Текст книги "Алхимия желания"
Автор книги: Тарун Дж. Теджпал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц)
Когда мы заплатили по счету, Физз сказала:
– Мы не приведем наших девочек сюда.
– Нет, – согласился я, – не приведем.
Утром нас ждал сюрприз. Транспортное средство, которое мой друг предоставил нам, чтобы перевезти наши вещи в Дели, оказалось грузовиком времен Второй мировой войны, переделанным в автобус. Его доставили из соседнего района, где он работал в маленьком городке в местной школе. Передняя часть автобуса напоминала слегка открытый рот, словно у него были проблемы с дыханием. Свежая краска – голубая – не могла скрыть его возраст. Толстые круглые покрышки без протекторов. Сиденья, рассчитанные на двоих, были расположены и вдоль узкого прохода.
Полковник осмотрел автобус, словно лошадь, обойдя вокруг и проверив бока. Он даже попробовал двери, открыл и закрыл их. Как будто открыл рот, чтобы осмотреть десны.
–У нас была парочка таких в полку в пятидесятые. Надежные парни. Они хорошо послужили Монти на Аламайне, – сказал он.
–Можно ли их выпускать на дорогу? – спросил я с надеждой.
–В музей, в музей, – ответил он, – их нужно отправить в музей.
Но в Индии все, что должно быть в музее, ездит по дорогам, пока не выйдет из строя. От идей до артефактов и зданий. Вообще-то, с людьми дело обстояло так же.
– Полковник-сахиб, довезет ли он нас до Дели?
Он задумчиво похлопал по бамперу автобуса и сказал:
– Должен, должен. Он прошел через всю пустыню в Северной Африке, правда?
Автобус, как мы вскоре обнаружили, был не таким уж анахронизмом. В отличие от парней, которые приехали вместе с ним. На вид они казались достаточно правильными. Сикхи среднего возраста с развевающимися бородами. Один, водитель, был старше другого и более седым. Они оба носили свободные тюрбаны и говорили на гортанном пенджабском языке. Сикхи были очень милы и предложили помочь с погрузкой.
Когда водитель поднял первую коробку, он спросил:
– Бы перевозите в Дели камни?
Я засмеялся и ответил:
–Нет, книги.
–Зачем? В Дели их недостаточно?
–Это наши личные книги, – я показал на коробки.
–Чтение книг – пустая трата времени, – сказал он. – Мой отец обычно говорил, что, вспахав одно поле, можно узнать о жизни больше, чем прочитав сотню книг. Он забрал меня из школы, когда я учился в пятом классе. Он говорил: если чтение книг дает тебе ответы, тогда почему эта чертова страна в таком состоянии? Все лидеры от Ганди до Неру прочитали тысячи книг.
– Это правда, – согласился я. – Не все книги преуспели.
– Только одна книга имеет значение. «Гуру Грантх Сахиб». И не нужно читать ее – можно просто слушать.
Его помощник, который был помоложе, сказал:
– Не трать время. Они больны. Те, кто читает книги, думают, что могут понять жизнь с их помощью. Скажи мне, сахиб, если ты прочитаешь сотню книг о курице, приготовленной в тандуре, ты сможешь ее попробовать на вкус?
Водитель похлопал его по спине и заорал:
– Вот именно! Ты ко всему приплетаешь курицу!
– Это был всего лишь пример, – улыбнулся помощник.
С их помощью мы погрузили наши пожитки. Коробки с книгами мы сложили под сидения, на них и между ними. Мотоцикл мы поставили в проход и привязали его к сиденьям, чтобы он не поехал.
Физз купила для полковника четыре книги о второй мировой войне Спайка Миллигана.
– Это своеобразное произведение о войне, дядя. Оно нравится мне, – сказала она ему.
Полковник смотрел с восхищенной улыбкой на яркие обложки, крутя их в руках. Затем они оба – он и его жена – сердечно обняли Физз. Он крепко пожал мою руку и сказал:
– Парень, ты не заслуживаешь ее, хорошенько за ней присматривай. Иначе старый полковник придет за тобой.
Мне казалось, что я всегда буду следовать этому совету.
Если бы они только знали, как все закончится!
Человек, который не внял совету.
