Текст книги "Забияка. (Трилогия)"

Автор книги: Тая Ханами

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 68 страниц)

– А что в нем не так?

– Ну ты даешь, мать! – Закатил очи предрассветному небу домовой. – От тебя за версту разит нечистью. Если бы не Шуша, завернувший на огонек, я бы перепугался, честное слово!

– Странно… А почему я ничего не чувствую?

– Может, ты непорочна, как дева Мария? – Высказал предположение наглый домовой. – Или, наоборот, настолько…

– Насколько? – Уловила я подвох в голосе мелкого хозяйственника. – Что?

– Лиса, фрак дается не только за заслуги по спасению козлоногих пастырей, – вмешался волхв в мою перепалку с домовым. – Гораздо чаще…

– Насколько чаще? – Нахмурилась я.

– Не знаю. Но подозреваю, что спасать пастыря удавалась единицам за всю историю суккубов на нашей планете. А вот "спать" с ним…

Я вспомнила Мягкофразова. Судя по поведению Козла, он был всеяден.

– А я тут при чем?

– Ты-то ни причем, – охотно согласилось со мной начальство. – Но в памяти поколений подобный фрак означает, что женщина очень хорошо провела время в компании…

Волхв, не договорив, пристально посмотрел на меня. По-моему, ему нравилось наблюдать за тем, как до меня доходят "прописные истины": а что, если "память поколений" была крепка и в металлисте? И что он, в таком случае, обо мне подумал? Я вспомнила, какими глазами он глядел на одежду от Козла. Конечно, по большому счету, он должен был мне доверять. Но, с учетом того, каким для него выдался вчерашний вечер…

– Ладно, уговорили, – скинула я с себя фрак. – Нет, жечь не дам. Борис Иванович, не найдется ли у вас лишнего холщового мешочка?

– Что, жалко выбрасывать? – Подмигнул мне наставник лазоревым глазом.

Я вертела черную вещицу от Козла. Так, сяк. Выбрасывать, безусловно, было жалко. Когда-нибудь, лет через несколько, тихим зимним вечером, под вой бури и свист поземки, я буду потягивать глинтвейн, смотреть бы на свои трофеи, и вспоминать о том, как мне удалось выжить. И надеяться – на то, что буду жить и впредь.

– Был бы он поменьше… Поставила бы его на полку, рядом с алмазным крестиком Берендея. А то, видишь, замок-то уже тю-тю…

– И впрямь, – подобрался волхв. – Замок! Господи, мы тут на всяких козлов время теряем, а у нас…

Он, не договорив, достал непонятно откуда коробочку, и протянул ее мне:

– Запихивай сюда эту гадость! Расправь… Не на крыльцо, на фрак!!! Ффух, пронесло. Чуть было красоту жилища мне не попортила!

Домовой, с ошалевшими глазами наблюдавший за моими действиями, выдохнул с явным облегчением.

– Вы идете? – Распахнул дверь он.

Однако, сетовавший на нехватку времени волхв не спешил в избушку:

– Гоша, ты накрывай на стол, а я отлучусь на несколько минут.

– Есть! – Метнулся домовой к входной двери.

Я осталась стоять.

– Лиса, тебе пора на совет, – напомнило мне начальство. – Да и завтрак…

– Скоро буду.

– Что так?

Ничего. Просто иногда человеку требуется минут пред тем, как взглянуть в глаза глубоко не безразличному тебе человеку. Человеку, который, возможно, уже стал для тебя чужим.

* * *

Когда я вернулась обратно на крыльцо, там ошивался, приплясывая от нетерпения, Гоша. Ни слова не говоря, он схватил меня за руку, и потянул в комнату напротив кабинета начальства. Здесь я никогда не была. В ней было зеркало, шкаф, и куча свободного места.

– Начальство тут что, пляшет? – Скептически оглядела я пустое пространство перед зеркалом.

– Да, выполняет балетные па, – ехидно отозвался домовой. – Крутит тридцать четыре фуэте.

Я невольно представила себе эту картину. Вместо брюк – пачка, вместо свитера – белая майка. Не корсет же!

Гоша фыркнул.

– А почему тридцать четыре? – Вспомнился мне ответ домового.

– Чтобы приму Большого Театра переплюнуть! Лиса! Когда же ты повзрослеешь?!

В голосе домового звучали интонации волхва.

– Ни-ког-да.

