Текст книги "Забияка. (Трилогия)"

Автор книги: Тая Ханами

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 68 страниц)

Глава 16.

Народу в избушке набилось изрядно. Для того, чтобы устроить всех с комфортом, из комнаты была вынесена практически вся мебель, а на полу расстелен пушистый ковер, на котором и устроились приглашенные. Как только я вошла, мне в глаза бросилась плюшевая фигура наставника ушу, мастера Лина. По левую руку от него сидел Начальник Заповедника, по правую – бывший агент спецподразделений. Кроме означенных лиц, собрались все начальники корпусов, и я искренне порадовалась, увидев деда Макса. Тот посмотрел мне в глаза (и я поняла, что дерева во мне практически не осталось), покачал головой – печально, и в то же время негодующе. Но потом все же взял себя в руки:

– Садись, Лиса, – освободил он мне место рядом с собой. – Не бойся, не сгорю.

Я протиснулась между старшим огневиком и металлистом, осторожно присела рядом со старым друидом. Интересно, что тут делает мастер Лин?

– Итак, друзья, – взял слово Борис Иванович. – Теперь мы все в сборе, и можно приступать к самому главному вопросу на повестке дня. Внимание, вопрос: кто согласен с тем, чтобы полностью выйти из-под подчинения московской конторе и "розе"?

– А в чем дело-то? – шепотом спросила я у Илюхи, глядя, как голосуют все пять начальников корпусов, и оба эмпата, светлый и темный. Последним поднял руку Николай Петрович, и я невольно усмехнулась – меня им пугали, аки младенца (мол, не будешь стараться познать металл, направим на обучение), а довелось мне его увидеть только сейчас, когда за моей спиной уже были готовы расправиться драконьи крылья. Он и впрямь был зловреден до потери сознания – теперь мне это было вполне очевидно.

– Мы решили драться, – ответил за Илью старший друид. – Если надо, то и насмерть.

– Отлично, – потер руки Борис Иванович. – Единогласно. Тогда идите, и готовьте своих подчиненных и корпуса к обороне. Действуйте.

Один за другим начальники поднялись, и покинули совет. Эмпаты чуть было не устроили шоу в дверях, но потом спохватились, перемигнулись, и протиснулись в проем одновременно, чуть ли не под ручку. Последним покидал собрание начальник древесного корпуса. Перед тем, как скрыться окончательно, он обернулся, посмотрел на меня.

"Удачи. И… Постарайся остаться человеком. Я буду ждать тебя".

Я попробую. По крайней мере, сейчас это то, чего я хочу больше всего на свете.

Друид Макс ушел.

И тотчас прямо из пола вырос Полоз.

– Я к вашим услугам, как и обещал, – прошелестела змеиная голова.

– Итак, нам предстоит решить, кто вместе с ней, – кивнул на меня Борис Иванович, – отправится к Великому Алхимику. Оттуда провожатый вернется, а Лиса продолжит свой путь одна.

– Как, уже? – опешила я. – Я же еще не совсем… того…

– Во-первых, – не смог сдержать усмешки волхв, ты превращаешься гораздо быстрее, чем могла бы. Я думаю, сегодня к ночи…

– Конечно, ведь мне не нравится быть непонятно кем, – с вызовом перебила я начальство.

– И я тебя вполне понимаю, – успокоил меня жестом Борис Иванович.

– Так я пошла? – поднялась я с ковра. – Куда мне?

– Сядь, Лиса, – мягко произнес мастер Лин. – Еще не пришел твой срок.

Его голос обычно заставлял меня отрабатывать мощнейшие удары вне зависимости от того, в каком состоянии души и тела я пребывала. Сейчас он обволакивал, успокаивал, чуть ли не гладил по голове. Я села.

Борис Иванович устремил на китайца благодарный взгляд:

– А во-вторых, тебе еще нужно будет использовать с толком оставшееся время.

– ?

– Прежде чем Источник не позовет тебя.

Об Источнике я как-то и не подумала. Он что, серьезно? Я, в трезвом уме и твердой памяти (или наоборот), устрою акт добровольного самосожжения? Да ни за что!

– Ты к тому моменту и так станешь огнем, – "успокоило" меня начальство. – И тебе уже будет все равно, гореть так, или раствориться в стихии. Так что не переживай на пустом месте.

