Текст книги "В пути (СИ)"

Автор книги: Тимур Кучаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Хватит языками чесать. Здесь опасно. – Беззлобно прервал их главарь стражников. Взяв вола за узду, он повел животное к деревне, похоронщики засеменили следом, и через несколько минут кладбище опустело.

Осторожно выбравшись из своего укрытия, Касиан захромал к свежему холмику.

– Отец… Ариан… – Забормотал он, опустившись на колени перед последним пристанищем родичей. Сдерживая слезы, он поднял горсть земли и попытался развеять по ветру, но слишком сырая она тяжелым комком упала вниз.

– Что мне делать, отец? – Спросил парень, смахивая недостойную дворянина слезу и в который раз пачкая щеки. – Я думал, когда ты покинешь этот мир, брат займет место лорда, а я стану… Стану рыцарем при нем. Он бы правил, я помогал. Вел войска в бой. Прославляя род на турнирах. До самой смерти… Но ты ушел. И он ушел. И дядя Морган убьет меня, если поймает. Я видел его своими глазами рядом с изменником…

На землю упало несколько тяжелых капель дождя, и Касиан вновь позволил себе заплакать. Вытирая кулаками бегущие по лицу ручьи, он пытался свыкнуться с новой жизнью, полностью отличной от прежнего беззаботного существования. Не будет ни победоносных войн, на которых он проявит полководческую мудрость, ни ристалищ, где соперники непременно вылетят из седла, сраженные его копьем. Только бродяжничество, нищета, а лет этак через десять – чахотка и безымянная могила.

– Верни свое по праву. – Раздалось над ухом.

Подпрыгнув от неожиданности, юноша завертел головой, но вокруг не было ни единой души.

– Пусто… – Прошептал Кас, скорее убеждая себя, чем констатируя объективную реальность. Старым пнем закряхтев от вызванной недавним падением боли в спине, он поднял с земли посох и, повернувшись к погребению нарочито громко произнес:

– Отец, брат, я верну долг крови. Дядя Морган умрет от моей руки, замок обретет законного владыку, мир узнает правду. Я, граф Касиан Валадэр, клянусь в этом.

***

Тошнота подступила внезапно. Остановившись у невысокого клена, Касиан опустил голову вниз, борясь с рвотными позывами. Упершись рукой в ствол дерева, он закрыл глаза и попытался сконцентрироваться на чем-нибудь отличном от внутренней болтанки. Например, проснувшихся с наступлением темноты мерзких комарах, впивающихся тонкими хоботками в выросшие по всему телу точно грибы после осеннего дождя синяки.

Как порой бывает, справиться с недугом помогла другая проблема. Поселившаяся в глубине живота пустота не позволила голодающему вывернуться наизнанку. Несколько раз глубоко вздохнув, юный граф продолжил хромать к небольшому храму, построенному в десяти часах хода к северу от родового замка. В десяти часах пешего хода здорового человека. Он же плелся весь день и едва ли преодолел половину пути до святилища. А ведь оставалось еще убедить монахов даровать ему кров и стол…

После братоубийственного заговора дяди Моргана Кас не обманывался благородством людей. Конечно, писание велело слугам Двуликого оказывать помощь страждущим вне зависимости от их прошлого: едой, лечением, временем в тишине и покое. На деле же божии дети отличались от прочих обывателей лишь одеждой, и регулярно гоняли из собственных владений не способную оплатить услуги чернь под тысячью самых безумных предлогов. Разумеется, беглый дворянин имел ряд преимуществ перед пройдохами и попрошайками, но, во-первых, высокородное происхождение следовало подтвердить, а во-вторых, помешать настоятелю выдать претендента на титул его нынешнему носителю могла разве что совесть. Та самая совесть, сделки с которой совершались везде и всюду.

