Текст книги "Двоедушница (СИ)"

Автор книги: Тамара Клекач

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– К чему тогда ты так стремилась всё узнать? К чему изводила себя? – сорвался на крик Костя.

– Да ни к чему!

Он ушёл, хлопнув дверью так сильно, что мебель зашаталась, а я так и уснула не покурив.

Утром я по привычке хотела поделиться с ним своими соображениями по поводу Игоря. Мне казалось, что свой замысел он собирался воплотить в жизнь на Крещение, но Костя не появлялся все выходные, а мне вдруг вообще стало противно думать обо всём этом. Толку-то?!

В понедельник после работы я пошла в киоск, чтобы спросить у Екатерины Павловны, не видела ли она его. Но оказалось, что нет.

– Моя мама всегда говорила, что некоторыми церковными праздниками, не стоит пренебрегать даже атеистам, – добавила я после того, как всё-таки рассказала ей о своем предположении.

– Твоя мама очень умная женщина, как и ты! Действительно, Крещение весьма подходящий день для этого день, ведь вся вода считается святой. Если заранее сделать заговор на неё и выбрать для сбора особое освяченое место, то эффект будет что надо!

– Да уж… Что надо, – уныло повторила я. Екатерина Павловна взяла меня за руку и усадила рядом.

– Знаешь, когда я тебя впервые увидела, то сразу поняла, что ты не такая, как все, – ласково глядя мне в глаза, сказала она. – Ты была как маленькое деревце, за которым нужен был правильный уход. И вот ты сейчас передо мной – уже не деревце, но ещё и не дерево. Ты ещё растёшь, и только ты можешь определить для себя, какой именно ты вырастешь!

К горлу подступил комок. Екатерина Павловна видела меня насквозь. Как и Игорь!

– Что мне делать, Екатерина Павловна?

– Это знаешь только ты. Прошлое определяет наше будущее. От того, как мы оцениваем наши поступки, наши ошибки, зависит в какую сторону мы захотим себя скоректировать.

Обдумывая её слова, я долго не могла уснуть. Насколько всё-таки узнаёт себя человек, оказавшись в экстремальных условиях, как много он открывает в себе того, о чём раньше не подозревал, искрено считая себя хорошим.

Игорь был прав – я не святая! Всю свою сознательную жизнь я, если и не шла по трупам, то была к этому очень близка. Я холила и лелеяла свои недостатки и слабости, выращивая их с уверенностью в том, что это не я такая, а мир такой.

Гордая, эгоистичная, высокомерная, не желающая брать на себя ответственность – вот кем я являлась. И гори всё синим пламенем, лишь бы мой мыльный пузырь не лопнул! Чтобы мне, Особенной, ни в коем случае не пришлось доказывать эту самую проклятую особенность!

Глава 18. Алмазная полночь.

Я стояла на снегу. Было так тихо, что я слышала собственное сердцебиение. Чей-то голос за моей спиной отчаянно звал меня по имени. Под ногами что-то треснуло, и в следующую секунду я провалилась.

Ледяная вода острыми льдинками колола глаза и обжигала горло, тёмной толщей смыкаясь надо мной.

***

Звук в дребезги разбившейся чашки разбудил меня. Наверное, я схватилась за неё, когда падала со стула.

– Аккуратней! Не порежься! Оп!

Макс поднял меня с пола, поддерживая как тряпичную куклу, пока ноги вспоминали, как держать тело в вертикальном положении.

– Что-то ты совсем плохо выглядишь, Нина. Тебя этот шкаф доводит, да? – Макс убрал с моего лица волосы.

– Не говори глупостей, – отмахнулась я.

– Ты вообще себя в зерало видела? – не унимался он. – Ты на себя не похожа! А он, как я вижу, даже и не появляется!

Выглядела я действительно ужасно: бледенее обычного, с глубоко запавшими глазами, с тёмными кругами под ними, похудевшая до такой степени, что свитер на мне висел, а без пояса джинсы просто сползли бы. Даже ногам было просторнее в сапогах, чем раньше. Едва передвигаясь, я буквально спала на ходу. Неудивительно, что я усула на работе.

