Текст книги "Спортсмены"
Автор книги: Теодор Гладков
Соавторы: Дмитрий Жуков,Александр Котов,Дмитрий Урнов,А. Ланщиков,Юрий Уваров,Е. Дмитриев,Александр Высоцкий,О. Лагнсепп,Е. Симонов,Владимир Артамонов
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
Дипломы врачей они получили 24 июня 1941 года, а через несколько дней надели форму военврачей третьего ранга. Война их разлучила...
Из лучших спортсменов страны была создана Отдельная мотострелковая бригада особого назначения – ОМСБОН. Пройдя ускоренную специальную подготовку, спортсмены стали разведчиками, минерами, подрывниками, автоматчиками, снайперами. Уже в августе 1941 года подрывники и минеры получили задание готовить столицу к обороне. Дальние и ближние подступы к Москве покрылись сложной сетью минных полей. Мосты, железнодорожные и шоссейные коммуникации, важные промышленные объекты подготавливались к уничтожению.
Полевым врачом в группах минеров был Серафим Знаменский.
Небольшие подразделения, составленные из бойцов ОМСБОНа, направлялись в тыл врага, где начиналась их диверсионная деятельность. Здесь воевал коммунист, врач Георгий Знаменский.
Однажды зимой он был заброшен в белорусские леса. Из соседнего партизанского отряда прибыл связной – есть несколько раненых, свой доктор убит, дайте нам вашего.
Георгий пошел со связным, в течение нескольких дней оказывал раненым помощь, затем отправился обратно. Ему предложили трофейный мотоцикл, и он решил проскочить на нем по лесной дороге. Путь был немалый, километров сто.
Около часу ехал спокойно, затем вдруг его издали обстреляли из пулемета. Он дал газ, надеясь уйти, но с другой стороны тоже застучал пулемет. Пуля зацепила мотоцикл, и водителя выбросило на обочину.
Дотемна он лежал в снегу не шевелясь, потом пошел, а когда чуть-чуть отогрелся ходьбой, побежал. Поздно ночью добрался до боевого охранения своих. Тут сразу понадобилась его помощь, он вымыл руки, открыл сумку с инструментами и увидел, что почти все инструменты помяты, сломаны, затуплены – такой удар пришлось испытать при падении. Считают, что этот удар и мог стать причиной его заболевания раком. Но это произошло уже в 1945 году. А в 1942-м, в ночь на 8 мая, умер брат.
Оба они были вызваны в Москву для участия в эстафете по Садовому кольцу, но прибыли не в один день и не смогли встретиться. Серафим в это время переживал сложную семейную драму, и однажды пришел миг, когда он не сумел с собой справиться. Он ведь всегда был слишком легкоранимым.
Два часа Серафим умирал на руках брата...
И мая собирались команды, которые должны были разыграть приз в эстафете. Георгия не ждали, но он пришел. Ему сказали:
– Георгий Иванович, ты смотри сам, а то мы обойдемся.
Георгий сказал:
– Я побегу.
И неплохо пробежал свой этап, тот самый, где сейчас разыгрывается приз имени братьев Знаменских.
В 1945 году ему сделали операцию желудка, и он почувствовал себя снова здоровее здорового. В 1946 году, уже в качестве спортивного врача, его командировали на первенство Европы в Осло. Он и сам еще бегал так, что порой Александр Пугачевский не мог за ним угнаться. Это было в августе, а в сентябре он снова слег.
Он лежал в том же врачебно-физкультурном стационаре, где сам был врачом.
Приходила жена, и он говорил:
– Знаешь, только теперь я понял, что нет предела человеческому терпению, если твердо верить в будущее.
И они обсуждали, как займутся английским, диссертацией. Он и слышать не хотел, что умирает, но 28 декабря 1946 года все было кончено.
Когда в Москву на соревнования памяти двух бегунов съезжаются спортсмены – бывает это летом, в разгар спортивного сезона, – молодые парни и девушки, а с ними всегда старые друзья Знаменских идут на Ваганьковское кладбище и кладут на их могилу цветы.
