Текст книги "Дис"
Автор книги: Тима Феев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
27. ПИРАМИДА
Следующим утром они пришли уже вдвоем. Катерина, как только услышала рассказ Антона о больном мальчике, так сразу же выразила желание навестить его. «Да пусть там хоть дождь со снегом идет», – категорично заявила она, когда Антон стал ее убеждать, что погода на улице была совсем уже скверная и, пожалуй, даже еще хуже чем вчера. Но Катя одела на себя все, что только смогла найти в чемодане, и, невзирая на действительно холодный дождь и пронизывающий ветер, вышла из дому. Хмурый сторож привычно встретил их у ворот клиники. Правда, когда они прошли по гравийной дорожке вглубь двора, отчего-то нарушил свое извечное молчание и, пусть и с опозданием, но проговорил со странным уэльским акцентом: «Проходите пожалуйста». В холле клиники их поприветствовала все та же маленькая медсестра, которая дежурила здесь накануне. Однако сейчас она напротив отчего-то все время молчала и только с усердием старалась помочь столь неожиданно ранним и, похоже, весьма желанным посетителям.
Когда же они прошли непосредственно в саму палату, Катерина со смесью удивления и укоризны посмотрела на Антона. «И это твой больной?» – спросила она его по-русски. Однако Антон и сам все прекрасно видел. Что его пациент был теперь уже и не пациент вовсе, а вполне нормальный, здоровый ребенок, хотя все еще и очень слабый. Он стоял возле окна, сам без посторонней помощи и даже без смирительной рубашки. Поскольку персонал клиники, после того как одна из медсестер этим утром обнаружила Джона совершенно здоровым, тут же собрался в его палате и просто-таки потребовал от санитаров снять с него эту рубашку. «Это просто чудо, – шептали люди, – чудо из чудес. – И еще, – такого не бывает». После чего все покинули палату мальчика, но при любой возможности всякий раз в нее заглядывали через маленькое стеклянное окошко двери.
– Здравствуй Джон, – поприветствовал ребенка Антон, – как ты себя чувствуешь?
– Небо серое, – едва слышно ответил мальчик, все еще неотрывно глядя в окно, – а облака белые, но с темным неровным отливом.
– Это обычная погода для этих мест, – сказал Антон, – по-крайней мере в это время года. Но как ты сам-то сейчас, ничего не болит?
– У меня ничего не болит с той ночи, когда я впервые увидел во сне девочку, – теперь уже повернувшись к гостям, ответил Джон. – Она помогла мне тогда. А теперь я уже полностью поправился. И мне сказали, что вчера ко мне тоже кто-то приходил… это были не вы?
– Да, это я сюда приходил, – ответил Антон спокойно. – И очень хорошо, что тебе сейчас намного лучше. Но, скажи мне, пожалуйста, может у тебя есть какие-нибудь пожелания?
– На улицу, – коротко ответил мальчик.
На это Антон тут же вышел в коридор, где и столкнулся чуть ли не с половиной всего персонала клиники. Там он сказал людям, что ребенок хочет погулять и спросил разрешения. А те, – ну они просто не могли отказать ему в подобной просьбе, поскольку и сами были сильно взволнованы и очень переживали по поводу всего случившегося. И вот так они вместе, – Антон с одной стороны, а Катя с другой, водили Джона по двору клиники. Сам-то он ходил еще с большим трудом, поскольку мышцы его от долгого нахождения на одном месте почти атрофировались. Наконец они вернулись назад. В холле их встретил на этот раз уже сам главный врач больницы и поинтересовался, может ли он им хоть чем-то помочь. Антон спросил его о родственниках несчастного ребенка. А тот ответил, что родственников у Джона не было никаких, и что они с Катей были первыми посетителями, кто к нему пришел за все то время, что он находился в больнице. Наконец они провели мальчика назад в палату, где Антон попросил всех оставить его с ребенком наедине, после чего еще примерно с час беседовал с ним. Наконец он вышел.
