Текст книги "Соблазнение в академии (СИ)"

Автор книги: Ти Шарэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

16-е Златолиста.

– Твой Ян такой хорошенький, – Есения мечтательно прикрыла глаза, потом наклонилась к столу и с азартом спросила. – Может всё-таки познакомишь?

– Нет, – отрезала я. – Хватит уже, Еся. Найди себе другую жертву.

– Возьми и познакомь, – хмыкнула Вера, откладывая приборы, – уверена, надолго ее не хватит. Или его.

– Давайте не будем отвлекать моих актеров от работы, – проворчала я. – Ян и так играет нестабильно.

– А где Маша? – Вера чуть нахмурилась. – Я думала она спустится к обеду.

– Ее нет дома, – я постаралась сказать это спокойно.

– И где она? – удивилась Еся.

– Сказала, что пообедает со своим годом в столовой.

– Вы вчера все-таки поругались, – Вера качнула головой. – Так я и думала.

– Я совсем отвыкла от ее капризов. И бываю излишне резка.

– Ты и не обязана, Лисса. Ты ей не мать.

– Угу. Я хуже. Надзиратель, воспитатель и нянька в одном лице. Вера, – тут я замялась, вздохнула, но продолжила. – Марийке очень нравится Станислав. Мы вчера из-за этого и поссорились. Не думаю, что он давал ей повод, просто… Она же почти не общалась с мужчинами… А Стас видный, раскованный…

Последние слова я практически промямлила, потому что лицо Веры каменело на глазах.

– Забудь, – в итоге махнула рукой. – Зря я это затеяла.

– Что ты хочешь от меня, Лисса? – неправдоподобно спокойно произнесла подруга. – Договаривай уже.

– Может ты с ней поговоришь? – без надежды спросила я, не глядя на Веру. – Меня она не слышит.

– Ладно, – также безжизненно произнесла девушка. – Попробую.

– А у нас новый наставник по энергопроводимости, – Еся засуетилась, заговорила бодро и громко, стараясь заполнить повисшее за столом молчание. – Мы утром опыты проводили. Представляешь, для зачарования воды нужно раз в пять меньше времени, чем для насыщения готового отвара. А ты сейчас обратно в театр?

Переход был таким резким, что я не сразу поняла, что вопрос адресован мне.

– Да. Но, предвосхищая твой вопрос, Яна не будет, ему пришлось уехать.

– Жаль, – протянула Есения, но без особой печали. Подскочила со стула, потянула все ещё немного скованную Веру, и уже через несколько минут мы с Любавой остались в доме одни.

– Оставь для Марии что-нибудь в термошкафу. Даже не знаю, поела ли она.

Марийка игнорировала меня весь вчерашний выходной, но это не особенно бросалось в глаза – вся наша шестёрка выглядела собранием случайных незнакомцев.

Тео со мной почти не разговаривал и вел себя так, словно чего-то от меня ждал. Впрочем, понятно чего – объявления о помолвке. Вера в присутствии Стаса всегда становилась замкнутой и молчаливой. Мы с Марийкой лишь обменивались мрачными взглядами. И даже непринуждённая болтовня Есении и шутки Станислава вечер не спасли. Мы пробыли в кондитерской не больше часа и ушли, едва покончив с десертом.

Сегодняшнее утро тоже не порадовало. Сцену, где граф просит руки Ольги, мы записали, но Ян снова был задумчив и играл без нужного мне запала. А потом и вовсе ушел, сославшись на неотложные дела.

Впрочем, я знала, чем занять время. У меня лежало уже восемь записанных фрагментов, и ни один из них я ещё не обработала.

"Сцена свободна", – написала я Дарье, – "Заберешь? Или предложить Тихону?"

"Заберу", – тут же пришел ответ на доску. – "Спасибо".

"Не за что. Я буду в мастерской".

В академии мало иллюзионистов. Тихон и я на третьем году. Дарья, Михаил и Алексей на четвёртом. Конечно, появились ещё новички во втором году, но с ними я не была знакома.

Нам с Тихоном досталось по два дня практических занятий в седьмицу, остальные дни отдали новеньким. А выпускникам предоставили вторую сцену в полное распоряжение, но и этого им не всегда хватало. Поэтому они с благодарностью забирали свободные часы.

