Текст книги "Падай, я ловлю (СИ)"

Автор книги: Татьяна Семакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Глава 42

Захожу на кухню, все еще испытывая неловкость. Это ж надо так было вырубиться! И ведь даже не проснулась, когда он перекладывал меня на кровать! Слишком много событий, отключилась как ребенок после дня в аквапарке.

Родион стоит у плиты, варит кашу, судя по запахам. Оборачивается на меня через плечо, снова начинает беззвучно смеяться.

– Ну хватит уже, – ворчу и иду к холодильнику. Достаю черный хлеб и сыр.

– А каша?

– Сам такое ешь.

– Каша – это польза и энергия, – задвигает наставительно. – Неизвестно, когда в следующий раз поедим нормально, на бутерброде долго не протянешь.

– Пф-ф-ф, – закатываю глаза и кладу доску на столешницу, отрезая увесистый ломоть хлеба. – Не убедил.

– Я матери звонил, – говорит, помешивая свой завтрак. – Успел, они с твоим батей уже одной ногой за дверью были.

– Куда намылились? – удивляюсь.

– На дачу. Жарища, чего в городе сидеть. Грядки полить, чай на веранде сам себя не выпьет и все такое. Хотели ехать на ваш район за вещами, я осчастливил, что планы схожи. В общем, ждут нас, заедем за ними.

– Папу подальше от мыслей увозит, – выдавливаю улыбку, чувствуя, как на глазах наворачиваются слезы. – Похоже, он ей еще за столом успел рассказать, когда мы с Васькой отошли.

– Наверняка, – соглашается Родион.

– Какая она у тебя хорошая, Родь, – импульсивно прижимаюсь к нему щекой, пропуская свою руку под его.

– Вот ей и скажешь, – хмыкает довольно.

Конечно, говорю. И при встрече, тепло обняв, и словами, когда остаемся на улице, а папа поднимается за вещами в свою квартиру.

– Не стоит, Сашенька, – отмахивается смущенно. – Всем нужно плечо помощи. А я, знаешь ли, сама воды много от бочки не натаскаю… – опускает взгляд и лукаво улыбается. – А там и огурцы, и помидоры в теплице…

Прыскаем на пару с Родионом. Он неожиданно притягивает меня к себе, обнимает и целует в голову. Так непринужденно, будто мы и вправду помолвлены.

– Сегодня заявление подаем, – сообщает разом всем, а мое сердце ухает с высоты.

– Рада за вас, – улыбается его мама. – Не тяните, жизнь слишком коротка. Кто знает, сколько с любимым человеком отпущено, – вздыхает и отводит взгляд.

Через минуту выходит папа с довольно объемной сумкой, я удивленно вскидываю брови, а он немного смущенно пожимает плечами:

– Чего в городе сидеть. А так, хоть пригожусь.

– Ох, Федя, сколько дел много! – берет его в оборот Ольга Михайловна и практически заталкивает в машину. – У детей своя жизнь, у нас – своя.

До электрички остается еще пятнадцать минут, Ольга Михайловна дает жизненные наставления сыну, а я аккуратно отвожу папу в сторонку.

– Васька мне рассказал, про маму, – признаюсь, понуро опустив голову.

– А он откуда? – бормочет себе под нос. – Вот люди, – ругается вполголоса, – язык без костей!

– Не от тебя узнал?

– Мир не без добрых людей, – ворчит и явно злится. – Не бери в голову, донь. И не зацикливайся, маму это не вернет. Все нелюди по заслугам получили, хоть какая-то справедливость в жизни есть.

– Как получили? – хлопаю ресницами. – Я слышала, Маратов-старший за границей.

– За границей, как же, – папа брезгливо сплевывает в сторону. – Рыб на дне речки кормит. Та, что за заводом тянется.

– Откуда ты знаешь? – лопочу, чувствуя, как по спине бежит холодок.

