Текст книги "Мстислав Дерзкий часть 1 (СИ)"

Автор книги: Тимур Машуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Лишка, ты чего тут делаешь⁈ –послышался грубый мужской голос.

– С князем разговариваю. Не видишь что ль, дядь Гриша?

– С мертвыми нельзя говорить, иначе услышат и придут за тобой!

– Так этот и так меня слышит. И даже реагирует. Вот сейчас он сильно возмущен.

– Ох, договоришься ты, что в интернат для слабоумных тебя сдадут.

– Да почему вы мне все не верите⁈ – в голосе девчонки появились слезы. – Живой он. ЖИ-ВОЙ!!!

– Иди отсюда. Еще раз увижу, уши надеру. Граф запретил к нему подходить.

– Пока, князь. Я скоро опять приду, -шепнула она, и ее шаги удалились.

– Ишь ты, живой, – послышалось ворчание. Потом шаги, и я почувствовал чужой взгляд. – Зря граф мертвеца в дом-то притащил. Ой, зря. Чую, быть беде. Ну, то не наше дело.

Опять шаги, и все затихло. А я лежал и переваривал все, что за краткое время сообщила мне малявка.

Мир, как я понял, изменился – и сильно. Не холопка, значит, а вольная и позволяет графской дочери обращаться с ней, как с невольной. Странно. У нас такого не было. Свои были в наемных работниках, а в холопы брали чужаков. Да и те могли выкупиться на свободу, если прилежно трудятся. Известно ведь, работник из-под палки – плохой работник. А тутне пойми что.

Значит, Инлинги императорский род. Очень хорошо. Мои дальние потомки смогли сохранить за собой власть. Осталось понять, как они встретят своего далекого предка. Впрочем, до этого далеко. Сначала надо хоть немного тело восстановить. Этим я и занялся, не подозревая, что очень скоро я с тоской буду вспоминать эти часы покоя…

Глава 3

Глава 3

И вновь нарастающий шум нарушил мою тишину. Второе легкое тоже уже восстановилось, но переходить на дыхание ими я не спешил, переключившись на кости и сердце. Кровеносная система уже была готова к работе. Правда, гонять по ней пока было нечего – крови в организме не было ни капли. Мне б сейчас нырнуть в бочку с водой, и тогда процесс пошёл бы намного быстрей. Но увы, приходилось довольствоваться тем, что есть.

До восстановления эфирной сети было еще далеко. Сначала укреплю тело, а потом уже займусь магией. Иначе не выдержу и просто сгорю. Так что я лежал, укреплял, наращивал – медленно, но верно. И тут шум. Тревожный такой, злой, можно сказать. А потом я почувствовал мертвых – много мёртвых, их боль, их ярость, их жажду крови. Причем они находились очень близко от меня – буквально в десятке метров.

Плохо, очень плохо. Наверное, разрыв случился прямо в доме или возле него. Но так не бывает. Точнее, нет – бывает, если его создали с помощью ритуала с этой стороны, принеся в жертву живых. В мое время ублюдков, способных на такое, тоже хватало, и разговор с ними был коротким – сначала дыба, а потом их разрывали конями. Максимально больно и эффективно. И вот среди живых здесь завелась подобная тварь и причем рядом со мной.

За себя я не переживал – мое иссушенное веками тело им вряд ли покажется интересным. А вот Лишку было жалко. Детей нежить очень любила и даже специально охотилась за ними. Безгрешная душа – что может быть для них вкусней?

Меж тем звуки приближались. Слышались крики, чувствовалось движение эфира, раздавались громкие хлопки. Потом, в основном, остались только крики – но стены, видимо, были толстые, и слов было не разобрать.

Потом внезапная тишина, затем грохот, от которого затряслись стены. Дуновение ветерка…

– Защити меня, мне страшно! -послышался тонкий жалобный голосок, и я почувствовал тяжесть.

Лишка шустро забралась в саркофаг и, чуть приподняв меня, буквально забилась между мной и дном.

Взревела сигнализация, послышался топот, и вот мне в нос ударил ужасный смрад. Я не видел, но чувствовал, как надо мной склонилась мертвая тварь. Капля ее слюны упала мне на лицо. Она шумно втягивала воздух, опуская морду все ниже.

