Текст книги "Евангелие Люцифера"

Автор книги: Том Эгеланн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

IV
МОНАХИ В КАМЕРАХ-ОДИНОЧКАХ

1

Десять монахов были помещены в камеры-одиночки ныне закрытой тюрьмы, которую К. К. разрешили использовать итальянские власти. Такие вещи у К. К. получались очень легко.

Движение по улице перед тюрьмой было перекрыто, она охранялась вооруженными карабинерами, а также транспортной и обыкновенной полицией. Военный вертолет барражировал над кварталом. Шофер, К. К. и я должны были показать паспорта и пропуск с печатью, чтобы нас пропустили дальше.

Во дворе в полной готовности находилась еще одна группа вооруженных солдат.

– Группа захвата, – сказал К. К. Словно это было самое обычное дело. – На случай, если кто-то попытается освободить наших пленников.

Коридор с облезлой штукатуркой просматривался через видеокамеры. Солнце светило через узкие прорези высоко под потолком. Коридор пропах мочой, гнилью и чистящими средствами.

Один из охранников отпер первую дверь, которая была помечена большой цифрой «1», написанной тушью на выкрашенном серой краской металле. Я тут же узнал молодого монаха с большим носом. Он сидел на нарах и был прикован к стене. С него сняли темный выходной костюм и одели в серую тюремную одежду.

Он поднял голову, когда мы вошли в камеру, но тут же отвернулся, когда увидел, кто мы. Я попробовал завести с ним разговор. Но он не смотрел на меня. Наконец и мы отказались от мысли вступить с ним в контакт и пошли к следующей камере.

Все повторилось.

Короткий взгляд. Ни единого слова.

Охранники без выражения отпирали одну дверь за другой. Чтобы дверь открылась, в каждый замок нужно было вставить и повернуть два толстых ключа.

Монахи не хотели говорить. У них не нашлось слов для того, кого они пытались убить.

2

В последней камере под номером «10» сидел мужчина с аристократической внешностью, который называл себя Примипилом. Он кивнул, когда К. К. и я вошли в его камеру. Как будто он нас ждал.

– Они обязаны молчать. – Акцент у него сейчас был заметнее, чем тогда. – Даже пытками вы не заставите их говорить.

– А если им выпустить кровь? – бесстыдно сказал я.

Он же был прикован к стене.

– Ничего не знаю об этом, – сказал К. К. Голос его звучал формально и без выражения, как будто он делал объявление для собравшихся членов жилищного кооператива. – Зато знаю, что вы будете выданы в одну из тех стран, где были совершены убийства. Такая вот юридическая головоломка. Три убийства в трех странах. Если все три страны потребуют вашей выдачи, определить, в какой из стран вас будут судить, поможет Суд Евросоюза. Очевидно, ваша группа будет осуждена за совершение целого ряда преднамеренных убийств. Но все это произойдет после того, как мызакончим нашу часть расследования. Вам предстоит отвечать за многое. Но вы успокойтесь. У нас более гуманные методы допроса. Мы не прольем ни капли вашей крови. У нас есть другие средства, которые заставляют людей говорить. Химические методы.

Мужчина, словно не слыша ни слова, поглаживал пальцами свою седую бороду. Запястья были ободраны. Длинные острые ногти острижены и спилены. Возможно, охрана опасалась, что он может использовать их как оружие. Что, в общем, было недалеко от истины.

– Что вы тут делаете? – спросил Примипил, обратившись ко мне. Тюремная одежда зашуршала, когда он пошевелился.

– Вы хотели убить меня. Мне кажется, что у меня есть право узнать почему.

– Я думал, вы знаете почему.

– Я понимаю, что вы хотите захватить манускрипт. Но я не понимаю, почему человеческая жизнь стоит так мало.

– Мы, люди, живем по милости богов.

– Вы – монахи. Не боги. Не ваше дело решать, кто должен жить, а кто умереть.

– Мы – средство в руках богов.

– С неограниченными полномочиями?

– Вы нас осуждаете, потому что ничего не знаете. Когда мы умрем, мы вернемся назад в Костхул – универсальную общность, которая всегда была и всегда будет. Жизнь здесь, на Земле, – только незначительная вспышка в этой вечности.

– И эта вера дает вам право убивать?

– Что значит жизнь? Жизнь коротка. Костхул вечен.