Александр Высоцкий. ФЕНОМЕН ИЗ КЛИНА (Александр Долгушин)
«День парного весла» разыгрывается Московским городским советом спортивного общества «Буревестник» ежегодно 19 июля, в день рождения Александра Максимовича Долгушина, выдающегося советского спортсмена, заслуженного мастера спорта СССР, павшего смертью храбрых на полях Великой Отечественной войны. Только тридцать лет отпустила Долгушину скупая судьба, но, не скупясь, наделила его жизнь трудностями и препятствиями, словно все это время испытывала на прочность его характер. И паренек из подмосковной деревушки Клин, родившийся в 1912 году, преодолев на своем пути все препятствия, в возрасте двадцати лет «сделал» свой первый золотой дубль. И надо сказать, добиться этого было непросто: в гребных клубах тогда царила строгая иерархия, от 'разряда к разряду гребцы продвигались медленно. «Выскочек» здесь не любили, так что рассчитывать на быстрый успех не приходилось.
К первенству столицы тридцать третьего года Долгушин готовился в качестве загребного в восьмерке. Гонки восьмерок, этих линкоров академической гребли, никого и никогда не оставляют равнодушными. Темп этого великолепного зрелища регулирует загребной – спортсмен, сидящий на корме лодки, но являющийся центральной фигурой, ведущим команды, под работу которого подстраиваются остальные гребцы.
Все это отлично понимал Долгушин. Он знал, что загребной, помимо большой силы и выносливости – качеств столь необходимых для гребцов, сидящих третьими, четвертыми, пятыми и шестыми номерами в восьмерке и именуемых на профессиональном языке – машиной, должен еще хорошо «чувствовать» лодку, «катить» ее, соразмеряя силу гребка и скорость подъезда, то есть подготовку к гребку. Это обостренное чувство лодки и заставило Александра мечтать о выступлении в одиночке. Он отдавал себе отчет в том, что гребец-одиночник должен обладать особым талантом: тут требовались совсем иная тактика, другой расклад сил, нежели от загребного восьмерки. Именно поэтому Александр так внимательно и жадно наблюдал за посадкой и техникой маститых гребцов-одипочников.
– Гляди, Саша, – грозил ему пальцем его наставник Петр Сергеевич Сергеев, – знаешь пословицу «за двумя зайцами...»?
– Знаю, – отвечал Долгушин, – и все же...
«Мили делают чемпионов» – запомнились прочитанные слова. И поздно вечером после каждой тренировки на восьмерке он садился в одиночку и «накатывал» километры.
За неделю до соревнований на первенство Москвы 1933 года Долгушин объявил Сергееву:
– Хотел бы, Петр Сергеевич, попробовать свои силы и в гонке одиночек.
– На таких соревнованиях не пробуют, – ответил тот. – Слишком ответственная гонка. Но, коли есть охота, можешь продолжать тренироваться и в одиночке. Если пойдет, когда-нибудь и попробуешь...
И вот застал знаменательный день.
Великолепным финишем завершила гонку восьмерка с загребным Долгушиным. Поздравив гребцов, Сергеев спросил:
– Как самочувствие, Александр? Поди, весь выложился?
– Нет, – улыбнулся Долгушин. – Еще бы одну гонку выдержал.
– Ну гляди, – неопределенно сказал тренер.
Счастливый победитель собрался было переодеваться, но Сергеев остановил его:
– Послушай!
В это время диктор объявлял состав участников заезда одиночников, и Александр услышал свою фамилию. Теперь он понял, почему тренер интересовался его самочувствием. Позднее Долгушин узнал, что один из участников заезда на одиночках заболел, и фаворит остался без спарринг-партнера. Сергееву удалось убедить судейскую коллегию разрешить выступить Александру. Ведь фавориту будет интереснее бороться с соперником, чем идти одному, а для Долгушина это проба сил, убеждал тренер главного судью.
И судьи разрешили.
– Ты что, Саша, и в одиночке гоняешься? – обступили его товарищи по восьмерке.
– Выиграть надеешься? – улыбнулся первый номер.
– Выиграть, не выиграть – не знаю. Но и проигрывать не собираюсь, – упрямо сказал Долгушин. Он понимал, что на стороне соперника серьезные преимущества: отличная техника и опыт.
