Текст книги "Монсегюр. В огне инквизиции"

Автор книги: Татьяна Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

– Вы показали мне два предмета, две «части из трёх»: копьё, в котором хранится ключ, и Грааль. Но вы ничего не сообщили о судьбе Ковчега Завета.

– Он в надёжном месте. В Иерусалиме есть один человек, который знает, где спрятан Ковчег. Он последний из хранителей этой тайны. Нас было пять, а осталось двое. Наш срок пребывания на земле подходит к концу и посему мы решили, что только катары, чистые душой и спокойные сердцем, способны сохранить эту тайну. Сохранить и не воспользоваться могуществом этих предметов. Спрятать их от людей.

– Воистину, это большая ответственность, – покачал головой Бертран Мартен.

– И поэтому я не вправе настаивать, могу лишь просить. Каждая из этих частей обладает большой силой, но вы даже предположить не можете, что будет, если все части из трёх соединятся в одну.

– Предположить нетрудно, – сказал катар. – Достаточно открыть «Ветхий завет».

– Силу, заключённую в Ковчеге, можно использовать и во благо, однако ни один из смертных даже не задумается об этом, ибо люди – собратья по тщеславию и мирской гордыни. Только отринув и то, и другое, они смогут оценить эти знания.

– Ещё кто-то знает о вашей тайне?

– Одна из этих древних рукописей однажды попала к некоему человеку. Ненадолго. Этого хватило, чтобы началась охота за священными предметами, но мы смогли уберечь Копьё, Грааль и Ковчег. Сокрыть их. Мы приложили много усилий, чтобы навести этих людей, жаждущих могущества и власти, на ложный след. Они уверились, что сокровища спрятаны в Иерусалиме, в потайных подземельях храма Соломона.

– Кто эти люди, узнавшие тайну? – спросил Бертран Мартен.

– Первым из них был Хуго де Пэйн.

– Основатель и великий магистр ордена тамплиеров?

– Тогда он ещё не был магистром. Да и ордена тамплиеров не существовало.

Бертран Мартен замолчал, припоминая. Хуго де Пэйн родился в небольшой деревушке Пэйн, что недалеко от города Труа, в старинном французском графстве Шампань. Он был кузеном графа де Шампань. В 1104 году совершил паломничество в Святую землю вместе с графом (за пять лет до этого Иерусалим был наконец-то завоёван крестоносцами). Оба вернулись во Францию. Но через несколько лет, в 1116 году, Хуго де Пэй снова отправился в Святую землю.

– Именно во время второго паломничества к нему в руки и попал древний манускрипт, первый свиток, – произнёс старик, словно прочитав мысли епископа. – Хуго пробыл в Иерусалиме недолго и вернулся во Францию, чтобы собрать вокруг себя ещё восемь рыцарей. О тайне он рассказал своему кузену графу де Шампань. Хуго был уверен, что Ковчег, Копьё и Грааль спрятаны внутри Храмовой горы.

– Почему они были в этом уверены?

– Когда пропал манускрипт, наши люди приложили все усилия, чтобы вернуть его и направить Хуго по ложному следу. Мы подсунули ему фальшивку, указывающую место на Храмовой горе.

Старик рассказал Бертрану Мартену, что прибыв в 1119 году в Иерусалим с восемью рыцарями, Хуго явился к королю Балдуину II, [113]113
  Королевство было создано после захвата крестоносцами Иерусалима в 1099 году. Готфрид Бульонский, один из лидеров Первого крестового похода, был избран первым королём. Он отказался принять этот титул, не желая носить королевский венец там, где Спаситель носил терновый; вместо этого он принял титул Advocatus Sancti Sepulchri («Защитник Гроба Господня»). Годфрид умер в следующем году. Его брат и наследник Балдуин I не был столь благочестив и сразу принял титул «Король Иерусалима». Он умер в 1118 году не оставив наследников Его преемником стал его кузен Балдуин II де Бурк, граф Эдессы.


[Закрыть]и тот оказал всем девятерым достойный приём. «Бедные рыцари», как они себя называли, в качестве резиденции получили часть дворца короля Иерусалимского. Дворец располагался на Храмовой горе, где прежде стоял храм Соломона. Хуго заявил, что их миссия в Святой земле заключается в охране от бандитов дороги, по которой двигаются паломники, прибывающие в Иерусалим.

