Текст книги "Соблазнение в академии (СИ)"

Автор книги: Ти Шарэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

«Выброси этого мужчину из головы!»

Но следовать собственным советам получалось плохо. Даже сейчас, по дороге к мастерской, я все время возвращалась мыслями к Яну.

– Привет, – привычно поздоровалась с привидением. – И тебе доброго утра.

Мрачные коридоры уже не казались мне пугающими, а тишина – угнетающей. Было в этом месте свое очарование, и постепенно я им прониклась.

– Доброе утро, – мое следующее приветствие было адресовано Демьяну. И отчего-то показалось, что артефактор тоже улыбается мне под маской.

– Доброе утро, Василиса, – голос Демьяна, по-прежнему глухой и тихий, тем не менее звучал приветливо. – Хочешь взглянуть?

– Конечно, – искренне ответила я, снимая пальто. – Выглядит внушительно.

Вольский собрал две металлические рамы – одна напротив другой. Каждая была размером с дверь, и на верху обеих крепились громоздкие устройства. Именно они отвечали за перенос.

– Я сегодня размышлял про зеркало, – Демьян уступил мне место, давая обойти конструкцию. – Думаю, что знаю, как добавить в него не только изображение, но и звук.

– Это как? – спросила я, мигом теряя интерес к дверям.

– Полагаю, это не будет сложно. Я создам плетение на тех христаллитах, что испортил. А ты попробуешь его повторить. Но не сегодня. Хочу закончить порталы. И мне будет нужна помощь.

– Я смогу разговаривать с помощью зеркала? – я все еще пыталась осознать сказанное артефактором.

– Не совсем так, – Демьян склонил голову к правому плечу. Откуда-то взялась уверенность, что этот жест мне знаком и означает, что мужчина сейчас скажет то, что ему не нравится. – Боюсь, пока звук будет в одностороннем направлении. Также как изображение.

И вдруг добавил с лукавым смешком, слышимым даже сквозь маску:

– Только не рассказывай графу Черняхову. Иначе он сам пройдет с тобой обряд, чтобы иметь возможность пользоваться зеркалом и следить за врагами.

– У него есть жена! – не удержалась я от восклицания. И рассмеялась. – Это была шутка, прости. Просто не привыкла.

– Считаешь меня сухарем? – и снова маске не удается скрыть насмешку. Впрочем, она не показалась мне обидной.

– Нет, – ответила все также улыбаясь.

– И кем ты меня видишь? – Вольский прислонился бедрами к столу, развернувшись ко мне. И я чувствовала его пытливый взгляд сквозь плотную сетку маски.

– Серьезным, талантливым, упрямым.

– Скучным, – «подсказал» Демьян.

– Вот уж нет. Мне не бывает здесь скучно.

Вольский хотел сказать что-то еще, но моя доска разразилась целой серией сигналов.

– Прости, – я вытащила доску из сумки, что бросила на свой стул. И не удержалась. – О, боги! Что могло случиться?!

«Немедленно приезжай! Срочно!»

«Бросай все, бери самоходку у великого наставника».

«Без шуток, Василиса. Это важно!»

«Жду сегодня!»

«Не садись на поезд, приезжай в экипаже, так будет быстрее!»

И я не могла представить, что могло заставить графа Черняхова писать мне ТАКИЕ сообщения. В голове одна за другой взрывались страшные догадки: государю плохо, Павка заболел, что-то с Митей!

Руки задрожали, и Вольский перехватил доску. Я не нашла сил воспротивиться тому, что граф читает личное сообщение. Этой бесцеремонностью он вдруг напомнил мне Яна.

– Мне нужно уехать! Срочно! Во дворце что-то случилось! – заметалась я. Схватила сумку, бросилась к двери. Потом вернулась, сообразив, что забыла пальто и доску.

– Случилось, – согласился Демьян. – Но при чем здесь ты? Как и чем можешь помочь?

Я замерла:

– Не знаю. Но не могу не поехать. Ты ведь видел. Это приказ.

– Я отвезу, – Демьян не стал спорить. Протянул мне доску, взял пальто. – Все равно собирался возвращаться в столицу вечером.

– Лучше не стоит, – нервно хмыкнула я, убирая артефакт в сумку. – Последний человек, который вызвался меня подвезти, получил шилом в спину.