Обе лодки одновременно приняли старт. Сразу же завязалась острая борьба. Противник Долгушина взял очень высокий темп. Он был уверен, что новичок его долго не выдержит и безнадежно отстанет или бросит грести. Жаль, снизит эффект победы. Но Долгушин принял темп. Это означало, что новичок намерен сопротивляться. Соперник Долгушина был доволен. Сопротивление новичка и будет тем фоном, на котором утвердится триумф техники и мастерства. Он укоротил гребок и еще резче увеличил темп. Теперь новичок должен был быстро отстать. Пройдена первая половина дистанции, но Долгушин не отстает.
«Хитришь, милок», – думает он. Александру кажется, что соперник не гребет еще в полную силу и вот-вот начнет бурный финиш. Но этого не происходит.
«Пора», – решает Долгушин, и весла рвут воду. На глазах удивленных зрителей Долгушин выдвигается вперед. Соперник отчаянно пытается его достать. Но просвет увеличивается. Долгушин приходит первым.
– Золотой дубль! – истошно орет первый номер.
– Ведь техника слаба, а выиграл, – недоумевали знатоки. – Почему он выигрывает? Ведь только силой и выдержкой берет. – Они были недалеки от истины.
Высокий, кряжистый, с прекрасно развитой мускулатурой, Долгушин не знал, что значит нервничать. Он был рожден с характером бойца... «Я должен быть и буду первым», – говорил он себе, и губы его плотно смыкались.
Выдержке и упорству Александра с детства учила жизнь. Его отец, крестьянин-бедняк, Максим Долгушин, часто мыкался на заработках. Дети росли без него, и, вероятно, поэтому Александр так нежно любил мать Варвару Захаровну. С тринадцати лет Александр начинает помогать отцу, теперь сторожу гребной станции. После школы он бежит на реку: старательно вычерпывает из лодок воду, вытаскивает их на берег в ненастную погоду, перевозит пассажиров... Работает Александр много и охотно. Учится, надо сказать, с меньшим рвением, позже он скажет своей жене: «Понимаешь, Люся, стеснялся, что был старше своих товарищей и выше их ростом...» Окончив пять классов, он поступил чернорабочим на завод. После смены, как бывало раньше после школьных занятий, он шел на Москву-реку и перевозил пассажиров на другой берег.
В лодке, на воде, Александр чувствовал себя словно в родной стихии. Через три года он так овладел ремеслом перевозчика, что ни один лодочник не мог обогнать его на реке. Теперь для него ничего не стоило в лодке, полной пассажиров, пройти от Бабьегорской плотины до Воробьевых гор и обратно, проделать путь в 20 километров. Он играючи греб, по три часа не бросая весел. Полюбив могучую ширь реки, крутые и отлогие местами берега, Саша научился понимать ее тихий или буйный при ветре нрав. Так же усердно Александр работает на заводе, и старательного паренька-чернорабочего направляют в фабзавуч.
Во время учебы Александр по вечерам в свободное время продолжал перевозить пассажиров. Вместе с другими перевозчиками он участвует в азартных гонках – кто первым пересечет Москву-реку. Испуганные, облитые холодной водой, пассажиры тщетно просят разыгравшихся перевозчиков прекратить рискованные соревнования. После двухлетней учебы Александр возвращается на Первый завод Осоавиахима. Идет 1929 год. Он оставляет лодку: рабочая честь не позволяет ему заниматься перевозом. Теперь он рабочий-слесарь, кормилец, как и отец.
Но река по-прежнему влечет Александра. Он часто вечером приходит на берег и сидит, задумчиво глядя на воду... В судьбе его немалую роль сыграл Петр Сергеевич Сергеев. Вот как об этом рассказывал сам Долгушин:
«Петр Сергеевич не был ни тренером, ни выдающимся спортсменом, но обладал редким чутьем на гребцов. Однажды он сказал мне: «У тебя, парень, спина хорошая, мощная. Почему ты греблей не займешься?» Я ответил, что греб, но вот уже три года как бросил.
