Текст книги "Лорд Лондона (ЛП)"

Автор книги: Тилли Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Когда я открыла дверь, Артур сидел на краю кровати. Без рубашки, в одних расстегнутых брюках, открывающих соблазнительную букву V.

– Иди сюда, принцесса, – сказал он. Я заметила, что он уже был твердым. Его лицо раскраснелось, а взгляд, устремленный на меня, пронизывал насквозь.

Он разглядывал меня, пока я приближалась. Остановившись возле кровати, провела руками по его волосам. Он поймал мое запястье и подтолкнул прямо к своему члену.

– Я не люблю, когда меня заставляют ждать, – сказал он, и я уловила осуждение в его голосе.

Я погладила его через брюки. Артур что-то проворчал себе под нос. Потом я остановилась и отдернула руку. В его взгляде читались вопросы.

– Ты ведешь себя странно, – сказала я и на этот раз провела пальцами по его волосам. Артур замер. Он провел руками по моим ногам, по бедрам, скользнул по пурпурному шелку и остановился на талии. Я почувствовала, как затвердели мои соски. – Расскажи мне, – попросила я. В ответ его хватка усилилась. – Что-то не так?

– Я хочу трахнуть тебя, вот что, черт возьми, не так. – Он притянул меня ближе. Обхватил губами мой правый сосок через ночную рубашку, и мои глаза закатились от этого ощущения. Удовольствие разливалось внутри меня, посылая теплые потоки света через мое тело. Артур переместил голову к другому соску, и я сжала бедра вместе. Мои руки переместились с его волос вниз к шее, чтобы почувствовать его пульс, который бился с невероятной скоростью.

Он оторвался от моей груди и потянул вниз бретельки ночной рубашки. Шелк соскользнул с моего тела и растекся по полу. Он снова притянул меня к себе за талию. Агрессивно, властно. Я обожала его таким. Но на этот раз... на этот раз...

– Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, – прошептала я. Артур замер. Он не смотрел на меня, хотя я знала, что он чувствует мой взгляд. Положив руки ему на щеки, я приблизила его лицо к своему. Его челюсть была плотно сжата, в глазах не было никаких эмоций.

– Я трахаюсь, – сказал он, его рука покинула мою талию и опустилась между моих ног. Он прижал палец к моему клитору. Я остановила его движения, схватив за запястье, и он сказал мне: – Я трахаюсь, а ты кричишь, вот как это бывает.

– И ты хорошо трахаешься, – успокоила я, убирая его руку. – Но это не значит, что ты не можешь заняться со мной любовью. – Я видела, как миллионы мыслей пронеслись в его голове, когда он нахмурился и прищурил глаза. Миллионы различных нош терзают его, многочисленные демоны пытаются отговорить его от выполнения моей просьбы.

Опустившись на колени, я сдвинула пояс его брюк и ласково поцеловала нижнюю часть живота. Артур зашипел, его мышцы напряглись. Мои поцелуи были мягкими и нежными. Я старалась показать ему, как сильно его люблю. Опускалась все ниже и ниже, пока мои губы не поцеловали нижнюю часть его длины. Подняв глаза, увидела, что он наблюдает за мной. Он смотрел на меня так, словно я была загадкой. Словно он никогда не видел меня раньше… Как будто понятия не имел, что со мной делать.

Тут меня осенило, что он никогда не занимался любовью. Артур только что сам сказал мне, что трахался. Он трахал жестко и хорошо, но никогда не занимался любовью.

Я откинулась назад и провела ладонями по его бедрам.

– Я люблю тебя, – прошептала я в тишину комнаты. – Я люблю тебя, Артур Адли.

Артур зарычал и рывком поднял меня на ноги. Я схватила его за руки, прежде чем он успел до меня дотянуться. Он замер. Я встретила его горящий и растерянный взгляд и поднесла ладонь к губам, оставляя нежнейшие ласковые поцелуи на шершавой коже. Я сделала то же самое с другой его рукой. Опустив их себе на плечи, я начала стягивать с него брюки. Артур был обнажен передо мной, и я улыбнулась, глядя в его мужественное лицо.