– Весьма странно, не правда ли? – спросил монах. – Способны ли были всего девять человек защитить кого-то на дороге протяжённостью почти в пятьдесят миль? Семь лет «бедные рыцари» искали следы бесценных сокровищ. Они вели раскопки в так называемых конюшнях Соломона, расположенных под храмом.

– И, разумеется, ничего не нашли? – спросил Бертран Мартен.

Старик развёл руками.

– Но они оставили себе надежду. Думаю, что на сегодняшний день тамплиеры [114]114
  Тамплиеры получили официальный статус в 1128 году.


[Закрыть]знают многое. Во всяком случае, им уже известно, что сила Ковчега заключается в трёх вещах, и что эти вещи существуют отдельно друг от друга. Песни трубадуров тому подтверждение. Вы, кстати, знаете, что первый, кто написал о Граале – Картьен де Труа, – служил при дворе графа де Шампань? Он был личным поэтом графини. Но вернёмся к началу нашего разговора. Теперь, после столь долгого рассказа, вы понимаете, зачем я здесь. И я жду от вас ответа.

Бертран Мартен долго молчал. Затем произнёс:

– Мы сохраним эти сокровища во благо человека.

Старик облегчённо вздохнул:

– Тогда я могу умереть спокойно.

Эти события пятилетней давности Бертран Мартен помнил так ясно и чётко, что мог почти дословно пересказать тот разговор. Теперь монаха уже нет в живых. А тайна, которую он берёг и охранял от людей все эти годы, стала тайной общины «совершенных».

Глава 14
Победитель не получает ничего

Весна 1242 года. Лангедок. Область Ларагуэ. Авиньонский замок

Прошло почти полгода с тех пор, как Пьер, Анри и Мигель обосновались в Монсегюре. Каждый из них выбрал свой путь, несмотря на то, что жили они фактически под одной крышей. Пьер проводил долгие часы среди катаров и проникся их учением. Пока он был лишь простым верующим, но всё сильнее склонялся к тому, чтобы принять обряд «concolamentum» и полностью отречься от мира.

В большей степени на решение Пьера стать катаром повлияло известие о смерти отца. Не выдержав пыток, Рауль де Брюи умер, однако успел передать весточку для сына, где просил его не покидать Монсегюр и подумать над решением стать «совершенным». Он писал: «Когда я искал подвигов во имя мирских нужд, то почти всегда достигал цели. Я разил врага, будь то правый бой или неправый, и не страшился смерти. Мне казалось, я жил правильно, но теперь понимаю, что только милосердие, праведность и покаяние есть истинные ценности…». Пьер долго переживал его смерть, и лишь прибытие матери в Монсегюр немного успокоило его сердце.

Анри, наоборот, не покидала мысль о мести. Он ненавидел инквизиторов и всех тех, кто отнял у него дом и достойное будущее. Уход от мирской суеты, смирение для него были равносильны признанию себя бессильным.

– Послушай, друг, – говорил ему Пьер, – над твоим сердцем властвуют злые демоны. Успокой его, и ты по-другому почувствуешь мир. Нельзя жить только ненавистью.

– Разве можно примирить ветер с огнём, море со скалами? Нет. В моём сердце царствуют не демоны, а справедливость. И успокоится оно только тогда, когда свершится правосудие. Если ты думаешь, что время сотрёт следы обид, то ошибаешься. Месть – это блюдо, которое едят охлаждённым. Чем дольше ждёшь, тем сильнее желание обратить назад зло, которое тебе причинили.

Воинственная настроенность Анри нашла отклик в душе начальника гарнизона Монсегюра Пьера Роже Мирепуа. Отчаянный юноша был принят в ряды защитников крепости. Оруженосцем его стал Мигель. Мальчишка гордился новым статусом и ни на шаг не отходил от своего кумира.

Если Монсегюр жил в относительном спокойствии, то жители Тулузского графства ежедневно принимали на себя удар инквизиционного трибунала. Каждое воскресенье там зачитывались длинные постановления и списки осуждённых на покаяние, количество которых еженедельно переваливало за сотню. Создавалось впечатление, что в Тулузе почти нет добропорядочных католиков и весь город пропитан ересью.

В Монсегюр поступали тревожные вести.

