Текст книги "Эра Водолея (СИ)"
Автор книги: Татьяна Рябинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Глава 28
Вот теперь мне стало ясно, почему Никита всю дорогу тупил в телефон. Берцы тридцать пятого размера – это очень сильно постараться надо, чтобы найти. Редкий зверь. Мои должны были приехать на следующей неделе, но запасные не помешали бы. Восемь лет для такой обуви тоже многовато. Даже если ее не треплешь постоянно. Деньги, конечно… На зарплату музейного искусствоведа сильно не разбежишься, но кое-какие заначки у меня были. Да и отец обещал подбросить. Потихоньку от матери.
Заказав на субботу пять пар с примеркой, я подумала и написала Никите:
«Большое спасибо».
Ответ прилетел тут же:
«Не за что».
Чувствовала я себя довольно странно. В этом коктейле смешались раздражение, неловкость, недоумение и… Ладно, что там прикидываться, приятно тоже было. Но недоумение все-таки вылезало на первый план. Уж больно отличался Никита от всех знакомых мне мужчин. Хотя мой опыт общения с мужчинами вряд ли можно было назвать богатым. Андрей и Костя. Всё. Остальные – за рамками личного. Впрочем, Никита был меньшим из всего, что меня сейчас волновало.
Уложив Димку, я приняла душ, перебинтовала ногу и тоже легла. Думала, почитаю перед сном, но глаза бегали по строчкам, а смысл ускользал.
Конечно, я понимала: аэродром резко и больно напомнит о Косте, но надеялась, что прыжок оттеснит эти воспоминания. И почему-то совсем не учла, что они наложатся на мысли об Андрее, сольются в одно целое. Теперь, глядя на все произошедшее издалека, я видела события восьми-десятилетней давности совсем другими глазами.
После того как я отказалась пойти на свидание, Костя отошел в сторону. Время от времени мы встречались в аэроклубе, обменивались парой слов, но не более того. Иногда он был выпускающим на моих прыжках, что-то подсказывал. И, кстати, снимал меня с дерева, когда я опозорилась на первых в жизни соревнованиях. Но это не сделало нас ближе. Тогда я вообще о нем не думала. Вспоминала, только если видела. Пожалуй, единственной эмоцией, связанной с ним в те два года, было легкое сожаление.
Несмотря на симпатию, мне бы и в голову не пришло выбирать между ним и Андреем. Сожаление было связано даже не с возможностью, которую я не собиралась использовать, а с тем, что у нас имелось нечто общее. Общее увлечение, чего не было с Андреем. Вот это и вызывало досаду.
Я смирилась с тем, что Андрей мою страсть к небу не разделяет. Но гораздо хуже было то, что он отказывался ее понимать и принимать. Терпел через силу, сознавая: переубедить не сможет, а ультиматум окажется не в его пользу. Я знала, что он волнуется за меня, но беспокойство это давило не меньше, чем бесконечные причитания матери. Прояви он хоть каплю интереса, пусть даже не слишком искреннего, моя благодарность не имела бы границ.
Я любила его – была уверена в этом тогда, не сомневалась и сейчас. Но чего было больше в моей любви? Конечно, раскладывать чувства на составляющие – неблагодарное дело. Любят не за что-то. Любовь или есть, или ее нет. Но все же… Чувственного? Нет, я бы не назвала это страстью. Хотя бы уже потому, что по-настоящему узнала ее не с ним. Ментального? Тоже вряд ли. Андрей был довольно начитанным, неплохо учился, умел интересно рассказывать, не зря Инка заглядывала ему в рот. Но я предпочитала получать знания самостоятельно, да и взгляды у нас зачастую не совпадали. Эмоционального? Возможно, но опять же – какими были эти эмоции?
Во время учебы в институте меня особо интересовало античное искусство, тесно связанное с философией. Древние греки выделяли семь видов любви. Любовь Андрея ко мне больше подходила под определение эроса: разрушительное желание полного обладания и контроля, привязанность вплоть до зависимости. Моя больше напоминала прагму. Спокойная, рациональная, рассудочная, идущая от привычки, возможно, благодарности за чувства – пока они не начинают действовать угнетающе.