– Ну, этим меня не испугать, – Вольский помог мне надеть пальто и взял свой полушубок. – К тому же вряд ли во дворце нам грозит опасность.

И я приняла его помощь, не став уточнять, что какая-то опасность во дворце все-таки нашлась, иначе граф Черняхов не прибывал бы в истерике.

– Жаль, что нельзя написать прямо, – пожаловалась я уже в самоходке. – Придумал бы ты что ли, как отправлять сообщения до столицы напрямую…

– Рад, что ты в меня веришь, – хмыкнул Вольский. – Подумаю над этим.

– Ох, кстати, – спохватилась я. – Нужно предупредить своих, пока связь еще есть.

– Своих, – как-то отрешенно повторил граф, пока я торопливо писала сообщения подругам и Тео.

– И что же все-таки случилось? – протянула тоскливо, откладывая доску.

Демьян не ответил, видимо, о чем-то задумавшись. Потом заговорил о порталах, о том, чем планировал заняться сегодня. Я немного отвлеклась, но недостаточно, чтобы не думать о страшном.

Но причина вызова оказалась не связана ни с Павкой, ни с Митей, ни с государем.

Принцесса Изабелла не проснулась после того моего подарка.

18-е Туманя.

18-е Туманя

Мы ехали весь день, но лишь на середине пути я заставила себя окончательно вынырнуть из панических мыслей и сосредоточиться на своем спутнике.

– Красивая самоходка, – сказала, только заметив изящную резьбу панелей, бархатную ткань сидений и позолоченные ручки.

– Должна же быть личная польза от собственной работы, – хмыкнул Демьян.

– А на заказ ты создаешь экипажи? – спросила, вспомнив самоходку Яна. – Мне кажется, я видела похожую.

– Создаю, – согласился Вольский.

– И много желающих? – я постаралась задать вопрос небрежно, но сама уловила в своем голосе нетерпеливые нотки. Мне вдруг до ужаса захотелось узнать о Яне что-то личное. Когда-то я обещала ему, что покопаюсь в его прошлом, но обещание осталось пустой угрозой – мне бы со своей жизнью разобраться, прежде чем лезть в чужую.

– Ну, – Вольский помедлил, словно раздумывая, что мне можно рассказать, – на самом деле немного. Слишком дорогое удовольствие. Стандартная самоходка хоть и медленнее, но сильно дешевле. И по стоимости, и по количеству потребляемой энергии.

– И ты помнишь всех?

– Василиса, – кажется, граф веселился, – ты хочешь спросить про кого-то конкретного? Где ты видела похожий экипаж?

– У одного знакомого, – сдалась я. – Его зовут Ян Градский. Помнишь такого?

– Помню, – в механическом голосе из-под маски мне по-прежнему мерещилась улыбка. – Близкий знакомый?

– Средний, – уклончиво ответила я. – А ты что про него можешь рассказать?

– Боюсь, немного. То, что богат, знаешь сама, раз видела экипаж.

– У него есть титул?

Мне бы найти силы прекратить расспросы, но я не могла. Даже про вызов из дворца на время забыла.

– Не знаю, – Вольский ответил с запинкой. – Он просто заказчик. Как вы познакомились?

– В театре. Он был актером в моей последней иллюзии.

Разговор скомкался. Я попробовала задать еще несколько вопросов, но Вольский явно хотел сменить тему, и я отстала. Снова погрузилась в мысли о случившемся во дворце, а Демьян сосредоточился на дороге. До дворца мы почти не разговаривали.

Приехали затемно. Вольский сдал меня на руки встречающих и сразу уехал.

– Спасибо, что поспешили, Василиса, – Черняхов вынырнул из бокового коридора, когда я в сопровождении Богданы и двух солдат шла к своим комнатам. Надеялась привести себя в порядок после дороги, но так даже лучше. Быстрее узнаю все новости.

Расспрашивать, конечно, не стала. Да граф и не ответил бы при посторонних. Лишь с привычной дотошностью проверив мою гостиную, правая рука государя велел Богдане оставить нас на полчаса.

– Что-то случилось с государем? Великим князем? Павлом? – быстро спросила я, едва за служанкой закрылась дверь.

