Текст книги "Фетиш"

Автор книги: Тара Мосс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 2

Утро следующего дня было безжалостно холодным, с порывистым ветром, от которого фургон вздрагивал и стонал, словно старик в ознобе. Макейди не спешила выходить, наслаждаясь последними минутками тепла.

Все-таки странно, что Кэтрин так и не объявилась и не оставила никаких сообщений. Даже если она прихватила пару лишних дней, чтобы в полной мере вкусить прелести романтического уик-энда, могла хотя бы позвонить. И кто, в самом деле, этот парень? Мак надеялась, что не тот загадочный возлюбленный, с которым Кэт встречалась почти год, хотя все указывало именно на это. Кэт как-то обмолвилась, что он очень богатый и влиятельный, живет в Австралии. Наверняка именно из-за него она решила продолжать карьеру в Южном полушарии. Макейди подозревала, что он женат, но всякий раз, когда она заводила разговор на эту тему, Кэт лишь виновато улыбалась. Очевидно, она обещала своему возлюбленному хранить в тайне его имя и подробности их романа.

Макейди так и не удалось выудить у подруги имя ее избранника, поэтому пришлось придумывать самой. Стоило Кэт появиться с новенькой золотой вещицей, Макейди невинно спрашивала: «Ну и как поживает Дик?» Можно было бы, конечно, набраться нахальства и сказать иначе: «Ну и как твой Дик?» Правда, определение «твой» никак не подходило к мужчине, скрывавшему связь с такой потрясающей девушкой, как Кэтрин.

Макейди поежилась, глядя, как одетые в куртки и брюки фотограф и его свита спускаются к воде. Ассистент махнул ей рукой: пора присоединяться к ним.

Стоило ей выйти из теплого помещения, как кожа тотчас покрылась предательскими мурашками. Свирепый ветер насквозь продувал красный клетчатый плед, в который она укуталась. Мак видела, как бригада помощников расставляет аппаратуру прямо на песке, и, судя по напряженным позам людей, никакого укрытия от холода не предусматривалось.

Я слишком стара для этого. Мне уже двадцать пять. Не пора ли сосредоточиться на психологии и закончить учебу? Не пора ли завести детишек, как моя сестра?

Впрочем, она отогнала эти мысли, едва они пришли, загоняя вглубь и боль, которую они вызвали. Пристроив за спиной предусмотрительно припасенную бутылку с горячей водой, Мак поспешила на съемку.

Уже через несколько минут она как ни в чем не бывало позировала перед фотокамерой, хотя ледяные океанские волны окатывали ее ступни. На какое-то мгновение она полностью сосредоточилась на своем теле, думая о том, как положить ноги, чтобы зрительно уменьшить стопу; под каким углом развернуть бедра и плечи, куда убрать руки, чтобы ракурс был самым выгодным. Убедившись, что поза выбрана правильно, она позволила себе предаться размышлениям.

Макейди радовалась, что накануне вечером ей не хотелось есть – сегодня ее живот казался более плоским, чем обычно. Некоторые девушки за несколько дней до съемок перестают есть и пить, но Мак редко прибегала к таким варварским способам. Она слышала, что иногда глотают и слабительное, но какой смысл? Провоцировать диарею? Она ценила свой здоровый вид, к тому же некоторые округлости вовсе ее не портили, так что волноваться приходилось лишь из-за съеденного на ночь шоколада, а не из-за нескольких глотков воды. К тому же, как говорила она себе, если бы журналам требовались обтянутые кожей скелеты, они вполне могли бы подыскать их среди многочисленных моделей-малолеток, сидящих на кофе и сигаретах.

Пока команда фотографа молча изучала ее внешность, Макейди прогнулась и подобрала живот, приняв позу, которая выгодно подчеркивала ее женственность. Ярко-голубое бикини выглядело на ней весьма привлекательно. Двое представителей фирмы, торгующей купальниками, скрупулезно рассмотрев каждый дюйм тела Мак, остались довольны.

Как только пленка была отснята, Мак потянулась за пледом, который лежал в паре шагов от нее. Никто не обращал на нее внимания.