Сначала, когда мы были слишком молоды и слишком влюблены, это не мешало. Уже гораздо позднее, когда все осталось позади, я поняла, что в наших отношениях мне не хватало свободы, легкости, воздуха. И все же… Андрей был мне дорог. Несмотря ни на что, тогда я верила: мы будем вместе.
После первого прыжка, поколебавшись, я все же воспользовалась советом Кости и записалась на ускоренную программу. Отец дал денег с условием, что мать об этом не узнает: скандала ему не хотелось. Да и сумма оказалась приличной, обучение в автошколе стоило дешевле. Инструктор Игорь Чернов, на редкость токсичный мужчина в возрасте, не раз заставлял меня плакать, но учил действительно крепко. Уже через месяц я получила третий спортивный разряд по упрощенной схеме, когда зачетные прыжки группы новичков оформляются протоколом как внутриклубные соревнования.
Андрей меня поздравил, но с видом мученика. И не смог удержаться, чтобы не добавить:
– Я надеялся, ты прыгнешь пару раз и успокоишься.
Все эти два года прыжки с парашютом составляли фокус моей жизни. Учеба, родители, нечастые встречи с Инкой – все это было размыто, на периферии. Да, и Андрей тоже. Поближе к центру, но не в нем. Каждый раз, уезжая с аэродрома, я думала о том, как приеду снова. Девчонки тратили деньги на платья и косметику, а у меня все утекало на прыжки. Парашютный спорт – дорогое удовольствие.
Тогда же я познакомилась с Алиной, дочерью Чернова. Она прыгала с четырнадцати, а в двадцать один была мастером спорта и готовилась стать инструктором. Я смотрела на нее как на божество, а больше всего завидовала тому, что замуж она вышла за такого же фанатика. Они даже свадьбу устроили в клубе, с прыжком в тандеме.
Накануне своего двадцатилетия я поехала в Сиворицы – как же не отметить такое событие в небе! Хотела на акробатику, но группа не собралась, пришлось записаться на обычное штатное пилотирование, чтобы заодно поработать над точностью приземления. С этим у меня были проблемы, а до соревнований оставалось меньше месяца.
Выпускающим оказался Костя. Окинув критическим взглядом мою задницу под комбинезоном, он отправил меня на весы.
– Сорок восемь с половиной, – пощелкав гирьками, сказала Марина.
– Извини, Эра, – Костя развел руками. – Жрать надо больше.
Глава 29
Инна
Люська включила музыку в наушники и читала что-то в телефоне, а я смотрела в окно. К обеду небо затянуло, и в Вольск мы выехали под мелким унылым дождем. Стекло перечеркивали длинные серебристые царапины капель, пейзаж слился в плохо различимую серую маску. Осень…
Дорога входила в короткий список того, в чем процесс я ценила больше или хотя бы не меньше результата. Дорога, секс и еда. Во всем остальном ставила себе цель либо определяла направление и четко туда двигалась. Или, как говорила Баблуза, лежала в ту сторону, если не могла двигаться. Даже с куклами хотелось поскорее закончить, увидеть, что получилось.
Дорога – казалось бы, что в ней может быть интересного, особенно если не за рулем, а тебя везут. Наоборот, добраться бы поскорее и без происшествий. Но для меня это была короткая передышка на пути между прошлым и будущим, и я получала удовольствие именно от ощущения настоящести. В дороге и прошлое, и будущее виделись более отчетливо, словно из другого измерения.