«В первое воскресенье Рождественского поста осудили на покаяние сто двадцать человек, половина из них были женщины. Некоторые осуждены были лишь за то, что встречали еретиков у своих знакомых; другие за то, что принесли из Константинополя какие-то священные пальмовые кресты и носили их на платье. В следующее воскресенье обратили сто четверых, из них одну женщину, за то, что она два раза имела несчастье видеть еретика. Вслед за этим девяносто и ещё пятьдесят человек… Для дня Спасителя было осуждено двести четыре человека. А сверх того отправленные с нарочной целью доминиканцы осудили в Монпелье и в Альтамонте по двадцати одному, в Кастельнове – одиннадцать, а в Муссаке – восемьдесят восемь человек…».

За несколько недель жертвами инквизиции стало более семисот человек.

Своими судилищами инквизиторы вызвали в народе такую ненависть, что того и гляди могло грянуть восстание. Граф Тулузский Раймонд VII не преминул воспользоваться ситуацией, чтобы вернуть себе былые владения и укрепить пошатнувшийся авторитет перед согражданами. Графу нужны были союзники. В апреле он выехал в Аженуа, чтобы встретиться с графом де Ла-Маршем, владельцем графства Пуатье. Подданные де Ла-Марша так же ненавидели французов, как и провансальцы. Переговоры прошли успешно. Из Аженуа граф Тулузский направился обратно к себе в столицу. По дороге ему сообщили, что Ла-Марш поднял восстание. С радостью в сердце Раймонд VII въехал в Тулузу, где тут же созвал всех знатных феодалов Лангедока. Граф Фуа подписал с Раймондом Тулузским акт клятвенного союза. Другие вельможи – графы Комминг, Арманьяк, виконты Нарбонны, Лотрека, депутаты Альби и другие – обещали графу Тулузскому своё содействие.

Все приготовления к восстанию граф проделывал тайно. Инквизиторы не опасались опального государя Тулузы. Более того, они получили от него бумагу с отречением от друзей, причастных к ереси, и с обещаниями всяческого содействия инквизиции. Ненавидя французов, отнявших у него родовые земли, граф, тем не менее, не хотел ссориться с Церковью. Вначале надо было восстановить свои прежние права, а потом уже пересматривать отношения с инквизиторами. Сейчас главное – воспользоваться назревшим недовольством подданных и выгнать французов со своей земли.

Весна стояла в самом разгаре. Всё утопало в бело-розовом кипении цветущих садов. Упоительные запахи кружили голову. Высоко в горах пахло гвоздикой, чабрецом и лавандой. В низинах воздух наполнился ароматами кориандра, черешневых, грушевых, яблоневых цветов. Бесконечные виноградники зелёным ковром устилали равнины. Тёплый весенний ветер шевелил молодые бархатистые нежно-зелёные листья на лозах, и издали казалось, будто по изумрудному морю разбегаются волны. Природа возрождалась, играла… В виноградниках стоял пчелиный гул. Просторные луга пестрели разнотравьем, под каждой былинкой кипела жизнь. Стоило шевельнуть траву, как десятки кузнечиков с треском устремлялись ввысь, испуганно вспархивали крошечные мотыльки. Солнечный свет играл на их полупрозрачных крыльях, окрашенных в самые невероятные цвета, создавая иллюзию живого фейерверка. Весна! Она очаровывала прозрачностью воздуха, шелестом ручьёв, завораживала началом нового дня. Ранним утром над долиной поднимался тёплый туман, превращая всё в зыбкий мираж, а затем первые лучи солнца алмазными искрами вспыхивали на подёрнутой росой листве. Прекрасная весна! Долгожданная весна! Жители Лангедока дышали полной грудью, наслаждались теплом и солнцем. Буйство красок, запахов и звуков, наступившее после слякотной холодной зимы, пробуждало в душе трепет и восторг…

Наступал праздник Вознесения. Во всех уголках Лангедока священники проводили предпраздничные богослужения и рассказывали прихожанам о евангельских событиях, связанных с последними днями пребывания Христа на земле. О том, как накануне праздника еврейской Пятидесятницы ученики Христа возвратились из Галилеи в Иерусалим, а в сороковой день Христос явился апостолам и, выведя их из города на гору Елеонскую, повелел не отлучаться из Иерусалима. Он произнёс обетование о ниспослании Святого Духа, а затем, благословив апостолов, вознёсся на небо. Апостолы поняли, что Христос после этого уже не будет видим на земле в телесном виде, как это было до и после Его Воскресения…

Провансальцы, готовясь к торжественному дню, пребывали в приподнятом настроении. А может быть, это действовала весна, проникая в потаённые уголки души ожиданием каких-то радостных событий. Мир, казалось, возрождался заново, становился по-новому прекрасным и удивительным.

