так назвать.

– А тебе никогда не приходило в голову, Рия, – вкрадчиво сказал он, – что недоучи могут знать что-то, что ты не знаешь? Что, скажем, чтобы получить в руки старые заклинания – контроль разума, например, – необязательно досконально разбираться в структуре энергии?

– И что не стоит недооценивать противников, да-да, – добавила я, чтобы сберечь магистру время.

Хотелось язвить. Я понимала, что облажалась. Поставила под угрозу свою жизнь, а не чужую, конечно, но, тем не менее, облажалась.

Магистр вскоре выставил нас из своего кабинета. Добавив, что мне очень повезло, что он оказался на территории Школы, потому что он единственный с такими типами связок работал. Тара быстро оттараторила про какого-то зверя, которого притащила с практики, и убежала его усмирять, пока тот не съел сторожей.

Остался только Ант. Он недобро прищурился. Я была безмерно благодарна что ему, что Таре за заботу, но выслушивать еще одну лекцию сегодня не хотелось. Не пришлось – Ант умудрился меня удивить.

– Тот парень, странный, блондинистый – вы встречаетесь? – спросил он.

Я не сразу нашлась с ответом. И, честно говоря, не сразу поняла, про кого он говорил.

– Он пират.

– Что это должно означать? – удивился уже Ант.

– Ты думаешь, я бы завела отношения с пиратом?

– Рия, ты себя видела?

– Это что должно означать? – я не на шутку возмутилась.

– То, что ты на всё способна. Ты не ответила.

– Он слишком шальной даже для меня. И он пират! Помог мне как-то с одним зданием, скажем так, изнутри. А потом мы пару раз встретились, поболтали, когда мне нужно было выслеживать всяких в таверне. Конечно, мы не встречаемся! А почему ты…

– А что это такое? – Ант кивнул на амулет, который я переминала пальцами. Гад, переводит тему.

– Баронесса дала, это какой-то другой тип магии. Хочу надеть, попробовать.

Ант тупо уставился на меня. Постоял, помолчал.

– Издеваешься? – наконец выдавил он. – Ты только что чуть не задохнулась, и если ты не…

Я выставила вперед руку.

– Сегодня меня вычитывать лучше не надо, не нарывайся. Все равно надену и посмотрю, что из этого будет.

– Хорошо, но я пойду с тобой и прослежу, чтоб ты не окочурилась раньше времени, – совсем уж обреченно вздохнул он.

– Раньше времени для чего?

Ант только бросил недовольный взгляд, но упрямо продолжал идти следом.

Глава 10. Война

С фронта веяло дымом, запахом крови и гнильцой. Студентов-лекарей начинали воспринимать всерьез только после первой настоящей практики, по специализации. Обычно проходила она где-нибудь в приемном покое большой лечебницы, где ученики возились на своих первых операциях. Менее везучим доставались направления в села. А там роженицы, больные зубы и деды, у которых «чей-та там чешется, посмотри-ка».

Самым поразительно неудачливым практика выпадала на военное время.

Маги никогда конфликты не инициировали и не поддерживали. Но если кому-то приходило в больную голову напасть на соседа – страну ли, провинцию ли, все равно, – то тогда они вступали в дело, вставая на сторону защищающейся стороны. Обычно даже особо бойкие вояки с магами тягаться не решались. Принцип цивилизованного решения проблем продвигался вполне успешно.

Но, конечно, находились отчаявшиеся души и тогда таким неудачникам, как я, выпадала практика на фронте. Ученики проклинали полнейшего идиота, который вздумал полезть на соседнюю провинцию с криками не то о мести, не то о своей праведности. А раз праведный, то заслуживает же вести за собой весь мир! А пока весь мир не получается – хватит и ближайших соседей.

Солдаты, что маги, коих насчитывалось меньше, что люди, проклинали его вместе с нами. А потом проклинали и нас, этаких криворуких лекарей. Некоторые, на самом деле благодарные за помощь, срывались в ругань во время всяческих манипуляций. Особенно воины не любили, когда мы пытались спасти им раненные конечности. Оно и не удивительно, дело болезненное. Другие же ненавидели нас за все и сразу. И были полностью уверены в том, что лучше знают, как вот эту вот их рану нужно зашить и чем же ее после заливать.

Целителей учили сжимать зубы и молчать. И работать, естественно. Первый раз я не выдержала, когда попался совсем уж бессовестный экземпляр.

– Ох, девица, мне так плохо, – литературно подвывал вояка, пока я пыталась залатать его рану от меча на боку.

Не сложно, вроде. Органы не задеты, ниточки энергетические только ухватывай и сшивай. И правильными связками закрепи. У меня воин без руки и тот не так стонал.

