Текст книги "Посредник"
Автор книги: Тара Кресцент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 18
Валентина
Анжелике приснился кошмар. Мы вдвоем врываемся в ее комнату и видим, что она сидит в своей кровати, а по щекам текут слезы.
– Они были грубы со мной, ― всхлипывает она. ― Они сказали мне, что я не принадлежу к их числу. А учительница смеялась надо мной.
Данте сжимает губы.
– Ты больше не в той школе, ― говорит он. ― И, если кто-то будет обижать тебя, котенок, скажи мне, и я дам ему по носу.
Анжелика хихикает.
– Ты не можешь бить людей, дядя Данте, ― говорит она. ― Это запрещено. ― Она бросает на меня свой самый очаровательный взгляд. ― Мама, ты почитаешь мне сказку? ― Анжелика укладывается на кровать. ― Ты тоже послушай, дядя Данте.
Кажется, это ее сватовство. Я бы сказала, что раскусила ее затею, но, очевидно, что кошмар сильно ее расстроил. Мы устраиваемся с двух сторон от Анжелики, и я читаю ей сказку. А когда она снова засыпает, мы на цыпочках выходим из ее спальни.
– Валентина. ― Данте проводит руками по волосам. ― Нам нужно поговорить.
Его слова эхом отдаются во мне, снова и снова, как заевшая пластинка.
Она ― не ты.
Вот почему я никогда больше не увижу Лару. Вот почему я никогда больше не увижу ни одну из этих проклятых женщин.
Потому что ни одна из них ― не ты.
Данте ни с кем не встречался всерьез уже… Я даже не помню, сколько. Вечность.
Из-за меня?
Но этого не может быть. Это безумие.
Мое тело пылает от воспоминаний, а мысли путаются. Разговаривать ― последнее, что мне сейчас хочется делать. Избегать ― кажется гораздо лучшей стратегией.
– Уже поздно, ― выпаливаю я, избегая его взгляда. ― Мне пора спать. Спокойной ночи, Данте.
Я бросаюсь в свою спальню и закрываю дверь. Я слышу его дыхание с другой стороны двери еще долгую минуту, прежде чем он возвращается к себе.
Сон приходит очень нескоро.
Роза звонит мне на следующий день в полдень.
– Привет, я звоню, чтобы предупредить тебя. Оказывается, мы идем в модный ресторан с дресс-кодом. ― В ее голосе звучит легкое раздражение. ― Надень коктейльное платье.
Черт. Я совсем забыла о двойном свидании. После событий прошлой ночи, разве можно меня винить?
– Ммм, Роза… ― начинаю я, не зная, как продолжить.
– Скажи мне, что ты не ищешь причину отказаться, Валентина.
Данте даже нет дома. Когда я проснулась, его уже не было. Анжелика, сидящая перед телевизором с тарелкой сладких хлопьев, сказала мне, что он ушел на работу.
– Он просил передать, что вернется к ужину.
Я вздыхаю в ответ на вопрос Розы.
– А я могу?
– Нет, ― мгновенно отвечает она. Затем ее голос смягчается. ― Когда мы разговаривали в прошлые выходные, ты, кажется, была полна решимости снова попробовать встречаться. Ты передумала из-за Энцо? Валентина, я не думаю…
– Что? Нет. ― Это из-за того, что Данте поцеловал меня вчера. Это преследовало меня всю ночь. Его слова до сих пор звучат в моих ушах. Потому что ни одна из них ― не ты.
– Это просто ужин. Кстати, у тебя вообще есть коктейльное платье? Кроме того черного платья, которое я сшила тебе три года назад?
Черное платье, о котором так пренебрежительно отзывается Роза, висит у меня дома в шкафу. Я его не упаковала, да и зачем?
– Нет.
– Я так и думала. Приходи пораньше. Можешь одолжить что-нибудь из моих вещей.
– Спасибо. Роза ― модельер, и ее гардероб ― предмет мечтаний. Она всегда выглядит потрясающе. Я делаю последнюю попытку отказаться от свидания. ― Но у нас разные размеры.
– Мы достаточно похожи, и в крайнем случае я могу подогнать платье. Я умею шить, ты же знаешь.
– Куда мы пойдем ужинать?
– В «Ветрано», ― отвечает она. ― И прежде чем ты спросишь почему, это потому, что Нил настоял. По словам Франко, он знает шеф-повара.
