Текст книги "Посредник"
Автор книги: Тара Кресцент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Глава 30
Валентина
Данте не хочет, чтобы мы уезжали. Я знаю его ― я читаю это в каждой напряженной линии его тела. Но он не останавливает меня. Может, он и не против запретить мне выезжать на задания, но он не собирается удерживать меня в своем доме против моей воли.
Он не Роберто. Он не собирается быть счастливым за мой счет.
Я двигаюсь на автопилоте, сердце разрывается на части с каждым шагом. Я поднимаюсь наверх в свою спальню и бросаю одежду в чемодан. Я все еще занимаюсь этим, когда Анжелика возвращается домой.
– Что ты делаешь? ― спрашивает она с нотками обвинения в голосе. ― Почему ты собираешь свою одежду, мама?
– Мы уезжаем сегодня вечером, ― говорю я категорично. ― Я связалась с подрядчиком, наша квартира готова. Пора возвращаться домой.
Анжелика возмущенно сжимает челюсти.
– Но я не хочу уезжать. Мне здесь нравится.
У вас когда-нибудь возникало желание сорваться и накричать на своего ребенка? У меня такого не было, по крайней мере, до сих пор. Анжелика вообще очень хороший ребенок.
– Наша квартира готова, ― повторяю я сквозь стиснутые зубы. ― Нам пришлось оставаться здесь, пока ее красили. Вот и все. Это не наш дом, Анжелика. Это дом Данте, и нам пора уезжать. ― Я сжимаю губы, чтобы не закричать, и молча считаю до десяти. ― Собирай свои вещи. Пожалуйста, не спорь со мной.
Моя дочь очень эмоционально развита. Она никогда не рассказывала мне о кровати принцессы, которую купил ей Данте. И она намекала, что хотела бы, чтобы мы с Данте были вместе, но никогда не говорила об этом прямо. Так что она, должно быть, слышит эмоции, которые я пытаюсь подавить, потому что, взглянув на мое лицо, она понимает, что со мной не все в порядке.
– Хорошо, мама, ― говорит она очень тихо. ― Я соберу свои вещи.
Я помогаю ей собраться.
– Не забудь Дини, ― говорю я, напоминая ей о велоцирапторе в пачке, охраняющем подоконник.
Она смотрит на игрушку.
– Дини может остаться здесь, ― отвечает она. ― Дяде Данте будет одиноко, когда мы уедем. Дини составит ему компанию.
Я проглатываю подступившие к горлу рыдания.
– Хорошая идея.
Не знаю, как я переживу следующие пару часов. Надо чем-то занять себя. Вещи Анжелики, как и следовало ожидать, разбросаны по всему дому. Я поднимаюсь и спускаюсь по лестнице, собирая все подряд. Я боюсь столкнуться с Данте, мое самообладание ― это хрупкая оболочка, которая может разлететься вдребезги при малейшем давлении. Но он держится в стороне, запершись в своей спальне. Только когда я застегиваю чемодан Анжелики, он появляется в дверях.
– Я иду в офис, ― говорит он, его взгляд скользит по моей дочери, прежде чем остановиться на мне. ― Лео скоро будет здесь. Он поможет тебе перевезти компьютеры.
– Они мне не нужны.
Слова вырываются инстинктивно, но чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что поступаю правильно. Мой мир сместился с оси от этого откровения. Когда все встанет на свои места, я не думаю, что смогу снова работать на организацию Антонио. Дон скрывал от меня истинные обстоятельства смерти Роберто в течение десяти лет. Я пошла работать к нему только потому, что считала себя в долгу перед ним, и он это знал. Ему нужны были мои навыки, и он позволил мне поверить в ложь. У Антонио Моретти репутация безжалостного человека, но я никогда сама не сталкивалась с этим раньше.
Теперь я понимаю.
Но предательство Антонио не так глубоко, как предательство Данте. Именно с Данте я не смогу сталкиваться на работе каждый день. Мое разбитое сердце не выдержит. Не сейчас, не после того, что мы разделили. Мне нужно оставить эту жизнь позади, как бы сильно я ее ни любила.