Только закрыв за собой дверь мастерской, я поняла, что неосознанно откладывала этот момент и также неосознанно ждала.

Эта маленькая комната была закреплена за мной ещё в прошлом году, и после летнего перерыва я приветствовала её как старого друга. Прошлась, касаясь кончиками пальцев полок с завершенными работами. Погладила рисунок цветными карандашами на стене. Марийка нарисовала его два года назад – перед нашим расставанием. Я грустно хмыкнула, словно заново рассматривая картинку – двух палевых кошек с неестественными синими глазами.

Потом забралась в огромное кресло, которое занимало четверть комнаты, с ногами и сжала в руках артефакт с первым отрезком.

Сначала просто просмотрела, потом начала менять. Грубый макет перил превратился в белую резную балюстраду, деревянный пол сцены – в мраморную плитку балкона. Простое платье Марьяны – в бальный наряд, достойный моей кузины. Впрочем, платье попало в кадр лишь пару раз, когда Марьяна наклоняла голову, всматриваясь в воображаемый сад. Его я, не заморачиваясь, срисовала с ухоженного розария Аглаи.

Имена я тоже меняла. При записи каждый иллюзионист использует свои имена, обычно одни и те же. У меня все девушки – Ольги, а их избранников зовут Русланами. Никаких ассоциаций, нас просто научили выбирать не слишком короткие и не слишком длинные имена, чтобы потом их было проще заменить на настоящие.

Забавно, но мне практически не пришлось замещать одежду Яна. Я лишь добавила крупные камни на его запонки и заколку для шейного платка. И заменила высокие сапоги на мягкие туфли, в которых принято ходить в государевом дворце.

Конечно, я не могла продумать иллюзию до мелочей. Никто не мог, да это и не требовалось. Воображение человека, для которого готовился заказ, дополняло образ деталями, которые мне не обязательно было знать.

В одном из первых проектов, которые я делала в прошлом году, на столе лежала книга в простой зелёной обложке. Сначала я испытала отрывок на Тихоне, и он увидел "Развитие дара" – книгу великого наставника. Она действительно была в похожем зелёном переплёте. Вера нашла на столе "Сбор весенних трав", а Есения "Пылкого рыцаря". Теодор на название не обратил внимания, а Стас вообще не заметил книгу.

На изменение пятиминутного отрывка ушло больше часа. Потом я сделала небольшой перерыв и приступила ко второму.

Домой вернулась затемно.

– Мария у себя, – сразу шепнула мне Любава. – Поела и ушла в спальню.

– Хорошо, – я благодарно улыбнулась девушке.

Сил уговаривать капризную девчонку у меня не было, поэтому я отправила Любаву отдыхать и тоже направилась в спальню.

17-е Златолиста.

Утром Марийка вновь меня проигнорировала. Позавтракала рано, еще до прихода Любавы, оставив на столе крошки и грязную посуду. Когда я спустилась в гостиную, служанка убирала со стола, а сестра уже стояла в дверях. Посмотрела на меня, но ничего не сказала. Ушла молча, бережно прикрыв за собой дверь.

– Ну хоть поела, – я развела руками, словно оправдываясь перед Любавой.

– Да не переживайте так, барыня, – Любава посмотрела на меня едва ли не с жалостью. – Молодая ещё, перебесится.

– Угу, – вздохнула я, присаживаясь к столу. – Скорее бы.

В классе артефакторики из двух моих подруг была только Еся.

– А где Вера? – удивилась я.

Девушки жили вместе, учились на одном факультете и почти не расставались, так что даже странно было видеть их по отдельности.

– Собиралась поговорить с Машей, – ответила подруга, раскладывая перед собой инструменты. Рабочее место Веры она уже подготовила.

Я тоже не стала медлить. Вытащила шкатулку, достала из нее заготовки артефакта, несколько отверток, нож, шило и иглы. Наставник Греков подбирал для создания такие предметы, которые могли бы пригодиться в реальной жизни. В прошлом году мы делали светильник и указатель направления, а сейчас создавали будильник.

Большинство деталей, особенно мелкие и сложные, уже были подготовлены для нас заранее, наша задача заключалась в том, чтобы собрать их вместе и напитать энергией.