Уф. «Ветрано» ― это мишленовский ресторан. Я уверена, что еда там прекрасная, но она еще и очень дорогая. Это место, куда люди ходят что-то отмечать, а не на свидание вслепую.
И судя по раздраженному тону Розы, она тоже не в восторге от этого выбора.
Это всего лишь один вечер, Валентина.
– Хорошо, увидимся в семь.
Я долго смотрю на свой телефон, прежде чем написать Данте.
Я: У меня сегодня свидание. Ты можешь присмотреть за Анжеликой, или мне попросить Лучию?
Ему требуется почти пять минут, чтобы ответить.
Данте: Я присмотрю за ней.
Ожидала ли я, что он скажет что-нибудь язвительное? Хотела ли я, чтобы он запротестовал и запретил мне идти? Да, признаюсь, я готовилась к взрыву. Вместо этого я получаю лаконичный ответ. Вероятно, я это заслужила.
Я: Я должна быть у Розы в семь.
Ответа нет.
Я: Как выяснилось, мы идем в «Ветрано». Придется наряжаться. Уф.
Не знаю, почему я продолжаю писать Данте. Я хочу, чтобы он мне что-нибудь ответил. Хоть что-нибудь. Как бы я хотела, чтобы он был здесь. Как бы я хотела, чтобы мы поговорили сегодня утром.
Если бы он был здесь, что бы ты сказала?
Я: В любом случае, я собираюсь одолжить платье у Розы.
Наконец он пишет ответ. Это еще одно лаконичное сообщение.
Данте: Я буду дома в 18.45.
Я делаю глубокий вдох. Очевидно, мы оба собираемся притвориться, что вчерашнего поцелуя не было. Это прекрасно. Меня это нисколько не беспокоит.
Следующий сложный разговор ― с Анжеликой.
– Сегодня вечером меня не будет дома, ― говорю я ей, стараясь сохранить непринужденный тон. Это дурацкое свидание. Столько нервов, а я даже не хочу идти. ― С тобой останется дядя Данте.
Она не отрывает глаз от экрана. Я не могу конкурировать с субботними утренними мультфильмами.
– Куда ты идешь?
– У меня свидание.
Это привлекает ее внимание.
– С кем? Могу я с ним познакомиться?
– Нет. – Жаль, что у меня нет других подруг ― матерей-одиночек, чтобы я могла спросить их, как много они рассказывают своим детям о мужчинах, с которыми встречаются. ― Это первое свидание. Я должна узнать его получше, прежде чем представить тебе.
Моя дочь устремляет на меня свой серьезный взгляд.
– Дядя Данте очень хороший.
Вздох. Снова она об этом.
– Это хорошо, ― говорю я ей. ― Я рада, что он тебе нравится. Потому что ты проведешь с ним вечер.
Лео провожает меня до квартиры Розы.
– Итак, ты идешь на свидание, ― говорит он. ― Это ужасная идея.
– Еще больше людей, обсуждающих каждое мое решение. Это именно то, что мне нужно в жизни, Лео.
– Сарказм ― это низшая форма остроумия, ― отвечает начальник службы безопасности.
– Оскар Уайльд. ― Я узнаю цитату и бросаю на Лео удивленный взгляд. ― Правда?
– Что? Каким бы удивительным это ни казалось, но я читаю.
Я закатываю глаза.
– Кто теперь язвит? ― Обмен оскорблениями с Лео отвлекает меня от неловкого момента, когда Данте входит в дом. Мы оба долго смотрим друг на друга. Никто из нас ничего не говорит. Я струсила, понятно? Вместо того чтобы поговорить о прошлой ночи, я бормочу что-то о том, что не хочу опаздывать, и убегаю. ― Я знаю, что ты читаешь. Я просто не знала, что ты читаешь ирландских поэтов девятнадцатого века.
Мы приезжаем к Розе раньше, чем Лео успевает ответить. Он ждет, пока я стучу в дверь.
Роза открывает дверь, одетая в крошечную комбинацию нефритово-зеленого цвета.
– Ты не поверишь, что случилось. Я порвала свою… ― Она понимает, что я не одна, и ее лицо становится свекольно-красным. ― Эм, привет. У меня порвалась молния.
– Понятно. ― Выражение лица Лео бесстрастно, но я знаю его уже давно. Он явно не сводит глаз с Розы.
Так, так, так.
– Роза Тран, познакомься с Леонардо Чезари. Роза училась со мной в школе и занимается дизайном одежды. Лео работает со мной.
