Текст книги "Соблазнение в академии (СИ)"

Автор книги: Ти Шарэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– А что с помолвкой? – Есения взяла ложку, но до рта не донесла.

– Государь не дал разрешения на помолвку, – неохотно произнесла я. – Нет, Еся, продолжу только с десертом.

Эту новость подруги встретили долгим молчанием.

– Теодору ты еще не сказала, – сочувствия в голосе Веры стало еще больше.

– На сборы не разрешают брать доски, ты же знаешь.

Снова молчание. Я отставила нетронутый пирог, прикрыла глаза.

– Выход пока есть, – сказала подругам. – Граф Вольский согласен попробовать.

– И для этого придется оставить академию? – Есения растерянно переводила взгляд с меня на Веру.

– Это лучше, чем выйти замуж за незнакомца, – вместо меня ответила Вера.

– И когда это случится? – губы Еси задрожали, и на мои глаза мгновенно навернулись слёзы.

Я подняла лицо к потолку, борясь с недопустимой слабостью. Увидела, что Вера украдкой утирает глаза.

– Не знаю, – улыбнулась, желая подбодрить и подруг, и себя, – но уверена, что скоро меня оповестят.

"Скоро" случилось гораздо раньше, чем я ожидала. Великий наставник вызвал меня этим же вечером.

– Мне пришло распоряжение из дворца, – сказал он, внимательно всматриваясь в мое лицо. Я заерзала – взгляд наставника причинял ощутимый дискомфорт. – Государь распорядился предоставить одну из академических мастерских под нужды своего артефактора.

Я несколько раз моргнула, проглотив десятки вопросов. Просительно уставилась на наставника.

– Он также распорядился, – не обманул мои ожидания великий, – предоставить вас в помощь.

Взгляд мужчины из внимательного стал острым. Я не выдержала и потупилась.

– Я не понимаю причин такого выбора помощника, – медленно произнес наставник. – И это мне не нравится.

Я продолжила разглядывать свои сцепленные пальцы.

– Вы в праве отказаться.

Я помотала головой.

– Насколько это соответствует вашим желаниям? – вопрос был задан мягко, почти вкрадчиво.

– Соответствует, – я вздохнула.

– Граф Вольский просит три дня в седьмицу. Среда и выходные.

– Всего? – против воли вырвалось у меня. Потом я осторожно продолжила. – Мне сообщили во дворце о важной задаче, в решении которой я могу помочь. И мне казалось, что для этого придётся потратить намного больше времени.

– Вы не должны забывать о занятиях, – в негромком голосе наставника послышалось осуждение. – Кроме того, государев артефактор очень занятой человек. Для академии честь, что он решил работать здесь, но никто не отменял его прямые обязанности.

– Великий наставник, – осторожно спросила я. – Могу ли узнать, когда вернется со сборов старший год?

– Не раньше следующей седьмицы.

Вечером от Яна пришло новое сообщение.

"Я заберу тебя завтра. Мне все равно придётся ехать в сыск".

"Прости, что впутала тебя. Маша рассказала, что произошло в гостевом домике".

"Боюсь представить, что именно. Поделишься?"

"Сначала хочу услышать твою версию".

"Тогда обменяемся ими завтра".

"Ловлю на слове".

Тут я вспомнила, что утром обещала прибавление оплаты. Может, Ян и воспринял все в шутку, но сказать следовало.

"У меня не очень хорошие новости. Изменилось расписание. Работать в театре будем только один день".

"Может это и не плохо. Накопились дела".

"Актерство для тебя – это просто развлечение, так?"

"Скорее приятное времяпровождение".

"А чем ты зарабатываешь на жизнь?"

"Расскажу, когда мы станем ближе".

Я против воли улыбнулась. Должна была осадить нахала, но представила, что Ян тоже улыбается, когда пишет это. Тепло и лукаво.

"То есть, никогда?"

"Увидим".

Демьян

Я не был готов к тому, что на меня так подействует вид Василисы. Девушка стояла у вагона совершенно растерянная и бледная. Беззащитная и ранимая настолько, что меня накрыло желанием немедленно сделать все, чтобы вернуть краски на красивое лицо.