– Все Катюш, – произнес он с явным облегчением, – можем ехать. С парнишкой, – он указал на дверь палаты, – все в порядке.
После чего попрощался с теперь уже совершенно оторопевшим персоналом больницы и попросил их получше следить и ухаживать за ребенком.
Потом они ездили в Париж на какую-то научную конференцию, в Нью Йорк еще летали. Были в Мюнхене и в Риме, откуда Антон почти сразу же улизнул и отправился на поезде в Неаполь. Он ведь, на самом деле, совсем не забыл того обещания, которое дал белому призраку в пещере под кладбищем. В Неаполе же он накупил себе цветов и отправился в городские катакомбы. Там он долго бродил по тускло освещенным проходам и закоулкам, глядя на места тайных поклонений и молитв, а так же на склепы древних христиан. Причем, пару раз ему показалось даже, что он кого-то там видел, будто некую серую тень вдалеке, на один лишь миг возникшую и тут же бесследно пропавшую. Он даже однажды крикнул негромко: «Коррадо, это ты?» Но не услышал никакого ответа. Так он и оставил там свои цветы у одного из саркофагов, и фактически ни с чем вернулся вечером того же дня к своей Кате в Рим.
В перерывах между научными конференциями они приезжали в Москву, где и любовались на свою, как они ее теперь называли: «призрачную пирамиду». Дом по проекту, утвержденному когда-то еще Антоном и Аркадием Николаевичем, строился очень быстро. Потому как технологии, используемые при его строительстве, были почти такими же, что и при постройке обычных монолитно-бетонных домов. Вот только основной материал на этот раз был совершенно иным. Но все равно Антон с Катей всякий раз удивлялись, как быстро их стеклянная башня, у которой почти сразу проявился изумительный зеленоватый оттенок, уходила все выше и выше в небо.
Несколько раз Антон связывался с Люн и рассказывал ей как у него дела. А та все внимательно выслушивала, хотя про себя ничего не говорила. И только лишь однажды, она, видимо уже просто не выдержав, вдруг выдала ему, причем совсем ни к месту: «Они относятся ко мне как к ребенку». И все. Впрочем, и этого было вполне достаточно. Поэтому Антон ни переспрашивать, ни уточнять ничего не стал. Много раз они говорили с ней про Катю. Девочку этот вопрос почему-то очень интересовал. А Антон и рад был поболтать. Все что мог, он ей в таких беседах рассказывал, а что не мог, Люн и сама хорошо понимала. И все же она частенько просила Антона Катю беречь и по возможности не обижать ее. На что тот всякий раз недовольно ворчал и повторял, что у него даже и в мыслях ничего подобного не было.
Так прошел год. А Люн все не возвращалась. Вот уже и стеклянная пирамида была построена. По-крайней мере внешняя ее часть. Относительно же внутренней отделки и прочих технических деталей, дело хотя и продвигалось, но уже не так споро как прежде. Видимо тем, кто курировал этот проект было намного важнее иметь вещественное воплощение своего замысла, чем простое удобство людей. И все же, спустя еще несколько месяцев и внутренняя отделка была завершена. После чего состоялось торжественное открытие мегапроекта. На той церемонии, которая проходила прямо у главного входа в пирамиду, собралась почти вся властная элита города. Были там и представители Университета, в котором полтора года назад было впервые получено невесомое стекло. Поэтому и Горский, и Павел Андреевич там присутствовали. Антона, конечно, тоже приглашали. Но он, вовсе не желая в очередной раз лицезреть себя по телевизору, сказал, что предпочитает оставаться среди публики и со стороны наблюдать за происходящим.