– Давайка-ка я отвезу тебя домой, – предложил он, ловко поймав вторую чашку, которую я собиралась разбить в попытке сделать себе кофе.

– А магазин? Только три часа! До закрытия ещё…

– Людей всё равно нет, – отрезал он.

Заснеженная дорога до дома пронеслась незаметно. Удивительно, что я не уснула в машине, в ней было тепло и приятно пахло хвоей.

– Позвони мне обязательно, если будет нужно что-то или просто будет скучно, хорошо?

– Хорошо, спасибо. – Ответив то, что он хотел услышать, я закрыла дверь.

С раннего утра шёл сильный снег. Штормовой ветер яростно пытался смести с дороги отчаянных автомобилистов, рискнувших испытать удачу.

Погода неистово сотрясала землю всё новыми порывами ветра. Казалась, сама матушка-природа сопротивлялась намерениям Игоря надругаться над пространством и временем.

Я пыталась дозвониться Косте, но его телефон был выключен. Мысли одна страшнее другой мелькали в голове. Что если Костя решил сам разобраться с Игорем? Что если Игорь сделал с ним что-то? Как много всего, что было мне неизвестно, и могло пойти не так, или уже пошло не так.

Но время шло, а я всё так же сидела на полу, выкуривая сигареты одну за одной. Что же я делала?

Как часто прочитав фантастическую книгу, или посмотрев фильм, я представляла себя на месте главных героев, размышляла, что бы я сделала: была бы я сильной или слабой, смелой или трусливой, героем, способным пожертвовать собой ради других, или эгоисткой?!

– Ну, что? Довольна? В этом ты хотела убедиться? Что ты не на что не годишься?

Прошлое определяет будущее. Так сказала Екатерина Павловна. То, как мы усваиваем уроки, преподнесённые нам жизнью, не меняет нас, нет. Люди не могут меняться. Дикий зверь, запертый в клетке, своей природы не изменит никогда, он просто приспособится, адаптируется. Ну, или же выждет подходящего момента, чтобы показать, кто он и что может.

Значит будем адаптироваться? Действовать по ситуации?

Героем я быть не хотела. Да и какой из меня герой?! Я слишком хорошо знала себя и свои возможности, чтобы откликаться на злодейку, как на своё второе имя.

Увлёкшись Костей, я заигралась в приключения, но они не могли длиться вечно, и рано или поздно необходимо было их завершать, делая выбор. Но какой же выбор должна была сделать я? И в пользу кого? Это была не моя история, не мой сценарий, не моя битва. Не моя! Вот только так или иначе она меня коснется. Слегка или по полной – не важно. Этому быть. Я же эгоист, значит должна защитить свое и себя. И Костю. Конечно же Костю.

Время близилось к полуночи. Водитель такси не был счастлив гнать свою калымагу на край города, о чём всё время мне намекал, но другого выбора у меня не было. На общественном транспорте я бы не доехала. А если и доехала бы, то слишком поздно.

Это водохранилище наиболее точно подходило под то место, которое я видела во сне. К тому же, именно здесь этим крещенским утром купалось огромное количество людей, а значит оно уже было заряжено энергией. Если я ошиблась, то времени на план "Б" уже не было.

Забыв надеть шапку и даже не застегнув пуховик, я быстрыми шагами шла сквозь сугробы хрустящего от мороза снега, сама не зная куда. Пропаленые чёрные перчатки, выглядывающие как маяк, указали мне направление, и я прибавила шагу. Значит, я всё-таки не ошиблась.

Как и в моих снах, Игорь стоял спиной ко мне, держа на ладони алмазную пирамиду. Метрах в трех от него лежал Костя. Из разбитой брови текла кровь, но грудь поднималась и опускалась ровно.

– Я уже и не надеялся, что ты придёшь, – не удостоив меня даже взглядом, заметил Игорь. Удивлён он, конечно же, не был. В моих снах мы не один раз проходили этот сценарий, и моё появление действительно ничего для него не значило. Сегодня он был силён, как никогда, и его внимания был удостоен лишь алмаз, висящий в воздухе, готовый как удав вцепиться в свою добычу, как только Игорь даст команду.