– Приятно познакомиться. ― Роза протягивает руку, и бретелька соскальзывает с плеча. ― Эм, ― повторяет она, хватаясь за нее, пока ее грудь не вывалилась из облегающего одеяния. ― Простите за стриптиз. Обычно моя одежда не рвется на мне.
– Не стоит извиняться, ― говорит Лео с лукавым блеском в глазах. ― Мне понравилось. ― Он кивает мне. ― Увидимся позже, Валентина.
Роза смотрит на меня широко раскрытыми глазами, когда дверь закрывается.
– Это тот Лео, с которым ты работаешь? Ты никогда не говорила мне, что он настолько горячий.
– Лео не… ― Я пересматриваю это утверждение. ― Если тебе нравится такой тип, то, наверное, да. Он слишком стар для тебя. Кроме того, ты же встречаешься. Я думала, тебе нравится Франко.
– Он нормальный. ― В ее голосе не слышно энтузиазма. ― На прошлой неделе он сказал мне, что мода ― это легкомысленно.
Я морщусь. С какой стати говорить модельеру, что ее работа несерьезная? Франко ― идиот.
– Почему ты все еще встречаешься с ним?
– Этот вопрос я задавала себе не раз. ― Она заправляет прядь волос за ухо. ― В любом случае, давай разберемся с твоим платьем, а потом я займусь своей молнией.
«Ветрано» находится всего в десяти минутах ходьбы от дома Розы. Мы договорились встретиться в ресторане, поэтому, когда мы готовы, направляемся туда. Кто-то из команды Лео следит за мной, я уверена, но кто бы это ни был, он остается вне поля зрения.
В обычной ситуации я бы начала волноваться из-за предстоящего свидания. Но вместо этого я вспоминаю вчерашний поцелуй и сегодняшние катастрофические последствия. По дороге в ресторан я десять раз проверяю свой телефон.
Роза замечает.
– Что с тобой происходит? Почему ты такая нервная?
– Ты же меня знаешь, ― говорю я неопределенно.
Она бросает на меня косой взгляд.
– Я тебя знаю. Обычно ты не приклеена к своему телефону.
Обычно нет. Но сегодня я постоянно проверяю, нет ли сообщения от Данте. Конечно, он не написал.
– Просто проверяю, все ли в порядке с Анжеликой.
Мне не следовало упоминать о своей дочери.
– Кто за ней присматривает? – спрашивает Роза. ― Лучия?
– Нет, ― неохотно признаюсь я. ― Данте.
Должно быть, я не очень хорошо умею сохранять нейтральный тон. Роза останавливается и поворачивается ко мне лицом.
– Что происходит? ― спрашивает она. ― Почему у тебя такой голос?
– Какой голос? Я в порядке. ― Я натягиваю на лицо улыбку. ― О, смотри, мы на месте.
В Ниле Смите нет ничего особенного. Ладно, это немного несправедливо. Он неплохо выглядит. Он среднего роста, у него вьющиеся черные волосы и пронзительные голубые глаза. Костюм сидит на нем достаточно хорошо.
Просто он весь немного чересчур. Я не знаю, как это описать. Когда он говорит, его голос звучит слишком громко. Когда я снимаю пальто, и он видит меня в розовом коктейльном платье Розы, его взгляд задерживается на мне слишком долго. Его улыбка становится слишком широкой, когда он спрашивает меня, чем я занимаюсь.
Но самое главное, что не так с Нилом?
Он не Данте.
– Я работаю веб-разработчиком, ― отвечаю я на его вопрос. ― В основном на фрилансе. Я делала сайт Розы. ― Я бросаю на Франко вызывающий взгляд. ― Ты его видел?
Франко не замечает моего едва уловимого неодобрения.
– Нет, ― отвечает он. ― Мода ― это совсем не мое. Учитывая текущую ситуацию в мире, я думаю, люди должны сосредоточиться на чем-то более важном.
Брось его, Роза.
– Например? ― Сладко спрашиваю я, прилагая нечеловеческие усилия, чтобы в моем голосе не прозвучала ярость.
– Ну, я жертвую деньги на различные достойные цели. ― Франко пускается в длинный и напыщенный рассказ о своих благотворительных пожертвованиях. Если он и видит иронию в том, что обедает в ресторане, где средний чек на человека составляет триста евро, ― я погуглила ― он ее не замечает.
Подходит официант с меню. Нил сразу же тянется к карте вин.