– Спасибо, мне уже стало куда спокойнее, – не смогла удержаться я от кривой усмешки. – Так что мы решили с провожатым? И зачем он, собственно, нужен? След-то я почувствую в драконьей пещере.

– Если ты туда пойдешь по зову кольца, то это будет равносильно самоубийству. Тебе придется отдать его, – сурово сказал Полоз. – Потерять ты его не сможешь, раз оно уже взяло след, будучи надетым на тебе. На самом деле любой, кто пойдет с тобой, подвергнет себя смертельной опасности. Если ваш дракон пробил защиту, то… Поэтому придется мне отправляться.

В его устах слова звучали смертным приговором самому себе.

– Я пойду, – спокойно произнес металлист. – Одну я ее никуда не отпущу.

– Тебе придется ее отпустить, – мягко произнес мастер Лин. – В Источнике ты сгоришь, а она – нет. А если она вернется, кто ее тут встретит?

Интересно, китаец сам во всем разобрался, или ему волхв подсказал?

Глаза Ильи вспыхнули безумной надеждой, и я подумала, что мастер ушу вмешался как нельзя более своевременно. Кто знает, что бы пришло в голову металлисту в момент отчаяния?

– Но к Великому Алхимику лучше отправиться тебе, тут я с тобой полностью согласен, – проследив за реакцией Ильи, продолжил Лин свою мяукающую речь. – Борилий?

– Быть посему, – ответил тот. – Доведешь, заберешь Синего, и немедленно отправишься обратно. Тебе надо как можно скорее расколдовать оставшихся драконов. До вечера управишься?

– Постараюсь, – сжал челюсти Илья. На скулах заиграли желваки. Потом неожиданно усмехнулся: – Может, подскажите, как мне дракона с собой утащить?

– Все-то вам, техногенным, объяснять надобно… – проворчал волхв. – Держи коробочку. Откроешь возле дракона, он сам туда переместится. Только не забудь на объект направить, иначе скалу нам притащишь. Ну что… Прощаться надобно.

– Погодите! – раздался голос домового.

Я перевела дух – мне так хотелось продлить свое пребывание в Заповеднике! Это было ужасно глупо, но я ничто не могла с собой поделать.

Появился Гоша, смущенно протянул мне маленькую котомку, сквозь ткань которой вырисовывались округлые очертания.

– Это баранки, а котомка огнеупорная да непромокаемая, – пробурчал он. – Бери, сам все делал. Проголодаешься, вспомнишь нас.

Я от всей души обняла домового. На сердце стало совсем светло, даже грусть-печаль куда-то подевалась. По очереди я простилась со всеми, кто был в комнате. Каждый из них был мне по-своему дорог, на всех можно было полностью положиться, зная, что тебя не подведут в самый ответственный момент. Мастер Лин был мягок и вместе с тем непроницаем, но я откуда-то знала, что ему хотелось бы быть на моем месте. Я бы с удовольствием махнулась с ним местами – только вот, смогу ли я решить те важные задачи, для которых его сюда пригласили?

Впрочем, в успехе своей мисси я также была не уверена, но твердо решила быть собой до самого конца. Сан Саныч что-то порывался сказать, но потом махнул рукой, обнял, похлопал по спине.

К Полозу, все еще торчащему из пола подобно гигантскому джойстику, мы подошли уже вместе с Илюхой.

– Спасибо тебе, – склонил Хранитель голову перед металлистом. – Удачи!

Ну вот и все. Я повернулась к Борису Ивановичу, сняла с себя амулеты, протянула волхву. Тот бережно положил мои магические побрякушки в стол. Мне вспомнилась наша самая первая встреча. И то, как он не ответил на мой вопрос о синичке, что скакала по моей кроссовке. Одного взгляда ее глазок-бусинок было достаточно для того, чтобы я перестала себя чувствовать жертвой государственной машины.

– Так это была ваша птичка?

– Он всегда сам по себе. Вестник Истины, – улыбнулся лазоревыми глазами волхв. – Я рад и горд, что послушался его. Давай и ПТ, он тебе больше не понадобится.

