Текст книги "Выйди из-за тучки (СИ)"
Автор книги: Тамара Шатохина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
ГЛАВА 10.1
Не смотря на загруженность на работе, я нашла время и записалась по электронке к своему гинекологу. Нужно было окончательно закрыть вопрос с половыми инфекциями.
Через день в моем классе случилось ЧП – прямо в классе украли деньги из рюкзака Лены Стрельцовой. Я зависла от размера озвученной суммы. Не понимала – даже если родители хорошо обеспечены, да что там – богаты… зачем выдавать на руки ребенку такие суммы наличкой? Хорошо хоть, сейчас перед началом занятий у учеников отбирают смартфоны, я только приблизительно представляла себе стоимость ее аппарата. Разборки по поводу кражи ожидаемо наложились на текущие и плановые обязанности. Нервотрепки прибавилось.
Как-то, моя руки в служебном туалете, я бросила взгляд на свое отражение в зеркале и замерла, вглядываясь – на коже проступали шелушащиеся красноватые пятна. Мои русые, слегка осветленные на концах волосы выглядели, как пакля. Светлые глаза…, а я не пользовалась сейчас тушью, потому что она раздражала их, смотрелись невыразительно и устало. Я зависла, опустив руки в текущую воду и растерянно рассматривая свое отражение. С этим точно нужно что-то делать. Выгляжу откровенно паскудно.
После работы, добравшись до дома, устало скинула туфли и прошла, чтобы вымыть руки после транспорта. В квартире раздавались голоса мужа и сына, и я пошла на эти звуки, как зомби. Вовка издал вопль и кинулся обниматься, а Андрей… он смотрел обеспокоенно и виновато. Я сверху вниз взглянула на его лицо, в его глаза – они с сыном возились перед этим на полу. Он сидел на ковре в своей домашней одежде – спортивках и футболке и я, наконец, рассмотрела его – впервые за эти дни. Он сильно похудел за это время, так же, как и я. Под глазами залегли глубокие тени, он поджимал нижнюю губу, как это делают обиженные дети и от этого уголки его рта скорбно опустились. Длинноватый прямой нос заострился, а на щеках уже проступала вечерняя щетина. Он замер и тоже молча, не отрываясь, смотрел мне в глаза. О чем он тогда думал? Я не знаю. Но выражение его лица – какое-то загнанное, ранимое, такое зависимое от того, что я сейчас скажу или сделаю… Он ждал и надеялся.
Внутри у меня что-то дрогнуло и защемило, в глазах затуманилось от давно знакомого привычного чувства – уютной нежности. Так захотелось прекратить все это, забыть, покоя захотелось… Да пропади оно все пропадом! Я хотела вернуться в ту нашу жизнь. Я не хотела терять его – уверенное осознание этого пришло со всей полнотой. Я все так же любила и даже жалела его сейчас. Он просто запутался, он ошибся и раскаялся в этом. Так зачем я устраиваю и ему и себе трагедии – думалось мне? У меня с самого начала был выбор и сейчас я вполне осознанно выбираю его. И он тоже выбрал нас, он сейчас с нами, так какого я черта…? Нужно, наконец, отпустить ситуацию, пора примириться с ней и с ним тоже. И я улыбнулась ему…
– Вы ужинали? – спросила я, переводя ласковый взгляд на Вовку.
– Ждали тебя, – ответил, поднимаясь и потягиваясь, Андрей.
Обычные слова, дальше был обычный вечер. Но сейчас я понимаю, что это было настоящее счастье. Пусть немного подпорченное и накрытое тенью нависшей над нами опасности, но все равно – мое маленькое личное счастье. И последний вечер нашей семьи, последние жалкие крохи…
Хороший был вечер, почти как все наши вечера до всего этого. Когда уложили спать малого, Андрей обнял меня и расстроено прошептал:
– Нужно уехать на несколько дней. Пять или шесть… я не знаю.
Я не отстранилась, слушая, как стучит его сердце, чувствуя, как поднимается в дыхании грудная клетка, а любимые руки бережно поддерживают меня за спину, удерживая возле себя.
– Я соберу вещи на шесть дней, – тоже прошептала я ему, плотнее прижимаясь к его груди ухом и щекой. Теплый, уютный, родной…
– А куда? – привычно поинтересовалась о конечном пункте командировки.