Тони Томас, фотограф, был недоволен качеством света. Он рычал на своего ассистента, и его приказания проносились мимо ушей Макейди, сливаясь со свистом ветра. С еле сдерживаемой улыбкой она следила за тем, как ассистент тащит на пляж огромный золотой рефлектор и упорно старается закрепить его на песке. Заказчик и режиссер наблюдали этот неуклюжий спектакль с каменными лицами.

– Все должно смотреться по-летнему, – настаивал один из них. – Джозеф, ты можешь сделать что-нибудь с ее волосами?

Джозеф, молодой человек деликатной наружности, наносил макияж на лица моделей так же вдохновенно, как художники пишут свои бесценные полотна: сделав мазок, он отходил на шаг назад, пристально вглядывался, затем добавлял новый штрих. Впрочем, сегодня на его лице застыло выражение недовольства. Он подошел к Мак, ступая осторожно, чтобы не нарушить гладь песка, который окажется в кадре, и попытался подколоть ее пышные волосы, чтобы убрать их с лица. Порывом ветра тут же унесло в воду пару шпилек, а остальные повисли на кончиках волос.

Мак знала, что в этом уголке земного шара будет зима, но совершенно упустила из виду, что у заказчиков свой календарь. Съемки летних коллекций одежды всегда проводились зимой, задолго до начала продаж; это относилось и к купальникам. Когда на нее никто не смотрел, она прижимала к груди бутылку с горячей водой – идеальный способ свести к минимуму эффект напряженных сосков.

Ланч состоял из зеленого салата довольно унылого вида, за которым посылали ассистента фотографа. Макейди могла бы поклясться, что видела, как сам фотограф втихую, когда никто не смотрит, уминает сырный пирог, запивая его пивом. К пяти часам она с облегчением подумала о том, что предстоит отснять последний наряд. Это был ярко-желтый купальник на молнии со смелым вырезом – ода тем временам, когда фирма «Кристи» относилась к модному дому «Бринкли», а не «Терлингтон». Как правило, финал съемки проходил в ускоренном режиме, поскольку заказчик торопился закончить работу и не задержать команду больше чем на двадцать минут сверх оговоренного срока. Это была своего рода точка отсчета, за которой следовало платить сверхурочные. Удивительно, как много съемок заканчивались именно на девятнадцатой минуте по истечении последнего часа.

Поскольку времени было в обрез, Макейди пришлось переодеваться прямо на берегу – за полотенцем, которое держал перед ней смущенный ассистент, честно старавшийся смотреть в другую сторону. Десять лет в модельном бизнесе излечили Макейди от романтических представлений о скромности, и она переодевалась быстро и деловито, как настоящий профессионал. Пока остальные искали уголок для финальной съемки, она вновь закуталась в толстый плед и крепко прижала к себе бутылку с горячей водой. Чувствуя, как из-за нехватки времени растет напряжение на съемочной площадке, она с самого ланча даже не выбралась в туалет, но сейчас почувствовала, что больше терпеть не может.

– Я на секунду! – крикнула она.

Мак направилась к зарослям высокой желтой травы. Сухие стебли секли по ногам, словно бритвой, а она уходила все дальше и дальше от группы в поисках укромного местечка. Она обратила внимание на странный запах, а вскоре в траве мелькнуло нечто, заставившее ее остановиться.

Туфля?

Мак обернулась. Увидев, что фотограф все еще ищет место для съемки, она стала пробираться дальше в траву. Чем ближе она придвигалась к заинтересовавшему ее предмету, тем шире раскрывались ее глаза. Невольно рот ее растянулся в подобии крика, хотя она его и не слышала.

Кровь хлынула к вискам, и в голове зашумело. Мак едва сознавала, что кричит, не слышала топота людей, несущихся к ней с берега. Перед глазами мелькал калейдоскоп из страшных картинок: зияющие черные раны на бледной коже; темные волосы, запекшиеся в крови; бесформенные человеческие останки. Длинные кровавые порезы испещряли голый торс, обнажая внутренние органы, а под темными волосами, частично закрывавшими лицо, угадывались знакомые черты.

Потом она почувствовала, как чьи-то руки волокут ее по траве, оттаскивая от чудовищного месива, от тошнотворного запаха. Она попыталась заговорить. Поначалу ничего не вышло. Вокруг нее царила суматоха. Наконец она с ужасом расслышала собственные слова:

– О боже! Кэтрин! О Боже…

* * *

Мак смутно осознавала, что с ней рядом сидит женщина с дымящейся чашкой в руках.