– Оттуда. Следил я за ним. Хотел выяснить, кто с ним был. И выяснил. А те узнали, что я его по ожогу на роже определил, и сами же в расход. Зверье. Я на них заявление, как свидетель. Ну, это уж приняли, поехали за ними. А они спьяну стрелять, да сами же и полегли. А этого Маратова даже доставать никто не стал.

– И поделом ему! – выпаливаю на эмоциях.

Папа вздыхает и просит:

– Ты, донь, абы кому руку помощи не тяни. Не ценится это. Я про сына его много чего интересного слышал, яблоко от яблони недалеко упало. Не знаю уж, чего он там охранял, да я бы ему и мешка картошки не доверил. Прости, что сорвался так, хорошо сидели, да память пока не подводит.

– Ничего, пап, – крепко обнимаю его, – посидим еще.

– Посидим, обязательно, – улыбается папа.

– А вам с собой продукты не надо? На рынок может сбегать, хоть мяса взять, там поди и нет ничего.

– Все есть, там и магазин, и свое продают. А на рынок не ходи. Проводите и поезжайте.

– А с рынком что не так? – с удивлением оборачиваюсь на строение позади платформы, в десятке метров.

– С рынком все в порядке. И мясо там хорошее. Но Родион твой, сразу видно, при деньгах, а народ завистливый тут и злобный. Вон там на углу пивнушка открылась, года два как. Я тоже, бывало, захаживал. А потом перестал, вся мразь с района туда полезла. Точно с зоны их прямиком сюда везут, тьфу. Так что поезжайте, донь. Береженого Бог бережет.

– Знаешь, где у нас Кипр нынче? – хмыкаю уже в машине.

– Где? – с любопытством разворачивается ко мне Туманов.

– В речке-вонючке за заводом, куда всю отработку от станков сливали, – отвечаю не без злорадства и пересказываю то, что узнала от папы.

– Я смотрю, Маратов-младший не без фантазии, – хмыкает Туманов задумчиво. – И то, что мать ему фамилию поменяла, только развязало руки. Ладно, еще обсудим. Почти два, надо торопиться.

К дому подъезжаем за пару минут до назначенного времени, а Васька уже там. Реально сидит на табуретке под моим окном, которую каким-то чудом еще не уволокли, и сверлит нас хмурым взглядом.

– Я не при чем, – выдаю трусливо и первой забегаю в подъезд и в квартиру.

Закрываюсь в комнате, прихватив из чулана чемодан, и не выхожу, пока кто-то не стучит в дверь.

– Эй, заяц! – посмеивается Туманов.

– Он ушел? – шепчу, воровато выглядывая.

– Ушел. Но обещал вернуться.

– Это еще что значит? – хмурюсь и открываю дверь полностью.

– А то, что вечером мы все вместе едем в деревню. Он хочет сам осмотреть место преступления. Оба.

– Блин, – выдыхаю разочарованно. – А никак нельзя было его убедить не влезать?

– Скорее он меня убедил в том, что без него не обойтись, – с виноватым видом чешет бровь. – И велел передать, это тебе за то, что не рассказала сразу. То есть, примерно где-то из машины, когда тебя подстрелили в том районе, куда он велел тебе не соваться.

– Понятно, – мямлю с кислой физиономией, а Родион легко поднимает мой чемодан.

– Паспорт взяла?

– Угу, – выдавливаю, вновь чувствуя, как ускоряется пульс.

– Отлично. По пути можешь выбрать дату, – я закрываю глаза, пытаясь принять реальность, а потом чувствую прикосновение его руки на своих ногах и успеваю только завизжать, когда он перекидывает меня через плечо и распрямляется.

– Зачем?! – верещу, обхватив его обеими руками.

– Только так надо самую красивую девочку с района утаскивать в ЗАГС, – отвечает со смешком и, дерзко шлепнув меня по попе, снова хватается за чемодан.

Глава 43

– Пятого октября, – выпаливаю весьма громко, до сих пор чувствуя головокружение.

Люди за соседними столиками косятся, Родион проглатывает суп и улыбается:

– Почему?