Сергеев пристыдил меня и предложил составить учебную двойку. Я согласился и, в свою очередь, соблазнил своего товарища Жверблиса. Тренировались по вечерам, после работы. Мы со Жверблисом гребли, а Петр Сергеевич сидел на руле. Готовились всего 20 дней и неожиданно выиграли в тридцать втором году первенство Москвы в третьем разряде».
Это была первая победа Александра Долгушина.
Готовясь к своему второму гребному сезону, 1933 года, Долгушин всю зиму усиленно занимался бегом и лыжами. Особенно он полюбил лыжи и этой своей любви остался верен до конца. Победам Долгушина на первенстве Москвы 1933 года по третьему разряду в двух лодках – одиночке и восьмерке – удивлялась вся спортивная Москва. Меньше всех удивлялся сам Долгушин. Он продолжал настойчиво тренироваться и вскоре признался: «Хочу побить рекорд Федора Рогачева».
12 июля 1934 года четыре водные станции выставили свои команды на соревнования по академической гребле, проходившие в районе Дорогомилова. Но вместо обычных двух километров шли на полтора. На этих соревнованиях в заезде мужских одиночек первого и второго разрядов выступал и Долгушин. Многочисленные зрители предвкушали интересную борьбу. Так оно и оказалось, однако исход гонки был совершенно неожиданным...
На старт вышли второразрядники Маврин, Веселов, Долгушин и чемпион Москвы перворазрядник Смирнов. Гонку возглавил Смирнов. Но Долгушин буквально «сидит» у него на корме. Метров за 200 до фишина Смирнов не выдерживает напряжения и сходит с дистанции. Победил Долгушин.
– Я гребу изо всех сил, а он, чувствую, вроде без напряжения нагоняет меня, – рассказывал Смирнов после гонки.
Через несколько дней Долгушин устанавливает свой первый всесоюзный рекорд на двухкилометровой дистанции в заезде одиночек-скифов. Характерно, что из-за несовпадения условий в различных реках и озерах (скорость течения, кривизна дистанции и т. д.) рекорды по академической гребле не фиксируются – ни мировые, ни всесоюзные. Отмечаются лишь рекорды данного водоема. В СССР в то время регистрировали всесоюзные рекорды для московской и ленинградской воды.
С этим заездом у Долгушина связана любопытная история. Дело в том, что рекорд на два километра, принадлежащий москвичу Федору Рогачеву (7 минут 51,2 секунды), был установлен им еще в 1927 году. В течение семи лет к этому времени никто не сумел даже приблизиться. И вот Долгушин, который совсем недавно начал выступать в крупных соревнованиях, идя в темпе 34– 36 гребков, сразу улучшает рекорд на 3,1 секунды. Это казалось невероятным, и судьи не решились засчитать время Долгушина: главный судья мягко объяснил недоумевающему победителю, что, очевидно, «секундомеры подвели». Впрочем, уже через пять дней на первенстве ВЦСПС Долгушин доказал, что секундомеры были в полном порядке. На этот раз рекорд был засчитан.
Долгушина включили в московскую команду, поехавшую в Ленинград на первенство СССР 1934 года. Слет лучших гребцов Советского Союза открылся 4 сентября парадом участников. В тот же день состоялся финальный заезд одиночников, в котором участвовали два москвича – Долгушин и выступающий в личном первенстве Смирнов и два ленинградца – чемпион СССР 1932 года на одиночке Чувахин и экс-чемпион СССР Жуков.
Два фальстарта. Наконец гребцам удалось преодолеть волнение. Соперники гребут ровно. Жуков и Чувахин делают по 40 ударов. Долгушин и Смирнов – по 36. На первых ста метрах еще никто не добился преимущества. Идет борьба нервов. Затем постепенно выдвигается вперед Долгушин.
Но Смирнов делает «навал», наехав на лодку Чувахи– на. Главный судья останавливает гонку и снимает Смирнова. Судьи на катере решают дать новый старт с места остановки заезда (остается примерно тысяча сто метров). Со старта вперед вырывается Чувахин, но Долгушин настигает его и длинным спуртом уходит вперед на корпус лодки. На повороте просвет увеличивается. Бурным финишем Александр доводит разрыв до трех с половиной корпусов лодки. Чемпион Союза 1932 года проиграл ему на тысяче ста метрах 15 секунд!