На второй план ушли разговоры о судилищах, чинимых инквизиторами, о жестоких расправах над еретиками. Стали поговаривать, что ожидается второе пришествие Христа. Якобы придёт Спаситель и восстановит справедливость, примирит людей и наконец наступит всеобщее благоденствие. Уверовавшие в пришествие убеждали сомневающихся, говорили, что сии речи они слышали от уважаемых людей, а те, в свою очередь, от праведных монахов или отшельников. Ну а как не верить праведникам?

Особенно сильно эти слухи распространились среди тулузцев. И на то были веские причины. Их бывший государь, Раймонд VII, заметно переменился. Его было не узнать. Раньше, хмурый и печальный, он проезжал по улицам Тулузы никого не замечая. Теперь же гордо сидел в седле, улыбался прохожим, выглядел весёлым и добродушным. А мучители тулузцев, инквизиторы Арнальди и Стефан, накануне праздника Вознесения покинули город, отбыв в область Ларагуэ.

Горожане перешёптывались:

– Уехали, видно, поняли, что их дела не благословлялись Богом.

– Да-да, – вторили другие, – это праведные люди раскрыли им глаза о великом плаче нашей земли. Арнальди и Стефан боятся второго пришествия. На самом деле они направились в Пруллианский монастырь. Там они запрутся в кельях и будут просить Господа о прощении. А в Ларагуэ они будут проездом, только отпразднуют праздник Вознесения.

– Неужели хищный волк примет вид смиренного агнца? – вопрошали сомневающиеся.

– Раскаялись, вне всяких сомнений, – убеждали те, кто верил в пришествие. – Тучи миновали. Скоро над всем Лангедоком вновь засияет солнце. Даже наш государь граф Раймонд стал другим.

Уж больно сильно провансальцы желали мира и спокойствия, потому и надежда их на второе пришествие крепла с каждым днём.

Однако Арнальди и Стефану не было никакого дела до чаяний тулузцев. И ехали инквизиторы вовсе не в Пруллианский монастырь, а целенаправленно в Ларагуэ. И не для того, чтобы пышно отпраздновать праздник Вознесения. Они ехали карать жителей за ересь. Помимо инквизиторской миссии у Арнальди была и миссия тайная. Долго он ждал известий от своих лазутчиков, отправившихся по следам катара в Святую землю. И именно здесь, в Ларагуэ, он должен был получить наконец важные сведения, касающиеся местонахождения Ковчега Завета.

Сеньор Альфаро, поставленный графом Раймондом VII управлять областью Ларагуэ, только что вернулся из Тулузы, где присутствовал на тайном собрании вельмож, устроенном их государем графом Тулузским. Альфаро был в приподнятом настроении: дела у Раймонда VII складывались как нельзя лучше. Все друзья графа, в том числе и он сам, объявили о своей преданности и готовности к восстанию. У каждого из них французы отобрали если не все земли, то значительную их часть, и теперь в очередной раз можно было попытаться свергнуть ненавистных завоевателей.

В таком вот чудесном настроении он и въехал в свой замок Авиньонет. Однако радость сеньора Альфаро оказалась недолгой. В тот же день ему сообщили, что инквизиторы Арнальди и Стефан со своей свитой выехали из Тулузы и направляются в Ларагуэ, чтобы вершить инквизиторский суд. Новость была ошеломляющая. Альфаро не был готов к такому. Он прекрасно знал, что творилось в Тулузе, сколько людей подвергли церковному судилищу, сколько костров пылало. Неужели и на его земле может твориться подобное? Нет, он этого не допустит. К тому же Альфаро и сам был не без греха – свободно общался с еретиками и имел в друзьях самого отчаянного борца за свободу, Пьера Роже Мирепуа. Было яснее ясного, что первым, кого вызовут инквизиторы в трибунал, будет он сам.