– Суббота, на дорогах свободнее, – мямлю, не глядя ему в глаза, – есть шанс попасть в бабье лето, деревья в золотистой листве, красиво, число мне нравится, а ты сам сказал, выбирай, как если бы…

– Я помню, Саш. Просто было интересно. Пятого. Мне нравится. Как тебе этот ресторан?

– Так мы на смотринах? – улыбаюсь и на мгновенье отвожу взгляд. – Тут симпатично.

– Симпатично? – презрительно вздергивает губу и оглядывается: – Где официант? Нам нужен счет.

– Прекрати, – смеюсь тихо. – Ресторан – последнее, что меня волнует. На самом деле, важно только одно.

– Платье?

– С кем, – роняю тихо и затыкаю себе рот ложкой.

– Понял. Тогда пошли все на хер, после росписи укатим на моря.

– В смысле?! – давлюсь и долго кашляю в салфетку. – Сбрендил? А подарочки?!

Родион наклоняется над столом, выплевывает в тарелку все, что было во рту и срывается на громкий гогот, попутно вытирая лицо.

– Повезло, что о твоей меркантильности я узнал до свадьбы, – продолжает посмеиваться, но уже тише.

– Меркантильность! – фыркаю презрительно. – О, нет, мой дорогой, тут дело вовсе не в деньгах.

– Неужели? – смотрит на меня с ухмылкой.

– Представь, – играю бровями, подаваясь чуть вперед и он делает то же самое. – Все спрашивают, что вам подарить? Что нужно молодоженам? Может, что-то в дом? А я такая, «о, нет, что вы, у нас всего предостаточно». Если подруга, добавляю невзначай «у меня мужик просто богатый», – паясничаю, опуская взгляд, а Родион сдавленно хрюкает, но не перебивает. – Ну и дальше я такая «нам было бы очень приятно, если бы вы сделали что-то своими руками». Любой пустяк, открытка, что угодно! Я умею быть милой, они стопудов купятся, – делаю паузу, а Туманов поджимает губы, пытаясь не рассмеяться.

– Стопудово, – медленно моргает в подтверждение.

– И вот тогда-а-а-а-то, – провозглашаю, подняв вверх указательный палец, – папа и вспомнит, как в шестом классе отвел меня на единственный в школе кружок по лозоплетению! Как мне не отдали мою корзинку, а потом я увидела ее у какой-то торговки на воскресном рынке! Вот тогда-а-а, мой дорогой, братец-то и припомнит, как на каждый день отца он нагло примазывался к моему подарку! – Родион срывается на тихий смех, а я продолжаю: – Все все вспомнят! Будут своими наращенными ногтями клеить стразики на уродливое папье-маше и проклинать тот день, когда зажали мне потасканное платье на выпускной, – ковыряю салфетку, отчаянно гримасничая. – Сотню гостей позову! Нет, две! Всем отомщу. Одним махом. Ты понял меня? – хватаю его за ворот рубашки и чеканю: – Никакого курорта после росписи.

Туманов закрывает глаза ладонью и содрогается в беззвучном смехе, но отвечает:

– Понял. Никакого курорта.

– Так и вижу парней Зотова за столом, заваленным макраме и схемами, и его самого, расхаживающего рядом с указкой и бьющего по рукам за кривой крестик.

– Я с этим дерьмом, по-вашему, должен на свадьбу идти? – поддерживает Туманов, пародируя интонацию друга. – В этот момент он пинает чувака со спицами, сиротливо притулившегося на полу. Да моя бабка в гробу лучше вяжет!

Смеюсь, но недолго.

– А вот тут, кстати, кроется подвох, – замечаю встревоженно.

– Думаешь, кто-то из них в самом деле умеет вязать? – умиляется Туманов, а я прыскаю, представив себе картину.

– Да черт знает, но я не о них. Мама Иринки. У этой женщины просто феноменальная скорость. И, если учитывать прошлый новый год, есть опасность стать счастливыми обладателями парных свитеров, в которых придется сделать несколько памятных кадров.

