Текст книги "Евангелие Люцифера"

Автор книги: Том Эгеланн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

– Египтяне смотрят на это иначе. Манускрипт был вывезен из Египта представителем Папского григорианского университета Ватикана. Вами, профессор. Тем самым они считают нас ответственными за вывоз памятника, и так будет, пока они не получат манускрипт обратно. Только после этого они обратят внимание на Фиаччини. Они намекнули, что Фиаччини и раньше участвовал в разных сделках, с которыми они тоже будут тщательно разбираться.

– Но…

– Не надо расстраиваться. Это дело не будет иметь никаких последствий ни для нас, ни для вас лично. Я заверил египтян, что вы – почитаемый и серьезный исследователь, которого обманул представитель – скажем так – коммерческого ответвления археологии.

– О боже!

– Спокойно, профессор Нобиле, не надо переживать. Я полностью вас поддерживаю и защищаю. Это не будет иметь ни малейших последствий для вашего curriculum vitae. [95]95
  Жизнеописания (лат.)


[Закрыть]

– Я…

– Забудьте об этом. Естественно, вам придется как можно скорее прекратить ваши контакты и сотрудничество с Луиджи Фиаччини. Но я должен признаться, что никогда не доверял этому парню.

– Я выплатил от его имени довольно большой задаток египтянам.

– Это его проблема.

– Если он не получит ни манускрипта, ни денег, он возложит ответственность на университет.

– Пусть только попробует. Ха! Пусть только попробует.

– Он может действовать бесцеремонно.

– Если он будет возникать, посоветуйте ему подать заявление в полицию с жалобой на вас и на меня, и на его святейшество папу Павла VI заодно!

Джованни закрыл руками лицо. Внезапное чувство тошноты. Его чуть не вырвало на персидский ковер декана.

– Не горячитесь, профессор, я знаю, что вы не виноваты. И тем более я ценю то, насколько серьезно вы воспринимаете эту ситуацию.

– Господи боже мой!

– Господь, к счастью, всем нам помогает.

– Где он находится?

– Манускрипт? В безопасности. Я сам лично запер его в мой сейф, – он кивнул в сторону огнестойкого сейфа с кодовым замком, – где он будет находиться, пока наши египетские коллеги не заберут его.

– О боже!

– Спокойно, профессор. Как я уже сказал, дело улажено самым лучшим образом. Вам не о чем беспокоиться.

Джованни закрыл глаза и погрузился в размышления. Декан откинулся в своем кресле с самодовольной улыбкой на лице.

– Я знаю, что это покажется странным, – сказал Джованни, голос его опять стал дрожать. – Но я хотел бы попросить разрешения взять манускрипт на несколько минут. Для меня чрезвычайно важно кое-что посмотреть.

Декан решительно покачал головой:

– Я сожалею, профессор. Я знаю, что это очень интересный манускрипт…

– Декан!

– …и что он значит для вас очень много. Я с большим удовольствием разрешил бы вам изучать этот текст.

– Речь идет об одной детали, это займет не более полуминуты…

– Знаете, Нобиле, я узнаю в вас самого себя. Это страстное стремление во всем разобраться! Но мы должны на это взглянуть с другой точки зрения: мы никогда не притрагивались к этому манускрипту. Его нет в нашем распоряжении. Мы не можем просматривать то, чего у нас нет.

– Но…

– Послушайте! После того как египтяне заберут его, вы можете ходатайствовать о получении стипендии, чтобы изучать манускрипт в Каире.

– Декан…

– Я сожалею, профессор Нобиле. В этом вопросе я не просто принципиален. Я несгибаем.

– Пожалуйста!

– Нет! Евангелие Люцифера останется в моем сейфе до момента, когда египтяне заберут его.

* * *

Джованни зашел в свой кабинет. Что делать? Он посмотрел на кипу листков со статьей в «Гарвардском теологическом обозрении», на окно, через которое проникал бледный утренний свет, на стены. Подумал, не позвонить ли Луиджи, но отказался от этой мысли. Вместо этого позвонил домой узнать, не было ли сообщений от похитителей. Лучана не взяла трубку. Чтобы как-то убить время и собраться с мыслями, он взял несколько справочников и диссертаций, которые положил около пишущей машинки. В краткой справке собрал известные исторические и теологические сведения о дракулианцах. Он надеялся найти у них слабое место, которое можно было бы использовать. Но ничего не нашел. Перед глазами все время стояла Сильвана.

«О боже! Что они сделали с ней?»

Еще раз позвонил домой. Никто не ответил.

