Текст книги "Мера Магии (ЛП)"

Автор книги: Терри Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

– Я не думаю, что они вернутся этим же путем, – сказал Зак Вен.

Пру, сидевшая сбоку, прислонившись спиной к камням Арки Беллороусов, ничего не ответила. Она была испачкана и исцарапана, одежда помялась и покрылась пятнами, на пыльном лице четко выделялись полоски, оставленные слезами гнева и разочарования. Уже приближался рассвет, а она всю ночь так и просидела с этим мальчиком, дожидаясь появления Пана.

– Я имею в виду, что точно так же случилось и с Фриной, – продолжил мальчик, оглядывая все вокруг, что он делал уже с десяток раз до этого. – Она прошла под арку, исчезла и снова не вышла. Я тогда ждал так же, как и сейчас, и это оказалось пустой тратой времени.

– Больше ничего не говори, – сказала она ему.

Но он, естественно, не перестал. Если и было что–то, в чем Зак Вен был хорош, что она обнаружила за последние пятнадцать или около того часов, так это болтовня. Он болтал без умолку, спеша поделиться своими мыслями – всеми своими мыслями – не делая никакого различия между нужными и теми, которые не имели никакого значения, и не обращая внимания на то, что несчетное число раз повторял одно и то же.

– Я не говорю, что с ними случилось что–то плохое – что они умерли или нечто подобное. Я этого не говорю. Я лишь думаю, что они могли найти другой выход, вот и все. Я просто говорю, что, думаю, нам стоит рассмотреть возможность этого.

Ее не волновало, что по его разумению они должны делать, и она не хотела слушать его мнение по поводу благополучия Пана. Ей просто хотелось, чтобы он ушел. Она привыкла к одиночеству в жизни и занятиях, и единственной компанией, которой она на самом деле радовалась, был Пантерра. Ей удалось заполучить маленькую передышку от непрерывной болтовни Зака Вена, когда вчера вечером она отослала его на поиски пищи и воды. Еда и питье были необходимы, если она должна поддерживать свою энергию, и мальчик согласился раздобыть пропитание для них обоих.

Большую часть своей драгоценной энергии до сих пор растрачивалась на выслушивание разговоров Зака Вена, а также удержание себя от сильного желания вырезать его голосовые связки.

Но нападение на этого мальчика не поможет сложившемуся положению, да она и не совсем сожалела, что он находился тут. Несмотря на его неумение хранить молчание больше пяти минут, он предоставил ей столь необходимое общение, возможность заснуть и, проснувшись, убедиться, что никаких незваных гостей поблизости нет. Она понятия не имела, кому еще она могла доверять, но догадалась, что кроме этого мальчика, никому.

Действительно, тут уж ничего не поделаешь. Было понятно, что со своей стороны она не сможет покинуть Ашенелл без Пана. Ей было сказано, что она способна защитить его, помочь ему остаться невредимым от всего, от чего он не мог обезопасить себя сам – конечно же, от демона, и, наверное, от много чего еще. Она понимала, что особо не преуспела в том, чтобы помочь ему, но это нисколько не поколебало ее веры в то, что ей рассказал Король Серебряной Реки. Даже с учетом пропажи и, возможно, потери Пана, она не отступит. Рано или поздно он вновь появится. Она дождется, когда это произойдет, и после этого прилипнет к нему, как вторая кожа.

Несмотря на это, она продолжала чувствовать себя неуютно от того факта, что вообще не имела никакого понятия, как она собирается это сделать. Подобные мысли заставляли ее ощущать свою беспомощность. Особенно сейчас. Она не знала, куда исчез Пан, или что делать, чтобы его найти. Она не знала, сможет ли защитить его от демона, который охотился на них. Не знала даже, что ей делать с Заком Веном; хотя ее терпению подходил конец, она понимала, что вскоре ей придется что–то с этим сделать.

– Может нам стоит пройтись по Ашенеллу и посмотреть, нет ли еще какого–нибудь места на этом кладбище, откуда мог выйти Пан, – произнес Зак, врываясь в ее размышления. – Он, наверное, как раз сейчас ищет нас.

