Текст книги "S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I (СИ)"

Автор книги: Тимофей Перваков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Оскару помогли подняться, и он, поддерживаемый под руки, поковылял до больничной койки, после чего мгновенно провалился в сон.

– Вымотало его, – заключил Марк, а Горгон тут же добавил:

– Но мы многое узнали. Порой месяцами люди не могут понять, как применить свой дар, разгадать его особенности, а Оскар молодец, учится. И всё сам, без знахаря. Это полезно для дара.

– Что тогда порекомендуешь в моём случае? Я не ощущаю дара, какие бы попытки ни предпринимал.

– Посоветую пока почитать литературу из библиотеки «Глухаря», ознакомиться с историями активации даров у других иммунных. Порой первое применение дара происходит легко, как это было у меня. Мой крёстный, чернота ему пухом, сказал мне использовать дар, и я тут же без особых усилий выполнил задачу, но порой требуется применять триггер, как в случае Оскара. Например, найти мысль-активатор для способности, жест или действие. Но надо понимать, что это – временный костыль и впоследствии, если расти в тренировках, то подобно смене молочных зубов на коренные, активация действием уступит место активации намерением.

Однако существуют ещё несколько вариантов: пассивный дар, при котором он действует всегда без возможности включить и выключить дар. Активация при выполнении сложного неизвестного условия, примером которой может быть дар моего крёстного, дававшего попытку активации, только если крёстный отрывался от земли: прыгал или падал, но не стоял на твёрдой поверхности. И, конечно, самопроизвольное срабатывание дара, при котором иммунный не может стать господином своей силы, а только её «оруженосцем», подкидывающим спораны в топку, тогда, когда дар сам решает, в каких обстоятельствах проявить себя. Условия могут быть конкретными, варьироваться в определённых пределах или полностью произвольными, что, конечно, ужасно и больше напоминает не дар, а проклятие. Примером такого дара может быть кинетический щит, включающийся только при опасности от объектов, летящих в носителя на скорости свыше пятисот километров в час.

У всех вариантов есть как преимущества, так и недостатки. Взять тот же самопроизвольный кинетический щит. Он не зависит от реакции иммунного и способен защитить от снайперской пули, однако пользователю не активировать дар, когда в него летит нож, лапа заражённого или кулак другого иммунного.

Видя, сколь задумчивым стало лицо Марка, Горгон хлопнул того по плечу и посоветовал не унывать. Дар есть, и если с его природой просто так не разобраться, в обитаемом стабе найдутся знахари, которые за несколько блестящих шариков расскажут о способности, какой бы сложной она ни оказалась.

Это сразу успокоило мужчину. Всё же, когда обладаешь суперсилой, но не понимаешь, как её активировать, это порождает в душе навязчивое желание тратить всё время на поиск ключа к замочной скважине, через которую проступает мир новых сверхъестественных возможностей!

Марк был раздосадован неудачами, ему хотелось скорее понять и опробовать свои чудесные силы в деле, но он не унывал, ведь был изобретателем и естествоиспытателем. Некоторых людей ломают неудачи, других злят, но Марк лишь всё больше распалялся в чувстве интереса, порой доводящем его до исступления. Именно этой особенности он был в первую очередь обязан своему выживанию – любопытству, перевешивающему любые боль и страх, любопытству, отутюживающему напряжённые нервы, любопытству, которое даже в минуты близости смерти вытаскивало личность из её костлявых лап могучей мощной волной интереса к этой необозримой и безграничной жизни!

Глава 22

Atta, Gilgameš, libbaka liṭṭal,

mūš u urri lū taḫdad,

rigmu epruš ṣalmātum.

Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок,

Днем и ночью да будешь ты весел,

Праздник справляй ежедневно.

– Эпос о Гильгамеше – Таблица X

Оскар так и остался спать в медотсеке на больничной кушетке, а Марк с Горгоном снова очутились на кухне.