– Нет, государева семья в порядке, спасибо богам.

– Тогда откуда такая спешка? – растерялась я.

– Случилась беда, Василиса, – очень серьезно сказал граф, присаживаясь у обеденного столика. – Пока об этом никто не знает, но… Если Изабелла не поправится, одной войной мы не отделаемся.

– Принцесса Изабелла? Что с ней?

– Принцесса не просыпается уже сутки. Едва дышит, стонет. И случилось это после того, как она коснулась присланного вами, Василиса артефакта.

– Не может быть! – я попятилась, уперлась в кушетку и упала на узкое сиденье. – Иллюзии не могут навредить!

И замолчала, вдруг вспомнив занятие по истории и слова наставника Михайлова о том, что раньше иллюзионисты могли убивать.

– Моя иллюзия безопасна, – сказала упрямо, но глухо. – Я сделала ее предельно безвредной. Ни одной смерти, ни одной серьезной травмы. И, естественно, я не нарушала главного завета – никакой опасности дл получателя.

Этому меня научили сразу. Человек, находящийся в иллюзии, свято верит всему, что видит. Только благодаря этому те же свадебные иллюзии действительно помогают создать основу отношений между будущими супругами. Поэтому человеку, которому предназначено видение, нельзя наносить раны или как-то иначе подвергать опасности. Поверив в свое ранение, он может умереть в реальности.

– Мне нужен артефакт Изабеллы.

Черняхов тут же залез во внутренний карман и вытащил нарядную коробочку. Положил на стол.

– Поэтому ты здесь, Василиса, – граф окончательно забыл про «вы», что тоже говорило об уровне его тревоги. – Только ты можешь проверить собственное творение и помочь нам найти виновных.

– А вдруг это я? – вырвалось у меня. Я досадливо прикусила язык, но слова уже прозвучали, пришлось продолжить. – Вы не станете обвинять меня?

– Даже я не могу представить зачем бы тебе это? – устало отмахнулся Черняхов. – А уж государь тем более. Не верит даже в твою небрежность, не то что в злой умысел.

Я бы тоже не верила. Небрежность – это когда неуклюже подобраны наряды или выбраны неверные слова в диалоге. А сделать так, чтобы заказчик оказался при смерти… В общем, я даже не представляю, что нужно сделать.

– Мне необходимо время, – я поднялась, не особенно доверяя дрожащим конечностям, но ноги держали. Подошла к столу и забрала футляр с иллюзией. Посмотрела Черняхову прямо в глаза. – И уединение.

Граф не стал спорить. Спокойно выдержал мой взгляд, кивнул и вышел. А я немедля вытащила деревянную фигурку лани из коробки и начала шаг за шагом просматривать иллюзию.

Сцена знакомства, балкон. Митя говорит о том, что рад приветствовать принцессу в своей державе, а я вижу за мягкими чертами своего троюродного брата лицо человека, которого давно должна забыть. Это мешает, я отвлекаюсь и оттого злюсь.

С трудом заставляю себя переключиться, шаг за шагом продвигаясь по событиям иллюзии. Встречи, визиты, бесконечные беседы. Совместная поездка. Нападение. Стоп!

– Позовите графа Черняхова! – потребовала я у охраняющих мои двери мужчин. Видимо, им были отданы соответствующие распоряжения, потому что один из охранников немедленно сорвался с места.

В ожидании графа я металась по комнате, как раненое животное. Как? Кто? Зачем?

– Иллюзия изменена! – заявила Черняхову сразу, как тот вошел в комнату. – Не знаю кем и как! Я делала все по сценарию, там Митю ранили, совсем легко. Лишь для того, чтобы вызвать эмпатию принцессы! Но кто-то залез в мою иллюзию, и ранение досталось Изабелле!

– Принцесса думает, что ранена, – с полувопросительной интонацией произнес Черняхов.

– Да! И она может умереть от этой иллюзорной травмы, потому что верит в нее!

– Как ей помочь?

– Я смогу! – я снова заметалась по комнате, но уже не от растерянности, а от жажды деятельности. – Но мне нужно еще время! Все сделаю к утру. И объясню тоже, сейчас главное успеть.

– Хорошо. Зовите меня сразу, княгиня. Я спать не буду.

