Текст книги "Дис"
Автор книги: Тима Феев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
25. ПРОСЬБА ЛЮН
– Кротик, я улетаю, – начала Люн этот грустный для них обоих разговор. – Я просто должна сейчас. Я уже собрала достаточно материалов о вашей цивилизации и хочу показать все это нашим ученым. Пусть они попробуют убедить хотя бы кого-нибудь из элов в высших плоскостях помочь вам. Сама же я ничего тут не могу поделать. Но они, – она указала пальцем наверх, – вполне могут и, по-моему, должны. Я отца своего попрошу, чтобы он мне посодействовал. А он у меня очень влиятельный эл. Поэтому так.
Антон стоял как оглушенный. Он, конечно, сразу тогда догадался, что Люн покидает его не на один день и не на два, как она делала это прежде, а на более долгий срок. «Но, быть может, хотя бы не навсегда?» – он посмотрел на девочку. А та просто стояла перед ним неподвижно и грустно смотрела ему прямо в глаза. Она действительно – и это Антон сейчас уже точно вспомнил – в последние несколько дней была какая-то сама не своя. Она все это время, что они тут пребывали в заточении, ходила за Катей словно кошка, постоянно наблюдая за ней и буквально впитывая каждое ее слово. На самого Антона она теперь мало обращала внимания, и это уже само по себе показалось ему довольно странным. И вот теперь это.
– Люн, прости, – Антон присел на корточки, – но долго ли тебя не будет? Скажи мне, пожалуйста, потому что все-таки лучше знать правду, чем оставаться в неведении.
– Не бойся, кротик, – Люн взяла его за руку, – я еще обязательно вернусь, просто мне лететь далеко. И даже мой Гнорх не сможет меня быстрее доставить. Хотя он и очень быстрый и здорово умеет лавировать в потоках светового ветра от Арона. Но раньше полугода назад меня не жди.
– Я буду ждать, Люн, каждый день буду тебя ждать и думать о тебе. Главное, чтобы ты все-таки вернулась. Да и потом, этот еще цветок, – он указал на полупрозрачный цветок, который носил теперь на шее, – всегда со мной.
– Я обязательно вернусь, – уверенно произнесла девочка, – можешь даже не сомневаться. Но и тебя я тоже кое о чем попрошу и не оставлю здесь без дела. Помнишь, я как-то говорила тебе, что ты можешь мне помочь. Что ты можешь ходить в музеи, ездить на раскопки, собирать информацию? Так вот, – ничего этого теперь не нужно. Я все сделала сама без тебя. Но есть такие вещи, которые я просто не могу, – она посмотрела на свою полупрозрачную руку, – в силу своей природы выполнить. А именно помочь некоторым людям. Самым талантливым изо всей вашей человеческой цивилизации. Я все-таки нашла их наконец, потому что поняла как, – она посмотрела на Антона. – Почти всех… почти. Всего их шестеро, примерно, хотя я и нашла лишь четверых. Но даже и им я ничем не могу помочь, потому что они находятся в местах, из которых я никак не могу их вызволить.
– Я, кажется, начинаю понимать, – неуверенно проговорил Антон, – это такие же как и я люди, которые могут тебя видеть, ведь так?
– Ну, почти. Они действительно могут меня видеть, по крайней мере некоторые из них, а остальные просто слышать. Да и то очень слабо. Поэтому им до тебя, конечно, невероятно далеко, – Люн вздохнула. – Но они достойны помощи, любой помощи. И поэтому ты сделаешь все, чтобы облегчить их участь. Это настоящие бриллианты среди всех самых выдающихся представителей вашей расы. Но, как это часто и бывает у вас, они недооценены обществом, а проще говоря, отвергнуты им. Они заперты в разных местах: кто в тюрьмах, кто в сумасшедшем доме, а кто и просто бродяжничает. Но это не так уж важно. Главное, сейчас им помочь, а некоторых и полечить. Сначала ты, конечно, сам попробуй, а если не сумеешь, то тогда уже я тебе подскажу как, – Люн указала на цветок на шее Антона. – Но поторопись, потому что они могут погибнуть. Это очень хрупкие и чувствительные натуры и любой шок может их убить.