Дальше я действовал на рефлексах – рука превратилась в окутанную огнем лапу и ударила точно в ее средоточие, мгновенно уничтожая его. Тварь взвыла и рассыпалась прахом. Посмертная энергия хлынула в меня подобно целительному водопаду, стремительно восстанавливая кости, мышцы, запуская ускоренную регенерацию. Сердце забилось, гоня появившуюся кровь по венам. Часть энергии поглотил источник и тут же направил эфир на восстановление каналов.

– Хр-р-р, – вырвался из моего горла хрип, и воздух вошел в раскрывшиеся легкие. – Хр-р-р… Хр-р-р… Хрен вам, а не я! – с трудом просипел я.

Веки наконец поднялись, и я впервые посмотрел на этот мир своими глазами.

– А я говорила, что ты живой! -послышался приглушенный голос снизу. – И стал тяжелей. Осторожней, раздавишь же!!!

– Так и вылазь, и найди мне воду, -каждое слово отдавалось в пересохшем горле болью, царапая его.

– Не могу. Мне страшно! Они всех убили. И мамку, и тетку Наталью, и графа, – всхлипнула она.

– Не реви. Может, они спаслись.

– Нет, я видела. Сама видела! Они в трапезной были, когда эти ворвались. Никто и сделать ничего не успел. Мамку – она прислуживала за столом – сразу порвали, потом тётку Наташку. Граф успел ударить по ним волной огня, убив пару. Вот только мертвяков было много и лезли они отовсюду. Потом Тоньку убили – я за дверью стояла и все видела. Вероника не знаю где, как и жены графа. Раз тихо стало, стало быть, все мертвы.

А потом я вспомнила про тебя и сюда пошла. И тут тварь эта почуяла меня и погналась за мной. Думала, уж все – конец. Всех же убили, – опять заревела она.

И что мне с ней делать? Жалко всех, но если останемся тут, то и до нас доберутся. Пока местные власти отреагируют, да пришлют воинов. А я жить хочу, да и мелкую спасти. Ее дар – редкость, и его надо сберечь.

Не подумайте, что я чёрствый сухарь и мне не жалко людей, живших тут. Впрочем, нет – не жалко. Если ты не можешь защитить свой дом, то грош тебе цена как правителю. Или сделай, или умри, но все равно сделай. Раз пригрел на груди гадюку, не удивляйся тому, что она тебя ужалила. А если мои выводы верны, разрыв дело рук кого-то из живущих в доме, кто провел кровавый ритуал.

Попробовал пошевелиться – тяжело, очень тяжело. Тело абсолютно не желало двигаться.

– Лишка, мне нужна вода, иначе все тут сдохнем. И чем больше воды, чем лучше.

– Да где ж ее взять-то, если в доме мертвяков, что волос в твоей бороде⁈

– Придумай, вспомни. Мое тело высохло – не могу я двигаться, пока мышцы не восстановлю.

– Может, еще одного мертвяка убьешь? Ты, вон, как сделал, так сразу говорить начал.

– То случайность была. Больше так не выйдет, – с сожалением сказал я, понимая, что было бы, конечно, здорово. С десяток порождений Нави – и я точно полностью физически восстановлюсь. Не магически, нет – но мечи призвать смогу. А там и на Кощея можно идти. – Вылезай и иди, ищи воду.

– Мне страшно.

– Мне тоже. Но есть такое слово – надо.

– Ладно. Кажется, я знаю, где ее можно взять, чтобы не заметно. Тебе сколько надо?

– Бочку. А лучше две.

– СКОЛЬКО⁈ Ты от старости совсем мозги растерял? Как я это утащу?

– Захочешь жить – утащишь. А пока неси сколько сможешь. Быстрей вернешься, больше будет шансов выжить.

– Когда ты просто молча лежал, ты мне больше нравился, – буркнула она, с кряхтением выбираясь из-под меня.

Ага, залезла-то она, когда я был легкий, а сейчас с десяток килограммов я точно набрал. Вот и пыхтела мелкая, пытаясь меня сдвинуть. Я бы, конечно, мог ей помочь, но тратить энергию на такую мелочь не хотелось. Тем более, что болтая с ней, я продолжал укреплять тело, потихоньку двигая руками и ногами.