В тот день они с Катей пришли к пирамиде уже довольно поздно, когда торжественная часть подходила к концу. Однако, поскольку людей пускали внутрь лишь по одному, и сразу после того как под вспышками множества фотоаппаратов была перерезана символическая красная ленточка, у них еще оставалось достаточно времени, чтобы еще раз на все как следует посмотреть и даже немного пройтись. Они решили тогда даже засечь время, сколько будут идти нормальным шагом вокруг пирамиды. И у них вышло примерно минут сорок. Это было довольно много, даже с учетом той, ну просто гигантской высоты строения. Катя во время этого путешествия, несколько раз подходила к почти вертикальной стене пирамиды и дотрагивалась до нее. Стекло было холодным. Да и вообще, на вид, это было самое обыкновенное стекло, правда, как уже и заметили многие, с очень странным, но невероятно красивым зеленоватым отливом.
Наконец они завершили свой круг и подошли ко входу. Там их вежливо поприветствовали сразу четверо консьержей и, после тщательной проверки документов, пропустили внутрь. Внутри же пирамида оказалась еще более завораживающей на вид. Поскольку в ней почти все было сделано из того же легкого стекла, что и внешние стены, а оттого зрелище представшее Антону и Катерине, иначе, кроме как фантастическим, назвать было просто нельзя. Полупрозрачные, отливающие всеми цветами спектра, но все же с уклоном в зеленый потолки. Невероятной толщины, отчего и странно искривляющие свет колонны. Пол строения, переливающийся загадочными бликами, а так же преломлениями света и тени. Фундамент, бездонной пропастью уходящий в туманную глубину. Стены здания, да и вообще, абсолютно все вокруг представлялось словно бы пришедшим из далекого, таинственного и непостижимого для разума современного человека будущего.
Катя, глядя на все это футуристическое великолепие, невольно взяла Антона под руку и с силой прижалась к нему. Потом они прошли к лифту. Первому из пяти, подъем на которых им еще предстояло преодолеть. Машина понесла их быстро наверх. Однако, поскольку она разгонялась да и вообще двигалась очень плавно, то молодые люди не испытали никаких неприятных ощущений. Во время подъема, они, конечно, не могли видеть того, что находилось вокруг, поскольку стены шахты были покрыты каким-то светоотражающим напылением. Однако, они вполне могли судить по тому, с какой скоростью проносились мимо них элементы конструкций, что долго подниматься в этом лифте они не будут, и тот километр, на который он был рассчитан, пролетит для них очень быстро. Так и вышло. Поэтому не прошло и нескольких минут, как они оказались в новом холле башни, втором из пяти. Здесь они вышли из лифта и решили немного пройтись по этажу.
Высота здания даже на этом, далеко еще не последнем уровне была уже весьма значительной. И подойдя наконец к стене пирамиды, до которой от лифта было приблизительно метров триста, Антон с Катей это вполне оценили. Они в сущности, находились теперь уже где-то между небом и землей, то есть примерно на равном расстоянии между уровнем земли и облаками. Но при этом и вид отсюда открывался просто великолепный. Они могли, поскольку тот день по счастливой случайности выдался малооблачным, видеть почти всю Москву. От край до края. Видели они также и людей, правда уже очень плохо. Видели машины, которые не столько двигались по городу, сколько стояли в пробках. Видели и далекие прямоугольники домов, и деревья. Видели горизонт с чуть заметным круговым изгибом и видели облака, которые показались им теперь уже очень близкими. Наконец они, не говоря друг другу ни слова, вернулись, но уже к другому лифту, который шел еще дальше наверх.
В третьем холле они сразу заметили, что от лифта до стены пирамиды им пришлось идти намного меньше, всего метров двести. Что сразу изменило их впечатление от этого уровня. Он уже не показалось им таким безмерно огромным, как те, что находились ниже. К тому же здесь было полно людей, которые, толпясь у стен, разглядывали изумительный панорамный пейзаж, открывавшийся со всех четырех сторон. Ведь этот уровень был, пусть и немного, но выше облаков, по крайней мере, основной их части. А оттого люди могли теперь смотреть едва ли не в бесконечную, ничем не ограниченную даль.