До этого вот момента я реально не понимала, что вообще происходило, и, как мне теперь казалось, это вообще не имело значения: ни мощь, бурлившая подо льдом, ни безграничные возможности, которые она давала, а лишь человек. Человек, стоящий передо мной, загнанный в угол обстоятельствами, жизнью, самим собой, готовый идти до конца любыми путями, через любые преграды и жертвы; человек, которого на этом свете не держало ничего, кроме мести. И тогда мне стало страшно.

– Не делай этого. – Мой собственный голос показался мне тонким беспомощным писком, и Игорь засмеялся наконец-то повернувшись ко мне лицом.

– А то что? Ты, конечно, молодец, что пришла, но давай посмотрим правде в глаза: если бы ты могла, или хотя бы хотела меня остановить, то нас бы сейчас здесь не было.

Довольный, как кот, поймавший мышь, он сделал едва уловимое движение рукой, и алмаз, повинуясь его воле, плавно устремился к кругу, где бурлившия от нетерпения вода уже ждала его.

– Так ты свою сестру не вернёшь! – При упоминании сёстры, Игоря передёрнуло, и гримаса злобы исказила лицо до такой степени, что у меня зашевелились волосы на затылке.

– Не смей говорить о том, чего не знаешь! – зарычал он, и столб света за его спиной ударил в камень. – Ты так и не поняла ничего! Я показал тебе так много, но ты предпочла поверить ему, – Игорь ткнул пальцем во всё ещё лежащего без сознания Костю, – вместо того, чтобы думать своей головой и понять, кто настоящий враг!

Страх ли стал тригером, либо безумие, отразившееся на лице Игоря, но я ударила воздух со всей силой как будто он был моим злейшим врагом.

Проворно увернувшись, Игорь ударил моим же оружием, и меня отбросило на несколько метров. Падающий снег показался мне стаей птиц, кружащей вокруг моей головы.

– Неужели ты ни о чём не жалеешь? – Подождав, пока я приподнимусь, Игорь ударил снова. Снег обжёг лицо, подбородок начало саднить, а в ушах появился неприятный звон. – Неужели нет ошибок, которые ты хотела бы исправить любой ценой?

– В отличии от тебя, я научилась жить со своими ошибками! – Я ударила кулаком по снегу, поднимая в воздух шары, размером с баскетбольные мячи, и направила их на Игоря.

Второй раз увернуться он не успел, и один из снежных шаров попал его в лицо. Потеряв равновесие, он упал, что дало мне небольшое преимущество. Алмаз уже был почти весь заполненый энергией. Времени у меня было мало, но я любыми путями должна была не дать Игорю заполучить его.

Сорвавшись с места, я побежала со всех ног, и когда меня отделяло каких-то несколько шагов от камня, невидимый барьер сбил меня с ног. Нос громко хрустнул, заливая лицо кровью. Подоспевший Игорь рывком поднял меня за волосы.

– Ты правда, дурочка, думала, что всё будет так просто!? – Забыв про нос, я ударила его локтём в живот. Он вскрикнул, ослабив хватку. Вырвавшись, я развернулась и ударила коленом ему в пах. Грубо, зато эффективно.

Игорь упал, и, оттолкнув его от себя ногой, я подошла к краю. Вода сильно бурлила, распространяя вибрацию от краёв круга по всему водохранилищу. Невидимый защитный барьер, поставленный Игорем, жжужал от напряжения. Как же мне было пройти через него?

Рука сама потянулась в карман. Исследуя содержимое, пальцы наткнулись на какой-то предмет. Я вытащила его. Это был самый обычный свисток. Я покупала его, когда только взяла Севера, хотя так и не воспользовалась им ни разу.

Безумная мысль пронеслась у меня в голове. Я ничего не знала ни про звук, ни про частоты, или как это там называлось, мне это было не нужно. Не нужно было тогда, не нужно было и сейчас. Магию способна разрушить только магия.

– Нет ничего невозможного, – прошептала я, вытирая рукавом кровь с разбитого носа.

Медленно втягивая воздух как можно глубже, я собирала всю достуную мне силу в лёгких, придавая ей форму. Поднеся свисток к губам, я выдохнула её, давая ей направление.

