Текст книги "В пути (СИ)"

Автор книги: Тимур Кучаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Тот, к кому мы идем столь силен?

– Тот? – Усмехнулась карга, убирая руку. – А с чего ты взяла, что это мужчина? Но отвечая на вопрос – да. Сильнее некуда. Я знаю лишь пару чудотворцев, с которыми не стоит враждовать ни при каких обстоятельствах: хозяйка этого дома и дядюшка Ма.

– Не удивляйся. – Продолжила она, видя реакцию ученицы. – Люди часто совсем не те, кем прикидываются. Южные шахи выдают себя за нищих и бродят по трущобам, изучая жизнь подданных. Безродные пройдохи за межевых рыцарей, устраиваясь на службу феодалам. Беглые рабы – за выходцев из благородных семей, ищущих отмщения и спонсорских денег на него же. Монстры – за обывателей. Хотя не каждый знающий даже людьми их назовет.

– Почему?

– Делают то, что смертным не по чину. Но давай вернемся к этому разговору потом.

Сделав несколько глубоких вдохов, волшебница расправила плечи и уверенной походкой направилась к покрытому вьюном жилищу.

Стражник преступил им дорогу, когда до двери оставалось три-четыре шага. В смешных широченных шароварах, свободной белой рубашке, подпоясанной куском алой ткани и заткнутой за него дубинкой, издалека он казался пародией на грозного привратника, вблизи же вызывал необъснимую дрожь. Были причиной тому не по годам седые неухоженные волосы, бледная потрескавшаяся кожа, немигающие белесые глаза или что-то еще Лина не знала, но каждая клеточка тела буквально требовала бежать, пока мужчина не напал. Наставница могла не требовать вести себя аккуратнее – девушка сама ни за какие сокровища мира не стала бы злить колдуна, чьей воли служит подобная тварь.

– Посвященная Эриберта с ученицей. – Дрогнувшим голосом представилась старая ведьма, ухитряясь выдерживать взгляд воина. Несколько секунд ничего не происходило, но спустя вечность воин слегка дерганым движением убрался в сторону, вновь замирая и безразлично глядя сквозь незваных гостей.

– Что он такое? – Прошептала дочь графа, плотно закрывая за собой дверь, но воспитательница лишь неоднозначно цыкнула, жестом велев следовать за ней.

Внутри дом оказался похож на обиталище носителя неведомой силы еще меньше, чем снаружи. Разве что вместо каменного потолка над головой нависало монолитное стекло, а стены оказались обиты не стругаными досками, как принято в жилищах нормальных людей, а бледно-голубым бархатом, расшитым серебряными нитями. “Крайне дорого и столь же бессмысленно” представила Лина реакцию дядюшки Моргана на модные украшения. Невольно улыбнувшись, она проследовала за старухой в гостевую комнату, часть которой отделялась от остального пространства несколькими слоями струящейся полупрозрачной ткани. За тканью угадывался силуэт, но разобрать детали представлялось абсолютно невозможным, и девушка решила не гадать на кофейной гуще.

– Берта. – По комнате весенним ручьем разлился мягкий женский голос. – Не думала, что ты преодолеешь страх перед моими слугами и приблизившись ближе тысячи шагов.

– Страх и правда велик, старшая, – склонив голову, волшебница дернула Линнет за рукав, и та повторила движение наставницы, – но нужда, как говорится, заставила.

– Выпрямись. Ты знаешь, я не люблю церемонии. Бессмысленные телодвижения не изменят запертых в сердце чувств. – Раздалось из-за завесы. – Выпрямись и поведай о своих проблемах. Быть может, я помогу с их решением. Быть может, объясню, что решения не существует.

– Собственно проблема не совсем у меня. – Переминаясь с ноги на ногу, Эриберта нелепым детским движением почесала за ухом. – Проблема у ученицы моей. Думаю… Думаю, у нее тот же талант, что и у вас.

– Продолжай. – Приказал голос.

– Во снах мертвецов постоянно видит, – потупив взгляд принялась перечислять бабка, – тараканы из дома бежать стали, а еще ее недавно в плен схватили, так один из похитителей выглядел будто чумной. Но главный признак – сны, да.

