Текст книги "Дружба начинается не со знакомства (СИ)"

Автор книги: Таня Белозерцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Сидеть! Регулус, ты болван. Чем ты Лорду не угодил? Или тебя матушка так изощренно прокляла? С помощью домашнего эльфа, а?

Регулус всё-таки ухитрился закопаться в песок, не желая и не могучи отвечать на вопросы. Северус вздохнул, выкопал его из песка и прижал к своей щеке:

– Рег… засранец… Живой, братишка!..

Полумна тихо икнула, у Гарри отвалилась челюсть, в который уже раз. За прошлый год он уже как-то попривык к вечному имиджу мрачного профессора, и видеть его человечность он не ожидал и не был готов. Тут и Аргус Филч что-то решил для себя, он развернул карту Мародеров перед Северусом, поискал и, найдя, ткнул пальцем:

– Сюда глянь, Северус. Питер и Том. Про Питера я пока тебе не скажу, но Том… Тома поищи, он не внушает мне доверия. Дети могут быть в опасности.

Северус, нахмурившись и близоруко прищурившись, внимательно вчитался в чернильные знаки. Прочитал. Проникся. И обескураженно уставился на Филча.

– Он не может быть живым… я его не чувствую. Как такое возможно?

Полумна энергично пихнула Гарри в бок и выразительно посмотрела на него, Гарри понял, сполз с топчана и, подойдя к столу, обратился к мужчинам:

– Простите, можно сказать?

Две пары озадаченных глаз вопросительно уставились на него. Потом оба синхронно кивнули, разрешая подать голос. Гарри приободрился:

– Мне сказали, что Томом Джинни Уизли называет дневник.

– Дневник? – переспросил Северус. – Хм, допустим, ну и как он выглядит? Розовый с белыми единорожками? – не удержался он от сарказма. Гарри пожал плечами, только теперь сообразив, что не знает, как выглядит дневник Джинни, но ему на помощь пришла Полумна, она подала голос с топчана:

– Небольшая черная тетрадка, кожаная обложка. Никаких единорогов, ни розовых, ни белых, Джинни их, вообще-то, не любит. И розовый цвет тоже, она же рыжая.

– Благодарю вас, мисс Лавгуд, особенно за подробности! – чуть язвительно сказал Северус.

Гарри, осмелев, осторожно потянул его за рукав, привлекая к себе внимание.

– Простите, профессор. А Регул сможет стать снова человеком?

Из глубин черных, антрацитовых глаз исчезло ехидное выражение, сменилось на встревоженно-озабоченное, а последовавший вопрос был полон недоверия:

– А почему это вас так заботит, Поттер? Вы не можете знать Регулуса Блэка лично, чтобы беспокоиться о его судьбе.

– Нет, сэр, я не знал его лично, но слишком хорошо знаю, что такое принудительная трансформация, слишком хорошо знаю, как страшно находиться в теле животного и не иметь возможности заговорить по-человечески.

К Гарри тут же склонился встревоженный Филч, пытливо заглядывая в лицо и глаза мальчика:

– Гарри, что значит «слишком хорошо»?

Гарри вздохнул, не хотел он об этом говорить, да, видно, придётся.

– Просто Хагрид психанул, хотел моего брата заколдовать, да я не дал… В общем, он меня в поросёнка превратил, вот. К счастью, это было недолго, меньше суток, тёте Петунье удалось найти волшебника, который меня и расколдовал. Но я этого никогда не забуду, так неприятно это – быть животным… Просто кошмар, зрение боковое и без цвета, оглушительные звуки, в то время как вокруг говорили нормальными голосами. Честно-честно, шепоток для меня был как раскат грома, и запахи, вот где полный аут! Духи тёти, например, я точно знаю, что она душится «Магнолией», но моему поросячьему носу это оказалось жутким амбре, меня словно окунуло в огромный букет из миллиардов лилий, ромашек, фиалок, короче целое сонмище самых пахучих цветков… – Гарри остановился перевести дыхание и потом продолжил: – А люди! У каждого свой собственный запах, теперь я понимаю, как работают собаки-ищейки, для них это на самом деле несложно, ещё бы, с таким-то нюхом! И вообще, не знал я, что в мире столько запахов, всё вокруг пахнет, пахнет и пахнет – ну хоть совсем не дыши! Свинье-то не на что жаловаться, она с рождения окружена запахами, это её язык и… это, как его… ин-фор-мационное поле, вот. А я – человек, для меня это оказалось слишком сильным испытанием.

