Текст книги "Полуночная девственница (СИ)"

Автор книги: Тиана Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

1 Глава

ДИСКЛЕЙМЕР! Все лица, участвующие в сценах постельного характера, достигли возраста совершеннолетия!

Полная луна грациозно возвышалась над землей, освещая все вокруг своим мягким холодным светом. Несмотря на второй час ночи, было довольно ярко. Это не могло не радовать рыжеволосую девушку, которая ритмично крутила педали своего старенького велосипеда. Она изо всех сил старалась миновать все неровности дороги, чтобы не наткнуться на яму и не свернуть в ухабы, как в прошлый раз. Кейс с гитарой за её спиной немного усложнял задачу, однако он был одним из главных источников её дохода.

Хоть она уже и выпустилась из школы, сложно было упорно готовиться к сдаче экзаменов и зарабатывать, одновременно, возвращаясь домой после полуночи. На этот раз она осталась в городе подольше, так как сегодня было особенно оживленно и можно было заработать на несколько фунтов больше. Кто же от такого откажется… тем более в её положении.

А положение у неё, к слову, было не очень. Её семья всегда жила очень скромно, но после смерти отца мама так и не смогла вернуться к привычному образу жизни и Николетта была вынуждена сама пойти на работу. Сначала та присматривала за соседскими детьми, выгуливала собак и разносила газеты, затем устроилась на работу в пабе официанткой на неполный рабочий день, к этому добавилась и подработка в виде пения и игры на гитаре на улицах ближайшего городка.

В последние годы ей было особенно тяжело, так как её младшая сестра поступила в школу: нужны были деньги на оплату школы, формы и школьных принадлежностей, секций, которые она посещала, обедов. Подготовка к экзаменам отнимала много времени и сил, их учреждение требовало посещения специальных курсов, потому Никки едва держалась на ногах от подобного напряжения.

Более того, сегодня один посетитель их заведения показался ей чересчур подозрительным и странным, от его взгляда, как и от его голоса, у неё до сих пор был мандраж. Весь их рабочий состав перепугался, и ведь было в этом человеке что-то маниакальное…"Нехорошо так думать о людях без весомой причины, особенно о посетителях", – прижучила девушка саму себя, прикусив губу.

В это время мертвую тишину разрушил глухой звук, затем еще один и еще, а после раздался пронзительный крик животного, доносящийся из леса, который располагался по левой стороне дороги. Ей абсолютно точно показалось, что это был выстрел, даже не один. Но какие здесь могут быть выстрелы?! Это же заповедник! И этот крик… Она иногда пересекалась с животными в лесу, это совершенно точно был олень. И вместо того, чтобы удрать отсюда куда подальше, она нажала на тормоза и остановилась возле обочины, слезая с сиденья велосипеда.

Её сердце бешено колотилось в груди, может быть, она и не трусиха, но её рациональность сейчас протестует подобному решению. Однако Николетта не позволит кому-то навредить бедному животному! В то же время девушка старалась отгонять от себя мысли о том, что уже может быть слишком поздно. Ей нужно было отыскать одну из дыр в заборе из металлической сетки, которых, к слову, было достаточное количество. Этой ограде уже лет двадцать, если не больше. Кто же потратит деньги из государственного бюджета на лес возле деревушки?

Спустя полминуты ей-таки удалось отыскать брешь в заборе. Никки быстро спрятала кейс с гитарой и велосипед за деревом и подогнувшись пролезла в дырку, едва не зацепившись своей густой рыжей шевелюрой за проволоку. Девушке было необходимо найти источник недавнего шума, поэтому она медленными шагами направилась в сторону, которая показалась ей наиболее подходящей. Что-то внутри неё подсказывало, что то, что она ищет, где-то рядом. Это предчувствие не подвело. Пробираясь между деревьями, в стволе одного из них она обнаружила следы от пуль. Недалеко от этого места виднелись свежие пятна крови, блестящие в ночи.

Её сердце стало стучать гораздо быстрее и громче. Рыжеволосая с детства панически боялась крови, потому сейчас она на несколько секунд встала в полнейший ступор, все тело охватил такой ужас и страх, что нельзя было даже вздохнуть. Но что, если этот олень жив? Что, если его еще можно спасти?