Когда заработал двигатель, нам пришлось вцепиться в nepeкладины сидений. Так сильно трясло, что казалось, будто автобус собирался развалиться на части. Мы сидели во втором ряду прямо за водителем, а помощник – на единственном пеpeднем сидении рядом с ним. К счастью, спустя несколько минут сумасшедший шум стих, а звук двигателя перешел в терпимое дребезжание. Мы сидели и махали полковнику и его жене, пока водитель разогревал двигатель. Было семьдесят три градуса холода этим зимним утром, на полковнике был костюм с галстуком. Его борода была безупречно заплетена и сверкала. Миссис Полковник выглядела проще. Она была в цветастом платье и шали. В платье были широкие прорези для рук. Когда она поднимала руку, махая нам, я мог видеть ее толстые подмышки.
Водитель переключил передачу, и автобус подпрыгнул, словно кролик. Мы почти ударились лицами о переднее сидение. Мистер и миссис Полковник тоже отпрыгнули назад, и со страшным выхлопом черного дыма и дьявольским грохотом мы отбыли. Оба наши водителя поправили свои тюрбаны, которые сползли им на глаза.
Но во время путешествия трясло несильно. В основном потому, что автобус тащился со скоростью тридцать километров час. Водитель держался левой стороны и ехал медленно. Нас обгоняли все. Грузовики, автобусы, машины, мотоциклы, мотороллеры. Даже мопеды и трактора. Мы ехали слишком медленно даже для мальчиков на велосипедах, которые хватились за автобус и ехали, ничего не делая. Мы были достойны Гранд ранк роуд, величайшей артерии материка, по которой мы курсируем пятьсот лет истории. По большей части, очертя голову на сумасшедшей скорости.
Два сардара дружелюбно болтали, оборачиваясь только, чтобы убедиться, что с нами все в порядке. Первый час мы сидели на краю сидений, думая о том, как пройдет наше путешествие. Затем мы немного расслабились, когда утренний туман растаял мы выехали на относительно чистую полосу. Но облегчение длилось недолго. Внезапно, по гортанной команде водителя, помощник потянулся под наше сидение, достал красный грязный кирпич и протянул его водителю. Сикх наклонился и опытным движением снял свою правую ногу с газа и положил туда кирпич. Автобус чуть дернулся. Водитель положил обе ноги на сидение друг на друга. Затем он начал управлять автобусом одной рукой, а другой массировать свою ногу.
Мы почти потеряли сознание.
Физз спросила:
–Сахиб, ты в самом деле хочешь доставить нас в Дели, а не к богу?
– Бибиджи, ты сможешь отправиться к богу, только когда тебя пригласят. Никто не сможет доставить тебя туда раньше, ответил водитель.
– Но сардар сахиб, ты очень хочешь получить приглашение, не правда ли? – сказала Физз.
– Не беспокойся, бибиджи. Ничего не произойдет. Сингх сахиб стареет. Его ноги причиняют ему беспокойство. Немного отдыха, и он поставит ногу на педаль. И это хороший кирпич. Такие кирпичи держат большие дома. Что там старый автобус? ―успокоил нас его помощник.
Нам нечего было на это ответить.
– Бибиджи, не беспокойся. Если что-то произойдет, мы умрем первыми, – сказал водитель, массируя пальцы своей левой руки.
Мы откинулись на спинку сидений и обдумывали его утешительные слова.
– Ну, полагаю, при такой скорости трудно попасть в опасную аварию, – заметила Физз.
Как он и говорил, ничего не случилось, и пятнадцать минут спустя его нога вернулась на газ. Путешествие обещало быть долгим. С наступлением дня воцарилась атмосфера дороги. Мы останавливались, чтобы напиться. Чтобы попить чая. Чтобы пописать. Мы останавливались, чтобы охладить двигатель. Залить воды в радиатор. Мы останавливались, чтобы поменять покрышки: шины лопались, как баллоны, каждые несколько километров. Мы останавливались, чтобы помолиться. У гурудвар, придорожных святилищ. Один раз водитель сказал, что ему нужно съездить в Пакистан. Он наполнил банку воды и исчез в полях. Около Панипата начались проблемы с двигателем. Эти двое вытащили тяжелые гаечные ключи и исчезли под автобусом. Когда они снова появились, то были испачканы маслом, но двигатель ожил. Сикхи велели нам охранять автобус и отправились к бьющей из трубы воде, чтобы помыться.
Все это было достойно Гранд транк роуд.
Мы жевали сладкое печенье и обдумывали наше будущее.
Несмотря ни на что, эти двое оставались спокойными, добродушно подшучивая друг над другом и распространяя свои философию спокойствия на нас.
Сикхи продолжали класть кирпич на газ и снова убирать его. Каждый раз, когда это происходило, Физз закрывала глаза и сжимала мою руку.