– Я сделаю все, что ты просишь, – также уверенно ответил Антон. – Ведь я теперь очень богатый и известный человек. И мне просто не смогут отказать. Ну, а даже если и смогут, то я постараюсь как-нибудь иначе их вызволить. Да вот хотя бы и побег устрою. С деньгами-то можно все.
– Я назову тебе их имена и где они находятся. Хотя нет, лучше запишу все, чтобы ты опять не забыл. Ведь ты уже однажды забыл выполнить мою просьбу. Хотя, конечно, тогда все было и иначе.
Люн отошла от Антона и уселась на свое, по всей видимости, любимое раскладное кресло. Она, конечно, много чего ему еще рассказывала и описывала этих людей. А потом уточнила, что один из них находился в Китае, где-то в горах Тибета, второй, точнее вторая, вот прямо здесь в России в тюрьме, третий в Индии, а последний в Англии. Все эти люди были очень разными и совершенно не походили друг на друга. Но одно их безусловно объединяло – невероятная эмоциональная интуиция или даже, правильнее сказать, сверхчувствительность, отчего они и могли чувствовать присутствие Люн. Кто-то и вправду почти видел ее, точнее лишь неопределенно-туманный ее силуэт, а кто-то слышал. Антону вспомнился в связи с этим один странный случай, который произошел прямо здесь в их квартире, когда Катя просто шла куда-то из комнаты в комнату, а Люн, по устоявшейся уже привычке следовала за ней. И тут Катя отчего-то вдруг остановилась, словно и вправду почувствовала нечто, обернулась и медленно протянула руку вперед. Она даже слегка коснулась средним пальцем самого кончика носа Люн, но затем почему-то замерла словно в нерешительности, немного подумала, повернулась и пошла дальше.
Да и вообще, много чего произошло с ними за эти пять дней, что они безвылазно сидели здесь в этой квартире. Несколько раз к ним приходил все тот же курьер, который приносил разные документы для Антона, а потом еще и продукты. Один раз пришел Павел Андреевич, который за время своего визита почти ничего не говорил, а только ходил из комнаты в комнату и тяжко вздыхал. Приехал как-то однажды даже сотрудник банка, в котором у Антона был открыт накопительный счет. Однако его молодые люди по настоятельной рекомендации Горского в квартиру не впустили. Наконец к ним приехал и сам Горский. Который привез Кате цветы, а Антону золотую медаль и диплом почетного члена научного совета при их Университете. Еще же он привез показать Антону, а юридически еще и получить его согласие на некий новый мегапроект, один из тех, что сыпались в последнее время на несчастного Аркадия Николаевича как из рога изобилия. И это был проект огромного дома, а точнее и не дома даже, а высоченной стеклянной пирамиды.
– Они там все спешат, – раздраженно ворчал Горский, разворачивая перед Антоном и Катериной прямо на полу огромный лист ватмана со схемой строения. – Не терпится им все. Хотят чтобы раньше всех, быстрее и выше. Будто в космос спутник запускают.
– А это у нас специфика такая, – улыбнувшись ответил на это Антон, с интересом разглядывая чертеж. – Сами знаете: долго запрягаем, да быстро ездим.
– Да знаю я все, – отмахнулся от его слов Горский, – однако если бы вот это, – он потыкал пальцем в чертеж, – не курировали на самом верху, черта с два получили бы они от меня согласие на использование нашего патента. Ты глянь только, ведь это не километр даже и не два, а пять! Да и в основании – квадрат с километровой диагональю. Они за последние дни успели уже и кадастровый план участка оформить и все согласовать. А наше с тобой стекло, – он указал на себя и на Антона, – пока еще только проходит испытания. Там, конечно, все уже более или менее ясно. Ну, что материал великолепный, но все же некоторые вещи про него пока никто не может понять.