Впрочем, в текущих реалиях лишь за стенами Кум-Келли можно было прийти в себя и окончательно решить, куда двигаться дальше: на восток в Элкан, на запад в Игдару, или далее на север – к столице и башне магов. Последний вариант казался наиболее разумным. Путешествие вдоль берега имело ряд объективных преимуществ: невозможность заплутать, регулярный доступ к воде, а при толике везения еще и возможность сесть на идущий к низовьям Вельи корабль. Хотя стоило ли показываться в Ригербурге или других портах, рискуя попасться в загребущие лапы герцога? Особенно при возможности сговора между ним и узурпатором? Нет, нет и еще раз нет. Миллион раз нет! Раскрываться можно либо родне в других поселениях, либо непосредственно регенту. Чужие предадут. А свои… Свои…

Неожиданно из кустов вылетела бурая молния – тонконогий пятнистый олень. Сбив не успевшего отскочить юношу, зверь перекатился по земле и ускакал вглубь лесной чащи, а спустя несколько мгновений на его месте возник крепкий бородатый мужик в стеганке и кинжалом в руке.

– Овец собачатиновый. – Выругался охотник и, с силой зарядив кулаком по ближайшему дереву, зашипел от боли.

– Привет…

Резко развернувшись, незнакомец выставил вперед оружие, но, не видя в ободранном мальчишке серьезную угрозу, расслабился и спрятал клинок за пояс.

– Ты кто такой, мелюзга? – Поинтересовался здоровяк, изучая собеседника.

Выпрямившись, парень гордо поднял голову:

– Касиан Валадэр. Сын графа Цаплиного Холма. – Заявил он по привычке, тут же осознавая ошибку и проклиная собственную глупость, но отступать было поздно:

– Вернее я – граф. Граф Валадер.

– Граф, говоришь? – Усмехнулся мужчина. Неспешно подойдя к собеседнику, он без предупреждения саданул того по уху и довольно захрустел костяшками пальцев. – Ты, значит, третий уже, малец.

– Какого… – Застонал Кас, с трудом поднимаясь с земли. Сплюнув кровь, он уставился на бородача, совершенно не понимая, ради чего образина полезла в драку. – Как ты смеешь? Какой еще третий?

– Сам догадаешься сейчас, твоя светлость. – Отвесил шутовской поклон незнакомец. Отведя руку назад, он вознамерился добавить еще две-три хороших затрещины, но Касиан оказался шустрее. Резким тычком посоха в солнечное сплетение он остановил готовившуюся атаку и тут же добавил размашистый удар в область шеи.

– Суров… – Пробормотал неудачливый охотник, опустившись после тяжеленной заушины на левое колено. – Так ведь и жбан снести можно, овец собачатиновый…

– Что еще за третий? Говори быстро, я приказываю! – Заорал граф, забывая про осторожность. К его счастью (в который раз за последние два дня) в ближайших кустах не прятались тигры, речные медведи, дикие кабаны, вудвосы или дружбаны бандита. Крик потревожил лишь птиц, с недовольным галдежом поднявшихся в небо.

– Так все просто же. – Криво улыбнулся здоровяк, положив руку на потемневшие от крови волосы. – Первым был твой папаня покойник, вторым дядька, ты, стало быть, третий, шкет.

– Дядя Морган – не граф. – Заявил Касиан, багровея. – Он – узурпатор и клятвопреступник и очень скоро умрет!

– Конечно, конечно, твоя милость. – Кивнул незнакомец. – И как же ты его убить планируешь? Одинокий и еле живой. У дядьки-то под сотню солдатиков, тролль знает сколько крестьян, полный склад жратвы и собственная крепость.

– С тобой справился, значит, и с ним как-нибудь… Откуда ты знаешь, что отец мертв, а дядя занял трон? – Дошло наконец до парня. – Кто ты такой?

Подойдя вплотную к пленнику, он хотел внимательно всмотреться в лицо разбойника, но не успел даже наклониться, как тот совершил свой ход. Резко рванув вперед, он повалил наследника рода Валадэров, подмял под себя и нанес несколько тяжелых ударов правой рукой по голове, мгновенно пресекая любые попытки сопротивления. Поднявшись, отморозок мерзко заржал и добавил пару жестких тычков отобранным посохом в ребра, заставляя жертву свернуться в клубок и завыть от боли.

– Не очень-то ты со мной сладил, птенчик. – Заявил здоровяк, довольный маленькой победой. Прислонившись к стволу дерева, он нагло произнес:

– А вот теперь давай побалакаем. Я до разговоров охоч, давно живых людей не встречал. Жаль, конечно, не бабу нашел, а то можно было б огулять. – Поднеся руки к животу, бородач изобразил характерные движения тазом, но тут же забросил кривляния, потянувшись к затылку.

