Текст книги "Дис"
Автор книги: Тима Феев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
41. ПЕРВЫЕ УСПЕХИ
– Вам некого винить, – произнесла Люн задумчиво, когда они вместе с Антоном сидели на берегу того бескрайнего моря, которое представлял из себя сейчас световой туман. – Вы сами себе все это устроили. Ну как же можно было так жестоко подавлять тех, кто не был такой как вы, не соответствовал вашим представлениям об идеале. Ведь сколько сгинуло людей в тюрьмах и лагерях, сколько было просто запугано до смерти, отчего также не смогло проявить себя при жизни. И теперь все эти несчастные, не истратившие свою жизненную энергию души, – Люн указала на призраков, – находятся здесь, совсем рядом. И дай вам бог, чтобы они оказались более снисходительными и добрыми чем вы. Хотя я бы, например, ничего на их месте не забыла и не простила.
Антон не нашелся, что на это сказать. Он сейчас тоже в глубокой задумчивости смотрел на весь этот ужас, который в скорости грозил полностью поглотить всю Землю. А ведь он, причем сам, еще вчера вечером предложил Люн спуститься сюда вниз, поближе к краю оболочки Арона и посмотреть на все более внимательно. Однако, когда увидал, что здесь происходит, невольно замолчал, да так и сидел теперь глядя куда-то вдаль и не двигаясь с места. Он, конечно, уже очень хорошо понимал, что прошлое земной цивилизации, которая так часто и жестоко обходилась с отдельными своими представителями и даже целыми народами, наконец настигло ее. И что теперь от расплаты ей не уйти. Оставалось только надеяться, что расплата эта не будет слишком тяжелой и что хоть кто-нибудь да уцелеет.
Наконец они поднялись и пошли назад к пирамиде. Охранники, которые видели, какое смертельно опасное путешествие проделал в то утро Антон, почтительно от него попятились и даже немного склонили головы в знак уважения. А Антон и не сказал им ничего. Да и что он мог сказать? Что дело совсем плохо и что им всем вскоре может настать конец? Это-то они как раз знали и без него. Поднявшись к себе, он столкнулся с Катериной, которая уже встала и хлопотала по каким-то пустякам по дому. Она отчего-то решила в то утро наконец убраться в их квартире, которую в последние несколько месяцев сильно запустила. Еще примерно через час позвонил Павел Андреевич и сообщил, что все, как он выразился, «видящие» найдены, за исключением лишь той женщины, их соплеменницы, которая бесследно затерялась где-то на Дальнем Востоке. Антон поблагодарил его и попросил устроить с ними такое же селекторное совещание, как и вчера. И еще он попросил, чтобы теперь их берегли как зеницу ока, поскольку эти люди в настоящий момент были единственными по-настоящему зрячими глазами всех людей на Земле. Павел Андреевич на это ему сказал, что и так уже давно все сделано, и что он не один такой умный на свете. На что Антон лишь сдержано хмыкнул, а потом спросил, каковы вообще настроения в обществе и, получив довольно краткий, но ясный ответ, отключился.
Совещание, или точнее военный совет состоялся уже ближе к полудню. На всех «видящих» были теперь надеты прекрасные, точно подогнанные по форме и размеру доспехи из «легкого стекла», да еще и охрана к каждому была приставлена внушительная. Помимо них на совете присутствовали также и военные начальники, которые руководство по проведению всех активных фаз операции оставляли, конечно, за собой, но которые и понимали, что без «видящих» им никак не обойтись. Антон начал с главного, а именно с того, что нужно было в первую очередь зачистить места скопления людей, а прежде всего их дома. «Нельзя же продвигаться вперед, оставляя противника за спиной», – резонно заявил он, вспомнив про того призрака, который мучил его Катю. Однако, поскольку «видящих» было совсем немного, то решено было просто транслировать изображения в командный пункт операции, где они могли за всем наблюдать. Цифровые камеры, таким образом, все группы зачистки должны были взять с собой. На этом совещание было завершено, после чего операция началась.