Данте долго смотрит на меня, но ничего не говорит. Он поворачивается и поднимается по лестнице, направляясь обратно в свою спальню. Я загружаю на iPad игру для Анжелики, а затем иду в свою спальню, чтобы продолжить собирать вещи.
Кулон, который Данте подарил мне на Рождество и который я оставила внизу на журнальном столике, лежит на моей подушке.
Стараясь не обращать на него внимания, я запихиваю одежду в вещевой мешок. Но как бы я ни старалась, мой взгляд постоянно возвращается к нему.
Это прекрасное украшение ― изящное, неброское и красивое. Человек, заказавший его, знает меня. Я назвалась Воробьем, потому что это маленькая, незаметная птичка, и именно такой я себя считала.
Но воробей Данте не такой. Он сверкает золотом, сидя в кольце из бриллиантов, желанный и бесконечно драгоценный.
На глаза наворачиваются слезы. Я провожу пальцами по кулону, а потом отдергиваю их. Никто и никогда не видел меня такой, какой видел Данте Колонна.
Но все это было основано на лжи.
Раздается звонок в дверь, и я слышу голос Лео. Он что-то говорит Данте, и Данте отвечает. Слышится приглушенный разговор, а затем входная дверь захлопывается с такой решительностью, что у меня разрывается сердце.
Он ушел.
Все кончено.
Я опускаюсь на матрас, борясь с желанием побежать за Данте, борясь с желанием простить его. В моей жизни было не так много людей, на которых я могла положиться в случае необходимости. Это точно не мои родители. Я заботилась о них больше, чем они обо мне. Родители Лучии на какое-то время стали моей опорой, но они умерли, когда я больше всего в них нуждалась. Всю школу Лучия была моей лучшей подругой, но после их смерти она сбежала из Венеции и не общалась со мной два года.
Данте был единственным человеком, который поддерживал меня с того самого дня, как я его встретила. Он был абсолютно непоколебимой скалой, всегда на моей стороне. Когда мне было плохо, он приносил мне кофе и заставлял принимать таблетки от мигрени. Когда я нервничала перед своим первым заданием, он приехал, чтобы быть рядом, и так сильно меня разозлил, что я забыла о страхе.
Но это длится гораздо дольше, чем последние несколько месяцев. Каждый раз, когда я нуждалась в нем за последние десять лет, он был рядом, с сарказмом и поддержкой. Он мог бы вернуться в Рим после смерти Роберто, но остался в Венеции. Я никогда не забуду, как он впервые присмотрел для меня за Анжеликой. Ей было шесть месяцев, у нее прорезался первый зубик, и она плакала. Клянусь Богом, она плакала тридцать часов подряд. Она засыпала минут на десять, а потом просыпалась с криком, ее крошечное личико было красным и сморщенным. Она все плакала и плакала, а я ничего не могла сделать. Я держала ее на руках, кормила, переодевала ― казалось, ничего не помогало.
Потом у меня начался приступ мигрени.
Я так и не поняла, как Данте узнал о происходящем, но, когда я уже была готова потерять сознание, он постучал в мою дверь и сказал:
– Тебе нужно отдохнуть. Я ненадолго заберу ее.
Я разрывалась между благодарностью и сомнениями.
– Ты хоть знаешь, как обращаться с ребенком?
– Ты разобралась, ― пожал он плечами, доставая Анжелику из кроватки своими большие руки. ― Я тоже смогу. ― Он посмотрел на меня, выражение его лица было серьезным. ― Я буду беречь ее, Валентина. Я обещаю.
Я ожидала, что это будет катастрофа. Я была уверена, что он вернется меньше, чем через час, измотанный и на пределе сил. Но я не спала больше часа за раз уже больше недели и почти бредила от недостатка сна. Голова раскалывалась, мигрень была настолько сильной, что я едва могла держать глаза открытыми, и мне некого было попросить о помощи.
