Текст книги "Госпожа Смерть (СИ)"

Автор книги: Терри Гудкайнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 37 страниц)

Глава 23

Жители городка в панике стали разбегаться с пиршества. Кто-то побежал домой, чтобы схватить ножи, дубинки, луки, – что угодно, что можно было использовать в качестве оружия. Натан и Бэннон оба выхватили свои мечи, встав вместе возле праздничных столов. Выражение лица молодого человека сильно отличалось от того, что Никки видела прежде, когда он сражался с шелки. На этот раз вместе со страхом в нем присутствовало отвращение.

Массивные темные корабли быстро скользили вперед, хотя в эту ночь не было бриза. Каждое судно было одномачтовым, с одним широким парусом, окрашенным в темно-синий цвет, чтобы стать невидимым ночью.

Никки услышала всплески воды и грубые выкрики людей. Напряженно вглядываясь в ночь, колдунья усилила свое зрение изменяющим расстояние заклинанием, которое позволило ей увидеть, что четыре корабля также оснащены длинными рядами весел. Весла врезались в воду словно лезвия топора, и, откидываясь назад, толкали судно вперед, затем поднимались в воздух, взметая брызги при лунном свете, и снова ударяли по воде.

– Норукайские работорговцы! – Голос Бэннона сорвался.

– Норукайские работорговцы, – отозвался Холден, затем добавил: – Приготовьтесь защищаться! Еще один набег!

– Что такое, мой мальчик? – спросил Натан. – Кто они?

– Кошмары.

Корабли работорговцев приблизились быстро, сокрушив небольшую рыбацкую лодку, когда уперлись в причал Ренда-Бэй. Гортанный хор призывных выкриков донесся с баркасов. Никки пробрал озноб, когда она увидела, что изогнутые носы всех четырех кораблей щеголяли резным чудовищным морским змеем. Колдунья узнала узоры того разрушенного корабля, который они нашли в укрытой бухте в первую ночь на берегу.

Четыре корабля налетчиков качались в гавани, словно разбушевавшиеся быки. Яркие оранжевые полосы взмыли в небо с палуб баркасов, дугой упав по деревне, разя улицы, крыши домов и неудачливых горожан. Несколько горящих стрел застряли в перекрытиях крыш, поджигая строения.

Группы людей мчались с ведрами, чтобы остановить распространение огня, в то время как остальные защитники сходились к докам, неся оружие, какое смогли найти. Но даже хватило одного взгляда, чтобы Никки могла понять: жители городка никогда не смогут разогнать такой агрессивный налет. По ее предположению, четыре корабля Норукай несли около трехсот воинов. Она повернулась к Натану.

– Наш долг сразиться с ними.

Волшебник поднял меч.

– Ты читаешь мои мысли, колдунья.

Выпустив магию, Никки зажгла яркий огненный шар в руке и бросила его в воздух, где тот стал расширяться, становясь более размытым, пока не взорвался высоко над головой, подобно разрядам молний. Свечение озарило большие корабли-змеи и самих налетчиков, толпившихся на палубе. Ближайшие два судна врезались в причал, закрепились железными крючьями и перекинули тяжелые доски, а воины с кораблей позади опустили в воду небольшие лодки и погребли к берегу.

Дженн и ее муж Филипп совместно с Натаном готовились к атаке.

– Духи, спасите нас! – воскликнула Дженн.

– Я спасу вас, – сказала Никки.

Волшебник повернулся к бывшему рыбаку.

– Ваш народ воюет с Норукай? Почему они атакуют Ренда-Бэй?

– Для них мы жертвы, – ответил Филипп. Лицо его осунулось. – Обычно они совершают набег на одной лодке, хватают пять или шесть жертв и исчезают в ночи. Но это… это самое настоящее вторжение.

– Тогда мы прибыли вовремя, – сказала Никки.

Воины Норукай прогремели по причалу, устремившись к поселению, другие выпрыгивали из лодок и бежали по мелководью на берег, неся дубины, веревки и сети.

Волшебное свечение рассеялось в воздухе, но магия в Никки лишь возрастала. Она протянула свой разум в одном направлении, коснувшись магии Приращения, и одновременно зачерпнула магию Ущерба. Объединив их, она призвала зазубренную плеть черной молнии, которой подстегнула первых трех захватчиков, что приблизились к концу пристани. Ее молния разорвала тела на дымящие ошметки, и здоровенные мужчины рухнули кучей костей.