Опустив голову, медленно и уверенно, я поднесла его длину к своим губам. Артур зарычал, когда я обвела языком его кончик, а затем взяла в рот. Его руки сошли с моих плеч и остановились на моей голове. Я ожидала, что он будет грубым, вонзится мне в рот и схватит за лицо. Но он этого не сделал. Он позволил мне взять его, как я хотела. А когда я подняла глаза, он смотрел на меня. Он смотрел на меня с потерянным выражением лица. Стиснув зубы, покраснел так, будто был не в своей тарелке.

Он был таким неуверенным. Мое сердце едва не разрывалось, когда я видела его таким. Неужели он всегда считал, что секс должен быть случайным и грубым? Разве он никогда не жаждал глубокой, значимой связи, существующей между родственными душами? Той, что, как мне казалось, могла существовать и между нами?

Я поднялась на ноги и прижала руки к его твердой груди. Артур откинулся на спинку кровати, позволив мне взять инициативу в свои руки. Я перелезла через его мускулистое тело, оседлала его бедра и поцеловала. Я поцеловала его с нежностью, которой, как я знала, он никогда не испытывал. Он поцеловал меня в ответ, и мне захотелось плакать от того, что этот мужчина позволил мне контролировать себя.

Мой язык скользил по его, лаская… чувствуя, пробуя и целуя. Отстранившись, я посмотрела ему в лицо. Я улыбнулась, но что-то темное мелькнуло на лице Артура, он зарычал и перевернул меня на спину. Он заключил меня в свои объятия и смотрел на меня сверху вниз, как на худшего соперника. Его глаза под очками расширились. Они закрылись, и я увидела движение под его веками. Я знала, что он борется с самим собой, борется с демонами, живущими в его темной душе. Его мышцы были напряжены, и я могла сказать, что он изо всех сил пытался расслабиться, отпустить.

Чтобы позволить нам просто быть…

– Я люблю тебя, – снова прошептала я, и глаза Артура распахнулись. Я заметила, что каждый раз, когда я это говорила, он как будто не мог в это поверить. Как будто он не считал себя достойным... не считал себя достойным любви…

Я замерла. Вот что это. Вот почему он всегда только трахался. Вот почему он никогда ни на что не реагировал. Он прятался за высокими стенами, которые возвел давным-давно, потому что не считал себя достойным любви.

Кожа Артура была прохладной – единственный признак того, что это как-то на него повлияло. Что мои слова любви и обожания пробиваются через плотную, покрытую боевыми шрамами броню.

– Я люблю тебя, – повторила я, и он отстранился, присев на корточки. Проведя рукой по волосам, оглядывал комнату, как будто ему нужно было сбежать, как будто нужно было быть где угодно, только не на этой кровати со мной. Как будто он не мог вынести, когда ему говорили, что его любят.

Я встала на колени и встретилась с ним взглядом. Его шея была напряжена, и вены на четко очерченных мышцах выступали сквозь кожу. Я обхватила ладонями его лицо. Он попытался вырваться, но я крепко держала его. Он не сопротивлялся мне так сильно, как я боялась. Он схватил меня за запястья, словно хотел отшвырнуть. Но вместо этого его руки держали меня, как спасательный круг, так же, как Джин держал Чарли. Как будто он мог упасть в ледяную пучину, если бы не держал меня так крепко.

Я медленно приблизилась, целуя его заросшую щетиной щеку, пока мои губы не встретились с его. Я целовала его. Нежно целовала его, показывая любовь, которую чувствовала. Любовь, которой, как теперь знала, он был так долго лишен. Любовь, с которой он понятия не имел, что делать.

Я потянула его на себя и легла на кровать. Он придвинулся ближе, прерывисто дыша.

Потом его губы встретились с моими, и он поцеловал меня. Этот поцелуй не был требовательным. Он целовал меня так, как я всегда мечтала. Всегда надеялась, что он сможет и когда-нибудь это сделает.

И как только он начал, не смог остановиться. Артур поцеловал меня в губы, в шею, в грудь. Он целовал мой живот и потянулся между бедер. Я раздвинула ноги, а он опустил голову и лизнул мою сердцевину. Моя голова откинулась назад, когда он лизнул мой клитор, затем передвинулся вниз к моему входу.