– Какие например? – поинтересовался Антон.
– Ну вот хотя бы, почему это «невесомое стекло» то идет из печи, а то нет. Иногда его, ну очень много выплавляется, а иногда все пропадает. Это не ясно. Но, конечно, если немного подождать, то процесс всегда возобновляется, но почему это происходит? – Горский пожал плечами.
– А вы тогда печку немного в сторону сдвиньте, – предложил на это Антон, сразу же догадавшись в чем там было дело. Ведь те огромные и невидимые для всех «протуберанцы», хотя и довольно часто вырывались из-под земли, но все же и не возникали всегда на одном и том же месте.
– Да? А почему так? – Горский с интересом поглядел на Антона. – Но хорошо, попробуем. Но все это потом. А сейчас-то, что мне с этой Вавилонской башней делать? Подписывать документы или действительно, убедить пока подождать?
– Подписывайте, – уверенно проговорил Антон.
Он все еще с интересом продолжал разглядывать этот проект, который ему все больше и больше нравился. Да и Катерина во все глаза смотрела на эту, ну просто-таки циклопических размеров пирамидальную башню.
– Ну тогда вот здесь ваша подпись нужна, – Горский отчего-то перешел на «вы», – и вот здесь тоже. Ну и договор, естественно, как всегда на предоставление временных прав на использование патента. Да, вот здесь подпись.
– А оплата какая? – просто так, из чистого любопытства поинтересовался Антон.
Ведь на самом деле финансовая часть вопроса его уже почти и не интересовала, поскольку в последние дни он получил так много сообщений из банка, что даже перестал обращать на них внимание. Но по приблизительным подсчетам, которые Катерина сделала для него, просто так, из чистого любопытства, сумма уже перевалила за миллиард.
– Да как всегда, – ответил Горский, – десять процентов от оборота. И конечно, авансом. Они, правда, – тут он как-то неловко заерзал на месте, и другой вариант предлагали. Что-то на счет квартиры в этом, с позволения сказать, доме. Но я сказал, – он посмотрел на Катю, – что квартира уже есть у тебя.
– Да есть, конечно, – согласился с ним Антон, – хотя… – он в задумчивости глянул сначала по сторонам, а затем уже и на саму девушку, – может нам и вправду себе новую квартирку приобрести, как ты считаешь?
Катерина на это ничего не сказала. Но по ее взгляду, который в тот момент едва заметно переменился, Антон понял, что идея ей очень понравилась. Он посмотрел на Горского. Но тому и не надо было ничего объяснять, потому что он был человек опытный и весьма проницательный. Отчего тут же встал с пола и набрал номер на мобильном телефоне.
Несколько минут он ждал, пока к трубке подойдет нужный ему человек, после чего, и уже уверенно проговорил:
– Да, да, это я вам звоню. Тут со вторым бенефициаром небольшая заминка вышла. Нет, на проект он согласен, но, видите ли, отчего-то предпочел первоначальный вариант оплаты. Да, квартира. А где? – он приложил руку к трубке и спросил у Антона, где бы тот хотел приобрести себе жилье.
А Антон и не нашел ничего лучшего, кроме как указать на самый верх дома, где значилась всего одна квартира, не очень большая по площади, но зато просто гигантская по высоте. Аркадий Николаевич передал просьбу своему собеседнику, на что тот, по всей видимости, ответил категоричным отказом. Однако Горский совсем не зря был ректором Университета, да к тому же еще и просто опытным управленцем. Поскольку не сдался сразу, а стал убеждать своего собеседника, что так для него будет даже выгоднее. Когда же он сообщил, что в этой квартире будет проживать человек, который это вот самое «легкое стекло» еще и открыл, то услышал в трубке сначала долгое молчание, а затем и утвердительный ответ. После чего с облегчением вздохнул и отключился.
– Ну вот, Тошка, – обратился он к Антону по-свойски, – вот твоя новая квартира, – он указал на проект. И как это я хотел тебе предложить тогда еще, помнишь, простую квартиру от нашего Университета, – он засмеялся.