Несмотря на это неожиданное сопротивление, работорговцы не выказали ни намека на страх, и даже не проявили осторожность. Они бросились в атаку, насмехаясь над ее молнией, уверенные в своей непобедимости. Отряд из четырех человек покинул причаленные лодки и побрел к пляжу. Никки убила их с той же легкостью.

Воины Норукай были коренастыми мужчинами с несоразмерно широкими плечами, бритыми головами и голыми руками. Одежда их состояла из жилетов с чешуйчатой броней, сделанной из кожи какой-то рептилии. Вызывали жуть их щеки, через которые тянулись зашитые разрезы от уголков губ по всей челюсти, напоминая этим рот змеи. Теперь, когда они взревели в бесстрашном боевом кличе, челюсти мужчин широко раскрылись, как у готовой к атаке гадюке. Лишь немногие норукайцы несли мечи или копья – остальные, очевидно, готовились оглушить и схватить свои жертвы живыми. Они намеревались пленить людей из Ренда-Бэй.

Второй дождь огненных стрел, выпущенных с палубы корабля Норукай, забросал поселение. Пожар уже охватил несколько деревянных строений, и Никки, увидев, как пламя прыгает с одной крыши на другую, выбросила руки вперед и призвала контроль над воздухом и ветром. Сильным порывом ветра она разметала пламя, затем, вытянув воздух, всосала весь кислород и погасила огонь.

Натан, глядя на нее, простонал.

– В этом я тебе не помощник, – сказал он, сжимая меч. – Но я приму участие и без магии.

Он и Бэннон, высоко подняв клинки, ринулись на мускулистых работорговцев, заполонивших берег. У молодого человека, готового к битве, был странный взгляд в глазах – но не от страха. Он казался одержимым.

У жителей Ренда-Бэй имелись свои мечи и копья, но люди, казалось, не были искусными в их использовании. Холден, выкрикивая приказы, смело встретил волну атакующих, несмотря на отсутствие тактического плана.

Никки наблюдала, как четвертый корабль захватчиков врезался в другой причал, раскалывая дерево под выкрики воинов. Она не собиралась позволить им добраться до берега. Ее больше не парализовал яд, магия была на пике своей силы, и колдунья могла сделать гораздо больше, чем просто вызвать ветер или молнию.

Она призвала большой бурлящий шар огня волшебника, расплавленную сферу, которую она бросила в нос корабля Норукай, едва тот налетел на поврежденную пристань. Волшебное пламя испепелило резную фигуру змея и перекинулось через нос корабля. Сполохи разлились по палубе и подожгли пятнадцать работорговцев, облаченных в броню. Мужчины пронзительно завопили, когда их кожа вскипела на костях. Их уродливые, разрезанные рты раскрылись в крике так широко, что разорвались челюсти.

Огонь волшебника погасить нелегко, и поэтому он сжег палубные доски вместе с высокой мачтой, принявшись за темно-синий парус, взревев мерцающим оранжевым занавесом. Во время атаки шелки на «Идущем по волнам», Никки могла сотворить лишь слабые шары огня волшебника – буря и волны смягчали его пыл, – но здесь, в доках Ренда-Бэй, волшебное пламя проносилось по вражеской палубе и пожирало корпус корабля.

Многие норукайцы попрыгали за борт, кто-то был охвачен огнем. Корабль превратился в пылающий маяк. Предсмертные вопли горящего врага удовлетворили Никки. Хотя она изменилась с тех пор, но крики эти напомнили ей командующего Кардифа, которого она сжигала заживо, поджаривая на вертеле перед людьми недавно завоеванной деревни, чтобы доказать, насколько она безжалостна.

К этому моменту сотни норукайцев пробрались в город. Вскинув свои дубины и сети, воины встретили селян, которые сражались тем оружием, что подвернулось под руку. Безобразные мужчины не проявляли никакого страха и были гораздо более искусны со своими дубинками и сетями, в сравнении с жителями деревни с их редко используемым оружием.