Панна Эрика далась мне непросто. Не в плане портретного сходства – с этим как раз проблем не было. Но я никогда не останавливалась на том, чтобы вылепить точную копию. Тот же принцип, что и с театральными куклами – подчеркнуть самую главную черту характера. С Эрой я зашла в тупик. Мы дружили четырнадцать лет, но в чем-то она так и осталась для меня незнакомкой. Был ли хоть один человек, которого она впустила в свою жизнь без оглядки, без ограничительных барьеров? И которого приняла так же – полностью, со всеми достоинствами и недостатками? Водолей? Точно нет. Муж? Тоже вряд ли, иначе не развелась бы с ним. Хотя… кто знает, какие там были обстоятельства. Может, это он с ней развелся.
Промучившись две недели, я так и не смогла добиться того, чтобы панна Эрика меня радовала. Единственная из всех кукол, сделанных за двадцать с лишним лет до и после этого. Я никогда не была безумной перфекционисткой, обычно мне нравилось то, что получалось. Но не в тот раз. Красивая, идеально похожая – и все же вышла не Эра. Расставаться с куклами, сделанными в подарок, всегда было жаль, а эту хотелось отдать побыстрее.
Я не испытывала к Эре никаких недобрых чувств. Тогда точно не испытывала. Она не была моей соперницей в любви. Водолей не выбирал между нами, я никогда его не интересовала. Поэтому обижаться и ревновать не имело смысла. И если б у них все было хорошо, я, возможно, смогла бы даже порадоваться. Но от того, что Эра заставляла его мучиться, мне было больно. За него.
После окончания школы мы виделись нечасто. Много времени отнимала учеба, потом Эра с головой ушла в парашютный спорт. Мы разговаривали по телефону, иногда забегали друг к другу. Изредка ходили куда-то втроем или вчетвером – когда я еще встречалась с Лешкой и потом с Володей. Но это не развело нас с ней дальше, чем было в школе. Дистанция осталась прежней. Я от недостатка общения не страдала: приятельниц, пусть и не слишком близких, хватало. Ну а Эре вообще никогда никто не был нужен по-настоящему.
О Константине она мне ни разу не говорила. То ли он ничего для нее не значил, то ли это была какая-то безумная тайна. Хотя бессовестное вранье было вовсе не в стиле Эры. Она бы не стала встречаться с двумя сразу. Ну, так я думала. И поэтому выпавшая из букета карточка оказалась для меня неприятным сюрпризом.
В тот день я задержалась в институте и пришла к Эре позже назначенного времени. Едва успела купить цветы и забежать домой за подарком.
– Девушка, вы не в девятую случайно? – окликнул меня парень, стоявший у машины с логотипом курьерской службы.
– Да, – обернулась я. – А что?
– Вы не могли бы выручить? У меня доставка, а тут с машиной проблемы. Заглушу двигатель – потом, боюсь, не заведу. Хотел уже позвонить, чтобы спустились и забрали, но раз вы все равно туда идете…
– Хорошо, давайте, – я расписалась в накладной и взяла букет – три розы, обернутые крафтом поверх прозрачного целлофана.
Как только я зашла в лифт, плохо прикрепленная степлером карточка отвалилась и упала на пол. Надписью вверх. Хочешь не хочешь, а прочитаешь.
Какой-то Константин благодарил Эру за чудесный вчерашний вечер и поздравлял с днем рождения.
Первым моим побуждением было сунуть карточку в карман и отдать Эре потом. Чтобы ее не увидел Водолей… Зная его, я могла предположить, что ничем хорошим это не закончилось бы.
Но, с другой стороны, прикрывать ее мне тоже не очень хотелось. Я это уже делала. И не раз. Когда они ездили куда-то вдвоем или просто оставались на ночь у него, а я врала Эриной мамаше, что та у меня. И ладно бы в школе или на первом курсе, пока Эре не исполнилось восемнадцать. Но потом-то что?
– Ты же знаешь, мать проест плешь, – страдальчески морщилась она в ответ на мое недоумение. – Хватит мне скандалов из-за прыжков.
Я врала, стиснув зубы, но чудесные вечера с Константином – это было уже слишком. Нет, я не собиралась открывать глаза Водолею. Наоборот – собиралась закрыть собственные. Я ничего не видела. Пусть все идет так, как будто я ничего не видела.