– Я закажу бутылку на стол, ― объявляет он. ― Дамы, пожалуйста, не беспокойтесь о ценах. Сегодняшний вечер за мой счет.
Забудьте о сомнениях насчет Нила. Это напыщенное заявление ставит точку. Он мне не нравится.
– Спасибо, ― бормочет Роза. Она поднимает меню, чтобы прикрыть лицо и губы, и говорит мне: ― Извини.
Нил заказывает ужасно дорогую бутылку. Я мысленно содрогаюсь от его расточительства. Я хорошо зарабатываю ― Антонио Моретти хорошо платит мне за мои навыки. Но мне трудно тратить. Может быть, это потому, что я выросла в бедности. А может, потому, что деньги были одной из главных причин, по которым я не могла уйти от Роберто ― у меня не было достаточно средств для бегства. Мы могли бы переехать в более просторное жилье три года назад, а Анжелика могла бы завести щенка, но я застыла, боясь сделать этот шаг.
Может быть, я застыла на очень долгое время. Если так, то поцелуй Данте определенно пробудил меня от вечного сна.
По настоянию Нила мы все заказываем дегустационное меню. Я втайне опасаюсь, что мы получим девять блюд с ароматным пенопластом, но, к счастью, мы получаем настоящую еду, и она восхитительна.
Дегустационное меню ― определенно лучшая часть вечера. Когда приносят счет, все идет наперекосяк.
Нил отдает свою кредитную карту. Официант торжественно уносит ее, но через минуту возвращается.
– Простите, сэр, ― сдержанно шепчет он. ― Оплата не прошла.
– Не прошла? ― шипит Нил. Он смотрит на меня так, словно это моя вина. ― На ней достаточно средств.
– Простите, сэр, ― снова говорит бедный официант. ― Мы пытались дважды. Может быть, другую карту?
Стиснув зубы, Нил достает из бумажника еще одну кредитку и практически швыряет ее в мужчину.
– Попробуйте эту, ― огрызается он.
Она тоже не срабатывает.
Только когда не проходит третья карта, я понимаю, что это не случайность. Это не может быть случайностью. Это Данте саботирует мой вечер. Это расплата за виагру.
Но мой розыгрыш был направлен только на Данте, Лара в нем не участвовала. Может, она мне и не понравилась, но она была просто зрителем. Данте же, в свою очередь, решил отыграться на Ниле.
Не круто, чувак. Серьезно, не круто.
Я достаю кошелек и вытаскиваю карточку. ― Вот, ― говорю я официанту. ― Воспользуйтесь моей.
К тому времени, как я добираюсь до дома Данте, я уже киплю от злости.
– Ты выставил моего спутника дураком, ― выпаливаю я, как только открывается дверь. Данте лежит на диване, его ноги вытянуты на кофейном столике. ― Намеренно.
Данте пожимает плечами.
– Если он не может заплатить за бутылку «Chateauneuf-du-Pape», ему не стоит ее заказывать. – Он поднимает бокал с вином в мою сторону. Я смотрю на бутылку, и вижу, что это то же самое вино, которое заказывал Нил.
Засранец.
– Зачем ты сорвал мое свидание?
– Как твой новый друг справился с проблемой кредитной карты? Спокойно или закатил истерику? Можно многое узнать о людях, наблюдая за тем, как они справляются со стрессовой ситуацией.
Он выглядел так, будто хотел ударить официанта. А когда мы вышли из ресторана, Нил настоял на том, чтобы мы пошли к банкомату, где он снял достаточно денег, чтобы рассчитаться со мной. Он практически швырнул в меня купюры. Очевидно, Данте знает об этом.
– Ты следил за моим свиданием?
– Я был здесь с Анжеликой, как и обещал, ― отвечает он. ― Но да, я следил за тобой.
– Какого черта, Данте? ― Внезапно весь адреналин покидает меня. ― Мне и так достаточно сложно. Если я захочу снова увидеть Нила, я сделаю это без твоего вмешательства. Просто оставь меня в покое, черт возьми.
– А как же Перон? Вы закончили? ― Потом мои слова доходят до него, и он поднимает голову, прищурившись. ― Что ты имеешь в виду, говоря ― это и так достаточно сложно?
Я опускаюсь на диван.
– У нас с Энцо никогда ничего не было, ― устало говорю я. ― Все это было притворством. На самом деле мы никогда не встречались. ― Я поднимаю подбородок, борясь с желанием расплакаться. ― Ну что, теперь ты счастлив?