Но в этом смехе не было ни сарказма, ни притворства, отчего и сам Антон, просто совершенно счастливый теперь, засмеялся также. Катя же, не обращая уже внимания на присутствие в комнате Аркадия Николаевича, прижалась к своему любимому всем телом.
Однако, все это было уже вчера и поэтому утратило отчасти силу первого впечатления. Сейчас же Антон прощался с Люн, отчего и с невероятной остротой почувствовал, причем буквально всей кожей, как сильно был к ней привязан. Он, конечно, однажды фактически уже терял ее, когда она приняла его за сумасшедшего, однако от этого было нисколько не легче. Единственное, быть может, что немного смягчало сейчас ситуацию, так это наличие того полупрозрачного цветка, что висел у него на шее. «По-крайней мере смогу с ней всегда разговаривать», – попытался он себя успокоить, чтобы совсем уж не расклеиться. Да и некоторые детали самого поручения, которое Люн дала ему тоже нужно было еще уточнить. Поэтому он постарался по возможности отбросить все эмоции и сосредоточиться на деле. Отчего и задал ей еще несколько необходимых и довольно существенных вопросов. Девочка же охотно ему отвечала, пока наконец они не прояснили детали, после чего Люн произнесла:
– Все, что я собрала, – свитки, манускрипты и прочее, хранится сейчас в моем доме на Луне. Хотя, конечно, то, что я там себе соорудила и домом-то назвать, наверное, нельзя. Так, временное пристанище. И оно там, – она сделала жест рукой, – с обратной стороны Луны, где свет от Арона не такой яркий. Я, конечно, все это верну потом, когда покажу нашим. Пусть посмотрят, на что вы были способны уже очень давно. И, возможно, тогда они и согласятся со мной, что вам все-таки нужна помощь. Ну а если нет, – Люн вздохнула, – тогда я уже сама постараюсь как-нибудь, по мере возможностей.
– А где ты на самом деле живешь? – спросил Антон, – ну, я имею ввиду, постоянно. Ведь если тебя так долго не будет, то это, наверное, где-то очень далеко.
– Не очень, – ответила ему Люн. – Это Сатурн, а точнее верхние слои его атмосферы. Мы, конечно, живем и на многих других планетах, но все же прежде всего там. Наш мир, это мир сфер и плоскостей. В сферах живут обычные элы, а в плоскостях – элита. Поэтому наше общество не сильно-то и отличается от вашего, за исключением, пожалуй, лишь отсутствия власти. Ну, то есть такой, по крайней мере, как у вас. А та власть, что есть, находится не в центре общества, а вне его. Как раз на тех самых кольцах, которые очень хорошо видны даже с Земли. Сферы же просто летают в атмосфере в облаках и в просветах между ними. Ах, кротик, – Люн вздохнула, – если бы ты только знал, как там красиво. У нас ведь атмосфера совсем не такая как на Земле и она куда более разнообразная. Какие там грозы. Это такие грозы, по сравнению с которыми ваши – просто маленькие искорки. Какие там ветра, по сравнению с которыми ваши – штиль. А какие цвета. У нас ведь там абсолютно все цветное. И облака, и воздух, и даже сами грозы, которые бывают и красными, и синими, и коричневыми. А дождь… ух, про дождь я тебе пока даже и рассказывать не стану.
Люн поднялась с кресла. После чего подошла к Антону, который теперь тоже смотрел на нее очень грустно и обняла за пояс.
– Я завтра улетаю, – произнесла она тихо, – и еще, конечно, попрощаюсь с тобой. А с Катей, – она сделала паузу, – я тоже попрощаюсь, по-своему. Я даже подарю ей кое-что. Но все это завтра. А пока, прощай.
Тут Люн еще раз вздохнула и сделала шаг прочь с лоджии. А Антон, не в силах более уже терпеть это затянувшееся расставание, молча прошел в комнату.