– Кто это говорит? Бог?

– Никто не знает Бога. Ни иудеи. Ни христиане. Ни мусульмане. Ни мы. Бог слишком велик, чтобы Его можно было понять. Мы, люди, не можем понять Божественного. Даже пророки и священники его не понимают. Но когда мы воссоединимся в Костхуле с богами, каждый из нас сможет господствовать над всеми мирами на небесах. Harga-me-giddo-domдолжен освободить нас от оков земной жизни. Только после того, как Судный день уничтожит созданное, мы все сольемся. С темнотой. Со светом. С Костхулом.

– Вы не в себе.

– Прочитайте наше Священное Писание!

– Какое Писание?

Он замолчал. Демонстративно.

Я задал ему еще несколько вопросов, но, казалось, кто-то – может быть, Люцифер, может быть, разум – отключил его. Бесполезно. Взгляд его был направлен туда, где не было ни К. К., ни меня. На наше счастье.

Через несколько минут мы покинули камеру. Когда дверь закрывалась, он поймал мой взгляд и сказал:

– In nomine Magna Dei Nostri Satanas. [124]124
  Во имя великого господина нашего Сатаны… (лат.)


[Закрыть]

Закрывшаяся дверь оборвала концовку.

3

Мы вышли во двор и сели в автомобиль. У К. К. был задумчивый вид.

– Странно. Монах произнес слово, которое я недавно прочитал. Harga-me-giddo-dom.

– Звучит как Армагеддон. Это какое-то место? Место последней битвы между Богом и Сатаной?

– На холме Мегиддо в Израиле. Здесь, как предсказывает Библия, произойдет решающая битва между воскресшим Иисусом и Антихристом.

– Где ты прочитал это слово?

– Мы изучали многообещающий след, который Альдо Ломбарди нашел в одном из текстов папы Григория Двоеслова. [125]125
  Григорий I Великий,называемый в православной традиции Григорий Двоеслов (ок. 540–604) – папа римский с 590 по 604 г.


[Закрыть]Он указывает на надпись на стене в римских катакомбах.

Я никогда не считал себя специалистом по религиям.

Я могу понять веру. Стремление к чему-то, что больше нас, к непонятному, к тому, что дает направление. К смыслу. Но у меня больше симпатии к карме. Все, что ты делаешь и чего не делаешь, определяет твою судьбу. То есть сумма действий определяет твою последующую жизнь. Где посеешь, там и пожнешь. Коротко и ясно. Избежать второго рождения – нирвана.

Я никогда не мог понять нирваны.

Будда описывал нирвану как идеальное состояние души, выражающееся в радости, покое и гармонии. Довольно далеко от моей нынешней жизни.

V
КАТАКОМБЫ

1

И смотри, с небес, окруженный сияющим пламенем, сойдет Сатана, князь тьмы, похожий на многоголовое чудовище с большим количеством рогов; и рядом с ним, по левую руку его, единородный сын зверя, и вместе они будут господствовать над всеми мирами небесных пространств, пока Harga-me-giddo-dom не уничтожит все созданное, и тогда Сатана, и демоны его, и все души Земли опять сольются с ангелами Господа и с Яхве.

В слабом свете карманного фонаря указательный палец Карла Коллинза отбрасывал длинную тень, которая медленно – слово за словом, строчка за строчкой – ползла по стене с поблекшей надписью между трикветром и хризмой, когда-то давно бывшими ярко-красными.

Голос тихий, скорее шепот, когда он переводил старый текст. Он выпрямился и стукнулся головой о потолок.

– Эти катакомбы начали копать во втором веке после Рождества Христова. Но надпись датируется концом четвертого века, – объяснил К. К. – Как видишь, текст содержит явный намек на Откровение Иоанна Богослова, на христианские догмы и на слова монаха-дракулианца.

В колоссальной сети катакомб с туннелями и низкими ходами воздух был прохладный и влажный. Почти незаметный ветерок приносил слабый запах гниения.

Здесь, за пределами старых городских стен Рима, – тысячи умерших римлян и христианских мучеников. В пещерах, нишах и запечатанных надгробиях их отправляли на покой во власть веков. Узкие крутые лестницы вели все глубже в подземелье. В некоторых ходах катакомб все еще лежали тысячи черепов и фрагменты скелетов, к болезненной радости туристов, которые каждый день толпами бродили по этим коридорам.