– Ну и ладно, – неожиданно покладисто отозвался Гоша. – Держи, – протянул он мне какую-то одежку.

Я осторожно взяла в руки не то удлиненный приталенный жакет, не то полупальто. Изящное до умопомрачения. Легкое, как перышко. Практически цвета морской волны – совсем как глаза волхва, когда тот смотрит на Владычицу Катери… Стоп.

– Я это не возьму.

– Хозяин сам велел тебе это выдать.

– Я в нем замерзну. Оно весит, как моя джинсовая рубашка, а на улице мороз.

– Нет. Оно волшебное и потому теплое.

– Мне зеленый не идет.

– Оденься и посмотрись в зеркало.

Я пожала плечами, однако последовала совету. Глянула… Пальто мне однозначно шло. На меня из зеркала смотрела юная, элегантная, невероятно красивая молодая леди. Это была не я. А вот ниже, там, где отображались джинсы… Черт, они же были светло синими! А ботинки – песочного цвета. Теперь они были под стать верху – может быть, на тон, или на полтона темнее.

Хмм, как сказал бы волхв.

– А платочка шейного у тебя не найдется? И шапочки?

– Для тебя – все, что угодно, – прижал Гоша лапки к груди. – А пальто, вообще-то, с капюшоном.

– Я не рассмотрела.

– И какая ты после этого женщина?

– Драконоподобная, Гоша, драконоподобная.

Домовой вздохнул. А мне вспомнилось, как два года тому назад меня одевала Танька. Укладывала волосы, мазала ресницы фирменной тушью Жозефины. Тогда мне это не помогло. И где она, Танька, сейчас?

Я принялась расстегивать деревянные пуговицы.

– Погоди, – мотнул головой домовой. – Не хочешь быть красивой – не хоти. Но пальто все же оставь. Полезное оно.

– Правда?

Это в корне меняло дело:

– И каковы его свойства?

– А тех, что ты увидела в зеркале, тебе не достаточно?

– Нет.

Гоша презрительно окинул взглядом невероятно красивую меня.

"Ну и дура", – услышала я его мысль.

– Вероятно. Но, может быть, ты соизволишь озвучить список достоинств моей гипотетической обновки?

Домовой покачал головой: мол, другая бы с руками оторвала, а эта… Но потом все же взял себя в лапы:

– Изволь. Те, что ты уже видела, плюс практически нулевая теплопроводность, плюс абсолютная водостойкость, плюс то, что при этом оно отлично "дышит", плюс то, что к нему не липнет никакая грязь…

– А зараза? – Обнаглела я. Гулять – так гулять!

– Оно немного повышает удачу, – не ответил на шутку домовой. – Совсем чуть-чуть. Но иногда…

– Спасибо, Гоша, – притянула я к себе заботливого хозяйственника. Погладила по голове. – Спасибо.

Домовой только шмыгнул носом в ответ.

– Иди, – потянул он меня за руку к выходу из комнаты.

У начальства уже вовсю шло совещание. И завтрак. Стучали ложки, пахло овсянкой. Я поторопилась сесть к столу – на свободное место между Зубом и Сан Санычем. Передо мной немедленно материализовалась тарелка горячей каши.

– Кушай быстрее, – одобрительно посмотрел на меня волхв.

– Спасибо.

– За что?

– А то сами не знаете.

"За пальто? Не благодари. Поверь, это только малая часть того, что я мог для тебя сделать".

"А…"

"Катерина? В курсе".

"Неужели вы успели ее навестить? За какие-то несколько минут?"

"Что ты имеешь в виду?" – Покраснел волхв.

"Не это".

– Кушай кашу, Лиса. А то остынет.

– Слушаюсь.

В результате этой беседы настроение настолько улучшилось, что я решилась взглянуть на металлиста. Он, скорее всего, не спал всю ночь: пол-лица занимали черные круги, сами глаза были красные. А еще они были чужими. Человек принял свое решение. И, как любое другое, оно заслуживало уважения.

Что ж…

Я вздохнула, и принялась ковырять ложкой ставшую вдруг поразительно безвкусной овсянку.

* * *

– Я еще раз повторяю, нам надо послать не одну разведгруппу, а две, – гнул свою дугу Сан Саныч.

– А я еще раз спрашиваю, зачем? – Сверкал золотом Зуб. – Вы нам не доверяете?

Бывший агент секретных российских спецподразделений схватился за голову.