Старожил подошёл к симпатичному растению и пожал, словно в приветственном жесте, один из его матово-изумрудных листьев. Это был кустик помидор черри.

Марк осознавал, что присутствие живых растений в бункере, имеющем запас брикетов и консервов на десятилетия вперёд, носит скорее релаксационный, нежели прикладной характер, но слишком уж много было уделено внимания расположенным то тут, то там плодово-ягодным перецветиям.

В этот момент беззвучно прозвучал короткий пшик пульверизаторов, после чего система бункера начала автополив растений.

Горгон дождался завершения увлажнительных процедур и нежно собрал с мокрого куста пять спелых помидорок. Усеянные водяными бусинами, они глянцевато поблёскивали в чистом оптоволоконном свете.

Положив помидорные ягодки на стол, он достал из выпаривателя ёмкость с очищенным споровым раствором и залил его в чайник.

К Марку тут же пришло понимание, почему чай имел кисловатый привкус:

– Я всё искал глазами среди растений лимонное дерево или кизил, а ты, оказалось, на безалкогольном живце и чай варил, и суп готовил!

– Горяч зелёный змий, да огонь-то науки погорячее будет, – расплываясь в хитроватой улыбке, ответил Горгон и тут же добавил, – огня, конечно, у нас нет, но его успешно заменяют индукционные преобразователи.

А насчёт лимонного дерева и других кустов стоит сказать отдельно.

На этих словах Горгон протянул Марку помидорку и предложил:

– Прислушайся к вкусу.

Марк попробовал помидорку и понял, что она кислит гораздо больше, чем ожидалось.

Очередная догадка прошлась по его спине табуном мурашек, и он взволнованно промолвил:

– Растения выращиваются на споровом растворе – поэтому им уделено столько внимания.

Горгон одобрительно кивнул, после чего, не отходя от столешницы, набрал в кружку воды из-под крана, которую молча протянул своему визави.

Марк пригубил жидкость и, разобрав её вкус, удивлённо расширил глаза.

Бородатый мудрец, видя нарастающее изумление Марка, подошёл ближе и поднёс ладонь ко рту, словно сообщая великую тайну, и шёпотом произнёс:

– По артериям бункера тоже бежит лишённый алкоголя споровый раствор.

На этих словах Марк не выдержал и прыснул водой, забрызгав при этом всё лицо Горгона.

Бородач обтёрся откуда-то взявшимся платком и как ни в чём не бывало продолжил:

– Поэтому вы с Оскаром так легко идёте на поправку, и потому же любая, приготовленная с использованием «Глухарёвской» воды, будет казаться вкуснее и притягательнее. Иммунный интуитивно будет чуять в ней то, что нужнее для него, чем вода и воздух, что поддержит и вылечит любую рану – энергию споры.

– Удивил так удивил! – произнёс Марк, не скрывая своего изумления, и тут же спросил:

– А для чего тогда ты достал выпариватель? Наливал бы из крана, так сохранили бы больше споранов.

– В общей системе слишком низкая концентрация, – по ней циркулирует дистиллят с «каплей» спор, бункер её гоняет по всей гидравлике, включая полив растений, изредка добавляя по спорану в несколько месяцев ради поддержания достаточной концентрации.

– Достаточной для чего?

– А это, Марк, отдельная большая тема, и касается она сущности самих спор, поэтому предлагаю сначала поужинать, выпить чаю и за ним всё это обсудить.

Мужчины были голодные и потому с жаром принялись за готовку.

Пока Марк усердно работал над огромной кучей сочных овощей для салата, его внимание периодически переключалось на действия Горгона, который занимался своим кулинарным творчеством. Старожил достал из герметичного контейнера горошины, как всегда, идеальной формы, покрытых матово-жёлтой оболочками, которые выглядели слегка шероховато. Он разместил их в небольшой стеклянной чаше и осторожно добавил уксус.