– А как она найдет обратную дорогу? – озаботился металлист. – Если, конечно…

– Драконы проводят, или еще как-нибудь, – махнул рукой волхв. – А вот тебе еще вернутся надобно. Долго держать открытым проход к Великому Алхимику мы не сможем.

Он настроил прибор, отдал Илье.

– Нажмешь на эту кнопку. Все, кажется.

Задул ветер – то Полоз и волхв открыли портал.

"Счастливого пути", – услышала я голос домового.

Мы с металлистом по привычке взялись за руки. До свидания, Заповедник! По крайней мере, я надеюсь, что оно состоится.

* * *

Всего один только шаг, и вот мы уже стояли под проливным дождем, среди скал, на площадке пред пещерой. Прямо по курсу лежал крылатый синий змей, перекрученный раз десять. Судя по всему, от боли.

Кольцо на пальце пыталось было подтянуть меня поближе к входу в пещеру, но мне его усилия отчего-то были до лампочки. Во мне осталось немного человеческого – обязанности перед Заповедником в змеином лице Разящей Молнии.

– Не пойму, он что, совсем ума от жадности лишился? – покрутил металлист пальцем у виска.

– Наверняка его шаман заколдовал, – вспомнила я свои попытки штурма в драконьем обличье, и дикую боль при попытке пересечь черту. – Вспорол брюхо, влил что-то в кровь. Или, наоборот, велел сожрать что-нибудь, а Синий пытался от той гадости избавиться. Да, видать, неудачно… Вот и старался пробиться, пока сознание не потерял.

– Как же ты туда попадешь?

– Еще не знаю, – пожала плечами я. – В любом случае тебе нельзя при этом присутствовать.

– Знаю. Как бы я хотел отправиться вместо тебя!

"Уж лучше вместе со мной", – хотела сказать я, но сдержалась усилием воли.

Вместо этого поинтересовалась:

– А правда, что во мне совсем ничего не осталось, кроме огня? Как же ты меня не боишься? Ведь, согласно верованиям китайцев, я должна тебя, металлического, угнетать по полной программе.

– Ну, я же не китаец, – усмехнулся Илья.

Дождь зарядил сильнее, Синий дракон пошевелился.

– Пора. А то он сейчас проснется, и снова грудью на амбразуру кинется, – кивнула я в сторону потерпевшего от магии шамана.

– Пора, – повторил за мной металлист. – А то, если я простою тут еще хоть одну минуту, я больше никуда не пойду.

Он почти раскрыл коробку, помедлил мгновение, потом все же направил в сторону дракона, распахнул до конца. Змей исчез, коробочка закрылась сама собой.

– Ну вот и все.

– Держи, – легко сняла я с пальца подарок Полоза. – Хранитель сказал, что ты сможешь носить его, как то, свое.

Илья бережно сжал кольцо в кулаке. Мы стояли под струями дождя, я была уже мокрая насквозь. Мне не было холодно – я вообще перестала что-либо чувствовать после перехода.

– Тебе пора.

– Я тебя люблю, – тихо произнес металлист в ответ, и нажал кнопку на приборе телепортации.

– Ты же никогда не сотрясаешь воздух зря, – сказала я уже в пустоту.

Кругом не было ни души, только дождь хлестал косыми струями, бил по лицу. Мне было все равно. Даже одиночество куда-то подевалось. Я когда-то давно жила среди людей, и они порой были добры ко мне. Сейчас я чувствовала лишь ширящийся огонь во всем моем существе. И это было странно – ведь дракон только выдыхает огнем, а так он вполне себе материален.

И все же, зачем я здесь? Неужели лишь для того, чтобы не шокировать друзей и соратников видом себя, полыхающей подобно факелу, проваливающейся сквозь пространство в тартарары, на Огненную, в Источник?

Зашумели могучие крылья, на соседнюю со мной площадку приземлился дракон. Черный.

– Я скоро вызову тебя на бой, Огненный Рассвет, – просипел он. – Тебе недолго осталось прикрываться этим никчемным телом.

Все же голос у него был на редкость противным, хоть и ярким по-своему. Только заклинания ему особенно удавались. Я его ни капельки не боялась – наверное почки, отвечающие за чувство страха в человеческом организме, тоже стали огненными, как и все остальное. Интересно, как я буду кушать Гошины баранки? Почему-то мне стало обидно от мысли, что старания домового пропадут впустую.