– Так о чем мы вообще? – Аккуратно дотронувшись двумя пальцами до раны на голове, он поморщился. – Ах да… Звать меня Гилл, но специально для тебя – господин Гилл. Всегда мечтал заставить высокородного собачкой вокруг прыгать, знаешь ли. Смекаешь?

– Угу.

– Неа, не годится. – Опустив сапог на ладонь пленника, здоровяк продемонстрировал до безобразия зверскую улыбку. – Попробуй еще разочек.

– Да, господин. – Заорал Касиан, и Гилл, убрав ногу, продолжил:

– Вот! Гораздо лучше. Аж душу греет… Ну да ладно, я с твоего позволения продолжу, птенчик. Ты же не против?

– Нет… господин. – Спешно добавил граф, удостоившись довольной ухмылки.

– Видишь, и ошейник не нужен. Так вот, я был в отряде Ыбы. Того уродца, командующего людьми герцога в вашей крепостенке. Более того, я был наверху той самой башни, с которой тебя выкинули, точно куль с говном.

Поймав ошарашенный взгляд, солдат понимающе кивнул:

– Я тебя тоже не сразу узнал, гаденыш. Представь мое удивление, когда в лесу тролль знает на каком расстоянии от Цаплиного Холма, мне попадается мертвец. Сначала думал обознался. Когда ты имя назвал, чуть в штаны не напрудил. Думал мстительного духа встретил. Но как по роже слегонца выдал, сразу стало ясно: живой, целехонький. Настоящий графеныш.

– Нет такого слова. – Вырвалось у Касиана.

– Туговат ты. – Разочарованно вздохнул Гилл, несколько раз опуская палку на колено несчастного. – Но я тебя сломаю, засранец. Как пить дать сломаю и вежливости обучу.

– Или считаешь, я не прав, цыпленок? А? – Сощурившись поинтересовался он, склонившись над жертвой.

– Правы, милорд. – Забормотал парень, энергично кивая головой.

– Ну вот и славно. Раз мы решили первый вопрос, то давай перейдем к следующему: куда же ты направлялся?

– К монастырю. Я шел к монастырю Кум-Келли, господин. – Выдавил юноша с трудом сдерживая слезы.

– В таком случае, нам по пути, засранец. – Усмехнулся солдат, сверкнув здоровыми как у коня зубами. Рванув графа за шиворот, он поставил пленника на ноги и отвесив символического пинка приказал:

– Топай, птенчик, топай. Путь не близкий.

***

Солнце медленно ползло к закату. Лучи света еще пробивались сквозь ветки, окрашивая Горящий Лес в ядовито-красный, но день неминуемо ускользал за горизонт, а вязкие тени наоборот обретали силу, поднимаясь с земли и заволакивая окружающее пространство паутиной ночи. Где-то вдали робко ухала сова, ей вторил протяжный вой.

– Поднажми, молокосос. – Велел заметно разнервничавшийся Гилл, толкая пленника жердью промеж лопаток. Окажись посох у него в руках, парень бы передвигал ноющими ногами куда энергичнее, но требовать палку назад он не решался, прекрасно понимая логику конвоира. Держаться сзади, не позволяя заключенному адекватно оценить обстановку, не подпускать к оружию или предметам хоть отдаленно его напоминающим, наказывать за малейшие провинности. Просто и практично. Поменяйся они ролями, и граф вел бы себя аналогичным образом. Волки еще тролль знает где, а враг – в паре метров. Чуть зазеваешься и привет, корми червей.

Принципиальная разница между ним и угрюмым солдатом герцога заключалась лишь в одной детали: Гиллу следовало держать претендента на Цаплин Холм живым и, по возможности, здоровым. По крайней мере опознаваемым, позволяя дяде Моргану удостоверить личности любимого племянника и наградил ловчего по достоинству. Касиан же грезил скоропостижной смертью попутчика.

