Текст книги "Соблазнение в академии (СИ)"

Автор книги: Ти Шарэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Надеюсь никогда этого не услышать.

Мое настроение улучшилось лишь вечером, когда я увидела своих троюродных братьев. Павка подбежал ко мне, не успела я войти во внутреннюю столовую, крепко обнял и подставил румяные щечки под поцелуи. Потом торопливо отступил, словно устыдившись своего порыва. А я подавила желание притянуть мальчика обратно. Сердце сдавила нежность и жалость. И надежда, что государыня хоть в какой-то мере заменила мальчикам мать.

Дмитрий поздоровался как взрослый – коротким поклоном. Я тоже подхватила юбки и, широко улыбаясь брату, изобразила положенное приветствие. Потом не удержалась и быстро поцеловала его в еще совсем по-детски гладкую щеку.

– Отличный выбор книги, – Митя спрятал улыбку в уголках губ и предложил мне руку, чтобы проводить к столу. – Спасибо.

– Как ты вырос! – искренне изумилась я, понимая, что Дмитрий не только догнал, но, кажется, уже и перегнал меня.

– Я тоже вырос, Лисса, – насупился Павка. – Посмотри.

Он ухватил меня за свободную руку и положил на свою макушку. Я потрепала коротко стриженные, но все равно немного вьющиеся волосы.

– Действительно вырос. Очень!

– Проходите к столу, дети, – позвала государыня.

– Успеете ещё поговорить, – добавил государь.

Теперь положенный поклон мы исполнили втроём. Не официальный, но достаточно низкий.

– Как твоя учёба, Василиса? – спросила государыня после положенных пятнадцати минут молчания. Их ввел Петр Славный. Говорят, государь любил поесть и терпеть не мог, когда ему не давали времени утолить голод. Поэтому в столовых появились специальные хронометры, отмеряющие ровно пятнадцать минут тишины.

– Спасибо, хорошо, – вежливо ответила я.

Государыню я побаивалась. Не могла понять насколько искренняя теплота звучит в её грудном сильном голосе.

– Все время пропадаешь в театре?

И вот опять. Невинный вопрос, но мне отчего-то чувствуется пренебрежение.

– Два дня в седьмицу, государыня.

– Я бы тоже хотел быть иллюзионистом! – чистым звонким голосом заявил Павел.

– Не говори ерунды, – отмахнулась государыня. Павка обиженно поджал губы, Митя нахмурился.

– Станешь, если позволит дар, – мягко, но твёрдо сказал дядя, и на душе потеплело.

На доску, что лежала на коленях пришло сообщение, но я посчитала невежливым читать его за столом. Через несколько минут доска снова тихо звякнула, и этот негромкий звук неудачно втиснулся в несколько секунд тишины.

– Что там может быть такого важного? – раздраженно спросила государыня. – Важнее ужина во дворце в столь узком кругу?

– Простите, – виновато пробормотала я, опуская глаза.

– Так прочитай уже, – поморщилась она.

Я послушно достала доску, но в этот момент задняя дверь открылась, и к государю едва ли не подбежал один из секретарей Черняхова. Низко поклонился и, попросив разрешения, начал торопливо шептать на ухо.

Государь нахмурился, быстро и остро взглянул на меня. Сердце зашлось от дурного предчувствия, и я посмотрела на доску. Сообщение было от Веры.

"Лисса, Маша пропала!"

"Нам пришлось все рассказать великому наставнику, и он отправил сообщение во дворец".

Демьян

– Вы передали мои слова княгине Уваровой, Михаил Юрьевич?

Я знал, что Черняхов меня недолюбливает, но он в целом не любил никого, кроме, разве что, государя. Поэтому я спокойно выдержал долгий тяжелый взгляд.

– Мое приёмное время закончилось, – холодно произнес граф, демонстративно взглянув на хронометр.

– Не вы ли мне говорили, что время службы государю не заканчивается никогда? – хмыкнул я и сел в кресло для посетителей.

– Надо поменять охрану, – поморщился граф, – пускают кого ни попадя.

– Вы же и дали мне этот статус, – лениво напомнил я. Потом сделал вид, что задумался и добавил. – Когда же это было? А, точно! Когда я создал для вас тот артефакт слежки!