И я промолчал. Не смог рассказать ей о том, что наше общение переносится из театра в мастерскую. Побоялся нарушить хрупкое доверие, что появилось между нами.

Решение пришло позже. Трудоемкое, громоздкое и, наверняка, глупое. Но способное оттянуть момент, когда Василиса все узнает. Слишком рано. Она ещё тешит себя надеждой, что блондинистый громила станет ее ручным медведем. И будет сопротивляться любому давлению.

Осталось решить вопрос с Адой. Девушка становится настоящей головной болью. И от ее претензий не откупиться подарками, какими бы дорогими они не были. Когда-то я обещал Аде домик у моря на родине. Пора исполнить обещание.

19-е Листопада.

В этой части академии я не была ни разу. Для первого года мастерские были оборудованы в общем здании, а сюда не пускали никого, кроме бытовиков и боевиков. И вот теперь мне выпала сомнительная честь увидеть святая святых артефакторики.

Здание было старым и мрачноватым. Когда-то именно с него началась Белозерская академия. Наставник Греков, что провожал меня на первое занятие с графом, успел показать несколько местных достопримечательностей.

– Это отпечаток привидения, – Греков произнес это тем же уверенным тоном, каким вел занятия, и оттого услышанному хотелось верить даже вопреки рассудку.

Я с некоторой опаской уставилась на отпечаток. На грубой кирпичной кладке были следы черной копоти странной формы – словно к стене прислонили человека и обвели его контур грубыми широкими мазками.

– Никто не знает что это, – сжалился над моим недоуменным видом наставник. – Слишком давно. Надеюсь, это шутка, а не несчастный случай.

Я несколько раз оглядывалась на странное изображение. В узком каменном коридоре с низким потолком и редкими светильниками и раньше было мрачно, а теперь стало жутковато.

– Вас ждут здесь, – Греков остановился у металлической и на вид очень массивной двери. – В следующий раз найдёте дорогу?

Я подумала про отпечаток, вздохнула и кивнула:

– Спасибо, что проводили, наставник.

Закрыла за собой внешнюю дверь и по узкому длинному коридору дошла до внутренней. Все мастерские это своеобразные комнаты в комнате, ибо государев указ велит строить их с дополнительными внутренними стенами. Указ приняли еще двести лет назад после обрушения нескольких зданий из-за катастроф в первых мастерских.

Мужчина стоял ко мне спиной, но обернулся сразу, как я вошла.

– Здравствуйте, Василиса, – глухо сказал он, и я заставила себя подойти ближе.

Остановилась в двух шагах, уставившись примерно в середину мужской груди.

– Здравствуйте, граф.

– Демьян.

– Что? – я растерялась.

– Мое имя.

– Очень приятно.

Приятно мне не было. Было неловко и неуютно. Я стянула с плеча лямку полотняной сумки и достала зеркало. Аглая вчера привезла артефакт в Белозерск из поместья. Я попросила об этом в письме.

– Присаживайтесь, – мужчина указал на высокий стул около второго рабочего стола. – Я пока приготовлю инструменты.

Благодарно кивнула и отошла, мимоходом отметив плотные тёмные перчатки на руках графа.

Следующие полчаса я сидела, молча наблюдая как артефактор разбирает инструменты из узкого металлического ящика. Создавалось ощущение, что мужчина имеет в голове четкую картинку, как должен выглядеть его рабочий стол, и выкладывает предметы в строгом соответствии с этой самой картинкой.

На меня граф внимания не обращал, зато я получила возможность спокойно изучить его. Выверенные неторопливые движения завораживали и успокаивали. Этот человек твердо знал, что делает, был сосредоточен и увлечен. Инструменты ложились на стол беззвучно, словно ни они, ни поверхность стола не были металлическими.

Собственно, это все, что я могла понять по тому, что видела. Ну и ещё то, что мужчина довольно высок, строен и не стар. И очень скрытен. Иначе чем объяснить плотную бесформенную одежду и маску?

– Простите меня, граф, за бестактность, – в конце концов не выдержала я. – Но для чего вам маска?

– Демьян, – за сетчатой металлической поверхностью не был виден даже блеск глаз. – Называйте меня по имени, пожалуйста.