– Мне нужен привал. – С трудом произнес он. Прижавшись спиной к дереву, парень несколько картинно сполз по стволу, уподобляясь героям рыцарских романов. Почему-то в балладах не упоминалась цепляющаяся за волосы кора и сучки, больно кусающие бока. То ли умирающие воители не чувствовали подобных мелочей на фоне страшных ран, то ли летописцы не считали отмечать столь незначительные нюансы, но выползшая на лицо беглого графа гримаса убедила стражника и, грязно выругавшись, он объявил перерыв.

– Овец собачатиновый. – Пробормотал конвоир. Видя состояние юноши, он злобно заскрежетал зубами и даже рискнул повернуться к пойманному спиной, отойдя на несколько шагов и справив нужду в ближайшие кусты.

Возможно, бородатый здоровяк в глубине душе даже был неплохим парнем, оказавшимся по ту сторону баррикад…

До боли сжав кулаки, Касиан постарался выкинуть лезущий в голову бред. Гирьки, брошенные на противоположные чаши весов, утащившая петуха из курятника лисица, пожравший зерно долгоносик могли не отвечать за собственные поступки. Какой спрос с безмозглого зверья или куска чугуна? Но человек отвечал перед собой, перед окружающими, перед Двуликим, будь он хоть сто раз всепрощающим. И Гилл, пошедший против его правды, обрек одного из них на неминуемую смерть.

– Могу я задать вопрос, господин? – Робко спросил парень, разминая ноющую ступню.

– Уже спросил, шкет.

– Еще один?

– Не тяни. – Огрызнулся тюремщик. Сорвав с куста еще зеленую ягоду, он закинул ее в рот и, слегка поморщившись, выплюнул. – Дрянь какая…

– Что произошло после того, как меня выкинули из башни? Почему вы здесь, и почему на вашей одежде нет герба Ригеров? – Выпалил Касиан, пока головорез не передумал отвечать.

– Бодрый у тебя один вопросик. – Пробормотал солдат, почесывая голову. – Засветить что ли за такое? Хотя почему бы и не рассказать? Я же добрый хозяин?

– Конечно, милорд. – Кивнул парень, давя гордость.

– Вот и славно. – Ухмыльнулся Гилл, довольный поведением пленника. – Начну, пожалуй, с последнего вопроса. Герб я срезал, чтобы опознать не могли.

– Не хотите дальше служить герцогу? – Не понял ошарашенный юноша. – Но почему в таком случае вы напали на меня?

– Вперед лошади не беги, дятел. – Остановил очередной поток вопросов воин. – Ты умом в папашку пошел, видать, тот тоже никак простые вещи не догонял. С другого боку зайду:

Итак, после того, как тебя, засранец, выкинули с башни, начался тот еще кавардак. Молодого северянина мы толпой закололи, а старый чуть не грохнул родственничка герцога. Дядька твой самолично батю заколол, мы поперли на старика, за которым твой братюня прятался.

– А дальше? – Не выдержал Касиан, тут же получив легкий тычек посохом по вытянутым ногам.

– Не перебивай, шкет. – Цыкнул конвоир, вжившись в роль рассказчика.

– Старый северянин – тот еще монстр оказался. Расколол жбан Кону так шустро, что он даже обосраться от страха не успел. Я в тот момент подумал еще, что наемник нас всех положит, но смуглый рыцарь тоже не лыком шит оказался. Метнул меч точно в графеныша. Тут северянин как с катушек слетел. На рыцаря бросился, голыми руками решил удавить, а я дурак полез помогать… Вот и оказался вынесенный рекой тролль знает куда…

– А Эгиль и сир Рамон? – Осторожно поинтересовался Кас, догадавшись, о ком шла речь. – Они живы?

– Кто знает? – Развел руками бородач. – Меня унесло течением сразу, чему я безмерно рад. С этой парочки бы сталось пустить живого человека на мясо. Так что радуйся, молокосос, что натолкнулся именно на меня. Что там еще осталось? – Почесал за ухом Гилл. – Ах да, герб. Тут все очень просто, мелкий. Я не знал, куда меня притащили волны. И, поверь, людей герцога Ригера далеко не все встречают так же радостно, как твой папашка.