Не замечала и полыхавший кроваво-красным заревом закат, хотя вокруг все пребывало в движении и суете, звучали голоса, перекликались полицейские рации. Женщина в униформе молча наблюдала за Мак. Их обеих усадили подальше от места происшествия, огороженного сейчас яркой лентой. Искусственный свет, которым были залиты поросшие травой дюны, превращал лица окружающих в бледные застывшие маски. Руки в латексных перчатках что-то строчили в блокнотах, и это напомнило Макейди об отцовском блокноте в строгой официальной обложке. Она подумала о том, свидетелем каких жестокостей он был, какие тяжкие преступления были в нем описаны.

Сильный ветер обжигал ей лицо, и она дрожала, хотя и была закутана сразу в несколько теплых одеял. Оглядевшись, она заметила, как снуют в сгущающихся сумерках лучи фонариков. Увидела, как визажист Джозеф удаляется к машине в сопровождении полицейского, а на берегу Тони Томас ведет горячий спор с высоким человеком в костюме. Мужчина держался спокойно и уверенно, в руках у него был предмет, весьма похожий на фотокамеру Тони, и его поза выдавала в нем человека, облеченного властью. Тони, казавшийся еще ниже ростом, отчаянно жестикулировал.

Камера Тони? Зачем она им понадобилась?

Когда их спор, казалось, утих, Мак увидела, как сникшего Тони уводят в направлении автостоянки, где скопилось немало машин. Полицейский хирург, патологоанатом, эксперты-криминалисты, детективы – все они были на месте происшествия: измеряли и записывали, выясняя мельчайшие подробности и детали. Она видела, как полицейский фотограф освещает вспышкой своей камеры темные заросли травы. Каждый из присутствующих занимался привычной работой, и все они были единой командой.

Лица разные, а работа у всех одинаково проклятущая.

Она вдруг вспомнила коллег отца. Сейчас их работа приобрела для нее новое значение. Полицейские, сыщики, судмедэксперты – сколько она помнила, все они казались одной семьей. Некоторые даже приходили навестить в больницу ее мать, когда она умирала. Отец не уходил из ее палаты. На протяжении трех месяцев он каждую ночь проводил рядом с ней на неудобной кушетке.

– Как вы себя чувствуете? – Мягкий голос ворвался в ее мысли. – Я – констебль Карен Махони. Согрелись? Вызвать для вас врача? – Голос был спокойным и уверенным, а круглое лицо констебля излучало симпатию.

Макейди удивилась: как удается этой женщине день изо дня видеть боль и смерть и при этом сохранять спокойствие и невозмутимость?

– Нет, я в порядке. Мне не нужен врач, я думаю, я… – Голос у нее дрогнул. – Вы видели ее? Девушку?

– Да. Может быть, вам выпить кофе? – Констебль протянула Макейди дымящуюся чашку. – Очевидно, вы знаете убитую? Да?

Кэтрин.

Озноб пробежал по спине. Тело, обезображенное, в крови, такое мертвое. Неужели это может быть Кэтрин?

– Я… я думаю, что знаю ее. Я не уверена. Мне показалось, что это она – Кэтрин Гербер. Я остановилась у нее, но ее до сих пор нет дома… – Слова более походили на нечленораздельное бормотание.

– Все нормально. Я понимаю, что вам сейчас очень трудно. Вы ведь первая обнаружили тело?

Макейди медленно кивнула.

– Нам придется задать вам несколько вопросов, а позже мы попросим вас опознать жертву. Вы сможете это сделать?

Макейди вновь медленно кивнула головой. Она оказалась совершенно не готова к этому. Иногда у нее проявлялось что-то вроде шестого чувства, интуиция предупреждала о грядущей опасности. Но только не в этот раз.

Может, я просто ошиблась? Может, это был просто сон…

Сон…

Сейчас ей уже трудно было вспомнить детали того ночного кошмара, в памяти остались лишь разрозненные фрагменты, лишенные всякого смысла, но наполненные ужасом и скорбью от прощания с Кэтрин. Впрочем, все это было слишком абстрактным, чтобы составить полную картину. Однако грань между сном и явью оказалась слишком тонкой.

Мак с отчаянным оптимизмом подумала, что все-таки ошиблась. Под впечатлением от сна она просто решила, что убитая девушка – Кэтрин.