Сперва ничего не происходило, но спустя несколько секунд оболочка горошин начала вылущиваться, будто уксус проникал внутрь, изменяя их структуру. Горгон немного помешивал воду, чтобы реакция проходила равномерно.

– Смотри внимательно на горошины, – пробормотал Горгон, мельком взглянув на Марка. – Вот сейчас начнётся интересное.

Он взял ложку с силиконовым покрытием, чтобы не повредить оболочки, и слегка придавил каждую горошину. Поначалу они не поддавались, оставаясь хоть и не твёрдыми, как в самом начале, но достаточно упругими, сопротивлялись давлению, но вскоре стали менять текстуру. Марк вспомнил, как алкоголь и слюна влияет на спораны: твёрдые как пули для страйкбола, постепенно становятся упругими и мягкими, как пейнтбольные шарики, после чего они млеют и выпускают жидкую спору наружу. Здесь происходило нечто подобное, но гораздо медленнее и равномерней.

Со временем муть отступила, и поверхность шариков стала гладкой и блестящей, будто отполированной. В них словно заходила энергия. В один момент их оболочки из матовых стали блестящими, а позже – прозрачными, почти невидимыми, выпустив бо́льшую часть содержимого в уксус. Однако они не лопнули, словно воздушные шары, а стали полностью проницаемы, будто раскрыли дремавшие до этого поры и из-за разности давлений выпустили желтоватую жидкость в уксусное море.

Горгон продолжал работать с предельной аккуратностью. Он установил мелкоячеистое сито, изготовленное из нержавеющей стали, и медленно процедил полученную жидкость в чистую стеклянную банку, следя за тем, чтобы ни единой частицы гороховой оболочки не проникло вместе с флюидом.

– Вот и всё, – сказал он, убирая сито и осматривая получившуюся жидкость. – Это не просто уксус. Теперь это классический гороховый раствор, который принимает большинство иммунных. Планомерный приём этого снадобья способен существенно, без рисков и побочных эффектов развить любой дар.

Всё это старожил проделывал спокойно и буднично, однако в глазах Марка действия старшего товарища выглядели почти алхимическим таинством.

– На этом этапе останавливается большинство людей, предпочитающих скорость приготовления качеству употребления. У нас же сейчас есть возможность немного модифицировать гороховый раствор. Это несложно, однако требует несколько дополнительных шагов.

Осмотрев остатки уксусной эссенции в стеклянной чаше, Горгон подошёл к металлическому шкафу, где аккуратно размещались контейнеры с различными реагентами и сухими смесями. Он открыл дверцу, выбрав небольшой пластиковый гермобокс с надписью «Бикарбонат натрия» – обычной пищевой содой.

Бородатый химик взял мерную ложку из нержавеющей стали, которая лежала рядом на рабочем столе, и аккуратно насыпал одну порцию соды в керамическую пиалу. Возле неё Горгон поставил кувшин с дистиллированной водой, взятый с рециркуляционной установки на кухонной станции.

– Нейтрализация уксуса требует контроля, – пояснил он Марку, не отрывая глаз от своих действий. – Если добавить сухую соду сразу, реакция будет слишком бурной. Нам нужно минимизировать выброс углекислого газа, потому что с его парами могут улетучиваться гороховые споры, и жидкость рискует потерять часть эффективности.

С этими словами он начал постепенно разбавлять соду водой, создавая густую, но текучую пасту. Когда смесь приобрела нужную консистенцию, Горгон взял со стола вилку и размешал её, проверяя, чтобы не осталось сухих комков.

Затем он медленно добавил пасту в уксусную эссенцию, надёжно закрыв её полиэтиленовым платком и наблюдая за начавшейся реакцией. На поверхности жидкости появились мелкие пузырьки – углекислый газ начал выделяться в умеренном темпе. Горгон тихонько водил банкой по кругу, чтобы реакция шла равномерно.