– Артур, – прошептала я, теряясь в удовольствии, теряясь в нежности, ласке. Я провела пальцами по его волосам и посмотрела вниз, когда он прикасался ко мне. Его руки лежали на моих бедрах, сдвигаясь только для того, чтобы ввести в меня палец. Его язык и палец двигались все быстрее и быстрее, пока моя спина не выгнулась дугой, и я не разорвалась на части.

Я закричала, и звук эхом отразился от старых потолочных балок. Артур переместился выше. Его глаза встретились с моими, когда он скользнул внутрь меня, обхватил руками, прижимаясь своей грудью к моей. Он застонал, и звук был словно симфония в моих ушах, когда он входил в меня в постоянном, сводящем с ума темпе. Когда я закрыла глаза, слезы защипали мне веки.

За все годы, что он приезжал ко мне в Оксфорд, за все ночи, прошедшие после той ночи на арене, ничего подобного не было. У меня никогда, никогда не было такого. И я знала, что это никогда не повторится.

Я открыла глаза. Он отстранился от моей шеи и заметил, что я плачу. Артур нахмурился, затем слизнул слезы, увеличивая темп. Он медленно сводил меня с ума, мягко толкаясь внутрь, пока я не напряглась, а затем закричала в экстазе. Я обнимала его так крепко, будто хотела раствориться в нем. Артур поцеловал меня, затем замер, застонав мне в рот в освобождении.

Он упал вперед, уткнувшись головой мне в шею. Его губы целовали мою влажную кожу. Он все еще оставался внутри меня, мягко толкаясь, продлевая остатки удовольствия. Я провела руками по его спине, гладя разгоряченную кожу.

Артур поднял голову, затем вышел из меня, прижав к груди. Его сердце бешено колотилось. Он тяжело дышал, и мне было интересно, о чем он думает. Я знала, что он мне не скажет. По крайней мере, чувствовала, что должна дать ему время открыться мне.

Но то, что мы только что разделили, было началом.

Мы только что занимались любовью. Артур только что занимался со мной любовью. Я никогда не думала, что доживу до того дня, когда он позволит мне это.

Он считал себя мрачным, недосягаемым и нелюбимым. Для меня он был кем угодно, но только не таким.

Я уставилась на потолочные балки. Его рука сжимала мою. Он закурил сигарету и вокруг нас расползался запах дыма. Он клубился в воздухе над нами, и я наблюдала, как он исчезает, превращаясь в ничто.

Мои мысли вернулись к нашим разговорам. Когда Артур провоцировал меня, пытаясь проверить, не сбегу ли я. Что, если бы я бросила его из-за его образа жизни, из-за того, что он сделал и продолжал делать. Что, если бы я, в конце концов, не выдержала тьмы и пустоты, живущей в нем. Что, если бы я сбежала от демонов, с которыми он сражался каждый день и которые завладели его душой.

Я бы не смогла. Быть с ним – стоит того. Все, что у нас есть – хорошее, плохое и порочное – действительно стоит того.

– В темноте есть утешение, – сказала я тихо, чтобы не потревожить то, что только что произошло. Но Артур напрягся, и его рука сжалась в моей. Свободной рукой я лениво водила кругами по тыльной стороне его ладони. – Люди боятся темноты. – По тому, как он затаил дыхание, я поняла, что он прислушивается к каждому моему слову. – Но в темноте тоже можно найти утешение.

Я улыбнулась, увидев полуночное небо через люк в старом потолке. Звезды и луна светили прямо за окном, освещая нас там, где мы лежали.

– Вот так, – сказала я, указывая на небо. – Без темноты мы не увидим звезд. Луны. – Я повернула голову к Артуру, глядя на шрамы на его торсе, следы от ножевых ранений, от его многочисленных жестоких драк. Некоторые раны, судя по всему, были близки к смертельным. Я поцеловала его самый большой шрам, затем посмотрела ему в глаза. – Я не боюсь темноты, Артур. И никогда не боялась.

Он смотрел на меня так долго, что я не думала, что он ответит.

– Хорошо, – только и сказал он, когда я закрыла глаза и почувствовала, как он обнимает меня.

***

– Давай, принцесса. Просыпайся.

