Текст книги "Путь ведьмы (СИ)"
Автор книги: Тома Шкарупа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
Глава 7. Противостояние
Один из преподавателей отличался особой жестокостью по отношению к своим ученикам. Профессор Боголан, преподающий один из разделов целительства. Он учил нас не оказывать первую помощь – этим занимался другой, более добрый преподаватель, – а тому, что делать после. И, ко всему прочему, профессор крайне невзлюбил именно меня. Как он говорил, у меня не хватало сочувствия к людям.
Занятие начиналось спокойно. Тема, поддержание крови и энергии после закрытия раны, была весьма нудной, но многообещающей. Что толку от с таким трудом зашитой раны, если после этого кровь окажется отравленной, а энергия будет течь, как с водопада?
Только вот профессор сегодня, похоже, встал не с той ноги. С первых минут занятия он начал на меня наскакивать.
– Кто нам скажет, как удостовериться, что в крови не осталось ничего лишнего, после того, как вы закрыли повреждение? – вопросил он и взглядом хищника обвел зал. – Вот Рия нам и скажет. Что, не знаешь? – продолжал он, не давая мне и слова вставить. – Раствор махаонки зеленой, даже его капля, добавленная в кровь перед работой, поможет…
Так его речь и продолжалась, со всеми техническими подробностями. До определенного момента.
– Только вот махаонка – растение крайне редкое. Как определиться, на кого стоит тратить раствор, а на кого – нет? Рия, что ты в окно глядишь?! Вот читала бы что-то полезное на досуге, может и был бы у тебя шанс стать нормальным лекарем, а так… Даже повитухой по селам пустить страшно.
Вот такую наглость сил стерпеть не хватило. Дорогой профессор, я тоже встала сегодня не с той ноги. И я тоже не очень люблю людей, только этот прискорбный факт признаю.
– Раствор махаонки, безусловно, крайне действенное свойство, – как можно более важно проговорила, вызывая заинтересованные взгляды. Учеба второго года началась едва ли месяц назад, а наши с профессором перепалки уже успели прославиться. – Да только недавно заговорили о новом способе. Если перенаправлять энергию немного под другим углом и менять связки, то достаточно присыпать рану порошком аглеахомы, – последняя росла чуть ли не на каждом углу. – Вы не читали? У нас в библиотеке есть несколько крайне интересных работ…
Профессор Боголан, к своему сожалению, не учел и то, что делать мне на прошлой неделе было нечего. И какое-то поразительное чудо, не иначе, загнало меня на целый день в царство книг. Из прочитанных томов несколько случайным образом относились к целительству. Что-то в голову стукнуло. Обычно я ограничивалась обязательным списком книг по специальности и набрасывалась на все остальные.
Вылетела я из зала на крыльях собственного возмездия. Профессор успел мне мозги ложечкой выесть за последние дни. Теперь он, наверное, возьмется за это занятие с еще большим энтузиазмом. Что раздражало его больше всего – ко мне не придерешься. Я ленивая, мне не жалко людей и я не собираюсь с ними сюсюкаться – всё правда. А еще я ответственно учу всё, чтобы никого ненароком не искалечить, и никакими вопросами меня засыпать не получится.
***
В дверь постучали. Учитывая, что обычно к нам вламывались, пролезая через стену, я напряглась.
Тара уехала на поиски какого-то редчайшего зверя еще пол лунного круга назад. Я успела ужасно по ней соскучиться, но не надеялась застать на пороге подругу – она точно никогда не стучала, скорее вламывалась, падала на свою кровать и начинала запоем рассказывать, что интересного успело произойти. Я почти предположила, что это ее очередной ухажер решил заглянуть, но вспомнила, что она с трудом, но избавилась от него перед своим отъездом.
Снова постучали.
Я оторвалась от размышлений, громко, недовольно вздохнула и поднялась. Открою и убью. Кому такому навязчивому я могла понадобиться?