– Нет!

Свист заполнил всё вокруг, парализуя даже падающий снег. Когда воздух в лёгких кончился, и свист затих, казалось, что весь мир затих вместе с ним. Мгновение, и время возобновило свой бег, и ночь взорвалась ослепительной вспышкой.

Алмаз с дефектом рассыпался на глазах. Игорь, как ненормальный ползал на коленях, пытаясь поймать осколки своих разбившихся надежд.

Вода, вернувшая себе энергию всех тех несчастных людей, которую он так страстно жаждал, поднялась столбом и с довольным всплеском вернулась на место, разбивая в дребезги лёд под нашими ногами.

Я стояла на снегу. Было так тихо, что я слышала собственное сердцебиение. Чей-то голос за моей спиной отчаянно звал меня по имени. Под ногами мирно бежала вода сквозь узор трещин, и я едва балансировала на остатках льда. Через секунду я провалилась.

Ледяная вода острыми льдинками колола глаза и обжигала горло, пока тёмной толщей не сомкнулась надо мной.

Костя вытащил меня из воды. Перевернув на живот, он хлопал меня по спине, чтобы из лёгких вышла вода.

– Что же ты наделала!?

Мне не было больно. Не было холодно. Просто было тихо. Очень тихо. И так красиво падал алмазными хлопьями снег.

Если бы это было кино, то звучала бы печальная музыка, а голос за кадром произносил бы какую-нибудь философскую речь с непонятным для всех смыслом. Но это было не кино, и снег всё также падал на холодную землю.

Часть вторая. Орден белой лилии

Глава 1. Одна из девяти.

Чёрная дыра нависала надо мной. Её водоворот затягивал меня, отрывая от земли, от моего тела.

Часть меня, слабая и надломленная, стремилась туда, но другая часть, которая была дочкой, внучкой, племянницей, любимой девушкой, и, возможно, даже подругой, всеми силами цеплялась за истощённое тело.

Три дня пробыв в состоянии за гранью жизни и вне досягаемости смерти, я наконец-то пришла в себя. Костя спас меня, дав мне славноизвестный "Облик". Всё это время он не отходил от меня ни на шаг. Глубокие тени залегли под его прекрасными карими глазами, смуглая кожа натянулась на осунувшемся лице, а голос совсем охрип.

– С возвращением, – прошептал он, целуя мои руки.

Почему я так долго не приходила в себя, он не знал. И, тем более, не знал, что будет дальше, что именно откроет во мне зелье, и какие у этого будут последствия.

А дальше… Дальше не было ничего. Я по крупицам собирала себя заново, раскладывала по местам всё то, что делало меня мной, хотя и не прежней. Уже нет.

Это сложно было описать словами. Скажем так, красное не стало розовым, а розовое – красным, просто у них появилось гораздо больше оттенков, чем я видела или даже допускала раньше.

Зелье исцелило все физические недостатки: позвоночник выровнялся, и я теперь была немного выше; голень, травмированая в детстве, больше не крутила; все шрамы и морщины, о которых мне всё время напоминала мама, разгладились; кожа стала чище, а волосы гуще и гораздо длиннее.

Но были также и неуловимые изменения. Когда я смотрела на себя в зеркало, мне казалось, что мои глаза, ставшие ещё зеленее, жили своей жизнью, словно что-то или кто-то поселился в них и молча наблюдал за происходящим.

В течение двух недель после пробуждения мне снилась та самая дыра. Снова чувствовуя её притяжение, я просыпалась. Костя вытирал мне лицо мокрым полотенцем, подавал стакан холодной воды, и даже подкуривал для меня сигарету. Натерев мои виски лавандовым маслом, он убаюкивал меня нежными поцелуями, пока я вновь не засыпала.

Серые полупрозрачные волки со светящимися глазами меня уже не беспокоили. Костя говорил, что они пришли вместе со мной с той стороны, и питались моей силой, но он был уверен, что они исчезнут, когда я окончательно окрепну.

Чем больше я пыталась понять, что же именно во мне изменилось, тем больше оно ускользало от меня. Каждый раз, когда мне казалось, что до ответа мне оставалось лишь сделать один шаг, или всего лишь протянуть руку, как я понимала, что это всего лишь мираж, и горизонт всё ещё был недостижим.