Гарри замолчал, на него молча и задумчиво смотрели потрясенные взрослые и удивленная девочка. Первым отмер Северус:

– Регулусу надо подрасти, хотя бы до феникса-подростка, сейчас его опасно подвергать каким-либо заклинаниям, он птенец, детёныш. Да и не уверен я, что смогу что-то сделать, здесь замешана эльфийская магия, думаю надо найти того, кто заколдовал Регулуса, и попросить или заставить его расколдовать.

Помолчал, а потом снова обратился к Гарри:

– Вы мне не поможете, мистер Поттер?

– Конечно, сэр! Скажите, что надо.

– Мне нужен дневник Джинни Уизли.

– Ладно… – неуверенно пробормотал Гарри, прикидывая, как проделать эту сложную задачу без прямого контакта с чокнутой фанаткой. Опасливо глянул на профессора, тот вопросительно вскинул правую бровь. Гарри вздохнул и повторил: – Ладно, постараюсь достать, сэр.

На том и разошлись. Феникс-Регулус пока остался у Филча, в его каморку никто из профессоров, кроме Северуса и Сильвануса Кеттлберна, не заглядывал, а значит, было больше вероятностей того, что тайна феникса сохранится надолго.

Директор Дамблдор, конечно, обнаружил пропажу своего верного фамильяра и сокрушался по поводу его исчезновения, искренне переживал и недоумевал – почему он улетел так надолго? Неужели он состарился и отправился в свой последний полёт, чтобы умереть?

Северус молча отмеривал капли, собираясь споить директору лекарство – аналог маггловского галоперидола. То самое, для старичков, страдающих деменцией. Дамблдор развалился в кресле и переживал о Фоуксе, Минерва молча обмахивала его газетой и пыталась утешить, говоря, что феникс просто улетел прогуляться и скоро вернется. Закончив с дозировкой, Северус зловещим, непреклонным роком шагнул к ним, держа наготове пузырек. Директор слабо запротестовал, жалуясь на вкус и «что-то у меня нет желания принимать зелье, Северус, давай как-нибудь потом?», но Северус был непреклонен. Коротко рявкнув, он заставил Альбуса принять лекарство.

Гарри пока не удавалось раздобыть дневник, он понятия не имел, как это сделать. Прямо попросить дневник с личными записями у девочки он, естественно, не мог – лучше уж сразу утопиться! По-другому Гарри не представлял, как действовать. Украсть? Тоже страшный вопрос-проблема…

В начале октября к Хагриду пришел гость. Услышав стук в дверь, гулким басом залаял Клык, удивленный Хагрид шикнул на него и пошел открывать дверь. На пороге обнаружился Северус. Ну, такому гостю Хагрид хоть и удивился, да был рад, любезно посторонился, пропуская в дом, пинком загнал в угол собаку и занялся чайником. За чаем душевно поговорили за жизнь, уговорили бутылочку старого доброго Огденского, которую принес с собой вежливый и пунктуальный до мозга костей Северус. А потом что-то произошло с миром, из него исчез объем и пропали все краски, в нос ударил нестерпимо сильный запах мокрой псины. Причем воняло так… словно здесь, в его хижине, собрали всех бездомных дворняг со всего света. И каким-то невозможным чудом запихали сюда, в ограниченное пространство его маленькой комнатки. Задыхаясь жуткими миазмами, Хагрид косматой кометой вылетел на улицу, но на свежем воздухе оказалось ещё хуже – мириады запахов, ароматов, всего-всего пахучего и вонючего обрушилось на него со всех сторон, душа и ошеломляя. Приятных запахов практически не было, но даже и от них нельзя было продохнуть, а уж что говорить о неприятных… Ослепший от обильных слёз, давясь слюнями и соплями, Хагрид, истерично рыдая, упал на колени и услышал над собой тихий голос Северуса:

– Это недолго, Хагрид, всего суточки. К завтрашнему вечеру эффект зельица «Собачий нюх» развеется. И всё придет в норму.

