Текст книги "Евангелие Люцифера"

Автор книги: Том Эгеланн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Том Эгеланн
«Евангелие Люцифера»

ПРОЛОГ

ilia sa-ba-si-su uz-za-su ul i-mah-har-su ilu ma-am «-man ru-u-ku lib'» «-ba-su su-'i-id'» «kar-as-su»

Когда он [Мардук] [1]1
  В вавилоно-аккадском мифологическом эпосе о Сотворении мира «Энума элиш», написанном клинописью на аккадском языке на семи глиняных табличках примерно в 1200 г. до P. X., месопотамский бог Мардук превращается в самого могущественного и главного из всех богов. В Моисеевых книгах, которые начали записывать примерно 250 лет спустя, происходит такое же превращение аврамитского бога Элохима/Яхве в единственно истинного всемогущего Бога иудаизма (позже христианства). – Здесь и далее прим. ред.


[Закрыть]смотрит в ярости, он не смягчается [не поворачивается]

При его бушующем гневе ни один бог не смеет перечить ему [его настроению]

Вавилонский миф о Сотворении мира «Энума элиш»

Как упал ты с неба, денница, сын зари.

Пророк Исаия

Когда же окончится тысяча лет, Сатана будет освобожден из темницы своей… А диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков.

Откровение Иоанна Богослова

И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и Сатана.

И сказал Господь Сатане: «Откуда ты пришел?» И отвечал Сатана Господу:

«Яходил по земле и обошел ее».

Книга Иова

Изображение демона Бафомета в книге Элифаса Леви «Dogme et Rituel de la Haute Magie» («Учение и ритуал высшей магии», 1854)

Я не умерла. Но лежу в гробу. Обнаженная. В сплошной темноте. Я слышу собственное дыхание и биение сердца, звук которого отдается в ушах.

Господи, помоги мне выбраться.

Я не могу пошевелиться. Локти упираются в стенки гроба. Тесно.

Я рыдала. Но слез больше нет.

Тяжело дышать. Хочется пить. Я много думаю.

Наверное, так чувствует себя человек, который умер.

ЮВДАЛ

23–28 мая 2009 года

Тяга скрываться – это в такой же мере состояние духа, как и действие.

По подоконнику, жужжа, мечется муха. Туда-сюда, туда-сюда. Может быть, она чувствует, что ее свобода за стеклом, о которое она бьется. Сквозь неровное стекло кухонного окна я вижу слегка искаженные очертания далеких вершин, склонов гор и большого леса с прогалинами и выступами холмов. Внизу, в поселке, виднеются крыши домов. Лесничество. Мастерские, в которых изготавливают изделия из серебра. Фермы на склоне. Старинная деревянная церковь. Серебряные брызги водопада.

– Так что же я сделал? – вертится у меня в голове.

Муха раздражает. Туда-сюда, туда-сюда. Ее замуровали. Она в панике. Ей можно посочувствовать. Каждый взмах крыла – крик отчаяния. Я открываю окно и выпускаю ее. В ту же секунду она исчезает. Муха. В ней я узнаю себя. Я узнаю себя во всем, что есть на свете.

Скрыться – значит исчезнуть, сделаться невидимым. Спрятаться в толпе. В хаосе большого города. Убежать – значит перестать существовать.

Я спрятался в безлюдном месте.

Старый точильный камень лежит за окном комнаты. Его покрыл мох. Под кухонным окном стоит прогнившая скамейка. Я люблю сидеть на ней, вдыхать запах согретых солнцем сосен, ощущать ветерок, дующий с гор. Лучи солнца как раз такие, которые подходят для моей нежной кожи. В нескольких шагах от меня бежит горный ручей, откуда я каждое утро приношу свежую ключевую воду. Ювдал – самое тихое и мирное место на земле, забытая Богом долина в горах между Телемарком и Эуст-Агдером. Здесь, в горах, далеко от людей, спрятавшись от моих преследователей, окруженный невысокими березами и вересковыми пустошами, густыми лесами и зубцами покрытых снегом гор, я пытаюсь досконально разобраться в одной загадке.

