Текст книги "Падай, я ловлю (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава 57

Кроме как плакать ничего не могу. От тоски, от скорби, от бессилия. Глаза не открываю, даже когда меня выволакивают из машины. По одному лишь отвратительному трупному запаху понимаю, где мы – на той же заброшенной стройке, где я чуть не лишилась жизни. И осознание этого факта уверенности в том, что встречу завтрашний день не прибавляет.

Я не сопротивляюсь, обмякла всем телом. Какой-то ублюдок несет меня, перекинув через плечо и вцепившись в ягодицу. Омерзительно, но я не могу не думать о том, что вполне возможно беременна. Пока не бьют, я буду вести себя смирно и надеяться, что Родион придет за мной. Что в очередной раз поймает.

Чем выше поднимаемся, тем сильнее тошнит. Держать глаза закрытыми становится невыносимо, я приоткрываю их, цепляясь взглядом за ступеньки, всеми силами пытаюсь сохранить сознание и рассудок, не показывать своих страхов. Это сложно: они поднимаются на последний недостроенный этаж, пятый. Без крыши, под открытым небом.

Боже…

Меня сажают на бетонный пол рядом с торчащими арматурами. Похоже, на этом месте предполагалась какая-то колонна, неважно. А вот то, что привязывают, действует на удивление успокаивающе. Слезы по-прежнему катятся по щекам, но получается оценить обстановку мутным взглядом.

Денис, в руках которого появился пистолет, еще четверо мужчин. Внизу наверняка кто-то остался, на других этажах, я слышала слишком много голосов и топота.

Я в заднице.

И мой брат… мой Васечка, мой защитник, частичка моей души…

Судорожно всхлипываю, а ублюдок Денис начинает подло смеяться. Скриплю зубами и молчу, чтобы не накалять обстановку. Пусть радуется. Пусть празднует и ликует, теряет бдительность.

– Неужели не нашлось другого применения твоему светлому уму? – говорю с горечью. – Зачем тебе все это? Не понимаю…

Он самодовольно хмыкает и подходит ближе, садясь рядом на корточки. Водит стволом пистолета по моему лицу, играя выдуманную роль. Выглядит ребенком, подсмотревшим код от батиного сейфа, в котором тот хранил оружие, но ужасно гордится собой.

– Власть, – шепчет нараспев. – Свобода. Деньги. Тебе не понять, пчелка-трудяга. Ты даже своей красотой торговать не умеешь.

«А ты своей?» – чуть не съязвила вслух.

– Они же неуправляемы, – старательно подогреваю его эго, скашивая взгляд за его спину. – Алкоголики, наркоманы… как тебе удается?

– Хитрость, – пожимает плечами, – и деньги. Все просто.

– Ну эти ладно… а что Ильин? И тот, парень Кристины.

– Парень, – фыркает презрительно. – Кристина ложилась под него только чтобы я мог им крутить. Вообще, она та еще шлюха, – хмыкает брезгливо. – Никаких ценностей. Деньги – единственное, что ее интересовало. Всегда.

– Но она стала лишней, да? – тыкаю пальцем в небо.

– Я только намекнул, – криво улыбается и встает. Смотрит на часы и шумно зевает: – Полтора часа, не больше. Два – максимум. Если никто не заявится, сбросьте ее и сваливаем.

Медленно вдыхаю и медленно выдыхаю. Повторяю. Снова и снова, но сердце как шальное в груди дергается. Не сразу даже обращаю внимание на лай. Звонкий, заливистый. Он то прекращается, то вновь разносится по округе, и я начинаю вслушиваться, реагировать на окружение. А спустя минуту едва сдерживаю улыбку, но слезы счастья – нет. Опускаю голову и рыдаю от облегчения.

Это Туман. Смышленый, послушный. И лает он не просто так. Одно короткое «гав», перерыв, следом еще три подряд, и еще два раза через промежуток. Так Вася стучался в мою комнату, когда я баррикадировалась изнутри, давая понять, что это он.

Это он. Он жив. Он рядом. И точно что-нибудь придумает.

А спустя час раздается музыка. Сначала издалека, слышно плохо, но чем ближе машина с наверняка открытыми окнами, тем шире моя глупая улыбка.

Это – Туманов. И врубил он ту же песню, под которую исполнял свое, подозреваю, дебютное стрип-шоу. И судя по настроению, с Димой и Даней все в порядке, хотя бы относительном.