И эти темные волосы. Да мало ли темноволосых! Кэт обязательно позвонит. Мак подняла взгляд и увидела рядом с собой высокого мужчину в костюме. Это он разговаривал с Тони Томасом на берегу. На фоне яркого слепящего света прожекторов он казался темным силуэтом без лица и эмоций.

– Мисс Вандеруолл, я – детектив, старший сержант Эндрю Флинн. Происшедшее, должно быть, потрясло вас. – У него был глубокий голос, и говорил он с приятным австралийским акцентом, на удивление спокойно. В ответ на ее молчание детектив продолжил: – Я так понимаю, вы первая обнаружили тело и сможете опознать убитую? Правильно?

– Да. Ну… я действительно первой увидела ее, но не уверена, что это Кэтрин.

– Кэтрин? – Он сделал пометку в своем блокноте. – Вы можете сказать мне ее полное имя?

– Кэтрин Гербер. Она моя близкая подруга. Модель из Канады. Да… если это она. Я не знаю. – К горлу подступил ком, и от боли стало трудно дышать.

А его голос все звучал – спокойно и профессионально:

– Если бы вы были уверены, нам это здорово бы помогло. Не смогли бы вы завтра с утра подъехать на опознание?

– Конечно…

– Я бы хотел задать вам сейчас несколько вопросов, если вы не возражаете. А потом констебль Махони проводит вас домой.

Она отвечала, и он старательно записывал показания Мак. Мысли ее с трудом пробивались сквозь пелену страха и смятения, и от этого ответы иногда казались сумбурными, но детектив продолжал свою работу, аккуратно выуживая интересующие его подробности.

– Я из Канады. Прилетела вчера по рабочей трехмесячной визе. Нам с Кэтрин сняли квартиру на Бонди. Это мой второй приезд в Австралию.

– Так вы виделись с Кэтрин, когда прилетели?

– Нет. Я поехала сразу на квартиру, но ее там не было. Я надеялась, что она объявится вчера или сегодня.

– И вам это не показалось странным?

– Очень странным, – ответила она довольно четко.

Он молча кивнул головой.

– Когда вы виделись с ней в последний раз?

Мак вспомнила день похорон матери. Тогда она навсегда прощалась с матерью, но разве могла она предположить, что тогда же последний раз видит свою лучшую подругу живой?

– В последний раз я видела ее примерно полгода назад в Канаде. Она приезжала на похороны моей матери.

– А вы знаете Тони Томаса, фотографа, который проводил сегодня съемку?

– Однажды я уже работала с ним.

– Вы не заметили ничего необычного во время сегодняшней съемки, до того как обнаружили труп? Может, какие-нибудь странности в поведении? Неожиданные предложения?

– Нет, ничего такого я не заметила.

– Вы знаете, кто предложил для съемок именно это место?

Мак на мгновение задумалась. Некоторые вопросы казались ей странными.

– Думаю, место должен был выбрать Тони.

– Он знал о вашей дружбе с Кэтрин? Я имею виду, кроме того, что вы из одного агентства?

– Не знаю, откуда у него могли быть такие сведения, если только кто-нибудь рассказывал ему.

– Спасибо, мисс Вандеруолл. Вы нам очень помогли. Констебль Махони примет у вас заявление и отвезет домой. Я свяжусь с вами завтра утром. Вот моя визитка. Если у вас возникнут какие-нибудь вопросы или вы вдруг вспомните что-нибудь, пусть даже незначительное, на ваш взгляд, звоните мне без колебаний.

Онемевшими пальцами она сжимала его визитную карточку и смотрела ему вслед, пока он шел в сторону огней на берегу, постепенно смешиваясь с толпой мужчин и женщин, которым по долгу службы ежедневно приходилось сталкиваться с жестокостью.

Молодая женщина-констебль довезла Макейди до дома на Бонди-бич и после дежурных фраз «Как вы сейчас себя чувствуете? Вам еще нужна моя помощь?» оставила ее одну. Странно было заходить в квартиру, где все напоминало о Кэтрин, когда перед глазами все еще стояла жуткая картина зверски изуродованного тела.

Макейди поежилась.

