Текст книги "Падай, я ловлю (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4

– Прям как в лучшие годы, – гогочет Зотов. – Приходит Туманов и грубой мужской силой утаскивает с вечеринки самую красивую девочку.

– Именно, – нагло хмыкает здоровяк и, наклонившись, перекидывает меня через плечо. Взвизгиваю и зажмуриваюсь, обхватывая его обеими руками как получается.

Никак, вообще-то. Он огромный! И твердый, как камень! Прямо на отбитый живот давит своей мускулатурой!

– Она высоты боится, – проговаривает Даня отрешенно.

– Разберусь, – отбивает Туманов сухо и тащит меня, судя по всему, к входной двери.

– Обувь, – пищу ему в спину.

– Не понадобится, – сообщает странное.

Пока осмысляю, мы проходим в лифт. Двери закрываются, он тянет меня за ноги вниз, но пола достичь не дает, подхватывая на руки как невесту. Одна моя рука остается на его шее, а вторая безвольно лежит на животе.

– Опиши водилу, – ехидничаю и обиженно надуваю губы. – Так за что ты там извинялся?

– За это. И за то, что еще предстоит.

– О чем ты? – бормочу, тараща на него глаза.

– Не здесь, – прерывает разговор, даже не взглянув на меня.

Выходит из лифта, консьерж видит нас и со всех ног бросается к двери, так ловко открывая ее перед нами, что Туманов даже шага не сбавляет.

– Классная тачка, – поглаживаю торпеду его внедорожника, когда он, усадив меня на переднее пассажирское сиденье, занимает водительское место. – Но моя лучше, да?

– Сама виновата, – заявляет нагло. – Спать в незапертой машине с ключами в замке зажигания? Еще бы вывеску на крышу поставила.

– Ну ты и… – ошалело покачиваю головой, так и не сумев подобрать достойных этого примата эпитетов.

– Родион, – представляется, повернувшись и пронзив меня взглядом. – Туманов Родион Сергеевич. Твой будущий муж.

– Что? – глупо прыскаю, тараща на него глаза.

– Муж, – повторяет скупо и кивает на ремень. – Пристегнись.

– Сначала объясни, что за бред ты несешь, – встаю в позу, а этот мерзавец резко трогается с места и сразу же дает по тормозам. – Свинья, – морщусь от боли в простреленном плече и отбитом животе, но пристегиваюсь.

– Я не вижу другого способа сохранить тебе жизнь. Зотов тебе не поверил. Борисов и того меньше. И, раз уж я втянул тебя, мне и расхлебывать.

– Забудь, – бросаю дерзко. – Ни за что не выйду за такого, как ты!

– Никогда бы не взял в жены такую, как ты, – отвечает взаимностью. – Хотя, откажись. Это будет твой выбор и моя совесть будет чиста и спокойна.

– С чего бы твоей совести вообще на мой счет переживать? – бурчу, терзаемая сомнениями. – И естественно, я отказываюсь.

– Вот и славно. А теперь заглохни, мне нужно подумать.

«Козел», – награждаю его мысленно и отворачиваюсь к окну.

Мутит там что-то, а мне мучайся. Я правду рассказала, почти всю, с какой стати кому-то на меня сезон охоты устраивать? Сижу, размышляю и тут до меня доходит.

– Ты просто опасаешься, что я кому-нибудь расскажу, что там был ты, – ехидно сообщаю результат умозаключений.

– Расскажешь – убьют обоих.

– А меня-то с чего?! – взвизгиваю нервно.

Туманов морщится от моего вопля негодования, но поясняет спокойно:

– С того, что никто не поверит, что мы не заодно.

– Почему это? – вскидываю подбородок. – Даня точно поверит!

– Даня не поверит первым, – хмыкает. – Ты вполне подходишь под портрет мстительной стервы.

– И в чем же заключается моя месть? – кривляюсь, но разговор, вопреки здравому смыслу, кажется интересным.

– Переспать с другом, по меньшей мере.

– Я скажу, что ничего не было!

– А я – что было.

– С какой стати?! – снова выхожу из себя и вдруг замечаю, что он пытается не засмеяться, пряча улыбку под бородой.

– Не одному же мне помирать, – бросает на меня игривый взгляд, а я растерянно хлопаю ресницами.

