Текст книги "Похититель бурбона (ЛП)"

Автор книги: Тиффани Райз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Ты, правда, думаешь, что мы можем быть счастливыми? После всего, что произошло?

– Можем. Если это то, чего ты хочешь, мы справимся. Мы будем счастливыми.

– Ты сказал, мы связаны. – Она улыбнулась ему. – Значит ли это, что ты меня любишь?

– Я этого не говорил.

– Определенно, ты именно так и сказал. Я слышала.

– Ты получаешь сообщения из потустороннего мира во сне. Я более чем уверен, что это ставит под вопрос твои чувства.

– Очень мило, когда ты так забавно говоришь.

– Я очень милый.

– Можешь отвезти меня домой? Мне нужно принять ванну.

– Ты можешь ехать верхом? Я могу вести Рекса, если ты сможешь сидеть верхом. А если нет, придется вернуться за грузовиком. Мы в пяти милях от дома.

– Я могу ехать.

– Хорошо, но сначала я должен кое-что сделать.

– И что же?

– Я должен поцеловать тебя как целуются в «Молодых и дерзких».

– Могу я в этот раз быть дерзкой? – спросила она.

– Ты можешь быть, кем захочешь, Ржавая.

Она прижалась к его телу и подняла голову для страстного крепкого поцелуя. Однако это было не то, что она получила. Он целовал нежно, мягко сжимая ее руки, ее спину, и на ее губах были мягкие губы, и мягкие вздохи смешивались с ее мягкими вздохами.

Леви прижался лбом к ее лбу.

– Ты напугала меня до чертиков, Ржавая, – прошептал он. – Два дня. Я искал тебя два дня и был готов вырубить под корень весь остров голыми руками, чтобы тебя найти.

– Прости. Мне, правда, жаль. Очень сложно довериться… кому-то.

– Ты можешь доверять мне. Ты должна мне доверять. У нас никогда ничего не получится ни через день, ни через год, ни спустя целую жизнь, если ты не сможешь мне доверять.

– Я постараюсь.

– Хорошо.

– И ты мне доверяй, – попросила она.

– Это я могу. Я буду доверять больше, когда ты перестанешь вонять болотом.

– Отведи меня домой и положи в ванную.

– Сию секунду, – ответил он. – Иди сюда, я тебя подсажу.

Он встал на каменную плиту, на которой она спала, когда он ее нашел. Она осторожно поднялась, морщась, когда вывихнутую лодыжку прострелило болью от малейшего прикосновения. Следующую неделю она проведет в постели. Если все пойдет по плану, Леви проведет эту неделю с ней.

– Але-оп, – сказал он, что он всегда говорил, когда помогал ей оседлать лошадь. Было больно и трудно, но он надежно усадил ее в седло. Она уселась, поправила седло и потянулась к поводьям.

– Нет, мэм. Ты сидишь. Я веду, – ответил Леви. Тамара ухватилась за переднюю луку седла. – Так-то лучше. Готова вернуться домой?

– Более чем.

Леви щелкнул языком, и Рекс поднял голову. Леви повел коня, Тамара посмотрела вниз и увидела контур слов, глубоко вырезанных на плите, на которой она лежала. Одно слово «Луиза». Грязь и мох поглотили остальные, но Тамара поняла, что нашла надгробие Луизы Сент-Круа. И это место могло стать ее могилой. А там, где линия черных кирпичей, сгоревших до шлака, был фундамент дома Сент-Круа.

– Леви?

– Что такое, Ржавая?

Тамара рассказала ему об увиденном, о найденном. Но когда она посмотрела вверх, на мгновение она увидела девочку, красивую девочку с черными густыми ресницами, выглядывающую из-за дерева. Она улыбалась, будто пыталась разыграть кого-то и пряталась. Тамара улыбнулась в ответ, той же улыбкой по той же причине.

– Леви, спасибо, что нашел меня.

– А для чего еще нужен глупый влюбленный муж?

– Я так и знала, что ты меня любишь.

– Ржавая, кто-то же должен. Может быть, даже я.