– Как будто у меня мало унизительных фотографий, – стоит недовольную мину.

– Даже в безупречном плане бывают свои риски, – отмечаю флегматично. – Оно того стоит. Только представь их мучения, – мечтательно закатываю глазки.

– Ты самая коварная и безжалостная женщина из всех, с кем я когда-либо был знаком, – произносит с восхищением.

– Благодарю, – кокетливо опускаю взгляд и чувствую вибрацию по столу.

– Василий, – сообщает Родион, прежде чем ответить на вызов. – Да. Согласен. Договорились, – сбрасывает вызов и поясняет: – Доедаем и выезжаем.

– Так рано? – удивляюсь. – А если соседи увидят?

– Да пусть. От дома ключи есть, скажешь, дал приятель. Уверен, он подтвердит все что угодно, лишь бы снова не оказаться в том же положении. Но вообще, Василий хочет осмотреть машину засветло.

– Разумно, она довольно далеко от деревни, – говорю несколько надменно, испытывая гордость за брата.

– Тебе нужно уточнить местоположение. Лучше координатами.

Выдуваю и достаю из сумочки телефон.

– Приходите, только нас дома не будет, – ехидничает Данька вместо приветствия.

– Родителей отвозили, Дань, – тяжело вздыхаю. – Отчитываться мне перед тобой надо, в самом деле? Ничего не перепутал?

– Нет, – режет коротко.

– Скинь координаты машины, – говорю стальным тоном. – Васька посмотрит опытным глазом, раз уж ваш детектив временно дисквалифицирован.

Борисов с полминуты сопит в динамик и бурчит недовольно:

– Скину.

Я сразу же отключаюсь, а Туманов шепчет нараспев:

– Жестокая.

– Лучше не нарывайся, а то заставлю доесть б/у суп.

– Интересно, как, – хмыкает с вызовом.

– Позвоню папе, попрошу к телефону твою маму, а потом скажу ей, что ты меня обидел, – отвечаю дерзко.

– Десертик? – заискивает, подсовывая мне под руку меню.

– Не откажусь, – надменно киваю. – Вот этот, – тыкаю пальчиком в самый дорогой, а Туманов приветливым взмахом руки подзывает официанта и делает заказ. – И кофе, – мило улыбаюсь, когда официант отходит. Туманов раздраженно цокает языком и подзывает его еще раз. – Простите, замечталась, – искренне извиняюсь перед молоденьким парнем.

– Кстати, там не ловит, – бросает Туманов, когда я опускаю в рот первый кусочек нежнейшего шоколадного торта. – На даче, – поднимает насмешливый взгляд и смотрит в упор.

– Упс, – роняю пискляво, а он добродушно посмеивается и откидывается на спинку стула пожирать меня взглядом, пока я давлюсь десертом.

– А теперь поедем посмотрим на мозги по стеклу, – мстит, расплатившись по счету, а я зажимаю рот, сдерживая острый приступ тошноты.

– Точно нажалуюсь, – бурчу в руку, швыряя в него скомканной накрахмаленной салфеткой, а потом напрягаюсь: – Совсем нигде? А если случится чего?

– На втором этаже есть даже интернет. Правда, медленный, – успокаивает, галантно подавая руку, а мою голову посещает гениальная мысль, зажигая взгляд. Туманов замечает огонь и копирует эмоцию, спрашивая с интересом: – Ну?

– Скажу, когда окажемся в доме, – мурлычу, стреляя глазками.

– Интриганка, – хмыкает, забыв отпустить мою руку.

Глава 44

Брата забираем на шоссе, куда он добрался на автобусе, чтобы не терять время.

– Дожил, – ворчит, садясь сзади, – младшая сестренка везет на осмотр места преступления.

– Чисто технически, везу я, – замечает Туманов ненавязчиво.

– Чисто технически, мне похер, – огрызается Васька.