Вера зашла в класс перед самым занятием. Наставник пропустил ее перед собой и сразу направился к кафедре, а подруга упала на сиденье рядом с Есей.

– Поговорила? – шепотом спросила я, перегнувшись через Есению.

– Потом расскажу, – также тихо ответила она.

– Доброго вам утра, судари и сударыни, – начал урок Греков. – Сегодня мы приступим к созданию циферблата. Достаньте заготовку.

Пока мы копались в деталях, наставник начертил на доске большой круг.

– Вы можете создать хронометр, который будет отсчитывать только секунды или минуты. Это важно, например, зельеварам для того, чтобы не переборщить с кипячением или насыщением энергией.

По внутреннему краю круга появились полосочки делений, но никто не торопился их перерисовывать, все слушали наставника.

– Также вы можете создать именно будильник, который будет работать как обычные часы, но отзываться только на нужное вам время.

Наставник стер деления и написал несколько слов в разных частях круга: "подъем", "первое занятие", "обед", "третье занятие", "отдых", "сон".

– Названия условны, у каждого из вас есть свои важные дела, которые не хотелось бы пропустить.

Наша небольшая группа завозилась, тихо перешёптываясь.

– Давай ты сделаешь секундомер, а я будильник? – предложила Есения Вере.

Греков дал нам время пофантазировать, потом снова все стер.

– А ещё вы можете создать циферблат, отсчитывающий дни, месяцы или даже года.

На доске появились названия отдельных дней, для меня большинство из них было совершенно бессмысленно, но, наверное, важно для наставника. Я понимала только несколько. Первое Листопада – начало занятий, четвертое Студеня – день рождения наставника, пятнадцатое Снегогона – праздник Солнцеворота, шестнадцатое Капеля – весенний карнавал.

– Такой артефакт всегда напомнит вам о важных датах, но… – тут наставник стер все надписи и, повернувшись к нам, с улыбкой сказал, – этот проект вы можете делать факультативно. Для нашей работы такие большие отрезки времени не подойдут, мы просто не успеем его настроить. Наш предел – седьмица.

Я решила сделать будильник на пять минут – ровно такой отрезок можно было записать на один хранитель. И для меня, и для актеров будет удобно иметь перед глазами напоминание об оставшемся времени.

После артефакторики поговорить с Верой не получилось. Они с Есенией торопились на зельеварение, а у меня по расписанию стояло сценическое мастерство.

На прошлой седьмице на занятии было только пятеро иллюзионистов с двух старших годов, но сегодня я познакомилась с новенькими. Их тоже было только двое – улыбчивый, но молчаливый Георгий и нервный, непоседливый Родион.

– Начнем с дыхания, – наставница Маркова улыбнулась всем с такой теплотой, словно видела перед собой любимых внуков. – Медленный вдох, задержка, выдох. Расправьте лёгкие, наполните мозг кислородом, а слова силой и уверенностью.

Я видела, как Гоша и Родион недоуменно переглядываются, но старательно повторяют за наставницей. Остальные выполняли упражнение безропотно, привычно и даже с удовольствием.

– Теперь разминка для языка, – объявила Маркова. – Я подготовила для вас несколько новых скороговорок.

Тихон сдавленно хмыкнул, Даша качнула головой, Миша склонил голову, пряча улыбку. Фантазия у наставницы была богатая, но…

– Схрон у дракона, Мирон у схрона. Броня на Мироне, Мирон в драконе, – радостно протороторила наставница.

Всегда серьезный Леша закатил глаза, Тихон улыбался во весь рот. Новенькие снова переглянулись.

– И вторая. Вор украл мой артефакт – это факт. Скоро ждал его удар, древний дар врага подрал, – со счастливой улыбкой выдала новый "шедевр" наставница.

Мы с Дашей слаженно вздохнули. Ближайшие месяцы нам предстоит повторить эту белиберду сотни раз. И первые десятки раз – сегодня.

– А теперь создание образа, – сказала Маркова, закончив пытать нас скороговорками. – Начнём с привычной тренировки. Задумывайте образ известного всем наставника. Продумайте осанку, походку, движения. Как он говорит, как держит голову, где делает паузы. А остальное постараются угадать, чей образ вы выбрали.

