Текст книги "Путь ведьмы (СИ)"
Автор книги: Тома Шкарупа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Глава 21. Будни, будни… и не очень будни
Практика в этот раз застала меня неожиданно. На волне всеобщих волнений, после очередной Малахитовой сетки, магистр побоялся меня отправлять на какие-либо интересные задания. Войн и даже маленьких беспокойств нигде не происходило. Затишье пугало, обещая потом бурю. Но пока об этом волноваться я не могла.
Мою голову заполнили пресловутый простой люд со своими болячками. В Вурле нам, молодым целителям, выстроили временный госпиталь и отправили лечить всех страждущих. Чтоб навыки не забывались, как сказал профессор Боголан.
Утро началось с бабушки. Миловидной, полненькой, той самой, которая, по преданиям, готовит пирожки внукам и щипает их за щечки. Несоответствия с образом начали всплывать очень быстро.
Сначала бабушка заявила, что она умирает.
В ходе долгих расспросов оказалось, что у нее защемило спину. Боль я облегчила, определила, что хворь хроническая, выписала травок и согревающие смеси и попыталась отправить бабушку домой. Она не обрадовалась.
На волне бабулиного скандала о том, как я хочу ее убить, пришла женщина с дитем. Я обрадовалась возможности переключиться на кого-то нового под важным предлогом. Ребенок засунул себя в нос неопределенное что-то. И периодически он начинал задыхаться – а потом всё становилось на свои места. Именно поэтому его привели сюда спустя неделю.
Я потратила битый час на то, чтобы вытащить у него из носа кусок шишки. Вручную, потому что магия могла помочь с огромными ранами, но к такому она была не готова.
Потом пришел крайне спокойный дед, которому мы вырвали половину прогнивших зубов. Опять же, вручную, магией только обезболив – хотя он настойчиво хотел вместо этого просто выпить чего покрепче.
Девочка со сломанной рукой, беременная женщина с сильными болями, постоянно орущий младенец…
Пальцы слушались меня достаточно, чтобы справляться с такими простенькими заклинаниями, но они начинали ужасно ныть в процессе. Кости срослись, а последствия остались. Но больше всего доставалось голове: она начала раскалываться. Люди проплывали мимо, я, не вдумываясь, их лечила, и появлялись новые. Когда кто-то пытался закатить истерику, я даже этого уже не замечала.
Циввара нашла меня не в лучшем состоянии под конец второго рабочего дня. Я перепутала ее с очередной пациенткой и попыталась обследовать.
– Сколько тебе еще так? – с широко распахнутыми глазами спросила она.
– Лунный круг. Месяц…
– Да, жестоко магистр с тобой.
Мы помолчали. В мою сторону начала продвигаться очередная резвая бабуля, раздвигая толпу больных. Я взмолилась, чтобы ее перехватил какой-нибудь другой целитель. Циввара задумчиво молчала.
Бабулю не перехватили. Зато Циввара, перестав морщить лоб наконец-то, ухватила меня и отвела в сторону.
– Слушай, ты же примешиваешь иногда целительство к атакам? – как всегда, без предисловий, начала она. – И получается что-то опасное?
– Да, – я оборвала ее, – настолько опасное, что наши воины запретили мне такое делать.
– Так это ж на них. Тебе оно не навредит, значит делать можно. Помоги мне, а?
Я вздохнула. Покосилась на новую волну потенциальных пациентов, ввалившуюся в зал. Один из селян покрывался красивыми зелеными пятнами.
– Если ты придумаешь, как выдернуть меня из лап профессора Краубока, то я вся в твоих руках.
Вышеупомянутый преподавал основы первой помощи. Именно закрытие ран, когда нас интересует, чтобы пациент не умер прямо в этот момент. И этот же профессор вел у нас практики с помощью обычным людям – Боголан от такого открестился, при всей его дутой любви к больным.
Через считанные минуты вернулась Циввара. Довольная, как кот в сметане.
– Что ты сказала ему? – поинтересовалась я и не получила ответа. Неразговорчивость Циввары обычно мне даже нравилась, но в таких ситуациях доводила до белого каления.