Она так не думала, но увидела в этом прекрасную возможность. Послать мальчика на поиски Пана, по крайней мере, убережет ее от нахождения рядом с ним и его лепета.

– Это хорошая идея. Почему бы тебе не провести тщательные поиски среди могил, пока я побуду и посторожу здесь.

Зак так и сделал, помахав ей рукой и улыбнувшись, и она чуть ли не пожалела о том, что сделала. Почти, но не достаточно, чтобы отозвать его. Кто его знает? Может, он что–нибудь найдет. Может быть, Пан вышел каким–то другим путем, а не тем, которым вошел. В конце концов, пока никто не осмотрит, они этого не узнают. Она наблюдала за ним, пока он не исчез из поля зрения, задумавшись на минуту, будет ли с ним все в порядке, и почти моментально решив, что если кто–то и был в безопасности в Ашенелле, так это Зак Вен, и она вернулась к своему караулу перед аркой. Со вчерашнего дня никто не прошел мимо них за все время, что они там находились. Насколько на могла знать, никто даже не приходил в Ашенелл. Она чувствовала себя, как будто была последней живой в городе. За пределами кладбища звуки были невнятными и приглушенными; в основном, стояла тишина, прерываемая лишь шелестом ветра в деревьях и пением птиц.

Она вновь почувствовала уныние. Она не собиралась дальше находиться в таком положении. Не имело значения, что, как она надеялась, может случиться, если она останется здесь, конечный результат будет тот же. Она ничего не делала и понимала, что–то делать надо, даже если не знала, что именно. Она просто не могла продолжать вот так здесь сидеть.

Она позволила себе еще несколько минут поворчать шепотом, чтобы это не выходило дальше ее ушей. Она дала себе это право. Пану следовало взять ее с собой. Он не должен был идти под арку один, оставив ее позади. Он знал, насколько был уязвимым, если ее не было рядом с ним. Это было ясно.

Если только он ей не поверил. Если только он посчитал, что Король Серебряной Реки солгал ей или обманул ее, и ее использовали каким–то тайным образом, которого она не понимала. Эта мысль моментально парализовала ее. Потом она мысленно встряхнула головой. Она не верила этому; конечно же, нет. Проблема состояла в том, что вне зависимости от того, во что верила она, Пан мог верить в прямо противоположное.

Было трудно принять, что он не рассказал ей об этом, но никто не действовал и не думал привычным образом с тех пор, как рухнула защитная стена и появились Друджи.

– Просто посмотри на меня, – прошептала она.

Верь в себя.

Голос был у нее в голове, но и вокруг нее тоже. Она вздрогнула от удивления, но не от страха. Она узнала этот голос.

Пантерра Ку не может прийти к тебе. Ты должна прийти к нему.

– Но куда мне идти? – спросила она, вставая на ноги, продолжая напрасно выискивать его. Король Серебряной Реки был тут, но невидимый для нее. – Скажи мне, что делать!

В ее словах прозвучало больше отчаяния, чем ей хотелось, но она ничего не могла с этим поделать.

Иди туда, куда тебя направят, Пру Лисс. Делай то, что тебе подсказывает твое сердце.

– Кто меня направит? Куда меня поведут? Что ты имеешь в виду, говоря «Делай то, что мне подсказывает мое сердце»? Мое сердце ничего мне не говорит!

Слова вырывались из нее, пока она крутила головой в поисках источника голоса.

– Скажи мне, что делать! – повторила она, сорвавшись на крик.

Но на этот раз ответа не последовало. Она подождала, но ничего не случилось. Она обошла вокруг арки, как будто могла найти какие–нибудь его следы. Ничего. Он пропал. Сказав то, что он пришел сказать – те немногие слова, за которые она уцепилась, как за спасательный круг – он покинул ее.

Она вдруг взбесилась. Он за всем наблюдал? Он смотрел за ней откуда–то издалека, что позволило ему измерять, что именно она делала и насколько добилась в этом успеха? Ей была ненавистна сама эта мысль. Ей было дано задание и лишили части ее зрения для того, чтобы выполнить его, а теперь кажется ей перестали доверять, несмотря на ее жертву.