– Ты должен писать мне каждый час, ― сказала я. ― Мне нужно знать, что с ней все в порядке.
– Буду.
Катастрофы не произошло. Смс приходили как по часам. Фотографии Анжелики в парке. Фотографии, на которых она хихикает над стаей голубей на площади Сан-Марко. Фотографии, на которых она, завернутая в одеяло, спит на руках у Данте.
Я проспала двенадцать часов, а потом попросила его привезти мою дочь. Когда он вернулся с Анжеликой, она была в новом платье, в чистом подгузнике, и от нее пахло смесью ребенка и мыла. ― До встречи, patatina[11], ― сказал Данте, подув в ее крошечную ладошку, отчего она захихикала.
– Ты хорошо с ней ладишь, ― удивленно заметила я.
– Она ― моя семья, ― ответил он. ― И ты тоже. Если тебе понадобится помощь, Валентина, позвони мне. Я с удовольствием присмотрю за ней, пока ты будешь спать.
Мы всегда ссорились. Данте может быть слишком заботливым, а мне нравится моя независимость. Но я никогда не сомневалась, что он любит Анжелику как собственную дочь. И я никогда, никогда не сомневалась, что он будет рядом, если он мне понадобится.
Вот почему так трудно уйти и так заманчиво продолжить полагаться на него. Забыть о его лжи и притвориться, что ничего не было.
Я люблю Данте, и он тоже любит меня. Но я не могу быть с человеком, который не готов говорить мне правду. Я не могу оставить все как есть. Немного лжи здесь или немного вранья там ― и я не успею оглянуться, как перестану быть партнером Данте. Я стану его золотым воробьем, которого лелеют и оберегают, но держат в клетке.
Лео поднимается по лестнице.
– Итак, ты уходишь, ― говорит он с озабоченным выражением лица. ― Почему бы не создать мне еще больше проблем с охраной?
Его тон легкий и дразнящий, но от его слов у меня внутри рушится плотина. Слезы переходят в глубокие рыдания, которые сотрясают мое тело.
– Валентина, ― встревоженно произносит Лео. Начальнику охраны сорок один год, так что он наверняка уже имел дело с плачущими женщинами, но по выражению его лица видно, что он понятия не имеет, что со мной делать. ― Иди сюда.
Он заключает меня в свои объятия.
– Ты потрясающая, ― говорит он. ― Данте говорил тебе об этом? Потому что это так. Я уже работал на семью, когда мы брали Падую, и это было кровавое месиво. Но Бергамо? ― В его тоне звучит восхищение. ― Мы захватили Бергамо не пролив ни капли крови, без единого сражения. Все благодаря тебе.
Он похлопывает меня по спине, пока слезы неудержимо катятся по моим щекам.
– Все будет хорошо, ― говорит он.
Я позволяю себе поплакать минуты три. Не больше. Затем я вытираю глаза и беру себя в руки. Я не могу позволить себе роскошь предаваться унынию. Мне нужно заботиться о дочери.
– Извини за это, ― бормочу я. ― Я испачкала тушью твою рубашку.
– Ничего страшного. ― Лео одаривает меня улыбкой. ― Может, твоя милая подружка Роза сошьет мне новую.
Антонио и Лучия собираются пожениться. Лео хочет пригласить Розу на свидание. Это просто напоминание о том, что жизнь продолжается, неуклонно и неумолимо.
И все же я чувствую себя разбитой.
Кажется, что братьям Колонна суждено причинять мне боль.
Роберто сломал мне кости и отправил в больницу…
А Данте только что разбил мне сердце.
Почему-то мне кажется, что это еще хуже.
Глава 31
Данте
Я вынужден уйти, потому что не могу смотреть, как Валентина и Анжелика выносят свои вещи из моего дома. У меня нет на это сил, мне не хватит выдержки. Если я останусь, если я задержусь, я не уверен, что не попытаюсь остановить их. Я не доверяю себе, что не стану умолять их остаться.