Он отпер дверь кабинета, спустился по лестнице и поехал на велосипеде домой. Безумное движение. Лучаны не было дома. Он ходил из комнаты в комнату и искал ее, как будто она спряталась и только ждала, чтобы он ее нашел.

«Неужели они похитили и Лучану тоже? Как я мог быть таким непредусмотрительным, таким неосторожным? Конечно, ее не похитили. У них уже есть Сильвана. Им не нужна еще и Лучана. Энрико!»– подумал он.

Она у Энрико. Внезапное просветление. Энрико… Но звонить ему не хотелось. Номер Энрико был в записной книжке в ящике под телефоном. Но набирать номер и спрашивать жену – и, может быть, даже услышать ее – было чересчур.

Он опустился на обитый плюшем стул. Манускрипт… Господи боже мой!Что ему сказать, когда они позвонят? И как они отреагируют? «Мы оставим ее там, где она сейчас. В гробу».Он встал, схватил пепельницу и запустил ее в стену. Облако пепла заискрилось в лучах солнечного света.

Гроб…

Рыдание. Болезненное и отчаянное. Откуда этот звук? «Я не думаю рационально. Я как раненый зверь, который пытается ускользнуть от охотников. Думай, Джованни! Думай!»

Зазвонил телефон.

Сначала звук его парализовал. Потом он бросился к телефону, поднял трубку:

– Да?

– Профессор Нобиле, спасибо за прием. – Это был голос Великого Магистра. – Вы достали то, о чем мы договаривались?

Сбившееся дыхание и сердцебиение мешали говорить.

– Профессор Нобиле?

– У… нас… проблема.

Голос был задыхающийся и неровный. Слова едва вырывались, – казалось, он плачет.

– Какого рода проблема?

– Мой начальник на факультете, декан доктор теологии Сальваторе Росси конфисковал манускрипт.

– Почему?

– По-видимому, Луиджи Фиаччини, которому принадлежит антикварный магазинчик на улице…

– Мы знаем Луиджи. Продолжайте!

– Луиджи подделал документы на вывоз или подкупил египетских…

– Конечно, так оно и было. К делу!

– Декан Росси оповестил египетские власти о том, что манускрипт в университете. Они направляются из Каира сюда, чтобы забрать манускрипт.

– Где находится манускрипт?

– В сейфе декана Росси.

Пауза.

– Профессор Нобиле, давайте я объясню вам, как обстоят дела. Если вы нас обманываете и это только попытка сохранить манускрипт…

– Верьте мне! Я не хочу рисковать жизнью моей дочери!

– Если вы говорите правду и манускрипт в сейфе и будет передан египетским властям, ответственным за памятники старины…

– Да, это правда!

– …то у вас есть только одна возможность, если вы хотите увидеть свою дочь снова.

– Да?

– Достаньте нам манускрипт!

– Я не могу!

– Вы не слышите?

– Но я не могу, ведь я же…

– Профессор Нобиле, послушайте, что я говорю! Достаньте нам манускрипт! Мне все равно, где он находится. Мне все равно, как вы это сделаете. Достаньте нам его!

– Я…

– Я не требую невероятного. У вас целый день впереди.

– Это невозможно!

– Я позвоню снова в шестнадцать ноль-ноль, чтобы обговорить время и место передачи.

– Он запер манускрипт в сейфе!

– В шестнадцать. Понятно? У вас должен быть манускрипт, профессор.

– Послушайте…

– В шестнадцать!

– Я не знаю код сейфа!

– Зато мы знаем о каждом вашем шаге. Если вы оповестите полицию, начальника, власти или кого-то еще, мы будем считать это нарушением договоренности. Последствия вам известны.

– Я не могу.

– В шестнадцать, профессор.

И Великий Магистр повесил трубку.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СЕМЬ ПЕЧАТЕЙ

И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями. И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?

Откровение Иоанна Богослова [96]96
  Откровение Иоанна Богослова называют также Апокалипсисом, потому что в нем говорится о конце времен и гибели мира. По традиции авторство приписывается евангелисту Иоанну (по-видимому, одному из двенадцати апостолов Иисуса). Между тем кто в действительности написал Откровение Иоанна Богослова, не установлено. Датировка колеблется от 68 до 96 г. – Прим. авт.


[Закрыть]

Eli, Eli, lema sabaktani?

Или, Или! Лама савахфани?

То есть: Боже Мой, Боже Мой!

Для чего Ты меня оставил?