Четвертый уровень мало чем отличался от предыдущего. Поскольку, в сущности, ничего нового в нем не было. От шахты лифта до стены пирамиды было теперь уже совсем близко. Правда и народа здесь было намного меньше. Основная масса облаков теперь осталась далеко внизу и, подсвеченная яркими лучами солнца, буквально светилась по верхней своей кромке золотым и белым. Антон с Катей почти не задержались здесь, поскольку начинали уже торопиться увидеть свою квартиру, до которой им еще нужно было преодолеть по крайней мере два километра подъема.
Пятый уровень на них также не произвел особого впечатления, поскольку они начинали уже постепенно привыкать и к ярко-голубому небу, что простиралось вокруг, и к потерянным где-то далеко внизу облакам. О земле же и о людях, которые там под этими облаками находились, домах, машинах и прочих стеклянных строениях, они к тому времени отчего-то совсем позабыли.
И вот наконец они поднялись к себе на этаж. Весь подъем с первого этажа до самой квартиры занял у них примерно с час. Правда они, конечно, останавливались еще на промежуточных уровнях. Но все же, делом это в любом случае было явно не скорым, и вот так запросто сходить в магазин за продуктами, например, они теперь уже не смогли бы. Хотя, по не до конца проверенным данным, в этом гигантском здании должны были находиться и разные магазины, и развлекательные центры, да и много чего еще. Но точно этого они пока не знали. Катя оценила жилище. Отчего, в немом изумлении, и словно вовсе теперь уже позабыв о существовании Антона, пошла осматриваться. Все здесь, так же как и на других этажах, было изготовлено из того почти прозрачного невесомого стекла, что и сама башня. И мебель, и светильники с люстрами, и даже краны на кухне и в ванной. Электропроводка была заменена на оптоволокно. Пол был с непрозрачным напылением, но и с подогревом, что Катя сразу же и оценила, когда сняла обувь.
Но вообще, эта квартира показалась ей сперва какой-то не слишком уютной. Или уж по крайней мере совсем не такой, к чему она привыкла. Однако, немного по-оглядевшись вокруг и убедившись, что несмотря на странный материал все же в ней было довольно-таки тепло, Катя пришла к выводу, что и жить в ней, пожалуй, все же можно было. Когда же она подошла к стене пирамиды, чтобы посмотреть на улицу, то на секунду сначала замерла в немом удивлении, а затем и проговорила: «Я всегда о таком мечтала». И это были именно те слова, которых Антон от нее ждал. Ведь он, на самом деле, сейчас очень внимательно следил за ней и за ее реакцией. Теперь же он подошел к ней вплотную и нежно обнял за плечо.
И все же, самого интересного в их новой квартире они пока еще не видели. Потому что тогда был светло и на небе кроме солнца и далеких облаков внизу, в общем-то, и не на что было смотреть. Но вот когда пришла ночь, Антон с Катей уже по-настоящему оценили свое жилище. Поскольку оказались, пусть всего лишь и визуально, в открытом космосе. Звезд вокруг было столько, что они, как казалось, были не только сверху или по бокам, но и внизу. Причем звезды эти были очень яркими и почти не мигали, освещая все ровным бело-голубоватым свечением. Луна выглядела очень большой и четкой. Малейший кратер или впадину можно было на ней легко рассмотреть. И все это было видно вот просто так, непосредственно, прямо сквозь стены. Безо всяких окон и дверей. Лишь ты и бесконечный космос, твой любимый человек и Вселенная. Катя, глядя на все это божественное великолепие, просто не выдержала. Она села на краешек кровати, на которой они с Антоном все еще никак не могли уснуть, и от переполнявших ее сильных чувств тихо заплакала.