Поэтому я иду в офис. Куда еще мне идти? Стопка папок лежит на моем столе, ожидая, когда я просмотрю их, а когда я включаю компьютер, на меня обрушивается письмо за письмом, почти непрерывный поток, неизбежный, когда ты руководишь организацией с более чем пятью сотнями сотрудников.
Лео возвращается в офис через два часа.
– Я отвез их домой, ― говорит он. ― Валентина плакала. Очень сильно. ― Выражение его лица укоризненное. ― Что случилось?
Острое горе пронзает меня. Я заставил Валентину плакать. В этом я ничем не отличаюсь от своего брата.
– Она узнала, что я убил Роберто.
Лео шокирован.
– Ты убил собственного брата из-за того, что он сделал с Валентиной?
– Я не собирался этого делать, Лео, ― вырывается у меня. ― Не пойми меня неправильно, я хотел причинить ему боль. Я собирался избить его до потери сознания. Сломать все кости в его теле. Я поклялся, что за каждый день, проведенный Валентиной в больнице, Роберто проведет там десять.
У меня в голове все горит от воспоминаний.
– Роберто скрывался. Он знал, что зашел слишком далеко. Знал, что у него проблемы. Когда я добрался до него, он был пьян, воинственно настроен и искал драки.
– И ты ее устроил.
– Мы начали спорить. Он выхватил пистолет, я потянулся за ним, и во время драки он выстрелил. Он был мертв еще до того, как я успел вызвать скорую.
Лео присвистывает.
– И ты скрывал от Валентины. Все это время. ― Он качает головой. ― Глупый поступок, мой друг. Она решит, что ты ей не доверяешь.
Я чувствую, как у меня перехватывает горло.
– Я знаю, ― выдыхаю я. ― Но она ошибается.
Я доверяю Валентине, всегда доверял. Я не доверял нам. Я не верил, что наши отношения выдержат то, что я сделал.
И сюрприз, сюрприз. Не выдержали. Поговорим о свершившихся пророчествах.
Лео долго смотрит на меня. Я знаю, он думает, что я сам виноват в этой ситуации, но он достаточно добр, чтобы не указывать на это.
– Мне жаль, Данте, ― говорит он наконец. ― Я знаю, что ты любишь ее. Но если честно? Я не знаю, как ты выберешься из этого.
Я тоже не знаю. Отчаяние захлестывает меня, и я опускаю голову на руки.
– Как она узнала? ― спрашивает он.
– Я не знаю, ― говорю я беззвучно. ― Антонио знал, но он был единственным. Может, он рассказал Лучии? ― Одна мысль об этом вызывает во мне новую волну вины. Лучия ― одна из самых близких подруг Валентины. Если она узнала об этом именно так, то неудивительно, что для нее это похоже на предательство.
Я был таким дураком.
– Думаешь, Лучия ей рассказала? ― голос Лео звучит скептически.
– Кто еще это мог быть?
– Я не знаю, это ты мне скажи. Кто еще знал? Ты звонил в скорую? Может быть они?
– Нет. Я все скрыл. Два карабинера расследовали дело, и я откупился от них. Пьетро Казали, который вышел на пенсию шесть лет назад, и Бруно Тревизани.
Сильвио проходит мимо моего кабинета. Когда он слышит, что я говорю о Бруно Тревизани, его голова резко поднимается.
– Я должен был остановить его? ― обеспокоенно спрашивает он. ― Он сказал, что ему нужно срочно поговорить с тобой, и он есть в списке своих, поэтому я его впустил.
– Ты впустил его в дом Данте? ― рявкает Лео. ― О чем он хотел поговорить?
– Он сказал, что речь идет о проверке, которую синьор Колонна попросил его провести. Это связано с каким-то английским именем. Я не могу вспомнить…
– Нил Смит.
Лео приподнял бровь.
– Тот парень, с которым Валентина ходила на свидание?
– Да. Я посмотрю его дерьмовый отчет прямо сейчас. ― Я сжимаю руки в кулаки. ― Должно быть, Тревизани рассказал ей, ― мрачно говорю я. ― Я убью этого ублюдка.