И, тем не менее, мы шли в мастерские элементалистов. Их там насчитывалось от силы пара комнатушек, потому что самих элеменатлистов у нас можно пересчитать на пальцах. Впускали туда только магов с допуском. У меня, очевидно, такого не было.
То, как Циввара уговаривала дежурного меня пропустить, навевало подозрения. Не на дежурного, нет – к нему она подлизывалась, как та кошка, и ему это очевидно нравилось. На меня навевало. Чтобы Циввара включала очарование, а не приходила к помощи грубой силы, я видела впервые в жизни. Холодок пробрал от догадок, с чем же ей все-таки понадобилась помощь.
Внутри лабораторий передо мной открылся хаос.
Целителей заставляли держать помещения в чистоте, вещи на своих местах, а все эксперименты с бирочками и под контролем. В обители элементалистов царил бардак. Чертежи валялись друг на друге, а стопка бумаг, перекашиваясь, на другой стопке. Смятые черновики покрывали пол. Вещества в баночках, куски непонятно чего, еще куски, похоже, чего-то живого – и всё это стояло где попало.
Хотя, смотря на то, как Циввара уверено проплыла через мусор на полу, подбирая с разных столов бумаги и элементы, заставило меня передумать. Это можно назвать не хаосом, а творческим беспорядком. Ей даже задумываться не приходилось, чтобы найти в этих кучах нужную маленькую бумажку. Мое восхищение.
Но когда чертежи оказались передо мной на столе, энтузиазм поджал хвост и спрятался. Циввара всегда казалась мне крайне талантливой личностью – и такой она и была, но в этих наработках она намешала что-то страшное. Посмотрев, а потом еще немного посмотрев, на эти схемы, я не скоро нашлась с комментарием.
– Знаешь, – крайне аккуратно начала я, тыкая в случайное место на чертеже – там любое бы подошло для примера, – тут везде она проблема. Ты пытаешься взять плетения и элементы для целительства и ими атаковать. Но суть-то не в этом.
– А в чем? – Циввара покосилась на меня, как на сумасшедшую. Возможно, с заявлением, что она оставила грубую силу, я погорячилась.
– Ты берешь плетение для, скажем, прыща. Или маленькой царапины – что-то, что есть почти у каждого, – сказала я, и начала создавать заклинания для примера. Циввара скептически хмурилась. – Потом аккуратно, по чуть-чуть добавляешь, не знаю там, маленькие искорки. А потом, сверху, слоями, что-то посерьезнее, но без хитроумных плетений. И когда оно летит в кого-то, такую смесь и блокировать быстро не получится, форма-то у нее другая, и организм сильнее ранения получит, он-то думает, что мы его лечим, – сказала я и попыталась сбросить заклинание в стену.
Дверь в лабораторию в этот момент отворилась.
– Ложись! – заорали мы с Цивварой в один голос.
Элементалист с четвертого года, которого отправила к нам Академия впитывать наш опыт, не раздумывая прыгнул на землю.
Академия так впечатлилась нашим с Джеком отчетом и мной, почему-то, лично, что отправила парочку-другую своих воспитанников к нам на полгода поучиться. Я склонялась к мысли, что настоящей целью было пошпионить.
– Раз уж ты меня чуть не убила, – сказал он, поднимаясь, – то, может, поможешь с одной штукой? Нужен взгляд целителя.
Еще немного, и я почувствовала бы себя очень важной персоной. Конечно же, я не могла не согласиться.
Через несколько часов у нас у всех дергались глаза. Я создавала схемы, Циввара адаптировала и накладывала их на чертежи физической части, а ученик из Академии говорил, что мы сумасшедшие. С интересом наблюдая за процессом.
Мы уже и почти закончили, оставалось только испробовать нашу дремучую смесь в деле – бомба выглядела устрашающе, периодически самовольно вспыхивая ярким фиолетовым цветом и дымясь, – когда в мастерские ворвался Руб.
– Ты что тут делаешь? – снова завопили мы одновременно с Цивварой. Подозрительных пиратов точно в такие места не пускали.
– Шел к вам, – сказал он, многозначительно покосившись на Циввару, пока пытался отдышаться. Бедняга аж согнулся пополам. – Они меня пустили, потому что у вас там что-то происходит.