И тут же буквально со всех концов Земли стали приходить радостные сообщения об уничтожении невидимых призраков. А также о том, как сразу и везде вырос боевой дух людей. Ведь эти призраки доводили подчас людей до такой депрессии или тоски, что многие уже начинали подумывать, что смерть была бы для них избавлением. Но теперь люди просто воспрянули духом. Они радостно сообщали в командные центры да и друг-другу, как у них все получалось. И кроме того, поскольку эти невидимые призраки не могли причинить им физического вреда, то и вся операция проходила совсем без потерь. Антон, в свою очередь, также принимал во всем этом активное участие в качестве «видящего» и старался как мог. Он в те дни вообще практически не спал, а только пил в неизмеримых количествах кофе, которое Катерина ему безостановочно заваривала. Он даже умудрился подключить к своей работе Люн, которая потихоньку, чтобы никто не видел и еще имитируя звуковые помехи, координировала действия групп зачистки пока он отдыхал. Так продолжалось примерно с месяц, по истечение которого большая часть стеклянных строений, в которых люди могли укрыться, была зачищена. И теперь вопрос встал уже о продолжении операции вне помещений и зачистке более обширных территорий.
И тут все пошло даже еще более успешно и быстро. Поскольку людям не нужно было уже лазить по всем этим закоулкам и переходам, где можно было легко спрятаться. И теперь сотни, если не тысячи невидимых призраков были уничтожены, а остальные загнаны в пределы границ флуоресцирующего тумана, куда люди пока еще боялись заходить.
В результате же всех этих, весьма успешных действий, вполне беспрепятственно смогли выходить на улицу уже не только военные или специалисты, но также и простые жители Земли. Возникло даже ощущение, что все постепенно налаживается и что еще чуть-чуть и жизнь станет такой как прежде. Ну или хотя бы более или менее приемлемой. Сначала рядом с домами, а потом и поодаль от них стали появляться женщины с детьми да и просто гуляющие, которые, словно спеша насладиться вновь открывшейся свободой, сновали то туда, то сюда и зачастую вовсе без дела. Затем стали появляться люди, которые шли по каким-то своим делам. Кто на работу, а кто и так, в кино. Заработали магазины и начал, хотя и с перебоями, работать общественный транспорт. Людям действительно в последнее время ужасно надоело сидеть постоянно взаперти на осадном положении. А тут такая возможность.
Естественно, воинские подразделения несли круглосуточную охрану вокруг этих «мест гуляния». Однако людей назад они не отправляли, прекрасно понимая, что отнять у них и эту, такую долгожданную возможность просто подышать свежим воздухом, было бы просто бесчеловечно. Случались, конечно, и в этот период редкие инциденты с нападениями призраков, однако все это происходило не слишком часто, во всяком случае не чаще чем тогда, когда на людей нападали уличные хулиганы.
Несколько раз предпринимались попытки, причем на самом высоком уровне, вступить в переговоры с самими призраками или наладить с ними хотя бы какой-то контакт. Однако все они завершились безрезультатно, за исключением лишь одного случая, когда уже сам Антон вышел из своей пирамиды и отправился поговорить с несколькими видимыми, а оттого и самыми опасными призраками, которых солдаты окружили в одном из дворов неподалеку. Этими призраками оказались двое мужчин и одна женщина. По виду – индейцы какого-то американского племени. И Антон вполне достойно справился со своей задачей. Он, несмотря на протесты и увещевания солдат, сначала подошел к этим призракам вплотную. И тут же, естественно, один из них попытался его убить. Однако, обрушив на голову Антона чудовищной по силе удар, призрак этот к огромному своему удивлению обнаружил, что странный человек не умер, а все по-прежнему стоит перед ним совершенно целый и невредимый. Тогда призрак этот начал переговариваться со своими товарищами, и только потом, придя к какому-то определенному выводу, обратился наконец к Антону:
– Мы знаем, кто вы такой, – начал призрак сдержанно, – а поэтому только с вами мы и будем говорить. Всю эту мразь, – призрак указал на солдат, – попросите уйти отсюда, а иначе никакого разговора не будет.
Антон распорядился. Однако солдаты, хотя и послушали его, но все же отошли назад только шагов на пятьдесят. Призрак увидел это, покачал головой, но продолжил.
– Хорошо, пусть так, – он все еще был явно недоволен. – Так значит вы хотите наладить с нами переговоры, если мы правильно поняли все те неуклюжие попытки ваших властей.