– Чего злой такой? – бурчу обиженно, разворачиваясь через плечо.

– Пришлось врать Иринке. А ты знаешь, я не люблю врать и люблю ее. Воротит.

– Ты же сам предложил, – расстраиваюсь и губы надуваются сами собой.

– Тебя я тоже люблю, – смягчается брат. – И хочу, чтобы ты дожила до своей свадьбы.

– Спасибо, – вымучиваю улыбку и отворачиваюсь, не зная, что и думать.

Туманов берет меня за руку и ненавязчиво поглаживает пальцы, а я вдруг понимаю, что действительность он приукрасил, и для брата наши отношения самые что ни на есть настоящие. Что ж, разумно, наверное. Если цель – получить помощь.

Осторожно высвобождаю руку и сцепляю пальцы, пристроив свой сгусток разочарования на сумке. Туманов нервно трет лоб, а я отворачиваюсь к окну и молчу всю дорогу, только скинув ему координаты.

– Если верить источнику, вот этот овраг, – Туманов указывает направление через лобовое стекло.

– Понял, – серьезно отзывается брат. – Сидите тут. Чем меньше следов вокруг места преступления, тем лучше.

– Где накосячил? – вздыхает Туманов, когда брат выходит.

– Нигде. Просто была уверена, что ты расскажешь правду.

– Зачем добавлять близким людям поводов для переживаний? Пусть думают, что нет худа без добра. Мы же не знаем, как надолго все это затянется. Он рад за тебя сейчас.

– И не рад сопутствующим обстоятельствам, в которых поспешил принять участие, – хмыкаю тихо.

– У меня не было цели воспользоваться твоими родственными связями, Саш, – произносит ужасно печально. – Жаль, что ты так подумала.

Становится стыдно, я поворачиваюсь к нему, но тут возвращается Васька, плюхаясь на сиденье.

– Супер. А дом-то стоит?

– В смысле? – удивляюсь, а он садится по центру заднего сиденья и пожимает плечами:

– Машина отсутствует.

– Может, Даня перепутал… – бормочу и лезу в сумку за телефоном.

– Не думаю. Следы есть. Она там точно была. Ну или тут в каждом овраге по тачке с трупом, – последнее добавляет язвительно.

– Сомневаюсь, – отвечает Туманов серьезно и плавно трогается.

– Кому она понадобилась? – бормочу задумчиво. – Глухомань. Даже если когда-нибудь кто-нибудь случайно наткнется, даже если видели в деревне и чудом углядели и запомнили номера.

– В машине могли остаться улики, – с тоской по упущенным возможностям отвечает брат. – Если была закрыта, большая часть могла бы сохраниться. Криминалисты чего только не находят.

– Или кому-то приглянулась машина и не смутило наличие тела.

– Или так, – соглашается Васька равнодушно, а меня передергивает. – Не все такие нежные, сестренка.

– Кстати, об этом. Ты кому-нибудь говорил о том, что я до одури боюсь высоты?

– Нет, ты ж потом с говном сожрешь, – удивляется брат. – Можно подумать, от тебя на улице начнут шарахаться как от прокаженной.

– Это мило, – неожиданно улыбается Родион и делится с Васькой: – Я ее когда на плечо перекидываю, она визжит.

– Я бы тоже завизжал, – бормочет брат, а мы с Тумановым на пару прыскаем. – Это все весело, пока они не беременеют. Плюс тридцатка как нехер делать. Мне теща пояс из собачьей шерсти подарила спустя неделю, как мы рассказали, живота еще и в помине не было. Я поржал, типа, че я, дед старый? Теперь вещь первой необходимости. Одолжу, обращайся.

– Спасибо, мужик, – отвечает Туманов серьезно и скашивает на меня взгляд, а у меня вдруг появляется острое желание подарить брату на рождение первенца здоровущего пса. В тесную двушку с младенцем – самое то, чтоб языком трепал поменьше. А он жалостливый, точно оставит.