Граф вновь одарил меня тяжелым взглядом. Подвигал челюстями и неохотно сказал:

– Что вам нужно, Вольский?

– Мне интересна реакция княгини.

– Она уехала.

– Что? – я недоверчиво нахмурился. – Заседания Думы длятся до пятницы.

– У княгини семейные сложности.

– Какие?

– Это внутреннее дело семьи.

– Правда? – спросил я, закипая. – Значит, это в какой-то мере уже и мои сложности.

Граф вновь уставился на меня. Он явно размышлял. Вдруг подумалось, что этому худому хищному лицу подошли бы чёрные птичьи глаза.

– У Василисы Саввовны пропала младшая сестра, – наконец, сказал сказал Черняхов.

– Сестра? Она же тоже учится в академии, верно?

– Да.

– Я мог бы довести княгиню. На моей самоходке было бы в два раза быстрее, чем на поезде.

– Мы не думали, что вы примите ее сложности так близко к сердцу, – с очевидной насмешкой сказал граф.

– Поезд в Белозерск ушел час назад, – произнес я, взглянув на хронометр. – Я успею ее встретить.

– Княгиню Уварову встретит секретарь великого наставника.

– Попросите его не беспокоиться. Обещаю, что довезу Василису до академии в целости и сохранности.

16-е Листопада.

Ночь я не спала. Понимала, что это неправильно, что утром мне будет отчаянно недоставать сил и внимательности, но ничего не могла поделать. Ни умиротворяющий стук колес, ни тишина в вагоне, ни темнота за окном не смогли перебороть тревоги.

Марийка исчезла ещё вчера утром, но хватились ее только к вечеру. Моя сестра приучила Любаву к тому, что не появляется на обеде и ужине, и служанка всполошилась только тогда, когда Марийка не вернулась в обычное время.

Я написала письмо Аглае с осторожными расспросами про поклонников сестры. То, что Марийка сбежала не со Стасом, я уже знала – друг Тео находился на военных сборах вместе со всем остальным годом.

И это откровенно пугало. Все выглядело так, словно моя маленькая сестрёнка все тщательно продумала.

Сначала извела мать просьбами уехать в Белозёрскую академию. Она ведь прекрасно осознавала, что и дома, и в другом университете контроля над ней будет гораздо больше, чем рядом со мной.

Потом она заставила всех думать, что увлечена Стасом, и, в итоге, великий наставник потерял время, отправляя запрос к месту сборов. Хотя про сборы Марийка не могла знать, они просто очень удачно вписались в ее планы.

А еще сестра сознательно разругалась со мной, отдалилась, чтобы я случайно не нарушила ее планов.

Все эти мысли вызывали у меня оторопь и ужас. Как далеко зашла моя сестра и ради чего? Понятно, что сбежала Марийка с мужчиной, но вспоминая ее высказывания, звучащие в моей голове незнакомым мужским голосом, я холодела от страха за отчаянную дурную девчонку.

"Один человек сказал, что обряд – это зачарованная цепь".

Что бы не задумал мужчина, что свел с ума мою сестру, жениться на ней он явно не планировал.

И я до самого утра сидела на разобранной постели прямо в дорожном костюме, обняв колени и вслушиваясь в перестук колёс. Пыталась понять, что мне делать дальше, где искать сестру и как.

В этот раз на станции было много встречающих. Я искала глазами пожилого секретаря великого наставника и не сразу обратила внимание на мужчину, что шел к моему вагону волнорезом по морю людей. Но мой взгляд невольно возвращался к нему снова и снова, пока я не поняла кто это. Гораздо раньше, чем увидела лицо. Удивилась, но как-то вяло – бессонная ночь и тревога за сестру не оставили места эмоциям.

– Я приехал в академию утром, – начал рассказывать Ян, забирая из моих рук лёгкую сумку, – забыл, что не будет съемок. Узнал, что срочно ищут экипаж, чтобы тебя встретить. Предложил свой, они согласились.

– Спасибо, – немного растерянно поблагодарила я, подстраиваясь под его широкий шаг. Вяло трепыхнулась мысль, что Ян слишком быстро добрался от академии, но она не задержалась в голове. – Зачем тебе такие сложности?

– Просто хочу помочь.

– У тебя интересная самоходка, – при виде экипажа Яна во мне на миг проснулось любопытство.