Я моргнула и открыла глаза. В комнате по-прежнему было темно. Но в свете лампы на прикроватном столике я увидела Артура. Он уже был одет и ждал меня. Я поняла, что он, должно быть, совсем не спал, когда увидела на часах, что прошло всего два часа. – Одевайся.

– Куда мы собираемся? – спросила я, протирая сонные глаза и спуская ноги с кровати. Ноздри Артура раздулись при виде моего обнаженного тела, но он бросил мне нижнее белье, черные леггинсы и толстовку. Я быстро оделась, чувствуя его запах на толстовке, пока натягивала ее через голову. Я засмеялась, когда посмотрела вниз. Край толстовки почти касался колен. Затем мое сердце бешено заколотилось, когда я увидела веселую ухмылку на губах Артура.

Он так редко позволял себе показать хоть какие-то признаки радости, что от любого намека на нее захватывало дух.

Я надела кроссовки и взяла Артура за руку. Он вытащил меня из комнаты, а затем и из дома. Артур открыл дверцу «Рейнджровера», и я застыла в шоке – на водительском сиденье не было водителя.

– Ты за рулем?

– Какой ужас, – сухо ответил он. У меня потеплело в груди от намека на добродушный сарказм в его ответе.

Я села на пассажирское сиденье, борясь с улыбкой, когда Артур выехал на улицу Ист-Энда. Глядя на дома и закрытые пабы, мне казалось, что это совсем другой мир, чем тот, откуда я родом. Тот же город, но совсем другая жизнь. Но этот мир быстро становился и моим тоже.

Мы приехали на склад, где находился подпольный бойцовский клуб. Я напряглась, понимая, что мы снова спускаемся вниз. Но когда Артур подвел меня к стальным дверям, и они открылись, остались только мы. Я нахмурилась, глядя на пустые арены и пустые партеры. Было чисто, на полу арен лежал свежий песок. Все следы крови исчезли, в воздухе повисла пьянящая тишина. Как будто природа знала, что это место разврата, смерти и насилия.

– Зачем мы здесь, Артур? – спросила я, сжимая его руку.

Он провел меня в дальнюю комнату. Она была длинной и узкой, и в конце нее виднелись мишени из тюков сена. Артур снял пиджак, сбоку в кобуре был пистолет. Он вытащил его и подошел ко мне.

– Ты должна научиться стрелять, – сказал он, и мой желудок сжался. Я посмотрела на пистолет в его руке и отпрянула. Никогда в жизни мне не приходилось держать в руках оружие.

– Принцесса, – сказал он с ноткой упрека в голосе. – Я всегда под дулом пистолета. Ходячая мишень. – Артур, казалось, немного опустил свои стены. – Если ты со мной, если встанешь на мою чертову сторону, то тоже будешь мишенью. – Он ударил себя ладонью в грудь, его голос стал жестче и громче. – Люди хотят меня убить. И очень многие. Ради мести, власти, наркотиков, доков, маршрутов сбыта – называй, как хочешь. Ублюдки со всего мира хотят моей смерти либо за то, что я сделал, либо за то, чем владею. Они придут и за тобой. – Его голос пронизан неизбежным обещанием смерти. – Или, по крайней мере, попробуют.

Он схватил меня за подбородок.

– Волки у моей двери теперь будут и у твоей. – Он невесело рассмеялся. – И они захотят твоей крови. Из-за меня они захотят твоей крови. – Я хотела было заговорить, но он пообещал: – И я этого не допущу. – Его голос слегка дрогнул, и мое сердце тоже. – Я, черт возьми, не могу этого допустить.

Это было самое личное, что Артур говорил о том, как ко мне относится. Я видела, как он теряет хладнокровие, как его обычно бесстрастное лицо выдает его чувства. Я подошла к нему поближе. Он сглотнул.

– Они придут за тобой, принцесса. Они придут за тобой из-за меня.

Это из-за сегодняшнего вечера. Это все потому, что мы занимались любовью. Не трахались. Занимались любовью.

Это потрясло его. Это подействовало на него сильнее, чем я могла подумать.

Я уткнулась носом в его руку и поцеловала ладонь.