Нельзя, пожалуй, вспомнить первенства или соревнования, в котором Долгушин выступал бы только в одном классе судов. Первенство СССР 1934 года не было исключением. В этот раз Долгушин выступал и в заезде ски– фовых восьмерок.
Основное соперничество разгорелось между командами двух городов: Ленинграда с загребным Савримовичем и Москвы, где загребал Пахомов, Долгушин на сей раз сидел седьмым номером. Его задачей было передать темп и работу загребного всей команде.
Со старта начинают ровно по 32 удара. Из-под моста команда Москвы выходит немного вперед. Москвичи нажимают и выигрывают иол-лодки на отметке 1100 метров, Ленинградцы увеличивают темп до 34 гребков, но москвичи все еще впереди и упорно ведут гонку. Темп падает, соперники делают по 32 гребка. К повороту подходят рядом. На повороте рулевой Ленинграда, пользуясь лучшим знанием трассы, резко бросает свою лодку влево, п она оказывается впереди. На последней прямой стремительный финиш: обе лодки идут вместе, их весла почти касаются друг друга. Напряженный спурт, и лишь на самом финише ленинградцы выигрывают гонку.
В отчете, посвященном закончившемуся чемпионату, корреспондент писал: «...из гребцов, заслуживающих быть отмеченными, следует выделить в первую очередь нового одиночника Долгушина, добившегося за короткий срок звания чемпиона и рекордсмена СССР и в настоящее время почти не имеющего конкурентов, несмотря на далеко еще не совершенный стиль».
В 1934 году Долгушин выступает за команду Промкооперации, представители которой не раз составляли серьезную конкуренцию спортсменам из обществ с романтическими названиями «Спартак» и «Динамо». Однажды Лидия Даниловна Чупшева, которую, впрочем, за улыбчивость и молодость все называли просто Лида, хотя она и занимала пост председателя общества Промкооперации, собрала спортивный актив. Долгушин смущенно сидел в стороне, не зная, куда девать свои длинные руки: он увидел здесь сразу столько знаменитостей, что у него захватило дух. Лида Чупшева, окинув собравшихся веселым взглядом, спросила: «Кто из вас читал «Песню о Буревестнике»?»
Кто-то поднял руку. Еще один, два, три... Лида нахмурилась. Она отошла к окну, поправила красную косынку и, заложив руки за спину, продекламировала: «Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный».
Впервые в жизни Саша слышал такие слова и такое чтение. Он отчетливо, зримо представил себе седые гребни волн, и черные тучи, и эту смелую птицу...
«То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и – тучи слышат радость в смелом крике птицы».
Стихи произвели на Долгушина огромное впечатление. Он сидит притихший и зачарованный.
– На днях я прочитала речь Максима Горького на съезде писателей, – говорит Чупшева, – и подумала, а что, если назвать наше общество «Буревестником»?
– Здорово! – поддержал кто-то.
Эта мысль всем понравилась. Молчал только Саша.
– А ты что же, Саша, – против? – спросила Лида.
– Очень даже за. Но разрешит ли нам Горький, может, он не согласится.
– Разрешит, – убежденно произнесла Лида. – Не может не согласиться. Я его видела. Глаза у него такие задумчивые и добрые. Очень добрые. Сами увидите.
Тут же решили, кто будет в составе делегации. Долгушина избрали единогласно. Саша вышел от Лиды Чуп– шевой с аккуратно сложенным листком, на котором старательно записал книги Максима Горького.
Через несколько дней Саша с волнением всматривался в усатое морщинистое лицо, которое напоминало лицо его отца. И усы Горький разглаживал так же старательно, как и Максим Долгушин. А глаза – Лида была права – были очень добрыми. Горький внимательно слушал, потом поинтересовался, много ли спортсменов в обществе, какие имеются спортивные достижения. Лида, волнуясь, рассказывала чуть сбивчиво, перечисляя рекорды, загибая пальцы. Писатель улыбнулся в усы и, сильно окая, сказал:
– Вам нужно запасаться верою в себя, в свои силы, и эта вера достигается преодолением препятствий, воспитанием воли, тренировкой ее... Вы знаете, что, тренируя свое тело, человек становится здоровым, выносливым, ловким, – так же следует тренировать свой разум, свою волю.