Решение пришло быстро. Взяв бумагу, перо и чернила, он составил письмо Роже Мирепуа и не мешкая отправил его в Монсегюр.

Крепость жила обособлено, но о событиях в столице там узнавали одними из первых. О передвижениях Арнальди сразу доложили начальнику гарнизона Роже Мирепуа и Бертрану Мартену. Само по себе это известие не было таким уж из ряда вон выходящим.

– Арнальди уже некого жечь в Тулузе, – зло высказался барон Мирепуа. – Его руки, жаждущие крови, наверно, трясутся от предвкушения новых жертв. Остаётся только удивляться, как земля не разверзнется под ним и не поглотит его в адское пламя.

Однако для Бертрана Мартена это событие приняло новый оборот, когда в Монсегюр прибыл человек из Святой земли с важным донесением.

Уединившись в кабинете, посланник передал епископу письмо. На бумаге было всего несколько слов, но обычный человек не смог бы разобрать написанное. Письмо было зашифровано. Бертран Мартен прочитал написанное и удовлетворённо кивнул. Теперь ему стало ясно, где хранится последняя реликвия, Ковчег Завета. Поднеся послание к огню, он сжёг его.

Но не всё так гладко шло на Святой земле. Прибывший человек сообщил, что в Ларагуэ у Арнальди не только инквизиторская миссия, но и встреча со своим тайным агентом из Иерусалима.

– Еврей, живший в Иерусалиме, последний из пяти, хранивших тайну, убит. Понятно, кто сделал это – люди Арнальди. Теперь они идут по следу нашего человека. Возможно, они надеются, что катар приведёт их к Ковчегу.

Бертран Мартен насторожился.

– Это в том случае, если хранитель ничего не сказал о том, где спрятана реликвия. А если сказал?

– Он мог умышленно дать неверные сведения, и наши враги понимают это, поэтому следят за каждым шагом катара. Разумеется, им было бы проще захватить его и пытать, пока не скажет, но это может оказаться совершенно бессмысленным. Катар не выдаст тайны, даже под пытками.

– Ему следует вести их по ложному следу, запутать следы. А затем мы переправим его сюда. Я подумаю, как это сделать. И всё же не исключено, что еврей-хранитель рассказал им правду о месте пребывания Ковчега, – задумчиво произнёс Бертран Мартен. – Меня смущает этот человек, идущий в Ларагуэ на встречу с Арнальди. Какие сведения он несёт?

Вернее всего было бы срочно перехватить посланника. С этим ответственным поручением Бертран Мартен обратился к Пьеру Роже Мирепуа.

Барон не мог отказать епископу катаров.

– Я преклоняю перед вами колена, господин Мартен. Любая ваша просьба – честь для меня. Я не спрашиваю, зачем вам нужен этот человек, но полагаю, что сведения, которые он торопится передать Арнальди, очень важны для вас. Мои люди как раз собираются в Ларагуэ. Я только что получил письмо от сеньора Альфаро, управляющего этой областью. Он просил меня об услуге. Заодно я охотно выполню и вашу просьбу. – Барон помолчал немного, а потом осторожно добавил: – Однако описание таинственного посланника, которое вы дали, очень скудно.

– К сожалению, это всё, что мне известно.

Роже Мирепуа вздохнул.

– Ну что ж, попытаемся справиться своими силами. Небеса помогут нам. Мои люди будут следить за каждым шагом Арнальди и непременно выйдут на след незнакомца.

– Это очень важно, – добавил Бертран Мартен. – Здесь нужна большая осторожность. Если вам удастся перехватить его до встречи с Арнальди – это будет поистине великая удача.

Барон Мирепуа покачал головой, что-то обдумывая про себя. Потом сказал:

– Сеньор Альфаро поможет в этом деле. Я упрошу его пригласить инквизиторов остановиться в его замке. А там мимо Альфаро ни одна мышь не проскочит. Тем более подозрительный странник в чёрной одежде монаха, с загорелым и обветренным лицом.

– Я полагаюсь на вас, мой друг, – согласился Бертран Мартен.

Рано утром накануне праздника Вознесения из ворот Монсегюра выехал небольшой отряд. К вечеру они должны были достигнуть области Ларагуэ. По предварительной договорённости, в роще неподалёку от Авиньонского замка их ждали люди сеньора Альфаро.