– Ты чудовище, – заявляю убежденно.

– Я чуткий и терпеливый. И совершенно неважно, что мы оба скажем. У этих двоих собственное мнение. И один из них проворачивает то, что мне категорически не нравится, а значит, поспешит избавиться, не особенно вдаваясь в детали.

– Чем?

– Не вникай.

– Ты втянул меня в какое-то болото и даже палки не кинешь? – возмущаюсь, не особенно задумываясь над формулировкой.

– Могу. Если попросишь, – ухмыляется Туманов и только в этот момент до меня доходит, о какой палке он.

Отворачиваюсь к окну, пряча свое покрасневшее от негодования, обиды и стыда лицо.

– А жениться на бывшей друга – это нормально?

– Не такие уж мы и друзья.

Поворачиваюсь, бросая на него недовольный взгляд.

– Ты нарочно меня путаешь.

– Верно. Чтобы ты даже не думала совать свой хорошенький носик туда, где по нему получишь.

– Это я-то сую?! Я вообще спала! Ну ты и…

– Я извинился. И предложил временное решение, пока не разберусь. Выбор за тобой.

Возмущенно фыркаю, не найдя слов. А со мной такое, вообще-то, нечасто случается.

– Приехали, – сообщает через пару минут, тормозя у обычной девятиэтажки. – Сиди.

– Первая помощь в машине? – кривляюсь едко, но он игнорирует, захлопывая дверцу.

Обходит машину, открывает дверь с моей стороны и протискивается в салон, отстегивая мой ремень.

– Я пойду сама, – артачусь, глядя прямо перед собой.

Туманов и это игнорирует, осторожно приподнимая мою правую руку и пристраивая на своем плече.

– Уймись уже, – вздыхает рядом с моим лицом, – и дай тебе помочь.

Поднимаемся на самый последний этаж. Туманов ногой долбит в дверь и через тридцать секунд нам открывает заспанный худощавый мужчина, путаясь в собственных очках.

– Не суетись, – осаживает его Родион.

– Простите, Родион Сергеевич, – мужчина справляется с очками и сканирует меня быстрым внимательным взглядом. – Ерунда, – улыбается довольно.

– О чем и речь, – поддакивает Туманов, проходит, разувается.

Вслед за мужчиной идет по узкому коридору, заполняя нами все свободное пространство. Проходит в просторную светлую комнату с больничной обстановкой и идет прямо к окну, рядом с которым стоит кушетка.

Вижу шпили высоток вдалеке и утыкаюсь носом в его грудь, справляясь с головокружением.

– Настолько плохо? – вздыхает, не спеша перекладывать меня.

– Нормально, – бормочу, стараясь дышать глубже. По факту, полной грудью затягиваясь его запахом и испытывая по этому поводу крайне неуместное волнение. Чем от него пахнет? Древесные ноты, немного цитруса… и гребаный тестостерон. Мужиком от него пахнет, вот чем! Грубым и сильным, но надежным. Только сильнее голова кружится… – Опусти, – выпаливаю, но добавляю: – Пожалуйста.

Туманов на миг разжимает руки, не наклоняясь, я теряю опору и делаю короткий судорожный вдох, готовясь упасть с небоскреба, не меньше. Сердце останавливается! Когда он вновь ловит меня, обхватываю его шею и неожиданно начинаю плакать.

– Прости. Не удержался.

Я устала. Я невыносимо устала.

– Я хочу домой, – хнычу тихо, заливая горькими слезами его рубашку.

– Отвезу, – обещает, прижимая к себе теснее.

Глава 5

На обратной дороге засыпаю на заднем сиденье. Ведет он неторопливо, размеренно, но на родных ухабах все равно просыпаюсь. Сажусь и приглаживаю волосы, с отвращением готовясь предстать перед зеркалом. После этой ночки у меня видок портовой девки, если не похлеще.

– Спасибо, – хмыкаю, хватаясь за дверную ручку, когда он останавливается у нужного подъезда. – Дальше как-нибудь сама, ты сделал достаточно.

Бросаю на него прощальный взгляд. Он хмурится, развернувшись ко мне. Как будто сказать что-то хочет, я почему-то медлю, так вдруг любопытно узнать, что именно. Но, он – молчит, я – выхожу, ступая белыми носочками на мокрый асфальт. Странное дело, во всем городе сухо, а у меня на районе лужи. Точно над домом нависла грозовая туча.