Лео встает передо мной.
– Остановись, ― спокойно говорит он. ― Я знаю, что ты в ярости и поэтому плохо соображаешь. Как бы ты ни был зол на Тревизани, ты не можешь избить карабинера. Оставь его в покое. Он не виноват в этой ситуации. А вот ты ― да.
Он прав. Возможно, мне доставит удовольствие избить Тревизани до полусмерти, но что потом? Мне все равно придется вернуться в свой тихий, пустой дом. Свет будет выключен. По телевизору не будет мультяшных собак с австралийским акцентом. На полу не будет частей Лего, ждущих, чтобы на них наступили. Не будет Валентины, пробирающейся в мою спальню после того, как Анжелика заснет.
Будет только пустота.
– Отлично.
Я снова сажусь за свой стол и открываю бесконечный поток электронных писем. У меня было все, о чем я только мог мечтать, и я это потерял. Работа ― единственное, что у меня осталось.
Глава 32
Валентина
В нашей квартире сделан ремонт. Окно в гостиной, через которое каждую зиму дует ледяной сквозняк, отремонтировано. На кухне новые столешницы, шкафы отшлифованы и покрашены, установлена новая посудомоечная машина. В моем кабинете даже установили новые электрические розетки, чтобы не нужно было повсюду прокладывать удлинители.
Ремонт нашей квартиры, чтобы мы могли ее продать и переехать в более просторное жилье, был легендой, которую мы придумали для Анжелики, чтобы объяснить наш переезд, но я думала, что Данте совсем забыл об этом. Я точно забыла. Я даже не знаю, когда он нашел время, чтобы все-таки сделать ремонт. Не говоря уже о том, сколько это стоило.
Я молча смотрю на свою отремонтированную квартиру, и из моих глаз снова текут слезы. Я смахиваю их, пока Анжелика не видит, и иду помогать ей распаковывать вещи. Я не могу поддаться огромному узлу печали, поселившемуся внутри меня. Переставлять одну ногу за другой – вот что мне нужно делать, чтобы выжить.
Неделя идет своим чередом. Единственное, что хорошо в том, чтобы быть несчастной, когда у тебя есть ребенок, ― это то, что ты не можешь позволить себе развалиться на куски. Если бы у меня не было Анжелики, я бы целыми днями валялась в постели, заедая горе мороженым. Я бы задергивала шторы, чтобы не видеть солнца, и отказывалась принимать душ. Я бы просто погрязла в своих страданиях.
Но я не могу так поступить. Я должна заботиться о ней. У Анжелики рождественские каникулы. Она прекрасно умеет развлекать себя, но мне все равно приходится ходить по магазинам, готовить еду, мыть посуду и следить за тем, чтобы она не проводила все свое время за компьютером.
Я решаю, что уйду из организации после того, как Лучия и Антонио вернутся из медового месяца. Я не хочу, чтобы что-то помешало их счастью, даже если для этого мне придется видеться с Данте чаще, чем хотелось бы, я смогу продержаться. Остался всего месяц.
Но встречаться с Данте на работе ― отстой. Мы избегаем друг друга, но он мой босс, и я вынуждена с ним взаимодействовать. Каждый раз, когда мы встречаемся, я нападаю на него со все большей злобой. Но, конечно, Посредник никогда не отвечает. Как бы мне ни хотелось оставаться равнодушной, я не могу удержаться от того, чтобы не наброситься на него. Я все еще люблю его, и его предательство причиняет боль.
Атмосфера на работе становится все более токсичной. Остальные члены команды ― Лео, Хуан и Томас ― начинают обходить меня стороной, что только еще больше злит меня. Это не я все испортила. Они должны избегать Данте, а не меня.
Антонио выходит из себя на следующий день после свадьбы.
– Хватит, ― говорит он, глядя на нас с Данте. ― Очевидно, что между вами существует сексуальное напряжение.
Я краснею.
