Текст книги "Забияка. (Трилогия)"

Автор книги: Тая Ханами

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 68 страниц)

Часть III. Книга правосудия.

Глава 13.

Здравствуй воздух, родной, загрязненный! Здравствуй и ты, весна припозднившаяся, и вам салют, пьянчуги, с утра пораньше рыщущие в поисках опохмела. И тебе привет, о милиция, и представителю твоему доблестному, одетому в наряд форменный, по мобиле разговаривающему.

Сцена была достойна кисти Перова. По тихой утренней улочке славного города Екатеринбурга шел вышеупомянутый милиционер с нетипично-ангельской для представителя своей профессии внешностью. Мне даже показалось, что вокруг него распространялось сияние. А перед ним на карачках, то и дело оборачиваясь, полз вонючий плешивый бомж. Вот он пересек лужу, и в ней, прозрачной до этого, появились коричневые разводы. Возможно, это поднялась осевшая на дне обычная городская грязь…

…Но выглядело так, будто лужу замутил опустившийся элемент российского общества.

– Интересно, это такая местная новация по перевоспитанию хронических алкашей? – оторопело произнесла я. – Или, может, это выгул домашнего питомца?

– Нет, это отрезвляющее "здравствуй" любимой родины, – ехидно ответил металлист. – Не смотри, – развернул он меня в другую сторону. – Куда мы теперь, в гостиницу?

– Не-а, блины лопать. Мы же к Таньке, забыл? У нее мать, помнится, большая мастерица была по этой части…

– Той, которая Университетская? А она не Хозяйка чего-нибудь, часом? – изобразил испуг вредный компаньон.

– Ага, комнаты в квартире родительской, – усмехнулась я.

– Да… Сказка кончилась.

– Наоборот, началась! – оптимистично заявила я. – Иначе, как еще объяснить тот факт, что Танька неожиданно, но так вовремя взяла академический отпуск прямо перед нашим путешествием, и уехала к предкам, которые так кстати живут на Урале?

– Вот найдем твою подругу, и выясним, – тоном, не предвещающим ничего доброго, пробурчал металлист, – чего это твоя подруга решила аспирантуру, столицу и работу на ничегонеделание у родителей променять.

Через полчаса, не раньше, мы наконец-то добрались до Танькиного дома. Илья мужественно терпел, только вздыхал горестно каждый раз, когда я заявляла, что "мы опять, кажется, зашли не туда". В конце концов я плюнула на попытку воскресить в памяти события пятилетней давности, закрыла глаза, потянулась к знакомому образу подруги. Получилось! Открыла я глаза, когда уткнулась лбом в подъезд. Все это время меня оберегал мой спутник, обводил за руку, как пятилетнюю, когда нам препятствия типа домов, хоккейных коробок и прочих открытых канализационных люков попадались. Через несколько минут мы уже звонили в нужную квартиру на последнем, пятом этаже.

Танька была дома.

– Лиса! – завизжала она. – Какими судьбами? Что же ты не предупредила-то?

– А я знала?

– Как это не знала? – подивилась подруга. – Ой! Ты не одна, – заметила она особь мужского пола за моей спиной. – А как зовут твоего парня?

Я немедленно залилась краской. Металлист же, не дав мне и рта раскрыть, оттер меня в сторону, и, как ни в чем ни бывало, представился. Хоть бы опроверг неверное предположение Таньки, гад!

– О! Наконец-то у тебя кто-то появился! – обрадовалась Танька. – А то практически весь университет одна прошлялась, будто замороженная. Это с твоего нового места работы, да?

Она бы еще сказала "завелся!"

– Сказала бы я тебе, откуда он такой прыткий взялся, да слов не хватает, – неласково глядя на чрезмерно веселого попутчика, пробурчала я.

– Ой, ребята, не ссорьтесь, – умильно созерцая то меня, то врунишку наглую, сказала соседка бывшая моя. – А то не успели в гости приехать, и тут же посра… поругались.

– Да вы не обращайте на нее внимание, – как ни в чем ни бывало, сказал длиннохвостый негодник. – Она просто слегка перенервничала, пока ваш дом искала. Это пройдет.