– Матвей, – мягко сказал волхв. – Ты не прав. А вдруг твоих людей схватят? Что тогда?

– Вот когда схватят, тогда и будете думать.

– Но вдруг вам понадобится экстренная помощь?

Бывший уголовник скептически покачал головой:

– Ты думаешь, мне будет весело жить с отрезанными в плену ногами?

– Почему с отрезанными? – Вытаращился на него телепат. – У тебя что, дар предвидения?

– Нет, – покачал головой Зуб. – Просто так, к слову пришлось. И, между прочим, пока вы тут разговоры разговариваете, враг не дремлет!

– Давайте голосовать, – подобрался волхв. – Кто "за" то, чтобы Матвей отправлялся один? То есть, со своей группой, но без прикрытия?

"За" был только один Зуб, все остальные воздержались. Впрочем, резко "против" был настроен тоже только один человек.

– Вам что, настолько все равно? – Удивленно оглядел нас Борис Иванович.

Помимо вышеуказанных товарищей, за столом еще сидели: изрядно помолодевший волхв Глеб, юный гений Никола Тесла, Шуша и Тоша. Гоша где-то незримо присутствовал.

– Мне не все равно, – покачал головой Шуша. – Просто я во всем поддерживаю своего хозяина.

– А я – Шушу, – поднял лапку Тоша.

– А я… – было взял слово сидящий рядом со своим домовым волхв Глеб.

– Тошу?

Омолодившийся показал белые зубы. По-моему, он просто наслаждался жизнью.

– Хм, – выразительно повело бровями начальство. – Следующий.

"Я не знаю. Но и не хочу высказывать свое сомнение в успехе рискованного предприятия. Во-первых, дуракам, как известно, везет. А, во-вторых, вдруг он примет все на свой личный счет и обидится?"

– Принимается. Следующий…

…В это утро у всех нашлась веская причина для того, чтобы воздержаться.

– Иди, Матвей, – резюмировал волхв. – Собирай своих орлов.

Зуб, сияя, ушел. Бывший вояка укоризненно покачал головой.

"За все время моей службы", – постучалась мне в голову его укоризненная мысль, – "у меня не погиб ни один подчиненный".

– Оставь Матвея в покое, Сан Саныч, – сказал внимательно следящий за ним волхв. – Давайте-ка лучше разработаем план осады. Сколько у нас человек?

– Но нам еще неизвестно, какова численность неприятельского гарнизона. Неизвестно, что там за защита такая смертоносная. Ни…

– Черт! – Схватился за волосы волхв. – И я позволил ему идти!

– Вот видишь, – строго посмотрел на него бывший военный. – Впрочем, может быть, оно и к лучшему.

– Как так? – Перестал терзать короткую стрижку Борис Иванович.

– А вот так. Решение принималось без учета всех обстоятельств, так? А с учетом новейших данных, мы его можем пересмотреть. Разумеется, – с нажимом произнес он, – Матвею докладывать об этом не стоит.

– Ты ему не доверяешь?

– Я действую согласно современной теории боя. Одна группа разведки. И как минимум одна группа контрразведки. Как минимум!

"Может, запрячь дракона?"

– А что, это идея, Лиса. Иди, и навести своего логово своего "папаши". Только быстрее, а то…

Я старательно закрыла голову от сумбура металлических мыслей – чего-чего, а слушать их сейчас мне хотелось меньше всего.

Всего один шаг, и передо мной чернел вход в пещеру. Рассвета не было, но у входа в его логово лежал сытый Волк. Казалось, Серый спал. Поэтому я вздрогнула, когда он, так и не раскрыв ни пасти, ни глаз, "заговорил":

– Большой брат сказал, что ты придешь. И чтобы я позаботился о тебе.

– Большой брат? Рассвет, что ли? А он где? И что ты тут делаешь?

– Тебя дожидаюсь, – соизволил приоткрыть зеленый глаз Волк. – Я невнятно выразился?

Упс… С этим снобом надо вести себя осторожнее… Ага! И думать меньше – вон волчара отвернулся с гордым видом оскорбленной невинности. И что теперь прикажете делать? Я-то собиралась просить Рассвета, чтобы слетать на нем на разведку! Наверное, придется возвращаться ни с чем…

– Я тебя отвезу.

– О! Если тебе, конечно, не трудно…

– Совсем нет, – пружинисто поднялся Волк на мощные лапы.