Лишка убежала, а я наконец смог оглядеться. Слева, на стене, словно трофеи охотника на нечисть, висели клинки. Не просто мечи. Атэм – тонкий, как жало, эфес из черного дерева в виде спирали змеи, лезвие казалось выкованным из лунного света и отливало холодной голубизной. Рядом Коготь Скверны – массивный, искривленный тесак из черного металла, покрытый струпьями ржавчины, которая на самом деле была засохшей, запекшейся кровью. От него веяло низменной злобой и болью. Еще дальше – изящная рапира Шепот Ветра, чье лезвие было покрыто микроскопическими рунами, мерцавшими при малейшем движении воздуха.

По центру комнаты, на постаменте из черного мрамора, восседал главный аккорд этого симфонического ужаса – доспехи. Не рыцарские латы, а Лабиринт Тени. Полая черная броня, собранная из сотен переплетающихся, как змеи, пластин обсидиана. Внутри нее клубился настоящий мрак, живой и пульсирующий. Смотровые щели были пусты, но создавалось ощущение, что из них вот-вот блеснет взгляд. На груди лат сиял инкрустированный кровавым рубином символ – стилизованный глаз с вертикальным зрачком. Приближаться к ним не хотелось. Казалось, доспехи не просто хранятся, а дремлют.

Справа царили знания. Полки из черного дерева, уходящие под самый потолок, ломились от фолиантов. Кожаные переплеты, потертые и потрескавшиеся, некоторые стянуты цепями с крошечными, но прочными замками. «Хроники Падшего Ангела Азраила», «Трактат о Костях Первобытного Левиафана», «Песни Крови и Звездной Пыли» – названия, вытисненные золотом или кровью, обещали запретные истины.

Рядом, в специальных футлярах из слоновой кости, лежали свитки. Папирусы цвета слоновой кости, испещренные мерцающими серебряными чернилами; темная, шершавая кожа, покрытая рунами, светящимися тусклым зеленым светом; даже был один свиток, казалось, сотканный из теней и запечатанный воском цвета сумерек. От них исходило тихое гудение – шепот забытых заклинаний, обещаний власти и предостережений о цене.

Между книгами и оружием, на отдельных бархатных подушечках внутри каменных витрин покоились артефакты. Око Агамемнона – полированный черный шар, внутри которого медленно вращались кроваво-красные спирали, притягивая взгляд в бездонную глубину. Сердце Ледяного Дракона – кусок вечно холодного синего кристалла, испускающий морозное сияние и покрытый инеем даже в тепле. Песочные Часы Эона – крошечные, из черного стекла и золота, но песок в них не белый и не черный, а мерцающий, как звездная пыль, и он, казалось, тек вверх.

Тишина здесь была не пустой. Она была насыщенной. Насыщенной эхом древних битв, шепотом проклятий, запертых в клинках, сонным дыханием дремлющей мощи в доспехах, немым криком знаний, жаждущих быть прочитанными. Каждый предмет излучал свою ауру: холод, жар, щекочущее безумие, давящую тяжесть веков. Воздух вибрировал от сконцентрированной, уснувшей магии.

Это была не коллекция. Это был зверинец. Зверинец из орудий убийства, сосудов запретного знания и сгустков чужеродной силы, пойманных, прирученных (или запертых?) эксцентричным и, несомненно, могущественным графом.

Все было подписано большими, красивыми буквами – иначе откуда я бы узнал все эти глупые названия? Старинные? Ха. Я бы назвал это все современным мусором. По крайней мере, чуть изогнутый меч, похожий на половский, подписанный как Меч Судного Дня, уж точно сделан из дрянной стали – такие вещи я и на глаз могу оценить. Да и кольчуга плетеная – кошмар!!! Такие обычно на столбы одевали, чтобы удары отрабатывать. В ней же пуда два, не меньше. Попробуй в такой походи полностью оружным. А если сеча или бежать придется? Воина всегда спасали тело крепкое, рука сильная, да ноги быстрые. И защиту подбирали такую, чтоб соответствовала, а не этот ужас.

Быть может, это трофейный зал графа? Ну, тогда не мудрено, что он врагов своих победил, если у них было такое оружие.

Я огляделся, но ничего для себя интересного не нашел. Моя защита получше будет, она годами проверена. Вот восстановлю еще тело, тогда и вызову ее. Руки уже соскучились по верным мечам.