Рюкзак из моей машины мы забрали. Он даже выдал что-то, вроде как машину сам пригонит. Я только плечами пожала: вести самой сил не было, хоть и не болело особо ничего: тот мужчина начинил меня обезболивающими и антибиотиками и даже отсыпал что-то с собой, расписав схему приема.

Открываю дверь подъезда, мельком оборачиваясь и отмечая, что он до сих пор стоит. Чего ждет? Убрался бы, да подальше. И на работу я не выйду, пусть увольняют за прогулы. Нет ни малейшего желания играть в их мужские игры.

Дома первым делом иду в ванну, ненадолго застывая перед зеркалом. Светлые волосы в беспорядке, раскинуты по плечам. Взгляд с придурью, под глазами синяки, на лбу и щеке засохшая кровь.

– Маньячка, – брякаю удрученно.

Залезаю в ванну, неловко обмываясь, чтобы не намочить повязку. Голову мою отдельно от тела, раздражаясь с этого особенно. Сушусь, с остервенением расчесываясь. Выхожу абсолютно голая, топаю в спальню и замираю на пороге, не зная, куда себя деть. Неловко прикрываю руками самое сокровенное и верещу:

– Совсем ахренел?!

А я, похоже, из ума окончательно выжила: дверь-то не закрыла. Прошла, только захлопнув.

– Красавица моя, – довольно тянет Даниил, пожирая меня взглядом. – Соскучился я, солнце. Иди ко мне, – убираю руку от груди и показываю ему средний палец, вложив в жест всю оставшуюся после его вмешательства (и моего помешательства) душу. – Не так уж и злишься, – хмыкает и поднимается, медленно идя ко мне.

– Проверь, – кривлюсь и ищу взглядом, чем бы его огреть, если распустит руки.

– Брось. Хотела бы унизить меня, рассказала бы мужикам, как я таскался за тобой, умоляя выслушать. Пока ты квартиру не сменила, не поменяла номер и не устроилась в дыру, по чистой случайности оказавшуюся моей.

– Понятно, – закатываю глаза и дефилирую к шкафу. Распахиваю створки, выдвигаю ящик с бельем и чувствую его руки на своем животе.

– Сашка моя, – рычит приглушенно, несильно прикусывая плечо. – Я тебя искал. Все это время искал. И ты сама меня позвала. Давно уже не спал нормально, как ты из моей постели удрала, и твой вопль узнал сразу.

– Перестань, – хочу сказать строго, руки его с себя снять, но… кого я пытаюсь обмануть? Голос дрожит, любила ведь мерзавца. До сих пор будто не остыла, только обида все прочие чувства перекрывает.

– Дурочка ты, – вздыхает мне в шею, притягивая к себе. – Но теперь не отвертишься. И наконец-то выслушаешь. Кольцо не ношу, потому что мой брак – туфта. С Маринкой нас свели родители, это чисто бизнесовое решение. И мы нашли решение, у нас свободные отношения. Я не мешаю жить ей, она – мне.

– Только мне, – ехидничаю, пихая его локтем куда придется. – Оба.

– Недоразумение. Я не должен был ехать на дачу, тем более с женщиной. Мой косяк. Но ты так хотела поплавать, а я ни хрена тебе ни в чем отказать не мог. Кто ж знал, что она с маман припрется?

– И поэтому надо травить меня? Орать, что я шалава, что с женатыми сплю чуть ли не за барной стойкой. Я не ушла трижды, придурка ты кусок, меня трижды уволили!

– А позвонить? – рычит и разворачивает меня за плечи лицом к себе. Злюсь, пыхчу, а он настырно тянет мой подбородок вверх. – Гордость заела, а, Сашуль?

– Заела, – отвечаю дерзко. – Представь себе. Никогда шалавой не была и любовницей не буду.

– Куда ж ты денешься, – вздыхает и целует.

Вот мерзавец! Но такой нежный…

– Не надо… – мычу, но сама отстраниться не могу, тая от его прикосновений.