На пороге стоял Ант. Я уже думала разразиться недовольной тирадой о том, что все бессовестно отрывают меня от учебы, как присмотрелась. Ант опирался на дверной косяк, перенеся весь вес. Ноги его стояли под таким углом, что толку от них было мало. На лице запеклась кровь, да и общий вид был помятый. Он посмотрел на меня мутными глазами.
– Не знал, куда еще прийти… – пробормотал.
Он пьяный? Ант начал медленно сползать вниз.
Его нельзя назвать щуплым, но я никогда не могла и предположить, что подтянутый Ант мог оказаться настолько тяжелым. Пока я тащила его до кровати Тары и пыталась усадить, Ант трясся. В этот момент и мне стало не по себе. Никто никогда не видел, чтобы он дернулся от удивления, не то что бился крупной дрожью. Тогда я уловила запах мандагории – растения, с наркотическим эффектом. Ант не пьяный. Похоже, он ранен – мандагорию давали воинам, когда не было возможности сразу закрыть раны.
– Что с тобой случилось? – я спросила с большей паникой, чем хотелось бы. – Тебе нужно к нормальному целителю! Где твои раны?
Ант не ответил, он смотрел в пространство мутными глазами и продолжал трястись. Одну, неприятную, но не смертельную рану я нашла у него на плече по следу крови. Не успела протянуть ладонь, чтобы попытаться хоть что-то сделать, как Ант перехватил мою руку.
– Я ошибся, – сказал он таким голосом, что у меня пробежали мурашки.
Ант редко ошибался, это правда. Но он точно не был из тех людей, которые путают аллистиновое плетение с тоуроковым и называют это концом света.
Я замерла. Ант все еще держал мое запястье – не больно, но крепко, и смотрел своими карими, затуманенными глазами.
– В чем ты ошибся?
– Выбрал не то место. Они умерли, потому что я ошибся.
Анта начало трясти еще сильнее, хотя я и не думала, что такое возможно. Оглядев его, я даже выпустила немного своей силы и попыталась прощупать ей ранения. Не найдя ничего смертельного, заставила его лечь.
Нам часто попадались задания, где от нас зависели жизни. У меня, как у целителя, так чуть ли не каждую практику. И, тем не менее, каждый раз оно бьет, как первый. Со временем, конечно, привыкаешь. Мои пациенты могли умереть. Даже не проникаясь к ним особой любовью, я знала, что задавалась бы вопросом – что я сделала не так? Где я могла исполнить свою работу лучше, чтобы этот человек выжил? Ант, как воин, сталкивался с другими проблемами. Я не могла представить, что могло произойти, чтобы он оказался в таком состоянии. И, как целителя, и как подругу, именно это сейчас меня не волновало.
– Завтра, – тихо сказала я, – ты расскажешь мне всё, что произошло. И никуда я тебя до этого не пущу.
А потом начала перебирать ему волосы, зная, что на утро Ант об этом не вспомнит, и вплетать заклинание, погружающее в сон.
На рассвете Ант пришел в себя. И первым, что он увидел, было заспанное, страшное лицо, которое над ним нависало. Быстро просмотрев обстановку вокруг, он повернулся обратно ко мне. И выжидал.
– Наконец-то! – воскликнула я. Хотелось спать и знать при этом, что Ант не отправиться к предкам. – Показывай раны.
– У меня их нет, – прохрипел он. Его голос сел и стал почти неузнаваемым.
– У тебя они есть, – преувеличенно бодро ответила я. – И ты мне их сейчас покажешь. А потом расскажешь, что произошло. И почему ты вчера завалился сюда в таком состоянии, что я чуть не… Не важно.
Я успела добраться до глубокого пореза на его плече, когда Ант неохотно заговорил.
– Там был горный перевал. В Болгурии, у них есть туннели. Десять магов, в основном болгурианцев, под нашим командованием. Эрот, наш командир, был без сознания, на него напал горный виверн. Нужно было выбрать между переходами в которых могли оказаться контрабандисты – а у них есть свои маги тоже, – или другими ходами, там могли произойти обвалы в любой момент.