– За что??? – испуганно прорыдал Хагрид.

– Это то, что чувствовал Поттер, когда ты превратил его в поросёнка. Впредь будешь знать, как разбрасываться проклятиями в детей.

====== Двадцать пятая глава. Призраки и василиски ======

С некоторых пор Джинни Уизли стала отдаляться от детей. Это было бы незаметно, если бы за девочкой не наблюдали, но за ней наблюдали. Вернее, Гарри следил за Джинни, пытаясь улучить удобный момент для добычи дневника, и именно поэтому Гарри и замечал все те нюансы физического и морального истощения. Джинни бледнела, худела, под глазами появились темные круги, рыже-морковные волосы потускнели и приобрели оттенок пыльного кирпича. Кроме того, Джинни обрела привычку засиживаться в гостиной до самой глубокой ночи – забьётся в дальний уголок с одинокой свечкой в бронзовом подсвечнике и давай чахнуть над черной тетрадкой. План захвата дневника заключался в следующем: дождаться, когда девчонка хоть на минутку отойдет за чем-нибудь, оставив при этом дневник на столе, тогда и можно его того… свистнуть. Но треклятая рыжая вредина ни на секунду не расставалась со своим чертовым дневником.

Время шло, октябрь медленно полз к Хэллоуину, погода за стенами Хогвартса становилась всё хуже и хуже, пока окончательно не впала в полную депрессию и не начала постоянно плакать, проливая на землю бесконечные потоки дождя, который по ночам временами сменялся на снег. От которого, впрочем, было мало толку, потому что на следующий день он истаивал, оставляя после себя отвратительную грязь.

Рон Уизли получил приглашение от привидений посетить смертенины-панихиду по сэру Нику, того, который почти безголовый. Пригласили и Гарри, но он открестился, наотрез отказался идти. Рон обиделся:

– Но, Гарри!.. Это же такая редкая возможность побывать на поминальном пиру призраков. Уверен, что живые туда мало когда допускались, если вообще допускались.

– Да ну тебя, Рон! Не люблю я привидений… ты хоть знаешь, что они такое?

На лице рыжика – удивление, а так как разговор начался на обеде в Большом зале, то вокруг беседующих собралась огромная толпа. Всем стало интересно послушать и узнать, что такое привидения с точки зрения маггла. Гермиона, сидящая рядом с Гарри, тоже включила в голове энциклопедию.

– Привидения по своей сути являются сгустками энергетической эктоплазмы. Человек на самом деле не хочет умирать и отчаянно сопротивляется смерти, особенно насильственной. Но скажите это палачам и убийцам… Физическое тело-оболочка умирает, так или иначе, а от него отделяется то, что составляет саму суть человека – душа, ментальное и астральное тела. Если ты маггл, то душа растворяется в астрале, душа старого, добровольно умершего человека отправляется туда же, или в рай, как говорят те, кто верит в Бога. Энергия возвращается в энергию, как и физическое тело – прах к праху, тлен к тлену…

Здесь Гарри ненадолго замолчал, выдерживая скорбную паузу. Остальные тоже деликатно помолчали, попутно задумываясь о своих умерших родственниках. Гарри вздохнул и неторопливо заговорил снова:

– Волшебники, как я вижу, тоже умирать не хотят и не желают. И, будучи магами, они нашли способ отвертеться от безносой старухи с косой – они стали призраками. Они так хотели жить, что просто не ушли в небытие – тело умерло, а энергия осталась, забыв вернуться в своё начало. Должен сказать, что некоторые магглы тоже так умеют, иначе бы у людей не было бы знаменитых замков и домов с привидениями, не было бы тех страшных историй и фильмов, от которых душа уходит в пятки.