– Текст и символы не дают логического объяснения, – продолжил К. К. и провел рукой по волосам. – Почему трикветр? Почему хризма, символизирующая Иисуса Христа? И обрати внимание на формулировку «вниз с небес». Более естественным было бы написать «вверх из ада», правда? Ни в одном библейском тексте не написано, что Сатана сходит «вниз с небес» – если не считать того несчастного эпизода, когда Люцифера вместе с его последователями выгнали оттуда. Далее писавший играет игру с Откровением Иоанна Богослова: «похожий на многоголовое чудовище с большим количеством рогов» – и уж чистое издевательство, когда «единородный», как он называет его, сын Сатаны помещается «по левую руку» от отца. Harga-me-giddo-domозначает «Судный день». Это не христианский текст, это святотатство!

Игра теней на лице К. К. делала его похожим на того дьявола, о котором он с таким увлечением говорил. От далекого звука – похожего на коллективный стон душ, нашедших упокоение в катакомбах – я вздрогнул. К. К., кажется, ничего не услышал. Он тщательно рассматривал надпись, которую перевел, глаза были обращены в сторону стены с текстом.

– Ты слышал? – спросил я.

– Слышал что?

– Звук.

– Нет.

– Как стон.

– Боишься, Бьорн?

Я и в самом деле испугался. Не говоря уже о моей клаустрофобии. Как бы то ни было, мы находились у погребений под землей, которая могла в любой момент обрушиться. Хотя катакомбы и простояли без изменений почти две тысячи лет.

– Я слышал звук.

В мелькании карманного фонаря я увидел, что К. К. рассмеялся.

Шофер, который нас привез, ожидал на площади перед базиликой Святого Себастьяна, построенной над самыми старыми римскими захоронениями.

На обратном пути к Виа Венето мы с К. К. задремали в машине.

2

«До нашей следующей встречи, – написал К. К. на листочке самоклеящейся бумаги, – ты должен это прочитать».

Листочек был прикреплен к стопке пожелтевшей от времени бумаги.

НЕСКОЛЬКО КОРОТКИХ РАССУЖДЕНИЙ ОБ АДЕ

Джованни Нобиле Рим, ноябрь 1968 год

Большинство религий имеет представление об аде как о метафизическом или реальном месте, куда попадают души умерших, если им не выпадает на долю вечное блаженство. Итальянское слово infernoпроизошло от латинского infernus(что значит «под, внизу»). Английское hellпроисходит от древнеанглийского hel/helleи древнескандинавского hel(которое связано с Helheim, обозначающим «подземное царство мертвых»).

Большинству людей ад представляется абстрактным понятием, в худшем случае религиозным ожиданием или страхом. Церковь и священники использовали ад, начиная со Средних веков и до середины XIX века, как эффективную угрозу, чтобы запугивать верующих и неверующих и добиваться религиозного послушания.

Но был ли ад в какой-то период времени физическим местом – а не только религиозно-мифологическим представлением? Если мы проведем прямую линию от ада [126]126
  Ад– в религиозных представлениях традиционных христианских конфессий, зороастризма, ислама посмертное место наказания грешников. Как правило, противопоставляется раю и ассоциируется с состоянием мучительного страдания. Слово «ад» происходит от др. – греч, Αδηζ – Гадес или Аид, слово, используемое в Септуагинте (собрание переводов Ветхого Завета на древнегреческий язык, выполненных в III–II вв. до н. э.) для передачи еврейского слова Шеол и усвоенное Новым Заветом.


[Закрыть]и Аида [127]127
  Аид– здесь: в древнегреческой мифологии подземное царство мертвых.


[Закрыть]назад через Геенну [128]128
  Геенна– долина к юго-западу от Иерусалима и символ Судного дня в иудаизме.


[Закрыть]и Шаолу [129]129
  Шеол– в иудаизме место наказания грешных душ, преисподняя. Шеол отличает от ада кратковременность пребывания (до земного года) грешников там и очистительный, «воспитующий» характер.


[Закрыть]к Иркалле [130]130
  Иркалла– в шумеро-аккадской мифологии «нижний мир», подземное царство, из которого нет возврата. Управляют Иркаллой богиня Эрешкигаль («великая подземная госпожа») и ее супруг, бог Нергал («владыка обширного жилища»).