– В общем, да, – ответил Антон отчего-то грустно. – Но, что нам остается? Ведь не может же это продолжаться без конца, уж лучше хоть какая-то определенность.
– Ах, так вы хотите определенности? – прошипел на это призрак, злорадно улыбнувшись, – так вот же вам определенность: мы не уничтожили вас до сих пор лишь потому, что хотели, чтобы вы подольше помучились. И все. Других же определенных целей у нас не было. И вы все равно умрете, за исключением лишь вас, – он указал рукой на Антона. – Однако, когда это произойдет мы пока не знаем. А до этого, позвольте нам насладиться нашей местью, которая так сладка, – призрак даже закатил глаза от удовольствия.
– Но неужели же нет иного выхода? – Антон попытался уловить хоть малейшую возможность продолжить разговор.
– У вас у всех был выход до тех пор, пока мы не умерли, – произнес призрак спокойно. – Однако теперь уже слишком поздно. И все же, знаете, я не мастак говорить, да и вообще, вести всякие там переговоры. Но если вы желаете и все еще хотите определенности, – но смотрите, не пожалейте об этом потом – призрак вновь улыбнулся, – то мы можем предоставить вам эту возможность. Что скажете?
Антон растерялся. Он отчего-то почувствовал, что судьба всего человечества, вот так и сразу оказалась в его руках. И что он мог ответить? Оставить все как есть или сделать, пусть, возможно и последнюю попытку договориться, рискуя при этом испортить все? «Нет уж, – сказал он себе, – уж лучше выяснить все до конца и попытаться хоть что-нибудь предпринять, чем сидеть вот так и наблюдать как людей постепенно истребляют».
– Да, – сказал он, пока призрак выжидающе молчал, – я согласен на определенность. Что мне для этого нужно сделать?
Призрак аж зашипел от удовольствия:
– Хорошо, – проговорил он, – все состоится через неделю. Приходите вы один, а куда, мы отдельно вам сообщим. А теперь, прикажите своим скотам, – призрак явно ненавидел солдат, – позволить нам уйти. И, – он вновь с улыбкой обернулся, – запомните, один и через неделю.
Антон дал распоряжение солдатам, чтобы те пропустили призраков. После чего, понурив голову вернулся в свою пирамиду. Там он сразу же доложил обо всем начальникам международных штабов, которые постоянно были с ним на связи, а также позвонил своему руководству. И то, что он всем сообщил было воспринято как потрясающий успех. Ведь до этого никому, несмотря на все усилия, не удавалась наладить с призраками хоть какой-то контакт. А сейчас – настоящие переговоры, да еще и с продолжением. Было, конечно, не совсем понятно, чего это там призраки все время говорили о некой определенности, и что это была за определенность такая. Однако все посчитали, что в следующий раз, даже этот неудобный вопрос каким-либо образом удастся разрешить.
К Антону, прямо в его пирамиду прислали в тот же день, перебросив на самолетах из разных стран, нескольких самых лучших переговорщиков, каких только сумели найти. И это были действительно специалисты высочайшей квалификации, которым очень не понравился тон и намеки призраков, когда Антон им все рассказал. Отчего они сразу ему заявили, чтобы он был очень осторожным и держал язык за зубами. Потому что столкнется с такой агрессией, противостоять которой сможет лишь перейдя на переговорах в глухую оборону. «Соглашайтесь со всем, – советовали ему переговорщики, – даже если они попросят вас продать собственную душу. Главное сейчас выиграть время и перевести конфликт в вялотекущую фазу. А там уже все упростится. Но учтите, – первый удар будет страшным и вы должны будете его выдержать. Делайте что хотите: просите прощения, плачьте, стойте на коленях, но не злите их, потому что дальше вообще никаких переговоров не будет, а будет война. Так вот, не допускайте того. Помните, что судьба многих миллионов, а может и миллиардов людей теперь зависит от вас».
Антон был шокирован. Действительно, советы, которые ему сейчас давали, были очень разумными, и даже Люн, которая незаметно для окружающих присутствовала при этой беседе, несколько раз одобрительно кивнула головой. И все же он только сейчас действительно стал осознавать, насколько все было тяжело. Ведь если у него что-то не получится, то, возможно, это будет конец, и ничего исправить будет уже нельзя.