Путешествие из Чандигарха в Дели, которое обычно занимало пять часов, закончилось почти в двенадцать. Когда мы достигли окраины Дели, уже темнело. Последний двухполосный участок дороги был предназначен для особенно оживленной езды, но, приблизившись к Дели, мы заметили трагические и мрачные изменения, которые произошли с водителем и его помощником. Когда мы, пыхтя, поднялись но насыпи к кольцевой дороге, которая, словно клещи, опоясывала Дели, их голоса начали стихать. Движение становилось более плотным, встречались огни фар. Грузовики и автобусы хотели обогнать нас. Каждые несколько минут один из них смотрел на нас и спрашивал: «Эта дорога? Мы едем правильной дорогой? Как далеко до вашего дома?»
С очень странным стилем вождения и постоянными остановками мы преодолели узкий проход, соединяющий дорогу с развилкой, и повернули на кольцо. Их паника немного утихла, когда движение снова стало односторонним. Они опять прилипли к обочине, пропуская быстрые машины, автобусы и грузовики. Сикхи возобновили свои разговоры. По больше это не было откровенным философствованием. Теперь в их голосах рвучали нотки беспокойства. Они разговаривали таким тоном, который выдавал их страх. Сикхи тихо шутили друг с другом над движением. Рука водителя, кажется, даже начала немного дрожать. Физз и я сидели на краешке сидений.
Мы проехали мимо Маджну Ка Тила и шумного автовокзала, который соединял один штат с другим, без особых происшествий. Но внутри автобуса напряжение нарастало. Кирпич убрали навсегда. Водитель склонился перед стеклом, сосредоточившись. Его напарник делал то же самое, выкрикивая указания высоким писклявым голосом:
–Посмотри на этот «Марути»! Срезай справа! Этот автобус объезжает тебя слева! О, не убей этого чертового велосипедиста, сардарджи!
Водитель стал крайне и опасно молчаливым.
Справляясь с дергающимся животным, которым он пытался управлять.
Затем мы проехали мимо средневековых стен Красного Форта и нырнули в поток движения. Поток машин увеличился из-за едущих из офиса домой людей и пополнялся транспортными средствами из Шахдары и Дариаджани. Сотни автобусов, машин, мотороллеров и трехколесных транспортных средств окружили нас, сигналя, скрипя и крича. Наш водитель, наконец, потерял терпение. Остановив автобус на светофоре между историческим фортом Шахджахана и безмятежным мемориалом Махатма Ганди, он не двинулся с места.
Я не знаю, что произошло, но, когда красный свет сменился на зеленый, водитель не смог сдвинуться с места. По какой-то причине нижняя передача застряла, и он не смог включить ее. Пока водитель боролся с ней, с усилием тянул ее на себя, на нас обрушился ад. Позади нас сотня водителей нажимала на разнородные сигналы, и звук оглушал. Через несколько секунд люди начали стучать сбоку по автобусу и кричать. В наших окнах показались лица, которые кричали и сердито ворчали. Mы тоже просили этих двоих шевелиться, но водитель просто не мог завести двигатель. Его лицо сжалось и побледнело, в мерцающих огнях оно блестело от пота.
Мы хотели спрятаться под сиденьями.
Мальчик, продающий блестящие кусочки кокоса, открыл наше окно, засунул свою усмехающуюся голову и запел, издеваясь, на хинди то, что обычно поют в таких случаях мальчишки.
Руки начали дергать двери, трясти их.
Внезапно в этой какофонии прозвучало два звука в отдалении. Один – полицейский свисток, чистый и пронзительный, другой – полицейская сирена, ритмичная и резкая. Я выглянул и увидел полицейского в свете фар, бегущего с противоположной стороны; он яростно свистел и махал рукой. Слева от него пробирался через поток машин полицейский джип, мигая красной сиреной. Из него высунулся человек, показывая кулак.
– Сикх сахиб, приготовься к тому, что тебя поимеют! – сказал помощник.
Водитель не ответил ни слова. Он продолжал бороться с двигателем. Теперь сикх повернулся на бок и тянул переключател коробки передач обеими руками. Двигатель заработал вхолостую.
Снова загорелся красный свет.
Все, кто пытался протиснуться мимо нашего автобуса, начали| еще сильнее в ярости бить по его бокам.
Автобус мягко закачался.
Полицейский распахнул дверь и закричал:
–Маадерход! Кто позволил тебе привезти эту хлебную коробку в город? Почему не двигаешься?