«Тебе крышка», – думаю ехидно о Денисе, опустив голову и глядя на свои ноги.

– Сашуля-красотуля! – горланит Зотов снизу через пару минут.

– Сейчас покажу, – цедит Денис раздраженно. Явно не ожидал, что вернутся все, начал нервничать.

Он отвязывает меня и приказывает отвести к краю. Меня рывком поднимают с пола и тащат. Голова кругом, снова накатывает тошнота, но я все равно смотрю, чтобы своими глазами увидеть каждого.

Зотов вскидывает руки к небесам, Даня приветливо машет, Туманов стоит, сунув руки в карманы и задрав голову, а вот кого я не вижу, так это брата. Но, думаю, ему запретили даже близко подходить или он затаился и выступает в качестве козыря.

– Оружие оставить внизу или прощайтесь прямо сейчас! – приказывает Денис.

А там стенка на стенку собирается. Парни Зотова высыпают из машин и берут на прицел противоположную сторону. Их больше, они злее, но открывать огонь не хочет никто, потому что очевидно, в живых останется меньшинство.

– Без проблем! – орет Зотов. Первым достает и медленно опускает на землю пистолет. – Договоримся, мужик! Не суетись!

– Обязательно, – шипит Денис чуть слышно, наблюдая за тем, что происходит внизу.

Я – нет. Я вцепилась взглядом в торчащую арматуру и дышу через раз. Но по гулкому топоту понимаю, что их пропустили.

– Опять двадцать пять, – слышу удрученный голос Туманова. – Мужик, ты в курсе, что случилось с твоим предшественником? Чуешь, чем воняет?

Мужчина, удерживающий меня за руку, хмыкает и явно не собирается сдавать позиций, чувствуя свое превосходство.

– Ситуация следующая, – с ленцой вещает Зотов, прохаживаясь, – сейчас сюда едет группа с автоматами и в брониках. Те, кто не сдохнет, сядет. В ваших интересах отпустить девушку и свалить, пока этого не произошло.

– Брехня! – истерично выпаливает Денис. – Кто поведется на эту хуйню, останется без бабок, ясно?!

– Предлагаю вдвое больше, чем обещал он каждому, кто опустит ствол и свалит по доброй воле, – заявляет Туманов. – Останется только этот сопляк. – Мужчина, что держит меня, ослабляет захват, а я готовлюсь рвануть к Родиону.

– И как я их получу? – дерзко спрашивает один из уголовников.

– Придется поверить на слово, – невозмутимо отвечает Туманов. – Альтернативу вам уже обрисовали. Вне зависимости от того, поверите или нет, вас ждет либо тюрьма, либо смерть. Мы поехали вперед, чтобы жертв было меньше, но выезд на шоссе уже перекрыт. Если начнется стрельба, через минуту тут будет спецназ. Решайте, я не собираюсь тут всю ночь стоять. Планы, знаете ли.

– Вы реально в это верите?! – громко и ненатурально смеется Денис. – Внизу человек двадцать! Вы выходите и получаете только пулю в голову! Валите их! Валите, сказал!!!

Мужчины думают. Получается с трудом, но заминка так очевидна, что мои начинают едва уловимо перемещаться. Зотов закрывает собой меня, встав между мной и Денисом, Туманов подходит ближе, Борисов щурится, с руками в карманах прогуливаясь рядом с Денисом. Как волки зажимают его в кольцо. Дикие, умные. Стая. Наконец-то вместе, наконец-то сообща.

Но на стаю умных волков всегда найдется один глупый трусливый шакал, ломающий всю игру.

Глава 58

Все происходит в считанные секунды.

Один из четверки отморозков вскидывает руку с пистолетом. Даня оказывается ближе всех, бросается на него, сбивая с ног. Раздается первый оглушительный выстрел и тот, что удерживает меня, отпускает мою руку. От неожиданности я теряю равновесие и начинаю заваливаться в пропасть, взмахнув рукой и задев стоящего рядом, пытающегося вытащить из-за пояса пистолет. Родион в два шага оказывается рядом и успевает схватить меня за руку, резко дернув на себя. Силы не жалеет, я перемахиваю добрых пару метров, плашмя приземляясь на холодный бетон.