26. ПОИСКИ
На следующий день встали рано. Антон как всегда по привычке пошел на лоджию подышать свежим воздухом, а Катя отправилась в душ. Примерно через полчаса они встретились на кухне, где Антон сделал Катерине пару комплиментов по поводу ее цветущего внешнего вида и начал рассуждать на общие темы. Однако Катя и вправду чувствовала себя в тот день как-то по-особому хорошо. Причем ей слегка даже казалось, что с ней было что-то не так. Она вдруг и безо всякой на то причины стала намного острее воспринимать происходящее, отчего и украдкой время от времени поглядывала по сторонам. Она даже и на Антона-то сейчас стала куда более внимательно и с интересом смотреть, словно бы увидала его впервые. А ведь прежде у нее действительно иногда возникало такое чувство, особенно в последние дни, что все, что с ней происходило, было как будто бы во сне. И что она, быть может, вот так однажды проснется ранним утром и увидит себя прежней, безо всей этой истории с невесомым стеклом, безумными деньгами и даже без самого Антона. «Что это, – думала она, – почему у меня сейчас словно пелена с глаз спала. И отчего все произошло именно сегодня и так неожиданно?» Катя села. А Антон тоже и во второй раз уже заметив нечто неладное, стал внимательно ее разглядывать. Ее волосы, плечи, руки, пальцы…
Он сразу же тогда догадался в чем было дело, отчего неспешно поднялся из-за стола и направился на лоджию. И он не ошибся, – Люн была там.
– Прощай, кротик, – сказала она спокойно, – видимо, прошедшая ночь на нее тоже подействовала благотворно.
– Прощай Люн, – Антон подошел к ней и присел на корточки. – Я видел твой подарок Кате. Это кольцо, правда? Полупрозрачное такое. Что она даже сама не может его видеть.
– Да, это мой маленький подарок ей. Я надела его ночью, чтобы она ничего не заметила. Это «кольцо разделения», оно довольно редкое и у меня таких шесть. Я приготовила их для тех особо одаренных людей, о которых говорила вчера. Но поскольку я не смогла отыскать их всех, то захотела подарить одно такое твоей девушке. Оно, конечно, не даст ей возможности видеть все так как и ты. Однако, позволит видеть мир более ясно, избавив от снов наяву. Ведь вы, люди, точно так же как и многие другие живые существа, любите иногда мешать реальность с вымыслом. А ведь так можно проспать очень долго и даже всю свою жизнь. Но теперь Катя сможет видеть все более четко и правильно, но при этом и спать она тоже будет намного лучше прежнего. И все это без малейшего вреда для ее здоровья.
– Да-а, – протянул Антон задумчиво, – кольцо с Сатурна, единственной планеты солнечной системы, у которой есть кольца. Это действительно очень хороший подарок, Люн, и я благодарен тебе… за Катю. Хотя и не вполне понимаю, чего ты так к ней привязалась. Но, – теперь ты улетаешь?
– Улетаю, – ответила девочка, после чего сделала два шага вперед и поцеловала Антона в щеку. – Я видела, как вы с Катей так делали, – пояснила она тут же, грустно улыбнувшись.
После чего как-то по-детски подпрыгнула, развернулась и сделала шаг с лоджии прямо в воздух. А там ее вновь, как и в прошлый раз подхватило все то же крылатое чудище, и в мгновение ока унесло наверх, в облака. И на этот раз Люн уже ничего не крикнула на прощанье. Да и Антон тоже как-то спокойно проводил ее взглядом и пошел обратно на кухню. Он, на самом деле, был сейчас очень рад, что они простились так легко и безболезненно.
Прошло две недели. Их вынужденное с Катей заточение в их же собственной квартире подошло тем временем к концу, отчего они снова смогли вернуться в свой родной Университет. Там их, конечно же, ждали: с огромными букетами цветов и поздравлениями. Однако, торжественная встреча не продлилась слишком долго и по настоятельной просьбе самого Горского, буквально через полчаса все сотрудники разошлись по своим рабочим местам. Антон же с Катериной направились в кабинет ректора. Там Горский предложил им сначала сесть и даже поинтересовался не хотят ли они чаю, после чего преступил к довольно важному, с его точки зрения, разговору.
