Текст книги "Дружба начинается не со знакомства (СИ)"

Автор книги: Таня Белозерцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Кое-что вспомнив, Гарри бросился перебирать вчерашнюю корреспонденцию, ну-ка, ну-ка… ага, вот она! Газетная вырезка из Египта. Так, вот Рон, а у него на плече сидит крыса… Гарри внимательно присмотрелся – да, к сожалению, Питер вполне узнаваем. А уж для друга, который тебя как облупленного знает, и подавно. Вопрос, почему Сириус сбежал, становится не актуальным, тут и ежу ясно – увидел и узнал, остается спросить – зачем? Добить? Гарри нахмурился, пытаясь решить эту сложную задачу. То, что Том Реддл сумасшедший, уже доказано, Миртл же сказала, что он после гибели друга помешался, стал крестражи строгать. Но и Блэк тоже с головой не дружит, Регулус говорил, что его старший братец не совсем адекватен и свою мифическую аниформу всячески унижает, его баргест должен выполнять определенную для адского пса задачу, а вместо этого Сириус ведет свою собачью ипостась, как простую дворнягу. Да что же случилось в ту ночь?! Так ничего и не придумав, Гарри отмахнулся от назойливых мыслей, переоделся и отправился в сад.

Позади дома хозяйственная тетушка разбила небольшой садик, в котором помимо розовых кустов, были ещё и ягодники – малина, крыжовник и белая смородина. А среди роз затесался ещё и шиповник, который непонятно как попал к ним вместе с семенами роз. Ну, во всяком случае, дикую розу тётя не стала выкорчевывать, когда они впервые зацвели и стало понятно, что это не розы. А когда цветки отцвели и превратились в некие семенные коробочки, душистые и сладкие, тётя заинтересовалась и отправилась в публичную библиотеку – надо же узнать, что за розы у неё выросли в саду! Оказалось – шиповник, весьма полезное, лекарственное растение. Просто кто-то спутал семена розы с шиповником, что неудивительно, по цвету и форме они ничем не отличаются. И вообще, шиповник та же роза, только дикая. Ну, дикая-не дикая, а ягоды у неё вкусные… И Гарри в полном расстройстве начал эти ягодки отщипывать с кустарника, выбирая самые мягкие и красные, созревшие, стало быть, и посасывать их, выплевывая мелкие косточки-семена. Медвяно-сладкие ягодки сахарным сиропом растекались во рту и, похоже, действовали они как шоколад, потому что уровень эндорфинов в крови повысился и к Гарри вскоре вернулось хорошее настроение. Догнавшись малиной и окончательно повеселев, Гарри вернулся в дом, где остальные тем временем дозавтракали и теперь собирались по делам.

В Косой переулок на сей раз решили отправиться всей семьей, а по правде говоря, дядя Вернон просто-напросто не рискнул отпускать в Лондон свою жену и племянника одних. Так что... кто не спрятался – мы не виноваты! Вот такое чувство испытали постояльцы «Дырявого котла», когда в бар нагрянула целая толпа магглов, хотя… Присмотревшись, стало понятно, что так называемая толпа состоит из трех взрослых и двух подростков. Но своей комплекцией Вернон, Мардж и Дадли создали именно что толпу, заняв собой всё помещение, тонкими и стройными среди них были только Гарри с тётей Пэт. Всю эту картину дополняла пара толстых бульдогов на сворке. Горбун-бармен Том узнал Гарри и Петунью Дурсль и с уважением обозрел мощные телеса Вернона и Мардж, идиотом он сроду не был и прекрасно понял, что к чему. С поклонами препроводил почтенное семейство на задний дворик и открыл для них проход в Косой переулок.

Волшебная улочка выглядела грустной, она была почти пустой, люди толпились только в магазинах и возле них. На всех витринах висели плакатики с изображением Сириуса Блэка. Сириус Блэк на них активно двигался, он неистово рвался-вырывался из рук охранников и что-то беззвучно орал во все стороны. Дадли пришел в полный восторг, он помнил рассказы Гарри о том, что в замке висят «живые» картины. Оглядевшись и уловив подходящий момент, он украдкой содрал с окна один такой «живой» портрет и, быстро свернув, убрал в сумку. Вот здорово, будет чем над друзьями приколоться, нипочем не угадают, какой-такой мудреной технологией заставили фотографию двигаться!