Работорговцы бросили утяжеленные сети на группу из трех человек, которые кинулись на них с пиками и мечами. Запутавшись, люди спотыкались и метались, пытаясь сбросить сеть, но норукайцы обступили их и принялись избивать дубинами, пока те находятся в замешательстве. Действия воинов казались хорошо согласованными. После того, как трое жертв потеряли сознание, норукайцы связали их, словно диких животных. Затем подняли пленников за ноги и за руки и потащили на ближайший корабль.

Горящие стрелы продолжали взмывать в воздух, словно падающие звезды. Никки пыталась потушить их одну за другой, прежде чем те смогут упасть, одновременно пытаясь бороться с пожарами – но успеть везде она не могла. Воспламенений было сотни. Норукайцы, казалось, собирались уничтожить весь городок, сея хаос, чтобы можно было нахватать побольше жертв. Работорговцы, рыская повсюду в поисках цели, двигались словно профессиональные охотники, но не как хорошо упорядоченная армия. Затем они ворвались в город.

* * *

Натан твердил самому себе, что клинок может быть таким же смертельным, как атака магией, если им владеет опытный фехтовальщик. Его новая рубашка была удобной, чистой и свободной, пока он не бросился в передние ряды крепких воинов Норукай, размахивая мечом во все стороны.

Дженн и Филипп безрассудно присоединились к битве вместе с волшебником. Филипп держал длинный багор, который он использовал словно рыбак. Он метнул его подобно гарпуну и тот пробил грудь одному из нападавших. Несмотря на то, что мужчине с безобразными шрамами багор вошел в сердце, тот, падая, продолжал цепляться за древко.

Жена Филиппа, невзирая на маленький рост, оказалась довольно ловкой. Дженн мелькала среди атакующих с длинным мясницким ножом, отрубив руки одному из работорговцев и вспоров бок другого, пустив кровь по вскрытым ребрам.

Натан, ухватив меч обеими руками, использовал все свои силы. Его клинок прошел через широко раскрытый рот одного из гротескных норукайцев, срезав верхушку головы. Бэннон рядом с волшебником вился вихрем, не замечая, куда рубил и кромсал. Даже эти воины отступили от безумной, бесконтрольной атаки молодого человека.

Но это сдержало норукайцев ненадолго. Они издали шипящий рык, бывший, видимо, их странным боевым кличем, и новая группа захватчиков двинулась вперед с длинными копьями наперевес. Каждое копье заканчивалось наконечником из кости бивня какого-то неизвестного животного, с заостренными зазубренными краями. Когда передние ряды работорговцев пронеслись, держа толстые дубины, метатели копий заняли свои позиции и определили место поражения.

Городской глава Холден стоял на одном из дощатых столов на праздничной площади и созывал своих людей для сплочения.

– Встаем на защиту! Не позволим им забрать наших жен и детей! Не позволим…

Один из метателей завел руку назад и швырнул копье мощным броском. Оружие просвистело в воздухе и вошло в живот Холдена. Окровавленный бивень вылез из спины мужчины.

В передних рядах Натан рубил мечом налево и направо, срубая руки и пронзая грудные клетки. Он поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть копье, летящее на него. Волшебник почувствовал пульсацию внутри, тупую боль, которую принял за искру магии. Он потянулся в себя, пытаясь ухватиться за это, чтобы отклонить копье – простое заклинание, создаваемое инстинктивно. Время, казалось, двигалось так медленно… но мерцание магии исчезло, внезапно угаснув. Магия снова его покинула, и он оказался беспомощен.

Бэннон схватил его за руку и отдернул в сторону, копье просвистело мимо.

– Следи за собой, Натан. Ты мне нужен живым, чтобы помочь мне убить побольше этих животных.

Сарказм в голосе юноши потряс Натана. Казалось, что-то было задействовано внутри него: глаза молодого человека были дикими, губы вытянуты назад, а его обычно веселая улыбка превратилась в гримасу смерти. Кровавые капли на лице юноши стали заметнее веснушек.

Бэннон прыгнул вперед, не обращая внимания на дубины, сети и клинки работорговцев. Его рыжие волосы разметались, и он беззвучно взвыл, когда разрубил шею коренастому мужчине, а затем рассек плечо другого.

– Животные! – вскричал он.