Несколько минут она пылала раскаленным огнем своей ярости, не в состоянии разглядеть ничего, кроме воображаемого предательства и обмана. Потом, наконец, она успокоилась и смогла вернуться к своим размышлениям. Такое существо Волшебства, как Король Серебряной Реки должен обладать достаточной магией, чтобы отслеживать ее передвижение; было бы глупо думать иначе. Если он увидел что–то обеспокоившее его, то он естественно решится поговорить с ней об этом. Пан пропал, а она была в растерянности, не зная, как его найти. Поэтому он говорил ей, что делать.

Вроде того.

Но не точно.

Ведь он прямо не ответил ни на один из ее вопросов. Он мог бы рассказать ей что–то более конкретное о том, где находится Пан. Он решил этого не делать, и она предположила, что у него для этого были свои причины. Но он также намекнул, что она по–прежнему обязана защищать Пана. В противном случае, зачем ему было говорить ей, что Пан не вернется, и она должна сама идти к нему?

Она прохаживалась около арки, пытаясь все как следует обдумать, когда прибежал Зак Вен, выкрикивая ее имя.

– Пру! С тобой все в порядке? Я услышал твой крик!

Он держал свой длинный кинжал, готовый защищать ее от любой угрожающей опасности. Храбрый маленький мальчик, подумала она. Теперь ей на самом деле стало стыдно.

Она вытянула руки, успокаивая его.

– Ничего не случилось. Я просто испугалась. Я думала, что кое–что увидела, но ошиблась. Прости.

Он с сомнением посмотрел на нее:

– Ну, я просто хотел убедиться, что ты не… Не знаю. Во всяком случае, что ты увидела?

– Призрак. Привидение. Забудь об этом. Есть успехи в поисках Пана?

Он покачал головой:

– Почему бы тебе не поискать немного, а я останусь тут. Иди туда. – Он указал рукой. – Я там пока что не смотрел.

Поскольку она не хотела больше говорить с ним о крике и ей нужно было время подумать без посторонних о словах Короля Серебряной Реки, она кивнула в знак согласия и зашагала в ту сторону. Она не надеялась, что чего–то добьется, ей просто хотелось снова побыть одной.

Она двигалась среди надгробий и могил, бросая мимолетные взгляды вокруг. День был серым и пасмурным, в воздухе ощущался вкус дождя, сладковатый и слегка металлический. Рассвет оставил капли росы на траве и листьях, а влага раскрасила темными пятнами кладбищенские камни. В расстройстве она шаркала ногами по земле, потому что ее мысли разлетелись из–за внезапного появления Зака Вена и она вновь путалась в сомнениях о том, что она должна делать или, скорее, будет ли у нее шанс это сделать.

Птичье пение разносилось в тишине кратким щебетанием и длинными трелями и она всматривалась в оттенки серого цвета, каким был окрашен ее новый мир, пытаясь отыскать самих птиц и в то же время стараясь не думать о том, как мрачно все вокруг выглядело. Она несколько раз моргнула, как будто этим могла улучшить свою способность различать цвета. Но ничего не изменилось. Она поняла, что повреждение ее зрения начало угнетать ее, оказывать негативное воздействие. Она не смогла полностью избежать чувства потери, которое росло от того, что она видела все только в серых и черных красках. Она так четко могла вспомнить остальные цвета, все еще представить их в своем сознании. Но это совсем не то же самое, как видеть их на самом деле. Эта потеря уменьшила ее мир, и вместе с этим также уменьшила и ее.

Слезы навернулись у нее на глазах. Ей вдруг так захотелось заплакать.

Потом она увидела алого голубя. Он парил высоко над дубами, которые росли по всему кладбищу, ярко–красный всплеск посреди грязно–серого фона ее видения, существо настолько прекрасное, что она больше не могла сдержать слезы. То, что нечто такое удивительное могло существовать, вызывало восторг и благоговение. Она наблюдала за его стремительным полетом, за его виражами, за его парением на струях ветра.