Судя по тону и обращению, к графу вернулось самообладание. И это странным образом успокаивало.

К шести часам утра моя голова звенела пустым барабаном, в котором гулко и словно с отставанием звучали редкие мысли. Но я справилась. Можно было звать Черняхова.

– Я поднял всех иллюзионистов до кого смог добраться, – сказал граф после того я объяснила то, что сделала и то, что планировала сделать. – Все твердят одно. Вмешаться в вашу иллюзию мог только очень сильный одаренный. У кого был доступ?

– Да у любого в академии, – растерялась я. – Мы не закрываем театр. Да и на кабинетах условные замки. Постойте! – тут я потрясла головой, пытаясь привести в порядок непослушные мысли. – Кому может такое понадобиться?

– Разберемся. Вы готовы идти?

Я кивнула. Мысли в порядок так и не построились, так что я отложила размышления на потом, когда уставший мозг будет к ним готов.

– Будьте готовы к скандалу, – нейтральным тоном заметил граф, когда мы шли в крыло выделенное для Изабеллы и ее сопровождающих.

– Я понимаю, – ответила рассеянно. – Все переживают за принцессу. Король Стефан, наверняка, пригрозил снять голову со всех.

– Король Стефан ничего не знает, – тем же спокойным тоном заметил Черняхов.

– Как вам удалось это скрыть? – осторожно спросила я.

– Отобрали доску, заперли в гостевом крыле, – прозвучал сухой ответ. Расспрашивать дальше я не стала.

– Вы ответите за то, что сделали с моей девочкой! – такими словами встретили нас в спальне Изабеллы. Маленькая пожилая дама с мелкими кудряшками неестественного белого цвета накинулась на Черняхова так яростно, что граф на секунду опешил. Дама говорила с чудовищным акцентом, но без ошибок.

– Графиня Руис, прекращайте истерику, – Черняхов уже пришел в себя, задрал подбородок и цедил слова, даже не глядя на старушку.

– Истерику?! – взвизгнула дама. – Мы привезли вам свое сокровище, свою принцессу, а вы угробили ее в первую же седьмицу!

– И тем не менее. Паникой делу не поможешь.

– А что мне остается делать? – графиню холодный тон Черняхова нисколько не смущал. Она подступила к нему так близко, что ей пришлось окинуть голову назад, чтобы смотреть графу в лицо. – Моя девочка умирает!

– Она поправится, – вмешалась я, устав переминаться с ноги на ногу. – Мы здесь для того, чтобы помочь.

– А это еще кто? – старушка окинула меня полным подозрительности взглядом.

– Княгиня Уварова, – тоном, которым можно было замораживать кровь, процедил Черняхов.

Взгляд старушки ни на градус не потеплел:

– Зачем она здесь? Что вы задумали?

Черняхов потерял остатки терпения. Я видела, как мужчина стиснул кулаки, собираясь разразиться в лучшем случае бранью, и шагнула ближе – то ли закрывая бесстрашную старушку собой, то ли защищая графа от резвой не по годам графини. Но я не успела вмешаться.

– Что здесь происходит? – раздался приятный в своем спокойствии и уверенности голос. – Луиза? Граф?

– Прошу меня простить, – Черняхов улыбнулся женщине, что стояла в поле к приоткрытой двери так, как не улыбался даже государыне – с настоящей приязнью. – Мы здесь чтобы помочь. Княгиня Уварова сможет спасти Изабеллу.

– Вы же понимаете, граф, – светлые волосы дамы, подсвеченные льющимся из-за ее спины светом, делали ее похожей на католическую святую. – Наши методы не совпадают. Я бы давно пригласила к девочке своих целителей, если бы…

Не услышать укора в красивым голосе мог бы только глухой. Но Черняхов им успешно притворился.

– Я исхожу из общей пользы, – заявил он. – Зачем волновать отца болезнью дочери? Скрывать мы ничего не станем, но пусть в Галлиции о происшествии станет известно после его благополучного разрешения. Разве вы не согласны, маркиза?

Представлять нас с дамой никто не торопился, но моих знаний хватило, чтобы понять, кто передо мной – Маркиза Синтия Мавье – двоюродная тетя Изабеллы по материнской линии.