Танька скорчила еще одну умильную рожицу, попросила, чтобы "мой парень" не называл ее на "вы", и умчалась на кухню ставить чайник. Я, злая, как недобитый шершень, повернулась к спутнику:

– Ну и что это за цирк ты тут устроил?

– Какой цирк? – как ни в чем ни бывало, осведомился металлист. – Где?

Я почувствовала, что устала. Уже. А ведь мне с ним еще задание выполнять. Причем, "оно", по выражению начальства, "само должно было меня найти". По-моему, так уже…

– Слушай, что на тебя нашло? Только мне еще не хватало перед Танькой врать и изворачиваться!

– А ты подумай, не пришлось бы тебе избегать ее многочисленных намеков, не прикинься я гофрированным шлангом? В смысле, твоим бой-френдом? – вкрадчиво осведомился товарищ. – Кстати, заметь, я и не думал ничего подтверждать, она сама во всем себя убедила.

– Ладно, может быть, ты и прав, – нехотя признала я. – Только чур, вести себя прилично!

– Обещаю, лисенок, – каким-то совершенно незнакомым тоном ответил наглый лгун и обманщик.

Я с трудом подавила в себе желание обернуться в поисках маленького рыжего пушного зверька – столько нежности и ласки к чему-то живому было в голосе металлиста. Но в дверях стояла подруга с идиотским счастливым выражением на лице, и мне ничего не оставалось сделать, кроме как покраснеть еще гуще, взять себя в руки, и оправиться пить чай.

– Ну, рассказывай, – жадно уставилась на меня Танька. – Как вы познакомились?

– Он в соседнем с моим корпусом работает. Этим, как его…, – замялась я, чувствуя себя не выучившей роль актрисой современного римейка "Иронии судьбы".

– Сисадмином, – подсказал металлист. – Я же тебе сто раз говорил, Лисенок.

Какой талант пропадает! Да уж, попадись он Станиславскому, тот раз и навсегда обрел бы веру. В актерское мастерство отечественных металлистов.

– Как тебе мой цвет? – перевела разговор я в безопасное русло. – Нравится?

– А ты знаешь, ничего, – оценивающе оглядела мои медно-рыжие патлы подруга. – Только я все равно бы тебе рекомендовала…

– И так сойдет, – неожиданно заступился за меня металлист. – Мне нравится.

Что же! "Определенные плюсы в моем положении имеются", – решила я. – "По крайней мере, есть, кому за меня заступиться".

– Чаю налей, пожалуйста, – очаровательно улыбнулась я "бой-френду".

Происходящее начинало меня забавлять.

* * *

Танька еще какое-то время умилялась, но как-то вяло, а потом ее улыбка постепенно сошла на нет. Лицо подруги приобрело выражение сорокалетней дамы, груженой непосильными заботами. А потом «даму» сменила потерянность пятилетнего ребенка, оставшегося без обоих родителей. И я хороша – даже ведь не поинтересовалась у человека, что она на Урале-то потеряла? А ведь, пока мы жили в блоке, я от нее только и слышала, что о желании во что бы то ни стало остаться в Москве.

– Как ты сама-то? – спросила я, тронув подругу за рукав. – А то все про меня, да про меня, а я ведь даже не знаю, как у тебя дела.

В ответ Танька разрыдалась. Горько и безутешно, как вышеупомянутый пятилетний ребенок. Но меня поразило вовсе не это. А то, что непосредственная моя подруга автоматически заглушила звук огромной подушкой, которая лежала рядом с ней. А я-то удивилась сперва, зачем в мизерной кухне хрущебы находится сей предмет домашнего обихода, занимающий чуть ли не целый квадратный метр. Оглянувшись на встревоженно-вопросительного металлиста ("Чего это она?" "А я знаю?"), я подсела к подруге, обняла ее за изрядно похудевшие плечи, попыталась вспомнить эмпатов-Матвеичей. Танька успокоилась только через минут десять.

– Родители у меня в аварию попали, – глухо сказала она. – Папа скончался через два дня в реанимации, а мама – спустя час после него.

Боже!

Теперь мне стало понятно, чего это она так внезапно сорвалась с места. Господи, так еще и недели ведь не прошло! Или прошла неделя? Когда она в первый раз позвонила Жозефине? И почему мне на ум лезут эти глупые вопросы?