Жестким взмахом Крепкого парень вскрыл кишки другого нападавшего. Тот лишь ухмыльнулся при виде своих кишащих змеями потрохов, и потянулся, чтобы схватить руку Бэннона, держащую меч. Но молодой человек оторвался, и в развороте срубил руку работорговца. В безумном, злобном возмездии он отсек и другую руку, так что из обрубков хлынула кровь на обнаженные внутренности человека.

– Тебя убьют, мой мальчик! – предостерегающе выкрикнул Натан. Он побежал за Бэнноном, стараясь не отставать, когда норукайцы обступили этого неожиданно дикого нападавшего.

Один из вражеских метателей копья швырнул свое оружие в юношу, но Натан вовремя взмахнул мечом, ударив по древку с громким треском, отбросив копье в сторону. Костяное копье отлетело под углом, срикошетило и воткнулось между лопатками другого наступающего норукайца.

Обступив швею Дженн, работорговцы набросили на нее сеть. Женщина пыталась стянуть ее, упав на землю. Затем она вытащила свой окровавленный нож в попытке рассечь сеть, но двое мускулистых воинов склонились над ней и вскинули свои дубины, чтобы обездвижить женщину.

Натан подошел к ним сзади и заколол одного из работорговцев в спину. Когда его товарищ повернулся, чтобы взглянуть на Натана, Дженн освободила свою руку и погрузила мясницкий нож ему глубоко в икру. Взревев, он потянулся, чтобы схватить лезвие, и Натан снес его голову одним четким ударом. Старый волшебник быстро откинул оставшиеся лохмотья сети, освободив Дженн. Маленькая женщина выползла, обессиленная и дрожащая.

Подбежал ее муж, покрытый кровью и преисполненный благодарностью.

– Ты спас ее. Спасибо, волшебник, – сказал Филипп. Он потянулся к своей жене, но одна из падающих огненных стрел сразила его в затылок. Стальной наконечник стрелы, все еще плюющийся горящей смолой, выскочил из его горла. Филипп ухватился рукой за стрелу, как будто в недовольстве, что она отвлекла его от воссоединения с женой. Дженн закричала, Филипп повернулся к ней, – в его глазах читались слезы и тоска, – а затем рухнул замертво.

Бэннон взвыл на небо, рубя мечом падающий дождь стрел. Он бросился на еще двоих норукайцев с такой яростью, что те отшатнулись назад, и Натан был вынужден помочь юноше, оставив Дженн рыдать над своим павшим мужем.

* * *

Пожар начал распространяться по городу. Никки потушила их столько, сколько смогла, но эта битва была проиграна. Колдунья поняла, что, если она не сможет прогнать этих атакующих, уже не будет значения, сгорит ли Ренда-Бэй.

Жители городка хорошо проявили себя, хотя к тому моменту по меньшей мере тридцать человек были избиты до беспамятства, связаны, и их тащили на первый корабль захватчиков. Десятки норукайцев поднимались на борт, топая по палубе. Громкий барабанный бой грохотал из трюма, весла поднимались и опускались, когда галерных рабов принудили оттолкнуть корабль от причала.

Никки призвала больше черных молний и швырнула их вниз, убив шестерых воинов Норукай, посчитавших себя в безопасности на борту отходящего корабля. Она и не полагала, что сможет остановить отчаливающее судно, поэтому колдунья посвятила свои усилия оставшимся захватчикам на берегу.

Более сотни работорговцев все еще продолжали атаку. Они видели Никки и ее силу, и некоторые, видимо, решили, что прекрасная, могущественная колдунья станет достойным рабом. Они были дураками.

Один из воинов с ужасной челюстью раскачивал булаву с шарами и цепью, а двое держали наготове свои сети, закрыв Никки с обеих сторон. Воины должно быть решили, что она будет легкой мишенью.

У колдуньи не было на это времени. Она протянула руку, направляя силу от одного к другому в быстрой последовательности, останавливая их сердца холодом. Мужчины упали замертво, запутавшись в своих же сетях.

Никки тяжело дышала, хватая воздух и разминая пальцы. У нее хватало сил чтобы вызвать еще один заряд огня волшебника. Этим она могла сжечь отступающий корабль работорговцев, но также и убить всех на борту, включая и новых пленников. А может, жертвы предпочли бы эту судьбу? Не ей было решать за них. Нет, она сразится с норукайцами здесь.