Среди всадников был и Анри де Билль со своим оруженосцем Мигелем. Анри уже успел доказать свою преданность и смелость, поэтому входил в число рыцарей, отобранных бароном Мирепуа для выполнения этого важного задания.

Путь был длинный и располагал к разговору.

– Мигель, в этот раз я мог бы обойтись и без оруженосца, – сказал Анри. – Там, куда мы направляемся, нас не ждут с распростёртыми объятиями.

– Сеньор, вы не должны говорить таких слов, – обиделся Мигель. – Я служу вам и должен всегда быть рядом.

Мальчишка сам напросился ехать со своим покровителем. Его душа ликовала при мысли, что он отправится в такой дальний и опасный путь вместе с Анри.

– Малыш, а ведь мы едем туда, где полгода назад сошлись наши пути. Кажется, это было очень давно… Признаюсь честно, мне не хочется туда возвращаться. Чувствую какое-то смятение в душе…

– Это от плохих воспоминаний, – рассудил Мигель. – Мы спасались бегством от крестоносцев и инквизиторов. Какая уж тут радость?

– Может быть, – задумчиво произнёс Анри.

Что-то тревожило его. Нет, это был не страх, а какое-то душевное волнение, предчувствие. Он сам не мог объяснить, откуда возникло это навязчивое ощущение. Живя мыслями о мести, он, казалось, должен был радоваться, что встретится лицом к лицу со своим обидчиком, инквизитором Арнальди. И Анри радовался, однако у этой радости был какой-то нехороший привкус.

Мигель наблюдал за своим покровителем, и ему не нравился его настрой. Он решил сменить тему.

– А знаете, сеньор Анри, мне ночью снился удивительный сон. Я встречался со своим Ангелом.

– Ангелом?

– Да. Он прекрасен. Он держал меня за руку. От него шла такая любовь…

– Иногда ангелы-хранители покидают нас. – Анри вздохнул.

– Нет. Ангелы никогда не покидают нас. Просто мы не умеем их слушать. Моя матушка говорила, что ангелы всегда рядом, всегда готовы помочь, но они не навязывают свою помощь, а оставляют человеку право выбора. Вот послушайте такую историю. Умер человек, его душа поднялась на небо, полетела над житейским морем и увидела песчаный берег и две цепочки следов на песке. Одна была непрерывной и очень длинной, а другая то исчезала, то появлялась. Господь указал человеку на прерывистые следы и сказал: «Это твой путь, которым ты шёл по Земле». «А чьи следы рядом с моими?» – спросил человек. «Твоего ангела-хранителя», – ответил Бог. «А почему мои следы то исчезают, то появляются? Наверное, ангел покидал меня?» И Господь сказал: «Нет. Он нёс тебя на руках».

– Это рассказывала тебе матушка?

– Да. Она очень мудрая была.

– Если ангелы никогда не оставляют нас, тогда почему в мире столько горя?

– Потому что есть ещё злые демоны, которые шепчут на ухо человеку, принуждая совершать его неправильные или плохие поступки. Они дают недобрые советы и очень настойчивы. Ангелы же никогда не принуждают человека, оставляя его свободным в выборе.

Анри покачал головой.

– Это вечная борьба добра и зла. И как же сложно отличить одно от другого. Думаешь, что совершил хороший поступок, а он оборачивается несчастьем для другого.

– Надо просто научиться слушать Ангела.

Анри улыбнулся.

– Ты уже преуспел в этом. Ты видел Ангела во сне. И что же он сказал тебе?

– Он спросил, о чём я мечтаю.

– Дерзну предположить – стать рыцарем? Одержать славные подвиги на поле брани?

– Рыцарем, само собой. Но уж больно сердце моё преисполнено желания поглядеть мир, побывать в дальних странах, узреть толику чудес в неведомых землях.

– Хочешь путешествовать? – удивился Анри. – И что Ангел ответил на это?

– Он долго ничего не говорил, просто смотрел ласково, и такая доброта разливалась по всему телу. А перед тем, как исчезнуть, сказал: «Я помогу тебе увидеть мир, когда придёт время».