– Я, конечно, понимаю, – начал он с места в карьер, – что вы можете все так же продолжать работать у нас простыми лаборантами. Однако я, с учетом сложившихся обстоятельств, просто не могу да и не имею, наверное, права использовать вас на такой малоквалифицированной работе. Вы, с одной стороны, можете, безусловно, вот прямо сейчас бросить все и уволиться. И потом всю оставшуюся жизнь вообще нигде не работать. Однако, мне отчего-то кажется, что такой вариант вас не вполне бы устроил.
– Да, пожалуй, – неуверенно проговорил Антон, взглянув при этом на Катю, – но, а что же делать?
– У меня к вам предложение, – Горский встал и начал прохаживаться по кабинету. – Видите ли в чем дело: меня сейчас, ну просто-таки со всех сторон буквально разрывают на части в связи с этим вашим «легким стеклом», что вы там у себя на-выплавляли. И это даже не новые контракты по поводу его использования, от которых у меня, признаться, уже голова идет кругом, а именно приглашения. И именно вас, – он указал на Антона, а потом и на Катю, – на разного рода конференции, семинары и прочее. Так вот, я и подумал, а не могли бы вы, ну-у, как бы послужить делу пропаганды современной отечественной науки? Да да, – он глянул на молодых людей, – и именно так. Хотя, если уж говорить откровенно, эта идея пришла и не мне в голову, – он потыкал пальцем куда-то вверх. – Но все равно, что скажете?
– Да мы даже, – Антон снова посмотрел на Катю, – и не знаем.
– Да там и знать нечего, – оживился Горский, чувствуя, что дело, похоже, может выгореть. – Вам нужно будет только ездить по разным странам и с умными лицами участвовать в разного рода мероприятиях. Ну, иногда, в крайнем случае, небольшой доклад сделать. И это все. Причем все расходы, естественно, за государственный счет. И вы даже сможете выбирать куда вам ехать. Поскольку приглашений много и на все мероприятия вы просто физически не успеете.
Антон посмотрел на Горского. У него на один миг возникло даже подозрение, а не Люн ли все это так удачно подстроила, чтобы он мог вообще безо всяких проблем ездить по разным странам, встречаться с разными людьми, в том числе и с теми, о ком она просила. А возможно, даже и отыскать остальных, которых она не нашла. «Хотя нет, – отмахнулся он от этой мысли, – как бы она сумела?» Ведь она практически была не в состоянии никак влиять на обычный мир, и опять-таки в силу, как она выразилась, своей природы. И все же, это предложение ректора как нельзя лучше подходило для осуществления ее просьбы. А значит он просто не мог, а с учетом данного ей обещания, и не имел права от него отказываться. Он, конечно, еще некоторое время подумал молча и даже демонстративно потер рукой подбородок, делая вид, что все еще сомневается. А затем и утвердительно кивнул головой.
Первого человека, а точнее молодую женщину, совсем еще недавно вышедшую из подросткового возраста, ему даже и искать не пришлось. Люн оставила ему подробное описание места ее пребывания, а точнее координат той колонии, в которой она находилась далеко уже не первый год. Антону только пришлось нанять адвоката, – а он мог позволить себе нанять сейчас лучшего из них – чтобы тот занялся ее делом. И адвокат прекрасно отработал выплаченный ему гонорар. Как оказалось, женщину эту, некую Светлану Баркову, осудили быть может и не совсем напрасно. Поскольку кражами и мошенничеством она промышляла уже давно. Но вот с юридической точки зрения совершенно необоснованно. Потому что она проходила по делу, к которому, ну прямо как нарочно, не имела совершенно никакого отношения. Судья, впрочем, особо разбираться не стал и, учитывая ее бурное подростковое прошлое, приплюсовал ей еще один новый срок. Адвокат же, естественно, добился пересмотра дела в высшей инстанции, после чего и получил для своей подзащитной оправдательный приговор. Да еще и с денежной компенсацией за причиненный моральный и материальный ущерб.