Боги! Я только сейчас рассмотрела, какой он был огромный! Размером с быка, не меньше.

– Не боишься? – С спросил он.

– А я не свалюсь?

– С непривычки, оно, конечно, можешь…

И тут я увидела, что Волк смеется. Не открывая пасти, практически не меняя выражения зеленых глаз.

– Садись, – мотнул он головой.

– Только давай быстрее, – попросила я, вспомнив, что мы рискуем опоздать к моменту отправки бывших уголовников.

– Как знаешь…

Я думала, мы переместимся из этой точки пространства в конечную при помощи телепорта. Но я ошиблась: волк изволил нестись по поверхности Земли. Точнее, стлался над ней, изредка касаясь лапами звонкого наста. И это было куда страшнее, чем кататься на Мане – ведь для той сосновый бор был частью ее существа, и она в принципе не могла впаяться в дерево. В случае верховой езды на Сером, подобной уверенности в том, что поездка окончится благополучно, конечно же, не было. Но, по некоторым ощущениям, езда на хищнике была безопаснее езды вторым номером позади металлиста. Металлиста…

"Не грусти, друг большого брата".

"Стараюсь".

"У всех, кто на мне ездил, жизнь складывалась удачно".

"Гм".

"Просто поверь".

"И насколько удачно?"

"По-разному. Иногда совсем не так, как они предполагали. Но, все равно, удачно".

Что же, это внушало надежду на оптимистичное будущее для нашей планеты. Ого! Уже поляна. Какое-то столпотворение возле Слитка… Уже позади. Борис Иванович, еще раз здравствуйте. Мы не поздно?

Практически все участники совещания успели покинуть кабинет начальства. В нем остались только его хозяин и металлист.

– Отправитесь вдвоем, – огорошил меня категоричным тоном волхв.

Я поторопилась скосить глаза на Илюху. Тот сидел с видом еще не до конца примирившегося с обстоятельствами человека.

– Э-э-э… – перевела я взгляд на начальство. – А это обязательно?

– Знаешь что, Лиса! – Озверел волхв. – Одну я тебя не пущу.

– Это почему это?

– Потому что тебе просто необходим трезвомыслящий спутник. С тобой не будет даже дракона!

– А на чем мы полетим? – Оглядел комнату металлист.

– На метле! – Не сдержалась я.

"Слушай, ты, дурная…" – начал пока еще мысленно заводиться Илья.

– На волке поедете, – отрезал Борис Иванович. – Илья, назначаю тебя старшим.

– Мы же на нем не уместимся! Почему бы нам просто не отправиться телепортом?

– Уместитесь, – раздался утробный голос. – В крайнем случае я запрошу подмоги.

– Чтобы я, да с ней…

– Илья, еще одна реплика, и я рассержусь. Что это за детсад?! О себе не думаешь, подумай хотя бы о судьбе мира. Целых двух миров!

– Но как я буду контролировать ситуацию, если она как с цепи сорвалась?

Илья и впрямь, казалось, был озадачен судьбой экспедиции. Смотрел на меня, точно сантехник на сломанный вантуз: мол, вы мне предлагаете добиться успеха с неисправным инвентарем?

Я думала, что волхв взорвется. И мне, обиженной на уже бывшего друга сердца, признаться, этого очень и очень хотелось. Но Борис Иванович заговорил спокойным голосом:

– А тебе не приходило в голову, что она, как ты выражаешься, "с цепи сорвалась" не по своей воле?

– Как это? Судьба человека только в его руках.

– Ага, и человек – сам кузнец своих неприятностей. Знаем-знаем. Но не в этом случае.

– Что так? – Презрительно скривил губы Илья.

– Ее наняли.

– Кто? Козел?

А начальство-то было право насчет фрака от пастыря и памяти поколений… Но настолько не доверять любимой женщине? Я подавила в себе желание встать, и гордо удалиться: не то место, не то время, и, что самое главное, не те люди.

– Нет. Пятый управляющий по измерению номеру двадцать восемь, – грустно ответил волхв.

– Что еще за измерение? – Свирепо осведомился бывший друг сердца.

– Не знаешь? А то место, куда она угодила два года назад для того, чтобы спасти чью-то озабоченную поэзией металла тушу, не припомнишь?

– А… – Начал было спорить металлист.