– Урод… – Тихонько пробормотал Касиан, не оценив юмора. В ту же секунду тяжелый кожаный башмак воткнулся ему в грудную клетку, и парень повалился на бок. Держась за звенящие ребра, он глотал ртом воздух, но вместо облегчения каждый вдох разрывал внутренности огнем.

– Слух у меня хороший… – Прозвучал над головой слегка смущенный голос. – Не, я конечно признаю, что шутейка капельку обидной получилась, но ты, гусь, сдерживаться должен, иначе не доберешься домой живым. А мне бы этого не хотелось. Вы благородные страсть как любите, когда к вам приводят потерянных родственничков или заклятых врагов. Последних конечно можно и не целиком везти, а ограничится жбаном, скажем, но это жутко неудобно. Плоть может сгнить за время пути, ночью мясцо могут птички от души поклевать, или стащить суслик какой. Да и золотишко за подобный трофей отвалят куда меньше… Оно мне надо? Я тебя приведу в Цаплин Холм не убивая, щенок, но будь уверен, от увечий уберечь твою тощую шкурку сможет только полное повиновение. Заруби на носу, пока он еще не сломан.

– Все равно убьют. – Захрипел Касиан, даже не пытаясь подняться. В сознание прокралась абсолютно неуместная мысль: сырая лесная почва пахнет совсем не так, как утоптанные тропинки в родной крепости. Гораздо сильнее и в то же время мягче. Даже нежнее. Было бы здорово просто лежать, позволив легкому ветерку унести поганую реальность в бесконечные дали. Ноющих раны, злобного урода, мертвых родственников… Всех вместе и каждого по отдельности уволочь за горизонт и оставить там навеки…

– Эй, эй, не отрубайся! – Внезапно заорал прямо в ухо Гилл. – Овец собачатиновый…

Вызывая новый приступ боли, здоровяк подхватил жертву под мышки и попытался перевести в вертикальное положение, но вовремя одумался и вернул парня на землю.

– Тварь… – Выругался он, вышагивая взад-вперед в метре от сидящего пленника. – Ну какого тролля ты промолчать не мог, засранец? Знал же, что накажу, если услышу… Ну почему вы, молокососы, контролировать себя нормально не можете? На горбу тебя тащить что ли? Или сразу грохнуть?

– Могу идти. – Прошептал Касиан, старательно экономя воздух. Каждое слово давалось с трудом, и юноша ограничивался самыми необходимыми звуками, говоря как можно тише.

– Нужно. – Указал он на отнятый посох, надеясь на сострадание врага.

Неразборчиво пробормотав что-то себе под нос, головорез продолжил топтаться, время от времени поглядывая на побитого точно тигр, набредший на попавшую в капкан свинью.

– Тварь… – Повторил Гилл, не зная как поступить. – Ну не мог руку что ли поставить? Лишился бы в конце концов пары пальцев… Что ты все-таки за сволочь, так меня подставить…

– Ладно, бери, но только попытайся выкинуть фокус какой. – Решился наконец бородач. Подав парнишке руку, он помог тому встать и опереться на посох. – Точно справишься?

– Медленно. – С трудом ответил граф, делая первые шаги. Даже с оружием в руках он был сейчас не в состоянии сопротивляться конвоиру, а все силы уходили сквозь ватные ноги куда-то в почву.

Под строгим надзором переместившись на несколько метров, Касиан не удержался и, потеряв равновесие, рухнул в густые заросли папоротника.

– Да что с тобой не так? – Заворчал приближающийся Гилл, но где-то рядом прозвучал другой, до боли знакомый голос:

– Камень справа.

Схватив валяющийся рядом с плечом булыжник, Кас прижал находку к себе, а едва сильные руки подняли его легкое тело, нанес короткий удар точно в скулу мучителя.

Не ожидавший атаки ригерец повалился набок, а шмякнувшийся сверху парень принялся молотить врага булыжником до тех пор, пока голова жертвы не превратился в чавкающую кашу из осколков черепа, красноватых мозгов и черной весенней грязи. Лишь убедившись в смерти бородача, вырвавшийся на волю пленник разжать пальцы, позволяя окровавленный валуну упасть на мокрую землю.

Раздираемый чувствами, граф разревелся. Страх, боль, отчаяние, несколько дней кипевшие в душе, подогреваемые пламенем жутких испытаний, наконец вырвались наружу, сметая последние барьеры гордости и осторожности.

