Текст книги "Дружба начинается не со знакомства (СИ)"

Автор книги: Таня Белозерцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Я правильно понял, ты… вы анимаг?

– Да, Гарри, я анимаг. Я умею превращаться в феникса. Поняв, как уничтожить крестраж Лорда, я попросил Кикимера переместить его в меня и запаролить меня на самосожжение. Пароль – Регулус, как ты уже догадался, это было довольно сложно, знаешь ли… добровольно умереть, это… как же я порой завидовал самоубийцам, сигающим с крыш высоток, кто бы знал. Именно поэтому я поселился у директора Дамблдора, так как он частенько попадал в разные неприятности и я надеялся как-нибудь прикрыть его своей преданной грудью и погибнуть как герой, но Дамблдорушка, так его разэтак, всё время берег меня, берег как зеницу ока. Он меня очень ценил, если не сказать, любил...

В его голосе прозвучала горькая ирония. Дождавшись, когда он замолчит, голос подал Аргус:

– Гарри, ты что-то хотел?

– Да, я дневник достал. Только он немножко испортился, простите, сэр.

С этими словами Гарри достал дневник и протянул Северусу, тот взял, с недоверием уставился на прожженную в центре внушительную дыру. Потом он злобно посмотрел на Гарри и яростно спросил:

– Что это такое, Поттер?

Гарри вздохнул, крепко зажмурился и рассказал.

А потом он почувствовал, что его схватили за плечи и начали сильно трясти, как яблоньку по осени, а бешеный рёв чуть не оглушил:

– Вы… несносный мальчишка!!! Как вы посмели? Вы же могли погибнуть! Соваться в пасть василиску…

Мертвенно-бледный Северус остервенело тряс Гарри и что-то ещё истерично орал, голова Гарри беспомощно моталась туда и сюда, Филч и Регулус повисли на руках Северуса и пытались оттащить его от мальчика.

В общем, самая неоднозначная реакция. Вы не находите?

====== Двадцать седьмая глава. История Регулуса Арктуруса Блэка ======

Северус успокоился нескоро, ещё долго он сидел на стуле и прожигал Гарри укоряющими горящими очами. И под этим взглядом Гарри, заикаясь и запинаясь, повторил историю о туалете по просьбе Филча и Регулуса.

Потому что тетрадка оказалась крестражем. Именно поэтому василиск и проткнул её клыком, ибо почуял в ней темную сущность. Оказывается, василисков для того и разводили, что их яд способен уничтожить злое-темное-плохое. То, что не поддается другим, самым сильным заклинаниям. Конечно, для того существует Адский огонь, вызываемый при помощи Адеско Файр, универсальное средство, так сказать. Но после пары ошибок, приведших к колоссальным пожарам – Великому Лондонскому в 1660 году и Большому Чикагскому в 1871 – применение заклинания решили упразднить, мало ли… Адский огонь дважды вырывался из-под контроля, и неизвестно, что он сожжет в третий, а Мерлин, как и Бог – любит троицу… Ну, триаду, триединство, какая разница?! А василиск, он полуразумный, с ним при должном подходе и договориться можно.

Гарри всё это с интересом выслушал, обдумал и спросил у Регулуса:

– А как вы своей смертью уничтожили крестраж?

– Именно своей смертью и уничтожил. Крестраж ведь как устроен? Пока сосуд, в котором заключен кусочек души, цел – цел и он сам. А вот если носителя удалить, то и куску там нечего делать.

– А почему нельзя было уничтожить медальон? Зачем все эти пляски с бубном вокруг переселения-перемещения и прочее?