Когда он резко изменил курс и полетел прямо к ней, она вскрикнула от возбуждения и обняла себя. Голубь летел к ней с яростной решимостью, затем в последнее мгновение заложил вираж и уселся на ветку дерева примерно в тридцати футах от нее. Пру в недоумении уставилась на него. Она думала, что больше никогда его не увидит. Но он был тут, вернулся из ниоткуда. Он спокойно примостился на ветке, его маленькие глазки устремились на нее, как будто наблюдая за тем, что она будет делать.

Пру боялась двинуться, чтобы не напугать его. Она очень сильно хотела, чтобы он оставался на месте, чтобы она могла любоваться им, единственным цветом, который был ей позволен в ее неокрашенном мире. Ей хотелось смотреть на него вечно.

Но любуясь им, она одновременно задавалась вопросом, почему он здесь. Зачем он вернулся? Почему именно сейчас? Она думала, что он был для нее потерян навсегда, как только она нашла Пана.

Как только она нашла Пана, повторила она.

А теперь ей снова нужно его найти.

Иди туда, куда тебя направят…

Она услышала как эти слова Короля Серебряной Реки шепотом пронеслись в ее голове, четко и ясно. Она подавила вздох осознания, все еще глядя на эту птицу. Именно этот алый голубь явился к ней, когда она оказалась одна в пустыне и впервые обнаружила, что ее зрение ослабло. Именно этот голубь показал ей путь домой – и к Пану.

Она сразу же поняла, что голубь вернулся не случайно.

Она ничего не могла с собой поделать.

– Ты знаешь, где он? – прошептала она. – Прекрасное создание, ты прилетел мне помочь?

Птица вспорхнула вверх, пролетела небольшое расстояние и присела на другую ветку. Пру медленно направилась к нему, стараясь не торопиться, не спугнуть его.

– Ты отведешь меня к нему?

Когда она приблизилась, голубь перелетел на следующую ветку, которая была еще дальше. У Пру не осталось сомнений в том, что эта птица сможет привести ее к Пану. Она поняла, что именно это голубь и делал. Она поспешила за ним, больше не стараясь сдерживаться.

Птица полетела быстрее и вскоре она уже бежала, чтобы ее догнать. Она преодолела весь путь до границ Ашенелла, когда осознала, что прошла совсем другим путем, чем тот, которым пришла. Если она продолжит, то покинет кладбище без Зака Вена. Что означало бы, естественно, что он не будет знать, куда она ушла, а только то, что она исчезла, как до этого Пантерра и Фрина.

Она чуть не повернула обратно, но страх потерять из вида голубя удержал ее от этого. Гораздо важнее было найти Пана, чем объясняться с собой.

Как только она прошла через южные ворота, то поняла, что назад дороги нет, только вперед. Она в последний раз поколебалась, все еще прикидывая, стоит ли тратить время на поиски мальчика. В конце концов, когда она следовала за голубем обратно в долину из того места, куда ее доставил Король Серебряной Реки, то он ждал, когда она сомневалась, чтобы убедиться, что она идет за ним. Разве сейчас не будет все точно так же? Однако наблюдая, как алый голубь сделал круг, а потом улетел и скрылся из поля зрения, она испытала сомнения, от которых не смогла отделаться. Наконец, она сдалась, посчитав, что ей ничего не остается, как следовать за ним, и побежала дальше.

Встречавшиеся ей на пути эльфы бросали искоса на нее взгляды, видимо замечая ее глаза и удивляясь, как могла так быстро и уверенно бежать слепая девочка. Она замедлилась, чувствуя усталость, все еще не оправившись от своего путешествия из Гленск Вуда до прохода Афалион, а затем в Арборлон. Она мало спала и еще меньше ела. Она задавалась вопросом, сколько еще она продержится до тех пор, пока жажда и голод не собьют ее с ног.

Она все еще боролась с чувством вины из–за того, что убежала от Зака, когда прошла мимо мальчика примерно такого же возраста. Она быстро взглянула на него, затем повернула назад и окликнула его.

– Ты знаешь мальчика по имени Зак Вен? – спросила она его.