А когда моя работа была выполнена: экземпляр цел и зашит, рана обработана, повязка наложена – началось самое интересное. Вояка заметно оживился и схватил меня за руку. С неведомой, как для недавно умирающего, силой.

– Девица, ты такая красивая. Такая нежная… – на этом заявлении я прихрюкнула, вот уж нежной меня никто пока не называл. – А я так давно не видел женщину.

Что-то уж в «давно» не верилось – бои начались полмесяца назад. И вторая рука пациента плавно поползла к моему заду и с все той же невероятной прытью его сжала. Пациент получил заряд чистой энергии в рыло. Чистая энергия тянула много, но какой же эффект давала. По лицу мужчины расплывался красивый несимметричный ожог.

Получить за это выволочку от руководства я не успела. Заканчивался очередной бой. Всё это не тянулось бы так долго, если бы на другой стороне не оказались маги-изгои. Они не просто отказывались работать на свою альма-матер, но брались за черную работу. Участвовали в войнах в качестве наемников, например. Из-за таких экземпляров в этой войне оказывались среди раненых наши маги. Их лечить проще – нас учили терпеть боль. Но со своими людьми у меня иногда просыпались нотки жалости, которые я ненавидела. Они мешали работе и мешали мне.

В бою участвовали пешие воины, конница, лучники, маги дальнего боя и маги ближнего боя. Последние стали моей заботой. Меня немилосердно назначили заниматься раненными с первой линии. Иногда приходилось ползти и пытаться держать магией щит – вторая сторона продолжала отстреливаться. Сегодня повезло больше, бой закончился окончательно. Буйного молодого короля самарианского быстро и уверенно вытесняли с болгурианской земли. На поле боя иногда попадались виннирцы. Их я почти не понимала. Но раненные чаще всего издавали стоны, которые для целителя были универсальным языком.

Пробираясь сквозь трупы людей и лошадей, я наблюдала за своими людьми и человеческими лекарями. Такие спокойные, терпеливые. Молодые, мои ровесники заметно тряслись, работая со страшными ранами. Некоторые покрывали заклятиями трупы. Никто не хотел, чтобы они гнили, плодя заразные болезни.

Я упорно продвигалась вперед. Под ногами мелькали мертвые тела (их больше всего), и раненные обычные воины. Последних я не трогала. В основном ими занимались человеческие лекари или наши слабые целители. Моя цель – отыскать раненных магов. Дискриминации в этом не было. Чаще всего от них критически зависел если не исход боя, то его течение.

Впереди показалась моя знакомая, Ия. Она занималась молодым магом-воином. Я успела рассмотреть у него рану, проходящую подозрительно близко с сердцем. То, что произошло у мага с ногой, я нормально увидеть не успела, но, похоже, Ие придется сильно попотеть, чтобы сохранить ему конечность.

Где-то в стороне, совсем недалеко, послышались звуки боя. Я заинтересовалась. Кто-то очень сильно не хотел признавать поражение. В воздухе запахло озонов от сконцентрированной магической энергии. Послышался взрыв и содрогнулась земля. Ужасно хотелось сорваться с места и помочь своим воинам. Посмотреть, что же там происходит.

Я ускорилась. Дальше были раненные, которые ждали помощи.

Девушка, чуть ли не младше меня, распласталась на земле. В форме наших воинов. Я резко свернула в ее сторону. С расстояния, что нас разделяло, оценить раны не получалось. Но если наш воин не поднимался, это всегда говорило о том, что травмы критичные. Подойдя ближе, я замерла.

Левая половина лица, которую девушка склонила к земле, превратилась в один сплошной волдырь. Уцелел ли глаз? Кожаная броня мешала увидеть ее торс, но с моего места казалось, что тело в районе талии разорвало пополам. Я думала, металлический запах крови стал привычным. Сейчас он ударил с новой силой, вскружив голову.

Я рассматривала девушку, как завороженная дура. Не в правах целителя упускать даже мгновения. Я дернулась вперед, но не знала, с чего начать. Полтора года обучение в Высшей школе, полгода из них отданные исключительно целительству. Смотря на искореженное тело перед собой, я знала, что это время было потрачено зря. Помочь этой девушке не могло даже само чудо. Если бы боги, которые давно оставили людей, спустились на поле боя – даже они не могли бы вернуть магессе ускользающую жизнь.

И все равно я разрезала и стянула с девушки броню. Рана на ее торсе и правда почти поделила тело пополам. Только позвоночник остался целым и кожа за ним. Нижние ребра раскололись в щепки. Я пыталась найти органы – найти хоть что-то в этой сплошной ране, что я могла бы вылечить. Шаг за шагом. Рана за раной. И все же, вместо живота осталось только кровавое месиво.