Ну и на закуску, энергия-эктоплазма нуждается в подпитке, чем призраки Хогвартса успешно пользуются. Это не очень заметно, но сам факт того, что этот древний замок кишит привидениями… Я не знаю, что такое магия, я знаю только, что призраки любят скапливаться в так называемых местах силы, это обыкновенно очень старый дом, замок, какой-нибудь храм. Будь Стоунхендж чем-то жилым или обитаемым, там бы тоже завелись какие-нибудь духи, хотя, по слухам, они там есть… какие-то синие блуждающие огоньки. И мне очень страшно сидеть на уроках профессора Биннса, а вдруг, пока мы спим на его уроках, этот призрак старого учителя высасывает из нас энергию? Вроде бы он интересно рассказывает о битвах-восстаниях гоблинов, но почему же так спать на его лекциях хочется? Уж не питается ли он нами???

После последнего патетического вопроса-восклицания Гарри в зале настала така-а-ая тишина… Все сидели, буквально замороженные ужасом: и правда, почему же увлекательные истории про гоблинские войны и битвы, эпичные схватки-сражения навевают такую скуку, почему стоит только призрачному учителю заскрипеть нудным голосом об очередном гоблинском противостоянии с магами, как класс словно погружается в сонное оцепенение?

Все нервно запереглядывались, некоторые старшекурсники так и вовсе начали ругаться, а один из них – пятикурсник Седрик Диггори с Пуффендуя – сердито произнес:

– Всё! Отписываюсь, на урок истории – больше ни ногой. Теперь понятно, почему как с урока выйду – танцевать хочется, это потому, что призрак перестаёт на меня действовать. Говорил же вам, парни, что-то здесь не так! А вы – «Ой скучно-скучно!» Вот вам и скука, кошкин пень!

Гермиону и прочих магглорожденных затормошили чистокровные маги и полукровки, требуя доказательств – правду ли Поттер сказал? Те подтвердили – да, правда. А кто не верит, те пусть посетят Кентерберийское аббатство или знаменитые Гримпенские болота, там этих синих блуждающих огоньков только слепой не видел…

В результате, сам Рон забоялся идти на смертенины Почти Безголового Ника, да ну их, чего он там не видел? А то придет, а его того, высосут. Досуха.

А Гарри продолжал наблюдать за Джинни, подкарауливая подходящий момент, чтобы стащить злополучную тетрадку для профессора Снейпа. Настал Хэллоуин, студенты со всех курсов и факультетов ручейками стекались в большую полноводную реку в холле, там она, неторопливо бурля разными голосами, мерно втекала в Большой зал, где опять дробилась на четыре ручейка, а те, в свою очередь, окончательно разбивались на тоненькие струйки ребят, рассаживающихся на лавки вдоль столов. И опять же, как и в прошлом году, никто не заметил, что в этой полноводной реке не хватает двух капель – Джинни Уизли и Гарри Поттера.

Гарри сперва, впрочем, вместе со всеми тек в Большой зал на праздник, когда вдруг боковым зрением заметил, как Джинни, воровато оглянувшись, выскользнула из общего потока в боковой коридорчик-переходик. Моментально насторожившийся мальчишка тут же вспомнил, что Джинни о чём-то договаривалась с неведомым Томом как раз на Хэллоуин. Что-то там про раковину и туалет. Ну, дальше и думать нечего, Гарри так же воровато оглянулся и прошмыгнул в тот же коридорчик вслед за Джинни. Потому что он мальчик, и как все нормальные мальчики должен проследить за новой загадкой, тайной, непонятным происшествием. Вот только Джинни…

Отойдя на приличное расстояние и на пару этажей повыше, Джинни начала вести себя очень странно. Сперва она, перестав оглядываться и шарахаться от каждой тени и постороннего звука, достала из ниши в стене небольшой тесак и, грозно поигрывая им, направилась в неработающий женский туалет. Гарри, озадаченный сверх меры и никогда не упускающий шанса всё-таки стибрить пресловутую тетрадку, вытащил из внутреннего кармана мантии свернутую мантию-невидимку и одним отработанным до автоматизма движением набросил её на себя, после чего беззвучно скользнул следом за девочкой и…