Сам же я лежал в домовине. Ну, это гроб такой, украшенный рунами охлаждения. Их-то я сразу узнал – слабенькие. Такие у каждого крестьянина в погребе начертаны были, чтоб пища не портилась. Стоял он на небольшом постаменте с аршин высотой.

Прикинув свои силы, я понял, что слезть-то могу, но шанс, что ноги не выдержат, очень высок. Но надо. Хорошо хоть раздражающая сирена смолкла – это потому, что я смог вытянуть из артефакта эфир, разрушив внутренний конструкт. Обычно сделать это очень трудно – защищены они хорошо. Но он все эти дни лежал максимально близко ко мне, касаясь меня. Вот я и расшатывал потихоньку защиту от нечего делать. И пригодилось.

Прикинул, чем я могу воспользоваться из того, что тут лежит, и понял – максимум, на что мне хватит сил, это на удар кинжалом с опять же глупым названием – Прорезатель Судеб. Такое ощущение, что их придумывали скоморохи, на потеху толпе. Ну да мне сойдет. Тем более, что он все равно был ближе всех.

Я чуть качнулся в саркофаге, напрягся и рухнул на пол, по закону подлости лицом вниз. С таким трудом восстановленная кровь радостно хлынула из разбитого носа и губ. И это было плохо – ее могли почуять мертвые, так что теперь точно надо спешить.

Я перекрыл ее выход, направив эфир на поврежденные места, и осторожно пополз к кинжалу. Медленно, очень медленно. Кажется, скрип моих суставов не услышал только глухой. Эхо так и гуляло. Пыхтел я старательно, но ровно до того момента, как не увидел себя в зеркале напротив. Оно было большое, хорошее, в пол. И оно показывало… Нет, это точно не я!

Ну как я могу быть высохшей мумией с седыми длинными волосами и такой же длинной бородой⁈ И с кожей такого, знаете, землистого цвета, и пальцами с отросшими когтями? И только глаза в отражении оставались моими – яркие, цветом могущие поспорить с цветом неба. И одежда – парадная, в которой, я помню, проходил посвящение в сотники. Зачарованная лучшими волхвами, украшенная золотом – ага, это поэтому мне так тяжело ползти. На голове малый венец – символ княжеской власти. Малый, потому что я был сыном, наследником. На пальце тускло сверкнуло родовое кольцо. Странно, что оно не спало – размерчик-то явно не мой. Но нет, держалось как влитое и, кажется, даже проросло в кость.

В общем, вид был максимально отвратный, и понятно, почему мертвяк на меня не позарился. Да потому что внешне я от него, наверное, не отличаюсь.

Я попробовал себе улыбнуться – ну, просто чтобы проверить, как работает, посмотрел на треснувшее зеркало и пополз дальше, запомнив, что пока подобного делать не стоит.

Минут пять, и вот я на месте. И тут возникла еще одна проблема, о которой я не подумал – кажется, надо больше эфира в голову направить и проверить, как кровь туда поступает, а то что-то я часто тупить начинаю. Кинжал-то на столе, а стол на ножках. Маховая сажень – не меньше. То есть, добраться до него вообще сложно или, в моем случае, не реально. Впрочем, ломать не строить.

Я развернулся и толкнул его ногой – ага, шатается. Надо сильней. Еще раз и еще чуть добавив эфира. Самую каплю, пока больше не могу. Ножка сломалась. Ага, падает!!! На меня!!!

Голову я успел чуть отдернуть, а вот тело нет. Ребра ощутимо хрустнули, стеклянная колба, что накрывала кинжал, разбилась об пол, окатив меня кучей осколков – теперь еще и руки в крови. И этот уродский кинжал от удара откатился саженей на десять от меня. Да что ж за такое время невезучее?!!!

Я остановил кровь и пополз к нему, оставляя кровавый след. Если бы я верил в богиню Удачи, то сейчас сказал бы, что она от меня отвернулась. Однако я точно знаю, что есть богиня Карма – а вот с ней у меня вроде всегда были хорошие отношения. Ну, в том плане, что ничего плохого я никогда не делал. Но она сегодня либо спит, либо… Ну, обиделась на меня, что ли?

Плевать. Свою судьбу я строю сам. Суждено второй раз помереть, так хоть сделаю это не полутрупом, а с оружием в руках… до которого надо еще доползти.