– Сексуальное напряжение? ― усмехаюсь я. ― При всем уважении, Дон, даже если бы он был последним мужчиной в Венеции, нет.
Обычно Данте не реагирует на мои провокации. Но на этот раз он отвечает.
– И не мечтай, ― вырывается у него, и я чувствую извращенную радость от того, что заставила его огрызнуться.
Антонио наклоняется вперед.
– Я рад слышать это от вас. Потому что вы работаете вместе. Данте, ты ― начальник Валентины. Если бы у нас был отдел кадров, они бы с ума сошли от домогательств на рабочем месте.
Гнев быстро сменяется чувством вины. Я не могу позволить Данте взять все на себя. Он не домогался меня ― все, что было между нами, происходило по обоюдному согласию.
– Он не…
– Я не закончил, ― перебивает Антонио. ― Ваши личные проблемы подрывают моральный дух команды. Поэтому я запрещаю это делать. Для ясности ― никаких свиданий. Никаких уютных, интимных бокалов вина после того, как Анжелика ляжет спать. Никаких встреч украдкой и никакого секса. Я ясно выразился?
Дни тянутся медленно и уныло. Роза звонит мне в новом году.
– Я только что вернулась, ― говорит она. ― Мне кажется, что я не видела тебя целую вечность.
– Ты видела меня на свадьбе Лучии, ― отвечаю я.
– Это не считается, ― говорит она. ― Давай пойдем куда-нибудь в ближайшее время. Поговори с Данте и выясни, когда он сможет присмотреть за Анжеликой, и мы устроим девичник, хорошо?
При упоминании Данте меня пронзает боль. Я отодвигаю ее на задний план. Время считается великим целителем, но прошло уже две недели, а я так же несчастна, как и в тот день, когда покинула его дом.
– Ты свободна сегодня вечером? Анжелика ночует у Мейбл.
– Да, ― с энтузиазмом отвечает Роза. ― Давай встретимся.
Анжелика отправляется с Сильвио на ночевку, за плечами у нее рюкзак. Я смотрю ей вслед с болью. Последние несколько недель были тяжелыми и для нее. Я изо всех сил стараюсь сохранять жизнерадостный вид, но Анжелика знает, что что-то не так и что это связано с Данте. Эта ночевка у Мейбл будет как нельзя кстати. Там будут щенок и котенок, чтобы отвлечь ее, а если я знаю Зейди, то она подготовила целую программу веселых развлечений для детей.
Как только Анжелика скрывается из виду, я отправляюсь в соседний bácaro[12], где встречаюсь с Розой за вином и чикетти[13]. Она уже там, пристроилась за угловым столиком. Мы вдвоем пробиваемся к бару, делаем заказ и несем тарелку с кростини обратно к нашему столику.
– Как тебе Лечче? ― спрашиваю я ее, как только мы усаживаемся. Родители Розы переехали на юг Италии три года назад. ― Как твои родители?
– Все было так ― Хью закончил колледж, разве это не здорово? У Хью есть девушка, Роза. Почему ты не остепенишься и не подаришь нам внуков? Хью устроился на работу в банк. Когда же ты перестанешь возиться с тканями и займешься настоящей работой? ― Она пожимает плечами. ― Все как обычно. Хью пытался отмахнуться, но моих родителей не так-то просто отвлечь от их планов ― заставить меня чувствовать себя дерьмом.
– У тебя есть собственный бутик в Дорсодуро. Они хоть представляют, как хорошо ты зарабатываешь, чтобы каждый месяц платить арендную плату?
– Нет, и им все равно. ― Она берет кусок мяса с тарелки и отправляет его в рот. ― Забудь о них. Я хочу поговорить о тебе. ― Она бросает на меня обеспокоенный взгляд. ― Ты в порядке, Валентина? У тебя темные круги под глазами, ты похудела, а на свадьбе Лучии ты вздрагивала каждый раз, когда видела Данте. ― Она прищуривается. ― Он причинил тебе боль?