– Они уже пришли за мной, Артур, – сказала я, встретившись с его дикими глазами. – Волки уже пришли. И не из-за тебя. – Я закрыла глаза и снова прогнала угрожающее горе из груди. Я не могла позволить печали настигнуть меня прямо сейчас. Потом я подумала о торговле людьми, о крови и клейме, которым были отмечены работорговцы, пытавшиеся меня похитить. Но пока я не могла думать обо всем сразу.

Замок снова задрожал, как тогда, когда я разговаривала с Фредди. От сильного страха у меня перехватило дыхание. Что будет, когда я все это выпущу? Раздавит ли это меня? Уничтожит? Приведет туда, откуда я не смогу вернуться?

Артур разжал мою ладонь и сунул мне в руку пистолет. Металл был холодным и казался слишком тяжелым, чтобы удержать. Не столько вес, сколько ответственность и тяжесть того, что это означало, если я когда-нибудь нажму на курок.

У меня тряслись руки. Замок внутри дрожал сильнее.

Артур встал за мной и обхватил мои руки, вытянув вперед. Он прижимался ко мне всем телом, щека прижималась к моей. Он переместил мою руку в правильное положение на пистолете.

– Сними с предохранителя, – сказал он, направляя мою руку. – Целься, – добавил он, затем положил свой палец на мой и нажал. – Огонь. – Грохот выстрела поглотили звуконепроницаемые стены арен. Пуля пробила белую бумажную мишень, прикрепленную к тюку сена, и прошла прямо через красный круг.

Кровь стучала у меня в ушах, и коктейль адреналина, страха и захватывающего чувства контроля мчался по моему телу.

– Хорошо, – сказал Артур. – Еще раз.

Я прицелилась, потом выстрелила. Пуля попала в цель, и у Артура вырвался вздох облегчения. Его щека все еще была рядом с моей, он наклонился и поцеловал меня. Я чувствовала, как от его нежности по спине пробежали мурашки.

Артур отпустил пистолет и оставил меня одну.

– Еще раз, – приказал он и отступил. Когда я почувствовала под пальцем курок, в моей голове всплыло лицо человека в балаклаве, который перерезал горло Фрейе, и воспоминание проскользнуло через дверь клетки. Затем мужчина, вонзивший нож в грудь Арабеллы, быстро последовал за ним, напомнив мне, как ее глаза расширились, когда лезвие дюйм за дюймом входило в ее все еще бьющееся сердце. Я вспомнила, как она приняла этот удар, не плача и не умоляя. Как встретила смерть со стальной храбростью и жутким спокойствием.

Когда я прицелилась, моя рука задрожала сильнее. На глаза навернулись слезы, и тюки передо мной превратились в расплывчатое бежевое пятно. Я выстрелила, понятия не имея, куда угодила пуля. Не знаю, говорил ли Артур со мной, пытался ли помочь. Тогда я это почувствовала. Я почувствовала, как щелкнул замок, и дверь клетки распахнулась. Мое сердце упало в колодец горя, который я старалась держать закрытым. Место печали и отчаяния, яма с зыбучими песками, которая хотела затянуть меня слишком глубоко, чтобы я смогла вернуться.

Я крепко держала пистолет и снова прицелилась. В голове у меня стояли образы Хьюго и отца, привязанных к стульям и отчаянно умоляющих сохранить им жизнь. Потоки воспоминаний затопили мое сознание.

И как будто убийства моего отца, Хьюго и моих друзей были недостаточно сильны для моего ума и сердца, образ моей мамы появился следующим. Ее нежная, но костлявая рука сжала мою. Как же она была слаба, когда пыталась крепко обнять меня и попрощаться. Моя мама, единственный человек, который когда-либо показывал мне любовь, настоящую любовь, оставила меня. Рак украл ее у меня. Я видела, как она смеется, улыбается и ведет меня в парк. Послеобеденный чай в «Хэрродсе», и как она держала меня за руку, пока мы шли по Бонд-стрит.

Затем она исчезла, ее тело и яркое улыбающееся лицо затуманились штормовым ветром смерти.

Ее нет.