Оставив эту затею, я решила вернуться на работу, больничный всё равно не мог длиться вечно. Костя был категорически против, но решать было не ему. Он винил себя за случившееся со мной, хотя вслух этого не произносил, но этого было и не нужно. Перемены коснулись не только меня, но и его, и я это чувствовала.

Февраль был тёплым, дождливым и туманным. С каждым днём я всё быстрее набиралась сил. Магия тоже возвращалась: стоило мне о чем-нибудь подумать, например, намазать руки кремом или расчесать волосы, как всё необходимое тут же появлялось прямо передо мной.

Костя радовался вместе со мной, каждый раз отмечая, что я становлюсь сильнее, но мимолетная тень чего-то тревожного, скользившая в его глазах, меня беспокоила, как беспокоило и то, что он ко мне не прикасался.

Всё бы ничего, но близость его мускулистого тела, прикосновения шершавых рук будоражили все мои нервные окончания. Желание раскалёнными потоками разливалось по телу.

В конце февраля моё "понимание" Костных причин себя исчерпало. В конце концов, я же одной ногой на том свете побывала, и должна же была после такого наслаждаться жизнью еще больше прежнего!

Костя как раз вышел из ванной. Капли воды стекали с его волос по упругому молодому телу. Ммм… Ведьма во мне отлично знала, что мне сейчас нужно, и бесприкословно выполняла мои желания.

Едва его ноги повернули в сторону кухни, шнурок на штанах, ловко развязавшись, крепко зацепился за спинку стула.

– Что за…

Проигнорировав его возмущение, штаны треснули по швам, и деловито поползли под стол.

– Ну, и что ты делаешь? – Костя повернулся ко мне абсолютно голый, сложив руки на груди в ожидании объяснений. Обласкав жадным взглядом каждый милиметр его тела, я встала с дивана, на ходу снимая с себя тунику.

– Нина… – начал причитать он таким тоном, будто был робкой девчонкой на первом свидании.

– Костя, выключи дурочка! – отрезала я. Сопротивляться он даже и не пытался, что было весьма мудрым решением с его стороны.

Наладив последний, так сказать, элемент, жизнь-река снова вошла в своё русло – работа, дом, Костя. Так незаметно пролетел февраль, и настала весна. Теплом она, конечно, сразу жаловать не стала, но весёлое журчание ручейков вдохновило меня даже отметить глупый женский праздник.

Сама, конечно, была в шоке от этого, потому что я праздники не любила вообще, но в этом году мне хотелось завести новые традиции, попробовать что-нибудь новое, начать новую главу своей жизни.

После двух бокалов шампанского и невероятно нудного и монотонного рассказа Кости про какое-то очень важное солнечное затмение, я пошла спать. Мой организм плохо переносил спиртное, поэтому в начале четвёртого утра я проснулась.

Голова была тяжелой, живот сводило. Не желая будить Костю, я наощуп прокралась к туалету, тщетно пытаясь нашарить в темноте выключатель и одновременно сдержать рвоту.

Мучительно скрипнула дверца шифонера, когда и я наконец-то нашла выключатель.

– Проклятые коты! – прошипела я, шире открывая дверь туалета, чтобы можно была рассмотреть, что же маленькие сволочи потрошили в этот раз.

Шифонер был приоткрыт, но кроме сонного Севера, недовольно приоткрывшего один глаз, в коридоре никого не было.

– Странно, однако, – прошептала я и потянулась к двери, чтобы закрыть её. – … Ааа! – Шелестящий пакет с изогнутым котом вывалился на меня с верхней полки. – А что б тебя! Ну, не животные, а сущее наказание!

От испуга я напрочь забыла про рвоту, а крик мой естественно разбудил Костю.

– Нина?

– Я здесь!

– Нина…

– Прости, что разбудила. Тут это… – Я закашлялась и повернулась к Косте. – Костя? – Бледный с круглыми глазами он смотрел на меня открыв рот, видимо пытаясь подобрать слова, но так и не смог, поэтому со всё тем же странным видом указал мне на зеркало.