Отодвинув в сторону шелка, из-за занавески вышла женщина. Молодая, черноволосая, ослепительно красивая, она казалось принцессой из айбильских сказок, естественной среди бескрайних южных пустынь, пересекаемых гружеными специями, парчой и жемчугом караванами, ползущими от одного оазиса до другого, но никак не на холодных каменных островах, отрезанных от мира великим тенештормом.

– Ты права, Берта. – Промурлыкала красотка, медленно обходя Лину по кругу.

– А что бы выбрала ты, дитя, – спросила она, без всякого стеснения изучая гостью, – прожить простую жизнь рунического мага, без особых талантов и способностей, или обрести могущество и власть, но потерять уважение людей, вызывая лишь ужас в темных душонках?

– Ужас буду вызывать я или мои силы? – Уточнила Линнет, старательно ища подвох в словах незнакомки. – Они изменят меня?

– Изменят. – Подтвердила женщина. – Люди постоянно меняются. Причиной может служить непогода, ссора с близкими, повышение налогов или их отмена. И сила, разумеется, тоже. Открывшаяся сила не наложит на характер значимого отпечатка, но отношение к ней – возможно.

– В таком случае я рискну. – Набравшись храбрости заявила Линнет. – Если кто-то подумает обо мне плохо без повода – пусть катится в чащу к троллям.

– Хороший ответ. – Улыбнулась хозяйка. Ее глаза заволокла тьма, руки охватило зеленоватое свечение. Мир сжался в точку меньше песчинки, а спустя мгновение девушка обнаружила себя на берегу моря, в самом сердце кошмаров.

***

Пушистый снег степенно опускался на изрядно припорошенную землю. По всем законам логики он должен был таять в теплом летнем воздухе, но безумные правила снов вносили свои коррективы, превращая окружающий мир в самую настоящую сказку. Окажись на месте Линнет человек, не знакомый с островом, он бы наверняка поверил царящей вокруг убаюкивающей атмосфере, поймал ладонью несколько снежинок, пробежался босыми ногами по толстому белому одеялу, с любопытством разглядывая собственные следы, слепил снеговика и прокатился на заднице с ближайшей горки, смеясь и выкрикивая ничего не значащие звуки. Но девушка хорошо представляла грядущие неприятности. В ближайшем будущем ждали сотни поднимающихся со дна утопленников и ужас. Много-много ужаса.

– Нетушки… – Пробормотала она, очерчивая вокруг почти ровный круг. Не стоило дожидаться врага с распростертыми объятиями, если можно подготовить надежный барьер.

– Засыпет. – Прокомментировал неслышно подошедший сзади старичок-привратник, едва не вызвав у Лины остановку сердца.

– Заново раскопаю. – Огрызнулась дочь графа, проклиная невнимательность. Самый тупой, медлительный и отвергнутый прочими тварями покойник перегрыз бы ей горло, напади со спины. А здешние мертвяки не отличались любовью к одиночеству, собираясь в огромные стаи. Оставалось лишь удивляться, как в воде скопилось столько тел при полном отсутствии трупов на суше. Ворвись в сновидение Касиан, он бы наверняка выдвинул теорию о какой-нибудь масштабной морской битве, проходившей поблизости, и бросился разыскивать несуществующие остовы старинных кораблей. Возможно, даже подобрал на берегу увесистую дубину и сунулся в воду, надеясь отогнать утопцев. То-то был бы им праздник.

– Раскопаешь. – Легко согласился дедуля. – А дальше что? Заново же засыпет.

– Заново засыпет – заново раскопаю.

– Надеешься побороть стихию? – Улыбнулся приставучий старикашка, поправив съехавшую на бок смешную вязаную шапочку. – Осадки, знаешь ли, могут за час на нет сойти, а могут неделю сыпать. А тебе надо есть, пить, спать… В туалет ходить надо. – Смущенно добавил он. – Допустим, вытерпишь или придумаешь как границу выложить постоянную. А дальше?

– Проснусь. – Отрезала Линнет, не желая признавать правоту собеседника.