– Москва. Договорись с Леной про Вовку, я привезу подарочек. Что ей лучше?
– Не нужно ничего, я сама что-нибудь соображу, – обняла я его за пояс и прошептала, все так же пряча лицо на его груди: – Люблю тебя.
– Анька… солнце мое… – разворачивал он меня лицом к себе и жадно тянулся к губам, которые я согласно подставляла.
ГЛАВА 10.2
Лена… когда мы вселились в эту квартиру, она уже жила в соседней. Коротко стриженная высокая худощавая брюнетка с двумя плохими привычками – курить и материться. Но курит она аккуратно – ее квартира не прокурена, и от нее самой никогда не воняет табаком. А вот мат… она употребляет его не так уж и часто, но как-то обыденно, что ли? Не повышая голоса и не меняя интонации. Мягко, не употребляя длинных вычурных выражений, а только короткие емкие слова, абсолютно не акцентируя на них внимания. Эти запретные слова она проговаривает приятным грудным голосом и у нее получается так… артистично, что ли? Я не раз видела как мужики, услышав Ленкины перлы, зачарованно зависали с глупыми улыбками. Почему так? Я думаю, что, кроме симпатичной женщины, они в этот момент видят еще и «своего парня», что ли? Близкого по духу человека, схожего разговорными особенностями. Так и казалось, что спросят: – Так с тобой что – может еще и выпить можно?
Андрей же не оценил эту ее привычку и скривился, услышав матерное слово в ее исполнении первый раз. Не знаю как он раньше на службе, а потом – на работе, но лично я никогда не слышала, чтобы он нецензурно выражался. У нас в доме эти выражения были не приняты, как и у его и моих родителей. Но Лена никогда не употребляет своих словечек при Вовке, так что упрекнуть ее можно только в дурной привычке. Еще надо признаться, что когда я считаю, что мат уместен, то реагирую на него нормально. А Ленкиной речи он придает какую-то особую эмоциональность, яркость и образность.
Лена закончила питерский Политех и уже давно работает дистанционно – дома или на отдыхе. Работает, помогая в разработке компьютерных программ, а еще осуществляя сопровождение чего-то и обеспечение чем-то. Кроме этого, она подрабатывает мелким хакерством. Насколько я знаю – стараясь не вступать в слишком уж явные противоречия с законом. Про ее личную жизнь я не знаю ничего. Но когда мы с ней достаточно сблизились, то на мой закономерный вопрос последовал ответ:
– А ты думаешь – почему я, б…ь, матерюсь?
И не то, чтобы это все объяснило…
Поскольку Лена почти все время была дома, то я иногда просила ее помочь с Вовкой. Не часто, вот в таких случаях, когда Андрей уезжал, а я просто не успевала доехать с работы, чтобы забрать малого вовремя. Я познакомила ее с нянечкой и воспитателем Вовкиной группы и на всякий случай даже оформила доверенность на то, что она имеет право забрать его из сада. И в те редкие разы, когда Андрей уезжал в командировки, а я зашивалась, она заскакивала за малым, и он ждал меня у нее дома, рисуя или наблюдая, как она работает. Лена обещала ему и мне:
– Вот кому я передам все свои приемчики и наработочки! Правильно – Володе. Годам к десяти будешь ты у меня знатным хакером, работающим на правительство.
– Боже упаси! – не соглашалась я, – нам бы профессию без риска сесть на нары или еще чего похуже. Тебя учить не буду – ты уже большая девочка.
Лена очень помогла мне и в этот раз. Пока Андрей был в отъезде, я урвала время сходить по записи в гинекологию и сдала мазки на инфекцию. А еще – в парикмахерскую и к знакомому косметологу – Римме, потому что с моей кожей и волосами срочно нужно было что-то делать. Мне назначили несколько курсов процедур через день, и уже после второго посещения я увидела результат – чуть укороченные волосы ожили после масок и витаминов, что я стала принимать. На коже стали исчезать красноватые пятна. Губы я покрывала специальной лечебной помадой, а ресницы красила дорогой гипоаллергенной тушью. Хорошая косметика, маски, травяные смывки и протирания, а может – успокоившаяся психика… я становилась похожа на себя ту, что была до этой истории. Адрес, где я могла купить эту новую косметику, Римма забила прямо в записную книжку моего смартфона.