28. НА ВЫСОТЕ
Всю ночь Антону снилось, что он летал. Вот прямо так парил в воздухе над землей, пролетая через полупрозрачные стены пирамидальной башни. Иногда он поворачивался лицом вниз, рассматривая далекие кучевые облака, иногда глядел наверх на мерцающие холодные звезды. То отчего-то вдруг принимал вертикальное положение и вглядывался в туманную призрачную даль, словно бы стремясь заглянуть за линию горизонта. И поэтому, когда он наконец проснулся, то почти и не удивился тому, что увидел. Небо, – яркое, подсвеченное первыми лучами утренней зари, чуть бирюзовое и затемненное по краям, буквально смотрело на него сверху, в самую, как казалось, душу. Молча, спокойно, величественно. Антон повернулся и посмотрел вниз. И там тоже было небо, но уже слегка зеленоватое. Отраженное в непрозрачном полу его новой удивительной квартиры.
Он спокойно закрыл глаза и подумал: «Вот уж действительно – сон наяву. И как бы сейчас ему самому пригодилось такое кольцо, которое Люн подарила его Кате». Он открыл глаза. Потом закрыл их и открыл снова. И только после этого, третьего раза, не столько именно осознал, сколько почувствовал, что что-то было не так. И теперь уже он сам, по-видимому, даже и понимал, что это такое было. А точнее, чем это «что-то» не было. И это была его собственная кровать, которой под ним не оказалось. Антон посмотрел в сторону. Да, вот она стоит тут рядом, в полуметре от него, но все же чуть ниже. Катя еще спокойно лежит на ней, завернувшаяся вся в одеяло. «А я то что, как я то?» – задавал он себе эти, конечно уже совсем бессмысленные вопросы. Потому что смысла в них и вправду никакого не было. Ведь ему теперь действительно ничего другого не оставалось, кроме как покорно принять эту свою новую, очередную и, наверное, самую фантастическую способность. Способность летать.
Антон опустился на пол, немного прошел вперед, потом назад. Нет, ходить он по-прежнему мог совершенно нормально. Он не подпрыгивал вверх и не подлетал. Антон поднялся в воздух метра на два. Повисел так и огляделся. Нет, вокруг тоже ничего не изменилось. Вот только сам он… что с ним-то такое? Он поглядел на себя. Нет, с ним тоже все было по-прежнему. Вот только летать он теперь отчего-то мог. А насколько хорошо? Он поднялся под самый потолок, в то место, где сходились грани гигантской пирамиды. Повисел там несколько секунд, посмотрел вниз. «Ух-х, – сказал он сам себе, – ну и высотища, аж дух захватывает». После чего вновь опустился на пол. Там он медленно прошел в дальний угол своей квартиры и снял с шеи полупрозрачный цветок.
– Да, кротик, слушаю тебя, – отозвалась Люн с некоторым трудом и словно бы спросонья. – Что у тебя случилось?
– Я могу летать, – полушепотом проговорил Антон вместо приветствия. – Вот, только что обнаружил. Представляешь, – я спал и мне приснилось, что я летаю, ну, около нашего дома на большой высоте. Потом просыпаюсь и вижу, что парю в воздухе. Вот просто так, безо всякой опоры и даже без усилий. И как это понимать? Что это, может быть хоть ты мне объяснишь, а то я уже совсем запутался.
Однако вместо ответа он услышал лишь продолжительное молчание. Поскольку Люн даже в еще большей степени чем он сам, была поражена этой новостью, отчего на несколько минут буквально лишилась дара речи.
– Лю-юн, – повторил Антон негромко, – ты там еще? Ты меня слышишь?
– Да, я слышу тебя, – отозвалась наконец девочка. – Хотя, признаться, и не знаю, что тебе сказать. Но мне кажется, что мне пора возвращаться. А то я тут и так уже слишком долго задержалась. Но пожалуйста, будь пока по-осторожней, не разбейся. Да к тому же, – она вздохнула, – меня здесь, по-видимому, теперь вообще ничто не держит. Поэтому жди меня примерно через месяц. А я постараюсь как можно быстрей долететь до Земли.