– Боже мой, боже мой, – запричитал он, схватившись за голову, когда вернулся в свою квартиру, – Кать, да почему же это я один за всех должен отдуваться? Ну в чем я-то виноват? Ведь я никогда и никого не убивал, не отправлял на пожизненную каторгу. Ведь я, в сущности, простой человек, который всю свою жизнь проработал программистом. Ну почему я?
– Ничего Тош, ничего, – ответила ему Катя, пытаясь хоть как-то его утешить и крепко обняв за голову, – быть может все еще и образуется. Ну, сам подумай, сколько уже существует человечество на Земле. И всякое с ним случалось: и войны, и эпидемии, и прочие напасти. И всегда люди выживали. Ведь мы же не животные в конце концов и мы умнее всех.
– Вот то-то и оно, – прервал ее грустно Антон, – мы решили, что мы умнее всех и даже, похоже, самих себя. И теперь мы столкнулись с последствиями своих же собственных действий. Ведь, кто эти призраки? Ну, скажи мне на милость. Инопланетяне, пришельцы из других миров? Нет, – это те же самые люди, пусть и умершие теперь. Но они наши братья, плоть от плоти – мы. И как горько, что только сейчас мы об этом вспомнили.
– Не надо, Тош, не говори так, – Катя еще сильнее прижала его к себе, – а то я сейчас опять расплачусь.
– Бесполезно, Кать, слезами тут уже не поможешь, слишком поздно. Да и вообще, давай спать.
После чего он спокойно прошел к кровати и словно подрубленное дерево плашмя завалился на нее. А Катя отчего-то напротив подошла сейчас к стеклянной стене их квартиры и посмотрела вниз, благо, небо в этот вечер было почти безоблачным. И она в который уже раз увидела там этот, чуть более заметный в сгустившихся сумерках флуоресцирующий туман, который до самого горизонта ровно покрывал теперь почти всю землю.
42. «НЕТ» ОТВЕРЖЕННЫХ
Неделя прошла незаметно. Да у Антона совсем и не было времени, чтобы остановиться и хоть чуточку прийти в себя. Его постоянно вызывали то на совещания по поводу предстоящих переговоров, то просили посмотреть какое-нибудь новое здание на предмет нахождения там «невидимых» призраков. Да и все те же переговорщики не давали покоя. Они едва ли не каждый день: то вызывали его к себе, то сами являлись к нему на квартиру, и в сотый, а то и в тысячный раз повторяя, как и при каких обстоятельствах он должен был себя вести. «Если они скажут то-то и то-то, – советовали переговорщики, – то ты должен отвечать так, а если вот так поставят вопрос, то уже по-другому». Но вообще, в подавляющем большинстве случаев они советовали Антону просто молчать и покорно со всем соглашаться.
Где-то дня через три поступило от призраков и само сообщение, которое они оставили в виде простой запечатанной в конверт записки прямо у ворот пирамиды. Причем охранники недоумевали, как это им удалось так незаметно ее пронести. Записка эта была довольно странной и напечатанной на обыкновенной пишущей машинке на греческом языке. В ней значилась дата встречи Антона с призраками, после чего следовало, причем, просто от руки написанное послесловие, в котором, уже на арамейском, говорилось, что если Антон не явится на переговоры, то это будет расценено как оскорбление и в таком случае ему следовало бы отправляться куда-нибудь подальше, например на Луну. Переговорщики потом долго ломали голову над содержанием этого послания. И все в нем, в общем-то, было вполне понятно, за исключением того, почему это призраки решили, что Антон мог не прийти на переговоры, ведь это же была его инициатива, да и вообще, при чем же здесь, собственно, была Луна. Однако, делать было все равно нечего, и предварительно все было решено списать на некую художественную вольность, которая была явно присуща призрачным составителям странной записки.