Глава 25
Пэрис

Где-то между полночью и рассветом Пэрис выпрямила свои длинные ноги, встала софы и взяла бутылку «Четыре Розы» из бара. МакКуин положил руку поверх бокала, когда она поднесла бутылку к нему.

– Мне больше не нужно, – ответил он.

– Для того, что я собираюсь рассказать дальше, еще как нужно. – Пэрис посмотрела на него, а он на нее, если бы они перетягивали канат, в ее руках оказался бы он весь, а на его руках – лишь мозоли.

– Но они были такими счастливыми, – заметил он. Пэрис с жалостью посмотрела на него. Он знал этот взгляд. Таким же взглядом одарила его дочь, когда узнала, что Санта Клауса не существует.

МакКуин убрал ладонь с бокала, и она налила.

– Удвой порцию.

Глава 26
Веритас

Тамара выглянула в окно спальни и увидела на заднем крыльце мужа, уткнувшегося носом в книгу.

Неприемлемо.

Она могла простить ему чтение книги, если бы это не был субботний вечер, такой прекрасный, как сегодняшний, и она могла простить ему чтение, если бы он был в рубашке, но нет. На нем не было ничего кроме потертых джинсов, солнечных очков и серьезного выражения на лице, как будто он размышлял о тайнах Вселенной. Ему следовало созерцать тайны ее Вселенной. Тамара открыла окно и наклонилась, чтобы сказать ему это.

– Хватит читать, иди в постель, – крикнула она ему.

– Исчезни, шлюшка, – ответил Леви и как ни в чем ни бывало перелистнул страницу. – Иди и пристрой свою распутную промежность в другом месте. Я пытаюсь здесь кое-чему научиться. Твои безумные похотливые женские желания удовлетворили дважды прошлой ночью и, пока ты не вычистишь от навоза стойло Рекса, тебя больше не обслужат.

– Ты читаешь Шекспира?

– Несомненно. Как ты узнала?

– Угадала.

– Я читаю Антония и Клеопатру, – уточнил Леви и, приподняв очки на голову, помахал ей книгой. – Мужчина влюбляется в женщину. Настоящая трагедия.

– Шекспир скучный. Почитай что-нибудь получше, например, Джеки Коллинз.

– Я учусь у Шекспира. И учусь большему, чем женитьбе на деньгах.

– Чему ты научился у Шекспира, кроме того, как разговаривать, как идиот из высшего общества?

– Я много узнал из Антония и Клеопатры. Я узнал, что не стоит жениться на племяннице императора и спать с царицей Египта. А еще стоит избегать морских сражений, когда моя армия разгромлена. Сухопутные сражения, Тамара. Помни это. Слушай предсказателей и веди только наземные битвы.

– Звучит сексуально. Почему бы тебе не вернуться в постель и не рассказать мне об этом поподробнее?

– А ты за тридцать секунд вычистила стойло Рекса?

– Ну… нет.

– Тогда, прости. У меня свидание с Нилом.

– Леви Шелби, ты самый подлый из всех живущих мужчин на свете. Ты усложняешь мне жизнь.

– Тамара Шелби, в Иране американских граждан держат в плену. Иди и расскажи им, как сложна твоя жизнь. А я не хочу это слышать.

Тамара закричала.

Леви повернул голову и посмотрел на нее, подняв бровь до самых небес.

– Ты закончила? – спросил он.

– Думаю, да.

– Вот что я скажу, сегодня ты убираешь в стойле Рекса, и ночью… ночью я отведу тебя в нашу спальню и…

– Да? – спросила Тамара с неуемным желанием узнать о своем вознаграждении.

– И мы поиграем в Четыре в ряд. Очевидно, я буду играть черными.

Леви опустил солнцезащитные очки на глаза, открыл книгу и вернулся к игнорированию ее и ее необузданной женской похоти. Если Шекспир был бы жив и жил в их доме, она бы убила его, ударив лопатой по голове. Она винила его в том, что он интереснее, чем ее тело. И она винила Леви за то, что он был Леви, который предпочел бы смерть, чем заниматься тем, что Тамара хотела от него, то есть «заниматься Тамарой».