Я не знала, что делать. У меня самой отец умер несколько лет тому назад, и я еще помнила, что в этой ситуации любые слова скорее вредны, чем бесполезны. Как раздражали меня соболезнующие. А подчас вызывали ярость. А тут не один родитель отправился в мир иной, а сразу оба. Удивительно еще, как это она мне сумела обрадоваться, да еще и умиляться "моему счастью" так долго. Я теперь даже была благодарна металлисту за его наглое вранье – ведь оно подарило несчастной Таньке столько минут жизненно необходимого ей позитива!

Пока я размышляла о бедах, свалившихся на Таньку, в коридоре раздался шлепкий топоток, и в дверях образовался мелкий белобрысый Димка, братишка моей подруги. В его синих глазах не было ни испуга, ни несчастья.

– Тань, я проснулся! А скоро папа с мамой вернутся? – с места в карьер захныкал братик. – Когда у них этот отпуск кончится? И почему они мне не сказали, что уедут?

"Сколько ему годков-то исполнилось?", – думала я, глядя на сорванца. – "Совсем большой уже стал, я его карапузом помню…"

– Скоро уже, скоро, потерпи, совсем немного осталось! – постаралась напустить на себя веселость Танька. – Вы мне лучше скажите, юноша, – мастерски сменила тему она. – Вы все уроки выучили?

"Юноша" сразу подобрался, стал деловито рассказывать, как он решил сложную задачу о двух ведрах, трех мальчиках, и шести килограммах груш. Сам!

Я с тоской смотрела на эту сцену, понимая, что парень не маленький, не забудет родителей и за год. Так что тяни, не тяни, а правду сказать все равно придется. Но как? Боже, ну почему у меня так мало жизненного опыта? Может, им из Екатеринбурга все же куда-нибудь убраться, обстановку сменить?

Я повернулась к металлисту. У того на лице тоже была отображена усиленная работа мысли – небось, озадачился не меньше моего. У меня вдруг появилась надежда: вдруг он меня намного старше, и знает, что делать? И, собственно, сколько ему лет-то? Казалось, что около тридцати. А вдруг больше? Вон, Жозефина на семнадцать выглядит. А самой уже двадцать восемь…

– Пойдем-ка, выйдем, – приобнял меня за плечи товарищ. – Мы на пару минут, – пояснил он дернувшейся было Таньке. – Скоро будем.

– О! – только сейчас обратил на нас внимание мальчишка. – Тань, у нас гости?

– Да, знакомьтесь, юноша, это моя подруга из университета, Лиса. А это Илья.

– А меня Дима зовут, – важно сказал мальчишка. – А у вас мотоцикл есть? – загорелись его глаза.

– Он у меня на байках помешан, и всем, что с ними связано, – смутилась Танька. – Пропустите гостей, юноша.

– Отчего же, у меня есть мотоцикл, – сел на корточки металлист. – А тебе какие нравятся? Спортивные? Или чопперы?

Димка тут же оживился, начал сыпать малопонятными терминами, смешно взмахивая при этом длинной челкой, постоянно лезшей в глаза. Я перевела взгляд на Таньку. С той можно было писать картину маслом под названием "Что делать?"

Или, нет, все же "Что делать?!!!"

* * *

– Ну, подруга моя э-э-э, боевая, что скажешь? – осведомился металлист, едва за Танькой, поведшей Димку в секцию дзюдо, закрылась дверь. – И, ответь мне, наконец, на вопрос, как тебе это удается?

– Что именно? – непонимающе воззрилась на металлиста я. – Ты о чем?

– О твоей потрясающей, ни с чем не сравнимой способности влипать в неприятности, – с каким-то даже удовольствием в голосе ответил металлист.

– Можно подумать, это я была смертником в той машине, что вылетела ночью на встречку при глухом повороте, из-за которой погибли Танькины предки! – вмиг вызверилась я. – Да что ты вообще о себе возомнил?! То врешь нагло, и я не знаю, куда себя со стыда девать. То теперь обвиняешь не пойми в чем?

Меня понесло.