– А если нет? – Не унимался тот. – А если не проснешься? Или проснешься, а следующей ночью снова сюда? До конца жизни будешь прятаться в круге?

– Да что вы понимаете? – Завопила девушка, не в силах сдержать эмоции. – Не за вами гонятся чудовища! Не вас жрут! Почему? – Внезапно воскликнула она, вспомнив как старик спокойно ходил среди покойников в прошлую встречу на проклятой земле. – Почему они не трогают вас?

– Ты же сама знаешь.

Непроизвольно отступив, Лина попыталась найти камень или палку, но в очерченных пределах как назло не было ничего даже отдаленно напоминающего оружие.

– Я закричу. – Произнесла она, понимая бессмысленность угрозы. Ноги предательски задрожали, но нежелание вновь стать чей-то игрушкой оказалось сильнее. Тряхнув волосами, дочь графа выпрямилась и встретилась взглядом с таинственным гостем сновидения, но тот и не думал проявлять агрессию.

– Кричи. – Пожал он плечами, степенно расчесывая седую бороду невесть откуда появившимся гребешком. – Порой крик – лучшее решение. Очень помогает выплеснуть накопившееся… Идущие до тебя тоже кричали. А накричавшись – слушали. Поверь, я могу ждать вечно. А впрочем…

Коварно подмигнув, привратник провел ладонью перед лицом.

Момент перехода занял тысячные доли секунды. В одно неуловимое мгновение дряхлый дедуля превратился в точную копию Ариана: те же смеющиеся зеленые глаза, те же непослушные черные волосы, те же оттопыренные уши. Вплоть до походки незнакомец стал идеальным отражением брата.

– Думаю, так тебе будет проще поверить, сестренка. – Сказал оборотень и, дразня девушку, парой изящных прыжков преодолел барьер, а затем выскочил обратно.

– Мать родная не отличит! – Заявил он знакомым голосом, щурясь из-за пробившегося сквозь облака солнца. – Кстати, если хочешь, могу в нее превратиться. Или отца. Выбирай.

– Да хоть в мамашу Веллинора из росказней Эриберты. – Прошептала Линнет, ошалело глядя на собеседника.

– В нее, увы, не смогу. – Пожаловался лже-Ариан, разведя руками. – А вот самим Веллинором я стану, появись у тебя подобное желание. Достойнейший муж. Сильнейший из колдунов, ходивших под небом. В путешествии по Норнланду самолично спалил несколько сотен снежных великанов, оставив их цивилизацию лишь на страницах истории. Те пережитки прошлого, выбирающиеся порой из легенд северян в суровую реальность – жалкие крохи некогда грозного племени. Но, – куда веселее произнес он, – будем честны, никто не предложил бы лучшего решения. Настолько кровожадных тварей, убивающих не для пропитания, а исключительно ради забавы еще поискать. Рано или поздно они разделались бы с северянами, преодолели пролив Злых Ветров и поперлись крушить человеческие королевства. И как бы вы, людишки, выживали? Не стену же гигантскую строили бы?

– Кто ты и что тебе нужно? – Устало спросила девушка, прерывая тираду. Ей надоели бесконечные загадки, головоломки и предания, сыплющиеся как из рога изобилия с первых дней на Скрытых Островах. Твердо решив покончить с увертками, она уперла руки в боки, как делала порой наставница, и уставилась на самозванца.

– Хорошие вопросы, а вернее хороший вопрос. – Мгновенно капитулировал оборотень. – Обычно меня называют Хранителем. Это не ответ, но суть. Боюсь, никто не объяснит точнее. Я встречаю таких как ты. Сопровождаю в пути. Отпускаю в конце.

– Сопровождаешь куда?

– К цели, разумеется. – Усмехнулся перевертыш, вновь юля точно схваченный за руку карманник. – Ты пытаешься получить от меня то, что находится в глубинах твоей души. Пойми, я лишь помощник, советчик. Решение принимать тебе.

– И ничего толкового я не добьюсь?

– Так заведено.