Я ни с кем не могла поговорить о том, что произошло. Точно не на работе ― там одни парни, и они, несомненно, встанут на сторону Данте. Я не хочу беспокоить Лучию, она безумно счастлива, и я не буду обременять ее своими проблемами.
Но я больше не могу держать все в себе. Я устала от необходимости сохранять счастливое лицо ради Анжелики.
– Он разбил мне сердце. ― Я рассказываю ей всю историю, всю, начиная с переезда к Данте и заканчивая выяснением правды о смерти Роберто.
Роза слушает молча, ее глаза становятся все шире и шире с каждым откровением.
– Ого, ― говорит она, когда я заканчиваю. ― Значит, ты влюблена в Данте.
– Конечно, но это не главное.
– Ты уверена? ― мягко спрашивает она. ― Послушай, я не оправдываю то, что он сделал. Это был действительно дерьмовый поступок. Секреты ― это плохо. Я просто говорю, что понимаю Данте, вот и все. Разве ты никогда не боялась потерять кого-то настолько, что совершала ошибку?
Я задумываюсь. Я совершала ошибки, на самом деле, много ошибок. Для начала я осталась с Роберто. Мне следовало уйти, когда он ударил меня в первый раз, но я не хотела признавать, что ошиблась. Что касается секретов, то у меня их предостаточно. Я избегаю говорить о Роберто с Анжеликой. Я скрываю от нее гнусные подробности тех жестоких отношений. Я расскажу ей об этом, когда придет время, но если она узнает об этом раньше, чем я сама смогу рассказать ей правду, затаит ли она на меня обиду, как я затаила на Данте? Отстранится ли она от меня, как я отстранилась от него?
– Я не знаю, ― беспомощно говорю я. ― Он должен был доверить мне правду.
– Конечно. Так накричи на него. Заставь его унижаться и умолять о прощении. Но не уходи, Валентина. Ты, очевидно, несчастна без него. Не отрезай нос назло своему лицу[14].
Неужели она права? Должна ли я была остаться и уладить наши разногласия, а не убегать? У меня голова идет кругом. Я не могу принять решение, мне нужно время, чтобы все обдумать.
– Забудь обо мне. Я была так погружена в свою неразбериху, что не спросила. Как дела с Франко? Ты все еще с ним встречаешься?
– Боже, нет. ― Она выразительно закатывает глаза. ― Если мне нужно, чтобы кто-то критиковал мой выбор карьеры, я всегда могу рассчитывать на родителей. Нет, я разорвала отношения задолго до Рождества. Вскоре после нашего двойного свидания. Забавная история. Ты знаешь Нила? Очевидно, он исчез. Просто уволился с работы в один прекрасный день, без предупреждения. А Франко сказал, что его телефон отключен. Так странно.
Волосы на моем затылке встают дыбом. Странно. Зачем увольняться без предупреждения? Такие поступки сжигают за тобой мосты, а в Италии не так много бухгалтерских компаний, чтобы Нил мог себе это позволить.
В этот момент у меня звонит телефон. Это Зейди, мать Мейбл.
– Привет, Валентина, ― приветствует она меня. ― Я просто хотела узнать, не опаздываете ли вы или может ты перепутала день?
Лед сковывает мой позвоночник.
– Перепутала день?
– Анжелика еще не пришла. Мейбл, конечно, очень расстроилась, но если ты…
Анжелики нет. Я прерываю ее, мой голос хрипит от страха.
– Она должна была прийти полчаса назад. ― Паника охватывает мое сердце. ― Зейди, я тебе перезвоню.
Дрожащими пальцами я набираю номер Анжелики. Отвечает синтезированный мужской голос. Кто-то пропустил его через фильтр, чтобы невозможно было распознать.
– Здравствуй, Валентина, ― говорит он. ― У тебя ― сто миллионов евро моих денег. Если ты хочешь увидеть свою дочь живой, я советую вернуть их. Я перезвоню через два часа.
Затем звонок обрывается.
Призрак похитил Анжелику.
Я не могу думать.
Я не могу дышать.
Мне нужен Данте.