Она подошла к окну и, прижав к стеклу ладони, вгляделась в бурлящую на воле жизнь: смеющиеся парочки прогуливались по берегу, беспечные и счастливые. Все это вдруг показалось каким-то чужим. Она опустила жалюзи, и квартира погрузилась в темноту. Макейди была совершенно измотана и эмоционально, и физически, так что не было сил раздеться и смыть макияж. Рухнув на кровать, она даже не ощутила этого. Темная комната закружилась над ней.

Все это страшный сон.

Мы поговорим с тобой завтра, подружка.

* * *

Когда телефон требовательной трелью ворвался в ее сон, ей показалось, что прошло всего несколько минут. Уже на третьем звонке Мак взяла трубку, хотя сознание отказывалось просыпаться.

Наконец-то… Кэтрин.

Голос на другом конце провода обращался явно к ней.

– Что? Извините… – прохрипела она, чувствуя, что слова застревают в горле.

– Говорит детектив Флинн. Это Макейди Вандеруолл?

– Да.

– Мы были бы вам признательны, если бы вы приехали сегодня утром на опознание в морг.

Ощущение реальности вернулось к ней с ужасающей ясностью.

Часы показывали девять утра.

– Да. Я приеду.

Повесив трубку, она заметила, что сидит на кровати полностью одетая, а из зеркала напротив смотрит на нее некое существо душераздирающего вида. За ночь макияж растекся по щекам жирными черными полосами. Она попыталась стереть их рукой, но результат оказался еще хуже.

Макияж просто не хотел исчезать с лица.

Глава 3

Такси остановилось перед скучной коричневой дверью с табличкой «Институт судебной медицины Нового Южного Уэльса». Мак вдруг подумала о том, как много людей постоянно проходят мимо этого унылого фасада, даже не подозревая, что за ним скрывается морг.

Накануне с Мак случился обморок, и сегодня ей вовсе не хотелось, чтобы это повторилось. Она раньше видела мертвецов, не раз бывала с отцом в морге. Самый уважаемый в Ванкувере криминалист, он имел право брать с собой Макейди туда, куда ей только захочется; а она еще в самом юном возрасте была большой любительницей мрачных зрелищ. Мак умоляла отца взять ее в морг так же слезно, как другие дети выпрашивали у родителей куклы Барби или карманные деньги. Но он, оберегая ее психику, старался не показывать ей жертв злодейских убийств, вот почему ей приходилось довольствоваться зрелищем высохших скелетов, найденных в лесу спустя годы после смерти, или же трупов мирно усопших граждан.

Макейди еще никогда не видела трупы столь безобразные и зловонные, как вчерашний. Красавица – возможно, именно Кэтрин – лежала сейчас в морозильнике, холодная и безжизненная. Всего за полгода Мак потеряла двоих самых близких людей. Смерть была знакома Макейди не по визитам в морги. Так случилось, что столь страшный урок преподала ей собственная мать. И вот теперь Кэтрин.

Чувствуя, как страх разливается тянущей болью в животе, Макейди собралась с духом и вошла в морг.

Я выдержу.

Настенные часы с белым циферблатом показывали 10.30 утра. Детектив Флинн, увидев ее, уже двинулся ей навстречу.

– Мисс Вандеруолл, спасибо, что пришли. Это не займет много времени. Сюда, пожалуйста, – тихо произнес он.

Даже не отреагировав на его приветствие, Мак проследовала за ним в дверь с табличкой «Комната ожидания для родственников». Она была полностью сосредоточена на том, что ей предстояло. Детектив Флинн закрыл дверь, и они сели на серые зачехленные стулья. Комната ожидания оказалась весьма уютной – насколько это было возможно: с выкрашенными в теплый цвет стенами, спокойными картинами и даже цветами. Она напомнила Мак приемную для родственников в Главном ванкуверском госпитале, где работники социальной службы оказывали Макейди и ее семье психологическую поддержку, пока Джейн Вандеруолл долго и мучительно боролась с раком.

Перед ними была еще одна закрытая дверь, за которой, как слышала Мак, происходило какое-то движение. У нее замерло сердце, когда раздался металлический скрежет колес.

Она лежит на холодной металлической тележке, беспомощная.

Через несколько минут прямо перед ними возник маленький рыжеволосый человечек по имени Эд Браун, как значилось на бирке его халата, и сказал, что «она готова». Он распахнул дверь смотровой комнаты, и Макейди, словно в трансе, вошла туда.