Что могло нанести такую рану? Я подняла глаза на лицо магессы. Жуткие волдыри – я не видела даже иллюстраций таких ожогов, – и все же волновало меня не это. Девушка находилась в сознании. Маги жили слегка дольше людей, и наши дела могли вынести гораздо больше. Я не хотела представлять, какую боль она должна чувствовать, потому что мои руки начали трястись. Я была бесполезным подобием мага, а не целителем.

Пустить в рану чистую энергию, и дать ей самой проложить себе путь, было объективно настолько же плохим решением, как оно было единственным. Энергия могла собрать тело обратно – или она могла опустошить меня и уйти в никуда. Девушка дернулась, почувствовав поток. Наших воинов тренировали не шевелиться, не смотря на боль – это могло помешать целителю. Точно так же их тренировали сдерживать стоны – это могло сыграть критичную роль во время засады. Правда, мало кто мог сдержаться, когда получали серьезные раны. Это девушка не издала ни звука.

Я смотрела на свои трясущиеся руки, покрытые чужой кровью. Я смотрела, как энергия направилась в тело магессы. Как магия начала собирать по кусочкам то, что когда-то было женским телом. Я смотрела, как эти кусочки распались обратно и потом силы рассосался в воздухе. Девушка снова вздрогнула.

Я знала, что ничем не смогла бы ей помочь. И, все же, не могла остановить свои руки, когда они снова потянулись к ране. Магесса перехватила мою руку, сжала ладонь. Она подняла голову. Вся моя выдержка ушла на то, чтобы не поежиться от того, что представляла из себя вторая половина ее лица. Девушка пристально посмотрела на меня. Золотистые, красивые глаза, из которых ускользала жизнь. Она медленно кивнула, держа мой взгляд. Потом магесса упала на землю и всё напряжение из ее тела ушло.

Руки целителя всегда в крови.

Я поднялась. Впереди ждали другие раненые. Жизнь многих зависела от того, как быстро им окажут помощь. Когда мы закончили на поле боя, когда мы разобрались со всеми раненными, которых дотащили живыми до лагеря, начало светать. Только тогда я разрешила себе расколоться на части. Слезы текли по щекам, воздух выбивался из легких – я плакала, пока внутри не осталась только пустота. Я плакала даже тогда, когда не чувствовала ничего, кроме пустоты.

***

После первой же практики рядом с боями, я перестала понимать, как люди могли начинать войны. Особенно когда бывалые вояки, повидавшие всё это не раз, снова распаляли конфликты. Запах крови, гнили, со всех сторон стоны раненных и умирающих. О трупах и говорить не стоит. Болезни в таком окружении пируют, унося за собой еще больше жизней. Еды нормальной тоже нет. Толком не поспишь – то бой очередной, то земля промерзлая и твердая.

Мы, практиканты, возвращались обратно и готовы были целовать свои родные стены. Даже въедливые мастера на лекциях вызывали только радость. Теория, моя любимая! Возможность учиться работать с ранами и болезнями в чистом больничном крыле! С инструментами, учебниками и старинными свитками, под пристальным надзором все тех же мастеров! Все это первое время по возвращение казалось сказкой.

Долго тянулись разбирательства из-за мужчины, который получил от меня ожог. После окончания практики (то есть боев, с полной победой защищающейся стороны). Ситуация сложилась такая: вроде не убила – и хорошо, а вроде и неповадно, на пациента-то бросаться.

Преподаватели разделились. Нашлись те, кто изначально очень не хотел меня видеть в целителях. Например, профессор Боголан. И те, кто при распределении крайне не желали отправлять меня к воинам. И нейтральная сторона. Закончилось тем, что меня отправили на отработку в школьную лечебницу.

Туда попадали студенты, получившие ранения во время практики и учебы, и всякие простуженные ученики. Я же любила работать с самыми тяжелыми ранами, надеясь научиться их лечить (пусть меня к ним и не пускали) или со всякими непонятными болезнями, над которыми можно долго и нудно копаться. А стонущие ученики меня ни на миг не прельщали. Честное слово, лучше бы комиссия на отработку заслала куда-то в снежные горы бороться с неопознанной нечистью, и то приятнее.

Только когда я оказывалась рядом со скальпелем, мозг рисовал картинки девичьего изуродованного тела. На моих руках умер воин – настоящий воин, а не жалкая пародия. Я не хотела лечить людей – и вряд ли бы когда-либо захотела. И, тем не менее, я зарылась в учебники, изучая самые ужасные раны и то, как их можно закрыть. Еще меньше, чем лечить, я хотела допустить еще одну смерть.