Вскидываю голову, первым вижу Даню, борющегося с мужчиной. Перед глазами плывет от страха, виски заходятся пульсацией, но я поворачиваю голову и замечаю, как Родион отталкивает от себя мужчину, что удерживал меня. Тот с криком срывается, раздается еще два выстрела. Я не понимаю уже ни кто стреляет, ни в кого, но в какой-то момент нахожу Зотова, целящегося в третьего. Тот начинает пятиться, Дима приближается, а потом вдруг этот урод резко разворачивается и с разбега бросается на Туманова, по-прежнему стоящего у самого края.

Мгновение, когда Родион начинает падать, еще долго будет сниться мне в кошмарах. В ту секунду мое сердце останавливается, а искаженное безотчетным ужасом восприятие будто замедляет течение времени, пытаясь предотвратить неизбежное.

Зотов отшвыривает пистолет, отталкивается от пола и, сделав один шаг, выпрыгивает вперед. Не знаю как, но у него получается схватить Туманова за щиколотку. Его тащит по полу, он пытается уцепиться мысами ботинок за выбоины в бетоне и каким-то чудом ему это удается.

– Отпусти! – слышу рык Родиона и тихий ответ Зотова:

– Да пошел ты…

И наступает тишина.

Еще две секунды я пытаюсь запустить сердце, потом оборачиваюсь на Даню и вижу его корчащимся на полу в луже крови.

– Твою мать, – стонет он глухо, держась за руку, а я понимаю, что помощи ждать неоткуда.

Денис и четвертый из его своры точно испарились. Двое спикировали, один, судя по тому, что лежит рядом с Даней без движения, мертв. Внизу куча народу, но пока хоть один из них прорвется, Дима и Родион сорвутся. Из живых и здоровых тут только я.

Сажусь и фокусируюсь, игнорируя тошноту. Встаю на четвереньки и ползу к той веревке, которой меня связывали. И думать нечего о том, чтобы попытаться вытянуть их, сил не хватит. А веревка слишком короткая, чтобы обмотать вокруг ноги Зотова и пары колонн и попытаться спустить их до четвертого этажа. Выбора нет.

Один край веревки обвязываю вокруг арматур, завязываю на несколько узлов. Ползу к Диме, благо, до него всего пара метров, и говорю по возможности разборчиво:

– Я сейчас до тебя дотронусь.

– Ок, – отвечает едва слышно, опасаясь даже лишний раз вдохнуть.

Привязываю его за щиколотку, прикидываю и командую:

– А теперь падай.

– Кавабанга, блять, – выдыхает и расслабляет ноги, ухая вниз.

Веревка натягивается, Зотов раскачивает Туманова и отпускает его. А я лежу чуть дыша, распласталась у самого края. И смотреть страшно до чертиков, но не смотреть – еще хуже. Когда слышу глухой удар тела Родиона о бетонный пол, едва сознания не лишаюсь, но события продолжают развиваться.

– Кавабанга, блядь! – радостно орет Зотов и снизу начинают аплодировать.

– Даня ранен, – блею, отползая от края и все также на четвереньках подползая к Борисову.

– Нормально, – хрипит он через силу и даже улыбается.

– Значит, так! – орет Зотов. – Все слушайте сюда! Засунули пушки себе в жопы и свалили нахер, пока я не передумал и не дал отмашку открыть огонь!

Пару секунд ничего не происходит, а затем раздается громкий и дружный смех парней Зотова. Судя по всему, их буйная радость относится к капитуляции противника.

– Хватит ржать! – злится Дима. – Вытащите меня!

– Я думал, ты никогда не попросишь, – слышу смешок Родиона и опускаю голову к коленям, наконец-то расслабляясь. – Арсений уже готовит койку. Скоро заштопаем твое боевое ранение, – говорит Борисову, вытягивая Зотова.

– Отпад, – выдыхает Даня и слышно скрежещет зубами.

Спуститься мне помогает Зотов. Родион подхватывает Даню, перекинув его здоровую руку через свое плечо, и уезжают они раньше, чем мы ступаем на землю. Очень хотелось просто обнять его, но я запретила себе раскисать: здоровье Дани важнее.

– Где Вася? – оглядываюсь внизу. – Где спецназ?

– С дуба рухнула? – удивляется Зотов. – Какой нахрен спецназ, посмотри на них, – кивает на свою банду, – да их первыми повяжут. А еще Борисова, ну и нас всех по допросам измотают.

– А как же посадить Дениса? – бормочу, перестав понимать, что происходит. – Как вы собираетесь что-то доказать?