– Ты должна меня бояться, человеческая самка.

Он все еще тут?

– У тебя не влезет, – спокойно повернулась я к шаману. – И не пытайся.

– Я покончу с тобой, Рассвет! – прорычал тот.

Я усомнилась в целости рассудка шамана. То самка человеческая, то Рассвет…

– Тут пока я за него. Что тебе от меня надо?

– Тебе не повезло, самка. Мне нужен Великий Алхимик, а справиться с ним мог только Рассвет. Тебе придется сейчас биться за него.

Что же, чего-то подобного я и ожидала.

– А если я откажусь?

– П-о-з-д-н-о, – пропел шаман, перемежая буквы в этом простом слове диковинными переливами.

Полог, закрывающий вход, замерцал, стал прозрачнее, да и только.

– У тебя не вышло, – не обернулась я в сторону Черного. – Защита все еще на месте.

– Ты глупа, дочь человеческая, – просипел шаман. – Если я полностью уберу защиту, то вся планета обратится в золото.

– Тогда к чему все твои манипуляции?

Дракон не ответил – только злорадно рассмеялся.

К выходу из пещеры, перебирая коротенькими лапками, семенило нечто цилиндрическое, не более полуметра ростом.

И этот, прости господи, болванчик, и есть Великий Алхимик?

Ну, Алхимик не Алхимик, а оппонент и впрямь был силен. Как там утверждали китайцы? Металл живет в легких человека? Вероятно, они были правы. В чем-то. А я ошибалась в том, что во мне не осталось ничего человеческого. Боль тоже свойственна человеку, и львиная ее доля пришлась на легкие. Их не просто разрывало на мелкие кусочки, в них был влит расплавленный металл.

"Это конец", – очень спокойно подумала я. – "Значит, я сгину не в Источнике".

Вулкан уже вставал перед моим внутренним взором, и я неожиданно поняла, что это – самое прекрасное место на свете. Источник притягивал меня к себе подобно магниту. И мне сейчас было безумно жаль, что я нахожусь в такой невероятной дали от него, и между нами не только пространство. Между нами еще элементы металла в моем организме, и все они находились во власти болванчика.

Источник потускнел – меня жгло все сильнее и сильнее. Наверное, мне бы пришел конец, если бы моя рука, сведенная судорогой, не сжала котомку. Я узнала сушки домового. Он сейчас, наверное, драит крышу. А может, наведался в гости к Тоше, домовому волхва Глеба, или к Мане. Почему бы и нет? Она ведь леший, в некотором роде, а значит, они с домовым – одного поля ягода.

Маня… Красавица ты моя сосновая, полено рыжее на лапках-корешках…

От боли я уже мало что соображала. На ничтожную долю секунды мне показалось, что пахнуло смолой, и мое тело мало что не вспыхнуло. Боль дала последний прощальный аккорд, заслонила собой весь мир, и… прошла. Наверное, я сейчас представляла собой не человека, а факел. Этакого денебца в юбке, то бишь, джинсах. Я на всякий случай проверила – мое тело все еще покрывала одежда. Потом я осознала свое действие, и порадовалась – значит, во мне еще осталось что-то человеческое.

Это было очень забавно – стоять, внутренне полыхая, на золотом утесе. И видеть, как обливается золотыми слезами маленький цилиндрик. Я совсем не держала зла на него за причиненную мне боль. Куда он супротив своей природы? Не плачь, малыш, давай позовем кого-нибудь, кто утешит твою печаль!

* * *

Не успела я так подумать, как болванчик всхлипнул особенно трагически, явно играя на публику, и затих. В пещере послышались шаги. Не тяжелые, не сверхлегкие. Обычные, человеческие. На закругленную голову цилиндра легла обычная пятерня, ласково потрепала верхний слой золота. Слезы моментально втянулись внутрь.

– Ну-ка, ну-ка, кто это к нам в гости пожаловал? – поинтересовался приятный человеческий голос.

Может быть, и на русском языке. Но я, со своим пониманием драконов, уже ни в чем не была уверена.