Он не знал, как долго сидел над телом мертвого противника не в силах сдвинуться с места. Порой на границе зрения мелькала чья-то тень, но Касиан не мог вести диалог или сражаться, а потому с чистой совестью игнорировал незванного помощника. Кем бы не был советчик, какие бы цели не преследовал, он оставался неизвестной картой в колоде жизни, скрываясь в тени деревьев. Парень был благодарен и за это.

Спустя какое-то время вырвавшись из пелены беспамятства, он осмотрел Гилла, старательно избегая глядеть на изуродованное лицо тюремщика, но единственными достойными находками оказались добротный кожаный ремень и сколотый в нескольких местах кинжал.

– Сойдет. – Решил юноша, примеряя трофеи. На четвереньках добравшись до валяющегося в папоротнике посоха, он поднялся на ноги и впервые за день улыбнулся.

– Я выживу. Обязательно выживу и отомщу. – Пообещал граф самому себе и, опираясь на жердь, продолжил путь к монастырю.

Ирвин 2

Умирая со скуки, сир Ирвин наблюдал за крестьянами, чинящими сгоревшие строения. По правде следовало характеризовать жилье как “сожженное солдатами Цаплиного Холма”, но местные не сговариваясь обвинили в несчастьях исключительно пещерных людей, а капитан любезно разделил их позицию, и очень скоро сама мысль о вине о доблестной стражи в пожаре стала казаться несколько мерзкой, а может даже кощунственной. Определенно, поджог являлся следствие атаки кровожадных дикарей, вынудивших обороняющихся придать ближайшие к крепостной стене здания огню.

Но почему при всей логичности выводов на душе упрямо скреблись кошки? Он упускал нечто важное, или попросту топтался на пустом месте в вечных поисках несуществующих проблем? Вечером следовало хорошенько накидаться…

– Сеньор Ольерри. – Поздоровался Рамон. Неспешно опустив пятую точку на чудом уцелевшую скамейку, он положил рядом костыли и аккуратно вытянул поврежденную ногу. Видеть таким грозного воина, одним присутствием заставлявшего трястись самых жестоких рубак, было более чем непривычно, но по словам дежурившего у отстроенных деревенских ворот дозорного, приползший на брюхе окровавленный эгериец поначалу вообще походил восставшего мертвеца. Перелом лодыжки, синяки по всему лицу, выбитые зубы, порядком обгрызанное ухо и вырванный голыми руками сквозь плотную кожанку кусок мяса великолепно демонстрировали всю опасность схваток с северянами. К счастью, сумевший сотворить подобное с кандидатом в лучшие мечи королевства норн получил по заслугам, пропустив несколько ударов в брюхо и завершающий укол в глаз собственным кинжалом, и кормил рыб. Оставалось лишь поблагодарить Двуликого, удержавшего старика от более расчетливых действий.

– Не жалеешь, что мы перестреляли наемников? – Поинтересовался Ирвин, протягивая небольшой мех потрепанному товарищу. Разбивать сердца красавиц в ближайшее время тому не грозило.

– Думаете, стоило сойтись в честной схватке? – Скривился Кот. Сделав два глотка, он вернул бурдюк и довольно зажмурился, глядя на заходящее солнце. – Отличное вино. Не его ли вы планировали отдать за жизнь дона Фергуса?

– Нет, конечно! Не оценили бы по достоинству. Дикарям я приготовил самое дешевое пойло, какое нашел… – Осклабился капитан стражи, в свою очередь хорошенько прикладываясь к напитку. – Но оправдано ли убийство? Они знали ратное дело как никто другой и служили не жалея себя.

– Именно. – Коротко ответил сир Рамон, протягивая руку. – Излишняя преданность хуже измен.

– Разве такое возможно? – Удивился Ирвин, наблюдая за мажущими глиной соломенную крышу работягами. Скорость, с которой простой люд отстраивал дома несказанно радовала, и он надеялся, что через несколько дней рыбаки, их жены, дети и животина наконец-то покинет крепость. Орущие бабы, вопящие дети, горлопанющие мужики и мешающая свободно передвигаться скотина порядком раздражала.