– Каждый его знает, – ответил тот, изо всех сил стараясь не смотреть в ее блеклые глаза. Его узкое лицо и резко направленный вниз разрез глаз придавали ему звериный вид. – Что он теперь натворил?

– Ничего. Но он сидит под Аркой Беллороусов и ждет меня, и мне нужно, чтобы кто–нибудь сказал ему, что я не приду. Ты можешь это сделать? Тебе известна эта арка?

Мальчик кивнул:

– Я ее знаю. Но я не собираюсь туда идти.

Она взглянула через плечо, высматривая голубя, и увидела вспышку алого цвета вдалеке, высоко в кронах деревьев.

– Я кое–что тебе дам, если ты это сделаешь. – Она порылась в карманах и достала маленький металлический браслет, который несколько лет назад для нее сделал Пан. Это была ее самая драгоценная вещь. – Я отдам тебе вот это, – сказала она, протягивая браслет.

Мальчик взял его, внимательно оглядел и кивнул:

– Договорились. Я расскажу ему, что ты сказала. Кто ты?

– Меня зовут Пру. Расскажи ему, что я думаю, что знаю, где находится Пантерра, и должна идти прямо туда. Не забудешь рассказать ему это?

Он кивнул, отдал ей что–то вроде салюта и развернулся, направляясь в сторону Ашенелла. Теперь она должна надеяться на лучшее. Ей оставалось лишь молиться, чтобы он исполнил свое обещание.

Она развернулась и снова побежала. Впереди, едва мелькая в поле зрения, среди деревьев несся алый голубь. Она последовала за ним, выйдя из города, спустившись по эльфийской горе и направляясь обратно к Гленск Вуду. Она нашла это странным. Он же не собирается туда, так ведь? Разве Пан вернется домой?

Даже оказавшись далеко от Арборлона и продолжая двигаться на юг, следуя за алым голубем, она все еще находилась во власти сомнений.

* * *

Другого мальчика звали Алиф, Зак Вен знал его, но не был близко знаком. Он выслушал то, что Алиф должен был рассказать ему, усомнился в памяти этого мальчика и отпустил его.

Ох уж эта Пру Лисс.

Девочки так или иначе были странными, но она была страннее всех остальных. Сначала она кричала, как будто на нее напали, хотя этого не было, и сказала, что увидела призрака. Затем она пошла искать Пантерру Ку и объявила, что нашла его и уходит, чтобы присоединиться к нему. Одна. Не вернувшись, чтобы рассказать об этом Заку, и не прося его помощи – в которой она, несомненно, нуждается – а вместо себя присылает Алифа.

Для всего этого нет объяснений.

Как она узнала, где находится Пантерра, если она искала его только в Ашенелле?

Она уже вышла с кладбища, когда повстречала Алифа, значит она не нашла его здесь.

Так где же она его обнаружила?

Он пошел в том же направлении, куда ушла она – по которому она должна была пойти, чтобы встретить Алифа, не очень далеко от южных ворот. Наверное уже слишком поздно, чтобы догнать ее, но все–таки стоит попробовать. Ему не понравилось, как его оставили. Она должна ему все объяснить, и если ему удастся ее найти, он потребует этих объяснений. Разве он мало сделал для нее? Разве он не остался с ней, когда мог с такой же легкостью ее покинуть?

И несмотря на это она покинула его! И это ему благодарность за все, что он сделал!

Он прошел южные ворота и направился к окраинам города и эльфийской горе. По пути он останавливал знакомых эльфов и спрашивал, не видели они молоденькую девушку, описывая ее. Некоторые заметили такую девочку, странную, которая наполовину бежала, наполовину шла, пристально вглядываясь куда–то вдаль, как будто видела то, чего не видели они. Зак Вен не знал об этой последней детали, но слово «странная» без сомнения к ней подходило. Он ускорил шаг, считая, что все–таки сможет ее догнать.

Однако когда он добрался до эльфийской горы, то узнал, что она давно прошла мимо находившихся там стражников, и никто не заметил, в какую сторону она направилась после этого.