Объяснение ничего не прояснило. Что-то происходит? Кто сунется к Школе, где на каждом повороте по десятку тренированных магов? И почему, собственно, пирата пропустили?
Не сговариваясь, мы выдвинулись вперед. Каждый, кроме Руба, захватив по свеженькой бомбе в руки.
Пират не соврал.
Двор наполнился магами. Нашими – то и дело мелькали знакомые лица. Выловив какую-то девчушку с первого года, я спросила, что происходит.
– А ты не чувствуешь? На территории кто-то чужой, его не могут найти, – ответила она и поспешила дальше.
Мы с Цивварой мрачно переглянулись. Ученик Академии времени не терял и попытался прощупать, откуда могла исходить чужая энергия. Руб побледнел и начал отходить в сторону леса, но Циввара поймала его за шкирку.
– Ну уж нет, ты никуда не сбегаешь, – рявкнула она. – Там – точно опаснее, чем с нами. Какого демона ты вообще сюда приперся?
Пират попытался промямлить ответ, одновременно восхищенно и с опаской косясь на разгневанную Циввару. Пришлось на ребят шикнуть.
– Давайте вы свои отношения как-нибудь потом выясните, – попросила я.
И ринулась догонять остальных магов – они как-то подозрительно одновременно все начали сдвигаться к задним дворам Школы.
Нотки неестественного для наших техник заклинания витали в воздухе. Мы крутились в попытках найти чужака, но там, где оставались следы заклинаний, уже не оставалось самого мага. Воины безрезультатно прорыскали все уголки двора, и никого не обнаружили. Концентрация сил магов – и ни один не мог найти одного несчастного человека – это выводило из себя. Коллективно скрипя зубами, мы придумывали всё более и более изощренные способы выудить нарушителя спокойствия.
Да только осуществить нам их не судилось. А жаль, кто-то из воинов сговорился с элементалистом и они такую схему придумали… Было бы и эффектно и красиво.
Но маг вышел сам.
Появился он среди деревьев, со стороны леса. В форме, но не в нашей. Наши опознавательные знаки сводились к рубашкам с нашивками и цветовым гаммам. Этот же экземпляр облачился в кожаные доспехи. И, что самое важное, стоял он неподвижно.
Толпа воинов следила за каждым его движением, не сдвигаясь с места. Кто-то из профессоров отдал приказ первыми не лезть. Раньше бы я такое осудила, но, после столкновения с магом, который научился пролазить в чужие умы, я вполне могла понять профессора. Чужаки и изгои не придерживались правил коалиции. Мы не могли знать, чего от них ожидать.
Воины следили за пальцами – ими формируют связки. За губами – чтобы и словесные заклинание не проскочили. За клубками энергии они тоже следили, но даже я могла перечислить скрытые связки, которые нельзя заметить, пока они в кого-то не полетят на бешеной скорости.
Я же разглядывала лицо мага. Не с практической целью, просто хотелось понять, откуда такие маги в последнее время лезут и чего они хотят. И именно поэтому я заметила странность в нашем незваном госте. Сам он неестественно замер, да только зрачки его бегали из стороны в сторону. Похоже на какой-нибудь приступ. Или на плетение заклинания.
Воины среагировали, как один, когда заметили, как заколебалась вокруг энергия. Этот клубок метился в нас. Я не выдержала, и бросила в мага бомбой.
Таких криков нельзя услышать и на войне. Бомба взорвалась туманом. Все, что мы могли понять – маг оставался живым. Пока что.
– Магистр тебя убьет, – напугал меня Ант, шепнув на ухо. И как только отыскал в толпе?
– Не убьет. Этот не умрет. Скорее всего.
Наши маги затихли. Раздавались только крики. А потом другие крики. В этот раз восторженные, они принадлежали Цивваре.
– Это наша? Это наша? – спрашивала она у меня. – Чудесно! Рия, я тебя люблю! Это прорыв, – сказала она, чмокнула меня в щеку (немыслимое проявление нежности для нее), и чуть не поскакала к месту взрыва.
– Надо пойти, попробовать ему помочь, – сказал Ант.
И оправдался в ответ на мой осуждающий взгляд:
– Его допросить надо потом. И чего это, ты тоже метишься в ту сторону!