Я неоднозначно относилась к предмету наставницы Марковой. С одной стороны, любой иллюзионист должен знать принципы актерской работы изнутри, а с другой – никто из нас не собирался быть актером.

Когда я попала на первое занятие сценического мастерства в прошлом году, я была точно в таком же недоумении, как и Гоша с Родионом. Думала, что буду слушать теорию, а вышло, что меня саму заставили играть.

– Здесь нет никакой теории, – рассмеялась пожилая наставница, когда я всё-таки решилась спросить ее. – Вы должны это почувствовать и прочувствовать. Только так.

Но каждый раз выходя на сцену, чтобы отыграть выбранное наставницей задание, я первые секунды чувствовала себя глупо и неуютно. Потом это проходило, я увлекалась, появлялся необъяснимый азарт, и окончание занятия всегда казалось преждевременным и внезапным.

На обед я шла, гадая, присоединится ли к нам Маша или снова уйдет в общую столовую. Ответ я получала, даже не успев дойти до калитки.

– Зачем ты рассказала все подружкам?! – налетела на меня Марийка. Сестра запыхалась, щеки раскраснелись – видимо, девушка бежала, чтобы меня догнать. – Уже вся академия знает?!

– Знает что, Маша? – мягко спросила я, хотя все внутри протестовало против ее тона.

– Ты совсем не умеешь хранить секреты?! – продолжала напирать сестра.

Я огляделась. Улочка была пуста, но я все-таки толкнула калитку и пошла за дом, зная, что сестра последует за мной. Села на качели, оставив Марийку стоять.

– Какие секреты, Маша? – спросила ровным голосом. – Разве ты мне доверяла какие-то тайны?

– Ты знаешь, о чем я! Ко мне подходила твоя Вера! Пыталась выставить меня влюбленной дурой!

Я посмотрела на серое пасмурное небо, отметила, что листья яблонь пожухли и скоро усеют траву плотным ковром. Задержала взгляд на красных глянцевых яблоках, обильно усеивающих ветки ближайшего дерева, досчитала до десяти и только потом взглянула на взъерошенную сестру.

– И как поговорили?

– Поговорили?! – вновь взорвалась притихшая было Марийка. – Она отчитывала меня как служанку! Кто дал ей такое право?! Да кто она такая?!

– Человек, которому небезразлично твое благополучие. Как и мне.

Никто не знал, чего мне стоило сохранять спокойствие.

– У меня все хорошо, – вздёрнула подбородок сестра. – И безо всякой вашей заботы.

– Маша, – рычащие нотки все-таки проскользнули в голос, – я глава твоего рода и единокровная сестра. Выбери, какая роль станет главенствующей в наших отношениях!

– Вот как? – Марийка даже чуть отшатнулась. Потом незнакомо и взросло усмехнулась и сказала. – Ваше сиятельство, прошу простить мою непочтительность.

– Прекрати паясничать! – последние остатки спокойствия слетели с меня куда раньше, чем я надеялась.

– Как бы я посмела, ваше сиятельство…

– Уходи, Маша, – тяжело роняя слова, сказала я. – Поговорим позже.

Марийка развернулась так резко, что голубая юбка взметнулась облаком. А вечером я узнала, что она просила великого наставника перевести ее в общежитие. К счастью, он отказал.

22-е Златолиста.

– Я рада, что мы смогли выбраться вдвоём, – сказала я Теодору.

– Я тоже рад, – Тео оторвался от управления и улыбнулся мне улыбкой, от которой защемило сердце. – Ты надолго на почту?

– Нет, мне ничего не нужно забирать, отчеты привезли с посыльным. Я только отправлю несколько писем.

Жаль, что на доску можно писать только на небольшие расстояния. Когда-нибудь родится тот, кто найдет способ передавать сообщения между городами, а пока приходится обходиться письмами.

– Как Маша?

– Плохо. Не разговаривает со мной. С другой стороны, у нее появились друзья среди сверстников, это радует.

– Я беседовал со Стасом. Он не будет поощрять ее интерес.

– Спасибо, Тео.

– Да не за что. Стас вообще удивился, когда я завел этот разговор. Сказал, что общался с Машей только на общих встречах.