Я решила купить что-нибудь и для Лены, которая в это время присматривала за Вовкой. Поэтому ответственно и вдумчиво выбирала из выставленного на витрине, а там было из чего – глаза разбегались. У Ленки была кожа смешанного типа, а у меня сухая с пометкой «проблемная». Продавец вручила мне рекламный проспект и толстый каталог, и я отошла к скамейке у окна, чтобы изучить его. Взгляд скользнул по окну… по прохожим… каталог выпал из рук и громко шлепнулся на пол, а я зависла – мой Андрей помогал какой-то женщине выйти из машины. Мой Андрей, который сейчас должен быть в Москве. В глазах потемнело… так просто не бывает…
Продавец подскочила и засуетилась вокруг меня, предлагая присесть и выпить воды:
– У нас в кулере хорошая питьевая вода, свежая. Вам плохо, может вызвать скорую?
– Нет-нет, спасибо. Я немного посижу и пойду… спасибо, – бормотала я, присаживаясь и решительно доставая ослабевшими руками телефон. Послышались длинные гудки, а затем встревоженный голос мужа:
– Солнышко?! У вас все хорошо?
Я почти никогда не звонила ему, когда он уезжал в командировки. Зачастую бывало так, что там просто не было связи, и если он не отвечал, то я накручивала себя и паниковала. Днем он был занят работой, так что я звонила уже ближе к ночи. Но чаще всего этого не приходилось делать – он каждый вечер звонил сам, рассказывая мне, как прошел его день, что он ел, кого из своих интересных знакомых видел. Конечно, мой дневной звонок показался ему странным и встревожил. Тревога и беспокойство ясно слышались в его голосе, и я на минутку будто пришла в себя, подумав с дурной надеждой – а вдруг это был кто-то похожий на него? Просто очень сильно похожий?
– Андрей… почему ты сейчас не в Москве?
– Аня…
– Я видела вас, Андрюша. Только что видела, как вы выходили из такси – ты и она. Оставайся у нее, милый, домой возвращаться не обязательно, – спокойно проговорила я и выключила телефон, убрав звук. Аккуратно поставила на колени сумочку, расстегнула ее дрожащими руками и со второго раза попала телефоном в кармашек. Застегнула… встала и попросила продавца:
– Будьте добры, сами посоветуйте мне крем для смешанной кожи… дневной и еще ночной. А еще – для с-сухой… проблемной. Самые лучшие. Цена не имеет значения. Я возьму их.
ГЛАВА 11. 1
Конец мая даже в большом и шумном городе – благодатная пора. Расцветает сирень и… еще много чего расцветает, а я вышла тогда на улицу… Там было душно. Там было шумно. Дыхание сразу забила тяжелая топливная вонь. Я перешла дорогу, дождалась маршрутку, добралась домой. Ясно помню то тяжелое впечатление от Питера. Проклятый город… такой маленький, такой тесный… Правду говорят – нет совпадений и случайностей, есть только судьба. В ее поворот я только что и вписалась. Въехала на предельной скорости…
Всю дорогу я старалась отвлечься – обдумывала будущий отпуск, и к тому времени, когда добралась до дома, уже твердо решила, что мы с Вовкой поедем к моей тетке в Вологодскую область.
Я была там с родителями, но очень-очень давно – еще в детстве. И все равно хорошо помнила просторный светлый дом из дерева, сад с огородом, полные вкусняшек. Небольшую речку сразу за огородом, с глубокими омутами и куртинами высокого камыша, а на нем какие-то коричневые початки, которые мы – дети, почему-то называли «качалками». Воспоминания о том времени оказались одними из самых приятных за всю мою почти тридцатилетнюю жизнь. Небольшой поселок Куделино, в котором располагался этот рай, теперь сильно разросся, насколько я знала. Мы с тетей Рисой не теряли связи, и она не раз зазывала нас к себе, обещая рыбалку и грибы, витамины Вовке и свежий воздух. Нужно ехать – вздыхала я, продираясь сквозь толпу из маршрутки. Вот как только в начале июля начнется отпуск – так сразу и поеду. Сил больше нет глотать вонь от выхлопных газов и потных тел.