[Закрыть]вавилонян, то увидим среди многих общих черт то, что царство мертвых находится под поверхностью земли. Уже в XIX веке французский оккультист Жак Огюст Коллен де Планси [131]131
  Коллен де Планси Жак Огюст(1794–1881) – французский писатель, автор сочинений по оккультизму и демонологии.


[Закрыть]проследил изменение представлений об аде от подземного царства Нергала и Эрешкигаль до христианского ада. Пророк Исаия пишет: «В царство мертвых ты спустился, далеко вниз в глубокую пещеру». Исаия ставит знак равенства между царством мертвых и пещерой. В вавилонской мифологии мертвые собирались в подземной пещере. Этот огромный подземный грот они назвали Иркалла.

Религиозные представления об аде уходят корнями в мифологии более ранние, нем древнееврейская: шумерскую, аккадскую и вавилонскую. Самые древние царства мертвых связывались не с жарой и пламенем, ад, напротив, был холодным, каменным и темным. В царстве Иркалла (Irkalla/Ir-Kalla/Irkalia/Arali/Kigal/Gizal)господствовал бог смерти Нергал. [132]132
  Вторая книга Царств (17, 30) называет Нергала по имени. – Прим. авт.


[Закрыть]

Иркалла имеет несколько общих черт с древнееврейским подземным миром Шеол (Shaol). Шеол во многих отношения похож на ад и подземный мир греческой мифологии Аид (Hades), но эти миры не обязательно полностью совпадают. Геенна (Gehenna), в свою очередь, представляет собой параллель христианскому аду (и не идентична Шеолу). Первоначально Геенна была пропастью, использовавшейся для сброса мусора под Иерусалимом, в долине Еннома туда раньше бросали детей, приносимых в жертву богу Молоху. В чем сходства и различия между царствами смерти Аидом, Геенной, Шеолом и заодно и их предшественницей Иркаллой?

Выдвигаю гипотезу: Иркалла изначально была некрополем. Думаю, что могу ее документировать. Дело в том, что ад и все другие аналогичные царства мертвых имеют общее происхождение от такого в высшей степени физического и реального места, как грот, куда вавилоняне отправляли умерших на покой так же, как это делали в катакомбах Рима. В последующем я расскажу о классическом понимании и современном истолковании…

Я отложил стопку в сторону.

Конечно, я понял, чего добивался К. К. Он хотел, чтобы я сделал разминку. Подготовился к разностороннему анализу ада. Но я не такой наивный. Сочинение Джованни Нобиле сорокалетней давности не поколебало ни моего здравого смысла, ни восприятия реальной действительности.

3

– Скажи мне, – произнес я и посмотрел прямо в глаза К. К., который закуривал сигару, большую и черную, как гнилой банан, – ты пытаешься убедить меня в том, что вы опасаетесь скорого появления сына Сатаны?

– Совсем нет.

К. К. сосал сигару как грудной ребенок, пока она не задымила. Мы вдвоем сидели в его кабинете. Не особенно большом. С окнами во двор. Между двумя высокими книжными стеллажами висела карта мира, в которую было воткнуто много разноцветных булавок.

Я был растерян. В голове у меня вертелось множество мыслей и гипотез.

– Итак, Бьорн, – продолжил К. К., сигарный дым выходил у него из носа, как у огнедышащего дракона, – я прекрасно понимаю, что тебя не обманут ни старые профессора, ни еще более старые надписи на стене. Позволь мне напомнить, что это ты захотел пойти в катакомбы.

– Из-за монаха! Почему ты показал мне рассуждения об аде Джованни Нобиле?

– Чтобы ты имел как можно более широкое представление о его взглядах. – Он втянул грозовую тучу сигарного дыма и стал выпускать его маленькими порциями. – Не исключено, Бьорн Белтэ, что ты тоже можешь что-то узнать для себя.

– Если только пойму, что происходит вокруг меня.

– А чего ты до сих пор не понял?

– Например, вот чего. Ты говоришь, что вы представляете группу ученых. И тем не менее у вас есть группа захвата, которая больше всего напоминает элитное военное подразделение.

– А это и есть элитное подразделение. Проект «Люцифер» имеет в своем распоряжении не только элитное подразделение, но еще и секретных агентов и самое современное разведывательное оборудование, какое только существует. Все имеет свое объяснение. Без этого подразделения и секретных технологий мы никогда не освободили бы тебя. Не многие из нас, – К. К. поднял вверх обе руки с обезоруживающим смехом, – смогут вступить в физическую конфронтацию с кем бы то ни было. Мы – ученые, а не боксеры.