Я нахмурилась, но не стала говорить Тео, что его друг лукавит. Некоторые оговорки Марийки свидетельствовали о том, что они со Стасом как минимум переписывались на досках.

После почты мы погуляли по городскому парку – все еще зелёному и нарядному, хотя первые листья уже шуршали под ногами. Выпили горячего виноградного сока с пряностями и впервые за последние две седьмицы долго целовались под уже желтеющим кленом.

– Сегодня можно изменить традициям, – сказал Тео, когда мы выходили из парка. Я стянула капюшон с головы, подставляя лицо слабому осеннему ветерку и прикрыла глаза, доверяя мужчине вести меня.

– Никакого "Медовика"? – уточнила с лёгкой улыбкой.

– Никакого.

– Но ты же знаешь, что мне нельзя…

– Я помню, Лисса. Никаких заведений, где тебя могут узнать. Стас рассказывал про одно место с прекрасной кухней и отдельными кабинетами.

– Для тайных встреч? – хмыкнула я, вдруг развеселившись. – Очень удобно. И от столицы недалеко. Стас, говоришь, завсегдатай?

– Не всем повезло встретить такую прекрасную девушку как ты, – улыбнулся Тео, – Стасу пока не повезло. Ну что, едем? Кабинет я заказал, но можем и отменить.

– Едем, – весело согласилась я. – Должна же я взглянуть на это гнездо разврата. Как оно, кстати, называется? "Приют чародея"? Хм, забавное название.

Не знаю, что именно я ожидала от места, куда обеспеченные мужчины приводили тех дам, с которыми не могли появиться в свете, но "Приют чародея" оказался симпатичным отдельно стоящим особняком. Тео остановил экипаж у крыльца, и из здания сразу вышел мужчина в строгом, почти военном мундире.

– Я поставлю самоходку на стоянку, барин, – с достоинством сообщил он. – И подам экипаж сразу, как он вам понадобится.

– О, какая таинственность, – продолжала веселиться я, поднимаясь по ступенькам. – Это чтобы никто не смог узнать экипажи друг друга?

– Мне нравится, когда ты такая, – глаза Теодора согревали. – Улыбчивая, беззаботная. Как редко я вижу тебя такой. И как часто хотел бы видеть.

– Это все благодаря тебе, – улыбка не желала сходить с губ. – Давно мне не было так легко.

Другой слуга распахнул дверь сразу, как мы поднялись на крыльцо. Запустил нас в уютное тепло небольшой прихожей и принял верхнюю одежду. Словно ожидая этого момента за дверью, в прихожей появился третий мужчина.

– Сударь, сударыня. Ваш кабинет на втором этаже, прошу за мной.

Интерьер сдержанной роскоши приятно радовал глаз. Все здесь было на своём месте – и бархатные абажуры, и высокие зеркала в резных рамах, и светлые ковры с высоким ворсом. Я отмечала это почти неосознанно. Просто увиденное совпадало с тем, как я изобразила бы подобное место в иллюзии.

Мы поднялись на второй этаж и даже успели сделать несколько шагов, когда неприметная стенная панель открылась, оказавшись потайной дверью, и оттуда вышла Ада Охана, а следом за ней Ян.

Несколько мгновений мне казалось, что вокруг меня иллюзия, остановленная моей волей. Настолько неподвижны были все присутствующие.

Ада, шедшая первой, остановилась так резко, словно ударилась о невидимую стену. Тео, не ожидавший встретить незнакомцев в месте, где гарантируют уединенность, тоже застыл. Я успела качнуться к мужчине, цепляясь за его руку, и замерла, не сводя удивлённого взгляда с Яна. А тот смотрел на мои пальцы, сжимающие плечо Тео. Даже слуга растерял все достоинство и испуганно взирал на непредвиденную встречу.

Потом Ян чуть склонил голову:

– Прошу прощения за отсутствие манер, я не ожидал увидеть вас здесь, Василиса.

– Вы знакомы? – отмер Тео.

– Д-да, – с легкой запинкой проговорила я. – Мы работаем с сударем Градским в театре. А с его знакомой встречались также случайно седьмицу назад. Сударыня Охана.

– Будем знакомы, сударыня, – вежливо, но прохладно откликнулся Теодор.