– Главное, что быстрая, – сказал мужчина, открывая для меня пассажирскую дверь. Впрочем, другой здесь и не было. Экипаж напоминал небольшого жука, в то время как остальные самоходки были скорее похожи на коротких гусениц.

Внутренняя отделка оказалась не просто богатой, а роскошной. Кремовая кожа сидений, панель из мореного дуба, позолоченные рукоятки.

– Ян, – я нахмурилась, – вопрос, конечно, не очень своевременный, но актеры столько не зарабатывают. Кто ты?

– Сейчас я просто друг, – мужчина коротко взглянул на меня и запустил артефакт двигателя. Самоходка тронулась легко и плавно.

– Нам придётся об этом поговорить, – вздохнула я, – но ты прав, не сейчас.

Я забрала доску из сумки, которую Ян поставил в нишу между сидениями, чтобы написать подругам и тут же приглушённо вскрикнула, не сумев справиться с чувствами.

– Что случилось? – отреагировал на мой возглас Ян.

– Сообщение от моей сестры, – глухо сказала я, не собираясь вдаваться в подробности.

– Той, что вчера пропала? – спокойно уточнил неожиданно оказавшийся в курсе моих сложностей мужчина.

Я молча уставилась на него, и Ян был вынужден объяснить:

– Я не мог не узнать причин суматохи в академии. Что пишет сестра? Она вернулась?

– Это не ее почерк, – наконец, решилась я. Впрочем, выбор был невелик. Своего экипажа у меня не было.

Ян остановил самоходку у обочины:

– Покажи.

– Просто отвези меня к "Приюту Чародея", моя сестра там.

– Покажи, – не шевельнулся он.

– Зачем это тебе, Ян? – я все ещё колебалась.

– Разве не достаточно того, что я хочу помочь?

На мгновение прикрыла глаза, потом протянула доску мужчине. Сил на споры не было.

– "Твоя сестра у меня, – вслух прочитал Ян, – Приезжай в "Приют Чародея" сразу, как получишь сообщение. Второй гостевой дом. Будь одна, иначе больше не увидишь Мари".

Я молчала, глядя на свои стиснутые пальцы.

– Пиши, Василиса, – велел Ян, протягивая доску. – Нужно написать ответ.

– Что я должна написать?

– Пиши: я не смею и не сумею остаться одной, со мной будет секретарь великого наставника.

– Как он узнал, что я вернулась? – спросила, не торопясь забирать артефакт.

– Никак, – не задумываясь ответил Ян. – Сообщение пришло в момент, когда доска оказалась в области досягаемости. Просто ты не услышала сигнала.

Осторожно забрала доску и написала сообщение. Ответ пришел минут через десять. Ян в это время уже развернулся обратно к Белозерску.

"Два человека, княгиня. Увижу кого-нибудь ещё, и ты пожалеешь".

– Есть предположения, кто мог похитить Марию? – спросил Ян, когда я прочитала сообщение для него.

– Нет, – я устало повела плечами и с трудом подавила зевок. В животе внезапно и совершенно неуместно заурчало.

– Открой вон тот шкафчик, – Ян словно не заметил моего смущения. – Да. Этот. Я всегда держу здесь что-нибудь для перекуса.

– Спасибо, – я не стала капризничать и взяла одно из лежащих там яблок. Ян отказался.

– И всё-таки, подумай. Это кто-то, кого ты знаешь.

– Почему? – спросила я, меланхолично откусывая от яблока мелкие кусочки. – Может мерзавцу просто нужны деньги?

– Тогда он назвал бы место, где нужно оставить сумку с золотыми. А он хочет видеть тебя.

– Я теряюсь, когда ты такой, – слова вырвались против воли. Усталый мозг терял контроль над языком.

– Какой? – темная бровь поползла вверх.

– Слишком серьёзный, рассудительный. Кто ты, всё-таки?

– Об этом потом, – напомнил он. – Думай, Лисса.

– Я не знаю. Честно. В голову не приходит ничего, кроме выкупа.

– Может месть? Или похитителю что-то нужно? Что-то, что хранится у твоей семьи?

– Что-то слишком много желающих вертится вокруг артефактов моей семьи, – проворчала я, думая о зеркале Офара. – Но я действительно не знаю.