Согнув скобку степлера, я прицепила карточку туда, где она была. Не увидит – ну и ладно. Увидит… что ж, значит, так тому и быть.
Эра с Водолеем задержались на кухне. В комнате играла музыка, девчонки расхваливали куклу. Я услышала только, как открылась и с грохотом закрылась входная дверь. Под ложечкой противно засосало.
Эра стояла у окна, запрокинув голову, чтобы не выпустить слезы из глаз.
– Что случилось? – фальшь в собственном голосе скребнула, как вилка по зубам.
– Инструктор из клуба прислал цветы, – она протянула мне карточку. – Андрей увидел.
– Чудесный вечер? – вопрос повис в воздухе.
– Он меня подвез вчера. Выпили кофе, поговорили о соревнованиях. Больше ничего.
Я позволила себе не поверить. Возможно, так оно и было. На уровне событий. Но не эмоций. Иначе не благодарил бы за «чудесный вечер».
И все же, все же…
Чувствовала я себя премерзко. Хотелось пойти домой, долго-долго стоять под душем, а потом лечь спать и не просыпаться минимум полгода.
– Поговори с ним. Объясни, как все было.
– Зачем? – усмехнулась Эра. – Он записал меня в шлюхи априори. Так и сказал. Ну пусть так и будет.
Глава 30
Андрей
Носок ботинка лизнула набежавшая волна. Андрей вздрогнул, вернувшись в настоящее, оглянулся, как будто не сразу понял, где очутился. Сфинкс смотрел куда-то сквозь него – совсем как Эра тогда.
Он поднялся на набережную, перебежал дорогу под носом у автобуса, постоял у входа в Румянцевский сад и все же решился.
Скамейка стояла на том же месте. Может, уже и другая, но неважно. Именно здесь он пятнадцать лет назад в первый раз поцеловал Эру. Было в этом что-то глубоко символичное – вспомнить о конце их отношений именно там, где они начались. Где случилось то, что ясно обозначило: детская дружба перешла в нечто большее.
Андрей стряхнул листья, сел, закрыл глаза. Сколько раз он вспоминал этот момент, но никогда здесь. Вообще восемь лет обходил Румянцевский сад стороной, даже ездить мимо него не любил. На этом воспоминании, блеклом, словно размытом, он не задержался. Как будто хотел поскорее поставить на всем точку.
– Это… шутка? – спросил он, прекрасно понимая, что такими вещами не шутят. Что это правда.
– Извини… – Эра опустила глаза.
– Это все, что ты можешь сказать?
Она молчала. Андрей встал и направился к выходу.
Дежавю. Только в прошлый раз он шел с Васьки на юг, а сейчас наоборот – по Лиговскому, по Невскому. К дому. Под Дворцовым мостом пугающе близко чернела Нева. Как будто тянула к себе. Обещая покой.
Глупости! Покоя нет нигде.
От дальнейшего в память осели короткие обрывки. Да и то лишь до того момента, как достал из холодильника начатую бутылку водки.
А ведь он знал, что так будет. С того самого дня рождения. Ну, может, не прямо вот так, но что рано или поздно все равно расстанутся. Что нет у них никакого общего будущего. И все же отталкивал от себя эту мысль. Как будто рядом безнадежно больной. И знаешь ведь, что умрет, но каждое утро просыпаешься с этим: пожалуйста, только не сегодня. Еще немного побыть вместе – хотя они с Эрой так и не вернулись к прежнему. Встречались, разговаривали, занимались любовью. Но словно по инерции. И стена между ними с каждым днем становилась все толще и выше. А то, что их связывало, наоборот – все более непрочным и хрупким. Да и связывало ли их вообще хоть что-то? Хоть когда-нибудь? Кроме детских воспоминаний?
Одного Андрей не мог понять, и от этого выкручивало бессильной яростью. Почему она так поступила с ним? Почему не сказала наедине? Неужели отомстила за ту «шлюху»? Да нет, не может быть. Скорее, ей просто было наплевать. Или боялась, что дрогнет, передумает? Специально сказала так, чтобы сжечь мосты?