Но, все же я не до конца потеряла над собой контроль, потому что, во-первых, не стала швыряться фаерболами в квартире пострадавшей подруги. А во-вторых, в процессе ответа у меня подспудно зрела уверенность, что Илюха сейчас встанет, повернется спиной, и уйдет, куда глаза глядят. Навсегда. Потому что боевые товарищи, не умеющие себя держать в руках, никому не нужны. И это будет к лучшему, потому что после подобного безобразия уже мне будет стыдно смотреть в его наглые, карие, подчас практически черные,…

Но он, как выяснилось, не ушел. Отнюдь.

– Ой! Ты чего делаешь? – опешила я. – А ну-ка, отпусти меня немедленно! И нечего тут цирк бесплатный устраивать, все равно зрителей нет!

– Не-а! – прямо глядя мне в глаза, ответил металлист. – Не отпущу, пока не пойму, что ты, наконец, успокоилась.

– А ты разве не уйдешь? – брякнула я, опуская взгляд.

– Куда? – пришел черед изумляться металлисту.

– Ну, это… – покраснела я, – э-э-э…

– А, совесть замучила! – радостно сказал хвостатый нахал. – Ну вот, теперь тебя можно и выпустить! Впрочем, нет, я передумал! Мне и так хорошо, и роль подучу получше… Тише ты, не пихайся, драгоценная моя, все ведь равно бесполезно!

Я прекратила тщетные попытки вырваться из железных объятий – потому, что вовремя вспомнила о совместных тренировках под руководством волхва Терентия. А то, может быть, и рискнула бы побороться, уж больно злая была. Вместо этого вдохнула глубоко, успокоилась, подняла на металлиста глаза…

– Ой! – съежилась я, насколько позволяла ситуация.

Илюха смотрел на меня так, как…

"Как любой нормальный мужчина смотрит на понравившуюся ему женщину", – не дала я себе убежать от истины, – "и к которой он испытывает нечто большее, чем банальное влечение", – на автомате закончила я анализ.

Ничего не могу с собой поделать, всегда "препарирую" мужские взгляды, и не тороплюсь отвечать взаимностью. Привычка эта появилась у меня после первого любовного облома, когда мне пришлось выбираться одной из Хибин. Я тогда подвернула ногу (слава богу, не сломала), и та за считанные минуты расползлась так, что уже не влезала в кроссовок. Мой парень, с которым мы вдвоем отправились в так сказать, романтическое путешествие, ушел за подмогой на базу КСС. Даром, что до нее было рукой подать, мы чуть-чуть до нее не дошли. Ушел, и не вернулся – напился "за знакомство", как потом выяснилось, встретив у спасателей группу туристов. А там и девица бойкая подвернулась, и… И друг сердечный забыл, зачем пошел. Короче, поняла я, отмахиваясь от комаров всю белую ночь, что ко мне уже никто не придет.

Сунула я тогда ногу по голень в муравейник, доскакала метров сто до ручья, и, роняя слезы, смотрела, как вода уносит ни в чем не повинных жителей леса. Через час я поняла, что придется идти одной. Через полчаса пошла.

А отек у меня прошел – спасибо безвинно погибшим муравьям.

…И вот теперь Илья решил проявить свои чувства. Все это случилось как-то неожиданно, если честно. Я привыкла относиться к металлисту, как к другу, порой занудному, порой не в меру заботливому, порой раздражающе снисходительному. Но и на редкость надежному, это у него не отнимешь. Но… Сотни вопросов разом возникли в моей голове.

Так он что, не притворялся все то время, что мы в гостях? У него взаправду ко мне какие-то, отличные от равнодушия, чувства имеются? Я оглянулась в поисках спасительной Таньки. Да нет, она еще часа через полтора только вернется… Значит, все эти "лисята", и в самом деле, мне были адресованы? А это его необъяснимое смущение у суккуба? Да любой мужик на его месте себя образцом высокой духовности считал, а он, вишь, глаза на меня поднять боялся. Неужели Жозефина была права? И, причем тут она? Я-то сама что чувствую?!

Наверное, я слишком долго молчала – когда я снова перевела отведенный было взгляд на металлиста, тот успел уже спрятаться, подобно раку-отшельнику, в свой непрошибаемый панцирь. На меня накатило чувство несказанного облегчения – будет время в себе разобраться.