Евангелие от Матфея

РИМ

май 1970 года

ДОРОГОЙ БОЖЕНЬКА, ПОМОГИ МНЕ! Я НЕ ХОЧУ ОСТАВАТЬСЯ ЗДЕСЬ! Я ХОЧУ ДОМОЙ, К МАМЕ И ПАПЕ! И К БЕЛЛЕ. ДОРОГОЙ БОЖЕНЬКА, НЕ ДАЙ МНЕ УМЕРЕТЬ!

* * *

Кто они? Почему они сняли с меня одежду и положили голую в каменный гроб? Они сумасшедшие. Они хотят моей смерти?

* * *

Они ждали меня у школы. Их было четверо. Четверо мужчин в черном «мерседесе». Солнце сверкало на звезде на капоте. Поэтому я знала, что это «мерседес». Машина стояла у тротуара, мотор работал.

– Быстро проходи мимо! – сказал мне Ло-Ло, когда я приближалась к ним. Как будто он знал их или что-то про них.

Когда я была уже рядом, двое вышли из машины.

– Сильвана? – спросили они. Хотя они, наверное, знали, что это я, раз спрашивали.

– Да, – ответила я.

Они сказали, что мама и папа послали их, чтобы забрать меня домой.

– Не верь им, – шептал Ло-Ло.

Я и сама не хотела ехать с ними. Мама и папа говорили, чтобы я никогда даже не разговаривала с незнакомыми людьми. Но они втолкнули меня на заднее сиденье, и мы поехали.

– Куда мы едем? – спросила я. Я не хотела показывать, что испугалась.

– Недалеко, – сказали они.

Я спросила, кто они. Они не ответили. Я испугалась. Но, может быть, мама с папой и правда послали их за мной. Мы ехали по городу. Потом я перестала узнавать места. Мы оказались на автостраде. Затем съехали с автострады и двинулись через какой-то маленький городок, где почти не было людей. Потом поехали мимо полей.

– Не плачь, – сказал мужчина, сидевший справа от меня. Голос у него был добрый.

– Куда мы едем? – спросила я еще раз.

– Скоро будем на месте, – ответил мужчина с приятным голосом.

Другие молчали. Сидели и смотрели вперед. После долгой поездки машина остановилась у замка. Или того, что мне показалось замком. Но когда они выпустили меня из машины и я огляделась, то поняла, что это монастырь с часовней и кладбищем, окруженный высокой стеной. Ко входу в монастырь вела лестница. Над дверью я прочитала слова: кажется, «монастырь», и «синьор», и «Санто», и год – «1871». Слов было гораздо больше, но их я не запомнила. Здесь, наверное, уже давным-давно никто не обитает. Окна разбиты. Во дворе разрослись сорняки, деревца росли прямо между камнями брусчатки. Мне показалось, что я слышу пение монахов. Но, может быть, это пение звучало у меня в голове. Мы стали подниматься по широкой лестнице в монастырь. Ступени были покрыты пылью и песком, обломками разбитой черепицы. У стены вверх ногами стоял прислоненный огромный крест, видимо свалившийся с крыши. Рядом, в тени, кто-то заботливо расположил сохранившиеся статуи пророков и святых из библейской истории. Во всяком случае, я узнала Моисея, Деву Марию и Иисуса. Вместе с четырьмя мужчинами из машины я прошла по монастырю. Мужчина с добрым голосом вел меня за руку. Мы вошли в часовню. В центре на высоком постаменте стоял каменный гроб. Со всех сторон украшенный орнаментом из вьющихся растений и фигур из ада. Демонов и дьяволов. Тех, кого изучает папа. Острые лица с длинными языками и пустыми глазами. Мужчины встали вокруг гроба и запели. Как будто они были монахами. Может быть, они и правда были монахами. Мужчина с добрым голосом сжимал мою руку. Когда они кончили петь, один из них опустился на колени перед гробом. Я думаю, что он молился. Но слов я не слышала. Когда он закончил, все склонили головы и хором произнесли одно слово, которого я не поняла. Потом все повернулись ко мне. Мужчина с добрым голосом еще сильнее сжал мою руку. Я заплакала. Двое держали меня, другие двое срывали с меня одежду. Мне было страшно и стыдно. Я закричала. Попробовала сопротивляться. Но они сильнее. Потом, уже голую, они повели меня через часовню. Я не могла вырваться. Звала маму и папу. Но никто меня не слышал. Никто, кроме четверых мужчин. Они заставили меня влезть в холодный каменный гроб. Когда они сдвинули крышку гроба, посыпалась пыль. Я закашлялась. Я попробовала крикнуть. Пыль и ужас сжали горло. Наступила темнота.