Все оказалось совсем не так, как она себе представляла. Она готовилась к тому, что будет стеклянная перегородка и кто-нибудь из персонала приоткроет простыню, но ничего этого не было: Макейди и ее мертвую подругу разделял только маленький деревянный парапет.

Санитар обратился к ней тихим и бесцветным голосом:

– Я оставил одну руку открытой, чтобы вы могли прикоснуться к ней, если захотите. Можно взять на память и локон волос. Не стесняйтесь…

Прикоснуться к ней.

Макейди молчала, уставившись в пустоту.

– Я вас оставлю. Можете побыть столько, сколько захотите. – С этими словами санитар ушел, оставив Макейди и детектива Флинна наедине с немой и холодной китайской куклой.

Сейчас Макейди не могла не признать в убитой девушке Кэтрин. Ее некогда сияющее лицо было абсолютно бесцветным, тело укутано в какие-то зеленые и белые простыни, из них же был сооружен капюшон, накрывавший ее голову. Запах смерти, которым была пропитана вчера трава, был уже не таким острым, хотя полностью перебить его не могло даже едкое масло чайного дерева.

С металлической тележки свисала вялая рука, которая словно просила о прикосновении. Вокруг запястья виднелись глубокие красные отметины.

Дотронься.

Макейди отвела взгляд.

Детектив Флинн слегка коснулся ее плеча.

– С вами все в порядке?

Макейди не ответила.

– Это Кэтрин Гербер?

– Могу я посмотреть на ее волосы? У нее были красивые, длинные темные волосы. В этом саване она выглядит совсем другой.

– Боюсь, ее волосы сбриты. Всем жертвам убийства бреют головы. К тому же у нее обширные раны головы. – В его голосе звучали нотки извинения.

– О!

– Можете ли вы однозначно утверждать, что это тело Кэтрин Гербер?

Макейди выдержала паузу, уставившись на подобие человеческого тела, которое лежало перед ней.

– Да.

Полились слезы. Она попыталась сдержать их, но они все равно набегали на глаза и беззвучно струились по щекам.

– Спасибо вам, мисс Вандеруолл. Вы можете побыть здесь еще какое-то время, если хотите. Я буду ждать вас за дверью.

Макейди расслышала, как закрывается за ним дверь. Она отошла как можно дальше от тела. Сзади оказался стул, и она села на него. Затуманенный слезами взгляд упал на экран телевизора, подвешенного в правом верхнем углу комнаты. Странное место для телевизора. На мгновение она представила себе, как Кэтрин открывает глаза, чтобы посмотреть на происходящее, словно отходящий от наркоза пациент в больничной палате. Макейди подумала, что по телевизору показывают самые обезображенные тела, которые держат в отдельной комнате. Поскольку половина внутренностей Кэтрин была разбросана по траве, насекомые и хищники быстро управились бы с мертвечиной. Так что от Кэтрин могло и следа не остаться, если бы ее не обнаружила Мак.

Этого ли добивался убийца? Если так, то он подыскал бы более укромное место. Нет, он хотел поразить. Хотел, чтобы труп нашли быстро.

Она поднялась и подошла к телу Кэтрин.

К той руке.

Раздавленная горем, Макейди превозмогла себя и коснулась безжизненной руки, нежно пожав ее.

Рука была холодной.

– Прощай, моя дорогая подруга, – тихо произнесла она. И, прежде чем отпустить руку, прошептала последние слова: – Я обещаю, что правосудие свершится, Кэтрин. Обещаю.

Она покидала помещение, зная, что ее подруга ушла. Это не она лежала на металлической тележке в ожидании, когда ее тело упакуют в мешок и отправят в морозильную камеру.

Она уже была где-то далеко… Там, где лучше.

* * *

Макейди призвала на помощь свои профессиональные навыки и попыталась отрешиться от ужасов реальности. Стерильный холод морга, казалось, пробирал ее до самых костей. Больше всего ей хотелось побыстрее уйти отсюда, но сначала нужно было заполнить форму опознания, и ей еще хотелось задать несколько вопросов детективу Эндрю Флинну.

У нее перехватило горло, когда она заговорила.

– Когда ее смогут увидеть приемные родители? Она ведь далеко от Канады.