Я ожидала увидеть немалый рост, шитую золотом мантию, и чародейский колпак с шитыми золотом цифирями "7" и "9". А вышел дедушка. Добрый, седой, с бородой лопатой, в рубахе и портах. На ногах то ли лапти, то ли кломпы, обувь деревянная – не поймешь. Одежка вроде своя, русская, а приглядись повнимательнее, и засомневаешься. Архетипический такой дед, наверное, его бы дети любого мира за своего признали. Да мне, при взгляде на него, захотелось хоть не надолго, да окунуться в детство:

– Здравствуйте, дедушка, это я к вам в гости пришла.

– Здравствуй, девонька, – произнес он вполне добродушно. – С чем пожаловала?

С чем? У меня и нет ничего, все в прошлом осталось. Или есть?

– Вот, сушки к чаю принесла, – потрясла я котомкой. – Может, они еще не промокли…

– Вот и хорошо, – явно обрадовался дед. – Давненько у меня гостей не случалось, ох, давненько. Обожди немного в пещере золотой, ко мне еще один гость пожаловал.

– Ну а ты, шаман, что здесь потерял?

И впрямь. Черный дракон! А я о нем и позабыть успела, если честно.

Шаман был уже не один. В воздухе реяло огромное драконье облако. И это было очень удивительно. Черный Дракон – он жадный. Тут и к гадалке не ходи. Но этим-то с какой радости дома не сиделось? Тоже золотишка захотелось? И почему они мне кажутся какими-то недоделанными? Я пригляделась повнимательнее – все они, как один, были без огня. Не ныряли они в Источник, ждали свой очереди, полагались на шамана. Вот только почему?

Ответ Черного Дракона чуть-чуть прояснил ситуацию.

– Драконы лишились портала на Огненной, – заявил тот. – У них исчезла возможность греться огнем, дай им Сокровище.

– Дай! Дай! Дай! Дай! – послышалось со стороны облака.

– Бред какой-то, – оторопело произнесла я. – Денебцы никогда не пойдут на это.

– Денебцы – крайне забавный народ, – повернулся ко мне Алхимик, согласно кивая головой. Глаза его так и лучились чудесными воспоминаниями. – Мне, с рождения золотому более, чем на половину, по идее, следовало бы их остерегаться, но они были крайне добры ко мне, когда я в молодости, путешествуя по миру, случайно оказался на их планете. Сейчас-то мне уже все равно, – ласково погладил он болванчика по лысой головке.

– Ты лжешь, – поворотился Алхимик к шаману.

– Конечно, – спокойно ответил Черный Дракон. – Но это вполне могло бы быть правдой, если бы кое-кто, – устремил он на меня нехороший взгляд, – не уничтожил наше оружие.

– Ничего не понимаю, – села я на золото, выстилавшее дно пещеры. – Какое оружие? Бесноватые железяки, что ли? А причем тут Источник?

Великий Алхимик устремил на меня пристальный взгляд. Всего на секунду, но этого вполне хватило для того, чтобы глаза деда зажглись пониманием. Черный Дракон аж зашипел от злости.

– И эта дура встала на пути у Всемогущего… – он зажал себе лапой пасть, и я не смогла разобрать, кому именно мне удалось нечаянно помешать.

Одно мне было не понятно во всей этой истории. Все остальное было делом десятым.

– А почему он говорит правду?

– Он не может лгать в этом месте, – пояснил Алхимик. – Я не терплю неправды.

– А те драконы тоже врут? – показала я на живое облако.

– Те – не врут, – огорчился дедушка. – Они просто прилетели за золотом. Больше того, они, судя по всему, упустили свой шанс стать огнедышащими тварями, и по милости этого вот шарлатана остались безымянными. Им теперь действительно нужен этот шаман, равно как и Сокровище, иначе они погибнут. И этот злодей прекрасно знает о том, что я не смогу обречь на погибель столько глупых тварей.

Я обернулась на утес. Черный Дракон выглядел победителем. Судя по всему, он слышал все, о чем мы говорили.

– Выходи на бой, старик, – услышала я противный голос шамана. – Если я одержу победу, то заберу все золото и твоего сына себе. А тебе, так и быть, оставлю жизнь.

– А кто тебе сказал, что я буду с тобой биться? – осведомился Алхимик. – Много чести тебе будет.

– Тогда умрут все эти драконы, – прошипел шаман. – Они подчиняются только мне, а я заставлю их драться вместо себя. Об этом ты подумал?