Через дверь была видна только его голова, за ним можно было разглядеть множество недовольных лиц, некоторые из них были в блестящих шлемах с опущенными забралами. Двигатель автобуса работал, и они не могли понять, почему мы не двигаемся.
Еще один веселый мальчик, который продавал папиросную бумагу просунул голову в наше окно и закричал: «Чинчпокли! Чинчпокли! Привет, мистер чинчпокли!»
Я видел, что мальчик, продающий кокосы, стоял за ним. У водителя даже не хватило смелости обернуться. У него помутилось зрение, и он тянул со всей силы переключатель.
–Сделай что-нибудь, мистер чинчпокли. Он собирается умирать, – попросила Физз.
Я посмотрел на нее. Мальчик-разносчик убил меня. Чинчпокли – город на окраине фантазии. Оттуда появилась песня из фильма, которая засоряла радиоволны. Физз наградила меня этим смешным прозвищем до конца моих дней.
Я встал и сказал:
– Арре, сахиб, двигатель сломался.
Полицейский повернулся ко мне:
–Маадерход! Ты, должно быть, владелец этой хлебной коробки!
За ним показался полицейский из джипа, который посоветовал:
–Запри всех этих ублюдков! Я конфискую эту чертову коробку с печеньем!
Первый полицейский закричал:
–Тащи эту оловянную банку в сторону и выпускай всех этих тупиц!
Когда загорелся зеленый свет, снова поднялась какофония. Множество рук забарабанило по автобусу. Воздух наполнил поток брани.
Вдруг помощник в порыве безумного отчаяния подпрыгнул и пронзительно закричал:
– Отойди, сардарджи! Позволь мне это сделать!
Он оттолкнул водителя и схватил обеими руками переключатель коробки передач. Затем он откинул назад голову и закричал, как Тарзан.
И со всей силой он выдернул переключатель коробки передач из пола.
– О боже мой! О боже мой! – воскликнула Физз.
Прямо между памятником силы Шахджахана и мрачным местом кремации Махатма Ганди, в центре Дели, в окружения машин, помощник стоял, качаясь из стороны в сторону, держа над головой железную рукоятку, словно меч. Автобус умер его ног, словно гепард. Средневековый воин в современном времени, который только что убил животное, которое должен был спасти.
На его лице воцарилось замешательство. Он спросил:
– Что это?
С одной стороны переключателя был деревянная рукоятка, с другой капала смазка.
– Единственный и истинный бог, будь милосерден к нам! Ё Будь милосерден! – закричал водитель.
И закрыл глаза.
Там, где раньше рядом с сидением водителя был переключатель коробки передач, теперь зияла темная маслянистая дыра.
Двигатель ровно работал.
– Вы можете ехать без переключателя? – поинтересовалась Физз.
Помощник посмотрел на нее так, словно собирался взять сахарный тростник, а вместо этого схватил змею.
Полицейский, который, наконец, вскарабкался в автобус, закричал:
– Убирай эту оловянную банку! Убирай эту оловянную банку! Как ты ею управляешь? Где проклятый переключатель?
Не говоря ни слова, даже не кивнув, помощник показал ему переключатель, с которого капало масло.
– Что это, маадерход? Убирай эту оловянную банку! Где чертов переключатель? – продолжал кричать полицейский.
–Единственный и истинный бог, будь милосерден! Будь милосерден! – запел водитель.
–Заткнись, придурок! – воскликнул полицейский. Затем он осмотрелся. Не увидел ничего, напоминающего переключатель. Наступил решающий момент.
– Вы ужасные ублюдки! – разозлился он. – Вы привезли в Дели автобус без переключателя! Автобус без переключателя! Маадерход! Чутиас! Привезли автобус в Дели без переключателя! Автобус без переключателя! Что у вас – задницы без дыр? Яйца без члена? Из какой канавы в Пенджабе вы все выползли?
–Переключатель в вашей руке, констебль сахиб, – сказала Физз.
– Это! – пронзительно закричал он. – Это чертов переключатель! Тогда что он делает в моей руке?
Он тоже выглядел так, словно поймал змею.
Полицейский бросил его назад помощнику.
Коп, стоявший на дороге, посоветовал:
–Запри все эту чертову кучу сводников! Я конфискую чертову коробку печенья!
В этот момент помощник снова впал в безумие. Он закричал и, держа обеими руками переключатель, как копье, вонзил его дыру в полу. Переключатель не вошел. Он вытащил его и сновa вставил. И затем, словно убийца с топором в малобюджетном фильме, помощник пришел в бешенство, вставляя в ярости переключатель в дыру и взывая к влагалищам всех матерей.