Эта Светлана даже приезжала потом по просьбе самого Антона к ним в Москву, чем повергла Катерину в настоящий шок. Однако, долго она у них не задержалась и, получив свое кольцо, которое Антон надел ей ночью на палец, и доступ, правда всего лишь к процентам по накопительному счету, который он открыл для нее в одном солидном московском банке, весьма довольная отправилась восвояси в свой, безнадежно затерянный где-то в Восточной Сибири провинциальный город.
Вторым из этой четверки был тибетский монах, который, как оказалось, заживо замуровал себя в пещере при неком буддийском монастыре в горах и, получая от послушников только еду и воду, предавался беспрестанным медитациям и духовному просветлению. Антон не взял с собой в это путешествие Катю, поскольку в горах было очень холодно и довольно опасно. Да к тому же еще он сам справился со всем намного быстрее. Он только незаметно надел этому монаху кольцо Люн, когда тот протянул руку за очередной порцией постного супа, которым питался. Вытащить же его из пещеры, в которой он жил, Антону не удалось никакими средствами. И только монахи из местного буддийского монастыря пообещали ему помощь в этом деле, да и то не сразу, а через некоторое время. Причем денег они с него не взяли. А согласились лишь принять одну очень странную деревянную статуэтку, которую Антон, уже потом, приобрел для них в Пекине за действительно баснословную сумму.
Третьим был нищий бродяга из одной из низших каст в Индии с совершенно непроизносимым названием. И вот тут – а Люн оставила Антону лишь краткое описание этого человека и его имя – Антону пришлось уже немало попотеть. Они тогда с Катей решили оформить эту поездку как гуманитарную, отчего и колесили несколько месяцев вдвоем по разным районам страны в поисках этого человека. Да так бы наверное и не нашли его, если бы он сам, причем совершенно случайно, не заметил «прекрасного и богоподобного кольца» на руке Катерины. Они тогда шли по какому-то захудалому рынку в неком бедном городишке на севере страны, как вдруг, словно из ниоткуда, вынырнул этот вот самый Бриджеш.
– Богиня, – прошептал он подобострастно, протягивая свои исхудалые загорелые руки к Катерине, – ваше кольцо! О-о, это боги преподнесли вам его, чтобы озарять нам путь, низшим смертным. Прошу вас, позвольте милостиво мне прикоснуться к нему.
Катя не стала возражать, хотя и уставилась на переводчика, который везде их сопровождал с неподдельным удивлением. Она, конечно, не знала, о чем говорил этот нищий, но вот Антон сразу тогда обо всем догадался отчего, отозвав бродягу в сторону, стал с ним беседовать. Он также передал ему «богоподобное» кольцо Люн, и еще положил довольно крупную сумму на его банковский счет, с тем, однако, условием, чтобы бродяга мог снимать лишь проценты. Но поскольку Индия, по крайней мере в материальном плане, не очень богатая страна, то и эти деньги оказались для бродяги целым состоянием. Отчего он тут же бросил свое ремесло и, поселившись в роскошном по местным меркам доме, зажил как настоящий богач.
Последним в списке у Антона значился некий мальчишка родом из Англии с довольно странным и пожалуй даже двойным именем, – Джон Бой. Этот парень содержался в одной из клиник для душевнобольных в Восточном Суссексе. Это графство и само по себе уже производило довольно тягостное впечатление, особенно поздней осенью, когда Антон туда приехал. Да к тому же еще и сама больница оказалась местом весьма мрачным и унылым. Все начиналось еще с ворот, когда местный сторож, очень худой и морщинистый старик, встречал вас. При этом, что странно, он не произносил ни единого слова. А вы сами ему все подробно о себе рассказывали: кто вы, зачем приехали и все такое прочее. Он же сначала молча смотрел на вас, и как казалось, вообще не понимая, что, собственно, происходит. И только когда вы уже просто не знали, что бы такое ему еще рассказать, либо открывал перед вами ворота, либо покидал вас в полном недоумении и растерянности.