Лида ответила за всех;
– Мы понимаем это.
Саша Долгушин, смущаясь, спросил:
– А как с названием?
Горький, прищурившись, разгладил усы:
– Согласен, если не подведете.
Так родилось еще одно романтическое название спортивного общества – «Буревестник». В этом же году Александра Долгушина призвали в армию.
Окончив курс молодого солдата, он с головой уходит в изучение боевой машины. Прошло только полгода, как он надел военную форму, а его уже отмечают как одного из лучших водителей бронетанкового батальона.
Однажды Долгушина вызвали в штаб. Приехавший комбриг с любопытством смотрел на высокого светлоглазого красноармейца.
– Как служит? – спросил он у комбата.
– Красноармеец Долгушин – отличник боевой и политической подготовки, – отчеканил комбат.
– А учиться хотите? – спросил комбриг у Долгушина.
– Хочу, товарищ комбриг.
– Есть распоряжение, – объявил комбриг, – вас досрочно демобилизовать и направить на учебу в институт физкультуры. Что, – сказал он комбату, – жаль расставаться с хорошим бойцом? Ничего не поделаешь, приказ командующего округом. А вас, товарищ красноармеец, поздравляю. Желаю успеха.
Так Александр Долгушин стал студентом. Понимая, что для него сделано исключение, Александр взялся за учебу. А спортивная жизнь шла своим чередом. Уже 5 августа Долгушин принял участие во II Спартакиаде профсоюзов. Александр выступил загребным в четверке с рулевым. В лодке сидели: Патрин, Барановский, Родионов и на руле Рогачев.
В финальном заезде, кроме москвичей, выступали и ленинградцы с загребным Чистяковым – эта команда была чемпионом СССР 1934 года.
Но москвичи, ведомые Долгушиным, значительно опередили именитых соперников, выиграв у них 7,8 секунды и улучшив рекорд 1927 года, установленный ленинградцами с загребным Савримовичем. Выступление Александра Долгушина в качестве загребного четверки с рулевым явило еще одну грань его спортивного дарования. А через две недели на водной станции Дорогомилово начались соревнования 1935 года на первенство ВЦСПС. Они особенно запомнились Александру еще и тем, что в них участвовали 132 команды гребцов-акаде– мистов. Цифра небывалая для тех лет. Кстати, Долгушин принимал участие в подготовке для радио информации, посвященной состязаниям.
В первый же день соревнований Александр Долгушин на одиночке улучшил почти на 13 секунд свой же рекорд 1934 года для московской воды. Он прошел двухкилометровую дистанцию за 7.34,6, показав время европейского класса.
– Европейское, говоришь, милок, – улыбнулся Долгушин одному из поздравлявших его болельщиков. – Не спорю, время хорошее, а насчет европейского ничего не скажу, не знаю. Встречаться с зарубежными спортсменами мне пока не довелось.
– Гребля – единственный вид спорта, в котором советские мастера еще ни разу не встречались с иностранными, – вставил кто-то.
– Встретимся, – заверил Александр, – и не подкачаем...
На этих же соревнованиях Александр, как обычно, выступает еще и в восьмерке. Загребает в ней Пахомов, Долгушин сидит на седьмом. Основным конкурентом москвичей была восьмерка Ленинграда с загребным Саври– мовичем. Это был сильный противник, но Долгушин с товарищами и здесь добились успеха. Они противопоставили резкой спуртовой манере ленинградцев спокойную, размеренную греблю. Борьба была на редкость упорной. Почти до самого финиша лодки шли нос в нос. И лишь почти на самом створе москвичи, «передернув»6 несколько гребков, выиграли гонку.
В конце августа Долгушин вновь завоевал звание чемпиона столицы в заезде скифовых одиночек. Чемпионат страны в 1935 году не разыгрывался. Так закончился еще один гребной сезон.