Я бью кулаками по внутренним стенам гроба. Пинаю ногами крышку. Гроб маленький. Тесный. Если я пробую встать, голова стукается о каменную крышку. Все здесь твердое и тяжелое. Сердце бьется быстро. Я кашляю. При ударах сдираю кожу. Стараюсь не дышать.

– Воздуха не хватает, – говорит Ло-Ло.

Я читала о детях, которые умерли, потому что залезли в старый холодильник и не смогли открыть дверь изнутри. Я стараюсь дышать медленно и глубоко. Надо экономить воздух. Это очень нелегко. Мне нечем дышать. Для дыхания нужен кислород, я читала об этом в учебнике по биологии. Воздух в гробу теплый и мокрый. Сердце стучит. Тук-тук-тук. Внутренняя сторона гроба пахнет в точности так, как пахло на строительной площадке, куда меня водила мама несколько месяцев назад. Я не знаю, это запах цемента, или извести, или камня, или еще чего-то. Мама продает виллы и квартиры. Как правило, в них кто-то жил раньше. Но иногда фирма, на которую работает мама, строит новые дома на продажу. Я поняла так. И пахнет здесь как на строительной площадке.

Мне надо пописать.

– В гробу нельзя писать, – строго говорит Ло-Ло.

* * *

Через дырочку в крышке они просунули тонкий резиновый шланг. Через шланг входит воздух. От движения воздуха на коже появились пупырышки. Я поднимаю ладошку вверх, и поток воздуха попадает на нее. Я добираюсь до самого шланга. Поворачиваюсь на бок. Потом на живот. Поднимаю голову, и воздух попадает мне прямо в лицо. Открываю широко рот и глотаю воздух. СПАСИБО, ДОРОГОЙ БОЖЕНЬКА, ЗА ВЕСЬ ВОЗДУХ, ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ БОЛЬШОЕ СПАСИБО, ДОРОГОЙ БОЖЕНЬКА!

– Совсем это не Бог вставил шланг, – говорит Ло-Ло. Он такой неблагодарный.

В конце концов я чувствую себя шариком, который наполнили воздухом. Я могу лопнуть. Я выпускаю воздух и ложусь на спину. Думаю о маме и папе. Они наверняка испугались. ДОРОГОЙ БОЖЕНЬКА, МОЖЕШЬ ТЫ ПОМОЧЬ МАМЕ И ПАПЕ, ЧТОБЫ ОНИ НЕ БОЯЛИСЬ, ОНИ ДУМАЮТ, ЧТО Я УМЕРЛА. ВО ИМЯ ИИСУСА. АМИНЬ. Папа, конечно, позвонил в полицию. Сейчас в нашей квартире, наверное, уже полно полицейских. В газетах будут мои фотографии. Кто-то, наверное, видел, как меня увозили. Возможно, даже записали номер машины. А может быть, монастырь уже окружен полицией. И тогда мужчины расскажут, где я лежу. Не факт, что полиция решит открыть гроб. Подумать только, вдруг они арестуют мужчин и уедут, а я останусь тут.

* * *

Скоро я описаюсь. Можно ли так сказать, если я лежу в гробу голая. Я сжимаю ноги. Щиплет в животе и ниже. Но я не хочу писать. Не хочу лежать мокрая. Фу-у. Я стискиваю зубы, сжимаю коленки.

* * *

Папа занимается демонами. Я не понимаю зачем. Я боюсь демонов. Я люблю ангелов. Они добрые. А демоны плохие. Плохие, и все. Ло-Ло говорит, что мир полон демонов.

– Мы, люди, не можем видеть демонов, если они не хотят этого, – говорит Ло-Ло. – Как правило, они не хотят, чтобы их видели.

Я хочу пить. Странно, что я хочу пить и хочу писать. Одновременно. Во рту пересохло. Язык прилип к гортани. Я думаю о холодной как лед воде. О фонтанчике с питьевой водой в школьном дворе. И о кока-коле с кусочками льда. Мне ее дают за обедом по воскресеньям.

Каждый раз, когда я делаю глоток, в горле раздается хлюпающий звук. Я не хочу есть. Но у меня тошнота. Я думаю о том, когда они дадут мне есть и пить.

– Они тебя не выпустят, – говорит Ло-Ло.

– Замолчи, – говорю я.

* * *

Наконец я не могу больше сдерживаться. Так хочется писать, что меня почти тошнит. И я думаю, что мне придется лежать здесь еще много часов, и невозможно сдерживаться так долго. Все тело онемело, и я не замечаю, как начинаю писать.