– Вообще-то, я всего лишь хотел тебе пояснить, – язвительно усмехаясь, сказал компаньон, – что понял, какое именно тебе задание дало, как ты выражаешься, "начальство". – Просто выразился неудачно, вот и схлопотал от тебя по полной программе.

– Так, может, ты меня выпустишь, наконец? – насупилась я. – Я уже успокоилась.

– А может, мне так удобно, – с вызовом ответил Илья. – И, потом, кто тебя знает, может ты еще буйствовать не закончила?

– Ну, сиди, если тебе так нравится, – отозвалась я, снова пытаясь осознать, как мне чувствуется в его объятиях.

Хорошо мне было, даже слишком. Мысли куда-то умчались, появилось непонятно откуда взявшееся острое желание близости.

Вот черт! Я же металлиста совсем, абсолютно, не понимаю. И, потом, я же на задании. Служебный роман… Агенты 007 и 008… Фи, как пошло!

Одно в этой истории радовало – он точно не инкуб. Это меня, не разобравшуюся в себе, и спасло – я хихикнула, и, вероятно, сбила человеку весь его романтический настрой, если таковой и имелся.

– Ладно, проехали, – отодвинулся от меня металлист. – Ну тебя, неуравновешенную, еще пальнешь чем-нибудь!

– Не дуйся, – стало мне совсем уж неловко, – просто я и вправду немного не в себе от происходящего.

– Да уж, – согласился со мной Илья. – Состояние твое не ахти. И знаешь, лично я считаю, что тебе просто необходим трезвомыслящий спутник.

– Это ты-то? – подозрительно уставилась я на него.

– А чем я плох? – обиделся он. – Что, весом не вышел? Али хвостом не подошел?

– Тебе честно? – прищурилась я.

– Давай, режь несчастную правду-матку, ату ее!

– Ну тебя, я серьезно!

– Да не буду, не буду я к тебе приставать с тем, что ты постоянно влипаешь в неприятности. Не буду!

– Надо же, какая проницательность, – прищурилась я. – И с чего это вдруг ты стал таким добрым, позволь полюбопытствовать?

– А чего напрягаться по поводу того, чего нельзя изменить?

Так и застала нас вернувшаяся раньше времени Танька за дурацкой болтовней. И мне опять немедленно стало стыдно – ведь я хотела что-нибудь придумать подруге в помощь, но начисто о ней позабыла, увлекшись собственными переживаниями.

* * *

– Лиса, а как у тебя с деньгами? – нервничая, задала вопрос Танька.

После того, как ходила кругами вокруг да около. Мы уж и переезд в Москву обсудили – мол, хорошо бы, и возможного гипнотизера для Димки, и то, что не стоит это делать. Я уже сто раз успела огорчиться по поводу отсутствия деда Макса, а подружка все тянула и тянула с самым главным.

– О! Отлично! Сколько тебе надо? – несколько бодрее, чем следовало, отозвалась я.

– Ты что, банк ограбила? – подозрительно покосилась на меня Танька.

– Да нет, просто я все помочь тебе хотела, да не могла придумать, как, – честно ответила я. – А сколько тебе надо?

– Тысяч пятнадцать, в идеале, – горестно вздохнула подруга. – Зеленых.

– На что тебе? – откровенно изумилась я. – Нет, ты можешь на меня рассчитывать, просто…

– Да вот, покупатель на квартиру нашелся, четыре лимона предлагает. Риэлтор говорит, что знает в Москве двушку хорошую, на улице Строителей, в пяти минутах ходьбы от метро "Университет", – грызла ногти Татьяна. – Даже не знаю, что делать… Вдруг обманет?

– Двушка в красных домах? – уточнила я.

Когда-то для нас с Танькой, на пару мечтавших о собственной квартире, эти самые "красные дома" были пределом мечтаний. Район тихий, метро рядом. Шпиля университетского, правда, не видать, но он все равно близко.

Правда, потом узнали, что тараканов в домах тех много, и экология самого микрорайона оставляет желать лучшего, и жить лучше этаже на двадцатом, чтобы выхлопными газами не дышать… А теперь, гляди ты! Похоже, у одной из нас давняя мечта начала сбываться.