– Ты дождёшься меня в машине, – твёрдо сказал Ян, останавливая самоходку чуть дальше по улице от знакомого крыльца.

– С чего бы? – возмутилась я. – Ждут именно меня!

– Вот именно, – Ян сменил тон с повелительного на убеждающий. – Ждут. И это не сулит ничего хорошего.

– Там моя сестра, – тоже гораздо спокойнее напомнила ему. – Я не могу не пойти.

– Сначала я схожу сам. Проверю и вернусь за тобой.

– Ты лжёшь, – устало произнесла я. – А я все еще не могу понять зачем тебе это.

– Ожидаю прибавку к оплате, – Ян вдруг улыбнулся так, как делал это на сцене – широко, весело и правдоподобно.

– Не дождёшься, – буркнула, не задумываясь. Потом нахмурилась. – Боги, о чем мы спорим? Там моя сестра и я иду. Ты можешь остаться в экипаже.

– Ладно, – Ян сделал вид, что согласился. Устроился поудобнее, словно готовясь услышать долгую, занимательную историю. – И что ты будешь там делать?

– Сначала нужно услышать, что он хочет.

– Допустим. А потом он просто отпустит тебя с сестрой домой. А платочком на прощание не помашет?

– Знаешь! – от злости я даже усталость чувствовать перестала. – А что предлагаешь ты? По тихому прирезать мерзавца?!

– Да.

– Что?! – я чуть не подавилась криком.

– Кто бы там ни был, я с ним справлюсь лучше, чем ты.

– И даже не спросишь у него, зачем это все?

– Это важно?

– Не знаю, – поникла я. – Важно, чтобы Марийка оказалась в безопасном месте.

– Давай так, Лисса. Если я не вернусь через полчаса, ты вызовешь сыскных. Пожалуйста, поверь – твоё личное появление все только усложнит.

– Хорошо, – мой голос дрогнул. – Только спаси мою сестру.

Ян ушёл, прихватив из багажного отсека лишь лёгкую трость. Я видела, как он постучал в двери парадного входа, и его впустили после короткой заминки.

Время шло. Хронометр неторопливо отсчитывал минуты. Отсчитал все тридцать, но Ян не вернулся.

– Сыскных, значит, звать? И как ты это себе представляешь? – я еще несколько минут с ненавистью смотрела на стрелку хронометра, потом перегнулась через сиденье. Там, в багажном отделении лежала целая груда коробок. Я успела рассмотреть их за те полчаса, что по ощущениям тянулись в пять раз дольше, но трогать не смела. Раньше.

Теперь на колебания времени не оставалось, поэтому я начала открывать коробки одну за другой, надеясь найти хоть что-то, что может сойти за оружие. При всей моей нелюбви к боевым артефактам сейчас я бы не отказалась от одного из них. Но в коробках лежали какие-то непонятные механизмы и их детали, и лишь в пятой или шестой мне попалось что-то похожее на пистоль, только совсем маленький – такой, что легко спрятать в рукаве.

– Ладно, сойдёшь и ты, – решительно сказала я, наполняя оружие энергией.

Потом сняла с шеи родовой амулет. Не думала, что когда-нибудь придётся им воспользоваться. Какая ирония – четыре года изо всех сил скрывать свою личность, а теперь искать способы ее доказать. К счастью, это несложно – достаточно предъявить великий знак.

Забавно, что все четыре великих знака – это также творения Раду Офара, моего далекого предка. Он привез артефакты со своей родины, а государь отчего-то решил раздать их великим родам. Скарабей достался Пермским, кошка с человеческим лицом – Кемеровым, пирамидка – Амурским. А золотую монетку с солнечным диском Офар оставил в своём роду, став его первым князем.

Дверь открылась сразу после моего стука, но пройти мне дали – слуга встал так, чтобы загораживать холл.

– Простите, сударыня, но вы ошиблись адресом.

– Впустите, это важно.

– Не имею права, сударыня.

– Ну и бесы с тобой! – вздохнула я и припечатала к створке зажатый в руке медальон.

– Что это? – не понял слуга, но золотистые линии уже сложились во вполне узнаваемый герб. – Ваше сиятельство!

– Вызовите сыскных, – велела я, толкая дверь, на которой остался выжженный след, и беспрепятственно входя в небольшую комнату. – Второй гостевой домик. Там преступник, похитивший девушку.