– Но вместо того, чтобы позвонить и рассказать, ты сменила номер, – продолжает тихо отчитывать в губы. – Переехала. Машину поменяла, на себя не переоформила. А могла бы и дальше греться на моих руках и, если уж на то пошло, на моей шее. В моей квартире, а не в этом клоповнике. В моей, Саш, на первом этаже. Той, которую я специально купил, чтобы тебе страшно не было оставаться у меня. Для нас, осознаешь?

– Ты никогда не разведешься, – стону жалобно, на мгновение теряя контроль.

Чувствует, стервец, щедро подливая сиропа на мою голову:

– Ну, почему же. Когда-нибудь папаша даст дубу и это развяжет нам с Маринкой руки. Поделим имущество по-тихой, пойдем каждый своей дорогой. Но это не мешает нам жить вместе. Надумала себе хрен пойми что, кто так делает, солнце?

– Я, – роняю тихо, обхватывая его за шею и жадно целуя, поддавшись порыву, – не надумала, – договариваю, с трудом оторвавшись от него. – Ты должен был сказать.

– И что бы это изменило? – вопрошает недовольно.

– Я никогда бы не пошла с тобой на свидание. Никогда бы не позволила себе увлечься. Никогда бы не легла с тобой. Не лишилась бы нормальной работы и не попала под подозрения человека, которому признавалась в любви. И который признавался мне, – раскладываю, глядя ему в глаза.

Даня морщится и делает шаг назад, запуская обе пятерни в золотистые волосы. Красивый он. Когда-то думала, самый красивый мужчина на планете. Сейчас… да также. Не слишком высокий, но с моими метр шестьдесят четыре полная гармония с каблуками и без. Лицо как с обложки журнала. Красивые голубые глаза смотрят нагло и требовательно. Спортивное телосложение, идеальное в моем представлении: никогда не засматривалась на качков.

– Ничего не изменилось, – выносит вердикт, обдумав мои слова. – Я все еще люблю тебя. Только теперь хочу понять, в какое дерьмо ты вляпалась, пытаясь в отместку отравить мне жизнь.

– Я сказала правду сегодня, Дань.

– Может да, а может и нет, – разводит руками, хмуро глядя мне в глаза. – Зотов вызвал Кристину на разговор, а она, представь, не приехала.

– В смысле? – бормочу, холодея и покрываясь мурашками.

– В прямом. Он ее даже не нашел. Телефон отключен, на квартире никого. Она тебя рекомендовала, это факт. Но что до остального…

– Подожди, – выставляю вперед ладонь, пытаясь думать. – Ко мне какие претензии? Я обратилась за помощью к сокурсникам, у меня даже переписка сохранилась… – замолкаю. – Точнее, я написала в чат, а она позвонила где-то через неделю.

Даня достает из кармана мой телефон и бросает его через плечо на кровать. Понимаю, что схватила рюкзак из машины и даже не проверила, в сохранности ли мое имущество. А ведь она открытая стояла, все с теми же ключами в замке зажигания.

– Пароль ты так и не сменила, так что мы уже пошарили, – сообщает, сунув руки в карманы и гипнотизируя меня взглядом. – В чате, о котором ты говоришь, ее даже нет. Она вышла из него два года назад. А в «Дублин» устроилась за неделю до тебя. Ее сменщица уволилась через три дня, а потом появилась ты. И как прикажешь тебе верить?

– Как я верила тебе год! – срываюсь и рявкаю на него, сжав кулаки.

А потом вспоминаю слова Туманова и понимаю, как выгляжу со стороны. Как мстительная сучка. Только вот чьими стараниями? Зачем это кому-то? И где, черт возьми, Крис?

Глава 6

С Даней, конечно, ругаемся. Я одеваюсь (и одно это его бесит) и настаиваю на своем, он лезет в бутылку, приказывая сознаться в злодеяниях. По итогу шваркает дверью, которую вообще неясно как открыл, пригрозив перед этим, чтобы плакаться к нему не прибегала и во дворе не орала. Скотина.

Ставлю у двери стул, чтобы хотя бы проснуться, если кто-то еще решит почтить меня своим присутствием, закрываю окна, чтобы не реагировать на шум с улицы, ложусь на свою кровать и практически мгновенно засыпаю, несмотря на рой мыслей.