Северус со стула прожег Гарри ещё одной порцией презрения, Регулус вздохнул, почесал шею и начал:

– Темный Лорд пришел ночью и, к изумлению матушки, потребовал домовика на неопределенный срок. Она подумала и дала ему самого верного слугу на тот момент – Кикимера. Я об этом не знал, матушка не удосужилась мне доложиться, что Кики занят и что его дома нет. У меня той ночью болел живот, Сириус траванул меня маггловским фастфудом – когда я увидел как он жрёт биг-мак и запивает это дело пепси, то соблазнился, выпросил попробовать. Великовозрастный идиот, девятнадцать лет парню исполнилось, а туда же… Ну Сири и дал попробовать. Ага, попробовал, на свою голову и желудок. На весь вечер застрял в туалете и только ночью смог выползти оттуда, дотащился до спальни и по привычке позвал Кикимера. Раз позвал… второй… Не откликается, а у меня настроение, сами знаете, хуже некуда, ну и рявкнул по-генеральски, в приказном раздражительном тоне. Явился голубчик, но в каком виде!.. Мама не горюй… Покусанный, потрепанный, весь исцарапанный и… и… а в руках чья-то конечность, им собственноручно отгрызенная – стоит, отплёвывается… И квакает: «Хозяин вовремя Кикимера позвал, Кикимера только что чуть не утопили…», а я и заинтересовался – где утопили да чья рука? Рассказал он мне про озеро черное да страшное, в недрах пещеры спрятанное, что в горе да за морем. Как вы думаете, я не заинтересовался всем этим? А уж когда бедный Кики поведал, что Темный Лорд заставил его выпить какую-то отраву, а сам смылся, оставив домового там умирать… У меня появилось огромное желание отомстить идиоту за то, как он дурно обошелся с моим симбионтом-воспитателем. Кики не только меня и Сири нянчил-воспитывал, но и деду с бабкой пелёнки менял. А тут, понимаешь, вперся какой-то совершенно посторонний тип и творит все, что пожелается его пятке на пятой ноге.

Здесь Гарри невольно хихикнул, Регулус замолчал, посмотрел на него и пояснил:

– Потому что его кроме как пятиногом и нельзя назвать – такой же жестокий и бессовестный, и такой же бесчеловечный в своих поступках. Так вот, мой больной желудок стал чем-то несерьезным, меня теперь больше волновало состояние Кикимера, к счастью, он быстро поправился. Но мне пришлось прятать его от маменьки, потому что тот гад наврал ей, что Кикимер погиб, выполняя его задание. И вот, поправился он, я за тот месяц всю нашу библиотеку перерыл в поисках того, чем Лорд занимался, и кое-что почерпнул из книг. Светящаяся зелёная гадость, которую он Кикимеру споил, называется Карниворум Миднойтус, чем больше ты её выпьешь, тем сильнее и страшнее будут твои мучения, видения, кошмары и всё такое прочее. Мы туда сходили. Посмотрели. Я снова задумался, что же он такое ценное туда спрятал, в эту зелёную дрянь? Снова поиски, ещё одна гора книг пересмотрена-перелистана. А разгадка оказалась рядом… Роюсь в книжках, бормочу: «Да что ж он там такое спрятал?», а Кикимер чай принес, услышал и говорит: “Крестраж он там спрятал…” Я его со злости чуть не придушил – а раньше не мог сказать, гаденыш? Но так или иначе, теперь я знал, что искать. Нашел, прочитал и думаю: «Ах ты ж гад, якорёчками обвешался, значит, к бессмертию стремимся, значит?! Ну так вот – не бывать такому!». Адское пламя применять страшно, не хотелось мне случайно устроить второй Великий пожар в Англии, где достать яд василиска – я тоже не знал. Тупик? Но тут, к счастью, попалась мне тощенькая книжечка, в которой – о чудо! – описывались живые носители крестражей и о том, почему они так ненадежны. Вот так и родился план достать крестраж, переместить в меня и как-нибудь умереть. Моя аниформа – феникс, что, конечно же, могло помочь делу.

Тут Гарри робко перебил:

– А разве анимаги умеют превращаться в магических и мифических существ? Мне говорили, что превращаться можно только в немагическое животное…

– Задай этот вопрос китайскому магу и полюбуйся на его драконью ипостась. Гарри, кровь Блэков давно перестала быть нормальной, сто поколений сестры-кузины за братьев замуж выходили, и как называются их дети и кем они своим мамам-папам и друг другу приходятся – уже и непонятно. В моей крови столько всего понамешано, что я уже и человеком себя не ощущаю, скорей мутантом. Брат мой Сири на голову больной, превращается в баргеста, а ведет себя как – тьфу! – распоследняя дворняга. Считает себя собачкой, идиот…

– А чем отличается баргест от, скажем, грима? – спросил заинтересованный Филч.