– Отлично. – Рявкнула Лина со злостью затирая ногой уже порядком запорошенный круг. Ее вдруг охватила такая злость, что даже сотня мертвецов не казалась сейчас серьезной угрозой, и утопленники, чувствуя произошедшие изменения, оставались в глубинах вод, не рискуя выбраться на сушу. – Просто здорово. Лучше не бывает. Значит, я решаю что делать, а ты бегаешь за мной и поддакиваешь, правильно?

– Изредка советуя и наставляя. – Подтвердил хранитель, опустив голову в вежливом поклоне.

– Замечательно. – Произнесла дочь графа, принимая невозможность получить нормальный ответ. По крайней мере пока. – В таком случае сообщи, что делали мои предшественницы.

– О, очень многое. – Хитро прищурился лже-Ариан. – Бродили по острову, пытались убраться подальше (вплавь и на плотах), дрались, убегали, вели с умертвиями переговоры…

Жестом оборвав перечисление, Линнет уточнила:

– Что делали успешно прошедшие упомянутый путь? Что бы это не значило.

– Те, чьи нити судеб не спутывались и не обрывались, шли в лес. Там они познавали истину и находили гармонию.

– И это решение, конечно же, они принимали сами.

Звонко рассмеявшись, Хранитель подал девушке руку.

– Я лишь помогаю и советую, сестренка. Так заведено.

Ирвин 5

Содрав с тонких костей последний кусок мяса, Ирвин отбросил в сторону остатки вороны. Заметно пережаренная (а откровенно говоря обгоревшая), жилистая до скрипа зубов, отвратная на вкус, она больше походила на издевательство, чем полноценный завтрак. А количество плоти, оставшейся после ощипывания, заставляло усомниться в разумности Двуликого, наделившего птицу столь скромными мышцами. Предыдущие приемы пищи также не отличались изысканностью: давленые слабо подергивающиеся жуки на ужин, не уступающие в жесткости полену коренья на обед, маслянистые и на удивление вкусные листья кустарника прошлым утром. И крапива, целые горы крапивы. Казалось, по части поедания этого растения вудвосы запросто могли соперничать со стадом коров голов в двести. Собирая жгучую зелень при каждом удобном случае, они оставляли ее отмокать в ручье на время стоянки и меланхолично жевали утратившую огонь траву весь последующий день. И хоть благородному человеку не пристало уподобляться козлу, рыцарь с готовностью следовал их примеру.

Конечно, временами лесные люди добывали что-то по-настоящему съедобное, но делиться олениной или сочными плодами дикой тыквы не спешили. Пленник не винил их. Попади твари в тюрьму Цаплиного Холма, он бы и сам пожалел вино, мясо или свежий хлеб. Крестом узников до конца времен останутся огрызки, не более. Меняются лишь условия содержания, и дикая природа – не худший из возможных вариантов. Угодивших в холодное подземелье ожидала менее привлекательная судьба, и если сердобольные родственники не вносили достойный выкуп, преступник либо отправлялся на плаху, либо встречал конец в компании молчаливых каменных стен и копающихся в углах крыс.

На памяти сира Ирвина казни случались четырежды: три раза рубили головы насильникам и один – убийце. В соседних областях власть имущие практиковали ссылку на рудники или каменоломни, но Валадэры правили лишь собственной крепостью и глухими чащобами. Лет семь назад граф обдумывал возможности приобщить приговоренных к речному промыслу или охоте, но рыба всегда имелась в избытке, а выслеживание дичи требовало вооружить опасного преступника и дать тому относительную свободу. Кто бы не рискнул бежать? Да и не стали бы ловчие доверять жизни постороннему с замаранной совестью.