– Хорошо, – покладисто ответила я. – Демьян, для чего вам маска?

– Это защитный артефакт.

– Я понимаю. Мой… – хотела сказать, что жених, но в последний момент осеклась, – друг учился на боевой артефакторике. Я знаю, про защитные артефакты. Но сейчас нам ничего не угрожает и…

– Надеюсь, вы простите мне это, – глухо сказал мужчина и отвернулся, укладывая последние инструменты. – По особому распоряжению государя я не имею права обнародовать свою внешность.

Я нахмурилась, размышляя над его словами. Потом решила, что это вполне в духе графа Черняхова. Если артефактор действительно так гениален, как о нем говорят, то есть смысл скрывать столь ценное дарование.

– Вас это оскорбляет? – мужчина развернулся ко мне. За его спиной ровными рядами лежали инструменты.

– Нет, – я мотнула головой. – Вовсе нет. Удивляет и немного смущает, но не оскорбляет, что вы.

– Хорошо, – наверное, мне показалось, что из голоса графа исчезло напряжение. Слишком сложно было уловить эмоции в сухом и словно механическом тоне. – Вы готовы?

– Да! – я попыталась встать, но артефактор остановил меня жестом. Подошёл сам, встал позади, склонился над зеркалом, лежащим прямо передо мной.

– Забавная вещь, – мужчина осторожно провел пальцами над ободком. – Покажите, как она работает.

Я взяла артефакт в руки, коснулась камня и зеркальная поверхность сразу помутнела, словно на ясном небе появились плотные тучи. Но уже через мгновение в зеркале отразилась маленькая тёмная комната, заставленная ящиками и коробками.

– Наверное, зеркало раньше стояло в важном для Уваровых месте, – я пожала плечами, словно оправдываясь за непритязательный вид, – потом его убрали на чердак.

– Вы не пытались найти это место? Забрать камень?

– Нет. Раньше я об этом часто думала, а когда появилась возможность…нашлись дела поважнее.

– Все камни рабочие?

– Только пять.

– Хм, – мужчина снова провёл пальцами на ободком.

Для этого ему пришлось придвинуться еще ближе ко мне. Я задержала дыхание, боясь пошевелиться. При этом меня не пугало и не было неприятно такое соседство. Я просто боялась помешать чужой работе.

Маска делала графа почти бесполым. Умом я понимала, что передо мной мужчина, причём не абы какой, а тот, кто желает видеть меня своей женой. Но с его стороны не было ни намека на интерес ко мне, все внимание граф сосредоточил на зеркале. Вкупе с маской, механическим сухим голосом и выверенными движениями это заставляло забыть о мужской природе артефактора и видеть в нем только ученого.

– Я чувствую энергию в этих, – пальцы графа безошибочно тронули рабочие камни. – Мы начнём с того, что заменим ненужные.

Мужчина сделал два шага к своему столу и почти не глядя взял несколько инструментов.

– Вам придется сделать это самой, чтобы не повредить артефакт, – сказал граф, вновь склоняясь надо мной. – Я буду держать, а вы доставайте недействующие камни.

Работа оказалась не сложной, но донельзя кропотливой. Камни были связаны с зеркалом не только энергетическими нитями, но и вполне материальной тонкой проволокой, освобождать которую приходилось медленно и осторожно. Если граф видел, что я слишком долго вожусь с соединениями, то обхватывал мои пальцы и дело спорилось.

До обеда мы успели вытащить только три камня.

– Вас проводить? – спросил артефактор, когда я собралась уходить.

– А вы не пойдете? – удивилась я, потом поморщилась с досадой на себя. – Вам же нельзя снимать при всех маску…

– Не переживайте, – кажется, граф усмехнулся, но маска глушила звуки, поэтому я не была уверена. – Обед мне принесут.

Я кивнула и поспешила домой. Через длинный коридор с жутковатым отпечатком буквально пробежала, цокая по камню каблучками. Выскочила на улицу и плотнее закуталась в короткое пальто. В мастерской я его не снимала, там тоже было холодно, но граф обещал, что отопление наладят и работа пойдет быстрее, если ей не будет мешать громоздкая одежда.