Идеальное место, чтобы спрятаться. Идеальное место, чтобы исчезнуть.

«Так от кого же я бегу?» – тревожит мысль.

Мне было двенадцать лет, когда умер папа. Он упал со скалы и разбился. Я был не очень далеко от того места. И слышал его крик.

Уже тогда я спросил себя, есть ли в мире зло – разрушительная сила тьмы и разложения, которая преследует нас всю жизнь и при первом удобном случае застит солнце. А может быть, я перепутал зло с капризной игрой судьбы.

Я рос, как избалованный принц, в белом доме, который называли Вороньим Гнездом, расположенном в фешенебельном пригороде, люди там хорошо одеты, у каждого автомобиль, они жарят в саду антрекоты, поливают газон, от жары их спасает живая изгородь. Мама была запойной. Соседи относились к ее экстравагантным поступкам с пониманием, поглаживали меня по голове и говорили, что я хороший мальчик. Мне кажется, папа так и не заметил глубины ее падения. Когда он умер, мама вышла замуж за его лучшего друга, и обо мне опять забыли. У меня появился братишка, с которым я так и не познакомился всерьез, и отчим, которого я так и не полюбил. Теперь он мой начальник в институте.

Только став взрослым, я узнал, что смерть папы не была несчастным случаем. Он стал жертвой своего же плана убить друга. Потому что тот «грешил» с моей мамой. Когда папа разбился, запутавшись в альпинистских канатах и своих приступах ревности, он оставил после себя искореженный труп, спившуюся супругу и заброшенного мальчишку, который всю жизнь будет помнить его последний крик. И вот прошло почти тридцать лет. Куда уходит время?

Мама звала меня Малыш Бьорн. Она умерла. Это имя было выражением нежной материнской преданности. Пока таковая наблюдалась. Мальчишки в школе прозвали меня Белым Медведем. Потому что я – альбинос. [2]2
  Имя Бьорн по-норвежски значит «медведь».


[Закрыть]

В Ювдале время течет медленно. Час за часом, день за днем я сижу у ноутбука, лежащего на кухонном столе, и рыскаю в Интернете в поисках информации. Я выделяю имена ученых, названия публикаций и сайты, которые могут мне пригодиться. Не называя себя, подключаюсь к группам исследователей, религиозным чатам и странным сайтам любителей оккультизма и мистики. Я пишу шифрованные электронные письма коллегам, которым доверяю. Прошу о помощи и конспирации. Я получил уже много ответов. Но ясности до сих пор нет.

«Что же я ищу?» – возникает вопрос.

Вечерами мне очень плохо в этом заброшенном уголке. В одиночестве, под звездным небом я чувствую себя ничтожным и запуганным. Словно в темноте прячется кто-то. Кто-то наблюдает за мной. Кто-то, кого я не вижу.

Кто-то. Или что-то…

Я боюсь включать свет. Зажигаю несколько свечей и задвигаю шторы. В полутьме сижу и думаю об убийстве Кристиана Кайзера и обо всем, что случилось в Киеве.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРИСЛУЖНИКИ САТАНЫ

Менее отвратительна, но так же жестока, а может быть, даже более жестока секта «приносящих жертву небу». Главной догмой в их учении является мистическое воззрение, что только тот достигнет блаженства, кто порвет со своими грехами путем мучительной смерти, независимо от того, будет эта смерть добровольной или произведенной чужими руками.

Леопольд фон Захер-Мазох. Русские секты. 1890

Caedite eos! Novit enim Dominus qui sunt eius.

Убивайте всех! Господь узнает своих. [3]3
  Перед началом резни христиан-катаров во французском городе Безье 21 июля 1209 г. посланцу папы Арно Амальрику один крестоносец задал вопрос: как отличать катаров от католиков? По словам историка ордена цистерцианцев Цезаря Хейстербахского, Амальрик ответил ему: «Убивайте всех! Господь узнает своих». В отчете, направленном папе, Амальрик похвастался, что уничтожил 20 000 человек – молодых и старых, мужчин и женщин, детей, катаров, язычников и заодно католиков. Несколько лет спустя Арно Амальрик был назначен архиепископом в Нарбонне.


