Текст книги "Госпожа Смерть (СИ)"

Автор книги: Терри Гудкайнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

Глава 16

Штормовые волны окатывали палубу, но так и не могли смыть кровь убитых моряков. Шелки пожирали своих жертв, норовя отхватить сердце и печень, разгрызая руки и ноги.

Никки призвала еще одну ветвистую иссиня-черную молнию, захлестнув ей чудищ словно девятихвостой плетью. Вонь поджаренного мяса и медный запах крови смешались с отвратительным зловонием выжженной, соленой слизи.

Выпустив молнию, Никки закачалась, едва сохраняя равновесие, продолжая бороться с тошнотой и бьющей молотом болью в голове. Когда она отшатнулась, восстанавливая силы, Натан встал на ее защиту от прибывающих существ. Хотя магия волшебника оказалась бессильна, его меч, все же, оставался смертоносным оружием.

Неистово и безрассудно Бэннон рубил налево и направо, забывая прикрыть свой фланг. Противник поднырнул и полоснул по его левому бедру когтем, оставив длинный разрез. Натан подскочил и обезглавил тварь, пока та не причинила более серьезные повреждения. Лицо шелки смотрело вверх, когда катилась голова, толстогубый рот рефлекторно открывался и закрывался, выставляя острые зубы. Натан пнул отрубленную голову за борт, словно мяч в игре Джа'Ла.

Никки почуяла изменение в поведении нападавших. Она посмотрела в носовую часть – одно существо, более примечательное, чем остальные, поднялось над поручнями. Эта особь, очевидно, была женского пола: ее зеленоватое тело покрывала расцветка леопардовых пятен. Все шелки с почтением повернулись к своей королеве.

Несмотря на воющий ветер, бьющиеся волны и скрип перекладин, на «Идущем» воцарилась тишина. Королева шелки стояла на носу корабля, повернувшись спиной к резной деревянной фигуре прекрасной Матери моря. Она говорила жутким, певучим голосом, словно никогда не произносила слов на человеческом языке, или впервые оказалась на воздухе за всю свою жизнь.

– Воры должны умереть. Ваша кровь не сможет оплатить причиненный вами ущерб.

– Мы ничего не крали! – воскликнул Натан.

Глаза Бэннона широко раскрылись, будто юноша вдруг понял суть ее претензий. Как и Никки.

– Жемчужины желаний, – произнесла колдунья.

– Жемчужины желаний – это семена наших мечтаний, – сказала королева шелки. – Слезы нашей сущности, наше величайшее сокровище. Шелки больше не часть вашего народа, больше не часть вашего мира. Мы пришли вернуть наши мечты. Наши жемчужины.

Тела мертвых моряков на палубе намного превышали числом оставшихся в живых. Сам корабль был практически разрушен, его грот-мачта опрокинута, фок-мачта разбита, огонь горел в обрывках парусов и поломанных реях. Озлобленные шелки шастали внизу, обыскивая нижние палубы и грузовой трюм. Немногочисленные крики сопровождали звон мечей и удары дубин, пока не были убиты последние матросы.

Сквозь большой открытый люк Никки могла слышать жалобное, постепенно возрастающее мычание молочной коровы, а затем стихло и оно. Вскоре трое шелки вернулись на палубу, неся большие куски сырого, кровавого мяса в дар своей королеве.

Когда существо-самка сверкнуло взглядом на Никки, Бэннон и Натан встали бок о бок; двое здоровенных шелки поднялись на открытую палубу. Они несли деревянный сундук, обнаруженный ими за запертыми дверьми в грузовом отсеке, и бросили его с грохотом перед величественным созданием. Глазные щели королевы распахнулись, когда ее последователи сорвали крышку с такой силой, что полностью оторвались петли и раскололись деревянные стенки.

Сундук был полон жемчужин, собранных недавно в рифах.

Взглянув на сокровища, жестокая королева зачерпнула жемчуг своими перепончатыми руками и подняла их, как чудесные капли. Она вскинула подбородок, испуская шипящий вопль:

– Семена наших мечтаний!

Королева швырнула жемчужины в воду, возвращая их в море. Она черпала и черпала все больше жемчужин желаний и осторожно, с любовью, бросала их в бушующий океан, будто сажая семена. Так и продолжала, пока не опустел весь сундук.