– Какой стыд! – говорит Ло-Ло.

Мужчины увидят это, когда откроют крышку. Я чувствую, что краснею в темноте.

Ло-Ло – дух. Давным-давно он был эльфом в царстве, которым управляли царица по имени Суливана и злой тролль по имени Зах-Маль. Во всяком случае, так он рассказывает сам. Суливана и Зах-Маль отравили царя экстрактом белладонны. Сотни лет Ло-Ло жил в зеленой дубраве внизу под горой. Он говорит, что возделывал землю, ухаживал за животными и любовался небом. Тогда его звали Ловиндулар-кан-Лошвеемин. В сине-зеленом омуте под водопадом он ловил карпов, которых ел с овощами из своего огорода. Когда ему исполнилось 753 года, он умер от отравленного леденца, который ему послал Зах-Маль. Ло-Ло так и не смог понять, что он сделал троллю, чем досадил ему. После смерти он стал жить как дух. В тот год, когда я родилась, его вызвали к архангелу Михаилу и назначили моим ангелом-хранителем. Все это он рассказал мне. Я не знаю, можно ли ему верить. Он так много говорит. Он немножко странный. Трудно поверить, что он прожил 753 года. Он не настолько умный. Моя бабушка была и умной, и старой. А Ло-Ло говорит, скорее, как ребенок. Я называю его просто Ло-Ло. Нельзя же жить с именем Ловиндулар-кан-Лошвеемин. Так не принято.

Мама и папа говорят, что я придумала Ло-Ло.

Они говорят, что он существует только у меня в голове.

– Пусть себе думают, – говорит Ло-Ло.

Они его не видят. И не слышат. Не замечают его даже тогда, когда он стоит рядом со мной на полу и кричит и поет народные песни, которые были популярны во всех странах в годы его жизни. Они смотрят сквозь него. Его голос не слышен их ушам. Когда он лежит в моей постели, а мама и папа приходят пожелать мне спокойной ночи, они иногда садятся прямо на него. Тогда он лежит тихий как мышка и моргает глазами.

– Ты ангел, Ло-Ло? – спросила я его однажды.

– Я хотел бы им быть.

– Тогда кто же ты?

– Я, наверное, дух.

– Но ты говоришь, что ты мой ангел-хранитель?

– Ангел-хранитель – это не настоящий ангел, Сильвана.

– Какая разница между духом и ангелом?

– В присутствии Бога.

– Что это значит?

Он долго молчал. Для Ло-Ло это совершенно нехарактерно. Наконец он сказал:

– Не думай об этом, Сильвана, не забивай свою голову такими вещами.

– Почему?

– Когда будешь взрослой, может быть, поймешь.

– А ты понимаешь?

– Хочу понимать. Но не думаю, что понимаю.

* * *

ДОРОГОЙ БОЖЕНЬКА, ВЫПУСТИ МЕНЯ ОТСЮДА, ПОМОГИ МНЕ! ПУСТЬ ЭТО БУДЕТ СОН, ПУСТЬ Я ПРОСНУСЬ И УЗНАЮ, ЧТО МНЕ ЭТО ПРИСНИЛОСЬ. ПОЖАЛУЙСТА, БОЖЕНЬКА. ВО ИМЯ ИИСУСА ХРИСТА, АМИНЬ.

– Сильвана, – шепчет Ло-Ло, – проснись!

Я смотрю в темноту. Делаю вдох. Жажда. Ужасная жажда.

– Нельзя крепко спать, дружок.

– Почему?

– У тебя жар и судороги. Не засыпай.

– Я очень устала.

– Постарайся не засыпать.

– У меня в легких песок.

– В гробу мало воздуха, – говорит Ло-Ло.

Он приближается и шепчет на ухо мое имя, с утешением. Я плачу. Градом льет пот. Воздуха не хватает. Умираю. Я умираю, мама и папа, почему вы меня отсюда не заберете? Вы хотите, чтобы я умерла?

Тело мое вздрагивает и трясется.

Больше не могу.

Ло-Ло шепчет снова:

– Проснись, дружок.

Не могу.

Я сплю.

Вижу сны.

Просыпаюсь.

Открываю глаза.

Демон сидит – наклонившись и съежившись – у меня в ногах. Смотрит на меня. Он испускает свет и сверкает. Поэтому я его вижу в темноте. Руки у него как кости. Голова без волос имеет форму заостренного яйца, кожа такая тонкая, что я вижу череп.

Я кричу.

Его глаза закрываются. От него пахнет.

– Ло-Ло! – кричу я.