Она еще раз высунула голову из окна розовой спальни.

– Я должна рассказать тебе секрет, – крикнула Тамара.

– Я и так знаю все твои секреты, – ответил Леви.

– Этот ты не знаешь.

– Секрет в том, что тебе жаль, что ты такая испорченная и сводишь меня с ума, и обещаешь больше не прерывать меня, когда я читаю? Это и есть твоей секрет?

– Нет.

– Тогда оставь его при себе.

Тамара фыркнула и захлопнула окно. Затем она снова открыла его и выглянула. Будь проклят этот мужчина. Ей следует запретить ему работать с Боуэном. До их приезда на Остров Невесты у него было красивое тело, подтянутое и стройное, когда он работал у дедушки, ей нравилось наблюдать, как он без рубашки чистил стойла. Через два месяца работы в кооперативе Острова Невесты, перетаскивания бревен, поднятия бочек, обрезки и шлифовки, выполнения всей тяжелой работы, плечи Леви стали шире, его живот стал более плоским, бицепсы были именно такими, какими хотела жена от мужа. Даже его ладони были другими, огрубевшими, особенно на кончиках пальцев, и, когда он изнутри прикасался к ней, происходило волшебство. Она сама хотела сдаться и сотворить некое чудо, когда ее поглощало вдохновение.

Тамара спустилась вниз, проверила пол на наличие змей, пересекая кухню, что стало привычкой, выбежала через заднюю дверь на солнечную террасу, которую Леви и Боуэн построили на прошлой неделе.

– Наконец, она подняла свой зад, чтобы прибраться, – съязвил Леви, когда Тамара прошмыгнула мимо него, притворяясь, что игнорирует его, несмотря на то, что хотела погрузиться в его полуобнаженное тело, как Марк Спитц в бассейн.

– Я не собираюсь убираться. Я еду кататься, – ответила Тамара, спрыгнула с террасы на землю и побежала.

Леви прокричал что-то в ответ. Она услышала слова «ленивая» и «задница» и оба проигнорировала. У него была сумасшедшая идея, раз они с Боуэном построили конюшню, то она была обязана убирать ее. Разве лошади Чинкотиг Айленда не бегают на свободе? Им не нужны стойла. Им не нужны люди, чтобы менять солому. Эти аргументы не убедили Леви, и он отметил, что Рекс был Теннессийским прогулочным, а не Чинкотигским пони, если она хотела пони, она может поехать и сама поймать его. А он будет стоять рядом с каретой скорой помощи и священником, чтобы совершить последний обряд, когда ее попытка обуздать одного из диких животных неизбежно провалится. Леви сказал, что он будет по ней скучать. Они похоронят ее на Острове Невесты, и он с Рексом будет навещать ее могилу дважды в год, на Пасху и Рождество.

Ну, сказала себе Тамара, в том, что она вышла за самого подлого мужчину в мире, стоит винить только себя.

Но в эту игру могли играть двое. Она могла не быть Мэддокс по крови, но была воспитана ими, и, если и было, что Мэддокс знали, как делать, так это как быть чертовски жестокими.

Тамара взяла Рекса под уздцы и повела в стойло. Оно было небольшим, не больше роскошной пристройки, но оно сохраняло его и овес сухим, когда наступали ливни и шли дважды в неделю. Она любила эти ливни, особенно когда они шли всю ночь. Воздух наполнялся электричеством, и волоски на руках вставали дыбом, а кожу покалывало, и, когда гремел гром, он будил Леви, и чем еще могли заняться муж и жена среди ночи во время грозы, кроме как друг другом?

В данный момент не было никакого шторма, но кожа у Тамары все же приятно покалывало, она ощущала волнение и нервозность, понимая, как ей не хватало веса тела мужа сверху и внутри нее. Теплый летний бриз щекотал руки, спину и живот, земля под босыми ступнями была мягкой и упругой, из-за чего она хотела бежать быстро и прыгать высоко, и валяться в грязи, как дикое животное. Рекс чувствует то же самое перед ливнем? Сегодня они не ждали дождя, значит, Тамара сама устроит дождь.