Замолчал, потрогал золотое кольцо строгого мужского дизайна. Посмотрел на меня, на волхва…

"Могла хотя бы не афишировать свою связь с Козлом этим поганым!"

– Илья, – устало сказал волхв. – Я понимаю твои чувства. Ты разорвал отношения, – кивнуло начальство в мою сторону, – и не хочешь с нею пересекаться. Так?

– Так, – твердо ответил металлист.

Я вдруг подумала, что это хорошо, что мир катится к концу…

– Да, – не дрогнул ни один мускул на лице волхва. – Я об этом знаю. И Лиса тоже. Но так получилось, что именно вы и именно вдвоем справитесь с этим заданием лучше всего. Если ты не хочешь мнепомогать, так и скажи. У нас осталось Очень. Мало. Времени. А у тех ребят, что сейчас уже подходят к стенам замка – и того меньше.

– Они что, отправились телепортом?!

– Да, я им навесил переход. Он заканчивается в двух километрах от края поляны, на которой стоит Замок Спасителей. Они, наверное, уже…

– Нам пора, – вскочила я на Волка. – Ты со мной?

– Да, – решился Илья. – Только, чур, я поеду впереди.

– Как хочешь. – Мне, и впрямь, было все равно.

* * *

На изнанку мы попали по тому же переходу, что и разведгруппа, состоящая из бывших уголовников. Ступив в родной для него мир, Серый Волк преобразился. Стал куда сильнее – я всем своим существом ощутила, как в его жилах заструилась мощь. Он и до этого довольно легко с нами справлялся, а теперь, казалось, вообще не замечал веса – я себе казалась эдакой пушинкой на крыше «Хаммера». А ведь до этого момента я всерьез сомневалась в том, что эта, пусть и зверюга, а не надорвется…

Так я думала, а по бокам сплошной стеной лился лес. Мне по-прежнему не было холодно, да и сидела я за мощным торсом металлиста. Старалась не проникать в его мысли.

Неожиданно волк остановился.

– Меняйтесь местами, – сказал.

– Это почему еще? – Ощетинился Илья.

– На ней – мощнейший защитный мех. А на тебе ничего нет. Так будет безопаснее.

Ну, это, как раз, был спорный момент – получить стрелу в широкую спину было ничуть не лучше получения стрелы в широкую грудь.

Однако, препираться Илья не стал:

– Не будем терять время, – сказал он. – Ребята в опасности.

Он сейчас был таким, каким я его знала по нашей первой вылазке на изнанку: умным, дружественным. Но не близким. Я поторопилась загнать кольнувшую боль куда-нибудь поглубже. Потом придет расплата. А сейчас надо было делать дело.

Их я увидела, как только подошли к краю поляны. По ровному снежному ковру кралась практически неразличимая со средой белая тень. До стен замка оставалось не более ста пятидесяти метров. Я тупо наблюдала за тем, как белая тень крадется к захваченной крепости, и до меня никак не могло дойти: что-то тут было не так.

– Где они? – Обеспокоено осведомился металлист рядом со мной. – Ни следов, ни ребят. Зато замок стал виден. Это не к добру.

– Почему не к добру? – Поняла я, что было "не так" с Замком.

– Они взломали его защиту, – легко дал ответ на загадку "что-то не так с этим замком" товарищ. – А вот где Зуб, хотел бы я знать?

– Я вижу необычайно зрелого домового, – ответил за меня Волк. – И чую сильное колдовство. Подождем.

И он улегся на снег. Практически невидимая белая тень медленно продвигалась по поляне. Можно было расслабиться. В голове у друга сердца, не скрываемые более защитным амулетом, крутились стратагемы времен седой античности. Я, уже ничего и ни кого не стесняясь, принялась беззастенчиво подслушивать – раз уж так получилось, и Илья мне теперь никто, то и стесняться мне было нечего. Хотел бы – закрылся.

"Гай Юлий Цезарь велел выпустить окруженных германцев, храбро сражавшихся в отчаянии, и напал на них, когда они бежали… Не то".

Воистину. Еще нет никакого сражения.

"Антигон, царь македонский, подверг осаде этолийцев. Мучимые голодом, они решили совершить вылазку. Антигон открыл им дорогу для бегства, и, сломив таким образом их наступательный порыв, настиг их сзади и перебил… Снова не то".

Точно так. Во-первых, В Замке Спасителей было достаточно еды. Во-вторых, никакой осады, тем более, длительной, еще не было и в помине.