– Помилуйте, – побледнел мужчина, – к нам никто не приходит против воли…

– Вызывайте. Решим на месте.

– Изволите подождать в кабинете? – второй слуга возник из-за спины сразу, как исчез первый.

– Нет. Покажите мне второй домик. Хотя бы издали.

Мужчина не стал спорить. Провел мимо лестницы, по которой мы с Тео прошлый раз поднимались на второй этаж, и через короткий коридор вывел во внутренний двор.

Я быстро огляделась. Справа на каменной брусчатке стояло несколько самоходок, прямо и слева виднелось шесть одноэтажных домиков.

– Барыня, – раздался несмелый голос.

Я вздрогнула и отвела взгляд от домика с большой цифрой "два" на двери. Слуга переминался с ноги на ногу. Он, в отличии от меня, было одет лишь в лёгкий сюртук.

– Ступайте в дом, – велела мужчине. – А я дождусь сыскных здесь.

Слуга не стал спорить, оставив меня наедине со страхом и сомнениями. Домик выглядел мирно – свежеокрашенные ставни и дверь, нарядные занавески на окнах, цветок на подоконнике чердачного окошка. Но где-то в нем моя сестра и Ян.

"Как я позволила ему идти? Одному и без оружия?"

Несмотря на холод правая ладонь, сжимающая пистоль, была влажной. Я переложила оружие в левую руку и вытерла пальцы о пальто. Шерстяная ткань лишь неприятно прошлась по коже, не впитав влагу, и я провела ладонью по собранным под ленту волосам. Сердце стучало так отчаянно, словно спешило выработать весь свой ресурс.

– У меня есть оружие, – напомнила себе, – а у Яна и Марийки – нет.

Сжала пистоль, стиснула зубы и решительно направилась к домику. Но чем ближе подходила, тем медленнее шла. В последний момент свернула от крыльца, решив обойти дом с другого края. Осторожно заглянула в окошко и зажала рот ладонью, чтобы не закричать.

Я видела спину Марийки, которая склонилась над неподвижным мужчиной. Рядом с сестрой лежала горка светлых лоскутов, и она спешно и неумело бинтовала ими ногу мужчины. Рана, должно быть, была серьёзной, лоскуты мгновенно пропитывались кровью. Марийка наматывала слой за слоем и, кажется, плакала.

Метрах в двух от Марийки лежал Ян. В неловкой позе, с вывернутой рукой и закрытыми глазами.

Больше я не медлила.

Дверь оказалась незапертой, но открылась не до конца – уперлась в ногу неподвижного Яна. Марийка быстро оглянулась, и я всё-таки вскрикнула – лицо сестры было в крови. Лишь через мгновение сообразила, что кровь не Марийки, она просто вытирала слезы испачканными в чужой крови руками.

– Как ты меня нашла?! – с ненавистью выдохнула сестра.

– Твой ухажер заставил меня прийти, – тихо сказала я, склоняясь над Яном. Тот застонал, стоило мне осторожно коснуться шеи.

"Слава богам, живой!".

– Ты врешь, – твёрдо сказала Марийка. Отвернулась от меня, взялась за следующий лоскут и принялась наматывать его новым слоем.

– Где твоя доска? – спросила я, осторожно обходя сестру, чтобы увидеть лицо лежащего мужчины. Влажные пальцы сжимались вокруг пистоля так, что я боялась раздавить хрупкое оружие. – Он присылал сообщения с твоего адреса.

Марийка на секунду замерла, потом продолжила работу. Молча и целеустремлённо.

– Он угрожал мне, – сказала я, рассматривая бледное лицо. – Сказал, что если я не явлюсь, то…

– Угрожал? – она зло рассмеялась, прерывая меня. – Как? Обещал меня убить?

– Писал, что я никогда тебя не увижу.

– Вот как? Может потому, что мы должны были уехать? Я не собиралась прощаться, а Пьер, видимо, решил, что мне это нужно.

Я нахмурилась:

– Это звучало, как угроза, Маша. Если он был против отъезда, написал бы иначе.

– Или это ты поняла все неправильно? – Маша обернулась. Усмешка на окровавленном лице выглядела жутким оскалом.

– Я вызвала сыскных, они разберутся.