Пока я вспоминала дела давно минувших дней, к разговору подключился металлист.

– Ты погоди пороть горячку, – сказал он. – А нервничать и подавно не стоит. Давай, мы с тобой вместе на товарища этого посмотрим, а там и решим, что делать.

– Ой, давайте, ребята! И вообще, как здорово, что вы приехали, мне, видно, вас сам бог в помощь послал!

– Ну это ты погорячилась, – возмутилась я. – Насчет бога-то. Прекрати немедленно эти разговоры, или я покраснею. Когда сделка?

– Через неделю, я не стала так уж сразу-то соглашаться, надо же еще варианты просмотреть, вдруг что дешевле найдется.

Это было плохо. С одной стороны: так долго оставаться в Екатеринбурге мы сейчас не могли. Правда, можно было успеть закончить задание и вернуться… Только вот, что это за задание? Пойди туда, не зная куда, принеси то, не зная, что?

А ответ давать было надобно. Вон, какие несчастные глаза у человека…

– Это твой риэлтор тебе параллельно будет варианты подыскивать? – решила я потянуть время.

– Да, мужик такой классный, заботливый, пару раз уже у меня дома был, и неизменно с продуктами, представляешь? То батон колбасы притащит, то окорок. А мне кусок в рот не лезет. Да и Димка не ахти какой едок, так что весь холодильник у нас забит под завязку, еще, поди, и выбрасывать придется…

Это мне не понравилось. Уж не знаю почему, просто возникло дурное предчувствие, и все. Может, и правы были наши предки, когда утверждали, что беда никогда не приходит в одиночку?

Проклятье! Если бы не задание это неведомое! Я бы сейчас с подругой осталась, за сделкой бы проследила. А ведь еще мелкий брат существует, которому рано или поздно придется резануть правду-матку. Что же делать? Отправить их обоих в Заповедник, пущай Димке старый друид мозги вправляет?

– Знаешь, что? – сказала я наконец. – Я сейчас позвоню кое-кому, может, мне подскажут, как лучше будет все сделать.

– Подожди, я с тобой, – поднялся за мной металлист. – Пойдем, мобилу купим. Где тут это проще всего сделать?

– Да звоните из дома, что вы, как не родные, – засуетилась Танька. – Авось не обеднею с одного звонка-то.

– Да нет, мне все равно телефон нужен. И потом, не фига тебе геройствовать, ты на меня и так уже произвела неизгладимое впечатление.

Едва обзаведясь телефоном, я набрала номер начальства.

– Здравствуйте, Борис Иванович!

– О, привет-привет! Давненько тебя не было слышно!

– А можно мне… – замялась я. – Можно мне снять с кредитки пятнадцать тысяч баксов для постороннего человека?

– Я же сказал, действуйте на свое усмотрение. Там денег хватит. Что-нибудь еще?

– Тут моя подруга университетская оказалась в сложном положении…

– Постой, не объясняй! Хорошо, я через пару часов у вас буду, заберу ребенка.

– Так вы в курсе! – ахнула я.

– Боже! Когда ты, наконец, поймешь, что существует такая вещь, как телепатия?

– Но не по телефону же, – чуть ли не взмолилась я.

– А у тебя никогда не было такого, что ты о ком-то подумаешь, и он тут же тебе звонит? – вкрадчиво осведомился волхв. – Где встречаемся?

– Я вам перезвоню через пару часов.

– Хорошо, буду ждать. А сейчас извини, я занят.

– До встречи, – сказала я коротким гудкам.

* * *

Димку из секции мы отправились забирать втроем. Металлист тащил чемодан с вещами, я обсуждала с подругой детали будущего Димкиного житья. Та все никак поверить не могла, что с нее единым махом снималось столько проблем (правда, до конца она мне, видать, не поверила, тащила с собой в сумке кучу разных документов, своих и брата, не знаю уж, зачем). Да и мне, признаться стало куда легче. Особенно после того, как отпала возложенная было на меня необходимость объяснять маленькому ребенку, что его родители больше никогда к нему не приедут. Это вам не фаерболами швыряться, тут какая-то особая мудрость и чуткость нужна, которой я за собой, положа руку на сердце, не чувствовала.