[Закрыть]

Арно Амальрик (1209)

I
МУМИЯ

КИЕВ

9 мая 2009 года

1

Мумия смеялась мне в лицо, как смеются помешанные.

За минувшие столетия кожа лица оттянулась назад и обнажила ряд зубов, которые казались теперь частоколом из клыков. Растянутые губы и провалившиеся глаза – продолговатые, больше кошачьи, чем человеческие, – придавали лицу издевающийся, зверский характер.

– Кто это был? – прошептал я. – Монах? Пилигрим? Он, скорее, похож на вампира.

Хранитель Тарас Королев перекрестился:

– Некоторые мумии действительно выглядят пугающе. Настоящими монстрами их делает естественное бальзамирование.

Снизу, из главного туннеля, из-за лент и ограждений, доносился гул голосов туристов. Чтобы показать скрытую от досужих глаз погребальную камеру, хранитель провел меня через длинные, в несколько сотен метров, узкие каменные коридоры. Королев был невысоким коренастым мужчиной с круглыми глазами и взглядом, который заставлял думать, что он вот-вот совершит эпохальное открытие. Будучи хранителем музея Киево-Печерской лавры в Украине, он давно привык общаться с умершими. В глубоких катакомбах подземного монастыря, в побеленных монашеских кельях и погребальных туннелях вечным сном покоились монахи и святые. На протяжении столетий их тела мумифицировал прохладный сухой воздух подземелья.

Никто ни в монастыре, ни в музее ничего не знал об этом монахе. Грот, где он захоронен, за стеной позади алтаря, в одном из тупиков, обнаружили четыре студента, занимавшиеся уборкой помещений.

В руках мумифицированного трупа монаха, которые были такими тонкими, что походили на клешни какой-то рептилии, находился свернутый манускрипт.

2

Любая мелочь может иметь значение. Легкий взмах крыла бабочки может привести к урагану. Снежинка, нарушившая равновесие, может вызвать лавину. Так математики объясняют забавный факт, что даже крохотные вариации в исходных данных динамических систем могут привести к колоссальным изменениям. Странно изъясняются они, эти математики.

Я сам был такой вариацией в исходных данных.

Хранитель Королев, стоя неделю назад в кабинете с телефонной трубкой в руке, как раз начал цепочку событий, о которых он сам, естественно, не мог иметь ни малейшего понятия. Прошло всего лишь полчаса после того, как он вытянул манускрипт из крепкой хватки мумии. Телефонная трубка застыла в руке хранителя. Кому позвонить? Начальнику – этому алкоголику? В милицию? Даже если умерший стал жертвой преступления и замурован специально, чтобы скрыть убийство, – эта смерть имела место много столетий назад. Археологические инстанции? Но кто будет заниматься этим делом всерьез, как оно того заслуживает? Кому он обязан сообщить об этом? На кого можно положиться?

И он позвонил мне, скромному археологу из университета Осло.

Я помню, как вежливо слушал, когда Тарас Королев, представившись, рассказал о своей находке. Приятным баритоном он спросил:

– Вы можете приехать в Киев, мистерБелтэ?

– Я – археолог, а не палеограф. [4]4
  Палеография– историко-филологическая дисциплина, изучающая памятники древней письменности. Устанавливает место и время их создания; определяет материалы и орудия письма, прослеживает изменения графической формы письменных знаков, изучает системы сокращений и тайнописи, украшение и оформление рукописей и книг.


[Закрыть]

– Ваше знакомство с древними манускриптами говорит само за себя.

– Вам надо обратиться к экспертам. У меня есть друг в Исландии, я могу дать его телефон, он – выдающийся…

– Бьорн Белтэ, правда, что вы нашли рукописный текст Евангелия Иисуса Христа?

– Это было десять лет назад. И если точно, то нашел его не я. Я только не дал ему исчезнуть.

– И разве не вы открыли папирусный манускрипт, который оказался шестой книгой Моисея?

– Случайное везение!

– И мумию Моисея?

– А может быть, это она нашла меня?