"Почему ты стоишь здесь как последняя тряпка?! Давай же, просто выдохни и сделай уже что-нибудь… Этому бедняге нужна помощь… твоя помощь. Не ты ли собираешься стать доктором?! Доктором, который не боится крови! Соберись!" – внушала себе та. Николетта постаралась выдохнуть и выдержать очередную паническую атаку, сделала шаг в направлении кровавого следа, затем еще один и еще. Старшеклассница всеми силами пыталась не наступить на те участки земли, на которых была кровь, это бы окончательно добило её и заставило развернуться.

Крови было немного, так как крупные капли располагались на приличном расстоянии друг от друга. Видимо, животное спасалось бегством, кое-где была примята трава. Возможно, её фобия обостряла все её чувства, а может быть и правда в данный момент та чувствовала в воздухе странный тяжелый запах, от которого её начинало подташнивать. Запах крови был смешан с чем-то, с чем она никогда раньше не сталкивалась. Борясь со своими страхами, Николетта Оулдридж пошла по кровавому следу.

Сделав пару шагов, она наткнулась на небольшой склон, ведущий к роднику. Девушка старалась аккуратно спуститься с него на ногах, однако из-за молодой травы поскользнулась и проехалась по ней своей пятой точкой. "Черт… теперь я вряд ли отстираю эти джинсы!" – мысленно выругалась Никки, отряхивая зад от земли и травинок.

Здесь, возле родника, крови было гораздо больше, а на другом берегу на гнущихся тонких ногах стояла окровавленная олениха. В какой-то момент их глаза пересеклись и животное медленно осело на землю, пачкая свою шкуру в луже крови, которая успела вытечь из раны под ребром.

Несмотря на свой страх, рыжеволосая поспешила перепрыгнуть через родник, чтобы оказать хоть какую-то помощь бедному животному. Олень хрипло дышал, слегка отклонив голову назад и немного дергая ногами. Из раны продолжала хлестать густая алая кровь. Подобрав под себя ноги, девушка приземлилась перед оленихой на колени.

Николетта понимала, что прямо сейчас необходимо остановить кровь, но у неё дрожали руки, а с собой не было ни бинтов, ни чего-либо еще. "Рану нужно чем-то заткнуть, но у меня ничего нет. Так много крови…" – её уже начинало подташнивать, однако она взяла себя в руки и попыталась заткнуть рану вручную, но кровь продолжала просачиваться сквозь её пальцы.

Выпускница тяжело выдохнула, одолевая желание закричать и поскорее убежать отсюда. До её носа добрался тяжелый металлический запах крови, от которого все тело становилось ватным, не хватало воздуха, начинало тошнить. Она на подсознательном уровне понимала, что животное находится на грани, оно уже закрыло глаза и практически не двигалось. Кровь перестала течь, хотя она итак залила все вокруг. И тогда Никки запела ту песенку, которую ей когда-то пела её мама в далеком-далеком детстве, это всегда помогало ей успокоиться, забыть о той боли, которую ей кто-то или что-то причиняло, отгородиться от мира.

– Средь песчаных гор, возле неприступных скал… м-маленький крабик себе дом сооружал…

Её голос всегда был чем-то особенным, даже для неё самой, не видящей в себе ничего хорошего. Ничего, кроме голоса. Мягкого, нежного, мелодичного голоса, невесомого, словно легкий бриз, и теплого, как домашний очаг. Он завораживал и пленял, одновременно. И даже такая детская песенка лилась из её уст, будто прекрасная рапсодия, эхом отдаваясь по всему лесу.

– …камнем отделан, стены вытканы из песка, дорога к морю проделана была.

Её руки все еще покоились на ране животного, которое редко-редко дышало, едва ли не захлебываясь от крови, которая стала виднеться на его мордочке. Её голос стал более надрывистым и тихим, по щекам скатывали крупинки слез. Рыжеволосая старалась спеть оленихе первую и последнюю песенку.

– Перламутр жемчужин, ракушек яркий блеск, в стеклышках хрустальных неба был отблеск… Каждый день он стены возводил, ведь жить хотел он с морем, которое любил. Но море было непреклонно, сердце не дрогнуло его, послало оно большие волны, и домик краба унесло. Но крабик не сдавался и не покинул пост, ведь он хотел меж морем и собой построить мост, – тут её голосок едва-едва был слышен, будто бы эхом доносился откуда-то звон колокольчика.