Капитан стражи никогда и не считал себя умнее прочих, но на слабоумие не жаловался, а потому улизнуть пытался дважды: первый раз ночью, второй при свете дня. Обе попытки провалились, и вудвосы взяли в привычку перед сном связывать ему руки грубой льняной веревкой. Зачем монстры оставляли врага в живых рыцарь не понимал, языка их не знал, спросить напрямую не мог, а потому круглые сутки предавался пустому гаданию. Единственной правдоподобной версией казалось желание запасти некоторое количество мяса на случай голода. Но какого тролля аборигены тащили доспехи и оружие поверженных противников? Почему не скрутили еще нескольких ригерцев, безжалостно забив тех камнями и дубинами, но не наказали единственного пленника за побег? Ограничь подвижность “холодца”, сломав ему пальцы на ноге, и проблема исчезнет…

Осторожно дотронувшись до запекшейся в волосах крови, рыцарь в который раз попытался воссоздать в памяти момент пленения. Лесные жители проявили чрезмерную, даже невероятную в сложившихся условиях аккуратность. Абсолютно излишнюю в отношении будущей трапезы…

Переосмысление заняло около часа, благо неспешное перемещение вдоль речушки не требовало значительных интеллектуальных усилий. Первый и основной вариант сводился к абсурду: вудвосы жаждали выкуп. Польза внезапного маневра казалась очевидна – не производящие хоть сколько-нибудь годные вещи дикари рассчитывали на достойную компенсацию. Мощные дубовые луки, кованые наконечники стрел и копий, остро заточенные железные топоры, удобные огнива – все это имелось в замковых кладовых и стоило жизни дворянина. Но как необразованные вудвосы ухитрились опознать в темноте единственного благородного человека? Почему третьи сутки тащили его по пути, преодолеваемому за полдня. Почему не ограничились амуницией, снятой с покойников, подставляясь под те самые мощные дубовые луки и кованые наконечники стрел, не имея серьезных гарантий, что часовые не спустят тетиву, едва племя приблизится на удобное расстояние? С чего взяли, что банально объяснят собственные хотелки?

Второй вариант был еще хуже – лесные люди затеяли старое доброе жертвоприношение. Сир Ирвин не имел и малейшего понятия, кому молились примитивные создания, поклонялись ли они божествам вообще, а если да, то в чем заключались их обряды и традиции. К сожалению, этот исход поднимал все тот же вопрос: как лесовики выбрали цель?

“Не выбирали они ничего” противно захихикал внутренний голос, “навалились на того, кто покрупнее и спеленали быстренько. Прочих – в расход, чтоб не мешались, а с тебя просто крови натечет поболе”.

– И угодили в самого ценного? Единственного на двадцать с чем-то человек? – Пробормотал воин, отметив, что разговоры с самим собой – явный признак начинающейся паники, а то и полноценного сумасшествия.

– Хренушки. Скорее как сороки налетели на блеск кольчуги… Безлунной ночью. Под дождем.

Отвернувшись от косящихся вудвосов (увы, ротозеи существовали у всех народов), рыцарь справил малую нужду в ближайший куст. Принадлежи пленители к роду человеческому, он сошел бы с тропы, но соблюдать приличия в компании серящих едва ли не на ходу существ не имело смысла. В лучшем случае они не оценят, в худшем – примут попытку уединиться за очередной побег со всеми вытекающими последствиями.

В памяти внезапно всплыл Томас, мальчишка на год младше, живущий на противоположной стороне улицы, если стоило называть так полосу бесконечной грязи, разделяющую их дома. Весной и осенью дорогу размывало дождем, зимой покрывало льдом или снегом, а потому развлечься по-настоящему у местной детворы получалось разве что летом. Впрочем, Томас создавал вокруг себя кавардак круглый год. Не обремененный чувствами стыда и элементарного здравомыслия он запросто мочился у всех на виду, воровал у соседей сливы, гонял курей или топал по лужам, окатывая волной брызг проходящих мимо, за что неоднократно страдал. Старики едва ли не каждый день брались за ремень, ровесники пускали в дело кулаки. Но упрямый сорванец продолжал чудить, демонстрируя характер тверже гранита.

***

Им было по двенадцать-тринадцать лет. Годом больше или меньше, какая разница вырвавшемуся из детства, но не успевшему познать тяготы взрослой жизни балбесу? И какая разница, если с тех далеких времен прошло два десятилетия?

На город навалилась тяжелая августовская жара, и лишь звенящая прохлада Вельи спасала обитателей столицы от солнечных ударов, а немногочисленную зелень от увядания. Собаки забивались в норы, коты прятались на чердаках, а птицы – среди успевшей покрыться слоем пыли листвы. Старики сетовали на слабость в сердце, люди средних лет смахивали пот со лба и недобрым словом поминали погоду. Ирвин радостно бежал с работы домой.