Зеркало, высотой с человеческий рост, висело в прихожей возле шифонера. Я нахмурилась, не понимая, в чём вообще дело. А вдруг я поседела от испуга?

Лучше бы поседела. То, что я в нём увидела, не больше не меньше могло лишить рассудка: из зеркала горящими глазами на меня смотрела огромная кошка.

Изумрудно-зелёные глаза были подведены чёрным, и светились на фоне такой же чёрной шерсти с серо-зелёным отливом. Длинный хвост нервно бил из стороны в сторону. Уши были прижаты к голове. Размерами она, то есть я, могла тягаться с хорошим таким пони.

– О, Боже! – взвыла я.

– Нина, послушай меня! Тебе надо успокоиться! – Обретя дар речи, Костя попытался меня успокоить.

– Успокоиться? Какой там успокоиться! – рычала я.

Как ужаленая я металась по комнате, разрываясь между человеческим желанием стать снова собой, и животным инстинктом убежать как можно дальше отсюда.

А вдруг я останусь такой навсегда?

– Костя, помоги!

– Ты должна успокоиться, – присев на корточки, словно дрессировщик, повторил Костя. – У тебя получится!

Успокоиться? Да, успокоиться! Надо успокоиться! Так… Глубокий вдох, выдох. Вдох, выдох.

Через минуты две руки коснулись холодного пола. Мои руки!

– Всё хорошо, малыш! Ты справилась! – Костя, подхватил меня на руки и отнёс на диван. Я закуталась в плед и дрожащими руками потянулась за сигаретами.

Ощющение было такое, словно меня облили очень холодной водой, если вообще не заморозили. Как же такое могло со мной произойти? На меня же не могли навести порчу или проклясть? Или же это побочный эффект? Но от чего? Я могла вернуться с того света с мохнатым бонусом? Или же это… Разве что…

– Что ты туда добавил? – Вот говорят же, что хорошая мысля приходит опосля! Мохнатый-то бонус, но ноги его росли из другого места.

– Куда? – Костя захлопал ресницами так невинно, что просто плакать хотелось. Гад сразу ведь понял, что со мной.

– Дурочка выключи! В варево своё! – зарычала я, готовая удушить поганца. – И не вздумай врать! – угрожающе добавила я. Теперь мне стала понятна тень, скользившая в его глазах. – Что ты добавил?

– Котовник.

– Что? Котовник? Ко… кошачью мяту? Ты… Ты… – заикалась я от возмущения.

– А что мне оставалось делать? – Костя дёрнулся так резко, что я уронила пепел прямо на постель. Метаясь по комнате, он хрипел и энергично жестикулировал, вынуждая меня как идиотку мотать головой из стороны в сторону. – Ты умирала! Прямо на моих руках! Я должен был сделать всё возможное и невозможное! Должен был! И сделал, как видишь!

– Но котовник… Котовник! На что ты надеялся?

– На то, что это усилить зелье, что ты получишь хотя бы ещё одну жизнь! Хотя бы ещё одну! – Его голос хрипло сорвался, и он отошёл к окну и отвернулся.

Я почти ощющала пульсацию вен на его висках, и тут меня осенило: я снова была эгоисткой, думая лишь о себе. А какого было ему в ту ночь остаться один на один, я подумала? Какого ему было принять такое решение? И тут-то ругаться мне сразу расхотелось.

– В том, что случилось, нет твоей вины, – делая упор на каждом слове, ответила я. – Это было мое решение. Мой выбор.

– Я так стремился тебя защитить, но сделал всё, чтобы ты оказалась на передовой. Свой выбор я тоже сделал. Так что… – Он замолчал, устало глядя в окно.

Да уж, мы оба сделали выбор. Что ж теперь поделать? Назад пути нет. Вперед, и только вперед. Как-то да и сладится. На одно умение больше, на одно меньше. В конце концов, это не самое худшее, что могло произойти. Уж точно лучше, чем бородавки.

– Значит, девять жизней? – улыбнулась я, обнимая его за талию. – Не много для меня одной?

Костя повернулся и погладил меня по щеке.