Он пил – и сначала не брало. А потом вдруг словно с головой ушел под воду. Ту самую черную воду Невы, которая звала к себе. Решился бы он покончить с собой, если бы не позвонила Инка? Кто знает… Андрей старался не думать об этом. Как и о том, что произошло между ними той ночью. Они никогда не говорили о ней, но по нескольким ее случайным репликам можно было догадаться, что все вышло очень грубо. Как будто срывал на ней свою злость, пытаясь причинить ту боль, которая грызла его самого.
А боль и не думала уходить. Она словно сорвала все тормоза.
Утром Андрей шел на работу, куда его взяли после университета самым младшим подай-принеси. Старательно делал что говорили, и это помогало отвлечься. Боль словно отступала на эти дневные часы, чтобы вечером наброситься с новой силой. Спорт? Нет, не работало. Только выпивка и секс. На короткое время. Если не встречался с Инной, шел в бар, снимал там какую-нибудь девку на ночь. А утром даже имя ее вспомнить не мог. Если вообще спрашивал. Но очень скоро это закончилось. Слишком противно было потом. А вот Инна осталась.
Сначала Андрей не мог понять, что заставляло звонить ей. Может, что-то такое назло Эре: ты ушла, а я трахаю твою подругу? Но если и было, то лишь сначала. И не главное. Не сразу, но все же он понял: в Инне есть то, чего ему так не хватало в Эре. Тепло. То мягкое, обволакивающее тепло, в котором он отогревался, буквально физически чувствуя, как тают ледяные иглы, проросшие сквозь сердце.
Первое время они даже почти не разговаривали. Молча бродили по городу, заходили куда-нибудь поесть, шли к нему, ложились в постель. И за это молчание он был благодарен, потому что на разговоры не хватало ни сил, ни желания. Ему достаточно было того, что она рядом.
Инна уходила – и боль возвращалась. Но каждый раз чуть меньше. Не такая острая. Не такая ледяная. Как будто сквозь черноту начинал проступать свет. И черты той, которая была рядом. Андрей словно увидел ее совсем другой. Для него Инна всегда пряталась в тени Эры. Настолько в тени, что он почти не замечал ее. И даже в первые недели их встреч не видел за образом той, которую все еще любил.
А потом вдруг понял, что хочет видеть ее – именно ее, Инну Новикову. Не для того… не только для того, чтобы отвлечься от мыслей об Эре. Понял, что она нужна ему. Нет, конечно, не вдруг. Что-то такое происходило с ним в глубине, какая-то работа, пока ее результат не выплеснулся на поверхность. В тот самый момент, когда Инна сказала, что так больше не может. И это было как мгновенный ожог: я не могу потерять еще и ее! Тогда же Андрей понял, насколько тяжело дались ей эти два месяца. И что осталась она с ним не для того… не только для того, чтобы таким образом получить ранее недоступное. Чтобы помочь – и наконец смог оценить это.
Андрей узнавал Инну постепенно – и удивлялся, как не видел этого раньше. Даже знакомое теперь выглядело иначе. Удивлялся, потому что не замечал того, в чем так нуждался и чего не могла ему дать Эра. Впрочем, несмотря на это, складывалось у них все непросто. Семь лет отношений не сбросишь со счетов. Нахлестывало не раз и не два. И в постели представлял вместо Инны Эру, и называл ее не тем именем. Бывали обиды, ссоры. И моменты, когда казалось, что ничего не выйдет. Наверно, последним таким всплеском был тот, когда узнал, что Эра действительно вышла замуж.
А потом все улеглось. И он думал, что навсегда. Что все прошло. Что рядом с ним та, которая нужна по-настоящему.
Последнее оказалось правдой. Первое – нет. Но теперь Андрей знал, что справится. Сам. Без помощи Инны.