Вера с Есенией пришли почти сразу после меня. Вчера я вернулась поздно и не успела рассказать, как прошла встреча с Аглаей и Марийкой.

"Ощущение, что подруги живут моей жизнью", – вдруг кольнуло виной.

Действительно, со всеми своими сложностями я совсем оторвалась от событий в жизни подруг. Только и делаю, что выливаю на них свои жалобы.

– Как ваш проект по… – я решила наверстать упущенное, но тут же столкнулась с тем, что не помню тему их работы по зельеварению.

– Снотворное, мы работаем над новым снотворным, – с лёгкой усмешкой подсказала Вера.

– И как продвигается? – я скорчила извиняющуюся мордашку, Вера покачала головой, возведя глаза к потолку, Еся захихикала.

– Нормально продвигается. Об этом мы и друг с другом поговорим. И тебе расскажем потом, когда защитим. Не тяни, мы слушаем.

– Сначала еда, – решительно заявила я, видя как Еся провожает мясной пирог голодным взглядом. – Потом разговоры. Скоро введу здесь закон как во дворце – пятнадцать минут тишины.

Но мы справились с едой быстрее.

– Тебя снова отвозил Ян? – Вера недовольно нахмурилась. – Не слишком ли его стало много в твоей жизни?

– Теодор расстроится, – поддакнула Есения.

Я прикусила губу. Мысли, что Тео был бы категорически против того, чтобы я оставалась с Градским наедине, посещали меня и раньше. Я умудрялась их прогнать, но сейчас наши поездки и переписка стали выглядели совершенно неуместными.

– Больше этого не повторится, – приняла я решение. – Пора заводить собственный экипаж.

"И водителя, ибо Черняхов ни за что не разрешит мне управлять самоходкой самостоятельно".

– Твоя мама забрала Машу домой? – Есения протянула руку и сжала мои пальцы.

– Да, – я грустно вздохнула. – Сестра не захотела даже прощаться. Винит во всем меня.

– А что сказал Большаков?

– Я не знаю. Мне пока ничего не говорят. Машу опрашивали тоже без меня, но в присутствии Аглаи.

– Вы хоть поговорили с Машей? Нет? А с мамой?

– Тоже практически нет. Мне, наверное, придется приехать к ним самой. Вот только когда…

– Кстати об этом, – Вера сложила салфетку и убрала на край стола. – Как прошла встреча с графом? Какой он?

– Красивый?! – голубые глаза Еси зажглись опасным огоньком, Вера показательно вздохнула.

– Не знаю, – сказала я и добавила, видя непонимание во взглядах подруг. – Честно, не знаю. Он не снимает маску. Говорит, что таков государев указ. Ему запрещено показывать лицо.

– Или он старый и страшный, – разочарованно протянула Есения.

– Не старый, это точно, – Вера покачала головой. – До тридцати пяти. Иначе был бы женат, правила одни для всех одаренных.

– Государь называл его "мальчиком", – негромко рассмеялась я, – но у него все, кто младше сорока – мальчики.

– Чем вы занимались?

– Ломали мой артефакт, – я протянула руку к сумке, что висела на спинке соседнего стула, и достала из нее испорченное зеркало.

– И зачем?

– Граф Вольский обещал починить.

– А он сможет? – Вера смотрела с сомнением.

– Говорят, Вольский гениален. Не хуже Офара. Вот и посмотрим.

21-е Листопада.

– Нам придется поторопиться, – я листала страницы сценария и тихо паниковала. Это я надеялась, что тихо и незаметно, но мой помощник посматривал на меня с сочувствием. – Мирон, ты изучил эскизы? Все готово?

– Ещё со вчерашнего дня. У меня было время, я перетащил реквизит со склада.

– Спасибо! Осталось всего три понедельника, чтобы закончить записи. И мне нужно будет время, чтобы оформить окончательный вариант. Сегодня начнём с обряда принесения клятв.

– У тебя все хорошо? – Ян отделился от стены, которую подпирал, наблюдая за моей суетой.

– Да. Обычное волнение перед завершающим этапом. К зимним праздникам нужно снять ещё одну иллюзию, я обещала успеть.

– Тебя тревожит только это?

"Если бы".

– Да, – отложила сценарий и прямо посмотрела во внимательные синие глаза. – У меня все хорошо, я справляюсь.