Машину прячем метрах в пятидесяти от деревни, за старым кладбищем, окруженным высокими деревьями. До нужного дома идем не таясь, но замедляем шаг, приближаясь.

– Похоже, там никого, – приглядывается Вася. – Соседей тоже нет, как я понял. Удобно.

Родион достает ключи из кармана, а брат – медицинские перчатки, три пары. В доме рассредотачиваемся, Родион первым делом отмечает, что окно вставили, Васька задает вопросы, а я ищу взглядом розетки, но все оказываются заняты различной техникой. Моя гениальная идея идет прахом, настроение окончательно портится, и я молча стою в сторонке, пока не подходит Туманов.

– Чего нос повесила?

– Неважно, – бурчу, глядя в пол.

– Расскажи. Мысль дельная была, уверен.

– Да глупость… подумала, ну чем ей тут заняться, кроме как в телефоне копаться? Музыка оффлайн, игры, селфи и прочая фигня. А это батарейку высаживает. Вдруг на зарядку кинула, а тут столько всякого барахла, что не заметили? Но нет.

Родион прямиком направляется к дивану и легко отодвигает его от стены. Обходит, наклоняется и выпрямляется, держа в руках зарядку с телефоном в ярком чехле.

Пищу от радости, подпрыгивая на месте, Туманов широко улыбается, а Васька уважительно кивает:

– Красиво.

– Это Сашина идея, – делится заслугой и подходит ко мне, отдавая в руки находку. – Умница, – с чувством целует в голову.

– Как ты догадался, что там есть еще розетка?

– Диван немного отодвинут и только с одного края. У девушки, полагаю, было достаточно времени, чтобы поискать, не выключая остального.

– Да она просто на диване лежала, – комментирует Вася. – Ни от одной другой провод бы не дотянулся. Когда приехали гости, положила на спинку, но неаккуратно, упал. Поднять уже не успела. Машина во дворе где конкретно стояла?

Выходим, Родион показывает со слов Дани. Васька возвращается к дому, снова идет к указанному месту, разглядывая траву рядом. Потом опять возвращается, выбегает и несется в том направлении, куда бежал детектив. Замирает, оглядывается, пятится назад, затем срезает путь до воображаемой машины и в какой-то момент останавливается и приседает. Поднимается с бумажником в руках и наглой ухмылкой.

– Тебе не хрен делать в участковых, – выражает свой искренний восторг Туманов. Подходит к нему и хлопает по плечу. – Впечатлен.

– Да там просто с одной точки крыльцо соседского дома не видно, – немного смущенно бормочет Вася. – Самое оно, чтобы потыкать в подельника стволом и погнать его в машину. И я бы на месте убитого хотя бы попытался бросить хлебную крошку, точно зная, что труп. Вопрос, даст ли нам это хоть что-нибудь.

– Ну, мы знаем, что он был не так уж и туп, – мямлю, пожимая плечами. – Давайте уедем отсюда, мне как-то не по себе.

– У тебя сегодня так много замечательных идей, – поддерживает Туманов без тени иронии.

– Бумажник – вам, только сделаю себе фотки содержимого, телефон – мне, – командует брат в машине. – Есть контакт парня, в два счета из него всю информацию вытянет.

– Не разболтает? – хмурится Туманов.

– Он криминалист и использует служебные возможности с целью поднятия уровня своей жизни. Мамке родной не признается, даже если та с тапком наготове стоять будет.

– Полезные у тебя контакты. Оскорбишься, если я предложу оплатить его услуги?

– Само собой.

– Тогда не предлагаю. Куда отвезти?

– Домой, – мягко отвечает брат. – Я не тер пузо своей жены уже… четыре часа и девять минут. Десять. Ладони аж зудят. Только высади у магазина, я покажу. Там свежую выпечку продают, меня без взятки не пустят.

– Все и сразу, – говорит Туманов так тихо, что брат в своих мечтах даже не реагирует, а я, опомнившись, убираю руки от живота.