Десять саженей, а кажется, целых сто верст, не меньше, пришлось двигаться. Под конец тело ныло так, будто я сутки мечами махал, а голова кружилась, как после попойки в веселом доме деда Стояна.

Шершавая рукоятка легла в ладонь и чуть дрожащие пальцы крепко ее сжали. Посмотрел внимательно – ошибся в оценке – это не хлам, а вполне себе приличное оружие. И это не считая магии, что в нем заключена. Искать табличку, где это описывалось, я не стал – наверняка укатилась куда подальше от меня.

Тяжело дыша, прислонился к стене, с трудом приняв сидячее положение. Стыд и позор – витязь-волхв беспомощней младенца!

Так, а где вообще моя вода? И что-то подозрительно все затихло. По моим прикидкам, мертвые сюда давно должны были добраться, но их нет. Впрочем, они отлично чуют живых, а меня таковым можно назвать лишь с большой натяжкой.

– Эй, ты где? – услышал я громкий шепот и потом топот ног. Глаза-то я прикрыл – яркий свет пока был слишком неприятен. – И откуда тут кровь? Ты дрался, что ли? А с кем? Тебя нашли мертвые? А мы вот воду принесли, как ты и хотел… А…

– Не части, – поморщился я. – То есть, какие это мы?

Смотрю, радом с Лишкой стоит девушка чуть старше ее, ну, и наряднее одета. На веснушчатом лице застыла гримаса горя и презрения ко всему миру. А вот цепкие ручки держат бутылки с водой. Не много принесли, но мне пока хватит.

Но тут вопрос в другом – какого демона за ними стоит дух Смерти и подозрительно так улыбается?..

Глава 4

Глава 4

– Вот мы и нашли тебя, – мерзкий голос духа был подобен скрежету гвоздя по стеклу.

Темное двухметровое чудовище парило над полом. Угли-глаза, огромная пасть, полная зубов-игл, бесформенное, постоянно изменяющее очертания тело. Мерзкое создание и, к сожалению, очень сильное для меня нынешнего. По рангу он был не ниже сотника, а то и тысячника. Для сравнения первый, кого я убил, был на уровне дружинника, то есть, слабей этого раза в три-четыре.

Легкое движение его руки, и девчонки рухнули на пол, потеряв сознание.

– А что, долго искали? – сарказм, а что еще мне остается.

– О, поверь мне, очень долго! После того, как ты убил нашего князя, мы узнали, что ты выжил. На протяжении многих веков мы искали твое тело, чтобы забрать то, что тебе не принадлежит.

– Это что же? Мою красивую одежду? Или вот эти сапоги, тоже ничего такие – удобные?

– Образ Костяного дракона!!! – с придыханием ответил он.

– Не брал, – помотал я головой. – Точно говорю, обознались вы. Нет его у меня.

– А я чувствую, что есть, – его морда приблизилась ко мне, а смрадное дыхание заставило слезиться глаза. – Да, он немного изменился, но, пройдя через силу смерти, вновь обретет свои свойства. И именно мне Царственный Владыка Кощей поручил его забрать и использовать. Сказал бы я, что тебе будет не больно, но не люблю врать – это будет именно больно. Образ и твоя душа усилят меня, и я встану во главе всего войска!!! Не дергайся, человечишка, и тогда я все сделаю быстро.

Смердящая пасть раскрылась, зубы удлинились. Он потянулся ко мне, и я обреченно осознал, что это все – конец. Не будет мне перерождения, не будет славного посмертия, как и не будет пира с предками за одном столом. Меня просто сожрут, навсегда уничтожив душу.

Я дернулся, когда острые зубы вошли в мою плоть. Брызнула кровь, и я почувствовал, как начал терять самого себя, потихоньку растворяясь в небытие. Боль ввинчивалась в голову, мешая думать, тело обмякло, не способное сделать хоть что-нибудь. Образы не откликались.

Но нет, уйти просто так⁈ Я Мстислав Дерзкий и не позволю себя сожрать! На остатках сознания, последним усилием воли я направил весь эфир, что у меня был, в руку, и кинжал, который я умудрился не выпустить, без замаха вошел в плоть твари.

Дикий визг резанул по ушам, а в меня хлынул нескончаемый поток энергии, грозя захлестнуть – порвать мои каналы и разорвать источник. То, что хотело съесть меня, теперь наоборот давало мне жизнь.