Анри был несколько удивлён желанием Мигеля. Он почему-то думал, что того прельщают только рыцарские подвиги и слава героя. А тут – путешествия. Оказывается, он плохо знал своего маленького друга.

– Так ты хочешь стать путешественником? – спросил Анри ещё раз, ожидая всё же услышать другой ответ.

– Да. Я хочу увидеть мир. Весь мир, – Мигель оживился, его медового цвета глаза засияли особенно ярко. – Говорят, далеко на востоке есть земли, где живут люди с собачьими головами. А ещё говорят, что есть огненное море и море железное. И сказывают, что где-то за семью морями есть земля, полная золота и серебра, и охраняют эти сокровища невиданные звери…

– И кто ж тебе такое рассказывал?

– Матушка и отец. Они многие земли повидали. А я хочу достичь места, где небо сходится с землёй, где садится солнце. Что там, на краю света? Неведомые чудовища, пожирающие свет?

– Эх, Мигель, – вздохнул Анри. – Нет края света. Земля бесконечна.

– Как так? – не понял мальчик.

– Земля – круглая как шар. В какую бы сторону ты не пошёл, всё равно когда-нибудь вернёшься в то же место, откуда начал свой путь.

Мигель задумался, а потом, усмехнувшись, произнёс:

– Вы шутите, сеньор. Земля не может быть круглой. Получается, что на другой стороне люди ходя вниз головами. Разве такое может быть?

Анри пожал плечами.

– Откуда мы знаем, что на другой стороне? Никто туда не добирался пока. Были, наверно, храбрецы, но сгинули. Может, там людей и вовсе нет. Одна бесплодная сушь. Но то, что земля круглая, говорят многие мудрецы. Очень давно жил астроном по имени Клавдий Птолемей. И написал он великий труд из тринадцати книг, «Альмагест», что значит «Великое построение». Там рассказывается о звёздах, луне, солнце и земле. Птолемей – признанный мудрец, великого ума человек. Он говорил, что земля – это шар, заключённый в ещё больший шар небесного свода.

Мигель удивился.

– Сеньор Анри, вы прочитали эти тринадцать книг?

– Нет, малыш. Только учёные мужи могут осилить труды Птолемея. Мне о Птолемее поведал придворный книжник барона Мирепуа. Однажды он застал меня, когда я смотрел на ночное небо. Помнишь, я рассказывал, что мы с отцом гостили в замке барона? Я тогда был мальчиком, таким, как ты сейчас. Любил подниматься на самую высокую башню, смотреть на звёзды…

– И любоваться на закате пиком Святого Варфоломея. Я помню ваш рассказ. У меня тогда даже сердце замерло. А потом вы читали стихи.

Анри улыбнулся.

– Чужие стихи. А хочешь, свои прочту? Я тогда тоже баловался сочинительством. Вот послушай.

 
Словно россыпи алмазов,
Звёзд мерцанье в небесах
Отражает мирозданье
В бесконечных письменах.
 

Мигель вдохновенно повторил четверостишие и спросил:

– Вы научите меня сочинять стихи?

– Конечно, малыш.

Он улыбнулся и некоторое время что-то обдумывал про себя, а потом сказал:

– Да откуда ему знать, этому Птолемею, что земля похожа на шар? Он что, обошёл её по кругу?

– Астрономы – великие учёные, Мигель. Они смотрят на небо, видят звёзды, солнце, луну и вычитывают тайны в небесных письменах, они точно знают, когда день будет равен ночи, когда лучше выбрать время для посева или сбора урожая. Они даже могут предсказать будущее каждого из нас.

– И там, в небесных знаках, они вычитали, что земля круглая?

– Я как-нибудь отведу тебя к морю. Ты увидишь, как отчаливает от берега корабль. Он плывёт по воде, уменьшаясь в размерах, а потом, когда исчезает за горизонтом, его мачты ещё некоторое время видны. Кажется, что корабль перевалил через какую-то таинственную гору. Но такого не может быть. Какие горы? Кругом вода. И что выходит? Что эта гора – вовсе и не гора, а кривизна земли.

Мигель пожал плечами.

– Сеньор Анри, вы говорите такие мудрёные вещи…

– Ничего, малыш, когда-нибудь ты станешь взрослым и прочтёшь много книг. А в книгах собрана вся мудрость человеческая.