Его ответ был профессионально бесстрастным:

– Они смогут забрать тело, как только будет закончена экспертиза.

Мак знала приемных родителей Кэтрин. Никто из них не поспешит приехать, чтобы проследить за правильным и максимально скорым оформлением вывоза тела. Скорее всего, останки Кэтрин полетят через океан в холодном цинковом гробу, и похороны будут скромными и недорогими.

Макейди прочитала форму заявления.

Настоящее заявление, сделанное мной, содержит показания, которые я готова в случае необходимости дать в суде в качестве свидетеля.

– Мне нужно будет дождаться суда? – спросила она.

– Вы должны будете явиться на суд, но незачем оставаться здесь до суда. Возможно, потребуется время, чтобы завершить расследование.

Мы организуем ваш приезд из Канады, если нужно.

– Я пока не собираюсь уезжать, – твердо сказала Макейди.

– Хорошо.

Она продолжала читать форму:

Мои отношения с покойной…

Подруга. Лучшая подруга.

Мысль ее вернулась к той вялой холодной руке.

– Я заметила, что у нее следы на запястье.

– Да.

Макейди красноречиво посмотрела на него, явно ожидая дополнительной информации. Когда он не ответил, она сама спросила:

– Он связывал ее?

– Мы подозреваем, что она была связана.

Связана.

– Чем? Не похоже, чтобы веревкой или шнуром, – осторожно высказала она свое предположение.

Детектив с любопытством посмотрел на нее, и она поняла, что ее вопросы могут показаться очень странными, если не знать, что она изучает судебную медицину и к тому же выросла в семье, где криминал был главной темой обсуждения за ужином.

Она переменила тему разговора.

– Вам понадобится еще кто-нибудь для опознания? Боюсь, что ближе меня у нее никого не было. Ее приемные родители были не слишком… любящими. – Она с трудом подыскала слово повежливее. – Близкими. Они не были слишком близкими.

– Пока у нас нет никого, кроме вас. Мы ценим вашу помощь.

– Мне представляется, что это убийство не рядовое, – произнесла она, пытаясь добиться его реакции. – Думаю, с подобным… зверством вам приходится сталкиваться далеко не каждый день.

Детектив Флинн повернулся к ней и мрачно сказал:

– Рядовых убийств не бывает, мисс Вандеруолл. Раскрытие этого преступления – задача номер один для меня.

Загубленная жизнь Кэтрин требовала этого.

* * *

Спустя несколько часов Макейди вновь была в квартире на Бонди-бич, но на этот раз не одна.

– Я вновь прошу прощения, но мы должны сделать это, – сказал детектив Флинн, когда бригада криминалистов приступила к работе в квартире. – Спасибо за разрешение. Нам крайне важно провести осмотр как можно быстрее.

– Я понимаю, ведь обстоятельства столь необычны.

И они действительно были необычны. Мак не только оказалась самой близкой знакомой убитой и первой, кто обнаружил труп, но она еще и жила в квартире жертвы.

Она с тяжелым сердцем наблюдала за тем, как полицейский, остановившись перед коллажем из журнальных фото, начал видеосъемку.

Макейди почувствовала, что вот-вот упадет в обморок, и в тот же миг детектив Флинн пришел ей на выручку, поддержав под локоть.

– Мое присутствие обязательно? Я не уверена, что выдержу.

– Как правило, мы предпочитаем проводить осмотр при свидетелях, во избежание… недоразумений.

– Но я не собираюсь обвинять кого-нибудь в том, что роются в моем нижнем белье. К тому же ничего ценного здесь нет. – Ей совсем не хотелось выступать свидетелем столь интимного мероприятия, как осмотр личных вещей убитой, и она испытала облегчение, когда Флинн предложил ей переждать в соседнем кафе.

– Осмотр не займет много времени. Квартира очень маленькая, – сказал он. – Вы хотите, чтобы кто-нибудь посидел вместе с вами?

– Нет, – пожалуй, слишком быстро отрезала она. – Я… мм… мне действительно нужно побыть одной.

Макейди прошла к двери, не оглядываясь на полицейских, занятых своей работой. Она осторожно спускалась по лестнице, сознавая, что еще не совсем оправилась от шока и реакция у нее пока слабая. Когда она наконец вышла на улицу, зимний ветер ударил ей в лицо, возвращая к суровой реальности.