Спустя пару минут тварь осыпалась пеплом, а я стал кататься по полу, воя от боли во всем теле. Мышцы, кости, нервы – все восстанавливалось просто в бешеном темпе. Все же дух этот был очень сильным, и энергии в нем было много. И я, подобно песку в пустыне, впитал ее всю.

Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Так вскорости и я, тяжело дыша, лежал на полу и смотрел в потолок, в первые за все время чувствуя себя более-менее сносно. Ну, то есть, я теперь, как мне казалось, мог спокойно сесть, встать и, наверное, даже ходить. Но надо проверить на деле.

Опираясь о стену, я поднялся – прежде костлявые, теперь мои руки обрели силу и слегка порозовели. Дотронулся до лица – все те же морщины, но кожа больше не казалась куском пергамента, став более мягкой и эластичной. Эфир – источник ощутимо подрос и активней стал формировать каналы. Да, до полного восстановления еще далеко, но прогресс виден. Магия, увы, не тело – ее так же легко не вернуть.

Образы – с ними все намного лучше. Нет, они не засияли цветом своих стихий, но уже не выглядели как сморщенные гнилушки. Теперь я могу их призвать, уже на пару секунд полностью взяв нужный облик, и после не рухнуть от истощения. Но пока лучше этого не делать.

Так, теперь защита. Мечи – увы, пока недоступны. Надо еще парочку сотен мертвяков уничтожить, чтобы душа достаточно окрепла в теле и вернула мне прежнюю привязку. Это тело пока не выдержит подобного. Поэтому пользуемся кинжалом, которой оказался не таким уж и бесполезным. Посмотрев на ранее тусклый, а теперь слабо светящийся красным камень на рукоятке, я хмыкнул и повесил его на пояс.

Огляделся и пошел искать среди прочего хлама что-нибудь полезное, не забыв взять так необходимую мне воду. Девчонки пока оставались в бесчувственном состоянии, и пусть так еще немного полежат. Лишние визги и вопросы мне ни к чему.

Ноги не дрожат, тело, пусть и слегка деревянное, но уже может двигаться без скрипа. Я полез в карман, не сомневаясь, что найду там то, что ищу – белую ленту для волос. Это была моя любимая, вышитая сестрой. Я скрутил волосы в хвост сзади, воспользовавшись ею. Воспоминания кольнули болью, но я спешно отогнал их. Не время грустить – все потом.

Живительная влага полилась в рот, и я пил и никак не мог остановиться. Думал, что лопну. Но осушив четыре бутылки, понял, что хочу еще. Но это терпит.

Так, вот длинный меч какого-то Артура. Прямой, длинный, но сталь вроде нормальная. Щелкнул пальцем о лезвие – приятный звук. Есть шанс, что сразу не сломается. Прикинул, как буду доставать его из-за спины, потому как не любил носить оружие на поясе. Хорошо. Длинный, руки хватило точь-в-точь. Закинул, пристроил, проверил – можно работать.

Так, а вот теперь можно и девчонок будить. А то привели смерть за собой, а теперь валяются тут, будто и не виноваты. Воды не осталось, поэтому пришлось шлепать их по лицам, стараясь не навредить. Пока я, увы, плохо силу контролирую – надо время, чтобы привыкнуть.

– Не сметь бить меня по лицу! – резко пришла в себя, будто бы никуда и не уходила, графская дочь, как ее там… Вероника вроде?

– Не бейте меня, я все исправлю, – Лишка напряглась и, кажется, даже не открывая глаза, собралась удирать.

– Замерли, малявки! – рявкнул я. – Не орать, не пищать, маму с папой не звать.

– Некого звать, всех убили… – заскрипела зубами Вероника. Потом, несмотря на все усилия сдержать слезы, все же заревела. А следом за ней и Лишка.

Признаюсь, я тоже чуть было не пустил слезу – эффект был заразителен. Но сдержался и горжусь собой. Не время раскисать, Родина в опасности. Тем более, я чувствовал, как к нам приближаются мертвые. Странно, что они не заявились еще раньше.

– Так, плакать будем потом. Сейчас надо выжить. Есть тут второй вход?

– Ты изменился, князь, – Лишка наконец посмотрела на меня и чуть приоткрыла рот.