– Для тебя одной и девятисот было бы мало!

Глава 2. Перемены неизбежны.

Каждый день после того случая я старалась освоиться со своей новой ипостасью, в то время как она осваивалась со мной.

Ничего подобного я раньше не испытывала. Хотя, пожалуй, нам всем было знакомо в той или иной степени слышать другой голос в голове, но это всё же было нечто совсем другое. Это был не голос, а скорее чувства, все чувства моего тела, мышц, как будто у них был свой интелект, мысли и сила.

– Я могу рассказать, как было у меня, но ты совсем другая, – сказал мне Костя на следующий день. – К тому же твоё обращение произошло в солнечное затмение, во время которого выходит огромное количество энергии. Как оно повлияло на твои способности, узнать можно будет лишь со временем.

Я говорила себе, что всё придёт само собой. Проснувшись утром, я просто буду знать, что и к чему, а то, что я пыхтела, как самовар, приносило больше вреда, чем пользы. Поэтому я просто позволила себе плыть по течению.

Приятно было заметить, что Костя снова стал прежним. Весёлый и внимательный днём, он плавно становился страстным и неутомимым ночью. Разве это не было счастьем?

Однако, чем лучше и счастливее я себя чувствовала, тем больше мне казалось, что… Даже не знаю. Что-то не так, возможно. Или будет не так.

Я старалась не накручивать себя, и всеми силами гнала прочь от себя навязчивые мысли, но последние выходные марта подтвердили то, что перемены всё-таки были неизбежны.

Первым, что бросились в глаза, когда я вернулась от родителей, была небольшая спортивная сумка. Она стояла возле зеркала в прихожей, ожидая, когда о ней вспомнят.

Костя сидел за столом, кожаная куртка лежала на коленях. Когда я зашла, он встал. Мы долго смотрели друг другу в глаза, прежде чем решиться нарушить тишину.

– Ты не удивлена!? – первым всё же решился Костя. Я кивнула. – Так даже лучше. Ты поймёшь.

Обняв и шепнув на ухо "Люблю тебя", Костя поцеловал меня и ушёл.

Возможно, он хотел сказать о том, какая я особенная; о том, как многого я достигла за столь короткое время; о том, сколько всего удивительного ждало меня в будущем; о том, что теперь я должна была сама найти и себя и свой путь в жизни и прочую чепуху, которая, по его мнению, должна была всё объяснить, но не объясняла, и понять я не могла.

До самого вечера я так и просидела за столом, глядя в никуда. Я соврала. Я не была удивлена. Я была шокирована. Такое чувство было, что меня тошнило, только в желудке было пусто, а спазмы все не прекращались. Слёзы подступали всё время, и решив не накапливать их в себе, а выплеснуть всё сразу, я дала волю чувствам.

Умом я понимала, что то, о чём не скзал Костя, было как катание на коньках: по началу тебя поддерживали и страховали, но наставал момент, когда ты должен был начать кататься сам, или упасть, чтобы окончательно убедиться в том, что это не твоё.

Однако у сердца были свои понятия, которые рвали мою душу на куски, безутешным воем заглушая всё остальное в безуспешных попытках найти логику в его уходе и в боли, таившейся в глубине его глаз. "А как же любовь?" так и рвалось у меня из груди.

Поставив себе срок до конца выходных для того, чтобы покиснуть, я решила, что не хочу и не буду сопливой версией себя самой, уподобляясь девчонкам, ревущим за парнями. В этом мире были гораздо более весомые причины для слёз.

"Я не хочу и не буду жалеть себя, слушая депрессивную музыку, напиваться до потери пульса и рассказывать каждому, кто готов слушать, о том, какая я несчастная!" сказала я самой себе. "Я не хочу и не буду замыкаться в себе, днями и ночами, спрашивая себя "что я сделала не так?", "почему со мной это случилось?" и всё в таком духе.

Факт в том, что он ушёл, бросил меня. И в то, что мне стало бы легче, если бы я узнала причину, я не верила. По опыту знала, что не станет.

Я даже поймала себя на мысли, что вовсе не любила его. То есть, я испывала к нему сильные чувства, это бесспорно, но была ли это именно любовь во всех её смыслах и значениях, можно было проверить лишь временем, которого теперь у меня не было.