Он стоял на вершине, глядя куда–то вдаль. На самом деле, было только два варианта. Она могла пойти на юг, домой в Гленск Вуд, или на север, к проходу Афалион.

Он не мог себе представить, зачем ей выбирать первый; Пантерра Ку вряд ли вернется в свой поселок после того, как проделал такой путь до Арборлона, чтобы помочь Фрине. Никаких видимых причин для этого не было.

Он оглянулся через плечо на город. Конечно, она могла все еще быть где–то рядом, если считала, что Пантерра мог именно там появиться.

Что же ему–то делать?

Не имея лучшего плана, он вернулся в город, чтобы собрать припасов до того, как направится к проходу Афалион и рассказать братьям Оруллианам, что случилось.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Оказавшись запертой в подвальной кладовке палат Совета Гленск Вуда – в том же самом помещении, в котором до этого был заключен Арик Сик – Айслинн Крэй задавалась вопросом, почему все о ней забыли. Она находилась под замком уже столько времени, что даже не знала, день сейчас или ночь. Ей дали коробку свечей, чтобы она не оставалась в темноте, кувшин с водой и таз для умывания, раскладушку и одеяло, чтобы у нее была возможность спать, ночной горшок и больше ничего. Они приходили время от времени, чтобы принести пищу и опустошить горшок – стражники, которым приказали следить за ней – но никогда не разговаривали с ней, даже когда она спрашивала их, и никогда не выполняли ее просьбы предоставить ей принадлежности для шитья или для рисования, или книги для чтения.

Даже сейчас она не имела ни малейшего понятия, что произошло и как она оказалась в этом плачевном состоянии.

Что она знала, и даже это было лишь предположение, так это то, что она была виновата в побеге Арика Сика. Она не могла вообразить, почему так случилось. То, что она сделает все возможное, чтобы помочь одному из Друджей – особенно тому, который виновен в смерти Сидера Амента – было нелепо. У нее не было никаких оснований, помогать такому типу и ничего из этого не выгадать, кроме нанесения вреда своему собственному народу.

Однако она сидела здесь, обвиненная в тяжелом предательстве и заключенная в этом помещении, может быть, на всю оставшуюся жизнь.

Умом она понимала, что так не будет продолжаться долго, но начинало казаться, что все–таки будет. Когда не можешь посмотреть наружу и узнать, темно сейчас или светло, когда не можешь говорить с кем–либо о том, что происходит в большом мире, чувствуется, как будто время полностью остановилось.

Весьма оскорбительным было то, что даже Пог не пришел с ней повидаться. Она понимала, что их отношения изменились не в лучшую сторону, особенно после того, как в поселке появился Сидер Амент с известиями о крушении защитной стены. Но она не думала, что он полностью бросит ее. Она предполагала, что он хотя бы захочет услышать ее объяснения на обвинения, какими бы они ни были. Она думала, что он предложит ей защиту. Однако, по–видимому, она ошиблась. Он ни разу не пришел, не послал весточки, не сделал ничего, чтобы связаться с ней с момента ее заточения.

Она наклонилась над тазом и плеснула водой в лицо. Она делала так гораздо чаще, чем ей хотелось, пытаясь смыть с себя песок и пыль, которые, казалось, прилипали к ней, хотя большую часть времени она просто сидела на одном месте. Это становилось привычкой, от которой она не могла отказаться, ответом на то, как сжимается ее кожа и напрягаются до предела нервы. Это заключение начинало воздействовать на нее не самым приятным образом. Казалось, эти омовения помогают, но в конце концов, как она знала, и этого окажется недостаточно, чтобы удержать ее во вменяемом состоянии.

Покончив с этим ритуалом, она присела, думая о мире за стенами ее тюрьмы, о солнечном свете и свежем воздухе, о звуках детских голосов и в тот же момент заплакала. Она не пыталась остановиться, позволив слезам литься, желая выбраться отсюда. Однажды ей придется собрать все свои силы, чтобы справиться с тем, что планировали для нее тюремщики. Потому что, если она и была в чем–то уверена, так это в том, что она не избежит дальнейшего наказания.