Глава 19
Данте
Я замираю.
– Что значит ― у вас с Энцо никогда ничего не было? Объясни.
– Это была ложь, все это. ― Ее голос звучит опустошенно. ― Я боюсь близости. У меня не было секса уже десять лет, и я замираю на свидании. Когда кто-то выпивает, я думаю, не напьется ли он и не ударит ли меня. Я притворялась, что у меня что-то есть с Энцо, чтобы близкие не волновались.
Шок пронзает меня. Десять лет. У нее никого не было с тех пор, как мой гребаный брат избил ее. Ярость закипает во мне. Если бы я мог вернуться и убить его снова за то, что он сделал, я бы так и поступил. Десять лет прошло, а она все еще боится. И все из-за него.
Она снимает пальто и бросает его на диван.
– Роберто мертв. Антонио убил его десять лет назад. Но он оставил после себя длинную тень. ― Она заставляет себя улыбнуться. ― Иногда мне не хватает близости, но с другой стороны, у меня есть Анжелика, и она делает меня счастливой каждый день. Ну и что, что я не могу заниматься сексом? Для этого и существуют вибраторы.
Но Антонио не убивал Роберто. Это сделал я. Эти слова вертятся у меня на языке, но я их сдерживаю. Валентина и так расстроена. Сейчас не время обременять ее своими секретами.
– В течение последних двух лет, когда ты встречалась с Энцо в «Казанове»…
– Ты следил за мной, Данте? ― Она бросает обвинение ― повторение моих слов, сказанных ранее на этой неделе, ― со вспышкой своего обычного духа. ― Почему тебя это волнует?
– Отвечай на вопрос, Валентина.
– Или что? ― Она пристально смотрит на меня, но потом смягчается. ― Два года назад Роза устроила мне свидание вслепую с Энцо. Официант едва успел принять наш заказ, как у меня случился приступ паники. ― Она не встречается со мной взглядом. ― Я ненавидела себя за это. Ты встречался с Мариссой…
– Какое это имеет отношение к делу?
Марисса была той соломинкой, которая сломала спину верблюда. Она была милой. Доброй. С легким характером. Любой мужчина был бы счастлив заполучить ее. Но когда я смотрел на нее, я видел перед собой другую. Я видел Валентину, женщину, которую я не мог иметь.
– Никакого, ― отвечает Валентина, избегая моего взгляда. ― Все вокруг жили своей жизнью, а я застряла в прошлом. Я пыталась убедить себя, что нужно смириться с этим. Я пробовала ходить к врачу, но ничего не помогало. Я чувствовала себя неудачницей. Поэтому я придумала план, и Энцо любезно согласился подыграть.
Я не могу понять, благодарен я Перону или мне хочется ударить его по лицу.
– Ты не застыла вчера, когда я тебя поцеловал. ― Почему из всех вещей, которые можно было сказать, из моего рта вылетело именно это? ― Ты не запаниковала.
Она поднимает глаза.
– Ты прав, паники не было. ― В ее голосе звучит удивление. ― Хм. Ничего себе. ― Она пожимает плечами. ― Думаю, в этом есть смысл.
– Какой?
– Я тебя знаю, ― говорит она, раздраженно вскидывая руки. ― Ты не незнакомец, которому я должна рискнуть довериться. Когда я в последний раз сделала это, ты знаешь чем все закончилось. Я знаю тебя уже десять лет, Данте. Я точно знаю, какой ты. Раздражающий, властный и чрезмерно заботливый…
Она доверяет мне. Мое сердце начинает биться очень быстро. Десять лет я твердил себе, что это не моя жизнь. Я убеждал себя, что мне не суждено быть с Валентиной. А потом она пошла на свидание, и я был вынужден посмотреть правде в глаза. Если я не буду бороться за Валентину, я ее потеряю. Если это будет не Энцо Перон, то Нил Смит. Если не он, то кто-то другой. Я сидел в темноте, борясь с желанием утопить свои печали в стакане виски, и смотрел в бездну жизни, в которой я никогда не скажу Валентине о своих чувствах к ней.
Этого не случится.
У меня такое чувство, будто я иду по льду, в любой момент он треснет, и я утону в холодных водах под ним. Я собираюсь пойти на самый большой риск в своей жизни, и он того стоит.
– Ты делаешь это неправильно.
– Что я делаю неправильно?