От хорошего настроения меня избавил металлист. Подозвал на пару слов, Танька тактично приотстала.

– Хвост за нами, видишь? Да не оборачивайся ты! – прошептал он театральным шепотом.

Я немедленно распереживалась за Таньку, самую уязвимую в нашей компании. И за ее нервы. О чем и попыталась, также шепотом, сказать металлисту. Тот выразительно подвигал бровями: "ну-ну", мол, "какие мы храбрые да неуязвимые".

– Короче, Склифосовский, – озверела я. – Применяем трюк домового! Я беру Таньку под руку, а ты сам справляйся.

– Ой, ребят, какие вы забавные, – оценила наши потуги на конспирацию Танька. – Чего хоть не поделили-то?

– Ну их, мужиков! – ушла от ответа я, беря подругу под руку. – Пошли!

А погоню со следа мы так и не сбили. Это могло означать, или то, что металлист не освоил искусство маскировки, или, что куда хуже, преследователь был осведомлен в том, куда мы направляемся. Или же… За нами по следу шел домовой-переросток!

Когда мы подходили к спортшколе, я снова пребывала в отличном настроении. Да и Борис Иванович уже ждал нас за оградой.

Глаза волхва были защищены специальными очками, скрывавшими способность к изменению цвета от непосвященных. Я представила подругу начальству, тому не составило труда расположить к себе девушку. Уже через пять минут разговора Танька была на седьмом небе от счастья по поводу того, что ее брат попадет в самые надежные и детолюбивые (в хорошем смысле этого слова) в этом мире руки. Я, без особо труда причитавшая все нехитрые Танькины мысли по выражению ее лица, не разделяла ее радости относительно детолюбия, но свое мнение оставила при себе. Заметно повеселевшая подруга отправилась в здание спортивной школы, а начальство тем временем начало выпытывать у меня последние новости.

– Про Таньку, вы, наверное, и сами все поняли, – пожала плечами я. – А если про самые-самые последние… То, пока мы сюда шли, за нами кто-то следил.

– И правда, хвост! – удивился волхв. – Впрочем, его уже нет – преследователя загрызла совесть, и он отправился к своему участковому.

– Зачем? – не поняла я.

– Чистосердечно признаться, разумеется.

– В чем?

– Сам найдет что-нибудь, – отмахнулось от меня начальство. – Я не ангел-хранитель, чтобы каждый шаг его контролировать.

Я уже было собиралась открыть рот, чтобы сказать что-нибудь в ответ, но тут в дверях школы показались Танька с выражением крайней растерянности на лице, и ее ничего не подозревающий младший брат. За ними вплотную шли печально известные мне личности в черных костюмах, в количестве три штуки. Вот и вы, голубчики, давно не виделись!

Я почему-то вспомнила, как Терентий выговаривал Велимиру о том, что его подручные "совсем от рук отбились". Но мельком, сейчас меня гораздо больше заботило то, как вызволить из неприятностей Таньку. Меня опередил волхв:

– Ребята, – обратился он к "агентам Смитам", – вам помощь не требуется?

– Уходи, волхв Борилий, пока не поздно, – молвил правый бритый агент. – Это не твоя территория.

На этом его выступление и закончилось. В следующий момент он со товарищи уже корчился на асфальте, вопя на всю округу, и воздевая к небу руки, по которым стекал расплавленный металл.

– А ты, я вижу, так и не продвинулась в постижении железа, – погрозило мне пальцем начальство. – Это и твое упущение тоже, – строго посмотрело оно на металлиста.

– Когда вернемся, тогда и займусь ее воспитанием, – спокойно отреагировал тот. – А сейчас она полезнее такая, какая есть.

Волхв ничего не ответил. Взял в одну руку пялившегося на бандитов Димку, чемодан – в другую, пристально взглянул на Таньку, подмигнул нам, и исчез в телепорте. Люди в черном к тому моменту уже лежали без движения. И с отшибленной памятью, были у меня такие подозрения.

Танька рядом с нами заморгала.

– Пойдемте, что ли в кафе, ребята, – как ни в чем ни бывало, сказала нами. – Тут такое мороженое подают, просто закачаешься!