– Вы слишком скромны, Белтэ. Я читал про вас. В газетах. В международных археологических изданиях. Вы обнаружили и другие манускрипты. Я знаю, что вы – человек настойчивый.

– Настойчивый? Обычно обо мне говорят, что я упрямый.

– Вы – тот человек, которого я ищу. Я знаю. Я такой же.

– Послушайте, я всего лишь старший преподаватель, даже не профессор.

– Вы хотите мне помочь?

– К сожалению, не могу. Ищите кого-нибудь другого!

Принципиальным человеком я никогда не был.

3

Мумия лежала обнаженной на каменном возвышении за алтарем, скрывавшим вход в пещеру. Только в последние годы, уже после краха коммунизма, здесь стали прикрывать тела.

– Неужели власти позволят мне увезти манускрипт? – спросил я.

– Их интересует только мумия. А никак не манускрипт. – Хранитель изобразил на лице гримасу, которая поразительно напоминала выражение лица мумии. – Мои начальники уже начали драку за то, кто несет формальную ответственность за мумию и получит финансирование на исследования. Если исходить из местонахождения могильной камеры и возраста алтаря, можно предположить, что этот монах нашел упокоение раньше, чем летописец Нестор, которого захоронили здесь, в Киево-Печерской лавре, в 1114 году. Манускрипт же начальники засунули бы в шкаф к прочим древним текстам, которые мы толком не исследуем так. – Он кивнул в направлении свитка с манускриптом, который покойный крепко прижимал к своей груди. – Я заменил его другим текстом того же времени, который взял из архива.

4

Пергамент с оригинальной рукописью лежал на подсвеченном снизу столе в кабинете хранителя. Каждая страница была разделена на два симметричных столбца, ограниченные прямыми невидимыми линиями.

– Эта часть текста, – хранитель Королев показал на правый столбец, – написана знаками, которых я никогда не видел. Левый столбец написан клинописью. Данный шрифт был создан в Месопотамии пять тысяч лет назад и обычно связывается с глиняными табличками в Шумере, Вавилоне и тому подобных местах. Можно предположить, что перед нами копия глиняной таблички. Впрочем, пока текст манускрипта не исследован – с филологической, семантической, палеографической, лингвистической точек зрения, – это лишь предположение, не больше. Если текст и правда переписан с глиняной таблички, мы никогда не узнаем, сколько лет оригиналу. Однако после радиоуглеродного анализа мы сможем сказать, сколько лет пергаменту.

Я осторожно потер пальцами краешек пергамента:

– Посмотрите! Кожа кажется мягкой, даже новой. А должна была бы быть твердой, высохшей. На протяжении тысяч лет свиток лежал в свернутом состоянии и тем не менее развертывается практически без разломов и складок.

– Я ничего не знаю о том, как обрабатывали кожу животных в южных широтах. Ничего.

– Неизвестные значки в правом столбце – как вы думаете, что это такое?

– Понятия не имею.

– Арабские буквы?

– Нет, я узнал бы их. Это больше похоже на какие-то математические формулы. В Вавилоне еще за несколько тысяч лет до Рождества Христова были разработаны довольно совершенные математические постулаты. И еще меня смущают украшения манускрипта.

– Почему?

– Вот трикветр, например, – он указал на символ, расположенный в самом верху пергамента, – обычно этот знак не ассоциируется с Древней Месопотамией. А вот это, – произнес он, переводя мое внимание на изображение павлина, – особая птица.

Я погрузился в изучение рисунка птицы, распустившей полукругом хвост.

– Павлин, – сказал хранитель, – это древний символ езидов. [5]5
  Езиды– этноконфессиональная группа курдов, исповедующих синкретическую религию, сочетающую элементы древних иранских (манихейских) верований, иудаизма, несторианства и ислама. Живут в основном в Ираке и Турции. Езиды признают Верховное Существо, создателя мира, и почитают «духа отрицания» Малак-Тавуса – впавшего в немилость ангела, который со временем будет прощен. Они избегают произносить его имя в разговорах и изображают в виде павлина. Вместе с тем езиды почитают солнце и четыре стихии: землю (мать всего живущего), воду, воздух и огонь (самая священная стихия). Все это дает повод отыскивать начало езидизма в зороастризме.