Ант замолчал, потер виски. Я разобралась с плечом. Там и правда не оказалось ничего серьезного, только много крови и глубокий порез.
– Я ошибся, – снова повторил он. – Я свернул не туда, и должен был при первых же подозрениях перейти в другой туннель. Найти третий ход, демоны, я не знаю!
Ант дернулся, и я заметила еще одно кровавое пятно, теперь на ребрах. И снова ничего смертельного, только в этот раз гораздо неприятнее. Пыталась придумать, как бы вылечить ее так, чтобы не сделать еще больнее.
– Ант, – серьезно сказала, начиная плетение на краях раны. – Ты один из лучших воинов и лучших тактиков на нашем потоке. Ты сделал всё, что ты мог сделать.
Я зацепила нерв, Ант вздрогнул. Это не помешало мне ни лечить, ни говорить.
– И это нормально, что ты злишься. И это хорошо, что тебя это волнует, – сказала я, закончив со второй раной, и взяла его лицо в руки. – Но я не дам тебе себя съесть изнутри за это, понятно? Ты сделал всё, что мог – и в следующий раз сделаешь все, что сможешь, тоже. Но есть вещи, которые ты не можешь контролировать.
***
Я шла на очередной урок профессора Боголана сонная, нервная, но в крайне боевом настроении. При всей не любви к целительству, профессора я не любила гораздо больше.
Да и никого убить случайно мне уж очень сильно не хотелось, поэтому все обязательные манускрипты я плохо, но заучивала. Вечером, когда Ант ворвался в комнату, я как раз читала дополнительный том книги, которую посоветовал библиотекарь. Он, на самом деле, посоветовал с десяток толстенных фолиантов, и я их всех честно дотащила до своего стола. Конечно, за день успела прочесть только один, и тот с трудом, но готова была отбиваться на занятии всеми силами, генерируя все когда-либо полученные знания. Что произойдет, когда я эти книги уложу в голову, и представить страшно.
Профессора, казалось, мой вчерашний выигрыш задел, он тоже был сегодня в боевой готовности. Аж подвелся, когда я заползла в аудиторию. Недостаток сна однозначно сказывался, но сдаваться без боя я не собиралась. Профессор Боголан мечтал вышвырнуть меня из Высшей школы. Или, по крайней мере, из круга целителей. Ну не нравилась я ему и всё тут. Что за пакость ожидала на лекции я даже задумываться боялась.
Когда он начал вступление и прозвучали страшные слова, я готова была сдаться.
– Сегодня мы практикуем сразу несколько крайне важных навыков, – сказал он и начал загибать пальцы. – Лечение хронических заболеваний, – первый.
Половина учеников тихонечко завыла. Даже учитывая, что наш поток с трудом превышал десяток человек.
– Лечение людей, которые не могут рассказать, в чем проблема, – второй палец.
Теперь завыли все и отнюдь не тихонько. Последняя фраза могла означать что угодно, от немых до почти трупов.
И профессор ввел в зал людей. Как я и сказала, нашлись среди них и немые, с огромными опухолями, и тела, сами больше напоминающие трупы. Профессор решал, к какому ученику направят какого больного. И когда он решил, что мне достанется маленькая девочка с огромным сине-красным наростом прямо на грудине, над сердцем, я приготовилась развернуться, бросить учебу к демонам и уйти.
Обычную школу, где магов учили контролировать свои силы, ничего случайно не взрывать и никого не проклинать, я уже прошла. Может, даже с такой базой могла бы найти легкую работенку. Не приходилось бы еще четыре года учиться латать людей и мириться со всеми остальными прелестями лекарской работы.
Взгляд профессора прожигал сегодня всех учеников. Но мне он уделил больше всех внимания. Наши глаза встретились и он усмехнулся. Думал он, что я сдамся потому, что не захочу возиться с орущим ребенком? Или просто провалю задание?