– Боже мой, Люн, – обрадовался Антон, – да конечно, возвращайся скорее, а то я уже устал ждать. Сказала, что улетаешь на полгода и вот, сколько времени там.
– Я должна была испробовать все возможности, чтобы убедить элов из плоскостей помочь вам, да и вообще обратить внимание на вашу планету. Но я не смогла. Они просто отказались меня слушать. А несколько дней назад был последний шанс, когда была назначена встреча мне и моему отцу с одним из представителей ученого совета из Верхней плоскости. Но… не получилось.
– Да бог с ними, Люн, с вашими плоскостями. Да и не нужна нам никакая помощь, у нас тут и так все хорошо. Ты даже не представляешь себе, в каком мы сейчас доме с Катей живем. И более того, вон вокруг, – Антон подошел к стеклянной стене квартиры, – и другие такие дома строятся. И все выше облаков. Да у нас тут теперь просто настоящий бум и строительства, и наук разных, и технологий. Ведь из-за этого невесомого стекла весь наш мир буквально преобразился. Поэтому прилетай скорее, сама все увидишь.
– Спасибо, кротик, – Люн даже чуть всхлипнула, – я очень рада, что ты так по мне соскучился. А то я здесь, – она сделала паузу, – вообще, похоже, никому не нужна. И кстати, – она вдруг вспомнила, – как там Катя. Ты не обижаешь ее?
– Люн, боже мой, ну сколько можно? Я люблю Катю и никогда не смогу ее обидеть. Вон она лежит на кровати, спит еще. У нее даже лицо сейчас счастливое.
– А-а, ну это тогда хорошо, – Люн вздохнула, – просто я волнуюсь за нее, очень. Все, жди меня.
И отключилась. А Антон подумал, что он так и не смог до конца понять, чего это она так привязалась к его девушке. «Да и вообще, кто способен понять женское сердце, – решил он наконец. – Вот уж действительно, величайшая загадка природы. Не то, что его собственные полеты без посторонней помощи».
Месяц прошел почти незаметно, хотя они с Катей и прервали наконец свое затянувшееся турне по разным странам. Ведь Антон уже выполнил поручение Люн, а самому ему мотаться по земному шару совсем не хотелось. А Кате было и все равно, лишь бы он был рядом. Они теперь вообще не очень часто выходили из своего стеклянного дома, предпочитая оставаться наверху и любоваться прекрасными видами. Да к тому же, как они и предполагали, делом это было довольно долгим, несмотря даже на то, что лифты работали без малейших проблем. Но вот так, всякий раз минут по двадцать спускаться сначала вниз, а затем столько же подниматься наверх им просто было лень.
Наблюдали они и за многочисленными стройками, которые как грибы после дождя разрастались вокруг, поднимаясь все выше и выше. Хотя, конечно, до высоты их дома им было еще довольно далеко. Ведь уже километрах на трех дул исключительно сильный ветер и редко какие проекты инженеры решились возводить до столь умопомрачительных высот. Но зато по всей земле появилось огромное количество вертяков, которые как гигантские столбы с мощнейшими турбинами внутри или снаружи, собирали всю эту ветровую энергию, преобразовывая ее потом в электрическую. Видели они несколько раз и репортажи со строительства новых космодромов, чаще всего вблизи экватора. И вот эти уже сооружения, с совершенно гигантскими платформами, расположенными на высоте до десяти тысяч метров, превосходили практически все, что когда-либо строили люди. Причем именно тогда примерно, как раз и появилась та странная поговорка, вышедшая, по всей видимости, из среды строителей таких космодромов, что еще чуть-чуть и они будут спутники просто «в форточки запускать».