Ян медленно кивнул.

– Начнём? – спросила я неестественно бодрым голосом. – Помнишь сценарий?

– Конечно.

Декорации для сцены были простыми: только высокий длинный ящик, который я потом заменю на алтарь, и белая хламида на Мироне, который будет изображать жреца.

Мне хватило одного прогона, чтобы убедиться, что Ян действительно хорошо ориентируется в сюжете и помнит реплики. Вторую попытку уже записывали.

Я видела церемонию в реальности несколько раз. На помолвку, в отличии от свадебного обряда, допускаются все желающие. Подозреваю, сделано это специально, чтобы продемонстрировать всем присутствующим величие и мощь храмовой магии.

– Испейте, – строго говорит Мирон и протягивает нам чашу. Сейчас в ней простая вода, а на настоящей церемонии – лишь похожее на воду зелье, рецепт которого храм хранит в строжайшем секрете.

Ян бережно берет чашу и подносит к моим губам, я осторожно пью, глядя поверх того нее в яркие глаза цвета самого чистого яхонта. Мужской взгляд согревает и успокаивает. Потом наступает моя очередь, и Ян отпивает из чаши, которую держу я. Сосуд закрывает лицо Яна, и я бегло осматриваюсь, чтобы записать обстановку. Но Ян уже отставляет чашу, и меня снова обжигает взглядом синих глаз.

– Капли вашей крови смешались в воде, теперь у вас одна кровь на двоих. Один дар, одна сила, одна жизнь.

Помолвка – это не свадьба. Ее ещё можно отменить, можно разорвать, но уже на этой стадии между будущими супругами начинают формироваться невидимые узы, которые навсегда закрепит свадебный обряд.

Одна сила, одна жизнь. Если гибнет один супруг, второй ослабевает навсегда. Долго болеет, иногда умирает от тоски. Так следом за мужем ушла Ирина, мать Павки и Мити. Если же супруг остается жить, то никогда не соединяется другим обрядом. Как не было подобного таинства между моим отцом и Аглаей.

Я сглатываю, внезапно меня охватывает священный трепет перед творящимся таинством. Я перевожу взгляд на алтарь и больше не свожу с него глаз. И вижу не белый картон, а исчерченный древними письменами черный камень. Символы едва заметно светятся, по ним живыми искорками пробегает энергия. Алтари считаются нерукотворными артефактами богов, и сейчас я верю в это без капли сомнения.

– Соедините руки и возложите их на камень, – голос жреца торжественен и громок. В нем звенит много силы и самая малость непонятной мне злости.

Ян берет мою руку и кладет на алтарь. Накрывает сверху своей ладонью. Поверхность кажется горячей и гладкой. Я с трепетом смотрю на наши соединенные руки и слушаю голос священнослужителя:

– Вода соединила ваши тела, камень соединяет дар, а я божьей властью соединяю ваши помыслы.

Одну руку жрец кладёт на мою макушку, вторую на голову склонившегося Яна. Держит несколько секунд и отпускает.

– Закрепите обряд поцелуем, – велит жрец.

Не успеваю опомниться, как Ян разворачивает меня к себе и целует. И несколько бесконечных мгновений я не радостно отзываюсь. Застреваю в иллюзии, не осознавая, что эти горячие умелые губы не имеют права так сладко целовать меня, а руки так тесно прижимать к твердой груди.

К моему последующему стыду, поцелуй прекратила не я.

– Что ты творишь, гад?! – заорал Мирон, и только тогда я оттолкнула Яна.

– Боги… – выдохнула ошарашено.

– Василиса, выслушай, – Ян шагнул ко мне, но я пугливо отпрянула.

– Боги…

Мирон встал между нами, а я сделала еще несколько шагов назад и пятилась до тех пор, пока не оказалась у своего кабинета. Заперла дверь и прислонилась к ней спиной. Сердце стучало сердито и громко.

– Боги…

Я хочу выйти замуж за одного, обещана другому, а растаяла в руках третьего. И кого? Человека, который флиртует, как дышит. Достаточно вспомнить пробы и взгляд Градского на Марьяну – такой же чарующий и нежный.