Это превосходство, посверкивающее в глазах профессора, стало последней каплей. Упорство, к моему сожалению, взяло верх. Сжав кулаки, оставляя ногтями на коже кровящие полумесяцы, я рассматривала девочку со всех сторон, пока не решаясь подходить. Уже сейчас вырисовывалось понимание, что я ей, скорее всего, помочь не смогу. Да и даже профессор со специализацией в целительстве не сможет.
Ученики вокруг кружили над своими пациентами, как коршуны. Хотелось бы назвать этих больных безмолвными, но добрая половина из них мычала, кричала и скулила. Девочка, порученная мне, раззявила рот. Тишина замерла, растеклась. А потом уже пронзительный крик заставил окружающих вздрогнуть. Даже родители, бедные селяне в потёртой одежде, которые мялись позади ребенка, скривились.
– Пожалуйста, это наша последняя надежда, – промямлил кто-то из них, с трудом перекрикивая рев.
Я махнула рукой, прерывая. В голове вырисовывался очень странный, пока еще нечеткий план, больше похожий на концентрированное сумасшествие.
Целительство уверенно шло в будущее, каждый год мы находили десятки эффективных методов лечения. Что мешало мне сейчас поэкспериментировать с парочкой?
Иногда в серьезные раны, если хватало времени, запускали импульс Силы и пытались найти лучший способ эту рану закрыть. Импульс почти не поддавался контролю, постоянно пытался куда-то выскочить, но все же иногда помогал спасти жизни.
Поэтому под пристальным взглядом профессора, я начала плести. Только два пальца – указательный и средний, – которые даже не приходилось закручивать в сложных пассах. А энергия сама вливалась, без лишней помощи с моей стороны. Трудности начались бы позже. Пока профессор внимательно следил за каждым моим движением, но не мог понять, что происходит – такое простое плетение служило основой многим приемам. Но вот когда одной рукой я зажала плечо ребенка, а вторую наложила на опухоль, профессор Боголан наконец-то сообразил. Он ринулся вперед, но было уже поздно. Импульс попал внутрь и пока что проникал, куда я его направляла.
– Я тебя отсюда вышвырну! – с досады крикнул он.
Дальше угроз не последовало. Профессор знал, что сейчас отвлекать меня нельзя.
Любой маг в здравом уме не применил бы заклинание для раны на внутренней, долгоиграющей проблеме. Но я не была в здравом уме, да и запаса нервов после месяца заучивания всех целительских формул тоже не осталось. Импульс помогал мне получить информацию о том, что происходило внутри опухоли: где и как текла кровь, где ткань стала плотнее, где и как это все связывалось с телом.
Хотелось, конечно, сделать всё самой и утереть нос профессору Боголану. Больше всего на свете я мечтала увидеть его удивленное лицо. Но пришлось заставить себя проявить кроху ответственности.
– В опухоли кровь идет медленнее, но она корнями почти доходит до сердца, – сказала я покрасневшему от гнева профессору. – Что если мы используем рубрение Гроррла?
Рубрение использовалось на ранах, когда срочно приходилось вырезать куски плоти. Яд попал, старая рана загнила – да что угодно. По способу Гроррла исполнить его проще всего, именно поэтому его мы уже и выучили. Профессор потер подбородок.
– А что если рубрение Колотрака, третья схема? – пробормотал он, обращаясь скорее к себе, а не ко мне.
До конца лекции я просидела в уголочке зала, наблюдая за тем, как другие ученики возились с больными. У большей части магов на лице отражались все стадии отчаяния. Некоторым счастливчикам попались спокойные пациенты, чьи проблемы оказались несерьезными. Другие же рвали на себе волосы.
Моего же пациента куда-то уволок профессор. Он вернулся только под конец занятия, вычитал каждому его ошибки. Меня, совсем сбитую с толку, он поймал за локоть на выходе из зала.
– Молодец, – только и бросил он удивленно, и я не услышала и капли яда в его словах.
***
Придя в свою комнату, я не обнаружила там ни Тары, ни Анта. Если первая просто еще не вернулась, до вот то, куда делся второй, меня волновало.