Пока Тамара седлала коня, она поняла, что улыбается от уха до уха и так сильно, что заболело лицо. Хорошо быть снова счастливой. Она снова была собой, прежней, до потопа. Только после потопа жизнь стала лучше, так как Леви больше не был конюхом дедушки. Он был ее мужем, ее любовником и источником всего хорошего в ее жизни. Вот почему она не могла перестать прикасаться к нему и почему была так решительно настроена вернуться в его объятия как можно скорее.

Именно в эту секунду.

Тамара пришпорила Рекса, они вышли из конюшни и подошли к террасе.

Леви не смотрел на нее. Даже ухом не повел.

– Муж? – подала голос Тамара и направила Рекса вдоль террасы. – Не правда ли хороший день для конной прогулки?

– Уверен, так и есть. – Леви перелистнул страницу. – А еще день хорош для чтения.

Его глаза были спрятаны за темными солнцезащитными очками, и прядь волос ниспадала на лоб. Его волосы нуждались в стрижке, но она надеялась, что он пока этого не понял. Она любила подлиннее и растрепаннее. Он предупреждал ее, что благодаря семье мамы его волосы будут виться, как у Ширли Темпл, если станут слишком длинными. Тамара хотела увидеть это своими глазами.

Тамара повела Рекса вокруг дома и снова прошагала мимо террасы.

– Однажды я читала книгу, – начала Тамара, благодарная Рексу за его мягкую походку.

– Молодец, детка. А теперь иди и прочитай еще одну.

– Я не закончила. Однажды я прочитала книгу о леди, чей муж был грубым и ужасным.

– Она называлась «Автобиография Тамары Шелби»?

– Могла бы. Эта леди была зла на мужа, потому что он обложил налогом бедных людей в городе. Обложил до смерти. Она умоляла мужа снизить налоги, а он был таким злым и сказал, что сделает это, только если она проедет обнаженной по городу верхом на лошади. Не могу вспомнить ее имя. Ты не помнишь?

Леви захлопнул книгу.

– Ржавая, я пытаюсь читать…

Он снял очки и уставился на нее.

– Леди Годива, – ответила Тамара, ровно сидя обнаженной на коне. – Вот как ее звали. Вспомнила.

– Тамара. Ты голая.

Она улыбнулась.

– Солнышко сияет. Приятный бриз. Отличный день для прогулки нагишом.

– Я только вчера отполировал седло.

– Я отполирую его снова, – пообещала она и поерзала в седле. Рекс фыркнул, и девушка не поняла от смущения или смеха. Леви выглядел немного напуганным, что было одним из его обычных выражений, и одним из ее любимых.

– Сейчас же слазь с коня, иди в дом и оденься, черт возьми.

– Почему? – спросила она, снова пришпорив Рекса, и тот неспешно пошел по двору. – Здесь никого нет кроме тебя. И тебе разве не все равно обнажена я или нет? Ты уже все видел. Это никак на тебя не повлияет, верно?

– Ни на йоту, – подтвердил он, пялясь на ее грудь.

– Кто-то собирается прийти? Боуэн? Ему наплевать на обнаженных девиц.

– Мне плевать, что ему плевать. Мне не плевать. Только трем людям позволено видеть мою жену обнаженной – мне, опять мне и снова мне.

– А как же мой врач? А?

– Врачи не люди. Они врачи. А теперь слезай с коня, иди в дом и оденься.

– Или что?

– Или я стащу тебя с коня и перекину через колено.

– Тогда я выберу второй вариант.

Она на самом деле не думала, что он сделает это. За все время, что он угрожал перекинуть ее через колено, он ни разу не осуществил угрозу. И все же она занервничала, когда Леви отбросил книгу, подошел к ней и стащил с седла.

Несмотря на то, что он грубо с ней обращался, Тамара по какой-то причине не могла перестать смеяться. Смеяться и извиваться, пока Леви нес ее к террасе и толкнул на шезлонг. Тамара перевернулась и встала на четвереньки.

– Я готова, – сказала она.

– К чему? Получить солнечный ожог на заднице?