Глава 31
Эра
Алина позвонила в субботу утром, когда я уговаривала Димку доесть кашу, параллельно прикидывая список дел на день. Со справками и прочими бумажками разобралась, но надо было до понедельника собрать все детсадовское приданое по устрашающе длинному списку. А тут еще заказанная примерка выбивала полдня – пока дождешься курьера.
– Как нога? – первым делом спросила Алина.
– Да нормально. Тянет немного, но ничего страшного. И не такое бывало.
– Слушай, в нашем магазине, конечно, нет, но я поискала…
– Аль, спасибо, – перебила я. – Никита мне нашел магазин, уже заказала с примеркой, сегодня привезут.
– Никита?! – изумилась Алина. – Ну ты и шустрая, мать. А кто-то говорил, что он мерзкий.
– Напросился, чтобы я его в город отвезла. За всю дорогу ни слова не сказал, сидел носом в телефон. А потом прислал на почту ссылку на магазин.
– Узнаю Мухина, – она рассмеялась. – Из него слова лишнего не вытянешь. Они с моим Славкой друганы, в десантуре служили вместе. Видимо, ты на него произвела впечатление, если так расстарался. Но я не за этим звоню. Отсмотрела твое кино, и знаешь, мне не очень понравилось.
– В смысле? – неприятно удивилась я. – Ты же говорила, все в порядке.
– В порядке-то оно в порядке, если по технике. Но и глазом заметила, и камера подтвердила, что перерыв чувствуется. Где-то неуверенно, где-то суетливо. И касание слишком жесткое было, поэтому и потянула ногу. Вроде мелочевка, а в целом складывается в так себе картину. Когда тебе разряд подтверждать?
– В ноябре.
– Есть время поработать. Жаль, батя мой больше не прыгает, он бы тебя живо в чувство привел. И я бы на твоем месте подумала, что дальше. Засиделась ты, девушка, в подмастерьях. Не хочешь со следующего сезона на мастера готовиться?
– Аль, не знаю… – я растерялась. – Время, деньги. Ребенок на руках.
– Можно подумать, он вчера родился. Эр, я тебя не уговариваю. Просто знаю, что ты не сможешь не прыгать. Разница в том, будешь ли ты делать это чисто для удовольствия или по спорту. Тебе решать. Если для себя раз в месяц или два, так можно и без разряда. А если подтверждать и дальше идти, надо заниматься. С таким приземлением ты точность не сдашь.
Наверно, наркоманы именно так лихорадочно прикидывают, где взять денег на дозу. Алина поняла мою паузу правильно. Как настоящий драгдилер.
– В общем, ты подумай, Эр. У Мухина есть одно место в спортгруппе. Могу до конца следующей недели для тебя придержать.
– Какой нафиг Мухин?! – взвилась я, фактически уже согласившись с тем, что буду заниматься. – А ты?
– А у меня все до января забито. Лишнего человека взять никто не разрешит. И потом, Эрочка, я ж тебя знаю. Тебе инструктор нужен, который за жопу кусает при каждом удобном случае. Тогда ты злишься и продуктивно работаешь. А я женщина мягкая, добрая. Ник тебе идеально подойдет, с живой не слезет.
– Очень многообещающе, – буркнула я. – А точно больше никого нет?
– По спорту – нет. Или иди на Валькирию, там как раз набор.
– Ни за что!
– Ну тогда думай. Пока.
– Ма-а-ам, не хочу кашу! – прогундел Димка, вытащив меня из ямы размышлений и заставив вздохнуть о том, что переезд повлиял на него не лучшим образом. Но что я могла поделать, пришлось выбирать из двух зол меньшее. Подальше от Кости.
Курьер должен был приехать с десяти до четырнадцати, и, чтобы не терять времени, я решила дойти с Димкой до ближайшего канцелярского магазина, купить всякие там краски и пластилины. Все равно должны были позвонить заранее, мы бы успели вернуться. На обратном пути, когда шли проходными дворами, Димка заметил детскую площадку.
– Мамочка, можно на качельки? Немножко?