Нашелся он у себя в комнате, с головой под одеялом. Похоже, так прятаться вошло ему в привычку. Я потрусила его за предположительно плечо. Изнутри раздалось нечленораздельное мычание. Пришлось плюнуть на правила приличия и это одеяло стянуть.
Ант не спал. Он посмотрел на меня пустым взглядом и вернулся к созерцанию стены перед собой. Представить, что он чувствовал, я не могла. Утешать я тоже не умела (а если быть честной, в тонкостях человеческих эмоций не разбиралась от слова совсем). Но одно я знала точно – Анта я так не оставлю. Поэтому пришлось действовать наобум.
– Вставай, – я потянула его за руку.
Если бы Ант сам того не захотел, его б никто и с места не сдвинул. Поэтому я уперлась ногами в пол и попыталась этого упертого барана оторвать от кровати. Он долго держался, но потом все-таки смирился со своей участью и с наличием еще более упертой подруги, и поддался. Я чуть не упала, не ожидая. Анту пришлось меня ловить.
Именно в этот момент в комнату зашел Карл. Как сосед Анта, он привык и не к таким сценам, поэтому просто пожал плечами и выдал:
– Рия, сделай с ним что-то! Смотреть больно.
Потом отвел меня в сторону и тише добавил:
– Он пошел к магистру и просил, чтобы его судили. Магистр, конечно, отказался, но Ант так и сидит с того момента.
Ну, я и сделала что-то. Вытащила Анта на прогулку. Мы шли вдоль границы территории Школы и леса. Вокруг весело щебетали птички, потихоньку начинали золотиться листья, летали последние, самые яркие бабочки. Ант был угрюмее осенних туч.
– Знаешь, – после бесконечно долгой, тяжелой тишины выдала я, – ты ведь два раза спас мою жизнь и даже не заметил.
Подействовало наполовину – Ант посмотрел на меня вполне осознанно и выдавил хоть какие-то слова.
– Когда это?
– Ты пришел тогда, после Малахитовой сетки.
– Ты бы не умерла, – все еще мертвым голосом фыркнул он, но не отвернулся.
– Ты не знаешь, это было… плохо. Очень плохо.
– А второй когда?
– А не знаю, когда-нибудь, когда что-то, чему ты меня научил, спасет мне жизнь, – я пожала плечами, внутренне готовясь к худшей реакции.
Возможно, мне показалось. Скорее всего, мне показалось, но Ант на секунду улыбнулся.
– Почему тогда только два? – спросил он.
– Если бы я просто сказала «много», ты бы не заинтересовался.
Больше мы не говорили, но Ант упорно ходил за мной, пока я часами водила его кругами. Я завела его в комнату, вручила Карлу и пошла заучивать следующий манускрипт, с четкой уверенностью, что буду приходить и пытаться расшевелить Анта до тех пор, пока ему не станет лучше.
Глава 8. Новые знакомства
После того, как основная учеба, тренировки с Антом и дополнительная учеба, без которой можно из Высшей Школы и вылететь, высосали из меня все соки, люди начали меня пугаться. Даже воины на пятом году обучения. Я бы тоже отскочила от бледного, шатающегося человека с темными синяками под глазами и царапинами от тренировок. Организм рано или поздно привык бы, у него не было выбора, но до тех пор приходилось страдать.
С утра пораньше я случайно врезалась в Дуба, бугая-воина. Тот крайне не обрадовался и пообещал в следующий раз… даже не помню, что сделать. На угрозы у него фантазии не хватало. Но, тем не менее, я решила заскочить до занятия в туалет и побрызгать на лицо ледяной водой. Нужно хотя бы попытаться прийти в себя и не ударить лицом на лекции, ради приличия.
Внутри, скорченную под умывальником, я обнаружила Циввару. На год старше, она училась с воинами, но, если мне не изменяет память, занималась чем-то еще. Циввару считали еще более сумасшедшей, чем меня. Чем она такое заслужила – мне неизвестно, мы почти не пересекались за последний год.
– Эй, что случилось? – после очень долгих раздумий, я все-таки поинтересовалась. Отойдя на несколько шагов и приготовившись защищаться. – Всё в порядке?