– Я тоже хочу посмотреть, как моя бомба сработала! – отгавкивалась я.
Сзади на наш гвалт подоспела и Тара. Я успела расслышать, как пират пробормотал:
– Они сумасшедшие.
– Они определенно сумасшедшие, – ответила Тара. – Ой, я забыла ядовитых тараканов покормить, они же перемрут! – добавила потом и поспешила к своим агрессивным насекомым.
Пират, мне показалось, на секунду завыл. И для чего он вообще сюда пришел? Неужто хотел поговорить с Цивварой? То-то он с первой встречи на нее косится с восхищением и звериным страхом одновременно.
Магистр меня не убил за такую выходку. Но через Анта передал, с экстренного заседания профессоров (Анта туда пустили, как временного преподавателя), что убил бы, если бы бомба прикончила нашего нового пленника.
– И снова начинается что-то интересное, а я что? А я буду лечить больные зубы… – пробубнела я Анту в ответ.
– О, и не мечтай. Магистр озверел, он хочет наконец-то понять, кто за этим хаосом стоит. Особенно за сетками. Беспорядки были не только у нас, а у тебя дипломатические связи с половиной правителей…
– К чему ты клонишь? – наморщившись, спросила я, но Анта как ветром сдуло.
Коридоры наполнились шепотками. Никто не мог поверить, что нашлись достаточно отчаянные, чтобы вламываться в Высшую Школу. Это была не опасность, это было заявление. И коалиции оно явно не понравилось.
***
Оказалось, Циввара и правда мирно договорилась о том, что я уйду с дневного дежурства. И отработаю его на ночном. Об этом условии она меня предупредить забыла.
Я угрюмо отправила Анту весточку о том, что на ночь дома не появлюсь. Тот, хвала ему, принес еды. Посмотрел на красивый нарос у дедка на ноге. Под моим наблюдением его срезал тщательно отмеренный зарядом энергии, и, крайне довольный, отправился домой.
Можно бы подумать, что ночью посетителей станет меньше? Как бы не так. Нормальных, спокойных больных поубавилось, а вот сумасшедшие ипохондрики и психи с открытыми ранами прибегали еще как.
Всё это я выдерживала, иногда даже скаля улыбку некоторым особо навязчивым пациентам, представляя, как прибью Циввару. И, чего уж врать, радуясь, что сделала за день хоть что-то полезное.
Глава 22. Когда болеет целитель
Залы наполнились больными. Студенты; бывшие ученики, которые плелись в Школу при первых симптомах; даже несколько людей из соседней деревеньки чудом у нас оказались. Профессора хватались за головы в попытках понять, что косило людей, а ученики-целители спали стоя, падая, на ходу и в самые неудачные моменты. И о мгновении отдыха приходилось только мечтать – но мечтать было некогда.
Я выходила из временно возведенных палаток – места для больных не хватало. В голове крутились какие-то мысли и идеи, касающиеся этой болезни. Может, от них и мог бы быть толк, если бы в голове не была такая каша и мысли не кружили, обрываясь. Все-таки три дня подряд с больными это не пустяк. Нам приходилось поддерживать вокруг головы купол из воздуха, чтоб не заразиться. Иногда приходилось держать себе и старшему целителю, который сам слишком занят лечением.
Пройдя несколько шагов, я врезалась во что-то твердое. Не хотелось открывать слипающиеся глаза и проверять. Хотелось опереться и спать.
– Рия, у тебя жар! – воскликнули голосом Анта.
Но отдых был настолько соблазнительным, что не осталось сил удержаться в сознании и узнать, что происходит.
Смотреть вверх было больно. Впрочем, смотреть в любую другую сторону – тоже. Отчетливо гремела мысль, что нужно было куда-то спешить, но вот куда никак не вспоминалось. Ноги, руки, спина – всё невыносимо ныло. Живот крутило, и подкатывала тошнота. В голове начала зарождаться смутная догадка.
В комнату кто-то зашел. Я услышала шаги, но повернуться казалось непосильной задачей. И все же ее осилив, я увидела Анта. Тот мягко улыбнулся, когда наши взгляды встретились. Догадка приобрела вполне реальные очертания.