– Лен, я хочу попросить тебя… – еще за дверью начала я.
– Заползай, – зевнула она, пропуская меня в свою квартиру.
– Ты извини, наверное Вовка уходил тебя? Но мне нужны еще час – полтора, можно он посидит у тебя? – просила я, прислушиваясь к «творческому» бормотанию сына. Он всегда вслух комментировал то, что изображал на бумаге.
Дома я тоже прислушалась у входа и прошла вглубь квартиры, сама не понимая – что сейчас чувствую? И видеть его не хотела и вместе с тем ощутила дикое разочарование. Несмотря на те мои слова, я была уверена, что он постарается сразу же попасть домой и объясниться со мной. Будет врать или не будет – сейчас было не важно. Важно было то, что он совсем не спешил оправдаться, он дал мне это время – вариться в собственном соку. Отлично понимая, что я сейчас чувствую.
В тишине наступающего вечера я сидела на кухне и ждала его. Не переодевшись, положив руки на стол, рассматривая свои ногти и непонятно что чувствуя. Сил не было даже думать. Мысли скользили заторможено… звонки? Встала и прошла в прихожую – доставать из сумочки телефон. Да, звонки были… много звонков. Но разве это телефонный разговор? Мне бы в его глаза взглянуть?! Я найду в себе силы на это, я смогу в этот раз. Я напьюсь валерьянки, вот прямо сейчас и выпью… много. Только бы он пришел, только бы…
Через час я зашла за Вовкой, отдала крема Лене. Дома накормила малого, вымыла его и уложила спать. Выходной заканчивался, завтра – рабочий день. Постояла и посмотрела на холодильник – кушать не хотелось. Опять буду худеть и страшнеть от горя? Горько усмехнулась и потянула из холодильника масленку – хлеб с маслом и чай, этого хватит на ночь. Масло можно немножко присолить.
Я так задумалась, что не услышала, как пришел Андрей. Он разулся в прихожей и ступал совсем неслышно. Прикрыл за собой кухонную дверь и сел напротив меня. Я повернула к нему голову и посмотрела в глаза.
И сразу отвернулась, потому что на его лице читалась вина. И еще что-то… беспокойство, боль? Я не умею читать по глазам. Криво усмехнулась – и как он сейчас будет оправдываться?
– Я должен был рассказать тебе все, абсолютно все и сразу же. Но тебе больно было бы слышать, ты тогда только узнала и…
– Давай короче, – прошептала я.
– Все это время я жил в гостинице…
Я истерично хихикнула, прикрывая рот рукой.
– … и могу показать квитанцию, мы можем поехать туда, и ты спросишь у служащих. Я бы силой потащил тебя туда, но сейчас это уже не так важно. Потому что я расскажу тебе все. Я больше не буду ничего скрывать, но ты сможешь меня выслушать? Ты даже не смотришь на меня.
– Мне тяжело на тебя смотреть! Это что – не понятно? – повернулась я опять к нему и взглянула в глаза, – я внимательно слушаю – говори.
– Я взял четыре отгула и еще… два выходных, чтобы провести ее по врачам и все эти дни…
– А знаешь, Андрюша? Иди-ка ты на х… – высказалась я прямым текстом и поднялась из-за стола: – Пожалуй, на этом все. Я не хочу слышать все это.
– На тебя плохо влияет общение с Леной, – отметил он решительным и спокойным голосом, не сдвинувшись с места.
– Вот именно поэтому, зная твою реакцию, я все и делал тайком. Я не хотел такого разговора, не хотел зря тебя расстраивать. Мне нужно было знать истинное положение вещей, а не то, что она мне рассказала. Я протащил ее по трем кардиологам, еще гинеколог, сегодня, когда ты видела меня, мы спешили на…
– Да заткнись ты, Андрей, – простонала я, закрывая уши руками: – На х… все! Я не хочу это слышать. Мне достаточно того, что ты совсем не спешил домой, когда узнал, что я увидела тебя.
– Я еле добился этого консилиума и не…
– Это важнее, чем я. Я поняла. Остальное – нюансы.
– Аня, я сам настоял, оплатил, люди собрались в свой выходной день… я не мог все бросить и не пойти туда. Я много раз звонил тебе, чтобы успокоить.