Никки призвала огонь волшебника и не стала концентрировать его в шар, а просто бросила шлейф смертоносных магических огней в шеренгу надвигающихся работорговцев, охватив брызгами, по крайней мере, тридцать из них. Неумолимое инферно не исчерпало себя. Даже капля огня волшебника, не больше, чем ее ноготь, продолжала жечь, пока не проходила сквозь жертву.

Извиваясь и вопя, норукайцы падали как деревья в лесу во время пожара. Несмотря на то, что она чувствовала себя истощенной из-за слишком большого расходования магии, Никки призвала обычный огонь и отправила его в полет. Огонь поразил паруса и мачты двух кораблей, повергая в огонь окрашенную ткань. Вскоре суда захватчиков охватило пламя.

Натан и Бэннон сразили каждый по пятнадцать или двадцать работорговцев. Мужчины продолжали атаковать своими мечами, как и сотни кричащих, разозленных жителей деревни. Норукайские копьеметатели бросили последние из своих копий в толпу, без разбора выбирали цели.

С последними силами Никки послала стену из ветра, сплошной таран из воздуха, который повалил воинов Норукай. Под натиском разъяренных и вооруженных жителей городка работорговцы, наконец, отступили.

Когда норукайцы отчаянно пытались погасить горящие паруса на своих разрушенных кораблях, жители накинулись на ближайший корабль с криками и проклятиями. Под аккомпанемент угрожающего барабанного боя, рабы на веслах стали отталкивать змеиное судно, отрывая его от причала и оставляя за собой обломки.

Никки достала нож и увидела, что у нее еще есть работа. Ей не нужна была магия, чтобы поубивать отставших, когда их корабли отступили. Ей, и жителям деревни, предстояла впереди еще долгая ночь.

Глава 24

Даже когда корабли Норукай, словно прихрамывая, исчезли в ночи, в Ренда-Бэй остались боль и ужас от последствий их погрома. Жители городка собрались вместе, чтобы потушить пожары, позаботиться о раненых, сосчитать мертвых – и пропавших без вести.

Натан взглянул на свой меч, весь покрытый спекшейся кровью. Его новая домотканая рубашка, которую Дженн сшила когда-то для своего мужа, теперь была порвана и пропитана кровью. Волшебник обнаружил себя уставившимся на ткань одежды, счищая липкую, мерзкую грязь. Магия была намного чище, чем это! Осознав, что сосредоточился на такой незначительной мелочи, волшебник понял, что чувствует сейчас последствия шока.

Он проверил ладони и руки, провел пальцами по своей голове, чтобы убедиться: возможно, он ранен и не замечает этого. В пылу битвы воин мог получить тяжелые ранения и не обратить на них внимания, пока не упадет замертво от потери крови. К счастью, Натан нашел лишь незначительные порезы, ссадины и шишку за правым ухом. Он даже не помнил, что его ударили.

– Я, кажется, вполне невредим, – пробормотал он про себя, оглядывая людскую суматоху. Кто-то стоял оглушенный и беспомощный, а другие бегали, отчаянно пытаясь помочь. Натан осознал с болью в сердце, что несмотря на краткое ощущение своего дара во время битвы, – магией сейчас он не владел, и не мог исцелить даже свои небольшие раны.

Бэннон Фармер выглядел потерянным и опустошенным, будто тряпка, отжатая и оставленная сушиться. Он был покрыт кровью, клочками вырванных волос, серыми ошметками мозгов и даже осколками костей, застрявших в ткани его рубашки. Во время битвы юноша сражался, будто одержимый духом войны – Натан никогда не видел ничего подобного. Теперь, однако, Бэннон выглядел как сломленный мальчик.

Натану же следовало беспокоиться о покалеченных и умирающих. Без могущественных целителей с даром, людям Ренда-Бэй требовалось ухаживать за своими ранеными традиционными способами. У них было всего несколько опытных лекарей, которые лечили болезни или ранения подобно рыболовному крючку, порвавшему нос Филиппа, оставившему длинный шрам.

Натан тяжело сглотнул, вспомнив этого человека. Дженн стояла на коленях рядом с телом своего мужа, лежащим на земле на праздничной площади; погасшая стрела все еще торчала из его горла. Он умер с выражением удивления на лице: по крайней мере, мужчина не страдал от боли. Дженн рыдала, склонив голову и вздрагивая плечами.