[Закрыть]Они поклоняются павлину. Считают его символом падшего ангела. В их религии павлин символизирует демиурга, божество низшего ранга, которым был создан космос. Эту птицу называли Малак-Тавус, что значит «Ангел Божий» или «Павлин-ангел». Христиане и мусульмане воспринимают езидов как поклонников дьявола. Дело в том, что одно из имен Малак-Тавуса – Шайтан. Знакомо оно вам? – Взгляд Королева блуждал некоторое время, потом он кивнул в ответ на мой незаданный вопрос. – Шайтан на арабском языке – имя Сатаны.

5

За окном кабинета хранителя золотом сверкали шпиль колокольни и луковицы куполов храма. Ежегодно тысячи православных пилигримов приезжают в Киево-Печерскую лавру в надежде ощутить дыхание Господа. Пока Королев разливал кофе, я перевел взгляд с собора и колокольни на множество церквей и памятников, видневшихся из окна. Однако перед глазами у меня все еще была мумия, обнаруженная в одной из пещер, среди переплетений ходов с маленькими и большими подземными церквами. Очень кратко Королев объяснил, что произойдет, если он будет послушно следовать предписаниям: «Ничего».

Бюрократические процедуры, формальности, и больше ничего… Для Королева стало навязчивой идеей помешать тому, чтобы находка мумии дала старт жутким бюрократическим перетягиваниям каната между музеями, церковными и государственными властями. На протяжении сотен лет монахи Киево-Печерской лавры собирали и копировали многочисленные религиозные тексты. И что? В архивах музея они по-прежнему лежат без всякой пользы. После революции 1917 года о текстах забыли. О них никто не вспоминал. Коммунистическая власть не интересовалась изучением христианских документов. А потом наступила пора нехватки денег, борьбы за власть, бюрократии.

– Манускрипт необходимо изучить, – сказал Королев. – Подвергнуть радиоуглеродному анализу. Перевести, истолковать, определить место среди других. Но у нас нет возможностей.

– Я все еще не понимаю своей роли в этом деле.

– Я хочу, чтобы вы увезли манускрипт на Запад! Я хочу, чтобы он был изучен при помощи методов, которые находятся в вашем распоряжении.

– Но что скажут украинские власти иностранному ученому, который попытается вывезти из страны подобного рода манускрипт?

Он посмотрел на меня. Очень долгим взглядом.

– Нет! – крикнул я.

– Ну теперь вы понимаете, почему я позвонил вам, Бьорн Белтэ, вам, а не кому-то еще?

– Вы не можете меня об этом просить!

– Такого рода манускрипт заслуживает, чтобы его изучали. Самым тщательным образом.

– Вы хотите… вы имеете в виду…

– Вы не такой, как другие. Вы – прагматик. Вы не из формалистов и бюрократов. Вы – настоящий исследователь. Вы любопытны. Вы хотите знать.

– Вы не можете просить, чтобы я вывез манускрипт из Украины как контрабанду!

Но он попросил.

А я вывез.

Судьба – это переплетение нитей, видимых и невидимых, которые пересекаются, но общий рисунок мы обнаруживаем, как правило, слишком поздно. Когда в аэропорту я прощался с Тарасом Королевым, я видел его в последний раз.

Как и все другие, кого судьба вовлекла в водоворот событий, связанных с манускриптом, он был убит через несколько недель.

II
КВАРТИРА

ОСЛО

22 мая 2009 года

1

Ни один человек не может быть готов к тому, что обнаружит труп. Поверьте мне. У меня есть некоторый опыт.

Дом был огромным и казался неприступной каменной крепостью. Со своими эркерами, шпилями, стилизованными брустверами он легко мог сойти за место событий минувших времен. Стены из красного гранита и кирпича были увиты диким виноградом и торчавшим в разные стороны плющом. Клочья травы и увядшие тюльпаны тянулись вверх на узкой полоске зелени между фасадом в стиле модерн и кованой решеткой, которая держала прохожих на подобающем расстоянии.