– Ну да… позвонить и успокоить. Я бы, наверное, успокоилась. Точно бы успокоилась. Гарантированно, – нервно дернулась я.
Он резко взъерошил себе волосы и вдруг тихо засмеялся – тоже нервно, с каким-то надрывом. Я вскинула на него глаза и мне показалось, что в его глазах блеснули слезы. А он покачал головой и вздохнул…
– Я уже думал… некоторые м… ки таскаются всю жизнь. Я же, б…ь, сделал всего один шаг в сторону и сейчас по самые уши в дерьме. Я уже захлебываюсь им и понимаю, что мне еще глотать и глотать…
– Ты сам этого хотел.
– Я сам, Аня. Больше некого винить. Я сейчас сижу и ясно вижу, как нах… рушится вся моя жизнь. И ничего не могу поделать с этим, потому что все уже сделано.
Он пошарил рукой по столу и протянул тоскливо: – Не ел ни фига сегодня…
– Я не готовила, – проговорила я отстраненно, – ты хотел объясниться – я слушаю.
Он безнадежно как-то покачал головой, прошептал: – Не хочу ничего…
– Могу пожарить яиш…
– Не хочу ничего этого, Аня. Смертельно не хочу. Забыть… спать хочу пойти, заглянуть к Вовке… как он?
– Рисовал у Лены, – отвернулась я.
– Я посмотрю… – расправил он плечи, выпрямился и заговорил…
ГЛАВА 11.2
– Аня, она носит моего ребенка и это может убить ее, потому что у нее больное сердце. Ей нельзя рожать, потому что в ее случае беременность должна быть плановой, с подготовкой, с медицинским сопровождением. Большой риск летального исхода при потугах во время родов и при рождении плаценты. Общий наркоз исключается и кесарево… но она отказалась прервать беременность. Отказалась категорически!
– Вовку разбудишь… Ты так в курсе всего этого, ты так глубоко в ее проблемах, ты весь… – задохнулась я, – срать мне на нее и на ее больное сердце! Это все?
Я чувствовала себя, будто в дурном сне. Он в упор уставился на меня, вглядываясь в глаза. Я тоже вопросительно подняла брови.
– Аня, это все-таки живой человек и даже если…
– На могилах врагов пляшут, милый. Я буду только рада, если она сдохнет. В чем я очень сильно…
– Там – мой ребенок. Такой же, как Вовка.
– Не с-смей сравнивать с-с Вовкой, – зашипела я, – значит, ты выбираешь того ребенка… потому что дело в ней?
– Никого я не выбираю! Просто чувствую ответственность за то, что сделал и только мне это расхлебывать. Если бы не я…
– А я что, по-твоему – не расхлебываю?! Ах-х… так инициатива все же исходила от тебя? А ведь я припоминаю, что ты тогда вернулся не в хлам… Не такой и пьяный, верно? Когда всем тайным желаниям – зеленый свет! Так же?! Тебя никто не совращал и не спаивал! – затрясло меня от ярости.
– Аня, Анечка, успокойся, выслушай меня, пожалуйста, – дернулся он ко мне, а потом поднял руки, будто сдаваясь: – Хорошо. Давай так – прямо. Я никогда не напиваюсь в хлам, и ты это знаешь. Да, я был не настолько пьян. И ты всегда это помнила – каким я тогда вернулся, ты сама согласилась обманываться, и я не врал, а только слегка преувеличил. Мне нужно было оправдаться любыми способами, и я был готов… даже самыми подлыми. Потому что я сразу понял… да я не только врать – я убивать готов, только бы ты не прогнала меня после всего, – шагнул он ко мне, а я выставила перед собой ладони, защищаясь и отступая к окну. Он опять сел.
– Меня пополам рвет от всего этого! Я бы половину жизни отдал, чтобы вернуть все назад. Если бы я тогда не уступил своей похоти, ничего этого не было бы, ты понимаешь? В первую очередь это моя вина.