– Уйди, дурак! – крикнула я. – Заражу же, чем ты думаешь?!
– Тише, тише, – бормотал Ант, упорно подходя.
– Ты совсем мозгов лишился? Если бы я могла, я бы сейчас тебе…
– Коек не хватает, – своим мерзким, приторно спокойным голосочком продолжал он. – Они нашли какую-то смесь, которую дают целителям, которые смотрят за больными. С ней не заразишься несколько дней. Мне тоже дали, успокойся.
– Почему всем ее тогда не дали? – заинтересовалась я. Позлиться можно и позже.
– Ингредиенты редкие – их и не разглашают даже. Побочные есть. И если просчитаться с количеством – будет неисправимо.
– Понятно… А мне практику засчитают? – спохватилась я.
– Демоны! Рия, – выдохнул Ант, присаживаясь рядом, – как ты себя чувствуешь?
– А тебе практику засчитают, если ты со мной возишься? – я, не задумываясь, продолжала, пытаясь найти причину, по которой Анту срочно нужно заняться чем-то более полезным.
Ант молча потрогал мой лоб. Прищурился.
– Похоже, очень плохо. Любовь моя, у меня практики уже нет.
– И работы нет?
– Моя работа это сейчас заботиться о тебе. Коек больше нет. Ты чего от меня избавиться пытаешься?
– Не знаю, – ответила честно. – Просто очень странно, я привыкла возиться с вреднющими больными, а теперь возятся со мной.
– А ты будешь вреднющей?
Ответ пришел сам собой. Ант возился с чем-то в уголке, служившим кухней. Я валялась без дела и чувствовала себя отвратительно, когда суставы начали сильно ныть, запястья выкручивались. Секунды это все усиливалось, а потом я услышала крик. Узнать свой голос получилось не сразу.
Ант оказался рядом в миг. Сжал, фиксируя, мои запястья. Ногами придавил ноги. Целители делали так же. В этом и была проблема, на каждого больного с приступом уходило по целителю, иногда и по два – нас не хватало. Просто привязать больного нельзя, это ничуть не помогало, а пациенты выкручивались так, что могли с легкостью себе навредить.
Тогда я на них бурчала. Понимала, что сделать они ничего не могут, но про себя бурчала. Сейчас я понимала их в полной мере. Кости ныли изнутри невыносимо. Конечности напрягались неконтролируемо. Я кричала – и собственный голос казался чужим.
– Хватит, хватит, отпусти! Я больше не могу! Хватит! – крикнула Анту, когда приступ начал проходить и речь получалось контролировать.
Ант дождался, пока мои руки обмякнут – всё по протоколу. Я помнила, как больные потом часами не могли шевелиться. Ант смахнул пот со лба. Даже воину было нелегко удерживать пусть и хрупкую девушку. Он протянул руку – она тряслась, – и взял мою.
– Ты как?
– Больно, – кратко ответила я. Что еще можно сказать? – Стоп, подожди…
Ант выразительно посмотрел на меня. Он точно не хотел знать, что пришло мне в голову.
– Мне сейчас не больно в ту руку, за которую ты меня держишь, – продолжала. – Только в одну. Больных нельзя привязывать, только если держать их можно успокоить приступ – что если это из-за тепла?
– У тебя жар? – бросил в ответ Ант.
– Тащи грелку, будем проверять! – воскликнула я.
Ант смиренно притащил. Покосился с подозрением, конечно, но притащил. Положил, как я сказала, на одну мою руку. Мы вместе принялись ждать результата. Время тянулось, суставы ныли неистово, руки и ноги продолжали не слушаться.
Я немного задремала. Ант продолжал, бдительно уткнувшись в меня взглядом, сидеть рядом. Всё болело – всё кроме руки с грелкой.
– Сообщи срочно в госпиталь, – деловым голосом начала я. Отвлекаться было проще, чем жалеть себя. – Они смогут сберечь время и освободить часть целителей.
Ант принялся шептать заклинание.
– Ты что делаешь? – я напряглась.
– Отправляю им послание.
– Чего?! Тебе нужно сходить и самому все объяснить!