– Я про секс. Ты ходишь на свидания с незнакомцами, и это не работает. Так что стоит попробовать что-нибудь другое.
– Например?
Я снимаю галстук и протягиваю ей.
– Это базовая экспозиционная терапия. Если ты чего-то боишься, можно попробовать сделать это в безопасной обстановке. Я протягиваю ей свои запястья. ― Свяжи меня.
Она вскидывает голову.
– Что?
– Это безопасная среда. Я не смогу причинить тебе вред, если буду связан.
Она закатывает глаза.
– Данте, я видела, как ты дерешься.
– Твой отец был моряком, ― парирую я. ― Наверняка он научил тебя завязывать узлы, из которых невозможно выпутаться.
– Не с галстуком.
– На кухне есть хлопчатобумажная веревка. ― Она выгибает бровь, и я добавляю: ― Это для белья.
– Она сотрет твою кожу.
– Только если я буду вырываться. А я не буду.
Она долго смотрит на меня.
– На двери твоей спальни есть замок?
– Да.
И затем, к моему удивлению, она поднимается на ноги.
– Давай продолжим разговор там.
Меня переполняет торжество. Она не сказала мне отвалить. Она не рассмеялась мне в лицо. Она действительно серьезно обдумывает мое предложение.
Черт, да.
Я тороплю ее вверх по лестнице в свою спальню, пока она не передумала. Я закрываю за собой дверь, затем поворачиваюсь к Валентине и впервые смотрю на нее не скрываясь. Я заметил ее платье, когда она снимала пальто внизу, ― я не слепой, ― но мне показалось неправильным пялиться на нее.
Впервые в жизни я позволяю себе насмотреться на нее вволю. На Валентине розовое коктейльное платье, короткое и облегающее, из глубокого выреза выглядывает грудь. Я разрываюсь между двумя желаниями ― сорвать его с ее тела и насладиться ею, и желанием избить Нила Смита до полусмерти в приступе ревности.
Но я не делаю ни того, ни другого.
– Это очень сексуальное платье, Валентина.
– И ты хочешь ударить Нила в лицо за то, что он адресовал большинство своих комментариев моей груди?
Я этого не знал. Забавно, что в отчете Лео эта часть была опущена.
– Кто, я? Я бы никогда.
Она громко смеется и присаживается в изножье моей кровати.
– Лжец. Как работает эта экспозиционная терапия? Ты собираешься дать мне задание? ― Она краснеет. ― Сексуальное задание?
Она говорит ― сексуальное задание, и вся кровь приливает от моего мозга прямо к члену. Мне хочется ущипнуть себя. Я все еще не могу поверить, что это происходит. Я жду, что она передумает.
– Что-то вроде этого.
Она не отвечает, не сразу. Вместо этого она осматривает веревку, которую мы захватили по пути наверх, и бросает на меня оценивающий взгляд.
– Какое мое первое задание? Я свяжу тебя, а что потом?
– А потом ты будешь главной.
Она бросает на меня преувеличенно шокированный взгляд.
– Подожди. Я правильно тебя расслышала? Данте Колонна, помешанный на абсолютном контроле, добровольно соглашается отказаться от него?
– У меня есть предложение по поводу твоего первого задания, ― продолжаю я, игнорируя ее сарказм.
– Какой сюрприз. ― Она ухмыляется. ― И что же это?
Я присоединяюсь к ней на кровати.
– Свяжи меня и сними это красивое платье, воробушек. Я сойду с ума, если не попробую твою сладкую маленькую киску.
Она резко выдыхает. Долгое мгновение она ничего не говорит. Она молча смотрит на свои руки, и я задаюсь вопросом, не слишком ли сильно и быстро я надавил на нее. Я уже собираюсь спросить, все ли с ней в порядке, когда она тихо произносит:
– Я никогда раньше этого не делала.
– Не сидела на лице мужчины? ― Мужчина, о котором идет речь, ― мой покойный брат, и это должно быть странно, но меня гораздо больше беспокоит реакция Валентины.
Наконец она смотрит на меня.
– Я имею в виду оральный секс. Никто никогда не делал этого со мной.
– Ты шутишь?
Она закатывает глаза.
– Да, Данте. Я шучу. Я нахожу свою несуществующую сексуальную жизнь уморительной.
Ладно, я это заслужил.
– Я не знаю, что сказать, ― честно признаюсь я ей. ― Это гребаная пародия. ― Я сгибаю два пальца. ― Иди сюда, воробушек. Я никогда не замечал за тобой застенчивости ― не начинай сейчас. Раздевайся, а потом иди сюда и садись мне на лицо.