Что-то в его взгляде сказало, что сам К. К. это высказывание к себе не относит.

– Почему ты не расскажешь мне, что мы ищем? Я хочу знать больше!

– Бьорн, есть люди, очень много людей, которые верят в пророчество о сыне Сатаны. Они верят, Бьорн! Они готовы пойти так далеко, насколько понадобится, чтобы пророчество сбылось. Они ждут Сатану и его сына! Вот так христиане ждут второго пришествия Иисуса Христа уже две тысячи лет. Но все это побочная линия по отношению к теориям и гипотезам, над которыми мы работаем уже несколько лет. – К. К. подул на кончик сигары. – Позволь предупредить. Эти теории комплексные и – для постороннего – маловероятные.

– И секретные?

– Ты получишь ответы на свои вопросы. – Тление постепенно съедало сигару. – Мы разрабатываем три гипотезы. Они основаны на знании, полученном из двух первых частей Евангелия Люцифера, и на упоминании в других сочинениях о третьей части.

– Подожди-ка, подожди-ка… Ты хочешь сказать, что у вас есть две первые части?

– Да. Мы этого и не скрываем.

– Они же были утрачены? Исчезли?

– В свое время – да.

– А теперь нашлись?

– Мы имеем первую и вторую части Евангелия Люцифера. Ты, мой дорогой, имеешь третью.

– Первая часть была у Джованни Нобиле…

– Специалисты в университете успели сделать с нее фотокопию.

– А вторая часть?

– Мы нашли ее в монастыре дракулианцев.

Я вспомнил газетную заметку, которую читал в тайном архиве Ватикана.

– Так это были вы? Вы украли манускрипт в монастыре?

– Да. – К. К. посмотрел на меня подчеркнуто снисходительно. – Бьорн, мы украли его у группы религиозных фундаменталистов, обладавших примерно таким же чувством чести и теми же взглядами, которые были у «Аль-Каиды». Можешь сравнить это с кражей лома у вора-домушника. Или компьютера у распространителя компьютерных вирусов.

– Тогда зачем дракулианцам мой манускрипт, если они лишились своего?

– Можно предположить, что они сделали копии.

– Вы смогли прочесть первые части?

– Да. И, впервые ознакомившись с содержанием первой и второй частей вместе, мы увидели, как филигранно и сложно они соединены. И как многое зависит от третьей части, чтобы получить общий смысл. Поддающийся чтению текст в левой колонке – это одно дело. Пророческий и мифологический апокалипсис, включающий биографию автора. Но символы и значки во второй колонке не могут быть прочитаны таким же образом. Они бессмысленны без третьей части. Мы думаем, что ее надо читать вертикально, с самой первой страницы до последней. На основании того, что мы уже прочитали, мы создали три главные гипотезы, которые проверяем. Есть ли среди них верные, мы узнаем, – тут он посмотрел на меня, – когда ты передашь нам третью часть.

Пока я размышлял над тем, почему К. К. сказал «когда», а не «если», он глубоко втягивал дым в легкие.

VI
ОРИОН

– Что же ты молчишь, К. К.?

Полночь. Мы сидели на узкой террасе рядом с гостиной. На улице стояла тишина. Изредка проезжал автомобиль или мотоцикл. К. К. принес бутылку «Asti» и два высоких бокала. Я рассказал ему о своем детстве и приключениях в разных концах света.

– Позволь, я отвечу вопросом на вопрос: почему ты мне не веришь?

Мы посмеялись. Друг над другом. Каждый над собой.

– Ты делишь истину на маленькие порции, – сказал я. – Прячешь от меня карты. Ты делаешь вид, будто делишься со мной, но фактически рассказываешь о мелочах. Что ты скрываешь? Какой тайной ты не хочешь со мной поделиться?

– Тайна – уже не тайна, если она известна.

– Возможно, от меня будет больше пользы, если ты мне все объяснишь. Я археолог, К. К. Моя профессия делает меня любопытным. Я хочу знать. Ты должен мне открыться.

– Что ты хочешь знать?