– Да в принципе, ничем, оба, бывает, показываются народу в виде большого черного пса с горящими глазами. Да только грим – это злобный дух, эльф или гоблин-оборотень. И он действительно предвещает смерть, а баргест всего лишь примета, для магглов разумеется. Появляется рядом с домом, где недавно кто-то скончался. Задача баргеста – проводить умершего по тропе мёртвых, и вообще, баргест, грим и цербер – разновидности адских собак, входят в свиту-стаю Дикой Охоты. Дальше рассказывать?

– Да, но только про себя!

– А на чем я остановился?

– На крестраже…

– А, ну да… Выпил я ту гадость зелёную. Послушал-посмотрел галлюцинации, кошмаров попугался, оклемался, в себя пришел и стал думать, как открыть и уничтожить медальон. Прикидывал-прикидывал, не додумался, спасибо, Кики подсказал и опять не сразу, все-то из него клещами вытягивать надо, по одному слову в месяц... Так вот, подсказал – дескать, Лорд на него шипел по-змеиному – ну, я парселтов не изучал, навестил знакомого нага в Индии, тот и пошипел на медальон. Открылся он, а дальше что – не знаю. Василиска под рукой нет, Адский огонь колдовать не умею – к счастью, ага. Ну Бабуджай и говорит: “А спали его в огне феникса возрожденного, в этом чистом пламени ни одна нечисть не выживет”. Я ту книжечку вспомнил, достал из багажа и Бабуджаю показал, а он, сволочь такая, русский язык знает, перевел мне все, что я там понять не сумел. Перемещал крестраж из медальона в меня Кикимер. И превратился я в феникса на долгие-долгие годы. По моей просьбе Бабуджай Ким съездил в туманный Альбион и прямо в порту продал меня Дамблдору, тот как раз ошивался там по каким-то своим причинам. Почему-то я подумал, что у него я быстрее справлюсь со своей задачей и как-нибудь погибну. Но годы шли, Дамблдор правил Визенгамотом, возглавлял орден, названный в мою честь, печатался на карточках-вкладышах к шоколадным лягушкам и берег меня, зараза… пуще собственного глаза берег. А я-то так старался. Всё время рядом, в три глаза слежу, нет ли где опасности какой. Один раз было повезло, прикрыл собой во время рейда Аластора Грюма, да без толку, в него не Авадами швырялись, а простыми Секо, мне крыло отчекрыжило, ему глаз, оба выжили-поправились. А Кикимер меня крепко заколдовал, самовозгореться я должен либо сам, добровольно, либо по паролю, если кто догадается назвать меня-феникса по имени. Классическая ловушка, из тех, в которых ты сам себя загоняешь в яму. Гарри, спасибо тебе за помощь, если бы не ты, я б ещё долго раскачивался, уговаривая себя на самосожжение, ещё пару столетий, наверное, ведь фениксы долго живут. Аргус, Северус, это произошло так быстро, что я и опомниться не успел. Пришла деканша с мальчиком, велела ему ждать директора и ушла, оставила его одного. А он посмотрел на меня и говорит – привет, Регулус! – и тут же чувствую – горю! Только и успел что чирикнуть от радости…

– От радости?.. А в курсе ли ты, Рег, что тебя похоронили, как без вести пропавшего Пожирателя смерти, самого верного сторонника Того-Кого-Нельзя-Называть? – вкрадчиво и в обычной своей ехидной манере спросил Северус.

Регулус вздохнул, вытянулся во всю длину на топчане, на котором до этого сидел, пока рассказывал свою историю, и задумчиво проговорил:

– Не знаю, смогу ли я вернуться к Дамблдору, скучновато у него, знаете ли – целыми днями сидеть на жердочке и слушать нудные педсоветы да брюзжание стариков в Визенгамоте.

– А почему бы вам к Полумне не переселиться? – несмело предложил Гарри. – Ей понравился феникс, и она будет о нем хорошо заботиться.

– Ага, представляю себе, посадит за кукольный столик, познакомит с Лиззи, Дейзи и Мод, повяжет на шею слюнявчик и начнет поить-кормить воображаемым чаем и песочным печеньем. Из песка.

Сказав это и явно действительно представив, Регулус аж передернулся от столь красочной перспективы. Гарри нахмурился и напряженно спросил:

– Это сейчас что было? Надеюсь, вы не издеваетесь над Полумной?

– Нет-нет, Гарри! – Регулус поднял руки над плечами. – Просто я боюсь маленьких девочек! Уж прости, но Белла, Цисси и Андромеда в детстве так шалили, столько книззлов перемучили, что мне до сих пор страшно вспомнить.

– И куда родители смотрели?.. – с грустью вопросил Гарри, демонстративно разглядывая закопченный потолок.

– Ты о чем, Гарри?

– О том, что нельзя разрешать детям мучить животных, из них потом садисты вырастают. Мне и Дадли это дядя объяснил, когда мы пытались сбросить с крыши Генерала Планта на самодельном парашюте. Дядя нам чуть уши не оторвал, а потом ремнем выдрал и каждый удар сопровождал пояснением, что бульдоги не летают.

Филч закашлялся, Регулус покраснел, а Северус отвернулся, тихо бормоча что-то на тему правильного маггловского воспитания.

Джинни все выходные провела в больничном отделении, чувствовала она себя неплохо, только жаловалась на сильную слабость. Вызванные в школу родители, Артур и Молли, тщательно пропесочили дочку, хорошенько промыли ей мозги моралью о том, как плохо заниматься черной магией, на что Джинни возмущенно ответила, что ничего подобного, никакой черной магией она не занималась! Ей не менее возмущенно возразили, а что рядом с ней делал полный шлем петушиной крови??? Это вызвало у Джинни истерику, и она отчаянно провизжала о том, что кровь ей подсунул похититель дневника! Какой-такой дневник? А который ей длинноволосый дяденька положил в котел после драки с папой возле магазина «Флориш и Блоттс»! Немая сцена, занавес.

Драку Артура Уизли и Люциуса Малфоя не помнили только ленивые, склеротики и трехмесячные младенцы. Люциуса вызвали к директору и со всей строгостью спросили, с каких это пор он начал подкидывать личные вещи Темного Лорда маленьким девочкам? Мистер Малфой состроил недоуменную рожу и невинным голосом сказал:

– А что такого страшного могло оказаться в простой маггловской тетради? Извините, господа, я не знал, что нельзя дарить маленьким девочкам чистые тетрадки.

– Вы не почувствовали, что тетрадь полна черной магии, мистер Малфой?

– Откуда?! Я вам что, Мерлин? Ничего я не почувствовал.

– Хорошо. А… домового вы не теряли? По имени Добби…

– Нет, господин директор, домового с таким именем у меня никогда не было. Разрешите откланяться? Честь имею.

====== Двадцать восьмая глава. Погоня по следам ======

Гарри сидел в библиотеке у окна. Чтобы найти такой стол, пришлось забраться в самые стеллажные дебри. Ведь библиотека как устроена? Тамбур, холл, высокая стойка администратора, рядочек шкафчиков-секретеров с картотекой, если архитектура позволяет – ставится маленький столик и кресла, расставленные там-сям. Они для посетителей. Всё остальное пространство занято стеллажами-многоэтажками со своими постояльцами-жильцами книгами. В продвинутых библиотеках имеются ещё читальные залы, архивы (расположенные обычно в подвалах) и кафедральные помещения, в которой обязательно стоит кафедра, окруженная амфитеатром сидений для студентов. За кафедрой обычно стоит какой-нибудь профессор и читает лекции, на которые их приглашают другие профессора. Продвинутые библиотеки, как правило, ярко освещены, у них огромные витражные окна, не пропускающие свет, и тяжелые темные шторы, на окнах снаружи – чугунные решетки. Храмы знаний тщательно охраняются и буквально напичканы видеокамерами и пучками сигнализаций, напрямую подключенных к полицейскому пульту.

В деревенских и школьных библиотеках все попроще. А в библиотеке Хогвартса все ещё проще, если не сказать – примитивно… Здесь пахнет пылью и кожей, здесь прохладно и сухо, здесь царит вечный полумрак. Свечам и факелам (т.н. открытому огню) сюда ходу нет. Только лампы, только естественный свет из окон. Окна здесь высокие и стрельчатые, с частым переплетом рамы. Вдоль стеллажей – столы, перед ними стулья и табуреты, и поэтому проходы между стеллажами-столами – широкие. Но это мало помогает, все равно здесь сумрачно, ведь по длинному помещению вглубь его тянутся бесконечные стеллажи и свету от окон довольно трудно добраться-досветить хотя бы до середины, уже на полпути он начинает рассеиваться.

Но здесь, у окна, было совершенно светло. Гарри сидел от него справа, перед ним на столе – альбом, в котором он вот уже целый час лениво мусолит карандаш и клочок бумажки, которым аккуратно ретуширует тени и полутени. Гарри рисует василиска. Того самого, из туалета Плаксы Миртл. Василиск нарисован очень реалистично – тщательно прорисована каждая чешуйка, плавно вычерчен каждый изгиб змеиного тела… Что поделать, Гарри влюбился в василиска, той короткой и весьма эмоциональной встречи оказалось достаточно, чтобы отметить смертоносную красоту древнего монстра. А вот глаза Гарри пока не стал прорисовывать, потому что они слишком четко впечатались ему в память.

Он успел поискать информацию про василисков в этой огромной библиотеке и здешние жители-книги поведали ему, что василиск убивает взглядом, вот тогда-то Гарри и осознал, как по-детски наивно он себя вел, когда таращился в сияющие золотом глаза смерти. Но с другой стороны, именно наивность и спасла ему жизнь, та самая детская непосредственность и незнание опасности защитили его от смерти. Гарри даже вспомнил историю одной трехлетней девочки, дочери циркачей. Однажды она во время кормления зверей проникла в клетку к злобным белым медведям, униформист от ужаса заморозился, глядя как огромные полярные мишки перекатывают мелкую девчушку туда-сюда по клетке своими лопатообразными лапищами, а девчонка пытается подняться, падает, отмахивается от зверюг и ругается неумелым детским матом. Мать и бабка поседели, отец тоже за сердечко подержался, потом, придя в себя, хорошенько надраил ремнем задницу любимой дочурки и изрек:

– Бесстрашие и доверчивость ребёнка, вот что её спасло. Только это.

Эту историю рассказала тётя Петунья, когда они как-то раз заговорили о цирке и она вспомнила про великую артистку Наталью Дурову, чье выступление однажды видела в детстве, когда цирк-шапито приехал в Лондон на гастроли в послевоенные годы.

Вот и он – по незнанию спасся сам и спас Джинни от василиска. Но Боже ты мой, как же он красив!.. Гарри откинулся на спинку стула и собрался поностальгировать, повспоминать змеиного короля, как краем глаза заметил движение за окном. Полумна, утопая в снегу по щиколотку, деловито топает в лес, снова. Что она там забыла? Опять нарглы позвали? Гарри глянул на часы, половина одиннадцатого, до темноты ещё далеко, конечно, но… девчонка же. Маленькая. Вспомнился её папа, симпатичный синеглазый мистер Лавгуд – не зря же он просил присмотреть за Полумной, ох, не зря!..

И Гарри, больше не раздумывая, закрыл альбом, кинул его в сумку, туда же полетел пенал с карандашами, вскочил и помчался к выходу из библиотеки, не забыв прихватить с вешалки свою зимнюю куртку. Когда он добрался до выхода, то снова начал проклинать огромные расстояния в этом замке, десять минут ушло!.. Целых десять минут ушло на то, чтоб добежать от библиотеки до выхода, за эти десять минут может произойти всё что угодно – например, начаться снегопад. Да и компания у него появилась, увидев куда-то спешащего Гарри, к нему из любопытства присоединились Гермиона и Рон с Невиллом. Грубо говоря, увязались. Сначала бежали молча, потом, когда стало понятно, что Гарри нацелен в Запретный лес – начались вопросы.

– Ты куда, Гарри? – с испугом прокричал Рон.

– Зачем? – спросил практичный Невилл.

– Но туда же нельзя… – неуверенный голосок Гермионы.

На опушке леса Гарри остановился и рукой показал на цепочку следов, ведущих в темную таинственную тьму между стволов огромных деревьев.

– Здесь прошла Полумна. Она маленькая девочка и может заблудиться там, если снег засыплет все следы. Надо её найти и вернуть.

С аргументом Гарри все согласились. Тем более что позади них следы на снежном поле от замка до леса уже были припорошены свежевыпавшим снежком, а одинокие следы Полумны пока защищали нависающие сверху густые ветви деревьев. Девочку нужно было найти, и поскорее. Правда, Рон из вредности проворчал:

– А почему это мы должны переться черт-те куда по морозу и снегопаду? Чем мы ей должны?

– Ты ничем, а я увидел из окна библиотеки, как маленькая девочка ушла в лес и больше этого никто не знает. Значит, что? Значит, я должен её найти и вернуть. Или сообщить преподавателям, но в таком случае её накажут, а я этого не хочу, – ответил Гарри, торопливо шагая по следам Полумны. Гермиона и Невилл кивнули и ускорились вслед за ним, а Рон скорчил недовольную гримасу, надвинул пониже на глаза-уши вязаную полосатую шапку, поднял ворот драповой длинной куртки и нехотя поплелся сзади, придерживая локтем притихшую где-то внутри, в недрах одежды крысу.

Где-то спустя полмили-полчаса Гарри вдруг так резко и внезапно остановился, что Невилл с Гермионой едва не врезались ему в спину и с трудом устояли на ногах, для чего вцепились в Гарри с двух сторон. Оба встревоженно заглянули ему в лицо и увидели, как Гарри остекленевшими глазами смотрит в одну точку. Ни о чем не спрашивая, они проследили за его взглядом и оцепенели, увидев то же, что и Гарри.

Рядом со следами Полумны были ещё чьи-то следы. Человеческие. Следы взрослого человека. Но кто может быть в лесу сейчас, кроме них, в декабре? Это явно не следы Хагрида, его ноги размером с салазки ни с чем не спутаешь. Гарри снял запорошенные снегом очки и быстро протер их концом шарфа, вернул на нос и пошел по следам взрослого, Гермиона, Невилл и подошедший Рон остались на месте, с тревогой глядя на друга. Гарри вскоре вернулся и взволнованно сообщил:

– Это, наверное, преподаватель, его следы тоже со стороны Хогвартса ведут.

– О… и что дальше? – зябко ежась, спросила Гермиона.

– Н-ну-у-у, если она не одна, то, наверное, можно вернуться назад? – неуверенно предложил Невилл, шумно и жарко дыша на ладони, по рассеянности он, как обычно, забыл перчатки.

Да, погода явно не располагала к прогулкам, и Гарри, видя, что его друзья начинают мерзнуть, принял решение возвращаться обратно. Однако где-то на задворках сознания зацарапалась назойливая мысль о педофилах, о чьих подвигах сто раз сообщалось в передачах. О ненормальных взрослых дядьках, которые подкарауливают маленьких девочек и мальчиков, и уводят их в парк-сквер-лесок, где творят с ними всякие ужасные вещи… Судя по всему, Гермиона тоже подумала о том же, потому что она, нервно кусая губы, неотрывно продолжала смотреть на двойную цепочку следов. И Гарри передумал:

– Нет уж, сначала посмотрим, с кем она там, а потом вернемся с чистой совестью.

И опять с ним все согласились. Даже Рон. И снова двинулись по следу. На сей раз они шли с осторожностью, внимательно прислушиваясь к звукам вокруг, но в лесу стояла загадочная зимняя тишина, нарушаемая лишь скрипом снега под их ногами и громким дыханием. На морозе почему-то не дышится тихо. Особенно если ты куда-то торопливо идешь и о ком-то беспокоишься. А торопиться надо, снег идет, и на открытых участках маленькие следы Полумны уже полностью были засыпаны, но, к счастью, следы взрослого были глубже и не так быстро исчезали под снегом.

Сколько времени они уже идут? Гарри посмотрел на часы – половина первого. Однако, далеко же они ушли! Вокруг уже дикий лес, мертвенно-белый, с сугробами над буреломом, а скоро и совсем стемнеет… Рон задушенно икнул, глядя куда-то вверх, его лицо из красного стало сперва бледно-розовым, а потом приобрело нежно-салатовый оттенок. Гарри проследил за его застывшим взглядом. Сначала он ничего не понял – ну что такого страшного увидел Рон? – но, присмотревшись, понял – паутина! Она обычно не пугает никого, но только если она на веточке или в углу сарайчика под крышей, а не опутывающая целые кроны деревьев. Белые лохмотья старой паутины свешивались с ветвей и беззвучно шевелились от едва заметного ветерка. Можно было бы из упрямства сказать, что это сплетения множества паучиных поколений, но целые, не порванные, а значит, сравнительно свежие, нити паутины оплетали кроны и повторяли узор обычной паутины обычных пауков. Рон, трясясь от ужаса, был, казалось, на грани обморока, его выпученные глаза и раззявленный рот говорили за него лучше всех – Рон боится пауков. Гермиона с видом энтомолога, открывшего новый вид насекомых, покатала в пальцах клочок паутины и удивленно сообщила:

– Это паутина акромантула. Странно, я думала, что они не водятся в Англии.

– Ясно, – уныло сказал Невилл, пряча руки в рукавах полушубка, – Хагрид постарался. Бабушка говорила, что его на третьем курсе исключили за то, что он незаконно вырастил в своем чулане детёныша акромантула. Его по наводке какого-то старшекурсника обнаружили, хотели уничтожить, да он сбежал, а Хагрида исключили, отобрали и сломали его волшебную палочку. Сделанную, кстати, по специальному заказу из древесины дуба, шестнадцати дюймов в длину. Для сердцевины палочки пошли ногти великана – его матери, судя по всему… И перестань стучать зубами, Рон, пожалуйста, акромантулы на зиму впадают в спячку, и на тебя никто не собирается нападать.

– Э-э-э… а тот паук никого не убил? Вроде я слышала, что Хагрида исключили за убийство школьницы… – озадаченно спросила Гермиона.

– Да не… До сих пор никто не знает, кто убил ту девушку в туалете, следов укуса на теле не нашли, а общее состояние покойницы было близко к тому, словно её Авадой приложили, вот только выражение ужаса на лице всех сбивает с толку.

– В туалете? – переспросил Гарри, моментально похолодев от дурных предчувствий – неужели василиск?

– С-с-слушайте, мне и… и… и так с-с-страшно, д-давайте о чем-нибудь д-другом поговорим? – заикаясь, вклинился Рон.

Друзья опомнились и, бросая разной степени эмоциональности взгляды на паутину, двинулись дальше, но вскоре, увы, пришлось остановиться, усилившийся снегопад засыпал даже глубокие следы взрослого. Следы закончились, и не только, под снегом скрылись и их собственные следы… Они оказались отрезаны от Хогвартса. Растерявшись, дети сбились в плотную кучку, потерянно озираясь по сторонам и инстинктивно пытаясь согреться таким нехитрым способом, дыша друг на друга. Вокруг было тихо, беззвучно падал с неба пушистый и такой коварный снег. И самое главное, появились синие тени, угрожающие признаки близкого вечера и темноты, а вместе с ними и ночного мороза.

Что-то темное привлекло внимание Гарри, и он глянул в ту сторону – на небольшой прогалине стоял фестрал, черная крылатая лошадь. Поймав его взгляд, она как-то очень знакомо кивнула головой, и Гарри тут же узнал её – мама фестралёнка!

– Сюда! – возбужденно позвал Гарри и потянул за рукава Гермиону и Рона, Невилла не пришлось – он сам увидел фестрала и, судя по восхищению во взгляде – увидел он пегаса, а не дракона.

А фестрал пошагал вперед, неспешно и как-то с ленцой поглядывая на них через плечо. Интересно, куда он их приведет? И найдут ли они Полумну, странную девочку, дочку такого же странного и непонятного Ксенофилуса Лавгуда?..

====== Двадцать девятая глава. Погоня продолжается... ======

Фестралиха вела их всё дальше и дальше в глубину Запретного леса. Дети давно уже потеряли время и направление и покорно брели за лесным зверем, слепо доверив ему свои жизни. А куда деваться? Наконец, она остановилась и распростерла крылья, потом, приспустив голову, глянула на детей и как-то очень понятно повела крылом – приглашая к себе. Гарри, Рон, Гермиона и Невилл послушно подошли и встали по бокам от фестрала по двое. Гарри, шагнув под сень огромного крыла, тут же почувствовал некое странное ощущение, как будто он превратился в пару зрачков. Нервозно глянув вбок, он не увидел своего тела, а также Невилла рядом с собой, исчез и фестрал, и Рон с Гермионой. Какой-то своей непостижимой магией фестрал их всех сделал невидимками! А спустя несколько секунд Гарри понял, зачем – из-за ближних стволов деревьев вышел человек, и только по мантии, зимней голубенькой мантии с белой подпушкой из песца и роскошным горностаевым воротничком ребята узнали профессора Локонса. Вот только Локонс ли?.. На первый взгляд вроде бы он.

Огромные крылья фестрала опустились, осторожно и мягко прижимая детей к своим бокам, подобно курице-наседке пряча под крылышками своих цыплят. Дети интуитивно прижались покрепче и затаили дыхание, потому что поняли: красавчику-пижону, самовлюбленному нарциссу и фантазеру-писателю абсолютно нечего делать в дебрях дикого зимнего леса. Да и ведет он себя сейчас иначе, куда подевались его танцующая походка и плавные, музыкальные движения рук, которыми он постоянно дирижировал невидимому оркестру… Нет, сейчас Локонс двигался совершенно иначе, вот он небрежно откинул подол мантии, потом, явно раздражаясь оттого, что с этой тряпкой надо обращаться аккуратно, нетерпеливо расстегнул пряжку и скинул её с плеч совсем. Равнодушно отшвырнув мантию далеко в сторону, профессор Локонс странно медленно повел головой и хищно принюхался, широко раздувая ноздри. Гарри почувствовал, как под его рукой затрясся-задрожал невидимый Невилл и как сильнее прижало их крыло фестрала. Повинуясь воле зверя, ребята опустились на колени в снег. Стало ещё холоднее, но они понимали, что иного выхода нет, сейчас их защищали мороз и магия фестрала.

Ничего подозрительного-странного-постороннего не почуяв, профессор Локонс медленно двинулся прочь, на ходу снимая с себя предметы одежды и бросая в разные стороны. Как он полностью разделся, дети не видели – он скрылся за деревьями – да они и не смотрели на этот неожиданный стриптиз, сидели зажмурившись и зарывшись лицом в теплый бок фестрала. Скрип шагов по снегу стих вдали, фестралиха подняла крылья и встала на ноги, возвращая видимость себе и детям. Гарри, не желая, чтобы она ушла, забрал в кулак пучок шелковистой гривы, и они, продолжая держаться кучей, впятером двинулись туда, откуда вышел лжепрофессор. Обогнув ствол гигантского безымянного дерева, они увидели невысокую скалу, она была довольно пологой, со скошенной вершиной. Подойдя поближе, они обнаружили и пещеру. Гарри, помедлив, передал Невиллу прядь фестральей гривы – подержи, мол – и двинулся ко входу. Рон боязливо прошептал вслед:

– Гарри, не надо, а вдруг там пауки?..

Гарри отмахнулся, но напоминание о пауках почему-то навеяло воспоминания о пиратах, а сама пещера напомнила о трюме. Подойдя ко входу, он замер на пороге, дожидаясь, пока глаза перестроятся на мрак, мелькнула было мысль о палочке с Люмосом, но от неё Гарри тоже отмахнулся – что толку от палочки, если он колдовать едва-едва умеет. Цветовые пятна перед глазами исчезли, и Гарри шагнул в пещеру, внимательно вглядываясь в темные углы. Собственно, здесь было не совсем темно, света от входа было достаточно. Но где же Полумна? Пол от входа полого спускался вниз, загадочно мерцали вкрапления кварца на колоннах, образованных сросшимися сталактитами и сталагмитами. Поняв, что пещера более чем большая, Гарри вернулся к выходу и, махнув рукой, подозвал к себе остальных. Подошли все, вместе с фестралом, которого Невилл просто притянул-привел за гриву, а тот почему-то не сопротивлялся и не вырывался, а покорно шел за ним.