Я выстрелила, вспомнив, как она угасала в постели. Когда ее грудь поднялась, опустилась... и больше никогда не двигалась. Ее рука, и без того слабая в моей, обмякла. Шли часы за часами, а я все не могла ее отпустить. Маленькая девочка смотрела на бледное, неподвижное лицо матери, удивляясь, почему ей не становится лучше. Почему она не могла снова улыбнуться мне. Почему она не могла исцелиться, чтобы все снова стало так, как раньше.

Потому что осталась только я. После того как она ушла, я осталась одна. Материнская любовь ушла, и сдержанные отцовские объятия стали жалкой заменой.

Мама.

Папа.

Хьюго.

Фрейя.

Арабелла.

Я стреляла из пистолета снова и снова, пока пули не сменились пустыми щелчками, посылающими в тюки только воздух и потерянные мечты. Слезы заливали мои щеки, и во мне не осталось сил бороться. Пистолет в моих дрожащих руках весил, казалось, десять тонн. Я опустила руки, уронив его на землю. Ноги были, как желе, и я чувствовала, что начинаю падать на песок, но сильные руки подхватили меня прежде, чем я коснулась пола.

Я видела только кровь. Все, что я могла видеть, это мои близкие, связанные и молящие об освобождении. Их испуганные глаза, когда они поняли, что их не спасут. Папа и Хьюго на видео молча умоляли нападавших о пощаде. Двое мужчин, которые не были особенно нежны со мной, но которых я любила, потому что они были моими. Моя единственная семья… Я видела, как мама поцеловала меня в лоб, когда прощалась, как она сказала мне быть хорошей девочкой, и что она будет смотреть на меня с небес…

Моя семья… все исчезло.

Я не понимала, что разваливаюсь на части, из груди рвались рыдания, пока Артур не сел на пол и не притянул меня в свои объятия. Его объятия были, как бальзам на мою истерзанную душу.

– Они мертвы, – прошептала я, слыша выстрелы в голове.

Звуки, которые поглотили комнату, когда нападавшие стреляли в головы моего отца и Хьюго. А мои лучшие подруги... они погибли из-за меня.

– Это моя вина, – сказала я, мое горло саднило от грусти, от чувства вины. – Мои подруги погибли из-за меня. Их не стало из-за меня... – Артур обнял меня крепче, и, несмотря на пустоту в сердце, я чувствовала себя в безопасности. Пока изгоняла из себя недели подавленной печали и вины, он держал меня на руках, не давая упасть.

– Артур, – кричала я, хватаясь за его руки, чтобы хоть как-то удержаться. Чтобы удержать эмоции, разрывающие меня на куски. – Их нет. Все, что у меня было. Всех их больше нет. – Мне двадцать четыре, скоро исполнится двадцать пять. А все они исчезли.

Артур поднял меня к себе на колени. Я свернулась калачиком у него на груди и плакала о четырех потерянных жизнях. Четыре жизни, которые были моей семьей, которую я любила. Отнятые так жестоко, так быстро.

И мой ангел, моя мама, которую забрали у меня так рано.

Руки Артура прижались к моим щекам и приподняли мое лицо. Его большие пальцы смахнули слезы, и он наклонился, целуя соленые следы на коже. Он целовал меня и защищал от всего мира, пока мое тело тряслось от напряжения, от эмоций, вырвавшихся на свободу. Он целовал каждую мою слезу. Забирал мою печаль, отнимал мою боль.

Я задыхалась, грудь болела. Когда мои рыдания стихли, и слезы начали высыхать, Артур встретился со мной взглядом.

– Ты не одна, принцесса.

Я смотрела ему в глаза, нуждаясь в большем. Рубашка Артура была мокрой, и сквозь прозрачную ткань я видела линии его татуировки. Я знала, что мои щеки красные и покрыты пятнами, но мне было все равно. Меня наполняло пугающее спокойствие, но внутри все еще беспорядочно кипело ощущение печали и горя.

– Я не думала, что можно чувствовать такую потерю, – прошептала я и позволила Артуру откинуть с моего лица мокрые от слез пряди волос. Я прижала руку к груди. – Не думала, что здесь можно чувствовать такую пустоту. – Я судорожно втянула воздух. – Прямо в сердце.

Пронзительный взгляд Артура поймал мой и не отпускал. Крепче сжав мои щеки, он повторил:

– Ты не одна.