– Такой властный, ― укоряет она. ― Я думала, что сначала должна связать тебя. ― Она поднимается на ноги и подходит ближе, поворачивается и встает между моих ног. ― Поможешь мне с молнией? Она немного заедает, а я не хочу порвать платье Розы.
Это происходит на самом деле.
Я легко расстегиваю молнию, и ее платье падает на пол. Она выходит из него и поворачивается, а я тяжело сглатываю. На ней кремовый кружевной бюстгальтер, пара кружевных трусиков и больше ничего. У нее округлая грудь и пышные бедра. Я сжимаю руки в кулаки, борясь с желанием притянуть ее ближе. Учитывая то, что рассказала мне Валентина, я потрясен ее доверием. Я не хочу делать ничего, что могло бы его подорвать.
Она прочищает горло.
– Теперь твоя очередь. Снимай рубашку.
Я расстегиваю пуговицы и отбрасываю ее в сторону. Она смотрит на меня горячими, голодными глазами. Мне нравится этот взгляд.
– Ложись на кровать.
Я делаю, как она просит. Сердце бьется так быстро, что кажется, я могу потерять сознание. Я хотел Валентину десять лет. Я пытался отрицать это все прошедшие годы. Но теперь она действительно здесь. В моей спальне, в нижнем белье. Смотрит на меня так, будто видит в первый раз.
Это кажется нереальным.
– А теперь я тебя свяжу. ― Она сидит на мне, богиня с голубыми волосами, и у меня слюнки текут. Ее грудь практически вываливается из лифчика, под кружевами видны очертания темно-розовых сосков. ― Не двигайся, пожалуйста.
Она связывает мои запястья вместе и обматывает веревку вокруг изголовья. Я напрягаю мышцы, проверяя узы. Она знает, что делает, я не скоро освобожусь. Но с другой стороны, зачем мне это? Я нахожусь именно там, где хочу быть.
– А теперь лодыжки.
Когда она заканчивает, я распростерт на кровати, связанный, сердце колотится в груди, член настолько тверд, что причиняет боль.
– Сними лифчик и трусики, Валентина.
– Это звучит подозрительно похоже на приказ.
Мои губы дергаются.
– Это просьба. Правда.
– Правда? ― Она расстегивает лифчик и отбрасывает его в сторону, затем стягивает трусики. Боже, ее великолепная грудь, розовые соски. Она восхитительна. Произведение искусства, ожившая картина Боттичелли, полная изгибов и соблазна.
– Иди сюда. ― Мне не терпится попробовать ее на вкус. Мой член натягивает брюки. ― Поцелуй меня.
Она придвигается ко мне и ложится на меня. Я целую ее, покусывая нижнюю губу, проталкивая язык в ее рот. Мой. Она стонет от удовольствия и целует меня в ответ. Я приподнимаю бедра, пытаясь прижаться своим твердым членом к ее киске, жалея, что мои руки связаны. Ее набухшие соски так и просят моих пальцев, моего рта, моих зубов.
Я задыхаюсь, когда она отстраняется.
– Валентина, ты меня просто убиваешь, ― хриплю я. ― Такими темпами я скоро кончу в штаны, а я не делал этого с тех пор, как подростком смотрел порно в Интернете. Если ты не прижмешься своей сладкой маленькой киской к моему лицу, я не несу ответственности за то, что произойдет.
Она улыбается мне, глаза ее сияют.
– Ну, мы не можем этого допустить, не так ли? ― Я завороженно смотрю, как она занимает позицию. Она не торопится, ее движения мучительно медленные. Мой член готов взорваться, а яйца болят. Мой маленький воробушек дразнит меня, и мне это нравится.
Ее бедра покачиваются над моим лицом. Если бы мои руки были свободны, я бы притянул ее к себе и насладился ею. Я приподнимаюсь, не обращая внимания на боль в плечах и бицепсах. Она нависает надо мной, опираясь на изголовье кровати, чтобы удержать свой вес.
Ее пьянящий аромат наполняет мои ноздри.
– Такая мокрая, ― говорю я сквозь стиснутые зубы, жадно слизывая каждую сладкую капельку. ― Такая чертовски мокрая. Тебе нравится дразнить меня, да, воробушек? Тебе нравится, когда я связан? ― Я напрягаюсь и провожу языком по ее киске. На вкус она просто восхитительна, и я умираю от желания поглотить ее.