– Король Стефан все равно узнает, – взвизгнула так и не отошедшая от нас старушка. – Правду не спрячешь!

– И не планирую, – отрезал Черняхов. – А сейчас мне нужно проводить княгиню Уварову к принцессе. Надеюсь, вы не станете чинить препятствий? Я все равно поступлю так, как считаю верным, но Изабелла слабеет, а мы теряем время.

– Проходите, – маркиза отступила, освобождая проход. Черняхов знаком предложил мне идти первой, я и послушно прошла мимо Синтии. Солнечный свет лился сквозь стекла высоких окон, затапливая небольшую уютную спальню. Кто-то заботливо сдвинул даже тонкий тюль, не говоря уже о плотной портере, не оставляя тени даже крошечного уголка.

И от этого беспощадно яркого света маленькая фигурка на кровати казалась особенно хрупкой и бледной.

– Она – ангел, верно? – тихо произнесла маркиза, заставив меня обернуться. Женщина смотрела мимо меня на Изабеллу, и мне стало неуютно от тоски в синих глазах.

– Да, – хрипло сказала я. – С ней все будет в порядке. Но мне нужно примерно два часа тишины.

– Мы не оставим девочку одну! – тут же завопила графиня Руис. – Правда, Синтия?!

– Луиза, – маркиза говорила со старушкой, но смотрела на меня, – у нас нет выбора.

– Но есть шанс спасти принцессу, – тут же встрял Черняхов.

Я молчала, прямо глядя на женщину. Маркиза мне интуитивно нравилась. Статная, красивая дама возраста Аглаи, но в отличие от моей мачехи, передо мной стояла женщина, способная принимать решения. И она его приняла.

– Если сударыня Василиса не сможет помочь моей племяннице, – негромко произнесла маркиза. – То вы поставите в известность Стефана. Договорились Юрий Михайлович?

Я про себя отметила, что никто мое имя не называл, а значит, женщина хорошо подготовилась к поездке. Впрочем это было видно и по ее речи – чуть замедленной, но чистой и правильной.

Через десять минут в комнате остались лишь мы с Изабеллой. Вздорную графиню пришлось едва ли не выволакивать, ее возмущенные крики еще несколько минут были слышны даже из коридора. Потом все стихло.

Я достала фигурку лани и осторожно вложила в безвольные бледные пальчики. Прикусила губу от жалости. Девочка была совсем юной – ребенок, который оказался жертвой чужого злого умысла. Очень надеюсь, что Черняхов не оставит злодеев безнаказанными.

Не выпуская рук девочки я присела рядом ней на кровать. Вспомнила свой первый выход в иллюзию вместе с наставником. То, как бережно он вел меня по созданному миру, как я восторгалась и отчаянно надеялась, что смогу творить такие видения сама.

А сейчас я также отчаянно надеюсь, что смогу спасти эту маленькую девочку.

Я потратила почти всю ночь на то, чтобы изменить свою же иллюзию. Дурная работа – менять уже готовый труд. Долго, трудно и далеко от изящности. Но только так я могла попасть в видение изнутри.

Какая же все-таки удача, что я добавила себя в иллюзию заранее. Тогда мне нужна была причина для первой детской ревности – мол, Митя уделяет внимания сестре больше, чем будущей невесте. А теперь я радуюсь, что мне пришлось поменять только часовой отрезок видения – поездку и ранение. Я убрала из кареты компаньонку (которая кстати, не была похожа ни на Луизу, ни на Синтию) и добавила себя.

– Дэми, – голос принцессы обиженно дрожит, глазенки сверкают обидой, – почему с нами не могла поехать няня?

Это и было самым сложным в изменении – ввести повествование с третьей стороны. С моей.

– Не обижайся, моя хорошая, – говорит Митя. – Лисса моя сестра, я не мог отказать ей в такой малости, как поездка.

Забавно, но я снова вижу черты Яна под личиной брата. И так явственно, что даже в этой безобидной фразе мне слышится свойственный Градскому насмешливый тон.

Все же, как этот человек так глубоко залез в мои мысли? И в какой момент?!

– Ты любишь ее больше, чем меня! – Изабелла по-взрослому поджимает губки.

– Скорее дольше, – с широкой улыбкой отвечаю девочке. В этой истории я отрицательный персонаж – катализатор, призванный заставить принцессу бороться за расположение великого князя.