Лестница внутри дома носила отпечаток прежней роскоши, от которой только она и осталась, с перилами из дорогих сортов дерева, железной решеткой в стиле модерн. На потолке сохранились живописные изображения очаровательных херувимов и ангелочков с крылышками. Шаг за шагом, словно дряхлый старик, я поднимался по ступенькам лестницы. Перелет измучил меня. В руках чемодан. Каждый шаг отдавался эхом. Как будто в кино. Лицо отражалось на блестящих плитках стен. Запыхавшись, я остановился на площадке перед двустворчатой дверью из красного дерева со вставкой из матового стекла. Я позвонил. Звонок прозвучал хрипло, как будто он был не совсем здоров и хотел закутаться в шарф и проглотить лекарство, чтобы не саднило горло. У меня был ключ, и я мог отпереть дверь сам, но я всегда предпочитал звонить Кристиану. Это более естественно.

Я знал Кристиана Кайзера восемнадцать лет и никогда не слышал, чтобы он о ком-то отозвался пренебрежительно. Он легко сходился с людьми. Его юмор – суховатый, чисто британский – был элегантным и необидным. Все знают людей такого типа. Он всегда помнит ваше имя, а заодно имя вашей бывшей жены и ваших детей-бездельников, помнит о том, что ваш эрдельтерьер Трикси потерялся в горах в прошлом году. Его внешность трудно забыть. Очень худой. С заостренными чертами лица, неуклюжий, как привидение. До того как в результате несчастного случая он оказался прикованным к инвалидному креслу, к чему он так и не привык, он казался выше, чем был на самом деле. Носил модный костюм с галстуком-бабочкой. Весной обычно вставлял в петлицу только что сорванный цветок. Густые подвижные брови казались заблудившимися усами. Он непрерывно подмигивал, словно у него тик. Седые волосы были зачесаны назад, отчего он напоминал добродушного сельского священника.

Я ждал. Обычно он кричал мне:

– Открой ключом! Зачем я давал тебе ключ? – но сегодня не было слышно ни звука.

Лифт, на котором Кристиан поднимался в своем кресле, застыл на втором этаже. Значит, он был дома. Установка лифта после несчастного случая (неблагоприятное стечение обстоятельств: неосторожный вагоновожатый, подвыпивший писатель, пешеходный переход) вызвала бурю возмущения и привела к экстренному заседанию правления жилищного кооператива. Некоторые потребовали, чтобы Кристиан Кайзер съехал.

Кристиан был историком и автором научно-популярных произведений. За последние годы не вышло ни одной его книги, которая продавалась бы в количестве менее пятидесяти тысяч экземпляров. Такие книги, как «С Одином в восточных землях», «Викинги на Ниле», «Норвежское наследие тамплиеров», вызвали оживленную профессиональную дискуссию, а красноречие, остроумие и характерная внешность сделали Кайзера желанным гостем пятничных телевизионных шоу. Когда декан Трюгве Арнтцен с обычным упрямством отказал мне в просьбе профинансировать исследование киевского манускрипта, я обратился к Кристиану. На протяжении многих лет мы обсуждали с ним возможность совместного написания книги. И наконец у нас появился проект – загадочный манускрипт, который я тайно вывез из Украины, его изучение могло стать основой для нашей совместной работы. Хотя в тот момент мы почти ничего не знали о манускрипте, издательство Кристиана клюнуло на наживку – мумия! сатанинские символы! загадочные значки! – и выдало щедрый аванс. Декан с огромным удовольствием отправил меня в неоплачиваемый отпуск. И тем самым избавился от необходимости лицезреть меня.

Я позвонил еще раз. Кристиан уже должен проснуться. Он был «жаворонком». Не слышит звонка?

Вчера вечером, когда Кристиан звонил мне в Рейкьявик, он просил приехать к нему прямо из аэропорта.

– Нам надо обменяться свежей информацией, – сказал он со смехом, слегка подшофе.