Ответа не последовало.
Я наклонилась, и обнаружила, что лицо у Циввары красное, опухшее и заплаканное. Короткие светлые волосы прилипли к дорожкам слез. Всё еще опасаясь, я села рядом на холодный пол.
– Ты хочешь поговорить о том, что случилось или отвлечься?
– Чтобы ты ушла, – попыталась зло ответить Циввара. Получилось с хрипотцой и нотками отчаянья.
– Не вариант, – отрезала я, совсем осмелев. – Значит, отвлечься. Слушай, чем ты там занимаешься? Хоть убей, не могу вспомнить специализацию.
Я приготовилась к тому, что она меня или правда убьет, или просто проигнорирует. Каково же было мое удивление, когда Циввара отодрала прилипшие пряди волос, прищурилась и заговорила.
– Элементалисты. Это новая специальность, нас раньше не набирали. Она смежная с воинами. Мы учим всё, из чего состоит мир. Вы, целители, кстати, без нас еще долго подбирали бы к половине заклинаний физический элемент. Хотя мне больше нравится создавать, например, бомбы.
Половину из услышанного я не поняла. Но Циввара перестала плакать и одно только это радовало. Видеть такую грозную личность и в таком состоянии – странно. Развивая успех, я выдвинула ей предложение, но столько надеясь на помощь, сколько пытаясь страдалицу расшевелить.
– Раз ты всем этим занимаешься, может, ты поможешь мне? Профессор Боголан радостно похвалил меня, когда я последний раз его уела, а теперь мстит. Где взять какой-то там компонент, который нужен для рубцующихся шрамов, который он еще и не назвал – демон знает!
– Кажется, я знаю, о чем ты, – пробормотала Циввара, отрываясь от пола.
Что я всегда любила в магах, которые добрались до Высшей школы – одержимость своим делом. Нам палец в рот не клади, а дай с чем-то сложным разобраться.
До города мы доехали, полные энтузиазма, полностью забыв о пропущенных занятиях. Спустя несколько часов, ввалились в затхлый местный табак уже не настолько воодушевленные.
Порошок из кристаллов с непроизносимым названием, который с демоновыми рубцами мог помочь, Циввара нашла. Он и правда редкий. Поэтому, оглядев нас, продавец отказался его продавать. Сказал, подождет пока. То есть, выждет, пока мы совсем отчаемся и заломит тройную цену. Столько денег у меня не было, ровно как и сил выдержать гнев разочарованного профессора. Отчаянье разлилось внутри, но пока там и осталось, не найдя куда выплеснуться. Мне хотелось собственноручно удушить не то купца, не то Боголана за то, что дал мне невыполнимое задание. Еще и, небось, это порошок, необходимый той девочке, которую мы лечили.
За столом в уголке, куда свет, казалось, почти не попадал, сидел молодой парень. Только на видных местах я насчитала у него шесть ножей. Весь зал оказался плотно набитым, вплоть до того, что люди сидели на столах, и только этот сидел в гордом одиночестве. Переглянувшись с Цивварой, мы резво направились к парню, целясь на свободные два стула. Двум разъяренным магессам в человеческом паршивом кабачке бояться нечего.
Парень широко улыбнулся, завидев нас. Этим самым он обнажил отсутствие зуба. Не переднего, к его счастью. Помимо улыбки сверкнул он золотой серьгой и тяжелыми перстнями. Опускаясь напротив, я уже знала, что передо мной сидел пират.
– Что такие прекрасные девушки делают в таком ужасном месте? – спросил он, всё еще ухмыляясь.
– А что такой шикарный парень тут делает? – ответила я. Почти не соврав. Не смотря на сети шрамов, выбитый зуб и синяк на щеке, выглядел он почти красиво.
Циввара же не церемонилась. Она приоткрыла ладонь, показав зажатый в ней огонек. Глаза у пирата широко распахнулись, а сам он откинулся спиной подальше.