В лавке «Флориш и Блоттс» Гарри наконец-то встретил своих друзей, Гермиону, Невилла и Лаванду Браун, они наспех поздоровались с Гарри и снова занялись своей проблемой. А она была в большой железной клетке и очень серьезной – продавец безуспешно пытался поймать агрессивно рычащие книги в знакомой зеленой обложке. Книги о чудищах уворачивались, щелкали челюстями и яростно кусались. Продавец отпрыгивал, потел и столь же яростно ругался, жалуясь всем и вся, что эти зубастые твари хуже невидимых книг о невидимках, те хотя бы не кусались, а просто тихо лежали себе, пока не исчезли в никуда.

Припомнив свой случайный домашний опыт, Гарри спросил у продавца, не будет ли он против, если его книги кое-кто покусает. Продавец ответил, что не против и более того, он сам с удовольствием посмотрит на это чудо. Кивнув друзьям, Гарри вышел к дяде, забрал у него бульдогов, привел их в магазин и попросил открыть клетку с книгами. Удивленный и ничего не понимающий продавец открыл клетку, и Гарри спустил со сворки псов исконно бойцовой породы, слюнявых и крепких английских бульдогов.

– Злыдень, Генерал Плант, внимание! Фас!

Бульдоги кровожадно облизнулись, отчего слюна их ещё обильнее потекла, сверкнули глазами, дружно гавкнули и дали низкий старт.

Ой, что тут началось!.. Перепуганные книги заметались по клетке, с грохотом ударяясь о решетку, уворачиваясь от двух кошмарных созданий. А что? Как-то не предполагалось при сотворении этих волшебных книг, что их будут травить собаками, что книги о чудищах кто-то тоже будет кусать… Так что пришлось бедняжкам уяснить одну непреложную истину, а именно: жизнь может нанести ответный удар. Вот их она и ударила, слюнявыми челюстями силой в одиннадцать и более килоатмосфер двух сильных английских бульдогов*.

Когда по клетке полетели ошметки обложек и вырванные листы, Гарри понял, что пора вмешаться, и отозвал псов. Злыдень и Генерал Плант, крайне довольные собой, оставили нежданное развлечение и, покинув клетку, вернулись к Гарри, преданно заглядывая ему в глаза, страстно облизываясь, пуская слюни и благодарно виляя задами – ещё, хозяин! Ещё что-нибудь дай покусать! Жизнь прекрасна, правда же?

Гарри, нагнувшись, потрепал их по ушкам и пропустил в кольца на ошейниках ремешок сворки. Продавец же, не веря своим глазам, подошел к клетке и опасливо потыкал палкой в книги, ожидая обычной реакции. Но те против обыкновения лишь вяло отползали от палки, больше не делая никаких попыток что-либо укусить. Чудеса, да и только! Видя такой расклад, к владельцу тут же ринулись толпы покупателей, все спешили раскупить присмиревшие книги, как горячие пирожки – бери, пока свежооо-о-о!..

Приобретя книги, друзья вышли на улицу, Невилл и Лаванда ушли к своим, а Гермиону Гарри наконец-то познакомил со своими родственниками, а там и родители девочки подошли, Генри и Джина Грейнджеры. Гарри заметил, что Гермиона очень похожа на маму и ростом её почти догнала. Подумав, он спросил про Гидеона, те с гордостью начали рассказывать про своего старшего сына, про то, что он поступил в археологический колледж и уже разъезжал с бригадой на раскопки. Гарри заинтересовался и принялся расспрашивать о раскопках, об ископаемых и прочих окаменелостях. Гермиона заскучала и тоже начала доставать родителей, судя по всему это была заезженная тема в их семье, а конкретно, дочка очень хотела зверушку, и сейчас ей удалось-таки доломать папу-маму на разрешение. Получив желанную сумму, обрадованная Гермиона рванула в зоомагазин, Гарри и Дадли, конечно же, составили ей компанию. В магазинчике со смешным названием «У Илопса» они встретились с Роном, тот покупал какую-то микстуру для своей приболевшей крысы и сейчас как раз показывал её продавцу.