Каждое его слово было как бальзам. Открылась дверь, которая была заперта на засов. В мерцающем свете вспыхнула надежда.

– Не одна? – прошептала я.

Артур прижался своим лбом к моему. Его губы скользнули по моим.

– Нет.

Я схватила его за запястья, ощущая тепло его рук на своем лице.

– Я… – я отстранилась, чтобы видеть его лицо. – Мне кажется, я сломлена, – призналась я, чувствуя, как правда этих слов отзывается болью в сердце. – Я не уверена, что когда-нибудь переживу это, эту потерю.

Руки Артура сжались на моих щеках, и я знала, что это был его способ сказать мне, что он знает, каково это. Конечно, он знал. Он видел, как вокруг него умирали те, кого он любил.

– Разве можно полюбить сломленную королеву? – спросила я, улыбаясь, хотя мое лицо онемело.

Артур внимательно посмотрел мне в глаза.

– Разве можно полюбить сломленного короля?

Я перестала дышать. Когда он смотрел на меня, я поняла, что он ждет моего ответа. Нет, ему нужен был мой ответ. Потому что Артур, мой Артур, только что впустил меня чуть больше.

Он тоже был сломлен. Этот человек, этот непоколебимый и непроницаемый титан, тоже был сломлен.

– Уже люблю, – сказала я, мой исповедальный шепот окутал нас в пустой комнате.

Артур вздохнул.

– Тогда не задавай вопросов, на которые уже знаешь ответ.

Его грубый ответ остановил мое сердце. Артур отвел от меня взгляд, но тут же снова посмотрел на меня, и его завуалированное признание проникло мне в душу. Он тоже любил меня. Это было самое близкое, что он мог сказать вслух.

Этот сломленный король любил свою сломленную королеву.

Я поцеловала его. Губы болели, щеки горели. Я целовала его и пыталась вложить в этот поцелуй всю свою любовь. Я отстранилась и посмотрела на мишень. Бумага была испещрена пулевыми отверстиями. Артур поднял пистолет и протянул его мне.

– Твой, – сказал он. Когда я выхватила у него пистолет, он дернул меня вперед так сильно, что я ударила его в грудь. – Мне нужно, чтобы ты научилась им пользоваться. Ты должна его освоить. И использовать, когда это потребуется. Без каких-либо колебаний. – Дыхание Артура участилось, выдавая то, как сильно ему это нужно.

– Обещаю, – сказала я и была вознаграждена глубоким поцелуем.

– Поехали домой.

Я последовала за Артуром из склада в его машину. Всю дорогу домой он держал меня за руку. Опустившись на теплое сиденье, я наблюдала, как над Лондоном поднимается утренний туман. Продавцы на рынках просыпались ото сна, готовясь к утренней торговле. Мне нравилось это время. Затишье перед бурей. Когда было тихо и спокойно. Глубокий вдох перед выдохом дня.

Когда мы вошли в церковь, я почувствовала себя мертвецом. Эмоционально и физически истощеннной.

Когда мы проходили мимо гостиной, Артур сменил направление и втащил меня внутрь. Винни сидел у камина, глядя на пламя. Артур кивнул брату и налил мне большую порцию виски. Когда я взяла напиток и осушила половину стакана одним глотком, чувствуя, как горячая жидкость обволакивает мое горло, поняла, что кто-то наблюдает за мной.

Это был Винни. Его голова склонилась набок, когда он изучал мое лицо, как будто слушал кого-то, говорящего ему на ухо. Я улыбнулась ему, всегда чувствуя такую печаль к этому человеку и демонам, которые мучили его. К человеку, явно заблудившемуся в запутанном лабиринте жизни. Я поднесла стакан к губам, нуждаясь в обезболивающем действии алкоголя, когда Винни сказал:

– Они не винят тебя.

Моя рука замерла. Он кивнул на то, что я предполагала, было его галлюцинацией Перл. Винни глубоко вздохнул.

– Они вовсе не винят тебя.

– Кто? – спросила я, чувствуя, как Артур двигается позади меня. Он обнял меня за талию и притянул обратно к своей груди, как будто знал, что мне нужна его поддержка, чтобы не упасть.