Да и вообще, трудно было назвать сферу жизнедеятельности людей, где невесомое стекло не нашло бы своего применения. В точности, как и говорил когда-то Антон на той, самой первой еще своей конференции. И самолетостроение, и машиностроение, и медицина, и даже сельское хозяйство, где теперь теплицами из такого стекла покрывали, ну просто гигантские площади. Из-за чего урожаи на них увеличивались сразу процентов на тридцать. Человечество за эти неполные два года вообще очень сильно изменилось. Причем не только в бытии, но и в сознании. Люди просто-таки воспарили над той, прежней их жизнью, отчего и неслись словно окрыленные нерушимой верой в собственные силы к прекрасному и счастливому завтра. Вот только не знали они, что для того, чтобы достичь этого «завтра» им нужно было разобраться сначала с тем, что было вчера. С тем самым прошлым, которое они так легко оставили позади, и которое, по всей видимости, в одночасье забыли. Однако прошлое, если можно так выразиться, ничего не забыло и уж тем более не простило. Отчего и очень скоро напомнило людям, что за все в этом мире надо платить. Но все это было уже потом. А сейчас Антон с Катей, пребывая в какой-то восторженной фантазии, наслаждались своей жизнью в полной мере, в какой это только вообще было возможно.
И вот однажды вечером, когда они собирались уже спать и, погасив свет в очередной раз любовались прекрасными видами звездного неба, Антон разглядел на самой вершине их стеклянного дома, как будто бы маленькую, темную, едва различимую фигурку. И ему уже не нужно было ничего объяснять, потому что он сразу тогда понял, что наконец дождался ее, ту, которую беспрестанно ждал уже почти два года, и которая совершила за это время столь умопомрачительное путешествие, – его Люн. Девочка сидела неподвижно на самой вершине стеклянной пирамиды и смотрела куда-то вдаль. А затем вспрыгнула на своего Гнорха и спустилась вниз, на уровень его квартиры.
Антон, насколько мог спокойно поднялся с кровати и подошел к стеклянной стене. Он сразу тогда понял по озабоченному лицу девочки, что она не могла просто так сквозь эту стену к нему пройти. Тогда он стал жестами показывать ей, что нужно было идти сначала через главный вход, а затем подняться на нескольких лифтах наверх. А девочка явно не понимала. Тогда он прошел в ванную комнату, заперся там и снял с шеи свой цветок. И даже так, ему пришлось еще долго объяснять ей, как пользоваться лифтами, дверями, да и вообще, куда ей нужно было идти во всех этих холлах и коридорах. Но наконец она все же добралась до его квартиры и позвонила в дверь. А Антон и не сообразил сразу, что этого не надо было делать, потому как Катя тут же проснулась и, не найдя глазами его самого, пошла открывать. Однако за дверью никого не было. «Вот еще, – недовольно проговорила она, – я то уж надеялась, что хотя бы здесь мы будем избавлены от этих глупых шалостей». После чего вернулась к кровати, легла и тут же уснула. Антон же тихонько, чтобы не разбудить ее, вышел из ванной и прошел на цыпочках в прихожую. И он не ошибся, Люн была там.
Девочка аж взвизгнула, когда Антон привычно опустился на колени, чтобы обнять ее. И он долго еще стоял так, не обращая уже внимания ни на сумбурные слова ее радости, ни на поцелуи, которыми Люн буквально осыпала его, ни даже на слезы счастья. Наконец она успокоилась и они тихонько прошли в дальний угол квартиры, чтобы, ни дай бог, еще раз не разбудить Катю. Там Антон уселся в роскошное стеклянное кресло, покрытое какой-то легкой, но очень толстой материей, а Люн устроилась рядом с ним на ковре, и стала перебирать пальцы на его руке.
– Слушай, кротик, – произнесла она наконец, оглядевшись по сторонам, – а хорошая у тебя здесь квартира. И верх тоже так далеко, – можно еще хоть десять уровней себе построить.
– Люн, – ответил ей на это Антон улыбнувшись, – неужели же ты преодолела такой огромный путь лишь для того, чтоб похвалить мое новое жилище? Хотя, не могу не признать, квартира действительно хорошая и другой такой, наверное, ни у кого на свете нет.