И вот наступил долгожданный день. Самый обыкновенный, ничем не примечательный день на Земле. А в Москве так еще и солнечный. Антон бодро поднялся с постели и вдруг почувствовал, что все его ужасное треволнение, которое он испытывал в последние несколько дней, куда-то бесследно исчезло. Возможно, это он уже сам так «перегорел», а быть может просто устал наблюдать за всей этой кутерьмой, которая творилась вокруг него. Он даже Кате так прямо и сказал, когда она собирала его на встречу, что: «Надоело все. Не могу больше ни о чем думать. И так уже ото всех этих наставлений голова кругом идет, а как представишь, что чуть ли не весь мир сейчас на тебя смотрит, так совсем плохо делается». На это Катя посоветовала ему вообще лучше про все забыть, что там ему эти умники насоветовали и вести себя максимально естественно. А Люн, которая наблюдала за всем сверху, расслышав последние слова девушки, тоже одобрительно покачала головой.
Наконец все было готово и Антон, подбадриваемый всевозможными напутствиями, отправился на переговоры. Местом для них был выбран небольшой плоский выступ чуть повыше середины холма, находившегося совсем недалеко от пирамиды. И это было воспринято всеми как добрый знак. И тем не менее Антон вовсе не обольщался по поводу того, что сейчас ему предстояло. Он знал, что никто из этих переговорщиков не слышал, каким тоном разговаривали с ним призраки, да и про ту женщину, еще дома у него в поселке, которая хотела его убить, тоже вдруг отчего-то вспомнил. Он вышел из пирамиды и направился прямиком к светящемуся туману. Идти там было совсем недалеко, минут десять: лишь только через парк, который они использовали с Люн как стартовую площадку для полетов, да потом по склону холма чуть спуститься.
И вот наконец он вышел на ту площадку. А еще через несколько минут из светящегося тумана вышли и призраки. Было их двое, парень и девушка, причем оба совсем молодые, лет по шестнадцати. Были они явно в приподнятом настроении, это было заметно по тому как они шутили друг с другом, а иногда даже смеялись. Антон поздоровался первым. Призраки также сдержанно кивнули ему в ответ, после чего и заговорили:
– Мы идем вам на встречу, – были первые их слова, вполне обнадеживающие, – и только лишь потому, что не хотим быть такими как вы. Однако, – обратился теперь уже один лишь парень к Антону, – вы не можете не понимать, сколько обиды, горя и страданий причинили нам. И пусть среди нас очень много слабых да и просто болезненных людей, отчего общество их и затоптало, но встречаются и сильные, которые просто не подошли под ваши социальные стандарты. Да вот взять хотя бы меня и Лору, – парень указал на девушку. – Ну, скажите, кому помешала наша любовь? Нам говорили, что: «Вы еще молодые, да и просто не пара». Но мы-то знали лучше. Ну да, мы были молодыми и глупыми, а поэтому просто не смогли жить друг без друга, отчего и умерли. Вот и все.
«Прямо как Ромео и Джульета», – подумал про себя Антон, грустно усмехнувшись, но вслух не сказал.
– А еще я знаю девушку…
– Дину, – вступила в разговор его призрачная подруга.
– Да, ее. Так вот, ее просто забили камнями и только лишь за то, что она была не слишком сдержана в любовных отношениях. – Ну скажите мне, кому от этого было плохо? А ведь она так прекрасно рисовала и у нее был настоящий талант. Или вот, напротив, старик, которого не пустили к его внукам по той лишь причине, что он был беспартийным. Ну, как это-то понимать? И теперь его душа находится там, – парень указал на светящийся туман, – и страдает неприкаянная. А когда вы убивали людей просто из-за того, что они не верили в бога или вам так казалось. А когда приносили их в жертву, чтобы своих воображаемых богов умилостивить. А еще миллионами душили в газовых камерах и обрекали на смерть в лагерях. Да еще и утверждали при этом, что, мол, они сами виноваты, а вы только исполняете свой долг. Как с этим-то быть?
– Но ведь камеры и лагеря, – робко вступил в разговор Антон, – это совсем другое. Общество их не одобряло.