Не успели толком поздороваться, как началась чехарда – откуда-то сверху на прилавок рухнуло нечто лохматое, огромное и рыжее, крыса, издав задушенный ультразвуковый писк, скакнула с прилавка и задала стрекача, рыжий кот – за ней, а спустя секунду за ними с лаем рванули бульдоги, вырвав поводок из рук опешившего Гарри. Потом, опомнившись, они спохватились и выскочили следом, путь убежавших животных указывала широкая просека в виде прижавшихся к стенам людей, с испугом глядевших в ту сторону, куда ушла звериная погоня. Рон отчаянно крикнул:

– Короста!

Ему вторила ведьма из магазина:

– Глотик! Живоглот, а ну вернись!

Гермиона удивленно переспросила:

– Я не ослышалась? Кота правда зовут Живоглот? Ух ты… а сколько он стоит? А он продается?

Гарри покачал головой и позвал псов:

– Генерал Плант, Злыдень, ко мне!

Дадли громко и протяжно свистнул, оглушая и пугая всех поблизости. Что и говорить, а свистеть Дадли умел и любил, особенно когда псов подзывал, тогда у него выходил абсолютно потрясающий, совершенно разбойничий свист, на который хочешь не хочешь, а отзывались все собаки в округе, как бы далеко они не были. Бульдоги, тяжело и счастливо пыхтя, вернулись почти сразу, крысу пришлось выуживать из мусорного бака, а кота со странным именем, конечно же, купила Гермиона, она не смогла устоять ни перед забавной кличкой, ни перед обаянием и очарованием пушистого котика персидской породы.

Рон этому факту совсем не обрадовался и почти с ненавистью смотрел на кота, и Гарри заранее начал тревожиться о том, что крыса и кот не уживутся в Хогвартсе.

Комментарий к Тридцать четвёртая глава. На Косой переулок вход животным – запрещен... *Честно искала в интернете силу челюстей бульдога, не нашла. Вернее, нашла, но там про это всякую чушь пишут, пришлось понадеяться на свою память и личный опыт.

Не исправляйте, пожалуйста, а сами поищите.

Буду благодарна, если кто-то найдёт достоверное описание силы челюстей английского бульдога.

====== Тридцать пятая глава. Что такое диспраксия? ======

– Кеннет, бросай мячик, Кеннет, ну давай, у тебя получится!

Услышав столь странную фразу, Северус оторвался от книги и, подняв голову, посмотрел в сторону говорившей. Эти слова произнесла молодая женщина, обращаясь к маленькому мальчику лет трех. Малыш как-то странно дергался, крепко держа в руках красный мяч, он то выбрасывал руки вперед, то отдергивал, притягивая и прижимая руки с мячом к груди. Озадаченный Северус присмотрелся повнимательнее и отметил судорожность движений, а потом и понял, что это и есть судороги. Мальчик очень хотел бросить мяч, но не мог, просто не мог, судорожно сжатые пальцы просто отказывались разжиматься. Невольно замерев, Северус напряженно смотрел, как мальчик отчаянно сражается со своим непослушным телом. Он покраснел от натуги и тяжело дышал, его темные глаза подозрительно блестели, пухлые губы обиженно дрожали, но он упрямо старался бросить мяч под ободряющие возгласы мамы:

– Ну давай же, Кеннет, у тебя получится! Правда получится!

И получилось-таки! Красный мяч, глянцево сверкая, поскакал по дорожке. Но не к маме, а к Северусу, докатился до его ног и с гулким звуком стукнулся о его ботинок туго надутым боком. Обычно взрослые просто отпинывают мячи не глядя, но Северус так не поступил, он ведь видел и слышал, как трудно ребёнку играть в такую несложную игру, и поэтому сделал вид, что никакого мяча здесь нет, и «продолжил» чтение. И ждал, затаив дыхание. Мальчик подошел и робко встал у другого конца скамейки, не решаясь подойти ближе. Когда же подошла его мать, Северус был всё же вынужден поднять голову и взглянуть на подошедшую. Невысокая, довольно миловидная шатенка, её волосы вились мелкими кудряшками, отчего создавалось сходство с пуделем. Женщина приветливо улыбнулась ему и кивнула на мяч:

– Я возьму его?