– Ты сказал, что отшлепаешь меня, – напомнила она, сев на пятки и перебросив волосы через плечо.

Он начал укладывать ее на спину, ее самую любимую позу, когда они услышали громкий хруст и треск, которые говорили о приближении большого грузовика по гравийной дороге.

– Черт. Вот почему мы не должны бегать тут голышом. Иди, – сказал Леви, садясь на колени, чтобы выпустить из-под себя Тамару. Она побежала через заднюю дверь в ванную, где оставила одежду. Она натянула джинсы и любимый радужно-полосатый топ, завязала волосы и ополоснула водой пылающие щеки. Когда она снова прилично выглядела, то вышла на переднее крыльцо и обнаружила там Леви и Боуэна.

– Что случилось? – спросила Тамара, присаживаясь на качели на крыльце.

– Пришло письмо, – ответил Леви. – Тебе.

Боуэн протянул конверт.

– Доставили вчера в магазин. Мисс Тенди оставила его на моем столе.

– От судьи Хедли, – сказала Тамара. Они с Леви переглянулись, один был испуган, вторая взволнована.

– Ну же. Давай посмотрим, что в нём, – поторопил Леви.

– Мне уехать? – поинтересовался Боуэн.

– Можешь остаться, – ответил Леви, скрестив руки на груди и прислонившись к стене дома. Руки Тамары тряслись, когда обе пары глаз уставились на нее. Конверт был не обычного для письма размера, он был большим. Она слышала, что хорошие вести приходят в маленьких конвертах, но не знала, относится ли это к почте Америки. С комом в горле Тамара оторвала угол конверта. Что-то упало ей на колени.

– Ключи, – озвучила она, смотря на Леви.

– Ключи? От чего? – Леви взял связку, на кольце должно быть было полдюжины ключей.

Тамара достала из конверта свернутую записку, распрямила ее на бедре и начала читать.

– Поздравляю. Вы теперь почетные владельцы винокурни, дома Арден и кучи денег. Возвращайтесь домой и подпишите бумаги. У меня есть шампанское. Подпись: Дэниел Хедли.

Внизу был постскриптум, который Тамара не прочитала вслух.

Твоя мать отказалась от возражения, и суд по наследственным делам закрыл дело. Но я буду присматривать за Вирджинией. В конце концов, в аду не знают жалости.

Тамара посмотрела на Леви. На его лице была маска шока в комедийных пропорциях. Рот открыт, глаза распахнуты, руки тянут волосы так сильно, что он выглядел на пять лет моложе.

– Вот черт, – ругнулся Боуэн. – Думаю, вы пропустите барбекю у меня на следующей неделе. Все хорошо. Я заверну остатки.

– Это произошло, – наконец произнес Леви. – Я почти перестал об этом думать. Но это произошло.

– Это произошло, – повторила Тамара.

Леви держал перед собой ключи.

– Ключи от состояния, – сказал Боуэн. – Должно быть здорово. Оставлю вас двоих отпраздновать это событие. Просто не забудьте обо мне в своем завещании. Я не о многом прошу. Только оставьте мне кооператив и любые лишние миллионы, которые вам достались.

– Ты. – Леви указал на Боуэна. – Мы с тобой сегодня напьемся. Мы празднуем. А после этого собираем вещи. Мы возвращаемся завтра. Верно?

Тамара не ответила. Она не могла говорить. Она могла только смотреть на письмо на коленях. Один листок бумаги… его мог сдуть небольшой ветерок, и никто бы его не увидел. Она почти хотела этого. Именно этого они и ждали. Вот почему они с Леви поженились. Вот почему она сделала то, что сделала, чтобы они получили это письмо, в котором говорилось, что «Красная Нить» принадлежала ей, все чего она хотела. Это произошло – победа, триумф, кульминация ее работы и планов, ее надежд.

Она посмотрела на Леви.

– Леви, я не хочу возвращаться.

– Завтра?

– Никогда.

Глава 27

– Что, черт возьми, значит, ты не хочешь возвращаться? – спросил Леви после того, как Боуэн оставил их, чтобы собрать необходимое для празднования.