– Да дело даже не в этом, – продолжила Люн о своем. – Я здесь у тебя совсем не чувствую жара от звезды, да и света от Арона не вижу.
Антон посмотрел на девочку. «Да, действительно, – подумал он, – и как это он сам не догадался, что это невесомое, а по сути биологическое стекло, не будет пропускать „живого“ света. Да за столько времени этого совсем и не заметил».
– Так что знаешь, – произнесла девочка безапелляционно, – я здесь у вас буду жить. Только ты прикажи, чтобы для меня еще один уровень построили. И чтоб стекло непрозрачным было. Потому что я не хочу смотреть, чем вы там с Катей внизу занимаетесь.
– Да это совсем не проблема, – щелкнув пальцами ответил Антон, радуясь, что Люн будет теперь постоянно жить рядом с ним. – Вот только позвоню завтра и мне еще один уровень выплавят, в качестве бонуса.
– В качестве чего? – не поняла девочка, – ай да ладно. В общем, я сегодня здесь у тебя остаюсь. Но, – теперь она уже серьезно посмотрела на Антона, – скажи мне, что у тебя снова стряслось. Ты говоришь, что летать умеешь?
На это Антон, вместо ответа, чуть заметно, не меняя позы, в которой сидел, приподнялся над креслом. Люн посмотрела на него очень внимательно и, как казалось, даже изучающе.
– Ты знаешь, кротик, – произнесла она, когда Антон вновь опустился на место, – я тоже так могу. И, кстати, тут тоже не в этом дело. Просто… – она на секунду замялась, – выходит, что ты теперь вообще уже ничем не отличаешься от меня. И возможно… – она опять ненадолго замолчала, – можешь полететь со мной на Сатурн?
Антон уставился на Люн.
– Нет, – сказал он твердо, – я не полечу. Во-первых, я не знаю, что со мной будет в космосе. Да и не это главное.
– А что? – спросила девочка.
– Катя этого не переживет. Ну ты сама подумай. Как ей объяснить, что я, такой вот сверхчеловек, могу видеть души людей, лечить руками, да теперь еще и летать. Она решит, как и ты в прошлый раз, помнишь, что я сошел с ума.
– А ты тогда покажи ей, что летать умеешь.
– Тогда она решит, что с ума сошла она. Нет, Люн, все это не годится и я никуда не полечу, мне и здесь хорошо. Да и вообще, может спать уже будем, а то ведь поздно уже.
– Что-о? – девочка аж встала, – да как ты смеешь так со мной разговаривать? Я столько летела к тебе, через такую беспредельную пустоту, о которой ты даже и понятия не имеешь. Мой Гнорх чуть не умер, как я гнала его. И вот теперь ты заявляешь, что хочешь спать? Знаешь что, кротик, – тогда я сама все расскажу Кате. А ты иди себе и спи, раз судьба человечества тебя совсем не волнует.
– Меня ничто не волнует, – ответил ей Антон честно, – кроме твоей дружбы и катиной любви. И деньги, и эта квартира, да и вообще все. Люн, – он тоже встал, – прости меня пожалуйста, если я тебя обидел, я не хотел.
– Ладно, ладно, я прощаю, – ответила девочка успокоившись, потому что каким-то внутренним чутьем уловила, что Антон не лгал и не притворялся. – Но, – она посмотрела вокруг, – где же мне здесь спать-то у тебя?
– Иди с Катей спи, – предложил ей Антон, – а я вон там, на кухне на кушетке покимарю. А завтра уже что-нибудь другое придумаем.
– Хорошо, – согласилась с ним Люн. – Но чтобы завтра, – она указала пальцем наверх, – у меня здесь свое собственное жилье было.
После этого она, чуть заметно покачиваясь, прошла к кровати и улеглась рядом с Катериной вместо Антона. И, видимо, от переполнявшей ее смертельной усталости, тут же заснула.