Словно услышав невысказанную вслух команду, шелки с удвоенной яростью бросились в атаку на последних отчаявшихся защитников «Идущего по волнам».

Бэннон и Натан встали по обе стороны от Никки, держа мечи, готовые сражаться насмерть. Когда морские твари подступили к ним, Никки открылась своей магии, призывая всё, что знала сама или похитила у других волшебников. Несмотря на то, что в ней осталось так мало силы, она решилась на отчаянный поступок, сумев призвать огонь волшебника. В ее руках возникла небольшая пылающая сфера, она дополнила ее обычным огнем, сделав ярче, чем ореол иллюзии, – шелки казалось, что колдунья держит в своих ладонях солнце.

Потрескивающий шар огня волшебника был наготове, но Никки удерживала его в качестве последней защиты. Используя эту последнюю надежду, она сомневалась, что у нее вообще останется искра магии, с которой можно будет атаковать. Но Никки не нуждалась в магии: она взяла нож у одного из погибших моряков – с ним и решила продолжить биться.

Королева шелки шагнула им навстречу. Остатки ее воинов зарычали и забулькали. Никки подняла огонь волшебника для противостояния.

– С этим я могу убить большинство из вас, включая и королеву. Желаете попробовать моего огня?

Женщина-шелки была ужасна, и в то же время великолепна. Когда морской народ подступил ближе, некоторым из них Бэннон показался любопытен. Их жаберные щели задрожали. Королева задержала взгляд на молодом человеке.

– Мы тебя знаем, – наконец произнесла она. – Мы спасли тебя однажды. Почему ты вернулся?

– Мы не желали никому вреда. – Бэннон, глядя на нее, моргал, весь покрытый кровью. Порезы и следы когтей покрывали его кожу и лицо, с меча капала кровь и слизь убитых им противников. Он разочарованно прошептал: – Я думал, что шелки это волшебные создания. Я призывал вас спасти меня, тогда, когда был моложе. Но теперь я вижу, что вы просто чудовища.

Румянец покрыл леопардовые пятна на теле женской особи, оборки плавников на ее теле развернулись.

– Мы – чудовища?

Снизу раздался громкий треск, грохотом прокатившийся по палубе, болезненный, разрушительный удар пол корпусу: шелки разбивали корабль. Грозовая молния снова разделила небо надвое.

Королева повернулась к Никки – колдунья даже не вздрогнула. Ее потрескивающий шар огня отражался в гладкой зеленоватой коже существ. Несмотря на всех убитых ими шелки, более шестидесяти морских тварей сейчас остались с ними лицом к лицу.

Все остальные моряки на борту были убиты. Никки, даже используй она огонь волшебника, понимала, что уничтожит лишь немногих, пока неожиданно не вспомнила.

Она порылась в складках своего платья, найдя потайной карман, и извлекла жемчужину, подаренную ей Бэнноном после их отплытия из Танимуры. На кончиках пальцев ощущался холод. Эта жемчужина желаний, вероятно, была последней на борту корабля.

«Семена наших надежд».

Она держала ее в пальцах свободной руки. Королева шелки зашипела. Другие существа отреагировали, забулькав, готовые ринуться вперед, даже несмотря на угрожающий шар волшебного огня Никки.

Пока шелки пристально наблюдали за ней, Никки забросила жемчужину в море так далеко, как смогла, и волны, взбиваемые бурей, быстро поглотили ее.

– Пусть рыбы заберут мои желания, – сказала она. – Я делаю свою жизнь сама.

Королева посмотрела на нее с уважением, и наконец объявила: – Может, вы действительно не воры. – Она повернулась к своей армии оставшихся в живых созданий. – Мы закончили.

Забрызганные кровью шелки похватали лежащие рядом человеческие трупы и утащили их за борт, в бушующее море. Другие взяли с собой тела своих убитых товарищей.

Стоя на разбитом борту корабля королева шелки долго смотрела на Никки, переводя взгляд на огонь волшебника, прежде чем повернуться и прыгнуть за борт изящной, грациозной дугой. Остатки ее народа присоединились к ней, покинув «Идущий по волнам».

Они оставили Никки, Бэннона и Натана в одиночестве, доверив буре закончить разрушение.