– Я пихаю его во влагалище твоей матери! И во влагалище твоей матери! И во влагалище матери твоей матери!
Полицейский испуганно отскочил в сторону, даже водитель открыл глаза и осторожно отодвинулся.
–Мистер чинчпокли, наши матери в опасности! – испугалась Физз.
Помощник продолжал стучать переключателем:
–И влагалище твоей матери! И твоей матери влагалище! И твоей матери влагалище!
Полицейский на дороге сказал:
–О, проклятый сардар с ума сошел! Забирай его отсюда!
Коп в автобусе принял более суровую позу и закричал:
– Сардар! Хватай сам!
Помощник остановился и дико посмотрел на него.
Полицейский осторожно отступил и попросил:
– Сардар, успокойся. Все в порядке.
– Единственный и истинный бог, будь милосерден! Будь милосерден! – пел водитель
Помощник высоко поднял копье – полицейский сжался ―вонзил его со всей силой, крича, словно банши:
– Ты проклятая ведьма, я вонзаю этот переключатель в твою грязную вульву, чтобы ты визжала, как девственница!
Его лицо исказилось в гримасе, тюрбан съехал и начал развязываться.
– Он насилует автобус? – спросила Физз.
Но когда он попытался вытащить переключатель на этот раз, то не смог. Переключатель застрял.
На его лице появилась улыбка умалишенного.
– Он застрял, – сказал он, – он застрял! Черт побери весь этот мир, он застрял! Слава влагалищу твоей матери, он застрял!
Водитель сложил руки, зарыл глаза, поднял голову в молитве и надавил на переключатель. Двигатель заработал. Автобус прыгнул, словно кролик. Мы все накренились.
– Цирк братьев-близнецов выезжает на дорогу, – пошутила Физз.
Все люди, стоящие вокруг автобуса, испугались. Горел красный свет, но полицейский на дороге засвистел:
– Пусть они едут! Пусть они едут! Пусть эти придурки портят жизнь еще кому-нибудь!
Коп в автобусе попросил:
– О, сардар, дай мне сойти! Знакомства с вами мне вполне достаточно, я не хочу с вами дружить! Я обещаю, что не забуду вас двоих, пока не уволюсь!
– Единственный и истинный бог, будь милосерден! Будь милосерден! – запел водитель.
Больше эти двое не сказали друг другу ни слова, пока не добрались до барсати. После того как мы выгрузили наши вещи, я позвал их и усадил на террасе. Я налил им виски, пошел и купил еды на рынке. У них все еще дрожали руки, и они молчали. Когда сикхи поели, и виски согрело их изнутри, они признались мне, что никогда раньше не были в Дели. Они никогда не покидали север Чандигарха, никогда не водили автобус за пределы их маленького города.
Когда их попросили совершить эту поездку, эти двое подумали, что это хорошая возможность расширить их горизонты, посмотреть мир. Увидеть Красный форт, Кутуб Минар и Чандни Чоук.
– Да, вам следует посмотреть на них завтра, – сказал я.
– Мы увидели достаточно на всю оставшуюся жизнь. Теперь все, что мы хотим – это показать наши задницы Дели, – ответил помощник.
– Мы не думали, что Дели – такой большой город. Он не мог быть намного больше, чем Чандигарх, – объяснил водитель.
– Он оказался влагалищем слона! – воскликнул помощник.
К ним вернулось немного смелости. Они отправились спать в автобус. Примерно в два часа утром нас с Физз разбудил истеричный звонок в дверь. Когда я выглянул с террасы, то увидел, что они оба стоят рядом с воротами и смотрят вверх, завернувшись в серые одеяла, завязывая и подгибая свои тюрбаны.
Оказалось, что они не могли спать. Они хотели уехать домой немедленно. Когда Дели еще был мертв. Его жители спали, полицейские спали, его машины, огни спали. Они хотели, чтобы я показал им прямую дорогу, которая вывела бы их из города. Я старательно объяснил им дорогу до ВИИМИ – Всеобщего Индийского Института Медицинских Исследований; там нужно было повернуть направо, а затем объехать вокруг Дели, пока они не доберутся до развилки, где нужно снова повернуть направо. Я нарисовал им план на большом листке бумаги. Они тепло пожали мне руку и сказали:
– Простите нас за все ошибки и промахи.
–Вы оба замечательные. Спасибо вам за все, – поблагодарил я их.