Угу, от холода окочуришься! Ну, Борис Иванович, ничего поадекватнее внушить не мог человеку? Ветер-то какой пронизывающий, и градусник вон, всего двенадцать выше нуля показывает.

* * *

Мороженое в кафе было и впрямь выше всяких похвал. Обстановка тоже была уютной,

Если бы еще посетители не дымили, было бы вообще великолепно. Но я сама выбрала этот зал, потому что только в нем стояли мягкие кресла. И, кроме того, тут царил приятный полумрак из-за плотных бардовых гардин, что также соответствовало моему сумрачному настроению. В соседнем же зале столы стояли как попало, видимо его банально не успели отделать, как подобает. Я бы не удивилась, если бы там подавали мороженое в жутких общепитовских щербатых кружках с отбитыми ручками, а не в изящных вазочках.

– Будете пассивными, – после некоторых раздумий сказал металлист, доставая из кармана косухи кисет с табаком и машинку для самокруток.

– Что-то не видела тебя раньше за этим занятием, – удивилась я.

– Я курю редко, но метко, – пожал плечами Илья. – И, если это тебя утешит, у меня табак гораздо лучше пахнет, чем то безобразие, которым тут…

– Извините, к вам можно присесть?

– Ой, Тимофей Васильевич, какими судьбами? Конечно, садитесь.

Над нашим столиком навис тип ничем не примечательной наружности. Худощавый, с какими-то серыми волосами, и удивительно невыразительными глазами. Одет он был тоже в слегка помятый костюм, который наверняка можно было купить за небольшие деньги в любом местном универмаге. Безо всякого выражения на лице он скользнул по нашим с металлистом физиономиям, после чего сосредоточил свое внимание на своей клиентке.

– Да так, мимо проходил, случайно вас в окно углядел, – ответил непрошенный гость. – Ну как, вы что-нибудь решили? – изобразил он на лице некое подобие интереса.

Физиономия не слушалась, эмоции на ней плохо отражались.

Я насторожилась. Как нас можно углядеть в это занавешенное окно? Нет, конечно, какие-то просветы там имеются, но о том, чтобы кого-то рассмотреть внутри, да еще в этом табачном дыме, и речи не шло. Я посмотрела на компаньона. Дотошный металлист, как ни в чем ни бывало, свернул сигаретку тоненькую, и наслаждался хорошим табаком с таким видом, будто ему все вокруг было по барабану.

"Возьму-ка я с него пример, а то что-то нервы стали совсем ни к черту", – решила я. Расслабилась. И, как всегда со мной бывало, тут же ко мне пришла мысль, показавшаяся настолько дикой, что я ее постаралась задвинуть куда подальше, пока она не осозналась как следует. Мысль испугалась столь массированной атаки со стороны мозга, и ретировалась.

– …А где же ваш симпатичный братик? – тем временем пытал Таньку специалист по недвижимости.

– К знакомым отправили, – опередила я Таньку. – А что?

– Да так, ничего. Просто спросил, – моментально ушел от ответа Тимофей Васильевич. – Ничего. Ладно, мне пора, – поспешил попрощаться он.

А я подумала, что надо бы проверить, существует ли та квартира в "красных домах". Не нравился мне этот риэлтор.

Квартира в "красных домах" существовала. И продавалась. Правда, цена была не совсем та, которую назвал риэлтор, а такая, что три тысячи зеленых автоматически попадали ему в карман. Но вот это как раз было самым нормальным в этой истории. Куда подозрительнее было бы, если бы Тимофей ничего не наварил бы со сделки.

"Значит, все дело в алчности", – подтвердила я для себя причину неприязни к риэлтору. – "Ну, тогда собьем с его цены тысячи полторы, и ладно!" – чуть повеселела я.

В таком вот расчудесном настроении я вернулась из комнаты, где проверяла информацию, в кухню, где застала подругу, пребывающую в тяжких раздумьях по поводу того, как нас всех разместить. Мы уселись за стол, поставили чайник на газовую плиту. Я, не дожидаясь чаю, схватила со стола большое яблоко.

– Ты чего такая задумчивая? – деловито поинтересовалась я.

– Да вот, размышляю о том, как мне вас устроить. По-хорошему, конечно, надо бы поселить вас у родителей, там большая двуспальная кро…