И чуть не выпрыгнул обратно в коридор, потому что зрелище того, как маленькая девочка рубит голову обездвиженному магией петуху – далеко не из приятных. Но он сдержался, не стал удирать без оглядки и в панике. Он в молчаливом шоке смотрел, как Джинни собирает петушиную кровь в глубокую блестящую посудину, которая при более пристальном рассмотрении оказалась рыцарским шлемом, снятым, очевидно, с доспеха в коридоре. Покончив со сбором крови, Джинни, как-то деревянно двигаясь, прошла к раковинам в центре туалетной комнаты, волоча за собой за лапы мёртвого петуха, встала перед одним из рукомойников и… зашипела. В её странном, псевдозмеином шипении Гарри отчетливо расслышал:

– Откройс-ссс-ся…

Раздался гул, пол под ногами мелко-мелко задрожал, центральная раковина щелкнула и отъехала, образовав собой большое круглое отверстие в полу. Девочка так же деревянно шагнула к нему, Гарри запоздало крикнул, спешно сбрасывая мантию-невидимку:

– Джинни, не надо!

Девочка молча развернулась к нему и как-то незнакомо посмотрела, словно не узнавая. Гарри насквозь пронзила волна ледяного ужаса, когда до него внезапно дошло – это не Джинни. Глаза девочки, обычно жадные и орехового цвета, сейчас были равнодушными и с каким-то вишнёвым багрянцем, как у проголодавшегося вампира. Решение, как действовать дальше, пришло спонтанно. Как и всегда в критических ситуациях, Гарри в такие моменты начинал очень быстро и нестандартно соображать. Раскинув руки в стороны, как полицейский-психолог при разбушевавшемся психе-маньяке, он таким же увещевающим голосом заговорил:

– Спокойно, Том, что ты собираешься делать?

Чужая, картонная улыбка на маленьком девчоночьем лице выглядела жутко.

– Кто ты?

Волна страха снова окатила Гарри, но он справился. И на всякий случай решил назваться другим именем, раз этот непонятно кто не узнал его.

– Меня зовут Тоби, а ты кто?

– Это тебе не нужно знать. Уходи. Я – занят.

Отрывистые, короткие фразы, равнодушное, каменное лицо Джинни – всё это нагоняло жути, и Гарри лихорадочно пытался сообразить, как же выцарапать Джинни из рук этого монстра. Да вот только монстр был непонятно где... В девочке? Ну и как его из девчонки выковырять? Гарри поморщился от противного запаха металла и чисто машинально спросил:

– Зачем тебе дохлый петух, что ты собираешься с ним делать?

Джинни-Том рассеянно глянула на мёртвого петуха в руке и спокойно ответила:

– Он мне не нужен. Мне нужен тот, кто живёт внизу. Ты мне мешаешь, Тоби, уходи.

– А кто там живёт? – торопливо спросил Гарри. Заболтать, не дать ей уйти туда, потянуть время. И как-то позвать хоть кого-нибудь… Вот только как?.. Пока он думал, Джинни что-то успела прошипеть, что – Гарри не расслышал, да и поздно, вообще-то… Пол под ногами опять дрогнул, а из круглого отверстия в полу на месте раковины внезапно появилась огромная рогатая голова, а за ней бесконечно длинное тело. Изумрудно-зелёный змей примерно двадцати футов длиной свернулся кольцами перед ними и выжидательно уставился на детей. Гарри потрясенно воззрился на гигантскую рептилию, вот и что с ней делать? Проглотит и не заметит. Джинни прошипела, указывая на него:

– Убей.

Это кого… его? Ой… Гарри попятился было, изумрудный змей повернул голову, украшенную красной роговой короной, его глаза замерцали золотым светом, и с них поползла вниз защитная плёнка внутреннего века. Интуитивно чувствуя смертельную опасность, Гарри с перепугу зашипел в ответ – и как только у него получилось? – наверное, со страху, не иначе:

– Н-не с-ссс-смей, придурок!

Змей вздрогнул, прозрачная плёнка поползла вверх, и он распластался перед Гарри, подобострастно шипя:

– Прос-ссс-с-сти, хоз-з-зяин.