Ло-Ло не отвечает.

Я кричу и кричу.

I
К. К.

РИМ

11–12 июня 2009 года

1

Каждый человек, который совершил дальнюю поездку на Восток, туда, где восходит солнце, знаком с тягостным ощущением потери одного дня собственной жизни. Ничто – ни логика, ни аргументы, ни тщательное изучение календарей и альманахов – не может избавить вас от ноющего чувства, что у вас украли время, что вы что-то упустили в промежутке между прошлым и настоящим.

Я с трудом открыл глаза. Каждая ресница весила много тонн.

Несколько минут я лежал тихо, как после длительной и шумной пьянки, которая закончилась полной потерей сознания. Как будто я проснулся на носилках за квадратной дверью в холодильнике морга.

Факт:Я живой. Это уже что-то. Я не в больнице. И не на вскрытии в морге. Я лежал на кровати. И не был связан. Это значило, что я не пленник. На предплечье пластырь.

Вопрос:Что случилось? Где я? Где Примипил и другие безумцы?

Неужели похищение было только инсценировкой, чтобы напугать меня до ужаса? В таком случае спектакль удался. Аплодисменты и топот ног зрителей. Но я не сказал, где находится манускрипт. Или все же сказал? Я попытался вспомнить. Крепко зажмурился и напрягся. Вспомнил седого мужчину, который назвал себя Примипилом. Вспомнил монахов в серых костюмах. Вспомнил, что они надели сосуд на мою руку. Вспомнил продолговатый сосуд и хирургические инструменты в серебряном ларце.

Но после этого? Ничего.

2

– Шоковая граната [97]97
  Шоковая, или оглушающая, граната– представляет собой компактный одноразовый генератор силового поля, настроенного на резонансные частоты нервной системы. Выпускает сферическую электромагнитную волну радиусом около 10 м. Живые существа в этом радиусе временно парализуются или теряют сознание.


[Закрыть]и газ.

Мужской голос. Это американец.

Я повернул голову набок, но не увидел его.

– BZ-91,– продолжил он. – Газ поражающего действия на основе скополамина и морфина. Разработан в ЦРУ в 2005 году. Чрезвычайно эффективный. Отключает за полсекунды. Они успели вскрыть вам вену.

Я попытался сесть на кровати, чтобы увидеть говорящего. Но не смог. Со стоном откинулся.

– Головная боль и мягкая форма паралича продолжаются примерно пятнадцать часов после вдыхания газа. Сожалею. Альтернативой была бы вооруженная акция. Спорный ход. Я не сторонник вооруженных акций, знаете ли. В них погибают люди. Гранаты и газ надежнее. Через несколько часов вы будете на ногах.

Слышны тяжелые шаги. Затем появился неясный силуэт. Я прищурился, чтобы сфокусировать взгляд. Человек сел на стул около кровати:

– У нас в распоряжении была оперативная группа «Морских котиков». Элитного подразделения, одолженного нам. Они вас освободили. Реальной опасности не было ни секунды. Хотя вам так показалось. Приношу свои извинения. Этих монахов мы держим под наблюдением уже некоторое время.

Этих монахов…

Силуэт принадлежал высокому стройному мужчине лет пятидесяти, с привлекательной внешностью и бросающимся в глаза кривым носом.

– Кто вы? – Голос мой был похож на пересыпающуюся щебенку.

– Имя – Карл Коллинз. Большинство знакомых называют меня К. К. Единственное, что вам надо знать, – это то, что я хочу вам добра.

По причинам, в которых лучше разбираются психологи, я скептически отношусь к людям, которые говорят, что хотят мне добра.

– Квартира, в которой вы остановились с Моник, находилась под наблюдением. Как вы и предполагали. Не только датчики, но еще телекамеры и микрофоны. Когда вы начали писать Моник, мы решили, что вы разоблачили нас. Мы следовали за вами в подземный гараж. Но оперативная группа не была наготове, когда на вас напали. Я сожалею, что дело зашло так далеко. Но в любом случае все было под контролем.

– Где Моник?

– Здесь. Она попала к нам, когда вы вышли на лестницу.

– Что вы с ней сделали?

– Абсолютно ничего. Вы меня не поняли. Я на вашей стороне.

– Все так говорят…

– Мы сообщили обо всем инспектору Хенриксену в Осло. Вам не надо беспокоиться.

– Вы знаете Хенриксена?

– Мы в курсе событий. Вы сейчас не в себе, Бьорн. Отдохните несколько часов. Нам есть о чем поговорить.