Дед недобро усмехнулся, покачал головой, указал болванчику на шамана:

– Придется поработать, сынок.

Болванчик радостно кивнул. Черный Дракон задрал голову к реющим в воздухе соплеменникам. И зашипел от злости – те продолжали летать в воздухе, то и дело натыкаясь на невидимый купол, преграждающий им путь к шаману.

А сам шаман…

Теперь Черный Дракон старался выжить. Изо всех сил. Его тактика была отлична от моей. Он не пытался бороться с металлом, но хапал, хапал, и хапал золото, которое падало вниз, к подножию утеса, на котором он сидел.

– Как это ему удается?

– Он убил слишком много драконов, и теперь их алчность работает на него. Но это не продлится слишком долго. В лучшем случае до ночи.

– А вдруг у болванчика не хватит золота?

– Ты так и не поняла, – рассмеялся Алхимик. – У него не может не хватить золота. У него нет лишнего золота. Он его создает. Из всего, к чему прикоснется. На том расстоянии, которое я ему укажу.

– Ага! – только и смогла произнести я.

В дождливую сырость планеты начинали вплетаться огненные нотки Источника. Еще чуть-чуть, и он снова станет перед моим мысленным взором, заслоняя собой все остальное.

В следующий миг Алхимик уже стоял на пороге ветхой лачуги:

– Входи скорее, а то я письмо Старейшим написать не успею.

Я занесла ногу над порогом, и… Не увидела ничего. Только дощатый стол, и две грубые лавки по краям оного висели в пустоте.

– Входи, не бойся, – подал мне руку Алхимик, резко дернул, я приземлилась на лавку. – Да… Времени у тебя осталось и впрямь немного… Задержу-ка я его на полчасика, а огонь перетерпит.

Вот так и оказались мы за одним столом. Я, глупая девчонка с планеты Земля, и он, Великий Алхимик, немыслимой мощи существо. И одновременно мудрый, симпатичный, концентрированно благородный дед.

– Волшебные у тебя сушки, – похвалил он печево домового, роняя крошки на стол.

Из разломленной, уже пятой по счету баранки, высвободилась очередная картинка, зависла в под потолком лачуги объемным изображением. На сей раз я со товарищи, верхом на Мане мчимся сквозь заснеженный сосняк. Помню, тогда я в первый раз увидела Жозефину, теперешнюю жену Антона. Друид тоже ее тогда в первый раз увидал. Не могу сказать, что это была особо теплая встреча. Но колоритная донельзя.

А вот все мы – собрались вокруг праздничной сосны, запускаем фейерверки. А кто это там маячит на заднем плане? Никак, Рассвет! А говорил, что не любит шумные сборища… Видать, все же любит. Только издалека.

А вот начальство, разносит меня за очередную тупость – кто же хватается за саламандру в камине, да еще обеими руками? Из-за его спины выглядывает Гоша, качает головой, и со всех ног бежит к выходу из комнаты – звать старшего друида на подмогу. Это он правильно. Много ли пользы от нотаций?

– Спасибо за повесть, Лиса, – лучась улыбкой, сказал Алхимик. – Последнюю баранку съешь сама. Глядишь, поможет тебе уцелеть.

– Но как? – поспешила я последовать совету старших.

Сушка порадовала меня ароматом корицы, и я с удивлением отметила, что не все еще человеческое мне чуждо.

– Если ты не сгорела один раз, – пояснил мне дед, – то у тебя есть шанс не сгореть и повторно. И кто знает, что будет той живительной крохой, что сохранит твою человеческую сущность? Я ведь тебя правильно понял? Тебе хочется остаться человеком?

Глаза дедушки прикрылись, его явно посетили приятные воспоминания. Хотела бы я знать, какие… Но, видать, не в этот раз. Вулкан все отчетливей проступал в толще тумана. Алхимик открыл глаза, посмотрел на меня.

– Вот, держи письмо.

– Какое письмо?

На столе появилась очередная чашка непонятного, но изрядно бодрящего настоя, который хозяин называл чаем.

– Ты пей, а там прочитают. Это же надо додуматься! Затеять войну против денебцев ради того, чтобы единолично собирать пошлину за вход в Источник!