– Не доказали бы, – появляется из-за угла брат, а я мчу к нему со всех ног и бросаюсь на шею.

– Васечка, я подумала…

– Я тоже, – фыркает брат. – Пока ты прощалась, Елена метнулась за пистолетом Сергеича. Рука у нее не дрогнула, должен заметить. И соображает быстро.

– Убила? – ахаю тихо.

– Все три выстрела в пол, чтоб враги не догадались. Мужик проникся и поделился гениальными планами руководства. Денис явно страдал манией величия.

– Он мертв?

– Да. Решил, что умнее всех, но не учел отсутствие физической подготовки и крепких нервов. Заранее организовал себе путь отхода, веревку с третьего этажа свесил. Хоть бы узлов навязал, идиот… Я внизу ждал. В общем, спустился он быстрее, чем планировал.

– Ты сам-то как? – спрашиваю со вздохом, отпуская его.

– Узрел полутона, – бурчит себе под нос. – Поехали отсюда.

В итоге до дома доезжаем вместе с Зотовым, Вася идет к своей машине, а я застываю, не зная, что мне делать. То ли с братом на район напроситься, забрав свою сумку от детектива, то ли Туманова примерной девочкой ждать, не имея ключей от квартиры.

– Где там наш здоровяк, – хмыкает Зотов, решая за меня. Достает мобильный, протягивает Васе руку, прощаясь. Я целую брата в щеку и жду ответа на вызов вместе с Димой, привстав на цыпочки, чтобы услышать голос Туманова. – Какие дела?

– Навылет, даже кость не задета, – устало рапортует Родион. – Несколько дней под присмотром светилы. – Замолкает ненадолго, потом спрашивает: – Саша где?

– Да тут, рядышком, – ухмыляется Дима, а я потупляю взгляд.

– Василий?

– К жене топит на всех парах.

– Я скоро буду.

Волнуюсь перед встречей, нарезая круги под насмешливым взглядом Зотова, которому торжественно вручили пса. На стройке так не психовала, некогда было о себе толком думать. А сейчас… рой мыслей. Но все они разлетаются, едва вижу Туманова выходящим из машины.

Секундное замешательство и стремительный марш-бросок. Родион принимает меня в объятия, а я обвиваю его руками и впиваюсь пальцами в спину. Слушаю стук его сердца. Мощные быстрые удары, пульсации от которых эхом разносятся по моему телу. И понимаю, что не смогу от него уехать. Если беременна, не смогу скрыть. У моего ребенка может быть лучший в мире папа, как я могу его такого лишить? А я… да какая разница. Возможно, после всего случившегося он пойдет навстречу и согласится на совместную опеку.

Боже… как можно так сильно чего-то хотеть и не хотеть одновременно?

– Почему ты плачешь? – шепчет, проводя ладонью по моей голове.

– Все закончилось, – бормочу плаксиво.

– Нужно еще найти Марину с Ильиным. Но да, все наконец-то закончилось. Ты умница, Саш. И спасла меня.

– А ты – меня, – веду плечиком и опускаю взгляд. – Так что в расчете. – Медленно вдыхаю и проговариваю, стараясь, чтобы губы не дрожали: – Мне сейчас вещи собирать?

– Если честно, я дико устал и не готов везти тебя. И ты похоже забыла, но ты все еще наказана.

– Вот как? – ухмыляюсь, гадая, что он задумал.

– О, да, – тянет с наслаждением. Обнимает за плечи и ведет к подъезду. – Мне понравится.

Едва проходим, он стягивает грязную футболку, с отвращением отшвыривая ее в сторону.

– Я в душ, – сообщает коротко, а я следую его примеру.

Когда выхожу из ванной, вижу его на своей кровати. Лежит на животе в один плавках, рядом небольшой флакон с яркой наклейкой.

– Что это? – фыркаю, садясь рядом, и тихо смеюсь, читая вслух: – Массажное масло.

– Приступай, – хмыкает, пристраиваясь поудобнее.

Ох уж эти его наказания… сижу верхом, руки скользят по его могучей спине. По плечами, по рукам, по чертовым аппетитным бугоркам, поблескивающим от масла. Не массирую, промять эту сталь невозможно моими руками, так, поглаживаю. Хотя силу прикладываю, очень стараюсь. В основном, не капать на него слюной.