Просыпаюсь от того, что ужасно болит плечо. Хнычу по-детски, переваливаюсь на спину и какое-то время просто жалею себя. Ну а что? Мне грустно. Обидно, больно, страшно и чудовищно одиноко. И мерзко от самой себя, что позволила себе дать слабину и поцеловала козла. Просто он такой красивый, а я так любила его… да и жена ненастоящая, если, конечно, и тут не обманул.

Вообще, не удивлюсь. Врет он как дышит. В глаза заглядывает, ручки тискает и прочие части тела, подарочек в кармашек сует и нашептывает комплименты вперемешку со сладкой ложью. Обещаниям его грош цена. Искал он меня, смех. Что ж если искал, так и не нашел? Все жена его, да жена. Поразительно. Я номер-то сменила и прочее уже после второго по счету бара. Да и перебралась недалеко, в соседний подъезд, чтобы от папы слишком далеко не уезжать и хоть минимально присматривать. А таскался только пока я в «Гаване» работала. Пока его женушка меня там случайно не увидела.

И как он повел себя у Зотова. Знал прекрасно, что я в «Дублин» устроилась. Никаких сомнений. А теперь вспоминает былое, пытаясь манипулировать мной. Кретин самодовольный, даже мысли допустить не может, что я мечтала забыть его как ночной кошмар. Какая, к черту, месть? Мне бы работу нормальную, чтобы концы с концами сводить после большого и светлого с ним.

И Туманов. Выглядит адекватным. Честным и искренним. Но не он ли всю эту канитель заварил? Так ли уж случайно сел в мою машину? Не заодно ли с Кристиной с самого начала? Не пытается ли сделать меня мишенью, пока сам якобы в чем-то разбирается? И ведь не спросишь… точнее, спросить-то можно, но ответ будет прежним.

– Не вникай, – передразниваю его бас и раздраженно скидываю с себя простынь. – Жена, – добавляю в том же ключе, выруливая в коридор.

По инерции делаю еще два шага, а затем взвизгиваю, увидев огромный темный силуэт на стуле в прихожей, буквально в шаге от себя. Сердце замирает, но адреналин лупит в мозг, приказывая действовать. Ну я и… приседаю, поднимаю какую-то туфлю с пола и швыряю в громилу, только в тот момент сообразив, что это Туманов.

Обувь мою он, конечно, ловит. Аккуратно ставит на пол, распрямляется и расправляет плечи. Становится не по себе. Плюс ко всему, я в пижаме, не особенно что-то скрывающей. И он – не Даня, который видел все во всех возможных ракурсах. Сглатываю и делаю крошечный шаг назад.

– Подумал, что могут прийти те, встречи с которыми ты не ждешь, а я – напротив. Но, не повезло. За стул спасибо, очень предусмотрительно, – сообщает и поднимается. – Но ноги затекли.

Я с ним еще рядом не стояла. А он вроде и не слишком близко, но возвышается надо мной горой. Смотрю ему в грудь, глаза поднимать не планирую вообще никогда, что бы вокруг меня не происходило.

– Уходи, – шепчу пугливой птичкой.

– Где твое сострадание? В машине еще теснее. В той, что не привлечет ко мне лишнего внимания. Крошечной консервной банке.

– И уезжай.

– Могу. Но Даниил, полагаю, приезжал не просто так, а с новостями. Ты не прониклась, а вот я – да.

– Где гарантия, что Кристина не заодно с тобой?

– Ее нет. Но проверить сможешь только на личном опыте. Выгонишь меня – заявятся. Наверняка пасут с твоего звонка подруге и прекрасно знают, что ты все никак не останешься одна.

– Ты нарочно меня пугаешь…

– Я поясняю и предупреждаю.

– Просто оставьте меня в покое, – молю, все-таки поднимая взгляд.

– Жалко мне тебя, дура, – говорит беззлобно. Глаза у него карие, теплые. И лицо мохнатое. На добродушного песика похож, из тех, огромных, на которых детей кататься сажают. Но я еще слишком хорошо помню, как он гавкает. – И вину за собой чувствую.

– Я не верю ни одному твоему слову. И не собираюсь. Потому что причин для твоего появления может быть куча.

– Веришь. Просто вредничаешь, – ухмыляется краешками губ. – Жена.