"Что я натворила? Почему не оттолкнула сразу? Как смотреть Тео в глаза?"

И для чего это Яну? В голову лезли самые нелепые ответы: что Градский поспорил на меня; что это проверка Теодора; что Ян подослан одним из великих князей, чтобы дискредитировать меня перед Думой. Все что угодно, кроме того, что чувства Яна могут быть искренними. Не могут.

Когда я вышла, Мирон все ещё бушевал на сцене. Ян прислонился к любимой стене и делал вид, что моего помощника не существует. Но увидев меня, Градский ожил:

– Василиса!

– Нам нужно поговорить, – твердо сказала я. – Мирон, пожалуйста, проследи, чтобы сюда никто не зашел.

– Оставить вас наедине? – недоверчиво уточнил парень.

– Жди около двери, – мягко попросила его. – Если что, я крикну. И возвращайся через десять минут, больше нам на понадобится.

Демьян

– Мне не нравится игра, которую ты затеял, – Василиса произнесла это спокойно и ровно, но сбивчивое дыхание и румянец говорили о том, что девушка в смятении.

– Это не игра.

Она поморщилась, и меня вдруг глубоко задела эта гримаса недоверия и почти брезгливости.

– Прекрати, Ян. Все с самого начала было игрой. Все, начиная с проб. У тебя нет недостатка в деньгах, и ты сам сказал, что занятой человек. Однако исправно приходил сюда.

– И был этому рад.

Она словно не слышала. Начала ходить вдоль сцены, проговаривая и укладывая в сознании свои размышления. Не особенно приятные для меня.

– Ты воспользовался уходом Марьяны, сорвал пробы, добился, чтобы я играла с тобой. Зачем?

Я молчал.

– А может и Марьяна ушла не просто так? Может ты запугал ее? Или подкупил?

Василиса на миг остановилась, требовательно вгляделась в мое лицо. Потрясенно покачала головой.

– А моя сестра? Ты и там замешан? Это не случайность, что ты оказался рядом?

Здесь я не мог смолчать.

– Клянусь, что никоим образом не замешан в историю с твоей сестрой. Вернее, не был, пока не вошёл в гостевой домик. Большакова видел первый раз в жизни.

Однако, мои слова девушку не успокоили.

– Ты не отрицал то, что я говорила раньше, – произнесла она медленно. – И значит, признавал. Ты специально подбирался ко мне. Зачем?

Румянец сошел с ее лица, побледнели даже дрожащие губы. И только синие глаза смотрели гневно и требовательно.

– Хотел, чтобы ты стала моей…женой, – перед последним словом случилась заминка, и Василиса её заметила. Сжала губы, задрала подбородок.

– Охотник за приданым? – спросила жёстко. – Денег все-таки недостаточно?

– Достаточно, – искренне сказал я. – Ты удивишься, но мое состояние скорее всего больше твоего.

– Тогда что? Титул? Место в Думе? Поближе к государю?

– Нет.

– Только не говори, что покорен моей красотой, – презрительно бросила девушка.

– Ты красива, сама знаешь, – сказал я ровно. Василиса досадливо дёрнула плечом. – Но красивых девушек много.

– Ада Охана, например, – подсказала она.

– Дело не только в красоте, – я старался говорить то, что думаю. – Ты искренняя, смелая. Талантливая. Порывистая…

– И когда ты успел изучить меня? – Василиса с горькой усмешкой прервала мою речь.

– Успел.

– Но сюда ты пришёл уже с определённой целью. Ты ведь не знал меня раньше, Ян. Но затеял эту чехарду с актёрством. Зачем?

– Хотел познакомиться ближе, – я увидел, что Лисса готова возражать и попросил. – Пожалуйста, не перебивай. У меня осталась пара минут, прежде чем твой верный пёс ворвется сюда.

Девушка покачала головой, но промолчала.

– Мне пришла пора искать жену. Как и всем одарённым по государеву указу, ты знаешь. И я решил, что если жениться, то на лучшей.

Василиса поморщилась, но вновь не стала перебивать меня. Я продолжил:

– Я никогда не был влюблён, и не знаю, как назвать то, что испытываю сейчас. Но это самые яркие эмоции, что я чувствовал когда-либо.