Северус кивнул, шатенка нагнулась, подобрала мяч и, выпрямляясь, тихо шепнула:

– Спасибо.

Северус снова молча кивнул, слова здесь были неуместны. А мальчик вблизи оказался старше, чем казалось издали. Не три ему было, а пять или шесть… А ведь Поттер тоже выглядит моложе своих лет.

Женщина, видимо, что-то заметила в выражении его лица, потому что встревоженно склонилась к Северусу и заглянула в его лицо:

– Что-то не так? Что случилось?

И Северус не выдержал, хрипло проговорил:

– У меня ученик такой же… Это не лечится?

Последний вопрос он задал от отчаяния. Потому что он ясно представил, воочию увидел, каким было детство Гарри Поттера. Осознав же это, Северус быстро, сбивчиво заговорил, с его души словно сорвало клапаны, и он теперь отчаянно спешил высказаться человеку, который скорее всего поймет его, так как имеет ту же проблему. Он говорил, говорил, говорил… перескакивая с одного на десятое. Женщина слушала его, не перебивая, а когда он выдохся и замолчал, заговорила сама:

– Ну, прежде всего отвечу на самый первый вопрос – это не лечится, но можно подкорректировать, если ребёнком заниматься с рождения.

– Погодите, как с рождения? Но Поттер же… разве не обморожение повлияло на его здоровье?

– Нет. При чем тут это? ДЦП и диспраксия – сугубо нейролептическое заболевание, то есть ребёнок уже рождается таким, и болезни такого рода заметны сразу после рождения. Правда, некоторые безголовые родители, бывает, подчастую просто не обращают на это внимания, считая обычной детской неуклюжестью… Но увы, именно в таких случаях болезнь прогрессирует и запускается. Неуклюжий малыш становится неловким и неуклюжим подростком, а потом и взрослым инвалидом. Сама этиология заболевания неизвестна, однако специалисты обнаружили, что у детей с неполным развитием нейронов в головном мозгу диспраксия случается чаще. Это происходит из-за того, что такие нейроны неспособны сформировывать пути для передачи импульсов в двигательный аппарат. Кроме того, подозревают, что такие болезни могут передаваться генетически. Вот родители у вашего Поттера… они здоровые?

– Здоровей некуда… – неуверенно протянул Северус, пытаясь припомнить движения своего вечного школьного врага Джеймса Поттера. Вроде нормальные они были, вот только с головой у него был явно большой непорядок, все эти его дурацкие шуточки, склонность к жестокости… Но это же не болезнь? А просто дурной характер. Со стороны Эвансов тоже всё в порядке. Женщина уловила его неуверенность и грустно улыбнулась:

– Не переживайте так, в конце концов от этого никто не застрахован. Диспраксией страдает один ребёнок из двадцати. Чаще всего болезнь выявляется у мальчиков. По сути – это нарушения движений у детей при отсутствии нарушений мышечного тонуса и параличей. Дети при этом испытывают трудности при выполнении разных, самых сложных движений, у них отмечается нарушение координации. Вот мой Кеннет… первые шаги он сделал в три года, временами прорывается речь, лопочет иногда что-то, а больше он молчит. Его очень трудно разговорить.

Женщина печально замолчала, а Северус неловко спросил:

– А что… его отец не помогает?

– Да какой из него отец? – она грустно усмехнулась и махнула рукой. – Сбежал сразу же, как увидел новорожденного.

– Что, так заметно было?

– Ну да, пищит, кулачками машет, а ножки перекрученные, неподвижные… Испугался наследника, идиот. Сразу на развод подал, хорошо хоть дом оставил, а то осталась бы я на улице с ребёнком на руках. Но я и тогда не пропала бы, вот, к маме приехала пожить… Она очень любит Кеннета.