Родион сначала улыбается, пытается руками моими управлять, командует. Ниже, выше, плечи, лопатки, шея. А через минут пятнадцать замолкает. Дыхание становится размереннее, тише. Понимаю, что уснул, но все равно продолжаю с нежностью поглаживать его спину. Для себя уже, от тоски. Ну и не выдерживаю, снова плакать начинаю. Роняю две слезинки на его кожу и поспешно встаю. Возвращаюсь с полотенцем, аккуратно обтираю его и ложусь рядом, накрывая нас одной простыней. Касаюсь губами его руки, очень тихо и очень трусливо шепчу те самые слова.

Глава 59

Утро выдается суматошным.

Поднимает нас Зотов, звонком в дверь. Стоит довольный с цветами на пороге, один букет мне сует.

– За спасение! – объявляет торжественно. – А это – пострадавшему, – второй букет прячет за спину.

Брезгливо вздергиваю губу.

– И все? Твоя жизнь – это букет?

– Роскошный, – поправляет со значением. – И не только он.

Деловито вытягиваю руку с раскрытой ладонью, а этот придурок тянется свободной рукой к ширинке.

– Ну ты и! – вспыхиваю, той же протянутой рукой отвешивая ему оплеуху.

Зотов ржет и опускает голову, весело поглядывая исподлобья.

– Жизнь за тебя отдам, Саш. Если понадобится. Все что угодно сделаю, – говорит серьезно и растроганная я лезу с обнимашками. – Ты без лифчика, – вздыхает тоскливо, и я сразу же отстраняюсь. Разворачиваюсь на пятках и печатая шаг иду в комнату, краснея со стыда.

Умываюсь, одеваюсь и застаю мужчин перешептывающимися на кухне.

– Короче, у нас куча дел, – сообщает Зотов.

Сначала заезжаем в ресторан на завтрак. После – к Дане, то есть к Артуру. Шторы на окнах задернуты (это, полагаю, в ожидании меня), Даня лежит бледный, но с улыбкой на лице.

– Слава Богу, – бормочу, едва увидев его.

– Лови, – Зотов швыряет в него букетом и тот приземляется на пол рядом с кроватью.

– Че не в голову? – кривится Даня и тут же просит со вздохом: – Свалите, а? – Мужчины выходят и закрывают за собой дверь, а Даня протягивает ко мне руку. – Хоть обними, Саш.

Ложусь к нему на кровать, пристраивая голову на здоровой руке. Обнимаю, а сама плачу.

– Дань…

– Да я понял, – снова вздыхает. – Я тебя люблю, Саш.

– Дань, не надо, пожалуйста.

– И желаю тебе счастья. Из-за моей одержимости и без того слишком много дерьма произошло. Например, ты познакомилась с Тумановым.

– Отпускаешь? – уточняю с надеждой.

– Куда деваться, – ворчит и целует в голову.

– Что случилось, расскажешь?

– Да дебил я, – морщится, глядя в сторону. – Как выяснил, что Маринка спряталась, набрал отцу. Спрашиваю, ты меня наследства грозился лишить, у нее батя на тех же условиях договор подписывал? Ну, оказалось, что да. Мотив ее действий стал понятен, но дата ее якобы возвращения мне известна, так что все в шоколаде. Поехал на дачу, полбутылки успел всадить, звонит Денис. Под идиота закосил, боится за свою жизнь, надо поговорить, есть информация… Я повелся как мудак, даже не задумался, откуда у него мой номер. Да еще и в дом его позвал, чтоб пьяным не раскатывать. Дверь открыл… он мне в лицо из баллончика, а его упыри под руки. В лесочке меня привязал к дереву и отчалил. Только своих по кустам рассовал хитро, в засаде типа. Зотова парни приехали, тупо в кольцо взяли и до свиданья. Даже не пальнул никто ни разу, так скрутили.

– Это все Леночка, – фыркаю с улыбкой.

– Да, мне рассказали по пути. Елена и ты. А мы так, полки подвигать, говна на вентилятор накинуть… Сергеич Марину ищет. И, как я понял, Василий.

– Васька? – удивляюсь, а Даня ведет плечом и морщится. – Любопытно…

– У него там сама спрашивай, мне похер кто эту стерву найдет. Теперь не отвертится. Стоит только ее папаше намекнуть, чем она занималась, он ее не то, что бабла лишит, в монастырь отправит.

– А Ильин, получается, выйдет сухим из воды.