До стены осталось метров сто – сто десять…

"А вот это, кажется, подойдет. Консул Манлий, вернувшись из боя, обнаружил, что римский лагерь захвачен этрусками. Окружив все входы постами, он довел запертых врагов до голодного отчаяния. Случилась сеча, и консул Манлий был убит…"

Очень жизнеутверждающе!

"…его солдаты сняли посты с одного входа, и открыли выход этрускам. Те поспешили в беспорядке на выход, а тут подошел второй консул Фабий и перебил их…"

…До стен замка оставалось метров восемьдесят, а стратагемы в голове у металлиста все не заканчивались и не заканчивались. Когда иссякли истории об осаде вражеских лагерей, пошли истории по военных хитростях на поле боя. Я, невольная их слушательница, вскоре поняла одно: практически всегда хитроумные планы военачальников сводилась к тому, чтобы использовать физиологические слабости противника – как то: страх, усталость и голод (иногда – привычку принимать пищу в одно и то же время). В ход шло использование рельефа местности, учет психологии осажденных, сражающихся с отчаянностью крысы, зажатой в угол. Как ни странно (для меня), довольно часто древние полководцы притворялись испуганными, достигали эйфории в рядах противника, направляя его на свои слабые места, а потом крушили его лучшими, говоря современным языком, подразделениями. Вот только, мне, с учетом картинки, подсмотренной в памяти у Луки, было неясно, как мы будем использовать этот кладезь знаний военной премудрости античных времен против того жуткого невидимки. И, потом, у них, античных людей, судя по воспоминаниям компаньона, магия была не в чести. Или все же была? А вдруг дико дорогие спецы насылали локальную погодную аномалию – например, нестерпимую жару на ряды противника, в результате чего те испытывали дикую жажду, и теряли силы?

Но, все равно, против того сотрясающего землю невидимки никакая жара не поможет, и это очевидно…

До стен замка оставалось не более двадцати метров, когда белый снег внезапно окрасился алыми брызгами. Замок, как стоял, так и остался стоять – только его стены крепости как будто подернулись пеленой. Те, кто его захватили, никак не реагировали на пять живых крыс, одного живого домового, и один изувеченный трупик. Волк вместе с нами на нем вскочил на лапы. По земле прошел толчок, снег снова окрасился алым, хотя лазутчики уже давно бросились наутек. Расстояние между ними и нами стремительно сокращалось, а вдогонку им не свистели стрелы. По их следам плыл Замок.

– О Господи, – выдохнул металлист. – Волк, дружище, надо их спасать!

Но Серый и без того уже мчался навстречу грызунам. До них оставалось не более ста метров, когда замок ощутимо увеличил скорость…

– Ты только добеги до них, а я открою телепорт!

"Хорошо, друг большого брата".

Замок набирал ход. До грызунов осталось метров пять. До крепости – пятьдесят…

Мы успели, и, вероятно, в последний момент. Грызуны повисли на сером мехе Волка, Шуша прыгнул мне на колени. Время замедляло свой бег…

* * *

– Как это, плыл по воздуху?

Мы снова были в Заповеднике. Бездумно сидели возле шкафа, открывающего вход на изнанку – как ввалились к волхву, так и попадали на пол. Уголовники, подчиняясь амулету "понятия", уже превратились в людей, но на лице у них не было ни единой подходящей случаю эмоции. Ни облегчения – от поистине чудесного спасения от неминуемой смерти. Ни скорби по погибшим товарищам слава всем богам живого Зуба. Да и у меня самой было не много мыслей, кроме одной – про то, что пальто от Катерины, похоже, и впрямь оказалось волшебным…

– Как это, плыл по воздуху? – Повысил голос волхв. – Волк, хотя бы ты мне ответь!

– Ммможет, и шеллл, ннне знннаю, – проклацал зубами чревовещатель.

– Не может быть! – Чуть было не приземлился напротив нас Борис Иванович.

– Почему – не может быть? – Вышел из ступора металлист.

– Потому что еще никому не удавалось сдвинуть замок хотя бы с места, – растерянно ответил волхв. – Стены разрушить – да. Сплошь и рядом. Но сдвинуть с места…

– А почему? – В свою очередь почемучкнула я.

– Магия. Долго объяснять, – отмахнулся от меня Борис Иванович. – Меня беспокоит совсем другое…

Он умолк, а в его голове, не скрываемые защитой (!) крутились тревожные мысли о Книге Правосудия.