– Ну иди, – разрешила я и села на скамейку.
Вскарабкавшись на качели, он повернулся и помахал мне рукой. И так был в этот момент похож на Костю, что все сжалось внутри. Слезы закипели на глазах. И вдруг стало предельно ясно, зачем потащилась в воскресенье к Андрею. Чтобы перебить мыслями и воспоминаниями о нем мысли о Косте. Но сделала только хуже. И им с Инкой, и себе. Потому что теперь думала о них обоих. А аэродром раззудил эту болячку еще сильнее.
Те недостающие полтора килограмма я оставила в туалете, чем-то отравившись. Но кому интересно? Нормы есть нормы.
– Обидно, – вздохнула, выйдя из медкабинета. – Хотела день рождения отметить.
– Сегодня? – вскинул брови Костя. – Сколько тебе, двадцать?
– Да. Только завтра. Ладно, поеду домой.
– Подожди, – он поймал меня за рукав. – Такая дата – и чтобы без прыжка? Давай в тандеме?
– С тобой?
– Ну! На крыле! Будешь рулить. Только приземлимся на мои ноги.
Я колебалась. Что-то такое ныло: это неправильно, ненужно, нехорошо. Но… так хотелось прыгнуть. Не в обнимку же. И вообще это ничего не значит. Тандемом с инструктором прыгают кто угодно, от детей до стариков, и никто не видит в этом ничего эдакого.
– Хорошо. Давай.
Ждать пришлось долго. По прогнозу ветер должен был вот-вот лечь до разрешенной скорости, но колдуны[1] никак не желали сдуваться. Мы сидели в манифесте, болтали и ждали команды на вылет. Солнце уже пошло на закат, когда наконец поднялись в самолет.
Какое же это было удовольствие! Костя все-таки взял управление в свои руки, позволив мне просто наслаждаться полетом. На крыле я еще ни разу не прыгала, и ощущения заметно отличались от привычных. Вот только иголочкой кольнуло: как жаль, что на месте Кости не Андрей. Было бы так здорово вдвоем, с ним!
– Не торопись, я тебя отвезу, – сказал Костя, когда я пошла переодеваться. – Автобус все равно ушел.
У моего дома я чуть помедлила, прежде чем выбраться из машины.
– Костя, спасибо. Ты мне настоящий подарок сделал.
– Послушай… – он снова поймал меня за рукав. – Пойдем кофе выпьем где-нибудь?
И опять что-то пыталось возразить: лучше не стоит. Но этот день был таким замечательным, что хотелось продлить его еще немного. В конце концов, это всего лишь кофе.
Мы сидели в «Буше» и разговаривали. О прыжках, разумеется, о предстоящих соревнованиях. Ничего особенного. И все же было что-то в его интонациях и взглядах такое, от чего под ложечкой сладко ныло. Не сильно, совсем чуть-чуть.
– Я послезавтра уезжаю, Эра, – сказал Костя, когда нам принесли счет.
– Куда?
– В Петрозаводск. Насовсем.
– Как?! – неожиданно для себя огорчилась я.
– У меня мать оттуда. Родители развелись, она уехала к бабушке. Давно уже. А сейчас мне там работу хорошую в аэропорту предложили, квартиру обещают.
– А как же прыжки?
– И там есть клубы, – усмехнулся он, не слишком весело. И дотронулся до моих пальцев. – Может, пересечемся где-нибудь на соревнованиях.
Стало так же жаль, как в день нашего знакомства, когда Костя пригласил на свидание, а я отказалась.
Это к лучшему, сказала я себе. У меня есть Андрей. К чему эти соблазны?
– Тебя, наверно, дома потеряли, – сказал Костя, и я вдруг сообразила, что мы просидели в кафе почти два часа. Что уже давно вечер, а я так и не позвонила Андрею.
[1] Колдун – устройство в виде матерчатого рукава яркой расцветки, шарнирно установленного на шесте. Служит для определения силы и направления ветра у земли