Вечно бухтящий мастер отпустил пораньше, до ужина оставалось несколько часов, солнце ярко светило в безоблачном небе, в ботинке прятались три потертых медяка – монеты, казавшиеся тогда целым состояние. Для едва сводящих концы с концами жителей доков любые деньги представлялись настоящим сокровищем. Даже тот факт, что строгая мать непременно выменяет несчастные гроши на лукошко свежей лесной малины или горсточку прошлогоднего изюма, не мог испортить настроение. Все шло своим чередом, а судьба обещала горы счастья!

Мужчин, трущихся у крыльца, парень заметил шагов за сто. Вооруженные короткими дубинами, вызывающе неприметные, они кучковались вокруг отца, а тот, огрызаясь короткими предложениями, махал в сторону виднеющегося над крышами домов королевского замка.

– …мертвец. – Донес ветер окончание фразы одного из незнакомцев, по видимости, главаря. Сплюнув под ноги отцу, он развернулся и, дав сигнал прихвостням, расхлябанной походкой зашагал к причалам.

– Ну-ка, попрыгай! – Приказал Ирвину плетущийся в хвосте компании коротышка, поравнявшись с юнцом. Не услышав звона, он пнул ногой пыльную землю, злобно глянул на открывшую было рот бабку и трусцой бросился догонять успевших удалиться подельников, смешно придерживая сползающие штаны. Не оставалось сомнений: гости – мелкие бандиты, ищущие легкого заработка и разыскиваемые стражами порядка. Стражами, увы, показывающейся в подобных кварталах крайне редко.

– Выродки. – Пробормотал отец. Сжав здоровенные кулаки, он грозно смотрел вслед давно покинувшему район ворью. Не прихвати те дубинки, зарабатывающие разгрузкой кораблей и оттого отличающиеся недюженной силой бедняки наверняка бы выбили гадам десяток-другой зубов, навсегда отучив связываться с приличными людьми. Но незванные гости, то ли наученные горьким опытом, то ли не будучи идиотами, догадались вооружиться, и местным оставалось лишь буравить взглядом спины, лелея надежду встретиться один на один и разобраться по-мужицки. Того же хотел и Ирвин, ни капли не сомневаясь в способности папы отдубасить любого врага.

– Чего это они? – Поинтересовался парень, повернувшись лицом к реке и неумело копируя суровую позу.

– Неприятностей искали. – Последовал по обыкновению короткий ответ.

Потрепав сына по волосам, глава семейства наконец позволил себе улыбнуться. Подхватив отпрыска точно пушинку, он подбросил его вверх и, легко поймав в воздухе, аккуратно опустил на землю.

– Ты рано.

– Мастер отпустил. – Воскликнул Ирвин, схватив отца за руку и потянув внутрь дома к дразнящему запаху ухи.

– Заплатил?

– Угу. И за эту неделю и за прошлые две! Все что должен!

– Славно. Работай прилежно, и в один прекрасный день переедешь из нашей дыры повыше. Даст Двуликий – на холм. Примешься шить вельможам сандалии с золотыми пряжками, а мы отдохнем на старости лет.

– Именно. – Подтвердила мать, ставя на стол небольшой котелок с супом. Протянув открытую ладонь, она пронзительно глянула на любимое чадо, и тот принялся стаскивать с ноги правый башмак. Без пряжки, малость аляповатый и с лишней дыркой на месте шнуровки, зато сшитый самостоятельно, совсем без посторонней помощи.

Монетки перекочевали в бережливую руку, и мама расплылась в улыбке:

– Славно. Я уж думала идти ругаться с этим пройдохой. Кстати, Джон, что хотели те люди? – Мигом перешла она на другую тему, рассовывая деньги по тайникам.

– По зубам.

– Джон! – Строго произнесла женщина. Спрятав честно заработанное, она взяла черпак и принялась разливать обед по глиняным плошкам. – Рассказывай все немедленно! Или можем сначала выставить сына и обсудить без него.