– Рия, хватит, не мешай, – отмахнулся он. Доплел послание, отправил. – Я понимаю, что тебя сложно смириться с мыслью, что о тебе заботятся, но ты уж как-то постарайся.
С таким раскладом я и правда смирилась. Со скрипом, но всё же. Ант снова возился на кухне, я смотрела в потолок. Было плохо. Приступы не повторялись, но отвратительное самочувствие становилось только более отвратительным. Когда Ант подошел и хотел что-то сказать, живот скрутило еще сильнее. Меня вывернуло на пол рядом с его ногами.
Ант ничего не сказал. Он замахнулся рукой вверх. Я вжалась в стену.
Перед глазами пронеслись сцены со времени, когда я жила в семье пекаря из нашего села. Прожила там меньше месяца, который выдался сущей пыткой. Они требовали от восьмилетнего ребенка работы, которую я сейчас вряд ли бы выполнила, со всеми своими тренировками. До сих пор печь и подносы с хлебом, запах свежей выпечки выбивали меня из колеи.
Когда я заболела и меня стошнило на пол, жена пекаря залепила такую оплеуху, что синяк не проходил еще очень долго. Она заставила меня вылезти из-под старого, поеденного молью пледа, и вытереть все это начисто. Для этого нужно было притащить воду из колодца. Отмыть все. Помыть ведро. Тогда у меня было горячка, тело трясло так, что ноги подкашивались на каждом шагу.
– Рия? – прервал воспоминания Ант. – Ты чего подскочила?
– Мне надо идти, мне надо срочно идти, – забормотала я. Попыталась подняться, но ноги не слушались. Нужно оказаться в собственной комнате.
– Тебе совсем плохо? – спросил Ант без едкости, мягко, ловя меня и укладывая обратно. – Всё в порядке, успокойся. Все хорошо. Что произошло?
– Я не хотела, это случайно получилось, а потом ты поднял руку…
У Анта в глазах мелькнуло понимание. И что, интересно, он додумал?
– Я хотел убрать заклинанием. Хочешь, я уберу вручную?
– Нет, нет, – хотелось сказать, что я пришла в себя, но это сложно, когда болит каждая частичка тела. – Это напомнило мне, как когда я жила у одной семьи и болела. Та женщина очень сильно ударила меня за то, меня вырвало. У меня не было Силы еще, чтобы ответить. И ее нет сейчас.
Только в этот момент я поняла, как сильно невозможность использовать магию делала меня беззащитной. Напуганный, загнанный зверек.
– Ты подумала, что я тебя ударю? Рия, я скорее руку себе отрублю.
– Я знаю. Прости, я пытаюсь.
– Нет, всё в порядке. Лежи, отдыхай.
На этом разговор закончился. Я знала, что Анта это задело. Так же знала и то, что обижаться – тем более на такое – он бы не стал.
После мне было плохо. Просто отвратительно. Хуже было только в Малахитовой сетке. И то, только потому, что тогда вокруг была темнота, холодный камень и ублюдки, надеявшиеся меня изнасиловать.
Отвлечься помогали мысль. С закрытыми глазами и ужасной болью теперь в желудке, мешавшей заснуть, я думала. Ведь любую болезнь можно вылечить. Для любых симптомов у нас есть особые рецепты и заклинания. Почему тогда за половину месяца никого не вылечили? Что-то было не так, мне не хватало какой-то крайне важной информации, которую я не знала, где достать.
– Ант? – позвала я.
– Да? – заляпанная мукой мордаха показалась из-за стены. – Я пытаюсь приготовить что-то, что ты сможешь съесть.
– А ты можешь подойти ко мне?
Он оказался рядом с нечеловеческой скоростью.
– Снова начинается? Что-то болит?
Я зажмурилась. Ант правда волновался. Это было странно, неловко и, стоило признать, приятно.
– Нет, можешь посидеть тут немного? Я пытаюсь понять, почему это никто не может вылечить. Помоги думать.
Мы часто так делали, когда решали какие-то задачи по учебе. Ант заметно расслабился и уселся рядом.
– Мы знаем, что это заразно и передается по воздуху, – начала я. – Полное отсутствие аппетита, странные приступы с… судорогами. Кости болят. И немного облегчить состояние может тепло. Причем, похоже, что-то теплое должно давить на больного.