– Если бы мы добавили соду напрямую, уксус мог бы «вскипеть», и часть реакции ушла бы в воздух вместо нейтрализации кислоты, и если не накрыть банку платком, то часть полезных спор сбежала бы оттуда.

Когда первая порция пасты полностью растворилась, Горгон проверил на вкус уровень кислотности.

– Почти в норме, – сказал он, взглянув на бледно-зелёный оттенок полоски.

Старожил повторил процесс, добавляя оставшуюся пасту малыми порциями, пока водородный показатель не выровнялся. Уксусная эссенция превратилась в прозрачную жидкость с нейтральным запахом и слегка солёным привкусом, что было свидетельством завершения реакции.

– Теперь это просто вода с небольшим количеством натрия, – заключил Горгон, – никакой лишней кислоты, никакой агрессии, никаких проблем с желудком и отрыжкой, свойственной многим иммунным. Может быть легко смешана с живчиком, а также использована в готовке.

Марк молча наблюдал за его действиями, восхищаясь тем, насколько тщательно Горгон подходил даже к такому, казалось бы, простому процессу.

– Горошину, кстати, тоже можно рассасывать во рту, но её в отличие от спорана, которому требуется несколько часов, придётся держать там пару недель, поэтому для создания горохового раствора лучше всё же использовать более подходящий реагент.

– Состоятельные иммунные чаще всего пьют горошину в два-три дня, разводя в уксусе один кругляш и доливая раствор водой, пока он не станет удобоваримым. Тут всё индивидуально и зависит от того, как много у тебя есть этих великих ценностей и времени на их употребление. Мой опыт показывает, что приём одной горошины раз в два с половиной дня в течение полутора лет эквивалентен приёму чёрной жемчужины. Но сроки могут разниться для каждого иммунного.

– Но ты говорил, что у жемчуга есть минусы, – вклинился в рассказ Марк.

– В самую точку. Главный риск приёма без присмотра знахаря – жуткая передозировка споры в организме, способная убить даже крепкого обитателя Стикса. А поскольку при попадании в руки иммунного жемчужины он стремится как можно скорее избавиться от тяжести в кармане, то инвестирует сокровище в себя любимого. И частенько такая практика заканчивается плачевно. Поэтому, если уж решение употребить жемчуг принято – иди к знахарю или ещё лучше – к доверенному знахарю. Способов купирования проблемы отравления жемчугом в медицине пока не разработали, тем более полевых.

– Какие ещё?

– Риск стать квазом, человеком с организмом лотерейщика, но душой иммунного. С ними всё сложно и проблемы, которые они получают при квазификации, разнятся от сложностей с самоконтролем при виде иммунных до риска стать заражённым, продолжая принимать средства развития даров, таких как жемчуг или горох. Однако порой люди выбирают путь кваза намеренно. Это – путь риска и силы, путь воинов судьбы и просто путь выживания. Но поверь моему опыту: за первый год после квазификации от сопутствующих проблем погибают почти семльдесят процентов. Статистика говорит, что у обычного иммунного, выживаемость чуть выше, но, к сожалению, именно что «чуть». Однако если есть желание пободаться с этим миром, а не давать ему последний бой, то мой тебе совет – не связывайся с этим делом.

– А ещё?

– При приёме можно потерять разум, но шанс невелик. Я бы сказал мизерный, но есть неочевидный и, на мой взгляд, самый главный недостаток жемчуга – урезание перспектив развития. Об этом мало кто знает, но статистика показывает, что приём чёрной жемчужины даёт в перспективе при идеальных условиях последующего употребления гороха и отсутствия использования жемчуга в будущем дарует в среднем высокоразвитую основную способность и от одной до трёх граней, редко четырёх. После приёма, как правило, сразу даёт эффективный дар вместе с ростком или даже полноценной гранью. Но мы сейчас будем говорить о пике развития в далёкой перспективе. Грани изредка малоэффективны, чаще среднеэффективны, очень редко – одна по-настоящему эффективна. Но, как ты понимаешь, развиваться последовательно ни одному из иммунных не суждено и чаще всего принявший «чёрную» зависает на двух слабых гранях с ростком третьей, что на мой субъективный взгляд предельное кощунство по отношению к дарованной Стиксом силе.