– Еще как, друг мой, еще как. Просто представьте, что не я выбрался из реки, а Эйгиль. Кажется, так его звали? Впрочем, не суть. Думаете, он бы скрыл правду о случившемся? – Промурлыкал эгериец, в который раз приложившись к меху.

– Нет, но какая разница? Они – наемники, – пожал Ирвин плечами, – служат ради денег, а платит лорд Морган. Думаю, норнам хватило бы мудрости закрыть глаза на убийство одного из своих, особенно учитывая, что к концу битвы их едва ли насчитывался полный десяток. В конце концов, каждый получил бы по дополнительной золотой монете.

– Хорошо, что приказ отдавали не вы. – Засмеялся Кот. Явно перебрав с вином, он улыбался так, словно достиг вселенского счастья. Желая приобщиться к этому состоянию, капитан забрал бурдюк и тут же осушил его несколькими глубокими глотками.

– Приказ отдавал я. – Заявил рыцарь, стряхивая с усов остатки напитка тыльной стороной ладони.

– Но кто стоял за вами? – Лукаво поинтересовался сир Рамон. – Решение принимал граф, вы лишь озвучили задуманное.

– Именно. – Подтвердил сир Ирвин. – Я озвучил. Ответственность на мне. Потому я и пытаюсь понять, зачем мы своими же руками превратили сильных воинов в мишени для стрел.

– Десять лет назад я служил в крепости Витагона. Не пытайтесь вспомнить название, оно не столь известно. Вам, друг мой, стоит лишь знать, что ее пытались захватить айбилы, и было их на порядок больше чем нас. После полугода осады, дюжины штурмов и сотни вылазок, обороняющихся осталось менее тысячи. Половина умирала от полученных ранений, половина с трудом стояла на ногах от голода, а спешившее на помощь войско попало в окружение врага. Командовавший гарнизоном договорился с айбилами о сдаче, но тринадцать наемников-норнов отказались сложить оружие. Они приняли бой с бесчисленными жителями пустынь и погибли, изрубленные кривыми ятаганами, не имея даже призрачного шанса на победу.

– Идиоты. – Коротко прокомментировал Ирвин, но эгериец недовольно мотнул головой.

– Фанатики. – Пояснил он, тряся опустевший мех в надежде получить хоть пару капель вина. – Их обычаи сильно отличаются от принятых в цивилизованном мире. Я или вы предпочли бы сохранить жизнь, собраться с силами, ударить в ответ. Но для северян возможен только один достойный вид поражения – смерть. Даже рана, не дающая продолжить бой, но и не убивающая, при определенных обстоятельствах может стать для норна клеймом до конца дней.

– Я и говорю, идиоты.

Вместо ответа сир Рамон закрыл глаза и принялся тихонько напевать тоскливую песню на незнакомом языке. Казалось, он совсем забыл о недавнем штурме крепости, убийстве графа, нелепом споре и вообще всех бедах мира. Но сир Ирвин по-прежнему имел ряд нерешенных вопросов, и спустя несколько минут вновь обрушился на подкованного в политике сослуживца.

– Хорошо, – пробормотал он, – я понял, почему их нельзя было оставлять в живых после того бедлама. Но какого тролля понадобилось тащить северян охранять лорда Марвина? Что мешало ограничиться нами тремя и одним человеком герцога.

– Увы, но и это не самая здравая мысль. – Неспешно протянул эгериец, не открывая глаз. – Допустим, ни Ыбы, ни его бандиты не стали бы открыто выступать против, но запросто могли пустить недостойный благородного сеньора слушок, марающий репутацию не хуже сажи… С другой стороны, заяви граф Морган, что среди воинов сюзерена затесался предатель, герцог Ригер пришел бы в ярость. Кому нужен подобный враг?

– Изменник из числа наших солдат? – Выдвинул новую версию Ирвин, но Кот отверг и ее:

– Еще хуже. Убей мы собственного подданного, и на каждом углу рыбаки начнут судачить о заговорах. Чернь готова принять измену пришлых наемников, – добавил он, – но не знакомого человека. Каждый простолюдин тут же вспомнит как выпивал с почившим графом за счет казны, и как граф нынешний вытряхивал налоги в бытность свою управляющим… Непомерно высокие налоги… А назначенный убийцей наверняка окажется родичем трети селян.