Марийка вновь криво усмехнулась. Убедилась, что кровь больше не проступает сквозь повязку, и села, развернувшись ко мне лицом. Я отошла к Яну, снова проверила его пульс и тоже опустилась на пол.

Волнение ушло и его место заняла такая усталость и апатия, что меня затошнило от слабости.

– Что тут произошло? – спросила, не рассчитывая на ответ.

– Я не видела, – ответила Марийка после долгой паузы. Ее голос прозвучал тускло и надломленно, отозвавшись во мне глухой жалостью. Сестра тоже устала. – Была наверху, а там такая дверь, что не слышно шума. Пьер попросил не спускаться, он должен был договориться о проезде.

Марийка прикусила губу, как всегда делала в минуты неуверенности, потом резко качнула головой, словно запрещая себе сомневаться.

– Но я не сдержала любопытства, подсмотрела в окошко. Человек показался мне знакомым, хотя я не сразу поняла откуда. Он шел как старик, опирался на свою дурацкую палку.

Сестра показала подбородком в сторону окна. Там лежала тонкая трость, которую Ян забрал из самоходки. Ее наконечник тускло блестел.

– Я так и не вспомнила, но решила спуститься. Открыла дверь, услышала крики. Твой Ян дрался с Пьером, ранил его.

– Как? – почти безразлично спросила сестру. – У него не было оружия.

– Там на трости, – Марийка снова качнула головой в сторону окна, – выдвигается наконечник.

Потом она всхлипнула и снова расплакалась. Потёрла глаза, оставляя на лице бурые разводы.

– Я думала, что он отравлен! Пьер зашатался и упал! Твой Ян сказал мне идти к выходу. А сам склонился над Пьером. Трость он отложил. А я взяла. Ударила его в спину. Он удивился. Смог подняться и сделать несколько шагов. Потом тоже упал.

– О, бесы, – простонала я, разворачиваясь, чтобы перевернуть Яна, – ты могла пробить ему легкое!

– Он первый напал!

– Ты уверена? – с третьей попытки мне удалось уложить мужчину на бок. Ковер под ним был красным, но пятно не было большим.

– Да! – заявила сестра, но голос ее дрогнул.

– Он шел тебя спасать, – сказала я, безнадежно вздохнув, – а ты его в спину…

– Пьер…

– Его зовут не Пьер, – я снова опустила Яна на спину, в себя он так и не пришел. – Это Петр Большаков. Он был управляющим в Митяеве ещё при отце. Я отказала ему в должности три года назад, когда мои люди поймали Большакова на казнокрадстве.

– Ты врешь!

– Нет сил ничего доказывать. Сыскные найдут его документы.

Марийка замолчала, отвернулась от меня и замерла, уставившись в окно.

"Где эти бесовы сыскные?"

Словно услышав мое возмущение, на улице раздались мужские голоса, и через минуту дверь распахнулась, пропуская нескольких мужчин. В маленькой гостиной сразу стало невероятно тесно.

– Не наступите на раненых! – рявкнула я, не поднимаясь.

– Выше сиятельство, – наконец сориентировался один из сыскных – усатый пожилой мужчина, – нам доложили, что здесь похититель…

– Он, – я ткнула пальцем в Большакова. Марийка взвыла так, словно я ткнула не пальцем, а ножом. И не в Петра, а в неё. Упала на раненого, прикрывая его собой. Я отвернулась, когда двое мужчин буквально отодрали ее от Большакова и усадили в маленькое кресло в углу. Петра, который так и не пришел в сознание, выволокли из дома.

– Осторожнее, – поморщилась я, видя, что с мужчиной не церемонятся. – Его вину еще придётся доказывать, а пока он только подозреваемый.

– Да, ваше сиятельство, – откликнулся все тот же усатый и рявкнул на сыскных, что тащили Большакова:

– Нежнее, парни!

Потом снова развернулся ко мне и указал на бесчувственное тело Яна, рядом с которым я сидела.

– Что прикажете делать с ним?

– Это мой сопровождающий, – подумав, сказала я. – Его нужно в лечебницу.

– Доставим!

Яна несли куда бережнее, чем Большакова, но все равно как-то неловко. Я прикусила изнутри щеку, когда одного из несущих Яна сыскных занесло и он едва не уронил Градского.