Вот тебе и раз!

– Так, может, это не он? – вспомнила я про слова шамана о том, что я встала у кого-то там на пути.

– Это – точно он, – как само собой разумеющееся, ответил дед. – Его жажда власти и наживы. Конечно, Огненная понадобилась кое-кому еще… Но этот тип определенно решил нагреть на этом лапы. Драконов с собой привел – тоже мне, защитник обездоленных!

Настой чуть горчил. Я выпила его до последней капли, старательно облизала чашку. Даже глаза закрыла – так мне казалось, получится лучше.

А когда я открыла их вновь, никого рядом уже не было. Я стояла на планете Огненная, в непосредственной близи от Источника. В красном небе кружил одинокий золотистый дракон. Чуть поодаль от меня, на расстоянии вытянутой руки, висел в воздухе Штирлиц. Его огонь пел, и в его песне звонче золота звучала мечта о далеких мирах.

– До свидания, разведчик.

Голос Штирлица и впрямь был необычайно низок. Но я бы не сказала, что он был страшен.

– До свидания.

– Ты готов, птенец? – раздалось с неба.

Чуть печально, но безвозвратно-решительно. Это дракон.

Красивое все же место планета Огненная.

– Готова.

– Я открываю вход.

* * *

Кругом огонь – целое море огня. Я растворяюсь в нем до последней капли, я теряю все, что было со мной всю мою жизнь – что тяготило, вдохновляло, свербело, грело, болело, радовало, печалило… Я не знаю больше своего прошлого, мне неведомо мое будущее, есть только море огня, и я, взвешенная в нем. Как странно.

Я могу создать любой образ – у меня сейчас безграничные возможности. Напротив меня немедленно возникает отец. Он улыбается, и смотрит на меня – в его глазах забота и понимание. Безграничная забота, бесконечное понимание. Я отчетливо вижу за ним мольберт и холст со сказкой об Иване-царевиче и сером Волке.

Иван-царевич выглядит дурак-дураком, и тут я согласна с отцом. Но у Волка желтые глаза, и это неправильно. Я смеюсь, и исправляю желтый цвет на зеленый.

"Ну вот, опять палец изгваздала", – озабоченно произносит отец. – "Придется ацетоном оттирать".

Когда-то я была готова отдать полжизни за то, чтобы снова увидеть его. Сейчас у меня нет ничего, а он вот, передо мной. Как странно.

Откуда-то извне доносится зов – не тормози, мол, у нас есть и другие дела. Я смеюсь, и растворяю уже построенную было избушку – точную огненную копию той, что в Заповеднике. У меня поистине безграничные возможности – языки, в том числе и сосновый, без которого не вырастить и пня, не давались мне никогда.

– Я здесь! – кричу я беззвучно, и в то же время громогласно. – Я уже иду!

То, что казалось безбрежным океаном, внезапно заканчивается. Я вываливаюсь из его огненных объятий бестелесным призраком, плыву над сочной зеленой травкой к подножью лесистых гор. Мне почему-то кажется, что я уже была в этом месте. Может быть тогда, когда попадала в тот густой туман?

Навстречу мне летит полупрозрачный дракон.

– Ну здравствуй, Лиса, – говорит мне он. – Все-таки ты здесь. Ого! Да у тебя послание. И от кого! От самого Великого Алхимика! Ну и дела… Полетели скорее на совет!

– Погоди, – пытаюсь затормозить я его стремительный полет. – Скажи…

– Тебе еще только предстоит выбра… сделатьсебе подходящее тело, – отвечает Рассвет на мою невысказанную мысль. – Извини, больше тебе ничего сказать не могу.

Что же, иногда довольно самой малости.

– Спасибо… Рассвет.

– Удачи тебе.

Совет собрался на круглой поляне.

Четверо драконов, разной степени прозрачности чинно сидели в ряд. Рассвет оставил меня перед ними, занял крайнее правое место в ряду. Я почувствовала себя робко – точь-в-точь на вступительных экзаменах в школу, когда на тебя свысока глядят огромные задерганные детишками тети, и зловещим голосом просят прочитать стишок. Желательно из программы четвертого класса. А еще лучше, сразу из университетской.