Из-за участия во II Спартакиаде профсоюзов Александр сильно отстал от своих институтских товарищей. Хотя к Долгушину и были прикреплены отлич– ники-студенты и преподаватели, сам он на каждом шагу мучительно ощущал пробелы в своем образовании. Пять классов были явно недостаточным подспорьем для усвоения программы вуза. Долгушин видел то, чего не хотели замечать друзья-студенты: что-то одно – институт или греблю следует оставить.
Долгушин жадно тянулся к знаниям, но и спорт не был развлечением. Глубоко в душу запали слова Максима Горького: «Нужно, чтобы рабочий класс окреп физически...» Значит, занятия спортом были важней. Так пришло окончательное решение. Обманывать себя и товарищей он не хотел и не мог.
– Я лучще повременю, – сказал он в деканате и выложил студенческий билет и зачетную книжку. – Не хочу занимать место, пусть учится другой. Поступлю на рабфак, поработаю, подучусь, тогда и? приду...
Пригодилась освоенная в армии профессия. Долгушин устроился работать шофером. Шел 1936 год.
Пожалуй, первенство СССР этого года, проходившее с 22 по 24 августа на Малой Невке в Ленинграде, можно смело назвать одним из самых блестящих достижений в спортивной биографии Долгушина, который выступил в трех классах судов. На одиночке он выиграл у москвича Смирнова и ленинградца Шевенко. Но на этот раз отрыв от соперников был равен 4-5 секундам, чем многочисленные зрители были явно разочарованы, ведь обычно отрыв достигал 15-20 секунд. На двойке парной вместе с Родионовым Долгушин тоже был первым. И в этом заезде разница была минимальной, всего лишь 0,6 секунды. Наблюдавшие за соревнованиями недоумевали, почему Долгушин, обычно намного опережавший соперников, сейчас выигрывает так мало?
А Долгушин просто берег силы. Ему предстояла еще гонка в восьмерке. Гонка, в которой команда Ленинграда, ведомая Савримовичем, значительно усилившая свой состав после поражения на первенстве ВЦСПС, надеялась на реванш, тем более что у москвичей вместо опытного Пахомова теперь загребал Долгушин.
Гонка, заключающая первенство, по праву была признана наиболее интересной и драматичной. Три четверти дистанции лидировали москвичи, но на последних 500 метрах вперед выходят ленинградцы, правда, выигрывают они всего 0,5 секунды.
Долгушин остро переживал проигрыш.
– Ничего, милок, – говорил он первому номеру, – мы еще погоняемся...
Командам-соперницам предстояло встретиться в этом году еще раз, но уже на другой, более длэннйй дистанции – такой, на которой проводились состязания английских гребцов. В Англии в те годы большой популярностью пользовались соревнования между высшими учебными заведениями Оксфорда и Кембриджа. Журнал «Физкультура и спорт» выступил инициатором нового состязания – «советского Оксфорда и Кембриджа».
На эти соревнования были допущены команды вузов двух городов: экипаж Ленинградского института физической культуры имени Лесгафта, команда – чемпион СССР 1936 года с загребным Савримовичем, и восьмерка Московского института физической культуры имени Сталина. Оба экипажа, готовясь к этому состязанию, максимально усилили свой состав. Команда москвичей включала чемпионов СССР – Долгушина, Родионова, Смирнова и чемпионов Москвы – Барановского, Панина, Пат– рина, Солдаткина, Троицкого. На руле шел опытный Рогачев.
Гонка проводилась на шестикилометровой трассе. Врачи опасались чрезмерных нагрузок, но их опасения не подтвердились, хорошо тренированные команды легко преодолевали новую для них дистанцию.
В день соревнований была солнечная погода. Яркие блики играли на воде. Катера с судьями сопровождали соревнующиеся экипажи. С трибун и гранитных ступеней набережной Центрального парка культуры и отдыха имени Горького за ними, волнуясь, внимательно следили болельщики.
Команды заняли стартовые места. На стороне ленинградцев преимущество. Долгушин при жеребьевке вытащил невыгодную воду.
Около двух третей дистанции пролегало по крутой излучине Москвы-реки, команде Долгушина досталась внешняя дорожка, поэтому путь, который должна была совершить их лодка, был длиннее. Со старта лодки рванулись почти одновременно. Первые десятки метров они идут нос в нос, но вот москвичам удается выйти вперед. Теперь главное – удержать преимущество. Александр укорачивает гребок и за счет этого повышает темп. Ленинградцы работают заметно реже, и их гребок длиннее.