Переходя от человека к человеку, Натан помогал целителям перевязывать ножевые раны и стягивать тканью разбитые головы. Жертвы стонали и кричали от боли, поскольку врачи использовали иглу и нить, чтобы зашить самые ужасные порезы. Когда ночной бриз повеял ему в лицо, запах крови и дыма пересилил соленый, йодистый запах залива. Так много разрушений…

К счастью, Никки использовала все свои силы, а Натан знал, насколько грозной колдуньей она была. Он и сам являлся сильным волшебником – или, по крайней мере, был им когда-то. Будь с ним его дар сегодня, Натан, во избежание человеческих потерь, сам сплел бы заклинания столь же разрушительные, как у Никки. Налетчиков изгнали бы прежде, чем те успели высадиться на берег. Все эти люди, лежащие ранеными или мертвыми, были бы живы, заботились о своих посевах, ставили сети и день за днем плавали за новым уловом.

Он не справился. Магия его подвела – и, в свою очередь, он подвел людей Ренда-Бэй. Натан Рал потерпел неудачу.

Если бы только он мог забросать огнем волшебника суда Норукай, сжечь их паруса и отразить высадку захватчиков! Он мог использовать связывающее заклинание, чтобы помешать им двигаться, или даже наложить паутину сна и повалить их, как стебли скошенной пшеницы, вот тогда жители Ренда-Бэй могли связать работорговцев, захватить их корабли и освободить пленников, прикованных цепями к веслам, словно животные в загоне…

Натан сжал кулаки, стиснул зубы и крикнул:

– Я – волшебник!

Даже если пророчество покинуло этот мир, он не мог лишиться всего. Он отказывался верить в то, что с исчезновением пророчества пропали и его умения, и не важно, что там загадочно предсказала ведьма. Нет, магия по-прежнему была с ним – он это знал. Магия являлась его частью, и он был одаренным!

Натан почувствовал, как в нем вспыхнул гнев, по его предплечьям до самой груди прошло потрескивание, словно невидимая молния пронеслась по венам. Да, он узнал эту искру!

Магия, возможно, дремала в нем, но Натан ее пробудил, упираясь ногами и цепляясь в нее изо всех сил, как пленники, которых работорговцы тащили к своим кораблям.

– Я волшебник, и я контролирую свою магию! – сказал он сам себе. Он мог бы использовать ее, чтобы сейчас же помочь этим людям.

Волшебник заметил двух пожилых знахарок рядом с человеком, который издавал хриплые, булькающие звуки. Натан, все еще чувствуя восстанавливающее покалывание в пальцах и теле, поспешил к ним. Он мог им помочь.

Бедняга лежал на спине со сломанным норукайским копьем в груди. Зазубренный наконечник из кости хоть и прошел мимо сердца, все же пробил ему легкое. Кровь стекала с его синих губ, и мужчина беспрестанно кашлял. Тут его охватили судороги, и две целительницы, растерявшись, уже ничего не смогли для него сделать.

Когда Натан подошел, женщины покачали головами. Лицо жертвы исказилось тихой болью. Глаза округлились и остекленели. Он снова закашлял, и на губах выступила розовая кровавая пена.

– Мы можем только ждать, пока Мать моря заберет его, – сказала одна из женщин. По ее измазанному кровью лицу текли слезы.

Натан взглянул на сломанное древко, вертикально торчащее из тела умирающего мужчины.

– Нам надо удалить копье, – сказал он.

Вторая женщина покачала головой.

– Если вы сделаете это, бедняга сразу умрет. Пусть человек побудет в мире и спокойствии.

– Он умрет если даже оставить копье. – Лазурные глаза Натана были непреклонны. – Возможно, есть шанс. Это превосходит ваши умения, но у меня есть магия – позвольте мне попытаться. – Две женщины уставились на Натана, и он попросил их уйти. – Вы можете оказать посильную помощь остальным.

Они кивнули, осторожно коснулись умирающего и поспешили к другим покалеченным горожанам.