К. К. исчез за дверью. А я исчез в темноте.

3

Самым первым проник в сознание какой-то странный звук. Клик-клик. Клик-клик. Клик-клик. Я попытался открыть глаза. Просыпаться после химического отравления – все равно что подниматься на поверхность в ванне грязелечебницы. Я попробовал объяснить себе кликающие звуки. Когда я наконец открыл глаза – сначала правый, потом левый, – то увидел неясный контур Моник. Она вязала, сидя у моей кровати. Звук исходил от ее спиц.

– Доброе утро, – прокряхтел я.

Она отложила спицы. Даже в состоянии полусна-полубдения я отметил, что лежал практически голый. На кровати. В комнате. Рядом была Моник.

– У тебя все хорошо? – спросил я.

Она кивнула. «А у тебя?» – написала она.

– Голова кружится. Тошнота. Кто они?

«Наши друзья».

Моник помогла мне встать с кровати и пойти в туалет. Я вымыл лицо холодной водой и оделся. Я чувствовал себя развалиной, как после одновременного употребления коньяка со снотворным. Когда я вернулся в комнату, рядом с Моник стоял К. К.

– Бьорн! – воскликнул он, как будто мы были старые друзья. – Теперь вы выглядите гораздо лучше!

– Не надо смеяться. Я знаю, как выгляжу.

Взглядом, затуманенным газом и остатками сна, я попытался посмотреть ему прямо в глаза. Не очень удачно. Когда я очень устаю или напиваюсь или же когда врачи накачают меня слишком большим количеством розовых таблеток, у меня появляются признаки косоглазия. Толстые стекла очков только подчеркивают эту беду. Косоглазие никого еще не красило.

4

Стремление окружить себя красивыми вещами не обязательно говорит о тщеславии. Это может означать попытку создать в своей жизни гармонию. Фэн-шуй души. Найти покой в красоте.

Профессор Альдо Ломбарди имел такой вид, словно нашел этот покой. Он принял нас в роскошной квартире с бархатными коврами, живописными полотнами и люстрами эпохи барокко.

Лжец.

– Как дела? – спросил он, накинув личину заботливости, когда я, пошатываясь, вошел в гостиную.

У меня появилось желание съездить ему по физиономии. Но я был слишком слаб.

Альдо Ломбарди виновато откашлялся:

– Сожалею, что ввел вас, в известной степени, в заблуждение. Я ни разу ни солгал. Однако и всей правды не сказал.

Старинные кожаные диваны заскрипели, когда мы сели на них. Служанка принесла поднос с кофе и чаем. Стекло звякнуло, когда она поставила стеклянный поднос с чашками на стеклянный стол с ножками из кованого железа, покрытого серебром. Она налила чай Моник и кофе – К. К., Альдо и мне.

– Кто вы? – спросил я, когда она закрыла за собой дверь. Голос мой дрожал. Это меня раздражало. – Что вы от нас хотите?

– Я прекрасно понимаю вашу подозрительность, – сказал К. К. – Вы, естественно, боитесь, что за похищениями и убийствами стоим мы.

– Такая мысль приходила мне в голову.

– За Евангелием Люцифера охотятся две группировки. Две абсолютно разные группировки. Альдо и я представляем одну из них. Другая – монахи из религиозной секты, известной под названием дракулианцы. Название можно перевести как «кровь дракона».

– Евангелие Люцифера было одним из текстов, которые легли в основу их веры, – сказал Альдо Ломбарди. – Проблема состоит в том, что дракулианцы – как и все прочие – неверно его истолковали.

«Религиозный орден? Который убивает?» – написала Моник и повернула блокнот так, чтобы мы все могли прочитать.

– Парадокс, – сказал Альдо Ломбарди. – Или нет? Такой же великий парадокс, как средневековые Крестовые походы и инквизиция. Или джихад и террористы-смертники у исламистов. В Библии можно отыскать множество примеров того, как жизнью жертвуют, чтобы достигнуть высших целей. Дракулианцы так же, как иезуиты, считают, что цель оправдывает средства. Они следуют заветам Бога и Сатаны.

– Заветам Сатаны?

– Они поклоняются Сатане, – сказал К. К. – Называть их экстремистами совсем не преувеличение. Эти монахи – фанатики, которые во всех отношениях живут в прошлом и прошлым.

– А кто вы? The good guys? [98]98
  Хорошие парни? (англ.)


[Закрыть]

– Мы – исследователи, – сказал К. К. – Ученые. Мы принадлежим к крупной исследовательской организации. Ее кодовое название – проект «Люцифер».

– Что?