– Ма!

– Цыц. – Велел отец. – Не пять лет. Взрослый почти, пусть слушает.

Усевшись за обеденный стол, он пододвинул похлебку и, зачерпнув полную ложку, с видимым удовольствием отведал рыбного супа.

– Замечательно. – Похвалив он нехитрую стряпню, и следующие десять минут посвятил исключительно приему пищи, словно забыв о интересе жены, а продолжил лишь когда тарелка опустела:

– Ирвин, мнение есть?

– Клянчили что-то. – Предположил мальчик, вспоминая встречи со сверстниками, обитавшими в других частях города. – Сначала уговорами. Потом намеками и обещаниями неприятностей. А как ничего не вышло – на хамство и угрозы перешли.

Указав правой рукой на отпрыска, глава семейства коротко кивнул и, повернувшись к супруге, попытался не говоря ни слова изобразить лицом что-то вроде “смотри, он же все понимает”, но та и не подумала останавливать допрос:

– Джон, я должна выпытывать подробности клещами? Скажи по-человечески!

– Да что говорить-то? – Буркнул грузчик, слегка смутившись напора второй половинки. – Хотели дом выкупить за бесценок. Для какого-то тролля при титулах. Мол, желает строиться, земля нужна. Но денег предлагали как за корыто дырявое.

– А ты что?

– Отказал.

– Вежливо, я надеюсь?

– Не совсем.

– Джон! – Воскликнула женщина, чуть не выронив крынку с молоком. – Ты хотя бы не угрожал им сам?

– Да разве то угрозы. – Подмигнул отец Ирвину, закинув в пасть кусок хлебной краюхи. – Так, предложил при следующей встрече череп проломить…

– Джон!

– … в трех местах.

– Сыночек, сходил бы ты погулять. – Не терпящим возражений тоном попросила мать, извергая взглядом молнии.

Воспользовавшись возможностью улизнуть и не становиться свидетелем родительской ссоры, Ирвин выскочил на улицу и плотно закрыл за собой дверь. Изнутри доносились приглушенные толстыми стенами крики, но парень, предвидя скорое примирение, спокойно направился в секретное место – здоровенный шалаш, сооруженный совместно с друзьями в небольшой рощице, отделяющей их улицу от “душистой”. На Душистой как и следовало из названия обитали дубилщики, чучельники и прочие представители пахнущих профессий, и чьими детьми регулярно проходили конфликты за главенство в лесочке. Последние месяцы “портовые” уверенно отбивали поползновение соседей занять господствующую позицию, но те не сдавались, и время от времени “хозяева” от души колотили “претендентов”.

– А ты рано. – Радостно замахал Томас, едва друг продрался сквозь густые еловые ветки. Хоть по негласным договоренностям война всегда начиналась за четверть часа до заката, ему явно было неуютно торчать в одиночестве.

– Мастер отпустил.

Обменявшись рукопожатием (совсем как взрослые), Ирвин пристроился на спиленной недавно чушке, надеясь, что та не измазана свежей смолой. Вторые испорченные за лето портки стоили бы его заднице слишком дорого.

– Новости есть?

– К батьке какие-то дурачки приставали! – Выпалил Том, энергично жестикулируя. – Хотели хату отобрать. Так он их обещал топором зарубить, если еще раз увидит! Представляешь, так и сказал! А они ему сами обещали голову отрезать! А он как за топор схватился, так они сразу ушли!

– И к моему приходили.

– И что он?

– Да примерно то же.

– Это что получается? – Ошалело предположил приятель. – У стариков теперь тоже сражения будут за территорию? И что будет, если наши проиграют? Будем на улице жить? А если выиграют, то что получат?

– Не будет никаких сражений. – Остановил поток бреда Ирвин. – Дома родителей построены не абы как, а на земле, выделенной городским управляющим. Управляющий выбран из дворян лично губернатором, а тот – королем. А против королевской воли только идиот попрет. Отец говорил, его величество даже знатным головы рубит, если те не слушаются.

– Самолично?