Изабелла уже знает меня. Прошлая иллюзия все еще есть в ее памяти, хотя и подправленная жестокой рукой. И она не удивляется моему высказыванию. Лишь обиженно смотрит на Яна. Ну, то есть Митю.

Тот улыбается в ответ так тепло, что мне хочется прикусить костяшки пальцев, чтобы не испытывать этого странного трепета.

«Это все от того, что Тео меня не целует», – раздраженно думаю я, отворачиваясь к окну. И понимаю, что впервые за день вспомнила про своего будущего мужа.

Ян с Изабеллой продолжают тихо переговариваться. Я вполуха слежу за нитью разговора, чтобы не пропустить нападение, но больше ничего не говорю.

Иногда вижу, что девочка замирает в растерянности. Она уже проходила эту иллюзию и удивляется тому, что события повторяются. Но в сценарии нет слов, которые могла бы произнести Изабелла, поэтому все ее растерянность отражается лишь в паузах и взглядах.

Через полчаса поездки я поннимвю, что больше не вынесу. Что меня мутит то ли от недостатка сна, то ли от усталости, то ли от приторных фраз, которыми осыпают друг друга Ян и Изабелла.

Так что когда карета резко останавливается. я испытаю две эмоции – облегчение и страх. Страх перед тем, что мне предстоит сделать, тоже действует освежающе – очищает голову от ненужных мыслей, бодрит и заставляет сосредоточиться.

– Вылезайте из кареты, – кричит мужчина, который за секунду до этого рывком открыл резную дверцу. – Живо!

– Какого беса тут творится? – начинает подниматься Ян, но я не вижу продолжения – меня выдергивают из кареты первой. Секундой позже рядом оказывается Изабелла.

Яна выпрыгивает сам и сразу втягивается в драку. Принцесса кричит и бросается его защищать.

Этого не было в моей иллюзии. И сколько я не билась, не смогла убрать этот момент полностью. Мое видение отравлено, искалечено, но теперь в нем есть я.

В момент, когда принцесса оказывается на пути кинжала, я отталкиваю девочку. Кинжал, что должен был разворотить ей плечо, входит в мой бок.

Сознание схлопывается со звуком упавшей крышки деревянного сундука.

20-е Туманя.

Демьян

О том, что Василиса уже несколько часов не приходит в себя, я узнал от Черняхова, когда приехал за девушкой.

– Как вы могли это допустить? – накинулся на графа, но тот и без меня выглядел мрачным и злым.

– Сударыня Уварова меня в подробности не посвящала, – зло блеснув глазами, рыкнул Черняхов. – Обещала лишь все исправить.

Что именно пришлось исправлять, мне было не интересно. Я мог бы узнать – забавный зеленый жук на лацкане давал мне это право, но я потребовал другое:

– Я хочу ее увидеть.

– Зачем? – скривился граф. – Вряд ли она придет в себя от вашего присутствия.

– Я использую символ рода, – стараясь выглядеть спокойно, сказал я. Вытащил артефакт из петли и положил на стол перед Черняховым.

Тот смотрел не на скарабея. Сухие губы искривились в усмешке:

– Все-таки решили принять предложение дяди?

Я неопределенно мотнул головой.

– Предложения вы не приняли, – правильно расценил мой жест граф, – но артефактом мне угрожаете. Неужели для вас это так важно – увидеть княгиню?

– Да.

Через двадцать минут я смотрел на Василису и отчаянно жалел о том, что никак не могу влиять на ее решения. Не запретить, я уже понял, что прямое давление девушка отторгает сразу. Но уговорить, найти выход. Что за странная тяга к жертвенности? То рискует собой, собираясь в одиночку встретиться с похитителем сестры, то влезает в чужое видение. Об этом вкратце Черняхов рассказать успел.

Естественно, я был без маски. Сейчас она казалась глупостью, игрой.

– Василиса, – позвал тихо.

– Она вас не слышит, сударь, – пожилая служанка поднялась с кресла и подошла к кровати. Поменяла влажную повязку на лбу девушки. Одинокая капля скатилась с ткани по щеке. Как слеза.

– Василиса, прошу тебя. Вернись.