– Ты обо мне знаешь все. Я о тебе ничего. У тебя степень доктора астрофизики Стэнфордского университета. И ты – исполнительный директор проекта «Люцифер». Вот все, что мне известно.

– Во многих отношениях я похож на тебя, Бьорн. Я человек, который любит делать дело.

Белое вино серебрилось в бокалах. Вокруг лампы на террасе с шумом летал большой жук, наконец он наткнулся на лампу и хлопнулся об пол с сухим фатальным стуком.

– Ты женат? – спросил я.

Вопрос удивил его. Он посидел немного, глядя перед собой, потом ответил:

– Был женат. Я женился на моей Сью, нам было по двадцать. К тому времени мы встречались уже пять лет. Правда, мило? Она оставалась в Канзасе, когда я получал образование в Калифорнии. Все закончилось так, как и должно было. Когда я наконец получил докторскую степень, мы развелись. Сью снова вышла замуж и родила двоих детей от парня, который до сих пор торгует скобяными товарами на главной улице в Форт-Скотте. Он – председатель приходского совета, масон, президент торговой палаты в городе. Чарли. Чарли Менкрофт. Чертовски славный парень. – К. К. поднял бокал и посмотрел на меня через стекло, глаз стал большим. – Но вот что кошмарно и так патетически банально, Бьорн, – я так и не смог забыть эту даму. Ты не находишь это смешным? Она уже бабушка. Я не видел ее двадцать пять лет. Вот так. Были другие женщины. Но… ты сам знаешь, как это бывает.

Я прекрасно знал, как это бывает.

– Так ты из Канзаса?

– Мой брат до сих пор владеет фермой, которую завел еще прапрадед в 1856 году. – Он опять прикрыл глаза. – Канзас… Более типичного сельского штата в США нет. Вечерами я любил гулять в темноте. Отсюда интерес к астрономии. Я мог часами сидеть в темноте на пшеничном поле и смотреть на небо. Какое зрелище! Большинству людей хорошенько разглядеть небесный свод мешает свет. Свет большого города, свет на ферме, свет от автомобилей – мир загрязнен светом. Но в Канзасе в пятидесятые годы было темно. Темно, друг! Казалось, я мог протянуть руку и снять с неба звезду.

– Ты часто бываешь дома? В Канзасе?

– Я не был там двадцать пять лет. С тех пор как умер отец. – Он покосился на меня. – Зачем тебе это?

– Хочу узнать тебя поближе.

– Почему ты думаешь, что я тебя все время обманываю?

– Потому что это твоя работа.

– А почему ядолжен доверять тебе, Бьорн?

– Я не просил тебя доверять мне. – Пауза. – Ты ничего мне не рассказываешь, – продолжал я наседать на него.

– Разве? Мне кажется, я рассказал очень много.

– Я хочу знать больше!

– Давай я скажу тебе вот что. Мы пытаемся понять Евангелие Люцифера и для этого проверяем три гипотезы. Теперь ты знаешь больше, чем половина тех, кто участвует в проекте «Люцифер».

– Какие три гипотезы? Я знаю только об одной: текст предсказывает о пришествии сына Сатаны.

– Придет время.

– Ну вот опять. Ты обещаешь ввести меня в курс дела – и снова ничего.

Несколько минут мы сидели молча.

– Где ты живешь? – спросил я наконец К. К.

– Где живу? М-да, как бы это объяснить? Мой дом – скажем так – расположен под Вашингтоном, округ Колумбия. Но я много путешествую. Рим. Лондон. Хьюстон. Стэнфорд. Поэтому мой дом едва ли можно назвать постоянным местом жительства.

– Место, где мы живем, говорит о нас как о людях. Я живу в многоэтажке в Осло. Это мой дом. Трехкомнатная квартира в многоэтажке.

– А теперь мы здесь. Оба. В Вечном городе.

Мы подняли бокалы и посмотрели в темноту. Я наслаждался виртуозным вкусом «Asti».