Взрослые разговаривали, а Кеннет, объект обсуждения, все это время стоял рядом, тихонько постукивал мячом по скамейке и, казалось, совсем никого не слушал. Но это не так, время от времени Кеннет бросал быстрые внимательные взгляды на Северуса, ему был интересен этот человек, одетый в простую рубашку-поло и брюки. И рубашка, и брюки, и даже ботинки – все они были черного цвета. А ещё у него черные глаза и волосы. Как странно, встретить такого… черного человека. Додумавшись до этого, Кеннет забыл про мяч и во все глаза уставился на черного дядю, уже в открытую рассматривая его с ног до головы. И взгляд малыша теперь был очень оценивающим. Интересно, а годится ли он на роль папы? А то Бабушка постоянно маму жалеет, смотрит на неё жалостливо, головой качает и говорит, мол, когда мужа себе найдешь? Стыдно же, такой молодой леди быть одной в её-то годы. А мама отшучивается, ничего, будет ещё у неё праздник, и потом, она не одна, у неё есть Кеннет, самый важный и любимый мужчина в её жизни. Но Кеннет знает, что маме одиноко. Не раз он находил на столе забытые мамой газеты, в которых красным маркером были обведены объявления о знакомстве, пару раз были и настоящие знакомства с мужчинами. Он их всех запомнил, один, мистер Грей, подарил ему пожарную машинку, совсем как настоящую, у неё даже дверцы и капот открывались и выдвигалась лесенка! Но мистер Грей ему не понравился, разве это нормально, когда взрослый дяденька заискивает перед маленьким ребёнком? Да ещё и говорит с ним так… Кеничка, а пойдем-ка в кроватку, сейчас наденем вот эту чудненькую пижамочку, ляжем в постелечку, положим головку на подушечку, укроемся одеяльчиком и закроем глазики и баиньки, баиньки, баиньки… Ну и чего удивительного было в том, что ребёнок, открыв рот, с изумлением таращился на дядю-идиота и честно пытался понять, что он говорит и почему говорит так странно. Второй дяденька, мистер Севидж, хотя бы честен был, он сразу сбежал, едва увидев довесок к маме, то бишь ребёнка. И его инвалидство здесь было ни при чем, он сбежал именно от ребёнка, так как искал одинокую женщину без детей.

Северус заметил, что мальчик уже какое-то время разглядывает его, и сам принялся его рассматривать – вблизи у Кеннета глаза оказались темно-синие, как у матери, и такие же каштановые волосы. Не зная, что надо говорить, Северус робко улыбнулся мальчику, наивно надеясь, что этого достаточно. Жаль тебя, Северус… этого и правда оказалось достаточно, ребёнок твердо записал тебя в папы. Кеннет заулыбался в ответ и протянул ему мяч, заглянул в глаза и сообщил:

– Дер-жи, да-вай поиграем?

Ахнула и засмеялась мама, а черный дяденька взял мяч и молча встал со скамейки – он оказался таким высоким! И пошагал по дорожке. Кеннет облегченно вздохнул и побежал следом.

Две недели спустя Северус, сидя на кухне в своем доме, внимательно изучал тоненькую книжечку, которую дала ему Дженни, мама Кеннета. На глянцевой фиолетовой обложке брошюрки было изображение глобуса в ладонях, а ниже надпись – «Мир здоровых детей». Она была раскрыта на странице «Симптомы диспраксии». Северус читал и мрачно размышлял о прочитанном.

1. Повышенная чувствительность к прикосновениям.

Ну да, верно, и Поттер, и Кеннет, оба избегают прямого контакта, оба предпочитают носить свободную одежду.

2. Невозможность играть с мячом (не могут бросить его или поймать).

Тоже верно, он сам видел, как Кеннету сложно играть с мячом. Интересно, Гарри тоже испытывал такие же трудности? Хотя… зачем спрашивать, скорей всего – да.

3. Имеются плохая осанка и задержка физического развития.

И Гарри, и Кеннет выглядят моложе своих лет.

4. Довольно часто спотыкаются, падают на ровном месте.

Ну, насчет Гарри он не уверен, не видел. А Кеннет, да, часто падает ни с того ни с сего, а упав, долго не может подняться…

5. Им сложно писать и читать, они плохо рисуют.

Что верно, то верно. Кеннет пока только учится читать-писать и рисовать. А Гарри действительно тяжело писать, да ещё и пером… Насчет рисования ничего не известно, но если припомнить мелок в его кармане и связать с этим невидимого художника, который тайком рисует в заброшенных классах, то… Что ж, должен признать – Поттер неплохо рисует.