Бесполезно. Девушка лишь чуть нахмурилась, терзаемая воображаемым недугом. Я осторожно стер каплю с бледной щечки.

– Зачем ей влажная повязка? – повернулся к служанке. – Ей и так холодно!

– Так лекарь велел, – женщина уже отжимала следующий отрез ткани.

– Но она мерзнет! – я встал на пути служанки, не давая ей приблизиться. – Позовите лекаря снова. Я хочу услышать все от него.

– Сударь, – служанка старалась быть почтительной, но не могла скрыть недовольства, – прошу прощения, а вы кто? Насколько мне известно, у княгини Уваровой нет родственников мужского пола.

Я осекся. И правда, кто я такой?

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – процедил сквозь зубы и вышел. Только присутствие солдат за дверьми удержало меня от пинка по деревянным створкам.

Черняхов успел вернуться в свой кабинет. Там я его и нашел. Упал в кресло напротив, и граф, видя мое состояние, даже не стал делать замечание.

– Я не буду шантажировать княгиню Уварову.

– Шантажировать? – Черняхов откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди. – Какие громкие слова.

– Ищите другие пути. Княгиня – не разменная монета.

– Мы все тут разменные монеты, сударь Вольский. Речь идет о целостности державы. О тысячах людей, что погибнут, стоит начаться военным действиям. И Василиса, в отличие от вас, это понимает.

– Поэтому лежит в беспамятстве?

Граф несколько минут молча разглядывал меня, потом спросил:

– Вы не успеете создать порталы вовремя, так?

– Не знаю, – я постарался не отвести глаз, но Черняхов не зря сидел в этом кабинете.

– Не успеете, – покачал он головой. – Да вы и не особенно торопились, верно?

– Вы знаете причину.

– Да, ваши новые ловушки. Делаете ставку на них. Не прогадаете?

– Нет абсолютной гарантии, что зеркало поможет с порталами. Ловушки надежнее. Мы продемонстрируем их действие на границе, и…

– То есть вы отказываетесь от притязаний на руку княгини?

Я не торопился с ответом. Соглашусь, и Василису тут же выставят на ярмарку невест.

– Нет.

– Значит продолжите работу над порталами?

– Да.

Вдруг показалось, что меня ловко провели. Граф отвел глаза, но я успел отметить довольный блеск. Попытался переосмыслить наш разговор, но быстро махнул рукой. Я, конечно, гений, но не в политике.

Сегодня Василиса пришла в себя. Я остановился в комнатах дяди во дворце, чтобы не пропустить этот момент, так что сообщение нашло меня мгновенно.

Облегчение окатило волной, оставив после себя странные чувства.

Растерянность. Как сделать так, чтобы Лисса захотела быть со мной по собственной воле?

Страх. Потерять ее. Насовсем.

Странно, но те качества, что восхищали меня в девушке, одновременно вызывали тревогу. Ее чувство правильности зашкаливало, заставляя рисковать собой. Прямота обезоруживала и обескураживала. Красота беспокоила тем, что была видима всем. И талант, который вверг ее в беспамятство на двое суток…

Но она нужна мне. Такая какая есть. Словно эта ее готовность исправить все даже с риском для жизни поставила на место последний кусочек головоломки. Нужно признаться самому себе, я не просто увлечен. И отказ произносить это уже ничего не меняет.

– Я люблю ее.

Ну вот. Сказал, и ничего со мной не случилось, даже дышать стало легче.

Люблю. И когда думаю о будущем, то не могу представить, что сделаю Лиссу своей шантажом или силой.

Василиса

Я снова еду в экипаже, Митя сидит напротив, а Изабелла рядом со мной.

– Я хочу чтобы ты думал только обо мне! – говорит она низким чувственным голосом. Оборачиваюсь к девочке и вижу Аду Охана. Она смотрит насмешливо, потом обращается к мужчине.

– Ян, слышишь? Ты – мой!

Ада невероятно хороша – черные кудряшки кружевом лежат на белом меховом воротнике, яркие губы капризно сжаты.

Я перевожу взгляд. На месте Мити сидит Ян. Его поза расслабленная и даже ленивая, он чуть склоняет голову, когда улыбается Аде.

– Иди ко мне, любимая.