– Дурак совсем? – Засмеялся ученик башмачника. Легонько постучав другу кулаком по голове он пояснил:

– У лордов для смертных дел палач есть.

– Да я сам знаю, – с солидным видом принялся оправдываться Томас, – мы же вместе две недели назад ходили на казнь смотреть. Просто думал, вдруг он только простолюдинов укорачивает, а благородных – сам король.

– Делать ему больше нечего. – Фыркнул Ирвин и подвел итог обсуждения:

– Не боись, на улицу не выгонят.

Но свернуть тему, конечно же, не получилось.

До самого вечера один за другим в шалаш забирались подростки, и каждый стремился ошарашить окружающих историей о выступивших против незнакомцев родителях. Со временем обсуждение скатилось к спорам чей папка круче, лишь изредка уходя куда-то в сторону, точно река, образующая запруду в месте излома, но продолжающая нести воды к неминуемому морю.

Обратный путь провели в молчании. Не сговариваясь и не в результате ссор, а просто вымотавшись за день. Тем августом даже не замученные суровой жизнью юнцы не выдерживали беспрерывного сумасбродства.

Поднимающееся вдалеке алое зарево первым заметил меланхоличный Оскар и, тут же рванув вперед, увлек остальных за собой.

– Пожар! – Орали неподалеку, но мальчишки и без того понимали: Припортовая улица охвачена пламенем. Взрослые метались из стороны в сторону словно потревоженные смелым путником летучие мыши в тесной пещере, кто-то требовал тащить воду, кто-то вопил во все горло, кто-то старался держаться подальше, а самые набожные падали на колени, прося Двуликого о милосердии.

Разумеется, Томас не мог оставаться в стороне. Жужжащей мухой пролетев сквозь толпу, он юркнул в известную лишь шпане дыру в штакетнике и скрылся среди горящих зданий.

– Дурак! – Крикнул Ирвин, бросаясь следом. Бущующая стихия не обещала ничего хорошего, но оставлять друга одного в самом ее сердце означало предательство. Емкое и крайне точное слово, суть которого понимали лишь переступившие невидимую грань. Парень не желал входить в их число.

– Том! Том! – Драл он глотку, стараясь перекрыть треск умирающего квартала, но приятель будто растворился среди черного дыма, не оставив ни единого следа на присыпанной пеплом земле.

Легкие наполнились гарью, с глаз текли слезы, но ученик башмачника упорно брел сквозь прорезаемый красными всполохами смог.

– Сюда! – Внезапно донеслось сбоку. Рядом с чудом сохранившейся конурой согнувшись в три погибели сидели Томас, незнакомая старуха и жмущийся к ним ошалелый пес с подпаленной шерстью.

Прижав палец к беззубому рту, бабка указала на противоположный конец улицы. Там, среди еще не охваченных огнем домов, возвышалась коренастая фигура, окруженная толпой незнакомцев в масках и с факелами. Юноша не знал, кто пытается сопротивляться разбойникам, но судьба храбреца определенно вела в никуда. Даже в сказках невооруженные герои терпели поражение, встречаясь с бандой подготовленных извергов. Вот только в сказках всегда имелся второй шанс…

– Пошли. – Произнес Томас.

Не дожидаясь ответа, он подхватил обугленную доску и уверенно направился на помощь.

– Куда ты, дурной? – Зашамкала карга. Вцепившись в рукав рубашки, она с почти невозможной для дряхлой женщины силой потянула Ирвина вниз. Но напуганный парень и без того мог лишь стоять истуканом, наблюдая, как преступники расправляются со взрослым и готовятся пустить в расход движущегося на рандеву со смертью подростка.

– Баран. – Заскрежетал ученик башмачника зубами. Вырвавшись из цепких лап, он сгреб первый попавшийся камень и бросился спасать приятеля, уже вступившего в схватку с врагом.

Время замедлилось. Реальность обернулась кошмаром.

Падающее тело друга. Облако пыли. Катящаяся в сторону голова. Удивленный взгляд навсегда замерзсших глаз. Булыжник, попадающий точно в висок ближайшему вторженцу и валящий того навзнич. Озлобленные рожи захватчиков. Занесенные для удара мечи.