– Так ты и правда тот труп, да? Как-то не похож. Хотя, одежды вроде бы его… – вытерев слезы, взяла себя в руки маленькая графиня.

– Все вопросы оставьте при себе. Кто хочет жить и мстить, показывает дорогу. Остальные могут остаться и молиться презренным богам.

– Князь, ты нас спасешь? – Лишка уже пришла в себя и прикидывала варианты.

– Зови меня Мстислав. И да, спасу. Если вы, наконец, включите мозг и начнете двигаться. Иначе я спасу только себя. Нам нужно тихое место, где можно собраться с мыслями и силами. И откуда спокойно делать вылазки.

– Склеп, – переглянувшись, хором выдали девчонки.

– Прозвучало в виду последних событий вообще не привлекательно.

– Ты не понимаешь. Там нас точно мертвяки не найдут, а мы зато их всех увидим. А если и найдут, там толстые стены – не прорвутся. Побежали! Там и еда, есть и вода.

– В склепе? – еще больше обалдел я. – Вы не смотрите, что я плохо выгляжу – так-то мертвечиной не питаюсь.

– Глупый князь. Шевели ногами и скоро сам все увидишь.

Тьма не просто висела в воздухе – она липла к коже, как паутина, пропитанная запахом гнили и старой крови. Каждый шаг по разбитой плитке графского поместья отдавался в висках гулким эхом, слишком громким в этом мертвом молчании. Молчании, которое вот-вот взорвется.

Вероника быстро шла впереди, указывая путь, ее тонкая фигурка в порванном платье казалась нелепо хрупкой на фоне чудовищных теней разрушенного особняка. В ее руке был не игрушечный кинжальчик, а тяжелый, вполне себе боевой нож, эдакий маленький меч, которой она, не раздумывая, подхватила со стойки.

Лишка, моя маленькая тень, вцепилась в край моего плаща так, что пальцы онемели. Она уже не плакала. Слишком страшно ей было сейчас даже для слез.

– Левее, Мстислав! – шипение Вероники прорезало тишину, как лезвие.

Я рванулся в сторону, едва успев оттолкнуть Лишку. Из провала, где когда-то был фонтан, вывалилась тварь. Не просто скелет, не просто гниющее мясо. Это был сплав ярости и разложения. Костлявые пальцы с клочьями плоти сжали обломок косы, глаза – вернее, то, что в них осталось, пылали холодным, ненасытным голодом. Оно не просто хотело убить – оно хотело растерзать, растворить в этой всепоглощающей тьме.

– Отойди! – рявкнул я, выставив меч.

Сталь запела в воздухе, встретив ржавое железо косы с градом искр. Удар отозвался болью в предплечье. Тварь не отшатнулась. Она рванулась вперед, издавая хриплый, булькающий вой. Я прыгнул назад, заслоняя девочек, рубанул по колену. Кость с отвратительным звуком хрустнула, но существо лишь закачалось, не выпуская оружия. Его голова дернулась, пустые глазницы уставились на Лишку.

– Нет! – крикнула Вероника.

Не раздумывая, она метнулась вперед, ее удлиненный нож блеснул в тусклом лунном свете и вонзился твари в бок. Не глубоко, но больно. Она с ревом развернулась к девочке. Сердце у меня ушло в пятки.

– Вероника, назад! – заорал я, бросаясь в атаку.

Меч описал широкую дугу, впиваясь в шею монстра. Недостаточно. Сталь застряла в позвонках. Тварь завыла, извиваясь, трясясь, пытаясь стряхнуть меня. Я навалился всем весом, вывернул клинок. Голова отлетела с мокрым чавканьем. Тело рухнуло, но пальцы еще судорожно сжимали древко косы.

– Бежим! – схватил я Веронику за руку, подхватывая Лишку, которая висела у меня на плечах как мешок. – Показывай дорогу!!!

Поместье ожило. Тени зашевелились повсюду. Из-за обвалившихся колонн, из разбитых окон, из-под кусков обрушенной кровли – они выползали, сползали, ковыляли на переломанных ногах. Хрипы, скрежет, бульканье – симфония смерти нарастала. Каждый шаг по заросшей тропинке к фамильному склепу был битвой.