– А она кипенно белая и пушистая, так? Она что – не знала, что ты женат, что у тебя есть семья, ребенок? Она подставилась, разрушила все – сознательно, специально! А ты после этого окружаешь ее…
– Все дело не в ней! – подхватился он и заметался по кухне: – А в моей вине и ребенке. Я рад, что ты говоришь со мной, что не отмалчиваешься, как всегда. Ты просто выслушай – я постараюсь все объяснить, ты только наберись терпения и не бери близко к сердцу… Да, она знала, что я женат и я совсем не оправдываю ее.
– Ты оправдываешь, Андрей, ты уже простил ей нашу семью.
– Да ничего не будет с нашей семьей, если ты хотя бы постараешься понять!
– Да что тут понимать? Что она вбивает клин между нами? А ты идешь на поводу? Ничего с семьей… ты шутишь? Ты думаешь, для чего все было сделано?
– Я не знал этого – что она давно и молча любит меня. Она захотела, чтобы я стал у нее первым, и инициатива исходила не от меня. Она хотела узнать, как это – быть женщиной. Я не оправдываю… Но она не хотела разбивать нашу семью и не могла знать, что вот так сразу получится ребенок. А когда это случилось – отказалась убить его.
Я опустилась на стул и замерла, глядя на него. Даже и не заметила, что долгое время стояла. Глубоко вдохнула и смогла сказать:
– Дело не в ребенке. Тебе все это льстит, вот и все. Поэтому ты полностью оправдал ее. Почему ты решил, что ребенок твой? Девственница – в самом деле? Сколько ей?
– Двадцать три.
– И что…?
– Начиная встречаться с парнями, она всегда предупреждала, что у нее больное сердце и ее сразу же бросали.
Я зависла в каком-то нереальном состоянии. Зачем я слушаю это? То, как он горой стоит за нее? Я потерялась, просто не находила слов. О чем вообще дальше говорить? А потом то ли закончилось действие валерьянки и это сорвало к чертям всю мою внутреннюю мобилизацию, но оно таки меня настигло – сжимая горло, вниз по шее опускалась боль, сдавило переносицу и я смогла только хрипло прошептать, изо всех сил сдерживая слезы:
– Ты понимаешь что дикость уже то, что мы здесь – у нас дома, обсуждаем твою любовницу? Да будь она даже не больная, а трижды святая! Ты хоть понимаешь – что ты сейчас делаешь со мной? Почему я должна слушать о ней, знать все это? Андрей, зачем ты тогда пришел, что ты от меня хочешь? Чтобы еще и я пожалела ее и благословила тебя помогать ей и поддерживать?
– Да… Но она мне не любовница. Не думай так! Послушай меня еще немного, я прошу тебя… Минимум три раза ей нужно будет лечь в больницу на поддержку. А до этого – спокойствие и покой… она совсем беспомощная и несобранная, и… сердечная болезнь отягощена истерией. Анечка… Господи, как же мне… – схватился он за волосы и посмотрел на меня каким-то диким, отчаянным взглядом.
– Нет… нет… – прошептала я в ужасе, – ты с ума сошел…
– Всего месяц, солнце, всего месяц до больницы мне придется пожить там. Да – сиделка, деньги, но это не все! Она действительно нуждается в помощи. У меня просто нет выхода, я расскажу, я объясню тебе. Я не собираюсь спать с ней, Аня, я не хочу ее. Это просто больной человек, который носит моего ребенка. Я не могу просто взять и наплевать на него! Я уже не смогу просто забыть про нее и бросить наудачу: выживет – не выживет, справится – не справится!
– Так… так… – бормотала я, – давай разумно обсудим варианты… Ты же не хочешь этого, я правильно поняла? Ага… но почему-то вынужден. И почему? Давай искать компромиссный вариант, на это я пока еще способна. Вот сейчас я пока еще твоя, Андрей. Смотри, сейчас у тебя еще есть возможность спасти нашу семью… точка невозврата.
– Аня, я сейчас не сказал ни одного слова неправды. Я люблю тебя и Вовку, я не бросаю вас. Не ставь меня перед таким выбором, я не хочу этого, когда-нибудь потом я просто сдохну. Мне нужно закрыть вопрос с этой беременностью. На данный момент это первоочередная задача, срочная. Как это можно сделать и не разрушить нашу семью? Давай решать вместе, давай обсудим.
– Объясни, мотивируй, убеди меня что это жизненно необходимо. Нет-нет! Про тебя я все поняла. Зачем это мне?