– А вы, сударь? – нарушая все правила обращения к дворянину, спросил Ян.

– Его сиятельство, граф Теодор фон Конуг… – торопливо сказала, стараясь сгладить неловкость.

– Жених Василисы, – закончил за меня Тео.

– Правда? – в чувственном голосе Ады мне почудился смех, и я удивлённо взглянула на неё. И только отвернув голову, поняла, что до этого смотрела только на Яна.

– Не читал о вашей помолвке, – глухо проговорил Градский.

– Мы планируем сделать заявление в начале зимы, – пояснила я, снова возвращаясь к лицу Яна.

Этот мужчина был мне не знаком. Если бы сейчас я видела его впервые, то ни за что бы не подумала, что этот человек актер, притворяющийся дворянином.

"Может Вера была права, и у Яна есть титул? Но он не поправил меня, когда я представила его сударем Градским".

– Ваше сиятельство, – слуга, наконец, нашел в себе смелость подать голос. – Кабинет для вас и вашей спутницы готов.

– Нам пора, – тут же сказал Тео. Осторожно высвободил руку из моей хватки и переложил мне на талию. Прижал к себе еще теснее. – Сударь, сударыня, хорошего вечера.

– Увидимся в театре, – слабым голосом попрощалась я, обернувшись на ходу. Теодор не дал мне остановиться, уверенно увлекая в сторону двери, которую слуга уже открыл для нас.

Демьян

– А я говорила, что у девушки уже есть жених, – с притворным участием сказала Ада, когда мы уже сели в экипаж.

Я промолчал, вспоминая увиденное. Улыбку на лице девушки – непривычно легкую, радостную – которая увяла, когда Василиса заметила нас. Ее тонкие пальцы без перчаток, вцепившиеся в рукав викинга. Фон Конуг, говорите. Посмотрим, что ты за птица.

– Они хорошо смотрятся вместе, – продолжала Ада певучим голосом. – Оба светловолосые, голубоглазые. Ты видел его глаза? У графа сильный дар.

– Мы не будем больше появляться на людях вместе, – ровным голосом сообщил я.

– Что? Дёма?! Ты же обещал… – Ада редко выглядела растерянной, и на секунду я испытал укол совести.

– Я собираюсь ухаживать за княгиней, – напомнил девушке. – Как-то неискренне будет выглядеть мой интерес, если учесть, что она уже дважды видела нас вместе.

– Ты говорил, она будет бегать за тобой собачонкой!

– Поторопился, – признал я, поморщившись.

Ада говорила что-то еще. То повышала голос, ругаясь, то срывалась едва ли не в слёзы. Я вставлял что-то успокаивающее, а сам думал о другом.

Прошло две недели, а я не стал ближе к княгине ни на шаг. Она доброжелательна и тактична со всеми: актёрами, помощниками, другими учениками. И любому говорит то, что думает. Меня Василиса не выделяет никак. В ее словах и жестах нет привычного мне женского обольщения, нет желания привлечь и понравиться. А значит, нужно действовать иначе.

– Я не смогу остаться у тебя сегодня, – сказал Аде, хотя и знал, что именно сегодня стоило бы провести вместе ночь, чтобы стереть слезы с прекрасных карих глаз.

Но меня охватил небывалый азарт. И преследовала впечатанная в память картинка: широкая мужская ладонь на тонкой талии девушки, которая обязана быть моей.

Адрес Марьяны был записан на доске. Актриса дала его мне сразу после проб, а я привычно сохранил, даже не думая, что он может мне понадобится.

Вот и посмотрим что перевесит – желание стать актрисой и получать серебрушку в день или, скажем, десять полновесных золотых разом.

23-е Златолиста.

– Что значит, не сможешь? – я ошарашенно смотрела на Марьяну.

Та потупилась, стиснула кулачки. В серых глазах заблестели слезы. Но меня это не растрогало, я уже видела, что девушка способна вытворять на сцене, поэтому не обольщалась – плакать Марьяна умела не хуже, чем смеяться.

– Не могу, правда! Мне срочно нужно уехать!

– Но ты же подписала документы, – я все ещё не могла поверить, что все мои планы рушатся. Вернее, их рушит одна маленькая блондинка.