Хотя Костя был прав в одном – с ним или без него я должна была идти своей дорогой, какой бы она не была, и его уход заставил меня вспомнить о других вещах, почему-то хоть и важных, но всё же забытых. Например, о моём мотоцикле, который я так и не видела после аварии, и о том, сколько всего я не знала о своей силе и об искусстве магии в целом.

Жизнь так или иначе не стояла на месте. Наоборот, пускала всё новые витки. Открыв окна настежь, я вдохнула озорной весенний воздух, впуская в свой дом новую жизнь.

– Так значит, ты его бросила, или он тебя? – Макс никак не унимался с вопросами, и я начала жалеть, что рассказала ему. Ремонтировал бы мой байк молча, может тогда и пошло бы быстрее. С другой стороны, он всё равно догадался бы. Да и что тут такого, что нужно скрывать.

– Никто никого не бросал. Мы разошлись по обоюдному согласию, как взрослые люди, – всё же соврала я, подбрасывая отвёртку.

С момента аварии мы с ним очень сблизились. Под маской беспечного мачо прятался самый обычный парень. К моему удивлению, он замечал и понимал очень многое, просто не старался, как вот сейчас, например, выразить это нужными, или хотя бы нормальными, словами.

– Думаю, это к лучшему, – между тем заметил он, приподнимая мотоцикл скорее, чтобы покрасоваться и поиграть мускулами, чем из необходимости. – Честно говоря, я вообще не понимал, как ты можешь с ним встречаться! Ну, в смысле вы разные, понимаешь? Ты ведущая, он ведомый.

– Только не говори, что ты из тех мужчин, которые свято верят, что только они могут быть лидерами!?

– Для некоторых женщин это норма. Традиционные отношения и всё такое, – с видом знатока ответил он. Я удивленно посмотрела на него. – Я просто хочу сказать, что тебе ровня нужна. Мужик, а не щенок!

Я рассмеялась. Забавно иногда узнать, как тебя видят и оценивают другие. Интересно, себя он считал мужиком? Однозначно!

– Может, оставим мою личную жизнь в покое, и перейдем к делу?! Нам ещё зеркало надо заменить.

За две недели мы полностью восстановили мою девочку, даже установили на колёса подсветку. Последний штрих подвел Макс, покрасив её.

– Мне кажется, или она зелёная? – Макс выкатил мотоцикл на улицу, и меня едва не хватил удар.

– Я добавил немного зелёного, чтобы было поинтереснее.

– Спорить не буду, интереснее стало, – подумав, согласилась я, – но почему зелёный?

– Чтобы вы с ней были больше похожи. У тебя волосы тоже переливаются зелёным на солнце. Я этого раньше не замечал.

Наверное, это тоже был побочный эффект от зелья, думала я, рассматривая своё отражение в зеркале. Идея Макса меня вдохновила, поэтому включив режим "ведьмы", я зажмурилась и отрезала себе волосы. Не знаю, стало ли мне с чёлкой так уж лучше, но определённо стало интереснее.

Перемены действительно были неизбежны, но также многое мы могли менять и сами, собственными руками и по собственному желанию.

Глава 3. Цирк уехал, а клоуны остались.

Долгожданное возвращение домой моей Хонды было торжественным, если не сказать триумфальным. Мы с Максом привезли её в пятницу вечером, и моей благодарности не было предела.

– Даже не знаю, как тебя отблагодарить!

– Уверен, что ты можешь быть очень изобретательной, если захочешь, – усмехаясь, заметил Макс. – Ай! – Вся моя благодарность поместилась в кулаке. – Я же не интим предлагаю! Хотя это тоже вариант! – мечтательно подняв брови, сказал он. – Ладно, ладно! Шучю! Не дерись!

Пока Макс жаловался, что у него будет огромный, совершенно не сексуальный синяк на плече, я разогрела в микроволновке две порции овощного рагу, и поставила чайник. Накормлю хоть, труженика!

– Я и не знал, что ты такая хозяйственная! И готовишь вкусно, – похвали он, пробегая глазами моё скромное жилище.