На финишную прямую команды выходят одновременно. В работе москвичей что-то разладилось. Хотя так же дружно раздаются всплески захвата, но гребок «тает» на глазах. Александр пытается вывести команду вперед.
Тренер Рогачев, сидевший на руле, поддерживает загребного. «Держать гребок! Не скисать!» – командует он в рупор.
Но гребок ослабевает. Вот пройден последний бакен. Москвичи чуть-чуть впереди. Рулевой ленинградцев что– то кричит своим.
Ленинградцы спуртуют.
Ответный спурт москвичей. Уже из последних сил. Лодка ленинградцев настигает москвичей, и сейчас они идут рядом. «Уходят, – мелькает мысль, – уходят!» Долгушин увеличивает темп. «Принимай загребного, – снова кричит Рогачев. – Принимай!» Шестнадцать весел рвут воду. Судейский гонг и отмашка фиксируют победу ленинградцев.
– Не падай духом, Саша, – сказал тренер. – Умей и проигрывать. Помни пословицу «быть гребцом – значит быть борцом».
– Помню, – хмуро откликнулся Долгушин. – Только почему мы на протяжении сезона дважды проиграли гонку? Ведь в нашей восьмерке цвет московских гребцов?
– Сам по себе этот фактор еще ничего не решает, – ответил Рогачев. – Если бы мы посадили в лодку восьмерых чемпионов-одиночников, мы все равно бы проиграли. Решает, Саша, не умение каждого гребца, а гармоничное сочетание качеств всех восьмерых. Его-то нам и не удалось достичь. Моя ошибка. Знал ведь, что все номера в восьмерке – это сильные гребцы, но разные по характеру, склонностям, надеялся, что успеют прикататься, сработаются. Но но сработались. Команды не получилось. Потому и проиграли...
Придя домой, Долгушин принялся разбирать почту. Он ожидал письма из Баку. В спортивной жизни этого города сложилась парадоксальная картина. В Баку, стоящем на берегу моря и имевшем все возможности для развития гребного спорта, именно этот вид спорта почти не культивировался. Долгушин написал об этом в партийные органы печати города Баку. И вот перед ним вырезка из газеты. «Вышка» забила во все колокола, повела широкую пропаганду гребного спорта под рубрикой: «В шлюпки, за весла».
«Ай да ребята, ай да молодцы, – улыбается довольный Александр. – Теперь дело пойдет. Надо мне ответить им». И 21 апреля 1937 года Долгушин обратился через газету «Вышка» к бакинским спортсменам.
«Товарищи бакинцы, – писал он, – с большим интересом я узнал о готовящихся у вас соревнованиях по гребле на шлюпах, организуемых газетой «Вышка»...»
Это письмо он закончил такими словами:
«...надо надеяться, что в недалеком будущем гребцы Москвы встретятся в соревнованиях с гребцами города Баку...
Чемпион СССР по гребле Л. М. Долгушин».
Он радовался. Гребля получала все большее признание. В соревнованиях на первенство Москвы в конце июля участвовало 850 гребцов из девятнадцати спортивных обществ. Состязания продолжались четыре дня, и за это время ни на минуту не спадал накал борьбы.
– Именно это, – говорил потом Долгушин, – помогло мне установить на этих соревнованиях сразу два всесоюзных рекорда для московской воды, на одиночке и на двойке парной с Родионовым.
Долгушин сожалел, что в 1937 году не проводилось первенство Советского Союза. Поэтому самым главным событием гребного сезона Александр считал первенство ВЦСПС, проводившееся в конце августа в Ленинграде. Он смотрел на него как на неофициальное первенство СССР, потому что на гонки в качестве гостей были допущены гребцы и непрофсоюзных коллективов. Долгушин тщательно готовился к соревнованиям и рассчитывал на успех. И он пришел. Александр стал победителем в заезде на одиночке и на двойке парной вместе со своим неизменным партнером Родионовым. В командном зачете также победили москвичи.