Красная жемчужина в аналогичных условиях даёт высокоразвитую основную способность и позволяет раскрыть от одной до четырёх граней, редко – пяти. Грани почти всегда среднеэффективны, всегда есть эффективная, редко есть очень эффективная.

Эти данные показывают, каков будет дар на пике своего развития и вероятность распределения эффективности по граням. Эффективность граней может выражаться через любые зависимые от дара показатели, такие как частота использования, пассивность/активность, дистанция и прочее.

Эффективность граней можно представить как древесные плоды. Какие-то из них будут сморщенные, малахольные, а какие-то спелые и огромные. И подобно тому как ботаники способны предсказать заранее, что сухое безлиственное дерево принесёт скудный урожай и плоды его будут малахольными, сморщенными, а могущее, тучнокронное разродится спелосбором, так и учёные Института могут предсказать развитие даров Стикса через уход за нашей паразитической системой. Конечно, как и везде, тут случаются исключения. И после приёма чёрной жемчужины может не наблюдаться негативных последствий, а в будущем иммунный окажется способен развить у себя на горохе четыре максимально эффективных граней, но вероятность такого исхода стремится к нулю.

– И в чём смысл приёма гороха, если даже для достижения планки в чёрную жемчужину потребуется целый год, а то и больше. Мы здесь и неделю с горем пополам протянули, а прожить год звучит столь же абсурдно недостижимо, как прожить век!

– Это верно. И вот тут мы подходим к самому интересному – магистральные преимущества и недостатки гороха.

Горох – это очень долго! Так долго, что мало кому удаётся осилить этот срок. Горох – это отсутствие увеличенного шанса получения «полезной» способности. Горох – это необходимость иметь огромные запасы ресурсов и терпения. Горох – это получение новых даров за «стаж» пребывания в Стиксе. Поэтому те, кто получил в руки жемчуг, предпочитают использовать горох лишь для «добивки» дара, полученного с помощью жемчужины, а не как единственное средство прокачки умений.

– Недостатки велики, но в чём заключается это магистральное преимущество?

– При идеальных условиях приёма гороха основа способности развивается планомерно и, может быть, не самой «нужной», хотя такими категориями опытные иммунные дары не оценивают, понимая, что бесполезных даров не существует. Но этот недостаток полностью перекрывается преимуществом – раскрытие от трёх до шести, редко семи – восьми граней! Грани на своём пике: изредка среднеэффективны, почти всегда эффективны, часто очень эффективны! Запомни, Марк, хотя прокачивать этот дар приходится много лет – один такой «старый» гороховый дар при подходящей основе способен потягаться с двумя-тремя красножемчужными акселератами!

Глава 23

Amēlū scorpīūti ṣēru šūšu,

ittīru šūnūti, ittīru šūnūti mūti.

Люди-скорпионы стерегут их ворота,

Грозен их вид, их взоры – гибель.

– Эпос о Гильгамеше – Таблица IX

Марк сидел и пытался понять важность полученной информации. По итогу выходило, что и у гороха, и у жемчуга есть свои сильные и слабые стороны. Но принимая во внимание тот факт, что выживаемость в Стиксе на первых порах выше у людей с боевыми и полезными дарами, а скорость развития приоритетней рисков от приёма жемчужин, то становится понятно, почему жемчужины считаются великой ценностью. Наверное, он бы сам решился на такой шаг, если бы почувствовал, что им не выбраться из какой-нибудь безвыходной ситуации, а таких случаев за последние дни было как грибов на старом пне. Возможно, будь у него чёрная жемчужина, он бы принял её в момент, когда они с Оскаром не могли закрыть дверь или когда за ними гнался молодой элитник, но сейчас рассуждать об этом нет смысла. Всё равно жемчужины у них нет и в ближайшем будущем не предвидится.