– Твои подруги, – сказал он с той же легкостью, с какой говорил обо всем остальном. Сердце бешено колотилось в груди.

– Мои подруги. – Оцепенение пыталось задушить меня, защитить от новой боли. Но я отталкивала это чувство от себя. Я хотела это услышать. Мне это было необходимо.

– Они знают, что это не твоя вина, – сказал он. – Они просто хотели, чтобы ты знала. – Винни снова уставился на огонь, как будто не он только что вскрыл мою душу и дал мне то, чего, как я думала, никогда не получу. Прощение моих умерших подруг.

Мой спасательный трос.

– А мой отец? – спросила я, зная, что Винни никогда по-настоящему не видел мертвых, но все равно хваталась за предложенную мне веревку. Я знала, что это его болезнь, галлюцинации. И все же мне так отчаянно хотелось верить, что это правда, что я настаивала на большем. – Хьюго?

Артур крепче сжал меня при упоминании Хьюго. Но ему не нужно было ревновать. Я не любила Хьюго в романтическом смысле. Но я любила его, как друга, как свою семью. Я никогда не желала ему никакого вреда.

Винни склонил голову набок и непонимающе посмотрел на меня.

– Я их не слышу.

Мой желудок сжался.

– Пойдем, – сказал Артур, ясно видя, как усталость тянет меня вниз, к отчаянию. Он провел меня в нашу спальню, взял у меня из рук бутылку виски и поставил ее на прикроватный столик.

Потом раздел меня, но мои мысли были далеко. Когда он снял с меня одежду и надел через голову футболку вместо ночной рубашки, я спросила:

– Ты ему веришь? – я позволила своему вниманию переключиться на дверь и гостиную, в которой, без сомнения, все еще сидел Винни. – Что он разговаривает с мертвыми? – я проглотила комок в горле. – Что он только что разговаривал с Фрейей и Арабеллой? Что они… – я глубоко вздохнула. – Что они не винят меня. Что они хотели, чтобы я знала.

Артур разделся. Оставшись в одних боксерах, он подошел ко мне и запустил руки в мои волосы.

– Я уже давным-давно бросил попытки понять Винни. Поэтому скажу так: верь во что хочешь, принцесса.

– Но ты ему веришь? – я осторожно переспросила: – Насчет Перл. Ты веришь, что он действительно видит ее, или это просто галлюцинация, рожденная психическим заболеванием и стрессом от потери?

Артур стиснул зубы, и я поняла, что смерть его сестры и мамы были одним из демонов, с которыми ему еще предстояло столкнуться. От Бетси я знала, что это была единственная часть его жизни, о которой он никогда не говорил. Никогда. Не мог говорить об этом. Всегда отказывался.

– Я думаю, Винни верит, что она настоящая, и это все, что имеет для него значение. Не дает ему сойти с ума. Я знаю, что он болен. Это было подтверждено целой армией врачей. – Артур пожал плечами. – Но Эрик всегда верил, что Вин видит что-то еще, видит то, чего не видит большинство людей. Видит нечто большее.

– Он не увидел моего отца и Хьюго.

– Это не самый надежный дар, если вообще дар. – Артур снова протянул мне виски. Я осушила стакан и позволила ему положить меня на кровать. Он обнял меня, и я закрыла глаза, позволяя горю, которое так долго отталкивала, снова попытаться утопить меня.

Я должна была смотреть правде в лицо.

Но когда волны горя и вины накатывали на меня, я крепко держалась за Артура, веря, что он защитит меня. Я держалась, прокручивая в голове смерть своих близких. Потом я вспомнила слова Винни: «Они знают, что это не твоя вина. Они просто хотели, чтобы ты знала».

Фрейя и Арабелла не винили меня. Я чувствовала эту истину в глубине своего сердца. Я почувствовала, что это правда, когда Винни встретил мой взгляд с непоколебимой верой и сказал мне об этом, передав послание от них моей охваченной чувством вины душе.

Винни не знал о моем срыве на складе. Он не знал, что я открыла свое сердце Артуру и позволила боли, с которой боролась неделями, наконец поглотить меня. Он не знал, но его сообщение было настолько своевременным, что у меня волосы на затылке встали дыбом.