Поэтому она изрядно удивилась, когда щелкнул замок в двери кладовой, дверь распахнулась и вошел Пог Крэй.

Она поднялась ему навстречу. Она уже перестала кого–либо ждать, кроме стражников, которые присматривали за ней, и менее всего своего мужа. К своему удивлению, она обрадовалась, увидев его, испытывая облегчение, что он наконец–то к ней пришел. Лучше поздно, чем никогда, и может быть теперь он увидит, что с ней поступили неправильно.

Хотя ничего в жестком выражении его лица не предполагало, что все пойдет именно таким путем.

– Айслинн.

Он произнес ее имя не как приветствие, а как выражение отвращения. Он не стал к ней подходить, не пытался ее обнять. Вместо этого, он отошел в сторону, позволяя стражнику закрыть за собой дверь. Он стоял в тени, на самом краю круга света от свечи, скрестив на груди руки.

Внезапно рассердившись, она сказала:

– Почему ты так долго не приходил ко мне? Неужели я настолько тебе отвратительна?

Он медленно кивнул:

– Даже хуже, Айслинн. Ты предала меня, как мужа и как главу этого поселка и его Совета. Своими действиями ты опозорила меня – не только сейчас, но и раньше, снова и снова.

– Ты говоришь о Сидере Аменте. Я никогда не изменяла тебе с ним, никогда. И я не делала ничего, чтобы освободить этого Друджа. Он мне не друг.

Ее муж отвернулся от нее и сплюнул.

– Он был твоим любовником. Скорее всего, они оба были.

Айслинн остолбенела:

– Это неправда! В этом даже нет никакого смысла! Я еще могу понять твои подозрения насчет Сидера, хотя под ними и нет оснований. Но Друдж? Почему ты так думаешь?

– Потому что тебя видели! – прорычал он, заставляя ее вздрогнуть, несмотря на все усилия. – Потому что об этом сообщили, и теперь все знают!

– Видели? Кто видел?

Он пренебрежительно взмахнул рукой:

– Какое это имеет значение? Тебя видели, о твоих действиях сообщили, твое предательство раскрыто. Ты должно быть подумала, что меня это не волнует, поскольку наш брак дал трещину и наша совместная жизнь больше ничего не значит. Ты должно быть потянулась к этому Друджу и действовала импульсивно.

– Пог, это чушь…

– Но освободить его? – Ее муж не позволил ей прервать себя. – Освободить его, понимая, что он вернется к своему народу и приведет их к проходам, а потом и в долину, чтобы всех нас убить? Он обещал, что когда вернется, спасет тебя, если ты поможешь ему? Ты поверила ему?

Он чуть не рыдал, этот большой, грузный мужчина, который мог раздавить ее всего лишь мыслью. Он резко остановился, закрыв свое лицо руками, чтобы скрыть это от нее.

– Пог, нет.

Совершенно не боясь того, что он мог с ней сделать, она подошла к нему, положила свои руки ему на плечи и крепко их сжала.

– Все эти обвинения – ложь, – спокойно сказала она. – Мне плевать, кто их произносит или кто их потом повторяет. Я никогда не разговаривала с этим Друджем. Я никогда не была с ним в одной комнате. Я никоим образом не предавала тебя. Я не освобождала его. Я никогда бы не сделала ничего подобного, ни по какой причине. И, конечно же, не из–за его притягательности. Посмотри на меня, Пог.

Он опустил свои руки и повернулся к ней.

– Я скажу это снова. Я не освобождала его. Даю слово, как твоя жена. Мое самое священное слово.

– Я не знаю, чему верить, – наконец сказал он. – Больше ничему.

– Посмотри на меня, – снова сказала она. Он поднял свой взгляд и посмотрел в ее глаза. – Поверь в меня. Просто поверь, если больше ничему не веришь. Поверь тому, что я тебе скажу. Не оставляй меня. Не позволяй им делать это со мной. Позволь мне взглянуть в лицо моим обвинителям. Заставь их бросить свои обвинения мне в лицо. Больше я ни о чем не прошу. Только об этом.

Он покачал головой, показывая невыполнимость ее просьбы.