– А что с Книгой?

– Она должна быть в этом… – на автомате начал отвечать волхв, и возмущенно уставился на меня: – Подслушиваешь, хоть не мели язы…

Он не успел договорить: взревела сирена, что-то случилось у эмпатов. И, судя по характеру завывания, это "что-то" было очень и очень серьезным. Я думала, что начальство сорвется места, но он только вслушался в пространство. Остался сидеть на месте.

– Пойдите ребята, отдохните, – повернулся он к бывшим уголовникам.

Тех как ветром сдуло. Лишь Зуб обернулся в дверях:

– Если понадоблюсь – зови.

Волхв как сидел, так и остался сидеть – даже головы не повернул. Ушел в себя человек, и, судя по выражению его лица, внутри у него сейчас было безрадостно. Я рискнула отвлечь начальство от грустных дум:

– А нам что… То есть, мне что делать?

– Останьтесь, ребята. И ты, Волк, останься.

– Хорошо, вожак. Чует мое сердце, я вам еще пригожусь.

Землю сотрясала чья-то недетская поступь.

Я, кинулись к окну. Оторопели: по поляне шагали, взявшись за руки, половинки корпуса эмпатов, мрачное готическое здание и архетипический храм.

– Все-таки он тоже Тролль! – Ахнула я. – То есть, Брут. То есть…

– Подожди сеять панику, Лиса. Еще не вечер.

Это была правда. Было светло, и посреди бела дня по направлению к нам топал наверное все же инопланетянин. Тот, кого даже мое всезнающее начальство считало своим в доску. Как-то раз, поддавшись сильнейшему приступу ностальгии по родному измерению, волхв с ним, троллем, квасил (и сейчас я читала его "охи" и "ахи" по этому поводу). Точнее, пил только Борис Иванович, а тролль ему помогал соответствующей гаммой эмоций.

И вот теперь он шел к нам навстречу. Точнее, уже пришел.

– Начальник Заповедника у себя? – Осведомился корпус эмпатов приятным рокотом.

– А то ты не знаешь, – распахнул окно Борис Иванович.

Впустил морозный ветер и целую стайку веселых снежинок.

– Знаю, – засмущался тролль. – Но мне надо было начать разговор.

– Я весь внимание.

– Меня призывают, – "переступил" половинками себя тролль.

– Кто? – Встряла я в чужой разговор.

Я думала, что он не ответит. Но я ошиблась:

– Наш… Командующий, – виновато покосился на меня корпус светлых эмпатов.

– Выражайся яснее, – с интонацией готового ко всему человека сказал Борис Иванович.

– Я не могу яснее, – снова пророкотал и снова виновато корпус светлых. – Он э-э-э… Скажем так, королевского рода. И он всегда был главным среди нас – тех, кто переселился на вашу планету.

– Планету? – Переспросил волхв.

– Планету, – утвердительно наклонил левую верхушку здания тролль. – Тогда ваш мир представлял собой только одну планету.

"Значит, теория начальства относительно постепенного сотворения изнаночного мира оказалась чистой правдой!"

"Похоже, что так, Лиса. К сожалению", – подумал телепат, и сказал вслух:

– И что ты намерен предпринять?

– Ты станешь меня удерживать? – Потупил вторую макушку тролль.

– Нет. Зачем?

"Это правильно", – постучалась мне в голову металлическая мысль. – "Зачем нам супостат в Заповеднике?"

"Так-то оно так", – подумало в ответ начальство. – "Но он прекрасно осведомлен о том, что из себя представляет Заповедник. Больше того, он сам служил звеном в его обороне".

Но вслух волхв, разумеется, ничего не сказал. Стоял, смотрел на тролля. И мы все смотрели. А там было на что поглядеть!

Здания осели на снег – ни дать, ни взять, два человека собрались поговорить. "Руки" разъединились, убрались в толщу половинок корпуса. Наружу не выходило ни звука. Я, как ни силилась, не смогла уловить ни одной, даже самой слабой эманации. А вот начальство так и подалось вперед, и, судя по его облику, оно понимало, о чем идет речь у половинок одного тролля. Уже потом я узнала, что шел спор, достойный внутреннего диалога любого современного невротика. Корпус светлых эмпатов, "архетипический храм", утверждал, что "заповедные" люди были добры к нему, и поэтому он не станет объединятся с врагом Заповедника. Готическое "сооружение" приводило тысячу и один довод в пользу объединения с "командующим". И главным из них был не долг перед "королевичем", отнюдь. Главным была обреченность планеты 14856747. То есть, Земли.