– Я не знаю, – ответила Тамара. – Я просто… я не хочу уезжать отсюда. Я боюсь.

– Боишься чего?

– Говорю же, не знаю. – Тамара и Леви стояли в противоположных концах гостиной. Она прижалась лбом к камину, пока разжигала огонь. Он сидел на подлокотнике дивана и смотрел на нее, будто у нее выросла вторая голова.

– Из всего, что ты делала и говорила – это полная бессмыслица, полнейшая бессмыслица, которую ты когда-либо говорила. Тамара, по этой причине ты и вышла за меня. По этой причине ты заставила меня жениться на тебе.

– Я не заставляла тебя.

– Ты угрожала выйти за другого старого придурка.

– И, если бы тебе было наплевать на меня, ты бы не стал волноваться, если бы я так и сделала.

– Мне не наплевать на тебя. Я заботился и забочусь о тебе. Но ты иногда швыряешь меня к стене, а потом к другой, и, клянусь, сейчас я смотрю на тебя с потолка. Какого черта ты имеешь ввиду, говоря, что не хочешь больше этого? Миллионов долларов и компанию, которую поклялась закрыть. Ты хочешь ее вернуть?

Тамара повернулась и подняла руки вверх.

– Леви, ты представить не можешь, как хорошо быть здесь с тобой. Как мне хорошо. Я думала, что больше никогда не почувствую себя нормальной, как до наводнения, а этот последний месяц. Он стоит любого состояния.

– Для меня тоже, детка. Нет ничего важнее твоего счастья. Но, кажется, ты думаешь, что возвращение на две недели для подписания бумаг заберет это счастье. Только если ты позволишь этому произойти. Нам не нужно оставаться там навсегда.

– Я не доверяю маме. Нет.

– Я тоже ей не доверяю, но что она нам сделает?

– Она не знает, где мы. Но если мы вернемся, узнает. И попытается забрать все у нас. Она уже забирала тебя у меня, и я уверена, попытается снова.

– Ну так пусть попробует. Мы ей не позволим.

Леви встал и на мгновение посмотрел в потолок. Она знала, что он пытался успокоиться ради ее же блага. Он подошел к ней и взял ее за руки.

– Давай расскажу, что произойдет, если мы вернемся, – начал Леви, массируя ее нежные руки своими загрубевшими ладонями. – Мы соберем чемоданы и сядем в грузовик. Мы проедем целый день, чтобы добраться туда и проведем ночь в отеле в Луисвилле. Следующим утром мы пойдем в офис судьи. Мы подпишем те бумаги, а затем вернемся в отель. Я позвоню, кому должен позвонить, и скажу, что «Красная Нить» закрывается. И всем рабочим предоставим полугодовое выходное пособие. Никто не станет жаловаться. Люди будут не рады, но какая семнадцатилетняя девушка хочет возглавлять крупную компанию? Неделю или две это будет новостью, затем перестанет быть ею. Мы поедем в Арден, и ты соберешь вещи или же можешь все продать на блошином рынке. Одному Богу известно, мне плевать. Пока мы там, твоя мать будет иногда показываться. И она скажет тебе, что я трахал ее в конюшне. Или что я крал деньги из дома. Или однажды пытался ее убить. И ты ей не поверишь. А когда ты ей не поверишь, она скажет мне, что ты сумасшедшая. Она скажет, что врачи хотели упечь тебя в психушку, потому что ты больная на голову. И скажет, что ты лгала о девственности и лгала о заточении в доме с телом дедушки во время наводнения. Она скажет, что ты однажды пыталась убить всю семью. И я не поверю ее лжи о тебе, как и ты не поверишь ее лжи обо мне. Она даже может послать за мной копов, но все будет в порядке. Это проникновение на частную собственность, и мы вызовем копов для ее ареста и увезем ее. А затем мы поедем на ферму, куда отправили Кермита, и я выкуплю его, если найду. А потом поужинаем с Андре и Глорией и останемся в их доме на ночь, и попытаемся не долбить кроватью в стену, чтобы не разбудить их. А потом мы пригласим их погостить здесь, обнимем их на прощание и вернемся сюда, ты, я и Кермит. Надеюсь, Рекс любит «Маппет шоу» так же, как и ты. Единственное плохое, что произойдет, пока мы будем там подписывать бумаги, это то, что Боуэн убьет меня, когда я скажу ему, что нам придется вырубить деревья и построить настоящую конюшню для этих чертовых лошадей. Хорошо?

Руки Леви лежали на ее плечах, удерживали ее. Она посмотрела на него и кивнула.

– А как же Чарльстон? – спросила она.

– А что в Чарльстоне?

– Мы можем жить здесь. Мы можем продать, не знаю, половину острова лесозаготовительной компании. У нас будет достаточно денег и без возвращения. Мы можем переехать в Чарльстон и быть вместе, как были тогда, на той неделе. Можем?

Чарльстон. Они поехали туда на неделю после того, как Тамара оправилась от двух ночей в лесу. Он сказал ей, что она заслужила настоящий медовый месяц, и Тамара поняла, что он хотел отвлечь ее от их ссоры, от гнева на мать. Он хотел нового старта, поэтому потратил все свои сбережения на четыре ночи в старом особняке, превращенном в гостиницу, предположительно с привидениями, как и любой другой особняк в Чарльстоне. Они носили лучшую одежду и ели в прекрасных ресторанах, катались в карете по городу, посещали старинные дома и сидели снаружи своей роскошной комнаты на своем роскошном балконе, и пили вино и чай. По ночам они едва спали в антикварной кровати времен короля Людовика на шелковых простынях от того, как сильно хотели друг друга. В последний вечер они заметили грозовое облако на темнеющем небе, и, ударил такой сильный шторм, что обесточило весь город. Хозяин гостиницы дал им масляную лампу для освещения, и под аккомпанемент грома и молний и барабанящего по крыше и стенами дождя они с Леви делали друг с другом такое, о чем можно думать только свихнувшись. Она говорила такие слова, о существовании которых в своем словаре и не подозревала, а он делал такое, что она и не думала, что люди делают подобное друг с другом. Она провела полночи уткнувшись в подушку пытаясь заглушить свои стоны и крики, пока Леви выворачивал ее наизнанку. Следующим утром она проснулась с болью во всем теле, покрытая достаточным количеством любовных меток, что ее можно было принять за ягуара. Когда она упрекнула Леви за ее смешную походку, он все отрицал и настаивал, если ее развращали и оскверняли ночью, должно быть это было привидение гостиницы, потому что он спал всю ночь, как младенец. Тамара ответила, что, если с ней сделало это приведение, она останется еще на одну ночь.

В ту ночь они изучали друг друга.

И Тамара узнала кое-что о себе. Каждый раз, когда они переступали порог их роскошной гостиницы, портье или администратор говорил ей: «Доброе утро, миссис Шелби» или «Доброго вечера, мистер и миссис Шелби». За эти четыре дня ей до смерти надоело обращение миссис Шелби от этих милых старомодных южан с их старомодными южными манерами. Весь день и каждый день слышалось: «Сегодня у нас прекрасная погода, верно, миссис Шелби?», и затем приподнималась шляпа и «Миссис Шелби, не смейте поднимать чемодан, он в два раза больше вас. Позвольте мистеру Шелби нести его или подождите портье».

Миссис Шелби. Первые десять раз это звучало забавно, когда незнакомцы обращались к ней, следующие десять были не столь забавными. К концу путешествия Тамара Мэддокс давно ушла, и никто ее больше не увидит. Если она не была миссис Шелби, она была никем. И миссис Шелби хотела оставаться миссис Шелби. Она не собиралась быть притворяющейся женой, прожигающей жизнь на семейные деньги и кататься от Майорки до Рима. Она хотела быть настоящей женой для него до конца своих дней.

– Тамара?

Она посмотрела на Леви.

– Я просто… Я не хочу тебя потерять. Я, наконец, ощутила, что мы женаты. А не, понимаешь, из-за денег.

Тамара прижалась к нему, и Леви ее обнял.

– Ты не потеряешь меня из-за того, что мы вернемся домой на пару недель. Твоя мать не Господь Бог. Она злая женщина, и, поверь, теперь ты знаешь, как справляться со злыми женщинами.

– Ты не позволишь маме сделать что-то с нами? – спросила Тамара. – Я знаю, она попытается вбить между нами клин.

– Думаешь, я переметнусь на сторону женщины, натравившей на меня копов?

– Нет. Но я все равно боюсь.

– Знаю. – Леви выдохнул, ее голова двигалась в унисон с его грудью. – Я не скажу, что в восторге от увольнения всех работников «Красной Нити» и остальных разборок. Но мы просто сделаем это. Мы сорвем пластырь и покончим со всем как можно скорее, чтобы вернуться сюда и начать нашу жизнь. Затем у нас будут все необходимые нам деньги. Мы можем купить дом в Бофоре. Можем превратить остров в парк. Или просто оставить его для себя. И Боуэн будет очень рад делать бочки для вина, а не для бурбона. Говорит, с ними намного веселее, потому что их сложнее делать и надо говорить постоянно по телефону с французами. Он убежден, что во Франции живет влюбленный в него виноторговец, и он готов поехать туда и найти его.

Тамара рассмеялась и обняла Леви за талию.

– Видишь? – сказал Леви. – У нас все идеи хорошие. Просто не волнуйся. Твоя мать не навредит нам, если мы ей не позволим.

– Хочется верить. – Она сцепила руки на его пояснице и прижала его ближе. Она хотела сказать Леви, как сильно его любит и как сильно нуждается в нем, но он все это знал, и повторение не сделает это еще более реальным. Но в такие моменты она ощущала, будто они были рождены вместе, и, если они не будут вместе, она умрет.

– Что бы ни произошло на нашем пути, мы найдем способ перенести это. Мы женаты. Мы семья. Мы вместе. Верно?

Тамара медленно кивнула.

– Верно.

– Хорошо. Безусловно, я прав. Я всегда прав.

Она ущипнула его. Сильно.

– А это было неуместно, – заметил Леви.

– Ох, это было уместно. Как и это. – Она снова ущипнула его.

– Ржавая, ты напросилась. Однажды….

– Что? Ты, наконец, перекинешь меня через колено? Однажды?

– Нет. Я перекину тебя через колено сегодня. Прямой сейчас, и тебе ничего не поможет.

Он забросил ее на плечо, визжащую и смеющуюся, и отнес в спальню. Она называла его всеми бранными словами, пока он нес ее – монстром, грубияном, животным и чудовищем, и даже исчадием ада, а он, казалось, принимал все как комплименты. Он стянул ее джинсы к лодыжкам, перекинул через колено и шлепнул по заднице так сильно, что она завизжала. Было так больно, смешно и громко одновременно. Будто ее щекотали тысяча рук. Затем он перевернул ее на спину и закончил то, что они начали днем до того, как Боуэн так бесцеремонно прервал их, сказав, что они получили свои миллионы.

Пока они лежали в постели, полуобнаженные и уставшие, они приняли решение.

Леви был прав. Бегство в Чарльстон или куда-либо еще не решит проблем. Что бы их мать не швырнула в них, они поймают. Они не позволят этому встать между ними. Не позволят навредить. Они будут умными и не подпустят ее близко к себе. Они приедут и уедут как можно быстрее. Они подпишут бумаги и наймут хорошего адвоката, чтобы тот разобрался с закрытием «Красной Нити» навсегда. И, возможно, пока они будут там, Тамара, наконец, наберется смелости и расскажет Леви всю правду.

А потом, пообещал он, они вернутся на Остров Невесты.

Тамара растянулась на Леви и гадала, как он воспримет новости, когда она поведает ему, что утаила.

– Обещай, что ничто не встанет между нами? – попросила Тамара, вычерчивая сердечко над его сердцем. – Несмотря ни на что?

– Ржавая, ничего не произойдет. И да, обещаю. Но, знаешь… на всякий случай…

– Что?

– Возьми ружье.