– Может, этот шикарный парень подскажет прекрасным девушкам, как достать дорогой порошок у купца, который не хочет его продавать? Нет? – спросила она, напоминая мне шипящую кошку.
Пират молчал. Мне казалось, что он восхищенно рассматривал Циввару. Возможно, привиделось. Главное, она больше не плакала из-за неизвестной мне причины, а поддалась рабочему энтузиазму.
Пауза затянулась надолго.
– Нам нужно чудо, – провыла Циввара, спрятав лицо в ладонях. Порошок требовали от меня, но ее это волновало почему-то ничуть не меньше. Даже больше, похоже.
– Нет, – потирая короткую бородку, пробормотал парень, – нам нужно сжульничать.
Не успев опомниться, мы оказались у входа в лавку. Темнота скрывала всё.
Пират, назвавшийся Рубом, ковырялся отмычкой в замке. Совесть спала, даже не думая проснуться. Кражи в моем моральном компасе находились в запрещенной зоне, но страх перед профессором и злость на купца взяли вверх.
Дверь вскоре отворилась. Внутрь пошла Циввара. По ее словам, элементалисты с ингридиентами чувствовали особую связь. Я махнула рукой на нее, решив как-то позже узнать об этом больше. В голове крутилась одна мысль: почему пират решил нам помочь? Если в то, что Циввара просто загорелась идеей поиска непонятной редкой штуки, я еще могла поверить (сама такая), то в чистоту намерений Руба ну никак.
Изнутри послышался грохот.
Мы с пиратом замерли, прислушиваясь. Он готовился рвануть куда подальше, я – бежать и помогать Цивваре. Гнева купца или городской стражи я не боялась, а вот того, что магистр, узнав о происшествии, мог нас из Школы вышвырнуть, очень даже.
Тишина, пришедшая следом, затянулась. Я наклонилась вперед, опираясь на дверной косяк и пытаясь разглядеть хоть что-то в кромешной темноте.
Когда шорох послышался сзади, мы с пиратом оба чуть не наложили штаны. А Циввара, каким-то образом незаметно туда пробравшаяся, выглядела вполне довольная собой, протягивая мне маленькую баночку. У меня даже не получилось на нее толком позлиться.
Ответ на мой вопрос пришел почти сразу. Только мы завернули в соседнюю подворотню, на встречу вывернули два мужских силуэта. Судя по вальяжной походке и торчащим из-за пояса кинжалам – пираты. По крайней мере, чутье говорило мне, что с нашим новым знакомым они точно связаны. Вот он, портовой город во всей красе.
Подозрения подтвердились, как только один из них воскликнул, ткнув второго в бок:
– А вот он!
Они побежали вперед, на нас.
Мы с Цивварой, не сговариваясь, воспользовались магией для маленького представления. Она снова зажгла огонек, в раз так десять больше предыдущего, а я распустила вокруг зеленый туман. Абсолютно безопасный, лечащий кашель. Но очень-очень страшный и вонючий. Руб попятился назад, к стеночке. Незнакомцы добежали, подышали на нас перегаром, переглянулись и припустили обратно.
– С ведьмами сговорился! – донесся до нас возмущенный отклик.
– Ну, эти твои друзья тебе пока угрожать не будут, – пробормотала я, обращаясь к пирату.
– И вы не злитесь? Ну, что я не предупредил там? – спросил он, не сводя испуганного взгляда с наших рук. Циввара так и не выпустила пламя.
– Меня бы больше напрягло, если бы пират ввязался в это дело без выгоды для себя.
А потом мы пошли обмывать дело в все тот же скверный кабак. Руб – ромом. А нам пришлось туго, потому что ничего безопасного для здоровья и не отдающего спиртом найти не удалось. Выторговав себе подобие компота, на котором хозяин готовил наливку, мы с Цивварой лишний раз его перекипятили магией, перед тем, как рискнули такое выпить.
«Друзья на дороге не валяются» говорила я. Так-то оно и было. Они валяются на полу в туалетах и в грязных паршивых кабаках. Нужно просто быть готовым их искать.