Она стонет и опускается на меня. Я обвожу клитор кончиком языка, а она дергается надо мной, ее бедра дрожат от напряжения.
– Данте, ― рычит она. ― Пожалуйста.
– Пожалуйста, что, воробушек? ― Я лижу, сосу и дразню ее. Каждый ее стон посылает стрелу похоти прямо мне в пах, но я решительно игнорирую свой член. У меня давно никого не было, но сегодня речь идет не обо мне и не о том, чего я хочу. Сегодня ― все для Валентины. Я сделаю все, что потребуется, чтобы она кончила мне на лицо, чтобы ее соки размазались по моему подбородку, чтобы ее запах наполнил каждый мой вдох.
Она запускает пальцы в мои волосы.
– Данте, ― стонет она. ― Пожалуйста… черт. ― Последнее слово прозвучало как стон. ― Я не могу… Я собираюсь…
Ее бедра обхватывают мое лицо, ее клитор сжимается, и она кончает, долго и сильно. Я продолжаю ласкать ее языком, пока она наконец не расслабляется и не отстраняется от меня.
Весь этот эпизод не мог длиться и десяти минут. Но эти десять минут сделали то, что не смогли последние десять лет. Они изменили все.
Я попробовал Валентину на вкус, и это только подтвердило то, что я всегда знал. Она ― наркотик в моей крови, и я никогда не смогу ее отпустить.
Долгое время она лежит рядом со мной, смотрит в потолок и ничего не говорит.
– Ты собираешься меня развязать? ― спрашиваю я ее наконец.
– Ах, да. ― Она вскакивает. ― Прости.
– Ты в порядке?
– Лучше не бывает. ― Она садится, ее взгляд останавливается на моем напряженном члене. ― Можно мне…
– Да.
Она тихонько смеется.
– Я не закончила задавать вопрос.
– Что бы ты ни захотела, я не против.
– А если я хочу узнать, боится ли щекотки великий и могущественный Данте Колонна…
– Дьявол. ― Мои губы подергиваются. ― Только на стопах. Но это не совсем то, о чем я думал. ― Я замолкаю, когда она расстегивает мой ремень и ширинку, приподнимая мои бедра, чтобы снять с меня брюки. Она стягивает их с моих бедер..
А потом замирает.
Черт. Татуировка.
– Данте, ― шепчет она напряженным голосом. ― У тебя на бедре татуировка в виде воробья. Ее палец обводит тонкий контур.
Это не то, что я хотел бы обсуждать сейчас. Ну что ж. Слишком поздно отступать.
– Да, я знаю.
– Это выглядит точно так же, как татуировка у меня на бедре.
– Ммм…
– Когда ты ее сделал?
На следующий день после того, как я убил своего брата. Но это уже другой разговор, который нам сейчас не нужен. Не сейчас, когда я все еще чувствую ее вкус на своих губах.
Я делаю глубокий вдох.
– Я был эгоистичным и самовлюбленным. Я знал, что у Роберто есть девушка. Он звонил, чтобы похвастаться тобой. То, как он говорил о тебе… это должно было встревожить меня, но я не обратил внимания. Потом он отправил тебя в больницу. Ты заплатила цену за мою беспечность. Татуировка служит напоминанием о том, какими должны быть мои приоритеты.
– Когда ты сделал ее, Данте?
– Десять лет назад.
Она тяжело вздыхает.
– Данте, я не могу… Сначала ты говоришь мне, что не собираешься больше встречаться с Ларой, потому что она ― не я. ― Она отворачивается, развязывая меня. ― А теперь это?
Я делаю отчаянную попытку разрядить обстановку.
– Если уж на то пошло, после доставки виагры я уверен, что Лара тоже не захочет меня больше видеть.
– Это уже слишком, ― продолжает она, как будто я ничего не говорил. ― Я не знаю, о чем я думала. ― Она освобождает меня, затем хватает свои трусики и натягивает их дрожащими пальцами. ― Это была ошибка. Ты ― дядя Анжелики. Мы даже не нравимся друг другу. Когда все закончится катастрофой, а так оно и будет, мы все равно останемся связаны. ― Она натягивает платье на плечи, не утруждая себя застегиванием молнии на спине. ― Мы не должны были этого делать. ― Наконец она поднимает на меня глаза. ― Если Нил снова пригласит меня на свидание, я соглашусь.