– Скил Эйл говорит, что нет никаких сомнений. Тебя видели.

Скил Эйл. Она так и подумала.

– Скил Эйл ненавидит меня. Ты это знаешь. Если он искал, на кого возложить вину, то обо мне он подумал бы в первую очередь. Если у него есть свидетели, пусть он их предъявит. Позволь мне с ними встретиться. Это ошибка, Пог. Ты знаешь, что это так.

Он пробежал своими большими руками по своим жестким, черным волосам и по лицу, утирая слезы, которые оставили следы на его щеках.

– Я хотел бы в это поверить. Я хотел бы поверить в то, что ты мне рассказала. Но что–то… что–то удерживает меня от этого. Сомнения, от которых я не могу избавиться. Они не дают мне покоя. Я вижу тебя с ним. Потом я вижу тебя с Сидером. – Он снова покачал головой. – Это сводит меня с ума. Я еле соображаю. Именно поэтому я не пришел раньше. Я не мог себя заставить.

Она обняла его и прижала к себе.

– Что–то тут нечисто. Здесь что–то еще кроме того, что случилось со мной. Что–то заразило весь поселок. В течение нескольких дней так не казалось, но это случилось, когда меня заключили в тюрьму. Мы должны выяснить, что же это такое. Ты и я. Мы должны помнить, кто мы такие и что мы значим друг для друга. Ты мой муж и я люблю тебя. Сидер Амент погиб, его больше нет, и вместе с ним ушло прошлое. Ты и я – вот настоящее. Но нам угрожают, Пог. Нашему дому угрожают. А также Гленск Вуду, нашим друзьям и соседям. Разве ты это не чувствуешь?

Он медленно кивнул:

– Я желал бы это знать.

– Ты послал кого–нибудь защищать Деклан Рич? Есть что–нибудь от Эсселлина?

Он покачал головой.

– Я даже не думал об Эсселлине или проходах. Скил Эйл сказал…

Он замолчал. Она посмотрела в его глаза и увидела отразившиеся в них растерянность и смущение. Это не было похоже на Пога – ничего подобного с ним не случалось. Он был сильным, решительным и твердым. Он никогда не стал бы увиливать, как делал это сейчас.

– Пойди в Совет и попроси, чтобы я предстала перед ними и ответила на обвинения, выдвинутые против меня, – сказала она. – Попроси, чтобы мне предоставили возможность защищать себя. Пожалуйста.

Он медленно кивнул:

– Да, Айслинн. Я сделаю это. – Теперь его голос стал крепче и сильнее. – Мне следовало сделать это раньше. Извини. Я не хотел, чтобы все это случилось с тобой.

Он наклонился, этот большой мужчина, и нежно поцеловал ее в лоб. Он действовал очень осторожно, как будто посчитал, что она может сломаться под тяжестью его прикосновения.

Затем он развернулся и пошел к двери, громко призывая стражника выпустить его.

* * *

Старьевщик, который подслушивал снаружи, быстро удалился и направился вверх по лестнице к палатам Совета. Стражник его не заметил; старьевщик для этого воспользовался магией. Он подозревал, что будет полезно подслушать разговор Пога Крэя и его жены, когда он услышал, как Пог заявил Скилу Эйлу о своем плане посетить ее. Глава Совета не был сильным человеком, когда пошел к своей жене. Несмотря на влияние магии старьевщика и убеждения Скила Эйла в измене его жены, он гораздо сильнее был подвержен влиянию своей любви к ней, чем чего–то еще. Старьевщик понимал, что в какой–то момент его хватка на этом здоровяке ослабнет и придется менять свои планы.

Покинув здание и выйдя на полуденное солнце, он уже обдумывал свои варианты в этом деле.

Во–первых, он мог бы убить эту женщину. Он мог бы сделать это похожим на самоубийство, а раз она мертва, то уже не сможет что–либо оспаривать. С другой стороны, это вероятно означало бы конец всему его влиянию на Пога Крэя и возможному краху его главного плана в отношении этого поселка и, в конечном счете, мальчишки, который носил черный посох.