Потом сообщил, что нашел в Париже женщину, знавшую о некой паре в Амстердаме, которая изучала упоминания трикветра и Малак-Тавуса в средневековых манускриптах. Многообещающее начало. Сам я тем временем встречался с одним из знаменитейших ученых – исследователем древних манускриптов. Профессор Трайн Сигурдссон не только руководил отделом манускриптов Института Аурни Магнуссона, [6]6
  Магнууссон Аурни(1663–1730) – исландский ученый, историк, филолог, экономист, собиратель древнеисландских рукописей.


[Закрыть]но и был моим другом, на которого я мог положиться.

Куда пропал Кристиан? Не случилось ли с ним чего? В роли ангела-хранителя я выглядел довольно жалко. После перелета чувствовал себя не в своей тарелке. Потерял способность действовать. Я вообще не люблю путешествовать. Мои чувства от этого тупеют. Душа не успевает за переездами.

Наконец я решился и отпер дверь сам. Весь в сомнениях и с опаской. Словно был взломщиком.

2

Квартира огромная. В такой и целый школьный класс потерялся бы навсегда. Конгломерат комнат, спален, помещений для прислуги и коридоров, которые вели в никуда.

На полу у входной двери лежала утренняя газета. Кристиан поднимал ее обычно с коврика щипцами.

Я сбросил с ног ботинки.

– Кристиан?

С некоторой задержкой ответил кот. Сэр Фрэнсис. Перс. Ужасный сноб. Хотя я и бывал здесь много лет, он так и не удостоил меня своим вниманием.

Паркет был недавно натерт. В нем можно было увидеть свое отражение. Два раза в год Кристиан нанимал людей из бюро натирать пол. Я принюхался и узнал слабый запах чего-то сладкого, пикантного, чужеродного. Благовония? Странно. Кристиан окружал себя только запахами коньяка «Мартель», сигар Алехандро Робайна и парфюма «Диор Ом».

– Кристиан?

Я заглянул в большую кухню. Пусто. Ни единого пятнышка. Как в мебельном каталоге. Терракотовая плитка. Шкаф из красного, как пламя, бука. Из окна светило солнце на мойку. Ни салфетки, ни кофейной чашки. Хлебница, в полном соответствии с предписаниями, тщательно закрыта.

В комнате с плюшевыми гардинами стоял диван, на котором сидел сэр Фрэнсис. Он смотрел на меня. Я смотрел на него. Я мяукнул. Он не ответил. Взгляд его был тяжелым, грустным, глаза желтыми. Ему явно не хватало порции джина-тоника.

Я постучал в дверь спальни:

– Кристиан?

Тишина и запах благовоний стали действовать мне на нервы.

– Ты проснулся?

Я не мог решиться. Есть что-то личное в спальне, в том, как человек спит, в запахе тела, в сновидениях, которые прилипают к стенам. Вы никогда не знаете, что увидите, открыв дверь спальни.

Я постучал сильнее:

– Кристиан?

Если бы он был моложе и здоровее, я мог бы подумать, что у него в постели группа восторженных читательниц из какого-нибудь читательского клуба. Но то время давно прошло.

Я втянул в себя слабый аромат благовоний и, задыхаясь от удушающего запаха, вдруг подумал, что случилось что-то ужасное. Я не могу объяснить это ощущение. Я совсем не провидец. Когда я был моложе, я считал, что мне по наследству достались способности моей бабушки. Говорили, что она общалась с покойниками. Сейчас я забыл обо всех этих глупостях. И все же, вспоминая секунды перед тем, как я открыл дверь, я понимаю, что уже тогда твердо знал, что Кристиан Кайзер умер. Эта мысль напомнила мне о предостережениях неизвестного мужчины, который несколько раз звонил мне на прошлой неделе. Ему было известно о существовании манускрипта. Говорил он по-английски с акцентом. Я рассказал о нем Кристиану. Мы не знали, кто это. Украинский полицейский? Исследователь из Киево-Печерской лавры, коллега Королева? Нелегальный коллекционер?

Я постучал кулаком изо всех сил:

– Кристиан?

Потом положил руку на ручку и приоткрыл дверь.