На лице Джинни появилось выражение крайнего недоумения, она засунула руку за пазуху и вынула на свет божий дневник, но не успела она что-то сделать или сказать, как гигантский змей молниеносно метнулся к ней и… В запарке Гарри показалось, что он ей сейчас руки по плечи откусит, но, к счастью, это ему только показалось, вредить девочке змей не собирался. Его верхний клык-сабля аккуратно пронзил тетрадку. Раздался отчаянный вопль, полный смертного ужаса и боли. Вот только кричащего не видно было, да и понятно, ведь кричал-то дневник. Джинни тряпичной куклой свалилась на пол, Гарри подбежал и встревоженно нагнулся над ней, но всё, что он смог понять, это то, что она без сознания. Стоя на коленях рядом с ней, Гарри задрал голову на змея. Тот задумчиво смотрел перед собой, потом лениво двинул челюстью и сплюнул к ногам Гарри прожженный насквозь дневник. Он весь пропитался чернилами – интересно, откуда? – и казался совершенно бесполезным, ни на что не пригодным, даже на то, чтобы из его листочков сложить самолётик. Гарри, вздохнув, подобрал ненужный теперь дневник и горестно задумался – что же профессору Снейпу-то объяснять? Змей вопросительно прошипел:

– Ч-шш-што ещщщё с-ссс-сделать, хозз-зяин?

Гарри растерянно посмотрел на него, потом показал рукой на отверстие в полу и робко попросил:

– Вернись обратно, а?

К его вящему изумлению, змей послушался, он развернулся к раковинам и, проползая мимо Джинни, попутно прихватил петуха, проглотил его одним движением и скрылся в черном зеве трубы. И словно автоматически закрылся проход – раковина встала на место.

====== Двадцать шестая глава. Дневник и феникс ======

Так ничего и не поняв, Гарри уселся на пол возле Джинни и тупо уставился на то место, где секунду назад скрылся хвост гигантской гадины. В руке он по-прежнему сжимал разбухший от чернил дневник со здоровенной дырой посередине. Запоздалый страх заструился по венам, Гарри крепко зажмурился, представляя себе – а что было бы, если…

– Мяу?

Мальчик вздрогнул и открыл глаза – в туалет заглянула Миссис Норрис, её любопытная мордочка подозрительно обозревала пространство, носик внимательно втягивал затхлый воздух давно не работающего помещения и явно чуял, считывал недавнюю информацию: запах петушиной крови в шлеме, исчезающий запах рептилии… Круглые желтые кошачьи глаза остановились на Гарри, потом переместились на лежащую в отключке Джинни. Гарри опомнился, с трудом, еле-еле поднялся на ноги – он и так-то всегда трудно вставал, а тут ноги ещё и дрожали и подгибались – от пережитого страха, не иначе. Хватаясь за раковины и стены, Гарри доковылял до двери, выполз в коридор. Постоял в дверях, собираясь с силами, и поплелся дальше – надо было кому-нибудь сообщить, что в туалете лежит без сознания первоклашка…

– Это кто такой потный-мокрый? – раздался над головой скабрезный голосок. Гарри, вяло приподняв голову, равнодушно глянул на Пивза, вредного мелкого духа, тот кувыркнулся в воздухе и, повиснув вниз головой, посмотрел на Гарри между своих ног, словно с такого ракурса объект был гораздо интересней. И оскалился, готовясь сказать ещё какую-нибудь гадость, но Гарри опередил его. Подняв палец в предупреждающем жесте, он серьезно произнес:

– Пивз, ты полтергейст?

От удивления тот перевернулся обратно и настороженно ответил:

– Да.

– Тогда почему ты ведешь себя не как полтергейст? – строго спросил Гарри. Пивз окончательно растерялся и потрясенно брякнул, совершенно сбитый с толку:

– А как надо себя вести?

Гарри зачем-то встал в позу Наполеона, выпрямил спину, засунул пальцы правой руки в проем мантии и начал говорить чопорным голосом:

– Настоящего полтергейста, дорогой Пивз, отличает хорошее воспитание. Его не видно и не слышно. Никаких голосов и звуков, никакой визуализации! Видно только, как летает мебель и посуда, как сами собой зажигаются свечи и факелы. А самое пугающее знаешь что?.. – здесь голос Гарри снизился до таинственного шепота, и заинтригованный Пивз приблизился ближе и, затаив дыхание, приготовился услышать самое страшное злодеяние из сферы полтергейстов. – Ожившие тени!

Пивз задумался – ожившие тени? И что это такое? Гарри, видя его замешательство, пояснил:

– Ну представь себе: идет человек, ни о чем не подозревает, торопится себе, скажем, в столовую, а тут его тень на стене или перед ним вдруг ка-а-ак раскинет руки, да ка-а-ак прыгнет на него… или другое какое «бу» сделает. Представил?

О да! Пивз представил, ещё как представил! И он с благодарностью посмотрел на Гарри, отсалютовал ему и полетел прочь, напрочь забыв о том, что собирался над ним поиздеваться. Гарри, проводив взглядом склочного духа, облегченно вздохнул, всё-таки его шутки довольно не безобидны, порой он может здорово навредить – с лестницы столкнуть, на голову что-нибудь тяжелое уронить или чем-то грязным и вонючим облить, например навозной бомбой, жидкой грязевой субстанцией, воняющей понятно чем.

Так, ладно, время он выиграл, пора наконец позвать кого-нибудь. И Гарри снова припустил вперед по коридору, радуясь, что удалось так быстро и безболезненно избавиться от проказливого духа. Его неуклюжий бег был недолог, примерно через минуту он наткнулся на Филча, который, кряхтя, поднимался по лестнице навстречу Гарри. Остановились, держась за бока, отдуваясь и подозрительно оглядывая друг друга, наконец Филч собрался с мыслями:

– Гарри, ты Миссис Норрис не видел? Что-то она беспокоится… Не знаешь, где она?

– Знаю… она в туалете Плаксы Миртл. Там Джинни лежит… без сознания. Дядя Аргус, можно попросить?

– О чём? – хитро прищурился старик. Гарри досадливо хмыкнул:

– Не говорите никому, что это я её нашел.

Филч демонстративно почесал в ухе своим подагрически распухшим в суставах пальцем:

– О чём ты, Гарри? Девочку в туалете Миссис Норрис нашла. Вон, слышу, как она меня зовет.

И старик шустренько почесал дальше по коридору. Гарри с дурацкой улыбкой на лице прислонился к стене, провожая взглядом мудрого, всё понимающего завхоза. И спохватился – дневник! Дневник забыл отдать! Хотел было догнать Филча, чтобы передать дневник для профессора Снейпа, но вовремя притормозил. Что толку сейчас догонять старика? Ну догонит, ну передаст, да только вокруг уже народу полно… лишь зря засветится. И Гарри, чувствуя за пазухой плотную обложку тетради, а на душе чувство легкой досады, поплелся в зал, надеясь поспеть хотя бы к десерту. Поспел, но аппетиту не было, по-видимому, он остался там, в туалете, а вернее, уполз вниз по трубе. Что там Хагрид пел? «Хогвартс – самое безопасное место во всем мире». Угу… настолько безопасное, что маленькие девочки, одержимые духами, открывают фальшивые рукомойники в неработающем туалете и вызывают древних монстров, перед глазами Гарри до сих пор стояла огромная треугольная змеиная башка с красной костяной короной на затылке. До сих пор помнилось, как неумолимо-неотвратимо наливаются золотым сиянием два огромных глаза, как ме-е-едленно опускается внутреннее веко. И как внутри растет ужас, жуткое понимание того, что тебя сейчас не станет. Один молниеносный бросок и… И кстати, а почему змейка сперва слушалась Джинни, а потом, услышав, как шипит Гарри, она набросилась на… И еще... орал-то кто? Чей предсмертный вопль он слышал, после того как дневник был прокушен? Что-то знакомое… вот что-то вертится в голове, а что – никак не вспоминается… Гарри не глядя ковырял вилкой пирог с патокой и так глубоко погрузился в свои мысли, что не сразу среагировал, когда Гермиона начала его тормошить, толкать и звать:

– Гарри! Да Гарри же, очнись!

– А? Что? – заполошно вскинулся Гарри, осоловело вырываясь в реальность. – Прости, задумался.

– Крепко же ты задумался, – фыркнула Гермиона. – Кто-то напал на Джинни в туалете Плаксы Миртл. А о чём ты задумался?

– Я пытаюсь вспомнить, где я слышал выражение «Вложить душу в предмет искусства – значит стать бессмертным», а ещё я думал о большой змее с костяной короной на голове. А что там с Джинни? – в последнюю фразу-вопрос Гарри добавил толику ехидства, чтобы не подумали чего не надо.

– Не знаю, что там с Джинни. Её нашли в туалете без сознания, а рядом с ней полный шлем чьей-то крови, – при этом Гермиона округлила глаза. – Говорят, что она решила заняться черной магией. Про душу и предмет искусства я ничего не знаю, а змеей с короной часто изображают василиска.

– А он большой? – уточнил Гарри. – Футов двадцати в длину?

– Не знаю, Гарри. В разных мифологических словарях и старинных бестиариях даются разные размеры самых различных василисков. Кто-то пишет, что он выглядит как драконопетух, а кто-то утверждает, что василиск – змея очень больших размеров. В общем, разные суждения, разные мнения. Совершенно бесполезно читать, ни одна книга не скажет правду.

Гарри задумчиво покивал, вспоминая изумрудно-зеленый глянец великолепного змеиного тела, его тугие, плавные кольца, высокий и гордый постанов благородной головы, увенчанной роскошной роговой короной. Поняв, что это василиск, Гарри испытывал теперь смешанные чувства страха, изумления и восхищения – чего уж там, не просто увидел василиска, а и в живых остался! – а это вам не крольчонок чихнул. Рон что-то там доел, отложил вилку и встал с недовольным ворчанием:

– У Джинни просто талант – влипать в неприятности. Я пойду в больничное крыло, проведаю.

Ушел. А Гарри так и застыл на месте. Талант... Вот оно, талант! Вот где он слышал фразу про душу. Джанни Родари. Джельсомино в стране чудес. «И сила таланта, и правда нужна, чтобы картина сошла с полотна!» То есть, другими словами, для того чтобы картина приобрела достоверность – каждый хороший художник вкладывает в неё свою душу. Ну хорошо, вспомнил, а дневник-то тут при чём? Кстати, пора бы его отдать. И Гарри, так и не притронувшись к пирогу, встал из-за стола, ища глазами Снейпа. Профессора в зале не оказалось, Гарри вздохнул и потащился через ползамка в подземелья. Однако, пройдя с полпути, он засомневался в том, что точно знает, где профессор, пришлось зайти в ближайший пустующий класс, достать из кармана карту Мародеров, разложить на парте и поискать по ней. Метка-след «Северус Снейп» обнаружилась в каморке Аргуса Филча. С Регулом. Отлично, все трое в одном месте! И обрадованный Гарри, сложив и прибрав карту, заторопился к каморке Филча. Уже подходя к ней, Гарри вдруг вспомнил, что не поискал Тома Реддла, но тут же отмахнулся от этой мысли, а, ладно. Надо – поищут. Постучавшись и дождавшись ответа, Гарри вошел. Три пары настороженных глаз уставились на него: серые – Филча, обсидианово-черные – Снейпа и темно-синие – незнакомого молодого человека, которого Гарри, впрочем, признал как Регулуса Блэка, чью фотографию он видел в газетных вырезках. И, конечно же, его реакция была вполне стандартной:

– Ух ты! Регул, ты расколдовался?!

В ответ Регулус тихо хмыкнул, с весёлым любопытством разглядывая Гарри:

– А я и не… заколдовывался. С чего ты взял?

– Но… профессор, – Гарри даже пальцем ткнул в него для точности, – профессор Снейп сказал, что вас эльф заколдовал! То есть он эльфийскую магию почувствовал…

– Ах, это… н-ну-у-у, Кики действительно поработал надо мной, переместил в меня кое-что отсюда, – Регулус вытащил из кармана овальный медальон на длинной цепочке и показал Гарри. – Здесь был маленький кусочек души Темного Лорда, а я, к его сожалению, вычитал в одном старославянском альманахе – ох и язык, кстати! – об очищающем чистом пламени возрождающегося феникса, о том, что его пламя подобно Адскому огню. А Адским огнём как раз уничтожают всё зловредное и злопакостное, в том числе и крестражи. Который здесь и был.

Регулус помахал медальоном, тот плавно закачался туда-сюда на цепочке подобно маятнику. Гарри мелком глянул на него и вновь вопросительно уставился на Регула.