6. Они долго учатся самостоятельно кушать и одеваться. Не сразу могут решить, в какой руке держать ложку.

Бедный Гарри… Кеннет, во всяком случае, до сих пор путает, где лево, а где право. И он ещё учится одеваться, да, в свои пять лет мальчик всё ещё не может самостоятельно одеться.

7. Не могут вспомнить, что учили накануне.

И это верно. Он ещё помнит первый урок зельеварения, Гарри действительно с трудом припомнил то, что читал перед уроком. Тухлая печень дракона, до чего же стыдно-то, придрался к больному ребёнку.

8. У них вызывает затруднение езда на велосипеде.

Всё верно. Гарри, помнится, отказался от уроков полетов на метле, чем чуть не сорвал урок мадам Трюк. Конечно, какие метлы, если ты даже на велосипеде-то толком не можешь ездить, как же я тебя понимаю, Гарри.

9. Дети знают правильные ответы, но на вопрос ответить правильно не могут.

Почему? Хотя, если вспомнить пункт седьмой…

10. Не имеют чувства направления движения.

Иными словами – географический кретинизм. То есть способен заблудиться в трех соснах. Короче, такого ребёнка без сопровождающего – никуда! Северус устало потер глаза, вздохнул и перешел к следующему абзацу, самостоятельную помощь он просмотрел бегло – это не к нему, это задача родителей. А вот профессиональную помощь прочитал внимательно.

При подозрении на диспраксию нужно провести обследование с целью уточнения диагноза и выяснения причин его развития. Помощь профессионалов будет зависеть от наиболее пострадавших в результате заболевания функций ребёнка.

Ну, предположим, Лили заметила, что с Гарри что-то не то, она же в маггловском мире выросла, но отец Гарри чистокровный волшебник. Он мог и отмахнуться от беспричинной тревоги матери, дескать, он просто маленький ещё и потому неуклюжий. Ну что ж, оленем он был, так оленем и остался. Тупой рогоносец. Ладно, отец недоглядел, но мать-то, мать! Она-то куда смотрела? В рот своего мужа, конечно.

Мышление. Речь. Движение. Пропустим, всё это к врачам, я – не доктор. Лечение диспраксии.

Лекарства от такого заболевания, как диспраксия, не существует. Однако если обратиться к квалифицированным специалистам как можно раньше, развитие заболевания можно приостановить.

Тем действиям, которые для здоровых людей являются естественными, ребёнка, страдающего диспраксией, необходимо обучить.

Ну что ж… Из всего этого ясно одно – Альбус не виноват в заболевании Гарри Поттера, но бросать его на пороге он тоже не имел права, ребёнок это не щенок или котёнок.

====== Тридцать шестая глава. Дементор ======

Три месяца лета добавили ещё пару сантиметров роста и несколько нестабильных гормональных скачков. Просто в одно из последних дней лета Гарри и Дадли, как всегда, устроили стычку у дверей ванной комнаты. Победил Дадли; наподдав Гарри по шее и оттолкнув его к стене, Большой Дэ прошмыгнул в ванную и с грохотом захлопнул дверь перед самым носом Гарри. Пришлось ждать и чесать шею, при этом всё время чесались левая щека и лоб. Минут двадцать спустя ванная освободилась, и Гарри смог заняться утренними процедурами. А так как комариные укусы продолжали зудеть и чесаться, Гарри заглянул в зеркало, чтобы понять, что там с укусами не так? Всё оказалось не так – его благородный лоб и худую щеку украшали россыпь пренеприятных прыщей. Ох. Нет, нет-нет, только не сейчас, не перед школой, а? Но увы и ах. Прыщи насмешливо и ехидно выпирали на самом видном месте и продолжали утверждать, что их время настало здесь и сейчас. И ничего ты с этим не поделаешь!

На завтраке Гарри украдкой разглядывал Дадли и отметил, что у него прыщей даже побольше будет, это немного утешило заболевшее самолюбие Гарри. Тётя Петунья только вздохнула, глядя на переживающих начало пубертата мальчиков. Что поделать, растут детки.