– Нет, – твердо ответил призрак, – это то же самое. Там тоже все делалось по закону и по секретным, но вполне законным инструкциям. Вы всегда давили и убивали тех, кто был вам не угоден, кто мешал или просто не нравился. Целые общности или даже народы истреблялись лишь для того, чтобы другие могли пользоваться их богатствами. А иногда и просто так, ради забавы. Неужели же вы думали, что все те беспредельные ненависть и жестокость, которые вы проявляли по отношению друг к другу, вот так просто канут в лету, пройдут без следа? Ведь, как легко осудить человека на основании того или иного закона. «Нет человека – нет проблемы», – так, кажется, говорили вы? Так вот нет же, – нет человека, а проблема есть. Вон она теперь где, – призрак указал на светящийся туман. – И те, которые говорили, что они такие хорошие и очищают общество от чуждых ему элементов, сами предопределили будущее вашего общества. Они говорили, что боролись с ведьмами, колдунами, евреями, врагами народа. Так вот, – они и были вашими главными врагами, ненавидели вас. А вы их поддерживали. Ведь как вы кричали в исступлении, когда на площади сжигали очередную «ведьму», как рукоплескали палачам, зачитывающим смертные приговоры, как плевали на осужденных и бросали в них камни. Но хоть кто-нибудь из вас знает, что значит умереть, не сделав в своей жизни ничего из того, что хотел или должен был? Кто из вас знает, что значит никогда не увидеть близкого и любимого человека? Кто из вас знает, как закрывается железная дверь и клацают засовы? Кто из вас знает, как орут охранники и пытают людей? Да, – вы ничего этого не знаете. И не хотите знать. Вы всегда предпочитали не видеть полную картину мира, который сами и создали, а только любоваться на вершину айсберга, где все так хорошо и прекрасно. Так вот поглядите же теперь на весь айсберг. На то, что было под водой.
Антон на самом деле уже почти не мог выслушивать все эти обвинения. Да, – они все, все были виноваты. И когда совершали преступления и когда жестоко карали преступников. Но что же теперь делать? Ведь все равно ничего изменить было уже нельзя. Отчего он опустил глаза и тихо произнес:
– Простите нас, пожалуйста. Ведь кто же знал, что все так обернется. Ведь если бы люди знали, что все закончится таким кошмаром, то сразу остановились бы. И потом, не все же виноваты в произошедшем. Вот я, например, – простой программист. То есть я был им когда-то. И в чем я виноват? Да и много других людей там, – он теперь уже сам махнул рукой, указывая на пирамиду, – которые тоже ни в чем не виновны. Ну за что их-то убивать? А ведь они сидят там взаперти и ждут своей участи. И среди них есть маленькие дети, и много детей, которые вообще ничего в своей жизни еще не сделали, ни хорошего, ни плохого. Простите нас и не будьте такими жестокими, как мы. Простите.
– Вы знаете, – на этот раз проговорила уже девушка-призрак, – ваши извинения, это, конечно, очень хорошо, но вряд ли теперь достаточно. Вот, например, у нас с Пабло, – она указала на своего спутника, – тоже могли быть дети. И эти дети просто даже не появились на свет из-за того, что мы умерли. И они не пожили на этом свете вообще ни дня. А ваши дети, – да чьи же они, скажите мне на милость. Не тех ли палачей, которые отправляли нас на смерть. И в добавок ко всему, вот вы сами сейчас говорите о смерти, а вы хотя бы знаете, что это такое?
– Нет, откуда мне? – совсем уже хмуро ответил Антон, чувствуя, что разговор пошел совсем не в том направлении.
– А мы знаем, – продолжила девушка-призрак, как-то криво и очень не по-доброму улыбнувшись. – И это всегда очень больно и страшно. А кроме того, когда после смерти ты оказываешься в таком вот пекле, – она указала на оболочку Арона, – то и совсем становится не по себе. Поэтому извинений недостаточно.
– Но что же нам делать? – теперь уже повысив голос, едва не взмолился Антон. – Ведь вы же сказали, что идете нам навстречу?
– Все так, – улыбнувшись произнес Пабло, подмигнув своей спутнице, – и поэтому мы убьем вас быстро. Вы будете лишены всех тех бесчисленных пыток и издевательств, которые перенесло большинство из нас. И в этом как раз и состоит наше милосердие.
– Но все-таки, – попытался еще хоть как-то спасти ситуацию Антон, – может мы потом снова встретимся и продолжим…
Но призраки не дали ему договорить.
– Нет, – произнесли они одновременно, но при этом твердо, – переговоры окончены.