– И к-каждый день к закату, когда был окончен труд… хн… Приливы и отливы уносили домик вглубь… Но крабик каждое утро заново строил дом, ведь в бескрайнее море был этот краб влюблен…

Животное замерло, и его тело больше не подавало признаков жизни, тогда девушка аккуратно убрала руку с его раны и провела ею по гладкой шерстке на его голове, допев последние убаюкивающие строки этой грустной детской колыбельной:

– И про жестокое море, и про влюбленного краба… пели листья пальм, что этот остров населяли.

Не успела она до конца отойти от потрясения, которое ей нанесло страдание бедного животного, как в нескольких метрах от неё послышался истошный крик и чье-то рычанье, которое все приближалось и приближалось. Старшеклассница успела вскочить на ноги, прежде чем перед ней кто-то скинул окровавленное тело мужчины, у которого отсутствовали ноги, рука, вся нижняя половина тела. Он протянул к ней свою оставшуюся руку и вцепился в её штанину, шепча: "По-мо-ги". Бледноликая девушка в ужасе вырвала ногу из его хватки, тут же попятилась назад, споткнулась и на пятой точке отползла к дереву.

В это время среди деревьев показался темно-серый, почти черный волк, со светящимися в ночи голубыми глазами. Он, определенно, был гораздо массивнее обычного волка, его морда и лапы были окровавлены, при этом тот хищно облизывался и двигался в её направлении.

Девушке хотелось закричать, но из её рта не вылетело ни одного звука. Николетте даже показалось, что она сорвала связки и больше не может говорить. У неё просто все поплыло перед глазами… труп оленя, окровавленный человек, кровь, голодный волк. И это все происходило с ней, с домашней девочкой, никому ничего плохого не сделавшей. И Оулдридж вдруг стало так больно и обидно за то, что плохие люди живут безнаказанно, а она, не убившая ни человека, ни животного теперь будет обедом для волка. Или же просто грушей, от которой тот медленно будет отрывать куски плоти. Тут её желудок послал рвотный позыв, однако девушка ничего не ела с самого утра, чтобы ее вырвало, поэтому никакой рвоты и не состоялось.

Волк даже не посмотрел на неё, приблизившись к тому, что осталось от человека, и схватившись зубами за торчащие из него кишки. Человек издал предсмертный крик, захлебываясь кровью, однако этот крик хищник наполовину предотвратил, перегрызя мужчине шею и отправив его голову в полет. Она приземлилась прямо на ботинок рыжеволосой.

Изуродованное лицо, стеклянные глаза. Ей не просто хотелось кричать, ей хотелось заорать что есть мочи! Но Никки не могла этого сделать. Её телом целиком и полностью завладел страх, она полностью обособилась от мира. Оскалившись, хищник откатил лапой голову в сторону и приблизился к ней вплотную, едва не касаясь своей окровавленной мордой её лица. Она уже ничего не видела, ничего не чувствовала и ничего не слышала… Волк обнюхал её и довольно заурчал облизываясь. Николетта выпала из этого пространства и уже больше не знала, как ей быть и что делать в данной ситуации. Прямо перед её глазами только что убили человека, черт возьми!

Наконец она поняла: нужно спасаться бегством! Однако… стоило ей только сделать малейшее движение, как огромный волк припечатал её лапой к земле. Его когти прошли сквозь джинсовую куртку и водолазку, царапая её нежную кожу. Даже если бы та и пошевелилась, то причинила бы себе еще большую боль. Волк дернул её за штанину и стал стягивать с неё джинсы. Как бы комично это ни звучало, но она мысленно задала себе следующий вопрос: "Одежду не переваривает?"

Но когда джинсы были стянуты и тот своей мордой попытался разорвать трусы, ей безумно захотелось сдохнуть прямо на этом самом месте. Рыжеволосая десять тысяч раз мысленно помолилась о том, чтобы он не начал делать то, чего она даже в самых страшных снах представить себе не могла, однако молитвы в данном случае оказались тщетны. Сначала животное оголило её пятую точку, а затем клацнуло зубами в районе резинки трусов.