Однако, как казалось в дальнейшем, впечатление было ошибочным. А может, мне просто невероятно повезло – как только драконы узрели письмо, они разом потеряли свой чинный и благородный вид, и загалдели, точно афиняне на Агоре. Как таких стесняться? Я и расслабилась.

Наконец самый прозрачный извне, но с невероятно глубоким светом внутри, дракон призвал аудиторию к порядку:

– Мы примем решение по этому вопросу чуть позже, – сказал он. – Птенцу нельзя долго задерживаться в этом измерении. Выбирай себе тело. Предпочтешь готовое, или сотворенное?

Я попыталась сосредоточиться – ведь именно в этот момент решалась моя судьба. Но ничего не вышло – наверное, последние мозги растворились в огненном океане. Поэтому я просто выбрала тот вариант, что казался мне более правильным:

– Сотворенное, – произнесла я, глядя в упор на Рассвета. Тот одобрительно наклонил голову.

– Ты не ищешь легких путей, – с непонятной интонацией произнес прозрачный. – И, больше того, уже давно никто не рискует идти этой дорогой, да и мы не очень-то одобряем подобный путь… Но, поскольку ты принесла нам очень важную весть, мы предоставим тебе такой шанс. У тебя есть вопрос? Задавай.

– Чем отличается готовое тело от сотворенного?

– Птенец не знает элементарных вещей, – заголосил самый плотный дракон. – Разве мы можем позволить ему выбирать?

– Учитывая всеобстоятельства, – выделил интонацией слово «все» прозрачный Старейший, – думаю, что можем. Птенец, закрой глаза.

А у меня получится? Я же призрак. Ладно, будь по-вашему…

Когда я открыла глаза, драконов уже не было. По бокам и сзади от меня били ввысь огненные струи, проход был только спереди. Намек был прозрачен. Я шагнула вперед.

И снова, как и полгода назад, на поляне Правосудия, пред моими глазами разворачивалась моя жизнь. Только на этот раз никто меня ни в чем не обвинял. Мне просто давалась возможность поступить тем или иным образом. Хоть тем же самым, что и раньше. Любым.

Вот я, совсем маленькая, подкрадываюсь к отцу – тот пишет масляными красками картину о Сером Волке и Иване-царевиче. Он не видит меня, он весь погружен в творчество. Я подкатываюсь ему под ноги, он спотыкается. И отвешивает мне крепкий подзатыльник. От всей широты своей творческой натуры.

Тогда я разревелась. Мне и сейчас обидно. Но вместе с тем мне понятен отцовский гнев – непонятно откуда, но я знаю, что меня саму лучше было не отвлекать во время решения задачек по аналитической геометрии. Мало не казалось никому. Что такое, эта аналитическая геометрия?

Отец откладывает кисти в сторону, не отрываясь, смотрит на меня. Я люблю тебя, папа. Спасибо тебе за то, что ты был.

Пейзаж меняется, комната в городской квартире взрывается огненными струями, я трясу призрачной головой, вспоминаю, что не в детстве я. Совсем не в детстве. Один шаг вперед.

Огненный лабиринт рождает местность сельского типа, характерную для средней русской полосы. Мы с отцом и матерью первого мая 1988 года идем по бескрайнему распаханному полю. Я выбираю борозду, и решаю, что буду идти по ней. Что это? Никак, деньги? Свернутая двадцати пяти рублевая купюра. Когда-то давно я, глупо улыбаясь, радостно протянула родителям свою находку. Как сейчас помню, там было еще двадцать пять, два раза по три и одна желтенькая – всего пятьдесят семь рублей. Какой-то бедолага, получив зарплату, пропил трешку, а остальное потерял. Мне потом купили босоножки. За девять. Я это запомнила надолго. И были моменты, когда мне казалось, что подобный обмен был не равноценен. Особенно, когда на почве демографического кризиса все вокруг и вдруг заговорили о том, что родители должны вкладываться в своих детей самозабвенно и без остатка.

Сейчас всех денег мира не хватило бы для того, чтобы вернуть ту прогулку по полю с папой и мамой. Я смотрю на родителей. У меня есть только пятьдесят семь рублей советскими деньгами. Этого мало. Очень мало. Но в то же время и очень много. И у меня сейчас безграничные возможности. Возьмите, пожалуйста, мое Сокровище.