Вот и Антон минут двадцать рассказывал ему, – а он худо-бедно владел английским языком – кто он такой и с какой целью прибыл. Катю же он оставил в тот день в местной гостинице, потому что она, по ее словам, с самого момента их приезда в Англию никак не могла согреться. Наконец сторож все-таки впустил его и то лишь потому, что не все разобрал из произнесенного его гостем длинного монолога. Потом были еще каменные потертые ступени, дубовая, проклепанная почерневшими железными скобами дверь и, наконец, холл клиники. Там Антона встретила маленькая, худая и очень энергичная медсестра, которая напротив, как казалось, не могла и на секунду замолчать. Она все время о чем-то без умолку щебетала, причем делала это так быстро, что Антон не понимал и половины из того, о чем она говорила.
И вот его провели непосредственно к самом мальчику. Медсестра пояснила:
– Он опасный, конечно, поэтому и содержится так, в смирительной рубашке, но его перевели сейчас на второй этаж, потому что ему недолго осталось. Пусть хотя бы напоследок на мир посмотрит.
После чего улыбнулась какой-то странной стеклянной улыбкой и, вновь бормоча что-то, но уже себе под нос, покинула палату. Палата эта действительно была весьма неплохой: просторной и с видом на море. Таких в этой клинике было, по всей видимости, не много. Вот только самому Джону от этого вряд ли было легче. Он смотрел на изорванную ветром белую дымку тумана, поднимавшегося откуда-то издалека и, как казалось, вообще ни о чем не думал. Совершенно пустое оцепенение читалось в его глазах. Холодное, мрачное, и даже какое-то сырое, поскольку глаза его тоже немного слезились. А быть может это он сам так тихонько плакал. Ведь его действительно чудесная, удивительная натура медленно погибала здесь, в абсолютной безвестности и полном одиночестве. Антон подошел к ребенку.
– Слушай, – сказал он ему все на том же ломаном английском, – я помогу тебе. И даже постараюсь вытащить отсюда, – от сделал жест рукой. Но и ты должен мне помочь. Скажи мне, пожалуйста, что и где у тебя болит.
Однако мальчик даже не пошевелился. И тут Антон понял, что в таком тяжелом случае ему без помощи Люн обойтись просто невозможно. Отчего тут же снял с шеи свой полупрозрачный цветок и шепотом, чтобы никто не услышал, заговорил. Выяснилось, что девочка на своем Гнорхе уже миновала орбиту Марса и медленно приближалась к Юпитеру. Она, конечно, поинтересовалась сначала у Антона, как у того дела, и всех ли он нашел. Когда же она услыхала о его проблемах в Англии, то с чувством добавила:
– Он самый талантливый из всех, кротик, и мы просто обязаны ему помочь. Ты вот сейчас посмотри на него. Посмотрел? Ну, видишь ты его душу? Нет, я знаю, что органы ты видеть не можешь, ты же ведь не рентген все-таки, а именно душу? Да, ну вот. А теперь смотри, где у него что-нибудь не так. Ведь у вас, у людей, живое и неживое объединены в одно целое, а поэтому ищи такие особые области с аномалиями или уродствами и тогда сразу все поймешь. Ой, кротик, прости, но мой цветок, кажется, уже засыпает и я с тобой немного позже еще свяжусь. Все, целую, пока.
И отключилась. Антон же исполнил в точности все, как она и сказала, отчего с ужасом обнаружил, что мальчишка был практически весь больной. У него, по всей видимости был рак, причем на самой поздней и неизлечимой стадии. Поэтому он очень долго с ним провозился, едва ли не до самой ночи, пока наконец своими, теперь уже действительно разгоряченными руками не разогнал всю ту заразу, что сидела в нем. Потом он надел Джону на палец кольцо Люн и, пообещав, что вернется уже завтра, покинул своего пациента.