– Да ну тебя, – фыркаю, опуская голову и закрывая лицо руками.

– У тебя будет отдельная комната с ванной, – заманивает лукаво. – И только при таком раскладе ты сможешь слиться из «Дублина». Не сразу, меня одним взмахом ресниц на проймешь. Через недельку.

– Кремень, – поднимаю голову и потрясаю кулаком, едва сдерживая улыбку.

– Это правда, – величественно прикрывает веки. – Отыграем так, чтобы все выглядело натурально. Свадьбу сыграть тоже придется реальную.

– Это еще зачем? – таращу глаза и сразу же поправляюсь: – И я еще не согласилась.

– Согласишься. И это не я такой крутой, тебя просто помотает. А свадьба, потому что моя мама расстроится, если я женюсь тайно.

– Мама? – брякаю, расширяя глаза еще сильнее.

– Я появился ровно из того же места, что и все.

– Непохоже…

– И с ней будь стервой, не хочу, чтобы она огорчилась, когда мы разведемся.

– Брачный контракт сейчас обсудим или когда я все-таки соглашусь? – язвлю и прикусываю язык. – Если.

– Когда. Хоть тут соображаешь, – хмыкает нагло. – И нет, по любви контракты не составляют. Так что можешь оттяпать половину честно нажитого. Совместно. На остальное у меня чеки.

– Все продумал, да? – все-таки улыбаюсь и покачиваю головой. – Не понимаю, зачем тебе это. Перешагнул и живи дальше, разбирайся, с чем ты там разбираешься.

– Во-первых, я твой должник. Могла бы ткнуть в меня пальцем еще ночью. Итог у этого был бы плачевный, но тебе об этом знать было неоткуда, – мимоходом размышляю о том, что и сейчас ни черта не знаю, но с комментариями не спешу, ожидая продолжения – А, во-вторых, не выношу, когда обижают женщин. У меня пунктик.

– Вот как? – приподнимаю брови.

– Отец бил мать, – поясняет, пожав плечами. – Именно поэтому я с семи лет торчу в качалке.

– И как? Помогло?

– Да. К восьми я осмелел, стащил у пьяного отца получку, заплатил мужикам, которые там зависают, и они отметелили его до больничной койки, – рассказывает с абсолютно серьезным лицом. – А когда он вернулся, обнаружил свое барахло на площадке и что ключ не подходит.

– Ты серьезно? – спрашиваю с сомнением.

– Абсолютно.

– И как вы жили? Он же не взял вещи и просто ушел?

– Нет, он выломал дверь. Но это матери уже рассказали соседи. А мы уехали в другой город через день после того, как он оказался в больнице. У мамы было немного денег и огромное желание сохранить мне жизнь, потому что о том, кто заказал побои он догадался сразу.

– Господи… если это шутка, я сама тебя прикончу. Кошмар… – бормочу, снова тараща на него глаза. Ощущение, что я на этого мужика по-другому даже не смотрю. В перманентном состоянии шока.

– Это не шутка. Но знают единицы, я не делюсь подробностями своего детства со всеми подряд. Ты должна знать такие вещи, как и другие мелочи. И в обратном порядке, разумеется.

– Как-то… перебор для фиктивного брака, не находишь?

– Фиктивный он только для нас с тобой. Для остальных должен быть настоящим, иначе вреда будет больше, чем пользы.

– А какова реальная причина, по которой ты так настойчиво добиваешься моей руки? – спрашиваю в лоб, храбро встретившись с ним взглядом.

– Только те, что озвучил, Саш, – впервые называет меня по имени, а я разворачиваюсь и быстро ухожу в комнату.

Потому что, блин, у меня по телу побежали мурашки от его низкого вкрадчивого голоса и нагло встали соски, вонзаясь в ткань обычной трикотажной пижамы, не способной скрыть этого постыдного факта. И к такому приколу от собственного тела я точно не готова!

– Уходи, – говорю громко и через пять секунд он покидает мою квартиру, но врывается целый отряд.

Страхи, сомнения, тревога.

Тоска.

Одиночество.

Чувство незащищенности, утраты… а ведь за его спиной меня даже не видно. За его спиной можно палатку разбить и переждать опасность в тепле и сухости.

Если бы не одно жирное «но». Если опасность – это не он сам.