К. К. указал на небо:

– Видишь звезды вон там, над крышами? Это Орион. Название происходит, по-видимому, из аккадского Уру-анна – небесный свет. Созвездие возникло полтора миллиона лет назад и будет видно на протяжении еще стольких же. Потом перестанет существовать. Не потому, что звезды погаснут, а потому, что взаимное расположение звезд, наблюдаемое с Земли, изменится. Орион – самое стабильное созвездие в истории человечества. Человечеству только двести тысяч лет. Для нас Орион существовал всегда. Но, как и все другие созвездия, Орион не более чем иллюзия. Мысленное представление, основанное на силе света различных звезд и их взаимном расположении, рассматриваемое с определенной точки зрения в мировом пространстве: с Земли. Зачем я это рассказываю тебе? Не потому, что я астроном. Это хороший пример. Он показывает нам, что ничто в мире не является таким, каким оно нам представляется. Созвездия. Люди, которых ты встречаешь на дороге. Ничто не является таким, каким тебе кажется. И я тоже. Ты видишь лишь маленькую толику меня. А я – тебя. Самое главное, Бьорн, чтобы мы иногда брали на себя смелость доверять друг другу. И если мы не всегда знаем друг о друге все или чего-то не рассказываем, это не обязательно означает, что нам есть что скрывать.

Чтобы не показать, будто меня это совершенно не интересует, я сидел и смотрел на Орион. Или делал вид, что смотрю на Орион. Зрение у меня не из самых лучших. Для меня звездное небо – просто туман.

В свете уличного фонаря я увидел летящее насекомое, может быть цикаду, которая по ошибке залетела сюда из ближайшего парка. Я узнавал себя в ее состоянии отчаяния, в панике, в бегстве от невидимых преследователей, которых вы только ощущаете. Вы знаете, что они есть, но не видите их. Когда насекомое улетело в темноту, за ним бросились две птицы.

Так что же ты таешь, Карл Коллинз? Чем ты не хочешь поделиться со мной?

К. К. допил вино из своего бокала:

– Спокойной ночи, Бьорн. Подумай об этом. Хорошо? Не только ради меня. Но и ради себя самого. Очень важно доверять людям.

РИМ

май 1970 года

Лучана пришла домой после часа. Вопросительно посмотрела на Джованни: есть какие-нибудь новости?Он покачал головой. Лучана повесила пальто и вошла в гостиную. Даже несмотря на запахи шампуня, мыла и духов, исходящие от нее, Джованни услышал запах лосьона после бритья и сигарет. Или он это внушил себе. Подозрительность была его чертой. Ни один мужчина, имея молодую красивую жену, не может жить, время от времени не испытывая приступов ревности.

– Где ты была?

– Там.

– Там?

– Я не могу быть здесь.

– Они могли позвонить.

– Я больше не в состоянии, Джованни.

– Да-да, конечно. Я понимаю.

– Не в состоянии сидеть и ждать, и ждать, и ждать, когда этот чертов телефон зазвонит.

«Но ты почему-то уверена, что яв состоянии», – подумал он.

– Непривычно слышать проклятия из твоих уст, Лучана.

– Тебе так кажется? Кто-то украл нашу дочь! Джованни! Слышишь ты! Черт! А ты никогда не свирепеешь, да? Черт бы их побрал! Черт, черт, черт! – Она заплакала. – Извини. Я…

Он сказал:

– Тсс!

Она успокоилась.

– Где ты была – там? – Он попытался придать голосу естественное бытовое звучание.

– Я была… на работе.

Пауза длилась не более десятой доли секунды, но он уловил ее.

На работе…

– Три часа?

Она поймала его взгляд; не сейчас, умоляли ее глаза, пожалуйста, не сейчас.

– Ты не рассказала им о Сильване?

– Конечно нет.

– Как дела у Энрико?

Снова этот… взгляд.

– У него… хорошо. Почему ты спрашиваешь?

– Меня интересует все, что важно для тебя, ты же знаешь.

Она взглянула на него, явно не будучи уверенной, как истолковать такую двусмысленность.

– Я кажусь тебе тряпкой? – Он поднял ее подбородок указательным пальцем и посмотрел прямо в глаза, словно его взгляд мог объяснить ей все, что он вынашивал. – Скажи все как есть, Лучана.

– Джованни, ты меня пугаешь.

– Во мне сохранилось не слишком-то много мужского, да?

– Почему ты это говоришь?

– Тебе кажется, что я должен относиться к сложившейся ситуации как-то иначе?

– Перестань, это неправда.

Приступ гнева и жалости к самому себе улегся. Он вышел на кухню и выпил стакан воды.

– Ты раздобыл манускрипт? – спросила она, когда он вернулся в гостиную.

– Нет.

Он рассказал, что произошло. Лучана опять заплакала.