– У нас не было ни одного случая заболевших простых людей, только маги, – подхватил Ант.
– Большинство вирусов, если это вирус, приходили к нам с севера. Что там у нас? Исшия?
– Исша, по-моему. Только, Рия, мы, может, и разгадаем так происхождение этой гадости, но никак не способ от нее избавиться.
– Ай! – зашипела я на него. – Не сбивай. Во всем этом что-то есть, я просто не могу уловить идею.
– Ты лови, а я пока принесу тебе еды.
Пока Ант возился с тарелками и своими кулинарными шедеврами, я повысила голос, чтоб он и там слышал. Не отвертится, пусть помогает.
– Тепло помогает успокоить приступы. Если оно поражает только магов и произошло из одного места, может быть, что болезнь специально создали? Мы пытались над похожим работать, но у нас не получилось. Может, это те идиоты с сетками?..
– Не отвлекайся, – подал голос Ант. Он пытался ухватить сразу несколько полных тарелок. – Ты начала про теплоту говорить, развивай мысль. Потом будешь уже расследовать, кто, что и откуда.
– Ты, конечно, противный, но ты прав. – Я поморщилась от колющей боли, пробежавшей по левой руке к сердцу, но упрямо продолжила говорить: – Подожди! Ведь люди-то болеют, просто они выздоравливают, а маги нет.
Ант принес поднос с ароматными кексами. При этой болезни, которой магам еще предстояло придумать название, аппетит радостно махал больным ручкой и не возвращался. Заставить своего пациента хоть что-то проглотить было победой. Ант умудрился сделать это с первой попытки. Я так расчувствовалась, что он где-то нашел ягоды и испек мои любимые сладости, что запихивала в себя их, даже чувствуя полнейшее отвращении ко всему съедобному.
– Только пообещай, что мы потом подумает над тем, откуда оно взялось? – пробубнила я с полным ртом.
Ант обреченно кивнул.
– Так вот, – я не сдавалась, – если временное тепло помогает, то что будет, если мы согреем тело изнутри и надолго?
– Мне бы не очень хотелось, чтобы ты экспериментировала на себе, – он неуверенно попытался возразить.
– А мне бы не очень хотелось вечно болеть. Целитель я или кто?
Спорить дальше у Анта не было шанса – мне снова стало хуже.
Ночь прошла неплохо, я грелась об теплый бок Анта, пусть и просыпалась постоянно. А вот утром стало холодно. Ант куда-то ушел, и я лежала, пялясь в потолок и даже не пытаясь вникать в ворох мыслей, которые крутились в голове. В такие моменты стоило просто ждать и надеться, что из этого водоворота останется хоть одна стоящая идея.
Дверь с грохотом распахнулась, в комнату влетел Ант, пнул что-то, посмотрел на меня и попытался успокоиться. Получилось у него плохо, искореженное лицо выдавало.
– Что случилось? – спросила я и сама удивилась тому, как сел голос.
Он прищурился. Я уже было приготовилась вытаскивать новости клещами, когда Ант сам заговорил, тяжело вздохнув.
– У них все еще нет лечения. Несколько магов умерли. Люди тоже не выздоравливают, но им становится легче.
– Если так пойдет, и действие той штуки, что тебе дали, пройдет, нам нельзя будет быть рядом, – сказала я.
– Я что-то придумаю, – процедил Ант в ответ.
– А если нет?
Ант прошел мимо. Я заметила, что он трясся. Начал рыться в своих вещах где-то сзади, где я не могла ничего рассмотреть. Вспомнил парочку демонов, захлопнул ящик и пошел на кухню. Оттуда долго раздавались чрезмерно громкие шорохи, а потом что-то с грохотом упало.
– Ант! – завизжала я на остатках голоса так, чтоб он точно пришел.
Ант-то пришел, но выглядел в тот момент так, что я поверила, что скорее умру из-за него, чем от неизвестной болезни.
– Сядь, – я попросила и продолжала жечь Анта взглядом, пока он не оказался рядом на кровати. – Для начала, я не умру, понятно? Можешь не надеяться, успокойся. Ты трясешься сильнее, чем я.
– Тебя трясет?!
Через миг я оказалась закутана во все пледы, которые нашлись у Анта и у половины соседей. Холод все еще пробирал меня до костей, но слышать об этом Анту не стоило. Пока болезнь становилась всё ухудшалась.
С каждым днем дела становились всё хуже и хуже. Тара даже приходила извиниться, через закрытую дверь, из-за нашей мелкой ссоры. Похоже, жертвами болячки пали новые маги.
Сначала я перестала есть. Последнее, что задержалось в желудке, это кексы. А после, чтобы я не пыталась проглотить, всё вырывалось обратно через считанные минуты. Теперь Ант убирал все это руками, сколько бы раз я не повторила, что проблема не в магии.
Потом конечности перестали меня слушаться вообще. Сколько бы я не пыталась, получалось разве что пошевелить пальцами. А о том, чтобы скоординировать движения и хотя бы поднять чашку, и речи уже не шло.
Ант достал для себя вторую порцию… чего-то, что помогло бы ему не заразиться. Я уже не была уверена, что купленное этим время нам чем-то поможет. Он тратил каждую свободную минуту штудируя книги и манускрипты, пытался вместо еды заваривать отвары, в которых смешивал лечебные растения и магию. И до сих пор толку от них не было. Новости, которые приходили от высшего руководства, с каждым разом становились хуже и хуже. Они притянули всех магов, от целителей до элементалистов, на поиски хоть какого-то лечения. Я тоже пыталась думать, но недавно появившийся гул в голове невероятно мешал.
Когда дело дошло до того, что Ант отложил книги и с мертвым взглядом сидел рядом, держа меня за руку, я отчаялась.
– Больно. Теперь кости снова выворачиваются будто…
– Я знаю, – отозвался Ант. – Потерпи еще немного. Я знаю, это эгоистично, но я прошу тебя, если ты можешь, держись.
Иногда казалось, что все мои тело стремилось расколоться на части, и тогда и вправду хотелось умереть, только бы ничего не чувствовать. А потом я вспоминала. Вспоминала о том, как не научилась ни поединкам как следует, ни демоновому целительству, чтоб его триста раз. О том, как не оставила свое имя в истории – а без этого я умирать категорически отказывалась. О том, как провела недостаточно времени с Антом, с Тарой, даже с вреднющей Цивварой.
Я хотела ответить Анту, что так легко он от меня не избавится в этой жизни, но сил на это не нашлось. Пришлось речь сократить.
– У меня есть идея, но тебе она не понравится.
– Что угодно, – отозвался Ант. Его лицо не отставало от моего бледностью.
– Мы можем взять горелку, ту, которая с красными цветами. Ты делаешь из них порошок, разводишь его. Потом вкалываешь мне и подогреваешь это все магией, пока он расползается по крови. Формулу для крови объясню.
– И как это должно работать? – скептически отозвался Ант, наморщившись.
Я попыталась ответить, но начала задыхаться, пытаясь втянуть воздух, но каждый раз неудачно – последний, самый новый симптом неизвестной болезни.
– Хорошо, я сделаю, – Ант выдавил после того, как ему пришлось держать меня и пытаться помочь с дыханием. Хотя мы оба понимали, что тут он ничего не мог сделать.
За горелкой, легко воспламеняющемся цветком, послали кого-то из соседей. Когда пучок приметных соцветий просунули нам под дверью, я судорожно вздохнула, с трудом сжала непослушные кулаки и приготовилась. Ант побледнел еще сильнее.
Лепестки он высушил магией. Я пока пыталась вспомнить плетение, которое позволяло контролировать смесь в крови. Из, наверное, тысячи различных заклинаний, которые мы выучили за эти годы, таким пользовались на удивление редко.
Каждый вид трав, каждая болезнь требовали своего вида плетения, разного направления энергии и, чаще всего, их еще и приходилось комбинировать между собой. Вспомнить редкую формулу которую мы заучивали под лозунгом «пригодится раз в тысячу лет», да еще и в таком отвратительном состоянии, не получалось. К моменту, когда Ант закончил с физическим компонентом, я уже вся извелась. А потом формула сама всплыла в голове, как будто я только что не пыталась выудить ее из памяти всеми возможными способами.