Один мертвец, больше похожий на раздутый мешок кожи, попытался схватить Лишку. Я рубанул ему по руке, отсекая кисть с гнилыми когтями. Другая тварь, бывшая горничная в лохмотьях кружевного фартука, бросилась на Веронику с диким визгом. Графиня встретила ее ударом своего «меча» прямо в оскаленный рот. Зубы хрустнули, тварь отпрянула, давясь костями.

– Держись, Лишка! – задыхался я, отбиваясь мечом, который уже затупился о кости и ржавчину.

По лицу текла кровь – то ли своя, то ли чужая, чертовски вонючая. Склеп. Вот он, низкий, мрачный, сложенный из почерневших камней. Надежда. Или последняя ловушка.

– Дверь! Открывай! – Вероника, бледная как смерть, но не сломленная, метнулась к тяжелой каменной плите, украшенной стилизованными черепами. Она уперлась в нее плечом, отчаянно толкая. Камень не поддавался. Лишка, рыдая, бросилась помогать ей.

Я остался один против приближающейся волны тварей. Они шли. Медленно, неминуемо. Десятки пустых глазниц, десятки когтистых рук. Адское шествие. Я встал поперек тропинки, подняв меч. Усталость валила с ног, но отступать было некуда. За спиной – девочки. И склеп.

– Ну что ж, уродины, – прохрипел я, чувствуя, как адреналин жжет жилы. – Кто первый на ужин? Только предупреждаю – несвежий! И в бане тысячу лет не мылся.

Первый, бывший стражник в истлевшей форме, бросился с глухим рыком. Я встретил его ударом в грудь, но тут же вынужден был отпрыгнуть от когтей другого, который пополз по земле, как гигантский паук.

Меч работал сам – рубил, отбивал, отсекал. Каждый удар отдавался болью в руках. Я отрубил руку одному, ногу – другому, но они все ползли, цеплялись за мои сапоги. Один вцепился зубами в край набедренника. Я всадил меч ему в темя, вывернул клинок. Череп хрустнул.

– Мстислав! Помоги! – крик Вероники был полон отчаяния.

Я оглянулся на долю секунды. Они обе, уперевшись в камень, не могли сдвинуть дверь. А сзади, обходя меня, по кустам уже пробирались еще двое мертвяков – быстрые, злобные.

– Млять!!! Отойдите! – заревел я, отшвыривая очередного мертвеца. Рванулся к склепу, отсекая на ходу руку, тянувшуюся к Лишке. Добежал. Уперся плечом в холодный камень рядом с Вероникой. Мышцы горели огнем. – Вместе! Раз-два!

Мы рванули. Камень дрогнул. Скрипнул. Сдвинулся на пару вершков. Недостаточно! Сзади уже слышалось тяжелое дыхание и топот десятков ног.

– ЕЩЕ! – закричала Вероника, и в ее голосе была недетская ярость.

Мы напряглись из последних сил. Камень со скрежетом поддался! Образовалась щель – узкая, темная.

– Лишка, внутрь! Быстро! – толкнул я девочку. Она юркнула в черноту. – Вероника, за ней!

Графиня метнулась следом. Я оглянулся. Они были уже в двух шагах. Десятки рук тянулись ко мне. Зловонное дыхание окутало лицо. Я прыгнул в щель, с трудом просочился, развернулся и с диким рыком рванул дверь на себя. Каменная плита с грохотом захлопнулась, срезав несколько костлявых пальцев, успевших просунуться в щель. Они заскребли по камню, извиваясь, как слепые черви.

Тьма. Глухая, абсолютная. Только наш прерывистое, хриплое дыхание, больше похожее на всхлипы. Снаружи – безумный гул, удары в дверь, скрежет когтей по камню. Но дверь – массивная, древняя – держалась.

Я прислонился к холодной стене, вытирая меч о край плаща. Руки тряслись. По спине струился пот, смешанный с кровью и грязью. Где-то рядом всхлипывала Лишка. Вероника тяжело дышала.

– Живы? – выдавил я, голос сел от напряжения.

– Жива… – прошептала Вероника.

Она щелкнула пальцами, и пара факелов, висевших на стенах, зажглись тусклым светом. Потом добавила, и в голосе снова появился знакомый металл.

– А ты, Мстислав? Твоя щека…

– Царапина, – соврал я, ощущая глубокий порез. – Главное, дверь их сдерживает. Пока.