– Что с девушкой, вашей сиятельство?

– Марийка? – тихо позвала я. Сестра больше не всхлипывала. Она сжалась в комок и дрожала.

– Я с тобой не поеду, – глухо произнесла она.

– Ты останешься здесь, – решила я. – Я вызову Аглаю, она тебя заберёт.

Потом обратилась к усатому:

– Мне нужна охрана для сестры. Женщины.

– Будет! – мужчина достал свою доску и начал быстро писать.

Я наконец встала. Осторожно, медленно, ухватившись за торец двери. Ноги казались тряпичными и грозили подогнуться в любой момент под непредсказуемым углом.

– Распорядитесь, чтобы счет за аренду домика и питание для моей сестры и охранниц отправили казначею Уваровых, – сказала я осторожно заглянувшему в комнату слуге.

– Надолго, ваше сиятельство?

– Пока на неделю. И загоните во двор самоходку сударя Градского.

– Ваше сиятельство, мы не виноваты, мы… – слуга попытался схватить меня за пальцы. То ли сжать, то ли поцеловать, но я испугалась, что потеряю равновесие и вцепилась обеими руками в торец.

– Я верю, что мою сестру не тащили мимо вас связанной, – произнесла, борясь с головокружением. – Она пришла добровольно. Вашему заведению ничего не угрожает.

– Питание и проживание за наш счет, ваше сиятельство, – тут же просиял слуга и исчез.

– Охрану пришлют через пару часов, – усатый сделал ко мне несколько шагов. – Пока могу оставить своих парней. Вам бы тоже в лечебницу.

– Оставьте охрану, пожалуйста, – попросила я. – А меня довезите в академию. А то скоро тоже объявят в розыск.

17-е Листопада.

До академии меня довезли полуживой. Не знаю, что так отразилось на моем самочувствии – переживания или отсутствие сна, но ощущала я себя глубоко больной. Тряслась в служебном экипаже и грезила о своей кровати. Но поспать мне не дали.

В первую очередь пришлось идти к великому наставнику и выслушать не самые приятные слова об ответственности и благоразумии. И, даже если бы я была в силах, с этим человеком спорить не стала. Великий наставник, а никто не называл графа Юсупова иначе, был невысоким, лысым старичком с тихим проникновенным голосом и ясными синими глазами. Однако по академии о нем ходили такие слухи, что даже если правдой была только четверть россказней, с ним никто связываться не желал.

Возле кабинета великого наставника дежурили мои подруги, у которых, так не вовремя для меня, уже закончились занятия. Правда, нужно отдать Вере с Есей должное – заметив, что я засыпаю на ходу, подруги проводили меня до домика. Выспросив по дороге лишь основные моменты и взяв обещание о самом подробном рассказе.

От ужина я отказалась, хотя съеденное в экипаже Яна яблоко стало моей единственной пищей. Но усталость была такая, что меня лихорадило и подташнивало. И при мыслях о еде становилось только хуже.

– Барыня, – всполошилась Любава, – бледная какая! Заболела, небось!

В итоге, вместо ужина я выпила большую кружку пряного настоя и провалилась в глубокий сон с твёрдым намерением прогулять сегодняшний день.

Но утреннее тусклое солнце и ароматные запахи с первого этажа нарушили мои планы. А окончательно решило вопрос в сторону раннего подъема то, что первым занятием сегодня было конструирование иллюзий наставника Симонова.

Я сладко зевнула, чувствуя себя не особенно выспавшейся, но вполне здоровой. Взяла с прикроватного столика доску и удивленно покачала головой.

"Я же просил тебя оставаться в экипаже! Напиши, как проснёшься".

"Не помню, чтобы давала тебе свой адрес".

"Сам взял".

Губы расползлись в улыбке от такого неприкрытого нахальства. Пока я размышляла, в какой момент Ян мог забраться в мою доску, пришло новое сообщение:

"Чем все закончилось? Я очнулся в лечебнице ночью и переполошил всех. Глупо вышло".

"В трости было снотворное? Изящное решение".

"Кажется изящным, пока его не используют против тебя. Как твоя сестра?"

"Отправляется обратно в поместье".

Я помедлила перед тем, как отправить последнее сообщение. Ян по-прежнему был совершенно посторонним человеком, случайно замешанным в мои сложности. Но я не увидела смысла скрывать то, что тайной не было.