За этими мыслями Марк закончил с салатом, а Горгон разогрел сытное рагу и довёл до ума живчик с гороховым раствором. Для этих целей он использовал концентрат вишнёвого и гранатового сока в кубиках. Бросив первый в очищенный от алкоголя живец, он размешал его ложкой, а кубик зашипел, словно озёрный уж, и мгновенно окрасил жидкость в бордовый цвет. Гранатовый брикет аналогичным образом выпустил маленькое сладкое облачко и без следа исчез, превратив чуть солоноватую воду с разведённым горохом во вкусный и питательный сок.

Как только они сели за стол, к мужчинам вышел заспанный Оскар. По нему было видно, что отдача от преждевременного использования способности не прошла для него даром. С трудом концентрируя разбегающийся взгляд и протирая веки, он, опираясь на дверную раму, поднял вторую руку, с которой уже снял бинты в приветственном жесте. Левая ладонь местами была покрыта младенчески-розовым эпителием, сквозь который просвечивала ветвистая система вен.

– Не могу в себя прийти, есть что взбодриться?

– Держи, – протянул Горгон стакан с гороховым раствором.

Оскар сел за стол, с удовольствием выпил сок, после чего потянулся и прохрустел шею, поворачивая её на все стороны.

– А есть ещё гранатовый нектар?

– Сегодня больше нельзя, раствору гороха тоже надо знать меру. Если не использовать дар, то безопасно пить одну горошину в два с половиной дня, а если всё время использовать силу Стикса по откату, то можно делать это чаще, но лучше не больше полутора горошин. Всё же дозировку нужно подбирать индивидуально для личной паразитической системы.

– Ладно-ладно, старина, не грузи, дай сначала прийти в себя, а то ты, как заведёшься и будешь часами говорить и говорить, а ещё мне рот заклеивал. Я, кстати, тогда чуть от этого не помер.

– Что же, будем мудрее обидчивости, пускай это станет уроком каждому из нас в той мере, которая каждому доступна, – смиренно ответил Горгон.

На это молодой человек показательно закатил глаза. Он уже знал, что старожил в той же степени серьёзен в своих речах, в какой сознаёт иронию, возникающую в словах из-за контраста его мудрости и хитрости.

– Оскар, объясни, как ты себя чувствуешь, – задал вопрос Марк. Ему было важно узнать любую мелочь касательно даров. Очень уж было интересно, как это всё работает, как чувствуешь себя во время первого применения и какие у этого последствия.

– Лучше, чем раньше: голова не болит, сердце стучит ровно, но покачиваюсь будто пьяный. Однако чувствую, что появилось нечто новое в ощущении дара. Сейчас точно знаю, что не могу его применить. Он будто спит, – старательно пытался объяснить свои чувства молодой одарённый.

– Следи за этим. Как проснётся, запиши время. В идеале надо бы вести дневник развития даров, но их, как правило, оставляют в стабе, и мы с большой вероятностью просто потеряем его через несколько дней, когда наступит нужда бросить все припасы.

Марк решил напомнить Горгону свой вопрос касательно того, зачем в гидравлике Глухаря циркулирует споровый раствор и как он вообще туда попадает.

Горгон не медлил с ответом и принялся отвечать в свойственной ему манере:

– О спорах – содержимом споранов, мы знаем немного. Но одно мы знаем наверняка: эти «атомы» после раскрытия оболочки спорана не вступают в химическое взаимодействие ни с чем, кроме паразитической системы иммунных. В каком-то смысле эти частицы абсолютно инертны вне человеческого тела. В споровом растворе они не образуют соединений ни с водой, ни с алкоголем и вообще не реагируют ни с какими веществами.

Эксперименты показывают, что реакция возникает лишь при касании паразитической системы иммунного, после чего атом бесследно поглощается, не оставляя и следа.