После чего развернулись и, все так же весело переговариваясь, пошли по направлению к световому туману. И страшным было это «нет», несмотря даже на то, что произнесено оно было почти шутливым тоном. Таким, что Антону вдруг самому показалось, что это ему лично только что вынесли смертный приговор, а затем и заперли в камере. Да и могло ли быть иначе? Ведь миллионы, если не сотни миллионов таких же холодно зачитанных приговоров сошлись тогда в этом слове. Миллионы, если не сотни миллионов криков несчастных и замученных. Миллиарды никому не нужных запретов, наказаний, правил и условностей, в которых так путались сначала, а затем погибали люди. Бесчисленное множество преступлений, обмана, насилия. И все это было теперь сконцентрировано всего лишь в одном коротком слове, которое, как тяжелый громовой раскат отдалось в голове у Антона. Отчего он, будто и вправду сраженный молнией, медленно опустился на колени и заплакал.
К нему подошла Люн. Она, как и хотела, находилась здесь совсем неподалеку, притаившись за пригорком, и тоже все хорошо слышала. Она попыталась было успокоить Антона, но конечно же не смогла. Безудержные рыдания, буквально вырывались из него. Он плакал и не мог остановиться, бился руками и головой о землю. Он просто не мог себе представить: как, ну как же теперь? Ведь это что же, конец? И теперь все эти несчастные: мужчины, женщины и дети погибнут, все до единого, – а защититься у них не было никаких шансов, и это Антон понимал. У него теперь перед глазами, ну просто-таки стояли все эти толпы ожидавших и надеявшихся на чудо людей, которые еще не знали, что скоро умрут.
– Перестань, кротик, – Люн села рядом, – ты ничего не мог поделать. И все это не твоя вина. Да тебя никто и не станет упрекать, что так вышло.
– Но что же делать? – Антон оторвал свое заплаканное лицо от земли, – что нам теперь делать? – он вновь опустил голову.
– Драться, – спокойно ответила Люн, сунув травинку себе в рот, – драться и умереть достойно. Поскольку ничего иного достойного человечество на этой планете сделать больше уже не сможет.
Потом они поднялись и пошли, – причем Люн даже поддерживала Антона, – к пирамиде. Там их встретили охранники, которые уже обо всем знали. Как оказалось, этот разговор дистанционно прослушивался. Но они, конечно, не стали упрекать Антона, что он сделал что-то не так. Они сами все прекрасно слышали, а оттого и понимали, что сделать тут ничего было нельзя.
Потом Антон с Люн поднялись наверх в его квартиру, где Антон и рассказал обо всем Кате. После чего строго-настрого запретил ей впредь выходить на улицу.
– Да знаю я, – спокойно ответила та. – Ведь после того как твой Дружок пропал, я и так отсюда почти не выхожу.
– Вот и молодец, – похвалил ее Антон. – Ты знаешь, скоро, наверное, будет страшная битва, но ты не бойся, призраки не смогут мне ничего сделать, да и ты здесь за стеклянными дверями в полной безопасности.
После чего слегка перекусил хлебом с молоком и также спокойно направился вниз в командный пункт. А там, как это ни странно, царило вполне себе рабочее и даже бодрое оживление. Чиновники, военные, консультанты да и вообще все вокруг, так же как и он сам, словно бы выдохнули теперь и, отбросив гнетущее напряжение последних дней, занялись привычной и самой конкретной работой. Все было просто и ясно – война так война. Кто-то перепроверял связь, кто-то вел переговоры, согласовывая нюансы будущей и уже оборонительной операции, а кто и просто сидел на месте, сосредоточенно что-то там высчитывая. Антон посмотрел на весь этот упорядоченный муравейник и пристроился на стуле в углу. Он все еще никак не мог понять, отчего же это они все такие спокойные, ведь численный перевес был явно на стороне призраков, да еще какой. Один к десяти, да и то, если считать всех живых людей, в том числе детей, стариков и женщин. А значит шансов на благополучный исход, – Антон вздохнул, – не было почти никаких. «И все же, пусть мы скоро все и погибнем, – повторил он про себя эту последнюю фразу Люн, – но сделаем мы это достойно, ведь ничего иного достойного на этой планете человечество сделать больше уже не сможет».