– Проект «Люцифер». Группа состоит из ученых разных специальностей. Археологи. Историки. Теологи. Палеографы. Антропологи. Философы. Лингвисты. Физики. Астрономы. Биологи. Математики. Социологи. Психологи. Антропологи. Как пример…

Я посмотрел на профессора Альдо Ломбарди:

– А ваша роль?

– Я один из теологов в этом проекте.

– То, что вы рассказывали о Сатане…

– …истинная правда. В Евангелии Люцифера действительно ничего не говорится о сыне Сатаны. Однако дракулианцы верят, что это там написано. Верят! Они прочитывают древний текст таким образом. Они вкладывают такой смысл в пророчества. Подобно тому, как священники иногда неправильно истолковывают Библию, а имамы – Коран.

– Именно поэтому дракулианцы так стремятся захватить манускрипт, – сказал К. К. – Они хотят облегчить сыну Сатаны путь на землю.

– Все, что я рассказывал об Антихристе, – продолжал Альдо Ломбарди, – базируется на основах веры дракулианцев. Подобно тому как в Библии много ошибок, которые возникли, когда манускрипты переписывались, переводились и истолковывались, так и греческие и латинские переводы Евангелия Люцифера были, мягко говоря, неточны.

– Как вы можете знать, что есть в манускрипте, если вы его не читали?

– Мы прочитали большие куски из него, – сказал К. К. – И мы изучили другие тексты, где о нем говорится. Но нам нужен сам манускрипт.

– Мы вас просим, – сказал Альдо Ломбарди, – передать Евангелие Люцифера нам, мы изучим и расшифруем его.

– Что случится со мной и Моник, если я откажусь?

– Случится? – К. К. тихо рассмеялся. – Не слишком-то вы высокого мнения о нас.

– Я хочу домой! Можно мне уехать?

– Конечно, вы можете свободно ехать домой. Вы вовсе не пленник. Но мы надеемся, что вы останетесь.

– Почему?

– Потому что хотите узнать больше. Потому что вы, как и мы, хотите знать, что скрывает этот манускрипт.

К. К. подлил кофе Альдо Ломбарди и мне. Кружка с чаем Моник все еще была наполовину полной.

– Где сейчас монахи? – спросил я.

– В надежном месте.

– Что это значит?

– Они у нас.

– Я хочу с ними поговорить.

– Они не хотят ни с кем говорить.

– Позвольте мне, по крайней мере, посмотреть им в глаза.

– Почему?

– Они хотели меня убить.

– И что?

– Если бы вы не пришли на помощь, они пустили бы мне кровь. Мне кажется, что у меня есть причины встретиться с ними.

К. К. посмотрел на Альдо Ломбарди, тот покачал головой.

– Не знаю… – протянул К. К.

– Насколько я понимаю, у вас выбор такой. Вы отпускаете меня домой, в этом случае можете навсегда забыть о манускрипте. Или мы будем идти друг другу навстречу.

– Хорошо. Вы встретитесь с ними. Завтра. Но не думайте, что они что-то расскажут.

– Посмотрим. А теперь я жду рассказа о Евангелии Люцифера? Что это за текст? Как он попал в Киев?

– Не так быстро, Бьорн, – вступил в разговор Ломбарди. – Ваши вопросы требуют обстоятельных ответов. Позвольте я объясню… В 1995 году группа археологов под руководством американца Джозефа ван дер Вельта сделала находку во время раскопок в Испании христианского монастыря, который был разрушен, когда римляне потеряли контроль на Иберией в пятом веке. Археологи обнаружили папирусный текст Codex Hispania(«Испанский кодекс»), в котором говорилось о Евангелии Люцифера и никейском Вселенском соборе. Проект «Люцифер» был тут же подключен к изучению этого текста. Codex Hispaniaсодержал важные указания, которые помогли нам осуществить систематическую и целеустремленную охоту на Евангелие Люцифера, его третью часть. Именно эта часть находится у вас.

– Разве киевский манускрипт не является полным?

– Евангелие Люцифера вот уже 1700 лет не существует в виде единого документа. Манускрипт был разделен на три части во время никейского Вселенского собора в 325 году. Киевская часть – последняя из трех.

– Понятно. – С моей стороны это было преувеличением. – Позвольте задать вам вопрос. Музеи и архивы во всем мире полны апокрифическими предсказаниями и пророчествами. Почему вы тратите столько сил и денег на текст, о котором никто ничего не слышал? То, что какая-то религиозная секта верит в пророчество о сыне Сатаны, еще не является весомой причиной.