Первого сентября после завтрака дядя велел всем собираться во дворе у машины, пора было ехать в Лондон. Вышли. А на крыше семейного форда Мерлин сидит, своими разноцветными глазами моргает, почему-то сразу стало понятно, что он собирается ехать в школу вместе с Гарри. Никто не возражал, напротив, пришлось вернуться в дом и поискать старую клетку Букли. Клетка нашлась на чердаке, её спешно почистили, застелили дно травой, в поилку-непроливайку налили питьевой воды и вынесли к машине. Поставили на крыше, и Гарри сделал приглашающий жест:

– Ну, Мерлин, прошу!

Совёнок строго глянул в ответ, наклонил голову и шагнул в клетку со слегка недоуменным видом, дескать, зачем эта штука, если он и так добровольно собирался ехать, на плече у Гарри, например… Гарри напоследок крепко обнял тётушек, хлопнулся ладонями с Дадли, погладил бульдогов и, отойдя к машине, забрался на заднее сиденье. Дядя привычно пристегнул племянника и с кряхтением сел за руль. Дорога. Пыльная трава по обочинам, старые вязы и липы. Над полями прощально машет дрожащей дымкой уходящий август. И настроение у всех соответствующее – предосеннее, печальное.

Вот и Лондон, вокзал Кингс Кросс. Снова дядя Вернон грузит на тележку багаж Гарри, сам Гарри грустно смотрит на дядю – как же неохота уезжать! – но вот они прощаются и Гарри толкает тележку к барьеру. На волшебной платформе на сей раз всё по-другому, кошки под ногами не путаются и не орут, все они сидят в переносках и озадаченно моргают из-за решеток-плетений. Люди молчаливы, они торопливо прощаются со своими детьми и так же торопливо распихивают их по вагонам. С плакатов на стенах отовсюду на них смотрит сбежавший преступник, нагнетая и без того нервную обстановку. Свой багаж Гарри занес сам – подрос как-никак – и пошел по вагону в поисках друзей или свободного купе. Гермиона и Рон появились навстречу с другого конца вагона, вскользь поздоровавшись, они толкнули ближнюю дверь и дружно ввалились внутрь. Купе оказалось занято, кто-то спал у окна, плотно закутавшись в серый плащ. Можно было бы поискать дальше, но… Рон машинально спросил:

– А это кто?

Гермиона автоматом ответила, тыкая пальцем в чемодан на багажной полке:

– Профессор Р. Дж. Люпин.

Кто-кто? Гарри с интересом уставился на незнакомца, потом посмотрел на бирку на чемодане – и правда, написано «Люпин», хм, неужели тот самый? Дядя Аргус, да и прочие преподаватели утверждали, что Люпин был лучшим другом Джима Поттера, Сириуса Блэка и Пита Петтигрю. Ну и где же ты был все эти годы, друг? Вот дядя Вернон всю жизнь, каждые праздники шлет подарки и поздравления некой Шарлотте Бименс, дочери погибшего армейского друга, хотя ничем и никак ей не обязан и не должен. Но нет, дядя исправно держал принцип, а пару раз даже съездил в Плимут, отвозил деньги ей на операцию, и не он один, весь командный состав скинулся на операцию заболевшей девочке. Ну что ж, права Гермиона, говоря, что магглы более ответственные люди, чем равнодушные волшебники. Потеряв интерес к спящему попутчику, Гарри обратился к Рону:

– Ну как твоя Короста, поправилась?

– Нет, – Рон достал из-за пазухи сильно похудевшую крысу, – по-моему, ей только хуже стало. Наверное, это из-за Египта, там жутко жарко и нету привычной пищи. И нет! Гермиона, даже не вздумай выпускать его из корзины!

– Но Глотику скучно там сидеть! – гневно возразила Гермиона, открывая плетеную переноску. Из её недр вылез толстый кот, откормленный, ухоженный и тщательно вычесанный, похоже Гермиона со всей ответственностью подошла к роли исправной хозяйки. Подозрительно покосившись в сторону спящего пассажира, кот переключил свое внимание на крысу, которую Рон безуспешно пытался запихать обратно за пазуху. Короста почему-то не слушалась, она водяным ужом вытекала из пальцев Рона, Рон пытался её удержать и при этом не раздавить, Живоглот с неистощимым интересом наблюдал за неравным сражением.