Глава 17

«Идущий по волнам» был смертельно ранен. Две его мачты были сломаны, а порванные паруса хлопали обрывками. В битве с шелки разбился нос судна, оснастке также пришел конец. Палуба тоже сильно пострадала, к тому же под ней произошла большая резня. С открытых люков доносился запах крови и внутренностей.

Никки и ее спутники стояли бок о бок, единственные выжившие на корабле, в напряженном ожидании возобновления атаки подводных существ. Более не в состоянии поддерживать поток магии, колдунья наконец позволила шару огня волшебника рассеяться. Никки надеялась, что новых нападений не последует, хотя королева шелки не давала никаких обещаний. Едва огненный шар исчез, она глубоко вздохнула и схватилась за обрывок каната, чтобы сохранить равновесие.

Когда «Идущий» взлетел на высоком гребне волны и снова рухнул вниз, у всех троих подогнулись колени.

– Сожалею, что я не смог помочь тебе во время битвы, колдунья. – В голосе Натана звучало недоумение и испуг. Он взглянул на свои ладони. – Я так и не обнаружил в себе магию. Я пытался вызвать заклинания, которые использовал всю свою жизнь, даже самые простые. Но так ничего и не вышло.

– Это был разгар битвы. Вы не могли сосредоточиться, – сказал Бэннон. – Но ваш меч оказался смертоносным, и вы меня спасли.

– О, и не единожды, я полагаю. – Натан выдавил подобие улыбки. – Но и ты спас меня. Я даже сбился, считая поверженных нами врагов. – Плечи старика поднялись и опустились, и он снова повернулся к Никки. – Как бы я ни старался, коснуться своего Хань так и не смог. – Волшебник осторожно провел пальцами по шее. – Может, на мне металлический ошейник, которого я не вижу? Невидимый Рада'Хань мешает мне использовать мои силы?

Никки прекрасно понимала, как Сестры во Дворце Пророков контролировали своих одаренных учеников-мужчин с помощью железного ошейника, блокирующего их от использования жизненной силы. Натан, будучи пленным пророком, большую часть жизни носил такой ошейник, как и Ричард, когда он был принят Сестрами на обучение.

– Мне не известно ни одной внешней силы нейтрализующей твой дар, волшебник, – сказала Никки, когда они поднялись на ноги. – Но ты утратил магию еще до того, как появились шелки. Ты даже не смог вызвать пламя, чтобы показать Бэннону трюк.

Натан опустил голову.

– Добрые духи, я знал, что потерял дар пророчества, но теперь еще и утратил свою магию? Я больше не ощущаю себя целым.

Дождь продолжал их заливать, а ветер был настолько сильным, что капли казались увесистыми градинками. Еще одна сломанная рея раскололась и рухнула на палубу, снесенная резким порывом ветра. Волны бились в нос, заставляя вздрагивать весь корабль, и Никки едва держалась на ногах, крепко вцепившись в канаты.

– Если мы переживем эту ночь, я с удовольствием рассмотрю возможные причины утраты твоей магии, – сказала она.

Бэннон пытался подойти к ним ближе. Вода стекала по лицу юноши, и Никки не могла с уверенностью сказать, что это не слезы.

– Что же нам теперь делать? – спросил он.

Никки заметила мрачные ноты в своем ответе. – Нам надо выжить. Все зависит от нас самих.

Палуба стала опасно крениться: «Идущего» понесло по подошве волны.

– Мы должны обыскать трюм, – сказал Бэннон. – Могут остаться и другие выжившие.

– Да, мой мальчик, лучше нам проверить. – Натан обменялся с колдуньей взглядом. Они оба понимали, что выживших больше нет.

Никки вспомнила, что слышала снизу звуки погрома, устроенного морскими существами, когда те рушили доски корпуса.

– Нам также стоит выяснить, какой ущерб нанесли шелки. Думаю, они намеревались потопить корабль даже после того, как всех поубивали.

Втроем они спустились вниз через открытые люки. В замкнутом пространстве все было в крови и внутренностях, и вызывало рвотные позывы, будто в лавке мясника, заставленной ночными горшками. Они нашли голову коровы и обрывки ее шкуры, которую шелки сорвали и оставили лежать, словно брошенную занавеску от перегородки.

Шелки оставили растерзанные тела мертвых матросов на нижних палубах, и сорвали гамаки с переборок и опорных балок. Один молодой моряк висел на крючке от гамака, зацепленный за него затылком.

Сильный шум воды, затопляющей грузовой отсек, звучал еще более зловеще. Когда были подняты люки, и они заглянули в трюм, Никки удалось создать небольшой огонек на ладони, чтобы осветить чернильные тени. Часть корпуса была пробита и расколота снаружи, треснувшие доски вдавлены вовнутрь. Плавая под судном, шелки, должно быть, ломали корпус, пока не пробили зубастую дыру. Вода беспрестанно ревела, заполняя трюм.

– «Идущий по волнам» собирается тонуть, – вынес вердикт Натан. – Вопрос всего лишь нескольких часов.

– Мы можем запечатать люки, – предложила Никки. – Ограничимся затоплением трюма. Выиграем полдня.

– Разве мы не можем залатать корпус? – спросил Бэннон. – Я мог бы задержать дыхание, сплавать вниз и посмотреть, что можно сделать.

Морская вода хлестала внутрь, уже наполовину заполнив отсек. Никки поняла, что сила потока разрушит любой ремонт быстрее, чем тот будет предпринят.

– Будь у меня моя магия, – вздохнул Натан, – я мог бы восстановить доски, нарастив на них древесину.

– Предоставь это мне, – сказала Никки.

С помощью магии Приращения можно было использовать само дерево для отстройки уже существующего. Никки потянулась в себя, но каждая клеточка ее тела задрожала, выжатая насухо. В битве она использовала много сил, и коварный яд по-прежнему не отступал.

Но корабль, тем не менее, продолжал тонуть, и колдунья не могла терять времени. Никки зажмурилась, сосредоточила свои мысли, призывая все, что только оставалось. Своим даром она ощутила разбитые доски корпуса, их неровные края, и использовала чары, чтобы заставить древесину разрастаться. Колдунья сращивала пробоину струпом поверх раны, но вода продолжала прорываться, и сформированное дерево разрушалось, заставляя ее начинать все заново.

Натан положил руку ей на плечо, словно придавая силы, но почерпнуть из него она ничего не могла. Вместо этого Никки подумала о своем гневе, о смертоносных шелки, подумала о Соле, Элджине и Роме и о том, что они сделали с ней, – что они сделали со всей командой «Идущего по волнам». Последствия вышли далеко за пределы их попытки изнасилования, потому что, если бы эти дураки ее не отравили, Никки была бы на пике своей силы, и шелки никогда их не разгромили.

Лишь мгновение отвращения и ярости, – и она обнаружила крохотную искорку, потянула больше магии и снова стала сращивать доски, сближая их, пока не запечатала отверстие, пробитое шелки в корпусе. Когда вода, наконец, перестала заливать трюм, колдунья вздрогнула.

– Всё, поправила, но корпус все еще уязвим.

Бэннон радостно вздохнул.

– Теперь, когда мы больше не тонем, у нас есть время поискать деревянные обломки! Я нырну и залатаю пробоину. Так мы сможем ее укрепить.

Следующий час молодой человек посвятил этой задаче, задерживая дыхание, как ныряльщик, погружаясь в затопленный трюм. Остатки груза плавали вокруг: ящики, тяжелые бочки, рулоны парусины и несколько тел моряков. Но Бэннон в итоге успешно залатал эту магическим образом восстановленную пробоину.

Снаружи шторм продолжался с полной силой, и когда они наконец поднялись на покосившуюся палубу, то с тревогой посмотрели на разорванный такелаж, сломанные мачты и обугленные пятна от огня волшебника в носовой части корабля.

На корме, в навигационной рубке, творился беспорядок. Штурвал был свален с пьедестала, и течения с ветрами гнали неуправляемые обломки корабля вперед. Не было ни капитана, ни карт, возможность управления отсутствовала. Ночь уже казалась бесконечной, и давящая тучами темнота оставалась непроглядной.

Стоя на носу и прикрыв глаза, Бэннон указал вперед.

– Взгляните на воду, на ту полосу пены! – Затем он закричал в тревоге: – Это рифы! Много рифов!

С удвоенной яростью буря подталкивала беспомощный корабль вперед, и Никки увидела, что их неизбежно влечет к зубчатым скалам с их бурлящими брызгами.

– Держитесь! – прокричал Натан.

Никки пыталась манипулировать ветром и волнами, но корабль уже стал неуклюжей, обреченной рухлядью. Море, вместе со скверными и капризными ветрами, ухватило его безжалостной хваткой.

С ужасным скрежетом судно столкнулось с рифами. Темные скалы разломали киль и пробили трюм. Палубные доски раскололись и разлетелись вдребезги. Бизань-мачта повалилась в воду.

Во вспышках молний, освещавших ночную тьму, Никки будто бы заметила темные очертания далекой береговой линии. Невозможная и недостижимая, та земля дразнила надеждой на безопасность. Но это длилось лишь мгновение.

Морская вода с гневом захлестнула борт и большой корабль развалился и затонул.

Глава 18

Натворив достаточно разрушений, буря утихла и отступила. Разрозненные облака двигались словно маркитанты за армией завоевателей. Волны накатывали и омывали каменистый песок.

Никки очнулась от криков чаек, дерущихся за какой-то ценный кусочек падали. Все тело было разбито. Ее мышцы и кости ломило, мутило живот – в основном от морской воды, которой она наглоталась в борьбе с волнами, пытаясь выплыть на берег в эту штормовую ночь. Колдунья смахнула с лица сухой песок, согнулась и ее вырвало кислой желчью. После откинулась на спину и подняла глаза на палящее небо, пытаясь успокоить круговерть мыслей и воспоминаний.

Она слышала грохот волн, бьющихся о берег мыса, но здесь, на длинном полумесяце песчаного пляжа казалось безопасно. Приподнявшись на локте, чтобы постепенно оценить ситуацию, она сначала осмотрела свое тело. Кости были целы, появились только ушибы и ссадины от падения за борт и от удара о берег, когда ее выбросило волной.

Никки снова глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоить тошноту. Ее сердце билось, кровь циркулировала, воздух наполнял легкие. Силы восстановились, и снова можно было прикоснуться к материи магии – неотъемлемой части всей ее жизни. Она была слишком немощна от яда ныряльщиков, а Никки терпеть не могла чувствовать слабость.

Поток воспоминаний обрушился, как стремнина: шторм, атака шелки, кораблекрушение…

Колдунья поднялась на ноги и стояла, покачиваясь, но скоро обрела равновесие. Она была жива, но совсем одна.

Чайки пронзительно вопили, бросая вызов друг другу. Черно-белые крылья в суматохе распластались вокруг нескольких трупов убитых моряков, выброшенных на берег. Птицы сражались над их телами, клевали плоть, ссорясь из-за лакомых кусочков, хотя пирушка выдалась на славу – способная набить глотки сотням чаек. Одна птица схватила болтающееся глазное яблоко и выдернула его, держа за зрительный нерв, и тут же улетела, когда четыре ее сотоварища попытались взять ее штурмом с обвинительными воплями.

Сначала Никки решила, что этим трупом может быть Бэннон, но после увидела, что у мертвеца длинные светлые волосы. Это был один из незнакомых ей моряков. Поскольку мертвым помочь она уже не могла, Никки оглядела береговую полосу в поиске оставшихся в живых.

Пляж был усыпан обломками, принесенными штормом: расколотые доски корпуса, разбитые бочонки; рея, обмотанная канатами и рваной парусиной. Большие бочки лежали под песком, наполовину захороненные отливом, словно кости, брошенные в пылу азарта гигантами в причудливой игре.

Она стояла неподвижно, как статуя, пытаясь восстановить баланс своих мыслей. Уже много сил затрачено, чтобы найти Кол Адэр, а их выбросило на этот пустынный берег, к тому же непонятно куда. Она не верила, что у ведьмы были какие-то тайные знания. Никки стояла тут, вся в ушибах, потрепанная и потерянная, и не ощущала себя готовой спасти мир никоим образом, не во имя Ричарда Рала, и не за кого-бы то ни было.

Даже с бьющимися волнами, свистящим ветром и криком чаек, Никки чувствовала победу гнетущей тишины. Она была одна.

Затем услышала голос:

– Колдунья! Никки!

Она развернулась, чтобы увидеть идущего к ней Бэннона Фармера. Юноша был весь мокрый, его рыжие волосы скомкались и спутались, лицо покрывали синяки, левая щека была разбита и сменила цвет, лоб пересекал длинный порез. Но ухмылка затмевала эти детали. Он перепрыгнул большой изогнутый обломок сломанного корпуса, взгромоздившегося на скальном выступе.

– Милостивая Мать моря! Я не думал, что найду еще кого-то живого. – Его домотканая рубашка сохла на жарком солнце, оставляя на ткани искрящуюся корку соли. – Я очнулся с песком во рту, рядом никого не было. Меня занесло в приливную заводь футов на пятьдесят от берега. Я кричал, но никто не отзывался. – Молодой человек поднял руку со своим лишенным изящества мечом. – Тем не менее, я как-то удержал Крепкого в руках.

Никки пробежала по юноше глазами, проверяя, нет ли на нем более серьезных ран, которых тот мог не заметить. На поле битвы колдунья часто становилась свидетелем того, как потрясение и страх обманывали человека, на самом деле серьезно раненного. Бэннон, кажется, был неповрежденным и вполне живым.

– Ты нашел Натана? – спросила она.

Лицо молодого человека исказила тревога.

– Нет, ты первая, кого я увидел. – Он расправил плечи. – Но я только начал поиски, и уверен, что Натан жив. В конце концов, он же великий волшебник.

Никки нахмурила брови, зная, что Натан не мог использовать магию во время атаки шелки. Беспокоясь о старом волшебнике, она спустилась по пляжу, стряхивая остатки боли и головокружения.

– Где ты уже искал? Ходил ли в ту сторону?

– Я пришел оттуда, – указал Бэннон. – Там меня прибило волной. Но большая часть обломков корабля разбросана здесь. Возможно, течения вынесли Натана в том направлении.

Солнечный свет так ярко отражался от песка, что у Никки заболели глаза. Она прищурилась, прикрыв лоб, чтобы осмотреть линию берега, изгибавшуюся крутыми мысами, что притягивали, будто магнитом, свирепые волны. Барашки разбивались о скалы, и взрывной гул волн можно было слышать даже за мили. Если тело Натана бросило в этот котел, то наверняка уже разбило всмятку.

С неожиданной прытью Бэннон устремился вперед, зовя волшебника по имени. Никки была почти уверена, что они отыщут его труп распластанным на песке, под оживленным скоплением чаек.

На полпути к самому сильному грохоту волн Бэннон и Никки увидели реи с парусами, лежащие на пляже погребальным саваном среди обломков разбитых ящиков. Юноша заметил сваленную кучу бочек, веревок и рулонов хлопковых тканей. Никки догоняла молодого человека, когда тот поднял рваный кусок парусины и прокричал:

– Он здесь!

Бэннон схватился за мятую рубашку на плечах Натана. Старик лежал лицом вниз, накрытый сломанной бочкой. Его лицо закрывала путаница длинных белых волос. Когда Никки увидела его неподвижным, то первым делом решила, что он мертв, и его, утонувшего, выбросило на берег.

Бэннон откатил бочку и положил мужчину спиной на песок. Кожа Натана стала бледно-серой, веки даже не подрагивали. Юноша склонился над ним, послушал дыхание, потрогал щеки волшебника и открыл глаза. С настойчивым, решительным взглядом он перевернул его, охватил своими руками талию Натана сзади и уперся кулаками ему в живот. Он надавил коротким, резким рывком, заставив Натана забиться в конвульсиях. Бэннон снова сжал руки так сильно, что Никки подумала, как бы парень не сломал ему позвоночник. Вместо этого, изо рта Натана вырвался фонтан морской воды. Его снова затрясло, а затем он закашлял.

Руки волшебника слабо шлепали по Бэннону, но молодой человек проявил удивительную силу. Он снова положил его спиной на песок и стал сгибать его длинные ноги, подталкивая колени Натана к груди так сильно, как только мог. Натан зашелся в кашле, выплеснув еще больше воды изо рта прежде чем, наконец, у него хватило сил оттолкнуть Бэннона.

– Довольно, мой мальчик! Я выжил, как и собирался. – Он выглядел несчастным. Покачал головой, затем провел пальцами по волосам.

Никки с любопытством посмотрела на молодого человека.

– Он нахлебался воды. Но где ты этому научился?

– На Кайрии знают, как спасти утонувших рыбаков. Часто это не помогает, но, если еще остается искра жизни, и можно выгнать воду из легких, Мать моря иногда позволяет человеку вновь дышать.

– Я не просто человек, – хрипло произнес Натан. – Я волшебник. – Он согнулся и его вырвало большим количеством морской воды.

– Очевидно, Мать моря проявила милосердие, – сказала Никки.

Натан сел, все еще шатаясь, и прислонил руку к правому виску, где из длинной глубокой раны на лбу сочилась кровь.

– Я рад снова ощущать себя живым. Хороший способ начать день. – Волшебник снова коснулся раны, поморщившись, затем закрыл глаза, явно концентрируясь, и посмотрел на Никки с несчастьем на лице. – Увы, дар все еще ускользает от меня. Могу ли я смиренно просить тебя о исцелении, колдунья? Устранить хотя бы одну маленькую неприятность. – Он одарил ее неожиданно встревоженным взглядом. – Или сила тоже тебя покинула? У тебя во время битвы были какие-то затруднения…

– Я в порядке, – сказала она. – Это были последствия отравления ядом, которым угостили меня ныряльщики. К счастью, мне уже лучше, в отличие от них самих.

Бэннон повернулся к ней со странным выражением.

– Ныряльщики отравили тебя? – Юноша вытер песок с покрасневшего глаза.

Никки внимательно изучала его лицо.

– Да, яд был в горшке с похлебкой, доставленной тобой. – Она могла сказать по его глазам, что он об этом не знал, и это придало ей немного облегчения. – Вот почему я была настолько слаба, что едва могла сражаться с шелки. Меня терзал яд.

На лице Бэннона появилось смятение.

– В еде, что принес я? Я отравил тебя? Я не знал! Я не хотел! Милостивая Мать моря, мне очень жаль, я…

Никки знала, что при подобных обстоятельствах Джегань убил бы молодого человека за подобную ошибку, медленно и мучительно. Были времена, когда Госпожа Смерть поступила бы также, но теперь Никки изменилась. Ричард изменил ее. Увидев неподдельную скорбь Бэннона, его открытую честность, она вспомнила, почему у нее не возникли подозрения по поводу принесенной им еды.

Медленно кивнув самой себе, Никки произнесла:

– Вот почему они использовали тебя, Бэннон Фармер. Я бы никогда не подумала, что ты способен на предательство, или на то, чтобы каким-то образом мне навредить.

– Я не… Я бы никогда не стал тебя травить.

– Понимаешь, твоя наивность послужила оружием, что другие обернули против меня. Они тебя одурачили. – Ее голос стал тверже: – Не позволяй этому повториться.

Когда юноша, заикаясь, стал рассыпаться в извинениях, Никки разминала пальцы, вновь чувствуя магию и силу.

– Это уже не имеет значения. Я оправилась. – Она приложила руку к виску Натана и легко призвала то, что нужно, чтобы соединить разорванные края раны.

Натан с облегчением вздохнул.

– Спасибо. Это было не страшно, но неприятно.

Затем, повернувшись к Бэннону, Никки осмотрела его потрепанный вид. – А теперь ты.

Молодой человек сделал шаг в сторону, испугавшись ее магии, или, быть может, неуверенный в том, что она действительно его простила.

– В этом нет нужды, колдунья. Травмы совсем незначительные. В свое время всё само заживет. – Он коснулся пореза на бедре.

Но Никки, уверенная в том, что полностью контролирует свои силы, потянулась, чтобы схватить его за руку.

– Я настаиваю.

Колдунья позволила силе влиться в юношу – синяки исчезли, порезы исцелились, и с лица сошли проблески страха.

– Это замечательно! Я чувствую, что снова могу сражаться с шелки. – Он сжал свой меч.

– Будем надеяться, что нам не придется этого делать, мой мальчик, – произнес Натан.

Никки смахнула песок со своего черного платья и откинула с глаз волосы.

– Я хочу, чтобы вы были в целости и сохранности. У нас есть незавершенное дело.

Она посмотрела вверх и вниз по побережью.

– И нам нужно узнать, где мы находимся.