Также в каком-то смысле атомы неразрушимы. Термические воздействия на отдельные споры не приводили к их изменению и также неудачно оканчиваются попытки разделить их на более мелкие составляющие. Нулевая реакционная способность и условная неразрушимость дают возможность использовать споры в промышленности в качестве стабильных защитных покрытий гидравлических систем, а также они помогают в деле контроля текучести потока жидкости.

– Подожди, – перебил его Марк, – ты же сказал, что они инертны. Как же тогда они обволакивают стенки трубопровода?

– Хорошее замечание. Но тут есть лазейка. Оказалось, что частицы спор хорошо реагируют на силы Ван-Дер-Ваальса – слабые электростатические взаимодействия. Прилипая, они образуют тонкий защитный слой, который препятствует взаимодействию жидкости с материалом трубы, снижая вероятность механического износа или коррозии. А для усиления этих взаимодействий мы подбирали сплавы с большой полярностью и диэлектрической проницаемостью. К примеру, в качестве покрытия основных труб были использованы платиново-иридиевые и платиново-кадмиевые сплавы. В Стиксе недостатка с материалом нет, если знаешь где искать. Спора к ним липнет как банный лист, отлично повышая износостойкость!

Весь этот диалог Оскар смотрел на Горгона с Марком как на безумцев, осуждающе потирая веки. Он не понимал, на кой чёрт Марку вообще понадобилось выспрашивать об этом. И на кой чёрт Горгон залез в такие дебри, прочитав чуть ли не лекцию по физико-химическим свойствам инертных частиц, когда у них было ещё столько всего, что надо обсудить вместо гидравлических систем «Глухаря», а они тратят время на малополезную чушь, будто его у них его вагон и маленькая тележка. Поэтому решив поставить точку в этом бесконечном разговоре, он произнёс:

– Довольно про споры, Старый! Объясни, зачем нам куда-то отсюда идти. В «Глухаре» лучше, чем в доме, где я жил до Стикса, – всё под защитой, заражённые не доберутся. К чему нам торопиться наружу?

Лицо Горгона, бывшее ещё секунду назад одухотворённым интересной беседой, вдруг посуровело и посерело. Толстокожий лоб, который подпирала пара цепких глаз, съехал вниз подобно тому, как скатывается с карниза весенней порою снежная морщь. Сами глаза, светящиеся внутренним пламенем, потухли, будто огонь сжался, забился в дальний угол. Губы напружинились подобно бицепсам легкоатлета, подобравшись кверху, словно пытаясь дотянуться до сомкнутых бровей, образовать защитную маску и скрыть лицо старожила от чего-то очень страшного. Впервые спутники смогли заметить, проступивший возраст Горгона, понять, что за добродушным и оптимистичным мужчиной средних лет скрывается глубокий, почти древесный старец.

Со вздохом и нежеланием отвечать на резонный вопрос юноши, Горгон всё же собрался с силами и стал пояснять:

– Из далёкого Пекла, края, куда заносит исключительно густонаселённые города, раз в несколько месяцев или лет приходят орды: волны из десятков миллионов заражённых всех мастей и видов, сметающих всё на своём пути.

– Типа большие стаи? – уточнил юноша.

– Стая отличается от орды, как вулкан от супервулкана. Обычный вулкан может уничтожить город, извергаясь в течение нескольких минут или дней, а супервулканы способны уничтожать всю биосферу планеты, все земные генофонды, извергаясь годами и тысячелетиями. Орда – это и есть супервулкан, способный снести весь обитаемый пояс отдельного региона Стикса со всеми лесами, полями, городами, стабами и иммунными, превратив окружающий мир в марсианскую пустошь.