Едва знахарки исчезли, Натан схватил скользкое от крови копье. Как можно мягче и аккуратнее, чтобы причинить мужчине меньше боли, он вытащил древко. Умирающий, задыхаясь, вскрикнул. Изо рта его хлынула кровь, а из рваной дыры в груди она вырвалась красным потоком. Бедняга корчился, а его поврежденное легкое издало громкий всасывающий, хрипящий звук. Ему осталось жить несколько минут.

Натан призвал магию, ухватившись за ее покалывание, коснулся своего Хань и усилил ее до всплеска, до целого потока энергии. Магия Приращения. Он делал это много раз прежде – очень много раз. Для него, как одаренного, это являлось детской игрой, и волшебник знал, что сможет ее контролировать.

Натан прижал руки к зияющей ране, придавив ладонями поток крови. Он чувствовал силу исцеления и позволил магии политься через него. Своим вернувшимся даром волшебник разыскал порванные кровеносные сосуды, разорванные ткани легких в грубой дыре, которую оставило копье в груди и спине. Он мог соединить мышечные волокна, срастить расколотые фрагменты костей. Он мог все исправить! Связав все это воедино, можно снова сделать этого человека целым… целым, как ведьма Рэд и сказала Натану о нем самом. Снова стать целым! Дар не покинул его. Магия все еще была ему подконтрольна, хотя Кол Адэр он еще не отыскал.

Натан стиснул зубы и сосредоточился сильнее, исцеляя этого человека. Магия извивалась, как змея, пытаясь вырваться, но Натан делал все от него зависящее. Он мог исцелять. Все было под контролем. Его сила снова была с ним!

Неожиданно, коварно извиваясь, магия исцеления вырвалась, отпрянула, и сделала совершенно противоположное его намерениям. Вместо того, чтобы запечатать кровоточащую рану, магия отскочила с рикошетом, обернувшись монстром, который, вместо восстановления, принялся уничтожать.

Магия продолжала течь из Натана, когда он прижимал ладони, чтобы остановить кровь, и произошло непоправимое обратное действие – ребра несчастного вышли наружу и вывернули рану от копья до огромных размеров. Сердце и легкие вывалились в ужасном взрыве крови и тканей. Мужчина даже не успел вскрикнуть – он откинулся назад, выгнув шею, а затем рухнул.

Натан уставился на свои залитые кровью руки с отвращением и недоумением. Он чувствовал магию и пытался исцелить этого беднягу… но вместо спокойной смерти человека разорвало, как перезрелый плод. И это сделал Натан! Он все равно бы умер, но не так!

Натан отшатнулся, открывая и закрывая рот, но слов подобрать не мог. Он думал, что утратил свою магию, но это было хуже, чем просто остаться бессильным! Дар обратился против него. Если его способности вернулись, то почему он не смог их контролировать?

Волшебник в смятении смотрел на жуткий, искореженный труп, в уверенности, что сейчас набежит толпа, обвинив его в ужасном преступлении. Натан сомневался, что даже в свои самые худшие дни, Госпожа Смерть – Никки – совершала подобные ужасные вещи.

Волшебник, подняв глаза, встретил остекленевший взгляд Бэннона. Казалось, молодой человек пребывал в ужасе от событий этой ночи, и этот новый случай не сильно на него повлиял.

Желчь подкатила к горлу волшебника, он отвернулся, его плечи поникли. Натан не хотел, чтобы Никки тоже это видела, хотя, возможно, колдунья могла помочь ему понять, что же произошло. Как мог его дар так жестоко обратиться против него? Сейчас, даже чувствуя вновь вернувшуюся магию, он больше не смел ее использовать. Возможно, это приведет к еще худшим бедствиям.

Еще одна поразительная мысль пришла в голову: а реши он бросить шар огня волшебника на один из кораблей Норукай во время битвы? Если яростные, раскаленные до бела сполохи нанесли обратный удар, это уничтожило бы половину городка Ренда-Бэй.

Натан застонал и отошел от людей, которые подкладывали под головы свернутую ткань, занимались перевязкой раненых и бандажом сломанных костей. Ему было стыдно и страшно.

Он был опасен.

Натан схватил ведро и присоединился к группе людей, борющихся с огнем, чтобы помочь потушить последние возгорания, которые до сих пор распространялись по городу. Этим самым, по крайней мере, он не нанесет большой урон.