Я действительно так думал.
–Передай наши пожелания бибиджи тоже. Передай ей, что она станет матерью сотни сыновей, – попросили они.
Задрожал двигатель автобуса, а затем успокоился. Его рот жадно глотал холодный ночной воздух. Водитель молился гуру Нанака за стеклом, потом переключил передачу. Автобус прыгнул, как кролик. Они помахали нам. Их лица были все еще бледными и напряженными. Средний возраст всех их троих – водителя, его помощника, автобуса – был больше, чем современной Индии. Они возвращались домой с историей, которую будут рассказывать всю оставшуюся жизнь. Через несколько секунд они исчезли. В те дни еще не было железных ворот, которые перекрывали районы Дели.
Через несколько минут звук двигателя тоже стих. На нашей узкой улице было холодно, тихо и темно; только от уличного фонаря лился желтый свет. Луна уже спряталась. Звезды с трудом можно было разглядеть через тесные ряды домов и вытянувшихся деревьев. Внезапно заухала сова в Дир Парке. Я долго стоял посередине улицы – пустынной, холодной и темной. Я чувствовал печаль. Непонятную печаль. Я не помнил, когда плакал в последний раз. Мне это было нелегко. Но теперь мне хотелось сесть на улице и заплакать.
Это было связано с мыслью о тех двоих, которые возвращались домой ночью, тайком и в одиночестве. Благородстве их душ и низость мира. Я знал, какое большое сердце у них, как легко их можно было потрясти. История всех, кого было легко ввести в заблуждение. Они приближались к новому миру, вооружившись щедростью духа – нужно было только собрать урожай с возделанной земли. Но современный мир не ценит этого. Их выбросило на перекрестки истории, смыло волной прогресса и роста; задержали жандармы королей бизнеса.
Те, кто пытается взять ситуацию за загривок, понимают, что все перевернуто с ног на голову. Они держат переключател своих жизней в руках, при этом двигатель жужжит, но они не могут ехать дальше.
Им приходится играть в игру, которую они не выбирали. С правилами, которых они не знают.
Мир выживает благодаря тем, у кого есть щедрость духа.
Но он принадлежит тем, у кого ее нет.
К тому времени, как я поднялся по лестнице, у меня начала формироваться идея.
Физз быстро уснула на боку, свернувшись калачиком. Я залез под одеяло и устроился там, где она делала место уютным. Ее футболка задралась вокруг груди. Ее кожа была теплой и гладкой, а если прикоснуться там, где она была открытой, то казалась горячей и влажной. Я был несчастлив. Я искал утешения в удовольствии, за которым следовало забвение. Физз давала мне все это. Парадокс: она была для меня источником страсти и совершенного покоя. Я тянулся к ее телу за тем и другим и всегда находил то, что искал. То же тело, которое вовлекало меня в безумие, могло одним прикосновением успокоить меня, словно лебедь на глади озера. Я лежал, обняв ее за талию, прижавшись лицом к холмам ее груди, и избавлялся от всех волнений, от всего, что было за пределами этого мира.
Так я понимал любовь.
Страсть и мир в одном человеке.
Теперь, когда я толкнул ее в спину – влажный приют, она перевернулась, и я перекатился наверх, приподнявшись на локтяx Я лизнул два пальца и приготовил себя. Мягкий толчок, превосходное горячее сопротивление. Потому что только так я мог сосредоточиться на всех моих ощущениях. Двигаясь только бедрами, я оттягивал момент, затем я медленно опустился, позволил наслаждению затопить меня.
Все пропало.
Мысли, идеи, печаль. Эго, амбиции, искусство.
Мое лицо лежало по ее левым ухом, я дышал на нее. Я зарыл глаза и подумал о вещах, которые делал с ней. Затем я начал двигаться, почти не шевелясь. Медленное наслаждение мучило меня, вливаясь в меня, как сильное лекарство. Страсть – это игра для двоих, но иногда мне нравилось это. Я управлял своим наслаждением на собственной скорости. Страшная сила мастурбации с телом настоящей женщины. Вскоре сдавленный спазм охватил мое тело, лишая его сил. Физз совсем не двигалась. И я почти не шевелился.
Порой шелест листьев был громче, чем стук барабана.
Сквозь охвативший меня сон я ощутил растущее чувство облегчения. Ничтожная печаль двух водителей автобуса дала мне почву для размышлений. Может, я нашел то, что искал.
Конечно, я ошибся так же, как и в отношении много другого.