В данный момент у неё наконец-таки сработал инстинкт самозащиты, она дернулась под ним и, воспользовавшись элементом неожиданности, стремительно поползла к роднику. Но волку не составило труда прыгнуть ей вслед и схватить её за край куртки, притягивая к себе. Девушка быстро среагировала и вынула руки из рукавов своей джинсовки, в одних трусах и блузке пытаясь перепрыгнуть через родник. Волк настиг её во время прыжка, потому та свалилась в воду, так и не успев допрыгнуть до берега. На этом тот не остановился, впившись ей в руку и оттащив в сторону берега, он заставил её проехаться на животе по песку.

– О-отпусти меня! – закричала Оулдридж, пытаясь привлечь животное своими криками. Кто знает, может, даже волки способны проявить милосердие?!

Но вот волк о таком слове даже и не слышал. Он в очередной раз попытался стянуть с неё трусы, а когда получил ногой по морде, не выдержал и со всей силы укусил её чуть выше и правее левого плеча, заставляя её громко закричать и схватиться за рану, из которой сочилась кровь. Не успела та и опомниться, как он с остервенением сорвал с неё испачканные в земле и траве трусы и преподнес ей новую порцию боли. Правда, теперь это была боль глубоко внутри… И это даже было не потому, что это был её первый раз, и не потому, что у этого животного был большой член. У неё возникло ощущение, будто в её влагалище впились тысячи маленьких иголок и они тут же оставили кровавые борозды внутри её лона.

Волк удовлетворительно, несколько совсем по-щенячьи заурчал, слившись с человеческой женщиной, к тому же девственницей, немного замирая от тугости и приятного ощущения первого соития. Пожалуй, для него не было ничего лучше и привлекательнее девственниц, которые не так часто появлялись в его жизни, но, к его радости, секс с невинными девушками, по крайней мере, чего-то стоил. Ради собственной безопасности он должен был избавиться от этой девочки. Все-таки она была такой же, как и остальные люди. Слишком любопытной и слабой, даже мерзкой.

Ему просто нужно удовлетворить свои потребности во время этого полнолуния, а потом перегрызть ей шейку. Хотя её тельце, воистину, очень даже ничего. Сразу понятно, что эта девочка никогда даже петтингом не баловалась. И пахнет от неё на редкость хорошо, даже слишком хорошо для девственницы. От неё все еще пахло ребенком, однако оборотень совершенно точно знал, что ей уже больше восемнадцати лет, он бы никогда не стал спать с малолетками.

Она пахла, словно цветы липы, дождь, костер, горный воздух, лес… как все то, что он любил. Её одновременно хотелось и убить за это новое открытие, и подарить ей кучу незабываемых эмоций, а не просто жестокий трах, которым он обычно неплохо удовлетворялся. И когда голубоглазый в очередной раз толкнулся в ней, заставляя ту заскулить, словно последнюю суку, его волк запротестовал: "Ты не можешь быть с ней таким образом… первый раз с тобой в животной форме – это слишком жестоко. Редко кто выживал после такого… она может умереть, а ты же не хочешь этого, правда?!" И тот просто посылал советы своего внутреннего волка к чертям собачьим, как он и делал множество раз прежде, ведь желание зверя было куда важнее, однако что-то все равно заставляло его двигаться вполсилы, быть немного сдержаннее. А он, к слову, не знал значения слова "сдерживаться". Он брал от жизни все, что хотел, когда хотел и где хотел.

И все бы ничего, если бы через пару толчков, когда бедная жертва уже сдалась и никак не отвечала, так как сорвала голосовые связки, его член не стал увеличиваться в размерах в её маленькой дырочке. Он раздувался в ней, поскуливая, как маленький щенок, которого впервые почесали за ушком. Оборотень уже около двухсот лет не ощущал подобного. Это было гораздо приятнее, чем кончить, чем кончить несколько раз, это было просто неописуемо. У него даже ноги от такого подкосились. Волк попытался избавиться от этой связи, однако разбухший у неё внутри узел говорил лишь об одном: бедная разорванная целка будет наполнена его спермой до самых краев. Ох и давно он не кончал настолько бурно. Девушка под ним притихла, и он даже обиделся на то, что она не почувствует самого главного, потому тот легонько укусил её в то же место, в открытую рану.