Не каждая орда способна на такое, и, как правило, она рассеивается естественными путями и усилиями иммунных, но порой случаются и апокалиптические орды, справится с которыми не хватит всего суммарного ядерного запаса всех стабов. Изучением естественной миграции заражённых занимается разработанная Институтом наука под названием кинезиносология и в рамках неё существует раздел, посвящённый исключительно миграции орд под названием скоподромика. Иногда орда идёт плотной массой, иногда накатами, а порой клином или дугой, одним словом, орда бывает разной, но объединяет любую орду то, что заражённые, как правило, перестают активно враждовать меж собой, и в особенности это касается элиты Пекла. Огромные многоэтажные монстры весом в десятки тонн и чертовски развитыми дарами, десятилетиями бороздящие самое опасное место Стикса, направляют свои взоры на хлипкие постройки обитаемого пояса. Тот молодой элитник с базовым даром силового поля был бы даже не в свите такого гиганта, а максимум на позиции младшего стайного офицера.

– С этим понятно, но ты же сам хвалился, какой ты с друзьями забабахал классный бункер. На кой чёрт тогда он расположен под землёй, если не для пережидания этого локального апокалипсиса? – опротестовал необходимость уходить Оскар.

– Есть у Блокнота на эту тему подходящее стихотворение и, прежде чем ответить голую правду, позволь поэзии помочь смягчить её мудростью древних мира сего, – ответил Горгон и задумчиво, будто и не своим голосом, стал начитывать стих:

Им нет числа,

И нет конца их формам и различьям.

Ночная блесть – ничто

Перед бескрайностью даров.

Куда ни глянь:

Восток иль Приграничье —

Внутри иммунных Стикса жив первоостов.

Но Стикс не друг – палач, баланс, обитель.

Коль раз помог – так дважды навредил.

Он заражённых тоже не обидел,

И наивысших силой одарил.

А потому запомни, мой приятель,

Небезопасен сердцу милый стаб.

Иди вперёд, покуда воли хватит.

Так с хищным светом обнаружишь лад.

Когда бородач затих, Марк внутренне поаплодировал ему. Этот стих запал ему в душу. В нём и правда чуялось родство древнего иммунного с этим миром. Он чувствовал Стикс не как злую, безумную мясорубку, а как вечную дорогу, по которой надо постоянно идти, чтобы получить хотя бы шанс на долгую жизнь. В этом было одновременно что-то смиренное и не смирившееся.

– Стикс, Стикс, Блокнот, заражённые, снова Стикс, дары – всё понятно. Теперь говори начистоту, в чём дело и чем конкретно нам грозит шествие элитных тварей Пекла, – нетерпеливо попросил Оскар, явно не впечатлившийся поэтическим талантом Блокнота и исполнением старожила.

– Хорошо, теперь о конкретике, – начал рассказ старожил. – Над нами пройдёт множество элитников, и они будут обладать множеством непредсказуемых даров. В одной из орд был старый элитник Пекла, не отличавшийся особыми боевыми дарами, но жутко огромный и прочный, а самым страшным у него был дар, который позволял монстру телепортировать всех иммунных в радиусе сорока метров к себе в желудок – как вспоминаю, так сразу мороз по коже.

Также надо принять во внимание все виды даров, позволяющих почувствовать нас через каменную толщу, такие как обнаружение жизни, сейсмочувствительность, обнаружение человеческих теней, сенсор иммунитета, сквозное зрение и прочие возможные вариации, способные подсветить нас для монстра с даром большого радиуса действия. Они могут простимулировать его походя проломить потолок подземной парковки и стену в наше убежище. Это не займёт у такого быстрого и сильного чудовища больше тридцати секунд.

Ну и напоследок можно вспомнить о неизвестной твари, по вине которой я сам, скорее всего, под каким-то её гипнозом вышел на поверхность, по пути скинув с себя все вещи и снаряжение. Ментальных даров подобного действия у элиты может быть сколько угодно. Может быть, пронесётся над нами элитник и заденет нас даром, который инвертирует траектории движения каждого из нейронов у нас в мозгах, и останемся мы лежать овощами в этой навороченной каменной могиле, и таким образом, может случиться любая не предугадываемая пакость.