– Я там пока привязанный сидел, с мужиками потрепался. Выносили они, а стреляли игроки. А Ильин и остальные так чисто, для понта. Не оправдание, конечно, можно пришить и организацию азартных игр, и преступной группировки, но…

– Не докажешь, – вздыхаю.

– Не докажешь, – подтверждает удрученно. – Ильин свое наказание все равно получит. Марина.

Тихо смеемся и тепло прощаемся.

– Все, погнали, – психует Зотов, когда я выхожу.

Если честно, не знаю, зачем мы едем с ним. Он уверяет, что для моральной поддержки. По факту, просто стоим в сторонке, пока он не самым уверенным шагом идет к девушке, сидящей на лавке у подъезда в свадебном платье.

Она красива. Такой особенной стервозной красотой. Жгучая брюнетка, резкие черты лица, большие полные слез глаза. Карие, почти черные. Яркие губы, не особенно гармонирующие с ее восьмимесячным животом, поплывшая тушь, дерзкий взгляд, направленный на Зотова.

Он подходит, говорит что-то. Она ухмыляется, встает, выпячивая своего малыша. Зотов машинально опускает взгляд, морщится. Снова что-то говорит, пытается взять ее за руку, поддержать как-то. Потом достает из внутреннего кармана пиджака пухлый конверт, протягивает.

– Пизда ему, – комментирует Туманов, а я часто киваю, соглашаясь.

Думаю, Дима и сам понял. Этот ее взгляд… она сожгла его заживо на том самом месте. А потом сжала кулак и вмазала ему в нос со всей силы.

– Ай, – морщусь, утыкаясь носом в руку Туманова.

– Самое интересное пропустишь, – хмыкает Родион. – Как зарождается большое и светлое.

Сразу же поворачиваю голову и внимательно наблюдаю за Зотовым. Из носа кровь хлещет, он вытирает ее рукой до самого рукава белоснежной рубашки, смотрит в глаза дерзкой девушки. Она – отвечает прямым пылающим взглядом. Часто дышит, грудь из выреза платья выпрыгивает, кулаки все также сжимает, но смотрит, глаз отвести не может.

Зотов достает из конверта деньги, выбрасывает их в урну у лавки. И, зараза такой, своей собственной кровью рисует на конверте номер телефона. Вкладывает ей в руку и возвращается к нам с таким выражением лица, будто встретил свою смерть.

– Случается, – поддерживает его Родион, похлопывая по плечу.

– Да не, – морщится Зотов и трясет головой, разбрызгивая кровь.

– Да да, – хихикаю и беру его под руку.

– Нет, – хмурится, садясь в машину. Демонстративно не смотрит в окно, хотя она не сводит с нас глаз.

Молчим с Тумановым, неуместные обстоятельствам улыбки от уха до уха.

– Нет, – повторяет твердо, выходя у дома.

– Как скажешь, – ухмыляется Туманов. – Ладно, до завтра. Саше еще вещи собирать.

– Да в пизду вас, – отмахивается расстроенный Дима и идет к подъезду, а я опускаю голову, пряча гримасу разочарования.

Плакать хочется невыносимо! Но я держусь, до самой своей комнаты. Закрываюсь и только после этого даю волю эмоциям, закрыв лицо подушкой. Кольцо со своего пальца срываю, отшвыриваю. Потом ищу, конечно. Кладу на тумбочку, аккуратно. Ни к чему эти истерики. Все строго по договоренности.

Собираю вещи, умываюсь, сижу немного, пока краснота с лица не пропадает. Натягиваю дежурную улыбку и выхожу.

Родион подхватывает мои вещи, несет в машину. Смотрю на все происходящее будто со стороны. Не верится… Все жду чего-то, жду, а ничего не происходит. Разговор не клеится, в машине по большей части молчим. Злюсь, негодую! Ну не больная же я? Нездоровая, может, сердце болит, нутро на куски раздирает, душа навынос, но и не сумасшедшая! Говорил, намекал! Или нет… Двадцать раз с силами собираюсь, намереваясь выложить ему все о своих чувствах и столько же раз не могу выдавить из себя ни слова.

– Спасибо, – роняю тихо, когда он ставит мои вещи в прихожей.

– Всегда к твоим услугам, – отвечает с дежурной улыбкой.

Неловко обнимаемся на прощанье, говорим друг другу скупое «пока», он выходит, а я закрываю дверь.