"Почему обреченность?" – Спросил чуть позже волхв Борилий.

"Потому что наш командующий смог получить большую порцию энергии из нашей Вселенной", – ответил ему тролль. – "Он подпитался, и стал практически всемогущим".

А мы все узнали, что никогда раньше ни один портал, ведущий на "шесть галактических сотых", не был настолько огромным, как в этот раз. И располагался он в этот раз возле самого Источника, то бишь, древнего накопителя, тогда как до этого он был совсем в другом месте. Узнали мы и о том, что тот самый Тролль, которого я имела счастье (или несчастье) лицезреть в районе подземной обсерватории в Приэльбрусье, тихо-мирно дрыхнет где-нибудь в горах, и просыпается один раз в две тысячи лет. И что его спросонья заедают мысли о захвате планеты, на которой живут столь никчемные в массе своей создания, как люди.

"Но мне показалось, что ему нравился один человек!" – Завопила тогда я.– "Там, на подземной обсерватории!"

"Все правильно", – отвечал мне корпус светлых эмпатов. – "Нам очень нравятся стоящие, горячие сердцем, добрые…"

"Или хладные умом люди", – продолжил корпус темных развивать мысль своей половинки. – "Мы получаем от вас эстетическое удовольствие".

Узнали мы и о том, что и "командующий", просыпающийся ненадолго один раз в две тысячи лет, и сам корпус эмпатов – мутанты. И что нормальных гуманоидов в его родном мире уже дано не осталось…

…Но все это было уже сильно после. А сейчас медленно тянулось время – тролль решал, на чью сторону ему встать. А начальство все так же стояло столбом, вслушиваясь в чужой внутренний диалог. Наконец, половинки тролля взялись за руки:

– Я пришел к согласию с самим собой, – объявил Архетипический Храм приятным баритоном.

– Я понял направление своего дальнейшего пути, – молвило Готическое "сооружение".

– Мы остаемся в Заповеднике, и ни во что не вмешиваемся.

– Но тем самым ты, возможно, обрекаешь себя на верную смерть, – ответил ему Начальник Заповедника. – Он ведь знает, что ты здесь?

– Конечно: он меня позвал. Но я решил не вставать на его сторону. Я здесь живу. Здесь мой дом, мне тут хорошо, тут я и останусь. Мне никогда не нравился наш… командующий. Я принял решение. Разрешите удалиться.

– Разрешаю, – просто ответил Начальник Заповедника.

Тролль было развернулся, чтобы уйти. Но потом передумал:

– Он рядом, не забывайте.

– Где? – Заозиралась я по сторонам, опасаясь увидеть внезапно появившийся Холм.

– Там, – показали рукой половинки одного корпуса эмпатов куда-то нам за спину.

– На изнанке? – Не поверил волхв.

– Там, – утвердительно кивнул тролль обоими головами. – Могу я быть вам еще чем-то полезен?

– Да, – ответил волхв. – У меня есть кое-какие вопросы.

Так мы узнали некоторые подробности появления "зла" в нашем мире. И после их озвучивания я еще долго не могла найти себе места, хотя корпус эмпатов уже давным-давно отправился на отведенное ему место в Заповеднике. Дело было в том, что Тролль не был "злом" в прямом смысле этого слова. Просто он брался судить, кому из людей стоит жить, а кому – нет. И, по его мнению, достойными выживания были лишь те, кто был… достоин. Беззаветно предан какому-нибудь делу, чист телом и душой, ит.д. и т.п. И это мнение еще не было бедой. Беда заключалась в том, что всех остальных людей "командир" троллей хотел извести. И, от двух-тяысячелетия к двух-тысячелетию его методы отсева "неправедных" становились все более и более жестокими и изощренными. Именно он два двух-тысячелетия тому назад надумал населить Землю суккубами и инкубами. Но сначала они не приносили много вреда – радовались, что вырвались из своей Вселенной, и не вмешивались в чужую жизнь. Зато потом вошли во вкус… И тогда люди изобрели новое высокоморальное учение, и оно даже возымело успех. Поначалу. Потом-то оно, конечно выродилось и принесло много горя не столько суккубам, сколько самим людям…