"Рад, что все хорошо закончилось. Но она не была похищена, так? В сговоре?"

А вот это уже слишком.

"Я тороплюсь на занятия. Искренне рада, что тебе лучше. И спасибо, что не оставил вчера одну. Поправляйся окончательно. Прибавка к оплате тебе обеспечена".

Несмотря на слова о спешке, я ещё несколько минут ждала ответного сообщения, но Ян больше ничего не написал.

Наставник Симонов от фруктов и овощей перешёл к выпечке и десертам. Ни я, ни Тихон на такие модели не жаловались и, совместив приятное с полезным, позавтракали еще раз.

А вот следующее занятие не было таким же интересным.

– Сударыня Вяземская, – в очередной раз нахмурилась наставница Сухова. – Разве вы не видите, что линия горизонта нарушена? Берите пример с сударя Гордеева.

Живописные практики я не любила, как любой разумный человек не любит то, что у него не получается.

– А тень? Источник света слева, а тени от домов лежат неестественно, – продолжала распекать меня Сухова. Наставнице подходила фамилия. Женщина была довольно молодой, но строгой и излишне худощавой. Сухой.

– Переделывайте, – велела она, недрогнувшей рукой вырывая из альбома лист с почти готовым эскизом.

Я вздохнула и начала заново. Наброски предстоящих сцен это, бесспорно, важно, но наставница не была иллюзионистом и не понимала, что сцена на бумаге и в иллюзии – это совершенно разные вещи. Что для меня достаточно схематически изобразить вещи, и это нисколько не помешает получить правдоподобное изображение.

Дарья, что работала неподалёку, тихо хихикнула, заметив мой кислый вид, и тут же спряталась за мольбертом. Ее, в отличии от меня, допускали к работе с красками.

– Сударь Ломов, – наставница нашла следующую жертву, – что это?

– Дом, – волнуясь, сказал Родион. Я уткнулась в альбом, чтобы не нервировать парня лишним вниманием, но уши на занятии не заткнешь.

– Дом?! – в сухой голос проскользнули звенящие нотки, отчего стало казаться, что он вот-вот сорвётся. – Разве бывают такие дома? Где вы видели, чтобы окна были больше дверей?

– Они не больше! – начал оправдываться Родион и громко вздохнул, когда раздался звук рвущейся бумаги.

Есения с Верой дожидались меня у дверей студии, желая услышать подробности как можно раньше. Пришлось начать рассказ по дороге в мой домик.

– Тебя встречал Ян? – задумчиво произнесла Вера. К этому моменту мы уже пришли домой.

– Да, – я пожала плечами и расстелила на коленях салфетку. – Его попросил великий наставник.

– Странно, – хмыкнула подруга. – Неужели не нашлось никого другого?

– Не перебивай! – потребовала Еся. – Иначе обед закончится, а мы ничего не узнаем.

– Мы ехали в академию, когда пришло сообщение от Большакова, – повторила я то, что успела вкратце рассказать вчера. – Он требовал, чтобы я приехала. Ян настоял на том, чтобы меня сопровождать.

– И как ты согласилась? – снова не удержалась Вера. – На тебя не похоже.

– У меня не было выбора. И экипажа. А Петр угрожал сестре.

Любава расставила перед нами тарелки, но даже вечно голодная Еся не взяла ложку.

– Что ему было нужно?

– Узнаю завтра. Офицер из сыска просил приехать в пятницу вечером. Сегодня Петра будут допрашивать. Ну и у меня просили разрешения на разговор с Машей. Я пока не дала.

– Почему? – Вера посмотрела с сочувствием. – Ты же не думаешь…

– Что она была с ним заодно? Не думаю. Но… Не знаю… Боги! Дать разрешение на разговор придется, но пусть это произойдет в присутствии меня или Аглаи.

– А почему ты вернулась с сыскными? – сменила тему Еся. – Куда дела Яна? Он все-таки не пошел с тобой?

Следующую часть истории я постаралась рассказать без той мрачной грусти, которую испытывала, будучи ее участником. Но горькая ирония ситуацию не спасла, Еся охала, Вера качала головой.

– Ешьте, – попросила я, – а то суп остынет, Любава расстроится.