Я говорил и понимал, что не лукавлю. Что ту странную смесь восхищения, вожделения и тревоги я никогда не испытывал ранее. Но Василиса не верила. Синие глаза заледенели, на губах застыла недоверчивая усмешка.

– Прости меня за поцелуй. Его не должно было быть. Не сейчас. Но я поддался эмоциям. Этот алтарь, эта чаша… Все было словно по-настоящему.

А вот эти слова нашли отклик. Девушка чуть нахмурилась, усмешка сошла с губ.

– Этого больше не повторится. Я не прикоснусь к тебе без твоего позволения. Клянусь.

Она покачала головой. В глазах застыло сомнение.

– Не прогоняй меня, – мягко попросил я. – Тебе нужно закончить иллюзию, а мне просто хочется быть рядом.

Василиса колебалась. Я знал, насколько необходим ей для завершения работы, знал, что она не сможет обойтись без меня. Поэтому молчал. Сказанного было достаточно.

– Ты клянёшься, Ян? – спросила Василиса, и ее голос дрогнул. – Клянёшься больше не прикасаться ко мне?

– Ни разу без твоего позволения, – твёрдо ответил я.

– Хорошо, – она медленно и глубоко вздохнула. – Мы закончим работу. Но, предупреждаю, что постараюсь узнать о тебе больше. И… Я расскажу о случившемся своему будущему мужу.

23-е Листопада.

– Доброе утро, кто бы ты ни был, – хмыкнула я, на миг останавливаясь перед отпечатком приведения. – Недоброе? Не у тебя одного, дружок, не у тебя одного.

Вольский вновь стоял ко мне спиной, разглядывая что-то под увеличительным стеклом.

– Доброе утро, граф.

– Доброе утро, Василиса. Подходите ближе, мне прислали первую пару аметистов.

Все выходные мы с артефактором потратили на то, чтобы извлечь семь нерабочих камней. Под конец процесс замедлился, так как мои непривычные к работе на весу руки начали трястись от напряжения.

– И можете снимать пальто, здесь установили обогреватель.

– Заметно, – пробормотала я, стягивая верхнюю одежду. Огляделась в поисках вешалки, пожала плечами и пристроила пальто на стуле. Только после этого подошла к Вольскому.

– Быстро починить не получится, – в глухом голосе графа прозвучало сожаление. – Эту пару нашли чудом, камни удивительно гармонирует друг с другом. Остальные ищут.

– Их можно трогать?

– Конечно.

Я осторожно взяла один из камней:

– Красивые. Но совершенно не похожи на предыдущие.

– Внешний вид не важен, важно то, что внутри, – сказал граф и как-то странно усмехнулся. Пояснил. – Звучит слишком глубокомысленно, не считаете?

– Наверное. Почему их сложно найти?

– Не все породы подходят. Кроме того, камни должны быть "родными". В идеале, как эти. Они раньше были едины. Чувствуете их связь?

Я взяла второй камень, накрыла оба ладонью и постаралась увидеть то, о чем говорил Вольский. Потом огорчённо вздохнула и вдруг пожаловалась:

– Я неважный артефактор. У меня даже будильник не выходит. Кажется, я провалю зимний зачет.

– Приносите в следующий раз. Посмотрим.

– У нас будет время?

– Зависит от того, как получится работать с зеркалом.

Не получилось. За следующие два часа мы не продвинулись ни на шаг. Вольский хотел, чтобы я увидела плетения на старых камнях и, в идеале, повторила их на новых. Но все что я достигла, это разобралась в тонких нитях между принесенными аметистами.

– Я не могу, – сказала и сама поморщилась от отчаяния, что прозвучало в голосе. – Плетение слишком сложное, я не понимаю его.

– Или дело в том, что парные камни слишком далеко, – рассеянно ответил граф. Сегодня Вольский, и так не особенно общительный, вел себя совсем отстранённо. Наблюдал издалека, ни разу не попытавшись помочь. Словно происходящее в мастерской заботило его куда меньше собственных мыслей.

– Было бы намного легче, если бы у нас на руках была действующая пара.

– Точно известно расположение лишь одного зеркала, – хмыкнула я, касаясь розового камня в правом углу.