– Я выплачу неустойку, – с готовностью заявила девушка. – У меня есть деньги!

– Марьяна, – ласково позвала я, перекрывая кислород отчаянию, – два месяца. Неужели твои дела не могут подождать всего пару месяцев?

– Не могут! – девушка была так категорична, что я лишь покачала головой, понимая, что настаивать бесполезно. Развернулась и, не прощаясь, направилась к сцене, где меня уже ждали Ян, Ждана и ученики академии, приглашенные на роли разбойников.

– На сегодня все, – мрачно буркнула я, падая в ближайшее кресло перед сценой. – У нас катастрофа – Марьяна снялась с роли.

– Вот же, кикимора! – выдохнула Ждана. – Бросила нас посреди проекта!

– На выходных новые пробы, – я тоскливо вздохнула. – Может нам повезет. Парни, расходимся. День вам оплатят, давайте доски, я подпишу.

Мои знакомые ребята с боевого пожали плечами и разошлись. Ян и Ждана остались. Мужчина, сидевший на коробке, что должна изображать сундук, даже не пошевелился, а девушка подошла и села рядом со мной.

– Не расстраивайтесь, Василиса, все решится, вот увидите.

– Очень надеюсь, Ждана. Но Марьяна нам так подходила, что за шлея ей под хвост попала?

– Тебе не нужна Марьяна, – Ян говорил спокойно и убежденно. – Ты сама идеально подходишь для роли. Даже лучше, чем эта девица, – тут мужчина поморщился и добавил. – Она переигрывала.

– Не сходи с ума, – отмахнулась я. – Какая из меня актриса? Я плохо умею притворяться.

– Тебе и не придётся. Доверься мне. Я сыграю за нас двоих.

– Ты и правда шикарен, Ян, – искренне сказала я и поправилась, – особенно, когда в настроении. Я непременно напишу рекомендации в столичный театр, но это уже перебор. Я все-таки ставлю на пробы.

– Разве у тебя есть время? – с преувеличенным удивлением спросил мужчина. – Я думал, заказ нужно сдать до конца осени.

– Спасибо за предложение, Ян. И за то, что веришь в меня. А я верю в то, что судьба от нас не отвернется, и нам попадется ещё одна Марьяна.

– А если не попадется?

– Тогда я возьму первую наиболее подходящую. Просто в этом случае мне придется добавлять больше иллюзий. Всегда проще опираться на готовый материал, а не создавать его из воздуха, но в случае необходимости…

Я развела руками, Ян понимающе кивнул.

Ждана поёрзала на месте:

– Я тогда тоже пойду? Подготовлюсь к занятиям.

– Конечно.

Двойняшки учились на втором году, на бытовой артефакторике. Занятия посещали по очереди, чтобы подрабатывать в театре, но задания, естественно, приходилось сдавать каждому за себя.

– Как тебе "Приют Чародея"? – спросил Ян, когда Ждана ушла.

– Что? – я растерянно встрепенулась, выныривая из размышлений о том, кому писать о вновь свободной сцене.

– Это не то место, куда водят приличных девушек.

– Правда? – нахмурилась я, недовольная сомнительной темой. – А твоя "давняя знакомая", выходит, не приличная?

– Мы больше не вместе.

– Как забавно, – хмыкнула я. – Еще вчера ты водил ее в ресторацию, а сегодня уже "не вместе"? Отчего же так?

Я спросила и сама удивилась, для чего поддерживаю эту странную беседу. Давно нужно подписать доску Яну и последовать примеру Жданы.

– Мне уже давно нравится другая.

– Какой ты непостоянный, – с неприязнью произнесла я. И вновь удивилась острой реакции на слова практически постороннего для меня человека. – Как все просто. Сегодня нравится эта, завтра – та.

– Человек не властен над чувствами, – Ян то ли не заметил моего недовольства, то ли не обратил внимания. – Иногда они возникают против его воли. И что тогда?

– Хватать избранницу и тащить к обрядному камню, – буркнула я, поднимаясь. – Прошу меня простить, у меня много дел.

– Подпишись? – Ян тоже поднялся, подхватил доску и спустился со сцены. Подошёл близко, гораздо ближе, чем было нужно, чтобы протянуть артефакт. И усмехнулся, когда я поспешно поставила подпись и протиснулась мимо него к выходу.