– Похоже, воткнуть нож в спину брата – самая простая часть заговора. – Пробормотал капитан, и Кот согласно закивал.

– Так и есть, друг мой, так и есть. Верность и предательство – очень тонкие материи. Они сплетаются в жуткий узор, где невозможно отделить одно от другого, смешиваются словно вода из разных течений, живут своей жизнью… Преданность может обернуться жуткой изменой, а лицемерие – величайшее добродетелью… Все слишком сложно, и порой солнце не разгоняет тьму, а делает ее еще темнее…

Внезапно подняв веки, Рамон встретился с товарищем взглядом и заговорщицки прошептал:

– Но знаете, чего я никак не могу понять, дон Ирвин? Почему нельзя было свалить все на вудвоса, поднявшегося по стене, укокошившего владыку, а после сброшенного в темные воды Вельи?

– Потому что вудвосам такое не под силу? – Предположил рыцарь, не понимая сути вопроса. – Будь твари в состоянии карабкаться по камню точно жуки, мы бы давно передохли. К тому же, восточная башня – самая высокая часть крепости, логичнее перебираться через стену в другом месте.

– В ваших словах есть смысл, – ухмыльнулся эгериец, неспешно наматывая длиннющий ус на указательный палец, – но лишь отчасти.

Дождавшись, пока топающие мимо сорванцы удалятся на достаточное расстояние, он продолжил:

– Правда – лишь одна из версий происходящего. Просто представьте, что во время убийства сеньора Валадера, рядом не было бы ни одного норна. Ловким ударом кистеня дон Теленок проломил бы череп Касиану…

– Ловким? – Перебил сослуживца Ирвин, крайне удивленный такой характеристикой. – Да этот идиот не нанесет хороший удар даже через тысячу лет тренировок. Особенно уделяя им по часу в месяц, надеясь, что купленная на деньги кузена броня спасет его жирную тушу в схватке с достойным соперником.

– Не придирайтесь к словам. – Отмахнулся эгериец. – Просто представьте. Дайте волю фантазии в конце-концов. Теленок убивает Касиана, один из оболтусов герцога душит Ариана, скажем, тетивой лука, в живых остается дон Марвин, но очень скоро вжух… Вы понимаете, куда я клоню?

– И как бы ты объяснил трех убитых дворян и не получивших никаких повреждений охранников?

– А кто сказал, что все охранники выжили бы в том бою? – Парировал Рамон. – Пара славных воинов пала бы смертью храбрых. Конечно вы можете заявить, что такой вариант не отличается от сваливания вины на солдат герцога, но он совсем не задевает честь и достоинство сюзерена.

– А тела врагов? – Сделал еще одну попытку найти огрехи в размышлениях товарища сир Ирвин. – Не могли же они раствориться в воздухе?

– Не могли. – Согласился Кот, резким движением прихлопнув жужжащего вокруг комара. – Но что если пещерные люди залезли на башню, убили пять человек, а затем сбежали?

– Как?

– Выпрыгнули.

– Не пойдет. – Заявил капитан стражи, обдумав подобный исход несколько секунд. – Слишком сильный урон репутации. Что мы за стражи, если несколько дикарей могут пробраться нам за спины, убить половину отряда, а после отступить без потерь? Бык бы не согласился на такое.

– Значит, мы бы выкинули их сами, дабы не пачкать пол грязной кровью нелюдей.

Не найдя ответа, Ирвин погрузился в раздумия, а эгериец полностью отдался ловле насекомых, по обыкновению внезапно отстранившись от беседы, не проявляя к обсуждению никакого интереса, а возможно, и вовсе забыв сказанное.

Прервал затянувшееся молчание пробегающий мимо крестьянский мальчишка.

– Поп приехал, поп приехал! – Заорал он, не останавливаясь, и умчался разносить новость дальше по деревне. – Лысый, прелысый!

– Иди, – бросил Ирвин, – иначе не успеешь на помазание. А если сильно повезет – придется расшаркиваться перед прелысым в поклонах и ненавязчиво болтать о погоде.