Девушка смеется – красиво, чувственно. Она забирается к мужчине на колени и глядит на меня с лукавой усмешкой. Они так хорошо смотрятся вместе. А мне от этого так больно и так тесно в груди, что я изо всех пытаюсь зажмуриться, но продолжаю смотреть. Слезы текут не по щекам, они соленой горечью разъедают горло.

Иногда я почти просыпаюсь. Сознание то опускается в глубину, то выталкивает меня к поверхности. И тогда я слышу разговоры. Мне мерещится голос Яна. Он сердится, а мне холодно и мокро. Я плачу?

Когда я окончательно проснулась, рядом была только Богдана.

– Барыня! – воскликнула она и тут же выскочила за дверь. Я попыталась сесть. Осторожно ощупала раненный в иллюзии бок. Ничего не болело. Если бы не слабость и легкое головокружение, я чувствовала бы себя абсолютно здоровой.

– Юрий Михайлович велел звать сразу, как проснетесь, – пояснила свое бегство Богдана.

Я стянула со лба влажную повязку и протянула ей.

– Сменить?

– Нет, – я поежилась. – Спасибо. Давно я здесь?

– Сегодня среда, барыня.

– Два дня, – расстроенно протянула я и надолго затихла.

До экзаменов чуть больше седьмицы, занятие в мастерской пропадает. Вера, Еся и Теодор меня, наверное, потеряли.

– А вот и наша героиня, – густой голос государя едва не заставил меня подскочить для приветственного поклона. – Не вздумай вставать, девочка. Хватит, навоевалась.

– Примите нашу благодарность, княгиня, – Синтия встала рядом с королем. – Моя племянница жива благодаря вам.

– Как она?

– Быстро идет на поправку, – раздался еще один голос, и Черняхов оказался с другой стороны от дяди. – Но к вам у меня будет отдельный разговор, сударыня.

– Прекращай стращать девочку, Юрий, – строго велел государь. – Она и так натерпелась.

– Все хорошо, спасибо! – торопливо заверила я, чувствуя себя крайне неуютно. Смотреть на стоящую надо мной делигацию снизу вверх было непривычно и неудобно. – Я здорова.

– Это пусть лекарь скажет, – прогудел дядя. – А ты лежи пока. Пару дней имеешь право отдохнуть.

– Дядя, – испугалась такой перспективы, – мне не нужен отдых! Рана ведь не настоящая. И теперь, когда разум не верит в ее наличие, то и болеть нечему! Мне нужно в академию!

– И все равно, пусть сначала посмотрит, – государь нахмурился.

– Княгиня права, – мягко, но весомо сказала Синтия. – Вы же видели Изи. Она стала еще шустрей после пробуждения.

– У меня экзамены, – быстро вставила я. – И порталы. Граф Вольский, наверное, меня потерял.

– Кстати об этом, лисичка, – государь взглянул на маркизу, секунду подумал, но решил продолжить, – я не стану тебя неволить.

– Дядя? – не поняла я.

– Я одобрю любой твой выбор, Василиса. Как и обещал ранее.

– Вы поговорите, а я вернусь к племяннице, – маркиза заметила, что дяде неудобно говорить при ней прямо. – Я лишь воспользовалась случаем поблагодарить вас одной из первых.

– Я не буду неволить тебя, девочка, – повторил дядя, когда за маркизой закрылась дверь. – Ни за Вольского, ни за принца, ни за эмира. Выбирай сама, по сердцу.

Черняхов покосился на государя, но промолчал. Он явно согласен не был, но возражать напрямую не решался.

– А как же война? – осторожно спросила я, не торопясь радоваться.

– Придумаем что-нибудь, – государь тяжело вздохнул, тяжело перешагнул с ноги на ногу, а меня опять накрыло приступом неловкости. – Я пойду. Юрий?

– Я отвезу княгиню, – Черняхов не торопился уходить. – Мне нужно попасть в академию. Разобраться.

– Я хотела бы уехать сегодня.

– После лекаря, – напомнил дядя от входа. – Пойдем, граф, пусть девочка поест.

После этих слов я поняла, что действительно, голодна, как волк, и готова съесть как минимум барашка. Но принесли мне кашу и бульон. И то после того, как дворцовый лекарь счел меня здоровой.