– Я хочу путешествовать.

– Одними помыслами ничего не достигнешь, друг мой. Как же ты будешь путешествовать, не имея знаний? И чужие языки надо понимать, и уметь ориентироваться по звёздам.

Мигель, казалось, сник. Анри бросил на него пристальный взгляд.

– Я так мыслю. Перво-наперво грамоте тебя надо обучить. Вот вернёмся, и я займусь этим. Надо отдать тебя на обучение мудрым людям. Есть один такой в Монсегюре, с ним и буду держать разговор насчёт тебя. Согласен?

– Согласен, сеньор. Почту за счастье. Вы так добры…

– Не стоит благодарить меня, малыш. Я это делаю от чистого сердца. Глядишь, годков так через десять станешь учёным мужем, стяжаешь себе почёт и мирскую славу. Гордиться тобой буду.

Отряд всадников приближался к Ларагуэ. Небо померкло, и только пурпурная полоска ещё горела на закатной стороне. Впереди показался лес, за ним возвышался молчаливый замок с прямоугольными башнями.

У опушки леса отряд встретили всадники сеньора Альфаро во главе с рыцарем Видалем.

– Мне нужно двенадцать храбрецов, – сказал он.

Приехавшие воины все как один выступили вперёд. Видаль сам отобрал рыцарей. Среди них был и Анри.

– Отдохните немного с дороги. А в полночь двинемся к замку.

У Мигеля в глазах стояли слёзы. Анри не брал его с собой.

– Это опасно, – сказал он. – Подождёшь меня здесь, в лагере. Не расстраивайся, ты ведь будешь не один. Многие остаются.

Ровно в полночь отряд всадников покинул своё убежище и направился к Авиньонскому замку.

Авиньонет был настоящей неприступной крепостью, как, впрочем, почти все замки Лангедока. Тяжёлые ворота с подвесным мостом надёжно защищали его от вторжения. Башенный сторож был всегда начеку. Чуть что – и громкий звук рога оповещал жителей замка об опасности.

Однако в эту ночь, на Вознесение, всё было иначе. Подвесной мост опущен, ворота открыты, башенный сторож будто исчез. Беспрепятственно въехав во двор замка, рыцари увидели вооружённых горожан, у которых, видимо, были те же намерения, что и у них. Спешившись, воины поспешили к замковой башне, главному зданию крепости.

Именно в замковую башню гостеприимный хозяин, сеньор Альфаро, поселил высоких гостей: инквизиторов Арнальди и Стефана, архидьякона Лезата из Тулузы, молодого инквизитора доминиканца Раймонда Писателя. При каждом из них был послушник. Также удостоились чести проживать в замковой башне нотариус и два прислужника тулузского трибунала. Всего одиннадцать гостей и несколько крестоносцев для охраны.

Накануне вечером в замок пришёл странный человек в одежде монаха – похоже, паломник. Он искал встречи с Арнальди, был очень настойчив и наотрез отказался от приглашения Альфаро отдохнуть с дороги и поужинать в одной из комнат. Альфаро сразу понял, что этот человек, так упорно не желавший быть его гостем, и есть тот самый таинственный незнакомец, о котором говорил Пьер Роже Мирепуа. Не сумев уговорить монаха следовать за ним, он хотел силой затолкать его в одну из тёмных келий (что не составило бы труда: посланец выглядел достаточно хлипким), но, как на грех, в это время появился Арнальди со своей свитой и увлёк странного незнакомца за собой.

В этот вечер инквизиторы и сопровождавшие их лица собрались в большом зале, чтобы обсудить порядок введения в городе трибунала. Открытие суда инквизиции они хотели приурочить к празднику Вознесения. К обсуждению присоединился и местный приор. Таинственный незнакомец тоже был здесь, но участия в разговоре не принимал, сидел в дальнем углу. Через полуприкрытые веки он с интересом наблюдал за происходящим. Со стороны же казалось, что он дремлет.

Дебаты затянулись до позднего вечера, поэтому заночевать решили в одной большой комнате, чтобы назавтра с утра завершить наконец это нелёгкое дело. Двенадцать членов инквизиторского совета и монах-незнакомец расположились на лавках вдоль стен. Всего тринадцать. Несчастливое число, дьявольское. Но никто из них не думал тогда об этом.