Вольский впервые подошёл вплотную.

– Позволите? – дождался кивка и только тогда склонился надо мной, вглядываясь в картинку. – Дайте угадаю? Галиция?

– Да.

– Вас сильно расстроит, если мы вернем этот камень на родину?

Странный вопрос.

– Если это нужно для дела. Но вряд ли король Стефан обрадуется, что за ним могли следить все эти годы.

– Предоставьте это мне, Василиса.

Он распрямился, отошел:

– Не буду вас больше мучить. Без камня из Галиции продолжать смысла нет. Я не могу увидеть плетения, а вам они пока непонятны. Дам знать, если успею получить камень до выходных. Если не успею, увидимся в следующую среду.

И хотелось бы обвинить графа в том, что он затягивает процесс, но не выходило – я не справлялась.

Талантливые артефакторы работают с нитями так же легко, как я с иллюзиями, но к сожалению, дар всегда сильнее проявляется лишь в одной из областей.

Обед я провела с подругами, потом написала письма главному управляющему Степану и Аглае, с которой так и не успела толком поговорить. Переписала начисто сочинение по теории государства и даже успела немного похандрить.

А вечером вернулся Теодор.

Встреча вышла сумбурной и неловкой – скомканные объятия, быстрый поцелуй и долгий, тяжёлый разговор.

– Так значит Маша сбежала, – проговорил Тео, когда я остановилась, чтобы перевести дух и глотнуть облепихового чая. – И Стас здесь не причём.

– Марийка сделала все, чтобы я думала на него, – я вздохнула. – А у меня не было времени и возможности разбираться.

– Чем все закончилось?

– Марийка в поместье с мамой. Большаков за решеткой. В пятницу нужно попасть в сыск, меня обещали посвятить в детали.

– Я отвезу.

– Спасибо.

Мы помолчали. Я видела, что Тео напряжен, но не находила в себе сил его успокоить. Впереди были две дурные новости.

– Я говорила с государем о помолвке, но он пока не дал согласия.

– Пока? – уточнил Тео после долгой паузы, во время которой я успела допить весь чай и безнадёжно измять накрахмаленную салфетку.

– Со мной разговаривал Черняхов. Это не тайна, что мы на пороге войны. Вас отравляют на сборы каждый месяц. Такого ведь не было раньше.

– И при чем здесь ты? – Теодор, в отличие от меня, говорил спокойно и ровно, но я видела, как окаменели черты красивого лица, стали скованными движения. Мужчина сложил руки на груди и замер.

– Ну, если верить государю и графу Черняхову, то именно я могу предотвратить войну. Смешно? Мне тоже нет. Но тем не менее. Черняхов предлагает союзный брак, и кандидаты один краше другого – либо старики, либо дети. А еще многоженцев забыла!

– Не ёрничай, Лисса, тебе не идет.

Сама понимала, что мои слова пропитаны горечью и ядом, но на замечание Теодора огрызнулась:

– Не тебя хотят выдать замуж в тьмутаракань!

– Вопрос решенный?

– Нет! – выдохнула я злость вместе с запалом. Продолжила спокойнее. – Есть вариант выйти замуж за государева артефактора. Ему обряд нужен, чтобы получить доступ к родовому артефакту. С ним граф обещает создать порталы к весне.

– Государев артефактор? Граф Вольский?

– Он самый. Но граф пошел на уступки. Если в ближайшее время наметится прогресс в работе с артефактом, он не станет претендовать на меня. И тогда государь одобрит нашу с тобой помолвку.

– То есть работа уже началась?

– Да, сегодня была третья встреча. Великий наставник освободил меня от занятий в среду. Ну и выходные я тоже должна проводить в мастерской.

Теодор опустил локти на стол, взъерошил волосы и сжал кулаками виски. Глухо проговорил:

– Боги, Лисса, я отсутствовал всего седьмицу, а по ощущениям – полгода. Есть что-то еще, о чем мне следует знать?

– Да, – жалобно проговорила я, невольно сжимаясь. – Градский поцеловал меня во время съёмки.

25-е Листопада.

– Вы совсем не ели, барыня, – Любава огорченно покачала головой. – И вчера к еде почти не притронулись.