Рыжеволосая издала невнятный стон, немного придя в себя, за что темно-серый волк наградил её дружелюбным полизыванием раны. Ему вдруг стало жаль, что в волчьей форме он не может говорить. Сейчас бы он сказал ей столько грязных слов… ммм… заставил бы простить у него на коленях помилования, возможно, даже забрав не только девственность её влагалища, но и ротика, например. Да, если она доживет до завтра, то он, определенно, займется этим вопросом. Все его тело довольно сильно напрягается, по нему проходит спазм, и из его члена прямо в её влагалище и впоследствии в матку начинает струиться густая сперма. Его внутренний волк радостно рычит своей победе, в то время как девственница под ним вскрикивает от неожиданности и дергается. "Ухх… так даже приятнее, молодец, девочка…" – мысленно хвалит её голубоглазый, своим носом зарываясь в её волосы.

Спустя двадцать минут напряжение наконец отпускает его, он вытаскивает свой член из её истерзанного лона, выпуская наружу густую белую жидкость, смешанную с довольно большим количеством крови. Пик полнолуния уже прошел, поэтому он с радостью может перекинуться обратно в человека. Странно, он удовлетворен только одной девушкой и жажды убийства больше нет. Эта девушка его очень даже заинтересовала, она уже минут пятнадцать в отключке, но тот все-таки интересуется её состоянием, прощупывая пульс на шее. "Жива…" – облегченно выдыхает оборотень, чувствуя, как у него слегка подрагивают руки.

Это не в первый раз, когда в полнолуние ему сносит крышу, а после ему приходится избавляться от его последствий. "Они сами виноваты", – твердит себе оборотень, хотя понимает, что смерть – слишком суровое наказание за охоту на территории заповедника. Но это не просто территория заповедника, это – его территория. А вот она… Она его дочь или просто решила помочь, услышав выстрелы и крики? Брюнет окинул её взглядом, подметил то, что руки у неё были в крови до того, как он ею воспользовался. Принюхавшись, он понял, что это кровь оленя.

Масштаб бедствий был велик: на девушке не было живого места, а труп браконьера нужно было собирать по частям. Что касается рыжеволосой, он видел её в пабе, где она работала официанткой, поэтому он знал, что та была совершеннолетней. "И почему меня в волчьей форме всегда привлекают только девственницы?" – задумался голубоглазый, слегка натягивая её блузку, чтобы та дотягивала ей хотя бы до середины бедра.

Сначала ему нужно было закопать останки этого бедолаги, а потом уже разобраться с тем, что ему делать с ней. Даже испачканной, помятой и растерзанной, она не переставала быть привлекательной, хотя совершенно точно не была его идеалом. За столь долгие годы жизни оборотень привык к такому стечению обстоятельств и был едва ли огорчен тем, что с ней сделал. Ему было приятно, он бы даже сказал, что это было больше, чем просто приятно, ведь с такой, как она, у него этого давно не было. Голубоглазый старался жить подальше от людей и скрываться от них же в полнолуние. И все же она была не первой испорченной им девушкой, а он был далеко не щенком, чтобы ценить её невинность и дорожить жизнью представительницы семи миллиардного населения. Должен ли он как мужчина взять ответственность за это, предложить ей стать его пассией до гроба? Определённо, нет. И дело не в том, что он просто использует женщин, а в том, что на месте этого браконьера когда-нибудь может оказаться кто-нибудь из её близких или же она сама. Это уже пару раз случалось, и брюнет не собирался наступать на одни и те же грабли столько раз.

Разделавшись с уликами, мужчина аккуратно поднимает рыжеволосую на руки, чувствуя её сдавленное дыхание и тихое сердцебиение. Это что-то пробуждает в нём, что-то далёкое и живое. "Пожалуй, стоит поиграть с ней подольше… да и у неё довольно милый голосок", – думает брюнет, загадочно улыбаясь и направляясь в сторону своего дома. Он знает, что под действием его силы наутро она позабудет о том, что случилось. Дева никогда не подумает, что это с нею сделал волк.