Оставшееся до обеда время я посвятила отчетам от управляющих. Сводку делал Степан, я доверяла ему, но именно мне предстоит докладывать государю о делах княжества, поэтому нужно быть в курсе малейших нюансов. Обычно я занималась отчетами в шестицу, если была свободна от проб, но в середине Листопада начнётся осенняя сессия думы, и мне предстоит визит в государевый дворец. Так что подготовка лишней не будет.

От документов меня оторвал весёлый шум внизу. Я отложила доску и бумаги и поспешила в гостиную, чтобы встретить Есению с Верой.

– Вы чего такие шумные? – невольно улыбнулась я, глядя как смеющаяся Вера тянет упирающуюся Есению из прихожей. Когда та оказалась на свету, причина веселья Веры стала понятна без слов – лицо Еси было розового цвета. Но не природного оттенка, а равномерно неестественного и очень яркого.

– Что это? – изумилась я. – Вы проходите что-то новое?

– Скорее старое, – Вера отпустила подругу и направилась мыть руки. – Но людей жизнь ничему не учит!

Последние слова звучали уже из купальни.

– Еся, что случилось? – спросила я осторожно.

Есения всхлипнула:

– Зелье.

– И? – я потянула подругу за руку, усаживая за стол.

– Оно оказалось запретным.

– О, – только и выдала я.

– Я не специально, – грустно вздохнула подруга. – Перепутала ингредиенты.

– Зачем ты так с ней? – накинулась я на Веру, когда Есения тоже ушла мыть руки. – Она и так расстроена!

– Розовый цвет – не самая большая плата за нарушение, – жёстко сказала Вера. – Есть травы, смешение которых может вызвать долгую болезнь или даже…

Она не договорила, но окончание фразы было понятно.

– Тем более, что это не первый раз, ты знаешь.

Я действительно знала. Есения была сильной одарённой, но зачастую рассеянной и невнимательной. В прошлом году ее даже отправили в лазарет после одного из занятий.

– И что на этот раз?

– Снежный шалфей и лунная пыль. Ингредиенты любовного зелья.

– Зачем оно ей? – я нахмурилась.

– Да не за чем, – отмахнулась Вера. – Она спутала пыль с пыльцой.

– Понятно. Но почему такой странный цвет?

– Это наставница Ракова, – Есения вернулась к столу, и Любава начала накрывать обед, с любопытством прислушиваясь к разговору. – Она зачаровала опасные травы. Теперь вся наша группа знает, что я ошиблась.

Есения снова вздохнула, но печаль не повлияла на аппетит подруги. Стряпню Любавы Еся ценила.

– Я, конечно, понимаю, почему любовные зелья под запретом, – задумчиво протянула я минут через двадцать. – Но почему они считаются опасными?

– Такое зелье нельзя просто насытить энергией, – пояснила значительно повеселевшая Есения. – Оно будет тянуть дар постоянно, поддерживая искусственные чувства.

– Изготовитель зелья может выгореть полностью, – хмуро добавила Вера. – Или умереть. И только тогда прекратится действие. Поэтому такие ошибки непростительны.

Еся закивала.

– Я понимаю, честно.

– И как долго будет держаться этот… воспитательный эффект?

– Дня три, – пожала плечами Вера. – По крайней мере, не будет маячить в театре каждую свободную минуту.

– Сегодня мы не играли, – настала моя пора печалиться. – Ушла Марьяна. Та, что играла роль Ольги.

– И как она это объяснила?

– Да, по сути, никак. Срочно нужно уехать. Вот прямо сегодня. Так что… я уступила сцену Тихону.

– Не грусти, – Еся протянула руку и сжала мои лежащие на столе пальцы. Ее кисть тоже была равномерно розовой. – Все наладится. Как дела с Машей?

– Так же. Встречаемся за ужином и изредка за завтраком. Почти не разговариваем.

– Ну хотя бы с Тео все хорошо? – осторожно спросила Еся.

– Да, – я улыбнулась, вспоминая вчерашний день. – Мы чудесно провели выходной. Почти как раньше. Гуляли, целовались, смеялись.