Поезд тихо полз со скоростью двадцать две мили в час. Погода за окном, напротив, скакала из климата в климат, купе то ярко освещалось косыми лучами солнца, то погружалась в холодный осенний полумрак. Временами шел дождь. Его тяжелые капли гулко ударялись о крышу вагонов, присоединяя свою песню к стуку колес. Разговоры не клеились. Говорить ни о чем не хотелось, даже о сбежавшем зэке. Все тосковали по оставленным домам и родителям, прощались со своими городами и деревнями и грустно готовились к тому, что ожидало их впереди в Хогвартсе в новом учебном году.

Где-то в районе пятого часа посреди мокрой осенней хмари лениво ползущий поезд вдруг замедлился, а потом и вовсе остановился, звонко лязгнув сцепками. Гарри вышел из полусонного оцепенения, завертел головой, Рон протер затуманившееся стекло и начал всматриваться во мрак за окном, Гермиона на всякий случай крепко прижала к себе кота. Гарри с легкой досадой посмотрел на спящего – может, пнуть его, для порядку? – встал и, отодвинув дверь, выглянул в коридор. Из дверей других купе по всему вагону выглядывали такие же сонные и озадаченные пассажиры с тем же вопросом – а что случилось, почему стоим? Так ничего и не выяснив, Гарри вернулся на свое место, пожимая плечами на вопросительные взгляды друзей.

Прошло полчаса, поезд стоял на месте и никуда не ехал. А за окном мелькали тени, к которым почему-то не хотелось присматриваться. А потом началась атака. Сначала появился холод, но не осенний, а полноценный зимний, январский мороз. Изо рта ребят густо повалил пар, оседая инеем на бровях, ресницах и на воротниках, кот на коленях Гермионы зашипел, глядя на дверь. Все трое дружно уставились туда же – что там? Кто там? За стеклянной рамой двери появилась тень, та самая, жуткая, колыхающаяся, высокая. Гарри вдруг понял, что не хочет это видеть, не желает, на это нельзя смотреть! Живоглот с шипения перешел на вой и вцепился когтями в ноги Гермионы, девочка громко вскрикнула и, интуитивно отшвырнув кота, отпрянула спиной назад, прямо на спящего профессора, тот только всхрапнул. И Гарри не выдержал, он заорал и со всей дури лягнул скамью рядом с ногой профессора:

– Да прекращайте спать, мистер!

А дверь отъехала и в её проеме торчала высокая – под потолок – бесформенная фигура. Плащ её невесомо колыхался рваными клочьями черного тумана. Гарри понятия не имел, кто или что это такое, но знать не хотелось, понятно было только одно – оно очень страшное. И смертельно опасное. И уже на грани разума, Гарри снова лягнул, уже не скамейку, а ногу Люпина, и это при том, что Гермиона отчаянно трясла и тянула его за плечи, истерично вопя:

– Проснитесь, профессор, проснитесь! На помощь!!!

То ли чувствительный пинок, то ли крики и тряска, то ли всё вместе, но профессор проснулся, а судя по его ясному и настороженному взору, стало понятно, что он вообще не спал. Встал Люпин, вытягивая из внутреннего кармана волшебную палочку, и направил её на высокую фигуру. Что-то произнес, и из кончика палочки вырвалась струйка серебряного дыма. Существо пошло-поскользило назад, а Люпин кинул вслед:

– Никто из нас не прячет под мантией Сириуса Блэка! Уходи!

И оно ушло, унося с собой страх, печаль и холод. В купе вернулись тепло и свет. Ожил и дернулся поезд. Поехали. Гарри перевел дух и осмотрелся, Рон, бледный до зеленоватого оттенка, сидел оцепенев и глядя в одну точку, казалось он теперь никогда не заговорит, Гермиона вжалась в угол, в её широко раскрытых карих глазах плескался ужас. Сам Гарри, прислушавшись к себе, понял, что у него вся кожа покрылась пупырышками, а волосы встали дыбом. Вот же жуть невообразимая! И что это было??? Видимо, он спросил-подумал это вслух, потому что ему ответил Люпин: