Текст книги "Переполох с чертополохом"

Автор книги: Тамар Майерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Попробую угадать, – со смехом сказал он. – Так, ты победила в лотерее штата Иллинойс, и теперь собираешься приобрести в личную собственность остров Таити.

– Угадал! Когда поедем?

– Сейчас же беру отпуск. Надевай травяную юбку, а я пока настрою свою гавайскую гитару.

Теперь понимаете? Бастер обладает завидным чувством юмора, в то время как Грег его начисто лишен.

Я заперла дверь. – Вполне возможно, что мне и впрямь захочется прикупить какой-нибудь клочок земли в Тихом океане. А пока, вчера вечером мне посчастливилось приобрести картину, за которую мне могут дать десять миллионов долларов. А то и все двадцать. Причем уплатила я за нее всего сто пятьдесят долларов и девяносто девять центов.

Бастер присвистнул. – Чтоб мне провалиться! Как тебе это удалось?

– Это одно из старых полотен Ван Гога. Оно было спрятано за другой картиной – прескверной копией, вставленной в роскошную рамку.

– Ван Гог?

– "Поле, поросшее чертополохом". Ты, конечно, о нем не слышал, но...

– Как же, слышал.

Сердце мое екнуло. – Правда?

– Честное конфедератское. Я читал про эту картину, когда готовился к экзамену по истории живописи.

– По истории живописи? – Мне показалось, что я ослышалась. – Но ведь ты доктор!

Бастер похлопал себя по чуть наметившемуся брюшку. – Да, причем вполне сформировавшийся, как видишь. Это было на втором курсе колледжа, когда я должен был выбрать какой-нибудь гуманитарный факультатив. Читала нам профессорша из Голландии... фамилия, правда, из головы вылетела. Так вот, по ее словам, после Ван Гога осталась целая куча картин, о которых никто и слыхом не слыхивал. Произведения, которые он продавал за гроши, чтобы не умереть с голода. Многое из его наследия погибло во время войны, а также во время пожаров. Но "Поле, поросшее чертополохом" она упоминала, причем подчеркнула, что это настоящий шедевр.

– Ур-ра! – завопила я и, ухватив Бастера за рукав, заставила его протанцевать со мной джигу. – Шедевр! Бастер, значит, я и в самом деле разбогатею. Причем стану не просто богатой, но – чудовищно, неслыханно, неправдоподобно богатой!

Бастер расхохотался. – Богатая ты, Абби, или нищая, как церковная крыса, но с тобой не соскучишься, и это главное. Где твой шедевр? Мне не терпится им полюбоваться.

– Он дома, в надежном месте. Хочешь взглянуть?

– С таким же успехом ты можешь спросить у погибающего от жажды, не хочет ли он глотнуть водички. Да, Абби, это просто потрясающе. Мисс... вспомнил – Ван Хурн! Так вот, она даже фотографию этой картины нам показывала. Черно-белую, само собой разумеется. Но даже тогда я понял, что это творение настоящего гения. Винсент Ван Гог умел преображать любую пустяковину, делая ее великой.

Я уже готова была расцеловать его, когда зазвонил телефон. – Алло, "Лавка древностей".

– Абби, что ты вытворяешь?

– Ты о чем, мама? Я вовсе ничего не вытворяю.

– Голос у тебя счастливый.

– Я и вправду счастлива, – призналась я и, неожиданно для себя, хихикнула. Но уже в следующий миг вспомнила о своем провале у Королевы. Она отменила приглашение, да?

– Ты о чем, Абби?

– Это все из-за меня, мамочка. Не удивительно, что ты так рвешься в Африку – от такой дочери нужно бежать, как от чумы. Но я готова, если хочешь, извиниться перед Королевой. Хотя и сомневаюсь, что из этого выйдет толк.

– Что ты плетешь, Абби? Ее Величество... Я хочу сказать – Присцилла только что позвонила мне и сказала, что в субботу ждет нас с тобой вдвоем.

– Да ты что?

– Только пообещай, что будешь вести себя прилично.

– Я бы с радостью пообещала, мамочка, но только на субботу у меня совсем другие планы. К тому же, Присцилла вовсе не мечтает со мной встретиться. Не далее, как час назад я послала ее очень далеко.

– Нет, золотце, она особо подчеркнула, что хочет тебя увидеть. Более того, она добавила, что ты можешь прийти со своим молодым человеком.

Зажав ладонью трубку, я обратилась к Бастеру. – Тебе когда-нибудь приходилось ужинать с членом королевской фамилии?

– Да, есть у меня в Сан-Франциско один приятель по фамилии Уиндзор. Но это всего лишь совпадение.

– Не хочешь в эту субботу отужинать со мной у новой маминой подруги?

Бастер осклабился до ушей и радостно закивал.

– Я все слышала, Абби, – сказала мама. – Присцилла вовсе не новая моя подруга. Хотя, будь это и так, я ничего дурного тут не вижу. В конце концов, круг знакомых нужно расширять.

– Ты, как всегда, права, мамочка, – сказала я тем же тоном, которым объясняются со мной мои детки, когда я пытаюсь наставить их на путь истинный. Не нарочно, ей-богу, так уж само получилось.

Лишь легкое звяканье жемчужин о телефонный аппарат выдало мамино раздражение. – В семь часов, Абби. Только, будь человеком, надень что-нибудь приличное. Как насчет того очаровательного розового шифонового платья, в котором ты была на свадьбе Лайтнеров?

– Хорошо, мамочка. – Препираться с ней по телефону я не собиралась. Тем более в присутствии Бастера. Но смею вас заверить, что розовое шифоновое платье на субботний прием я не надела бы и под угрозой электрического стула. Нет, уж лучше вымолить прощение Уиннелл и уговорить ее одолжить мне ее балахон на булавках.

– И не опаздывай, золотце.

– Я приеду рано, – пообещала я и положила трубку. Затем посмотрела на Бастера. – На чем мы остановились?

– Ты собиралась показать мне свой бесценный шедевр.

Я прикусила язык.

Глава 13

– Это точно он, – прошептал Бастер. Вид у него был такой, словно он держал в руках чашу Грааля.

– Ты уверен?

– На сто процентов утверждать, конечно, не берусь. Все же я не специалист, да и много воды утекло с тех пор, как я держал в руках эту фотографию. Но, на первый взгляд, схожесть полная.

– Господи, до сих пор поверить не могу!

– Поверь, Абби. Смотри, какие мощные мазки, как умело создается впечатление, что это и впрямь чертополох, хотя ни один кустик в отдельности не выписан.

– Какая ты умница! – вскричала я. В ту минуту ради Бастера я была готова на все, даже на то, чтобы завести с ним ребенка. Хотя и не представляла, что буду делать в шестидесятилетнем возрасте с подростком на руках.

– А эти синие пятна – цветущий чертополох, – продолжил Бастер. Воистину творение гения!

Сердце мое готово было выпрыгнуть из груди от счастья. – Когда он это написал – до того, как отрезал себе ухо или после?

– После.

– Тогда вот это красновато-коричневое пятнышко... А вдруг это кровь?

Бастер пожал плечами. – Могу проверить в своей лаборатории.

– Правда? Вот здорово было бы... – Я осеклась. Все же лучше сначала показать картину экспертам из "Сотбис", а уж потом возиться с ДНК Винсента. Гмм. Я бы подумала еще разок насчет воспитания подростка, если бы речь шла о ребенке от Ван Гога.

– Готов проверить хоть завтра, – вызвался Бастер. – Послушай, Абби, ты есть не хочешь?

Я была голодна как волк. К сожалению, дома из еды ничего не было, кроме пакета сухого завтрака и пары залежалых бананов. Наверно, можно было бы сварганить на скорую руку банановый коктейль с мюслями, однако Бастер заслуживал лучшей участи.

– Давай куда-нибудь пойдем, – предложила я. – Только, чур, я угощаю. Я ведь теперь миллионерша.

– Не возражаю.

Вот еще одна причина, по которой мне нравится Бастер. Грег уверяет, что он чужд шовинизма, однако он ни за что не позволил бы женщине платить даже свои взятки.

– Что бы тебе хотелось отведать? – спросила я, испытывая острый прилив авантюризма.

– Ты любишь сюрпризы?

– Обожаю. – Особенно те, которые по шкале твердости Мооса имеют десять баллов* (*по относительной шкале твердости Мооса, десять баллов имеют алмазы).

– Что ж, раз ты меня угощаешь, то, может, хоть за руль я сам сяду? предложил Бастер. – Несколько моих знакомых врачей наперебой захваливают одно местечко в Пайнвилле.

– Прекрасно. Переодеваться нужно?

Бастер вежливо улыбнулся. Сам-то он, ясное дело, щеголял в костюме и при галстуке. Я же была в белых шортах и маечке с надписью "АДВНЮ" ("Американские девушки, взращенные на Юге").

– Я мигом, – пообещала я и скрылась в спальне. Пять минут спустя я вернулась, облаченная в короткое черное платье с двумя нитками жемчуга. В отличие от мамы, я ношу искусственный жемчуг, однако столь высокого качества, что он может без труда сойти за настоящий.

– Ты просто вылитая принцесса, – восхитился Бастер.

Я просияла. Как жаль, что Грег так и не научился говорить такие комплименты. Я уже давно была бы миссис Грегори Уошберн, а с Бастером тогда не познакомилась бы. Кто знает, возможно, я даже узнала бы, что такое счастье.

– Но ведь это "Китайский гурман" Буббы!

Бастер взглянул на меня с удивлением. – Да, это лучший ресторан китайской кухни.

Я снова прикусила язык. Острый соус – не лучшее снадобье для кровоточащих ран.

Бастер проворно обогнул машину и услужливо открыл дверцу с моей стороны, однако затем спокойно позволил мне распахнуть перед ним дверь ресторана. Мне это понравилось. Я ценю равноправие.

Бубба лично встретил нас и проводил к столу. Со мной такое случилось впервые. Когда Бубба не распекает нерадивых официантов, то вечно торчит на кухне, занимаясь стряпней.

– Обзавелся настоящим шеф-поваром, – пояснил Бубба, словно прочитав мои мысли.

– Как? Теперь нам больше не удастся отведать салат "айсберг" в салатном баре?

Массивная голова Буббы закачалась из стороны в сторону. На 90 процентов она состояла из скул.

– Нет, теперь это настоящий китайский ресторан. Я распорядился убрать салатный бар.

– Со вчерашнего дня?

– Вот, – сказал он, вручая каждому из нас копию рукописного меню. Видите, все странички ламинированные. Я уже давно мечтал о серьезных переменах. Господь наконец услышал мои молитвы, и вот на мое объявление откликнулся настоящий китайский повар.

Я пробежала глазами меню. Суп из акульих плавников, хунан, суши, фудзиан... Даже небольшой тайский раздел появился.

– А куда подевались му-гу-гаи?

Бубба холодно посмотрел на меня. – Я же сказал, мы отказались от всей этой ерунды. Наша кухня отныне рассчитана на массового клиента.

Я обвела взглядом зал. Он был пуст, как сердце Бьюфорда в тот день, когда этот лощеный мерзавец известил меня о том, что изменил мне с молодой моделью.

– И где этот массовый клиент?

Бубба насупился. – Народ все время приходит и уходит, – сухо пояснил он.

– Отлично, значит, бизнес процветает?

– Нет, мэм. Народ приходит и уходит, но не задерживается. -Бубба заметно увял. – Никто почему-то не заказывает еду. Может, дело в том, что меню написано от руки? Во всяком случае, на следующей неделе я собираюсь отпечатать тираж в типографии.

– Боюсь, что дело не в меню, милочка. Скажите, прежние ваши клиенты тоже перестали заказывать еду?

– Да, мэм. Подавляющее большинство.

– Ясно. Что ж, Бубба, наверно, им не по душе пришлись ваши перемены. В том смысле, что неподалеку отсюда один ресторан классической китайской кухни уже есть. Если вашим клиентам хотелось отведать истинно китайские блюда, они и раньше шли туда. Им же, скорее всего, нравился ваш салат "айсберг", салатный бар, муссы "Джелло" и все прочее, в таком же духе. Не говоря уж о том, что все просто балдели от вашего барбекю по-пекински.

– Вы считаете? – с надеждой спросил Бубба.

– Да, хотя случалось всякое, – добавила я, вспомнив о том, как отобедала здесь накануне. – Жаль, Бубба, что вы уже наняли нового шефа. На мой взгляд, было бы куда лучше оставить все по-прежнему.

– Ну, тогда еще ничего страшного, – оживился Бубба. – Этот новый шеф не всамделишный повар. Ему просто перебиться какое-то время надо, после увольнения. Мы сразу уговорились, что я беру его не надолго.

– Однако он умеет готовить все эти блюда, что перечислены в меню?

Бубба зарделся. – Не все, наверно. Но зато он умеет читать, а я снабдил его целой горой кулинарных книг из библиотеки.

– Очень остроумно. Но хочу напомнить вам одну поговорку, Бубба. Не стоит отдавать в починку вещь, которая еще работает.

Бубба кивнул, и желваки его скул угрожающе заколыхались. – Возможно, вы правы. Значит, вы все сюда из-за моего барбекю по-пекински приходили?

Я взглянула на Бастера.

– Не смотри на меня, Абби. Ты у нас главный гурман, ты и заказывай.

– Что ж, в таком случае дайте нам барбекю по-пекински, и две порции му-гу-гаи. Да, и еще принесите нам одну порцию яиц а-ля Бенедикт, на двоих.

– Сию минуту, – расплылся Бубба.

– Абби, ты просто ангел, – сказал Бастер, когда осчастливленный Бубба скрылся в кухне.

– Спасибо, Бас... – моя челюсть отвисла, словно грудь женщины племени тсонга, выкормившей пару дюжин тсонганятских младенцев.

– Абби, в чем дело? – встревожился мой приятель. – Тебе, что, призрак явился?

– Это он, – наконец выдавила я. – И они вдвоем.

– Кто?

– Грег, мой бывший дружок.

– Симпатичный малый. А кто эта крошка с колоссальным бюстом?

– Буфер Фон!

– Ну и имечко. Хотя ей оно вполне даже подходит. Кстати, скажу тебе как профессионал – над ее грудями изрядно попыхтели пластические хирурги.

– Ага! – восторжествовала я. – Так я и думала! А Грег еще пытался уверить, что они – настоящие.

– Ты так разволновалась, словно до сих пор к нему не равнодушна.

– Ничего подобного!

– Хочешь заставить его взревновать?

– Нет, конечно! – Я судорожно сглотнула. – А как?

– Ну, можем с тобой начать миловаться, как пара влюбленных подростков.

Почему-то это показалось мне смешным. В свою очередь, рассмеялся и Бастер. В итоге мы оба буквально покатились со смеху. Что ни говорите, но, сидя за крохотным столиком, двоим взрослым людям, в любом случае, куда легче хохотать, чем миловаться.

– Ого! – выдавил Бастер, утирая слезы. – Похоже, мы своего добились. Он тебя просто пожирает глазами.

Я повернулась вполоборота, продолжая смеяться. Грег выглядел так, как обычно выгляжу я в течение, по крайней мере, пяти дней раз в месяц. Как будто его мучил приступ морской болезни. Буфер, благодарение богу, разглядывала меню.

– Слушай, как бы у него разрыв сердца не случился, – озаботился Бастер.

– Думаешь?

– Представляю, какой для него удар – застать тебя в обществе такого красавца, как я.

От смеха я чуть не свалилась со стула.

– Он встал и направляется к нам.

Я резко развернулась. Грег шел к нам своей уверенной, размашистой поступью. Целеустремленный Кэри Грант* (*знаменитый киноактер, самый романтичный из голливудских красавцев). Я отчаянно надеялась, что он пройдет мимо, но Грег остановился напротив нас. Бастер поднялся. Мне ничего не оставалось, как представить их друг другу.

– Высокий и смуглый красавец, познакомьтесь с городским остряком. Инспектор Грегори Уошберн, а это – доктор Флойд Бастерман Коннелли.

В глазах Грега появилась неподдельная тревога. – Абби, ты здорова?

– Ну, разумеется, здорова! Бастер – мой поклонник, а не лечащий врач.

– А-аа.

– Я вижу, вы тоже не одиноки, – игриво заговорил Бастер. – Может, присядете к нам?

Я попыталась лягнуть его под столом, но тщетно. Чтобы дотянуться до его ноги, мне пришлось бы не только соскользнуть со стула, но и выбросить вперед ногу в стиле карате.

– Думаю, что Клякса предпочитает только твое общество, – весело сказала я. После развода напускная веселость стала главным моим оружием.

Улыбка у Грега ослепительная, и сейчас он ослепил нас. – Ее зовут Буфер, – поправил он. – И мы с удовольствием составим вам компанию.

– Может, ты все-таки ее спросишь, – прохныкала я.

– Без проблем.

Я не успела и глазом моргнуть, как он уже вернулся, сопровождаемый своей крашеной мымрой. Представил нас всех друг дружке. Буфер мне приходилось встречать и прежде, но знакомы мы с ней не были. И, сказать по правде, без этого знакомства я бы спокойно прожила. Зато маленькую радость Грег мне все же доставил: свою пассию он усадил рядом с Бастером, а вот сам устроился по соседству со мной. От "аромата Грега" голова моя сразу закружилась.

– Я поговорила с Джей-Кат, – сказал я, не придумав, о чем разговаривать. – Она уже ждет, не дождется, когда мы сведем ее с сержантом Бауотером.

Грег кивнул. – Спасибо тебе, Абби, но мне кажется, что и Буфер не прочь познакомиться с Эдом.

– С каким Эдом?

– С сержантом Эдом Бауотером.

– Но ты... Как тебе не стыдно! Ты хочешь, чтобы сержант Бауотер амурничал с твоей...

– Хорошей знакомой? – голос у Буфер был нежный и певучий, как у отбойного молотка.

– Подружки, – прорычала я.

Буфер скривила свою кукольную мордашку. – У нас с Грегори отношения чисто платонические.

– Ну да, а я – папа римский! – хохотнула я.

– Нет, честное слово. Я бы никогда не стала крутить роман с мужчиной, который настолько одурманен другой.

"Одурманен"? Мало кто сейчас употребляет такие слова в повседневной речи. Неужели такое возможно? Неужели под этими пышными вытравленными локонами укрываются мозги крупнее куриных?

– И кем же, хотела бы я знать, он одурманен? – Наверно, Грег обзавелся целой армией подружек с силиконовыми формами.

Бездонные васильковые глазищи Буфер уставились на меня. – Как – кем? Вами, кем еще.

– Ха, подождите, я стряхну лапшу с ушей.

– Да, ей-богу, – сказала, не моргнув и глазом с накладными ресницами. – Он мне про вас все уши прожужжал, да и вообще ни о ком, и ни о чем больше не разговаривает. А я интересую его, как прошлогодний снег.

– Он что, заплатил вам, чтобы вы мне этого говорили?

– Если бы. – Буфер вздохнула, и силиконовые груди угрожающе всколыхнулись. – Да, похоже, все стоящие мужики уже разобраны.

– Может, не все, – произнес Бастер и подмигнул.

– Бастер, – вознегодовала я. – Ты садишься на корабль?

– А разве на нем еще остались места, Абби?

Прежде чем я успела раскрыть рот, Грег нащупал под столом мое бедро. И мягко стиснул.

– Боюсь, что все каюты уже заняты, – услышала я свой писк со стороны. Словно от куклы чревовещателя. Что ж, я и впрямь была куклой.

Грег снова огладил мою плоть повыше колена. – Молодчина, – еле слышно похвалил он.

Бастер посмотрел на Буфер. – Вам приходилось плавать с маской и трубкой на Багамах?

– Да, и я наслаждалась, как проклятая.

– А в Пуэрто-Рико?

– Кулебра или Вьекес* (*Острова близ Пуэрто-Рико)?

Пока парочка обсуждала коралловые рифы, барракуд и прочих зубастых тварей, Грег обстоятельно втолковывал, как все это время вздыхал по мне. Я постепенно таяла и лишь тосковала, что не захватила с собой кассетный магнитофон. Более того, я уже собралась попросить его повторить речь на бис, чтобы я смогла ее записать, когда входная дверь в заведение Буббы растворилась.

И я невольно ахнула.

Глава 14

– Абби, в чем дело? – осведомился Грег.

– Эта женщина!

– Да, я и сама вижу, что это женщина, ну и что?

– Вчера вечером я видела ее в нашей церкви.

– Ну и?

– Тебе не кажется, что это очень странно?

– Только потому, что она темнокожая? – Он уставился на очень красивую женщину с лебяжьей шеей и волосами, заплетенными в сотни тонких косичек. На ней было длинное платье из джинсовой ткани с тончайшей вышивкой на лифе. Перетянутое пояском, который завязывался сзади, платье подчеркивало ее потрясающую фигуру. Впрочем, эта особа и в рубище смотрелась бы сногсшибательно.

– Нет, дурашка, – отмахнулась я. – Странно то, что мы встретились здесь, у Буббы. Она не из числа епископалисток, это я точно знаю. Просто на аукцион заглянула. А теперь вот – очутилась здесь. Какова вероятность такого совпадения?

Грег пожал плечами. – А какова вероятность, что наша с тобой встреча здесь – совпадение?

– Вот именно! Но ведь ты живешь в Шарлотте. И ты уже бывал в этом ресторане.

– А почему ты считаешь, что она не местная?

– Чутье подсказывает.

Грег расхохотался.

– И ее калифорнийский акцент, – поспешно добавила я.

– Ты уверена?

– Не на все сто, но готова спорить, что родом она не из наших мест.

– Может, она из новых янки. Рок-Хилл ведь растет буквально не по дням, а по часам.

– Да, к неудовольствию моей мамы. Но это лишь подтверждает мои подозрения. Если она в Рок-Хилле недавно, то откуда узнала про это место? А если она из Шарлотта, то каким образом пронюхала про аукцион в Рок-Хилле?

– Ты хочешь, чтобы я подошел к ней и спросил? Может, еще выпятить грудь, бляху ей показать и рявкнуть, как следует?

Предложи это Бастер, я бы умерла со смеху, но из уст Грега предложение звучало вполне серьезно.

– Нет, не надо, – поспешно сказала я. – Просто такое совпадение меня удивило. Забудем о ней.

Одной рукой Грег обнял меня за плечи, и в тот же миг из кухни вынырнул Бубба с подносом. Я как бы невзначай стряхнула руку Грега. Нет, я не возражала против возобновления наших с ним отношений, но торопить события не собиралась. Более того, я намеревалась их всячески холить и лелеять. Но это в дальнейшем, а сейчас мне не терпелось насладиться ужином. К слову сказать, Бубба превзошел самого себя.

Хотя приехала я в заведение Буббы с Бастером, но согласилась, что домой меня отвезет Грег. Тем более что Бастер, судя по его виду, убиваться по этому поводу и рвать на себе волосы явно не собирался. Я вежливо отклонила предложение Грега заглянуть ко мне, но прощальный поцелуй не отвергла. По счастью, у него хватило ума лишь легонько меня чмокнуть.

Вдоволь полюбовавшись "Полем, поросшим чертополохом", я решила позвонить по телефону. Уиннелл, лапочка, сняла трубку с третьего звонка.

– Это Абби, – сказала я. Трудно выразить раскаяние двумя словами, если ни одно из них не "извини". Но я пыталась сначала растопить лед, а потом уж извиняться.

Уиннелл не ответила.

– Как дела?

По-прежнему – молчание. Но в трубку я слышала ее дыхание.

– Уиннелл, я звоню, чтобы попросить у тебя прощения.

– Ага, значит, ты звонишь не для того, чтобы надо мной насмехаться?

– Нет, конечно. С какой стати?

– Как, с какой? Надо мной ведь, помнится, вся Селвин-авеню потешается.

– Ничего подобного. Это отъявленная и наглая ложь. Просто я тогда очень разозлилась.

– Разозлилась? Да ты просто озверела, Абигайль! Взбеленилась! С катушек слетела! Набросилась на меня, как ненормальная.

– Согласна. Именно поэтому я и звоню, чтобы перед тобой извиниться.

Уиннелл вздохнула, но ничего не сказала.

– Так ты простишь меня? Пожалуйста, Уинни, ну, паа-аажалуйста!

– Ну, ладно, будь, по-твоему, подлиза несчастная. Но только потому, что ты моя лучшая подруга, и я очень страдаю, когда мы с тобой цапаемся.

– Я и сама места себе не нахожу, когда ты на меня дуешься, – добавила я. – Так, чем занимаешься-то?

– Телик смотрю. "Север против Юга" повторяют. – Уиннелл терпеть не может этот сериал, твердит, что все это – пропаганда янки, но всякий раз его смотрит.

– Ты ведь ничего нового не увидишь, – сказала я. – Наших, как всегда, в пух и прах разобьют.

– Сама знаю. Просто иногда помечтать хочется. Слушай, может, подскочишь ко мне, и мы вместе посмотрим? Эд сейчас в спальне за какой-то футбол болеет.

– Спасибо, но я немного устала. Денек трудный выдался, да и примирение с Грегом нелегко далось.

– Да, у меня тоже день был непростой... – Она осеклась. – Какое еще примирение с Грегом?

Я рассказала подруге об удивительной встрече в ресторанчике Буббы.

– О, Абби, как я рада за тебя! Я тебе этого не говорила, но всегда считала, что вы с Бастером не пара.

– Зато у него потрясающее чувство юмора.

– Возможно, но вместе вы смотрелись довольно нелепо.

– Почему, из-за того, что мы оба коротышки?

– Главное даже не это, Абби, а то, что ваши дети могли быть лилипутами.

– Какие еще дети! – возмутилась я. – Нет уж, уволь, я сыта этими поганцами по горло.

Уиннелл хмыкнула. Потом спросила: – И что теперь, Абби? Коль скоро ты снова с Грегом, то своему воздыхателю от ворот поворот дашь?

– Ну да, я ведь тебе уже рассказала. Он увлекся Буфер.

– Я не Бастера имею в виду, – нетерпеливо пояснила Уиннелл. – А нового.

– Что ты плетешь?

– Я говорю о Питере Фонда.

– Уиннелл, ты опять наклюкалась? У тебя белая горячка? – Однажды, смотря этот же сериал, она от горя так напилась, что едва языком ворочала.

– Ты, правда, не понимаешь, или прикидываешься?

– Честное слово.

Уиннелл замялась, видимо, пытаясь решить, стоит ли верить мне на слово. – Молодой человек, лет тридцати с хвостиком. Рост пять футов и десять дюймов, довольно крепко сложен, животик, правда, намечается. Волосы каштановые. Глаза карие.

– Ты зачитываешь приметы сбежавшего из тюрьмы преступника?

– Отнюдь. Да, кстати, он гоняет на "Харлее". Абби, у тебя есть знакомые, которые увлекаются "Харлей-Дэвидсоном"?

Я похолодела. По спине пробежали мурашки. – Когда ты его видела, Уиннелл?

– Сегодня утром. Вскоре после нашего расставания.

– И ты с ним разговаривала?

– Естественно. Ты же знаешь, я рассусоливать не люблю. Он зашел ко мне, спросил, где ты, и я направила его к твоей матери.

– Куда?

– Ты ведь к ней поехала, да?

– С чего ты это взяла?

– Абби, но ведь ты всегда едешь к ней после того, как обхамишь своих друзей.

Я бы повесила голову от стыда, если б не валялась на спине. – И он назвал меня по имени?

– Да.

– Абигайль или Абби?

– Не помню точно. Но он ясно дал понять, что вы с ним знакомы.

– Каким образом?

– Абби, это что, допрос? Он мне показался очень славным и симпатичным.

– Он за мной следит!

– Думаешь, он из числа этих стервятников?

Это мне почему-то в голову не приходило. Стервятниками или падальщиками мы называли коллекционеров антиквариата, которые иногда зорко наблюдали за нами, чтобы не упустить момента, когда мы соберемся на очередную распродажу какого-нибудь скарба.

– Нет, я уверена, что он не падальщик.

– А в чем же дело?

– Сама не понимаю. Но после того, как я рассталась с мамой, я покатила в дом престарелых к югу от Рок-Хилла, а этот мотоциклист последовал туда за мной.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Более того, за мной следила еще и какая-то женщина.

– Тоже мотоциклистка? Представляешь, как отреагировала бы на это Джей-Кат? Она сказала бы, что этот мотоциклист и его подружка выбрали тебя, чтобы заняться с тобой любовью втроем. Наверняка что-то подобное произошло с ней в Шелби. А если не с ней, то с ее троюродной бабкой.

Я усмехнулась. – Нет, его подружка – не мотоциклистка. Она ездит на темно-синей машине. Кстати, я их обоих видела на вчерашнем аукционе.

– Вот как? Послушай, Абби, я не хочу тебя пугать, но не кажется ли тебе, что их заинтересовала твоя картина?

– Каким образом? Насколько они знают, я купила никчемную мазню, которая не стоит и тех десяти долларов, что уплатил мне Грег.

– Как, ты заставила его расплатиться?

Мы рассмеялись. – Нет, честно, – спросила я. – Что мне, по-твоему, делать?

– Если не ошибаюсь, ты снова крутишь роман с детективом. Почему бы тебе его не спросить?

– Я уже спрашивала. Насчет этой женщины, по крайней мере. Грег считает, что у меня просто глюки.

– Господи, эти мужчины! Святая простота.

– Да, как маленькие мальчики с письками, – согласилась я. – Так и хочется их потискать и к груди прижать.

– Эх, потискать бы Грега! – мечтательно промолвила Уиннелл.

– Но-но, смотри у меня! – пригрозила я.

– Шучу, не бойся. Как считаешь, Буфер всерьез заинтересовалась твоим медиком?

– Заглотала наживку вместе с крючком и удочкой, – бойко отрапортовала я.

– Просто поверить не могу. Не обижайся, Абби, но я не представляю, что высокая и соблазнительная Буфер могла найти в таком замухрыш... Бастере.

– Может, бесплатные услуги по обслуживанию и замене ее запчастей? невинно предположила я.

– Ах ты, ехидна! Кстати, Абби, надеюсь, теперь ты согласишься, чтобы посредником при продаже твоей картины выступила я?

Признаться, вопрос застал меня врасплох. – Я еще не решила, как поступить с ней.

– В каком смысле?

– В таком. Дело в том, что я еще не знаю, имею ли право продать ее.

– Ты, что, смеешься надо мной?

– Увы, нет, Уинни. Вчера вечером мне позвонил Гилберт Суини и сказал, что не имел права продавать картину на аукционе, потому что она принадлежит его матери.

– А ты пошли его к...

– Гилберт мертв, Уиннелл. Мне сказали, что сегодня утром он покончил с собой.

– Черт побери! Да, Абби, я понимаю, сейчас не лучшее время, чтобы выяснять отношения с его матерью.

– С его матерью вообще ничего выяснить нельзя. У нее не все дома.

– Болезнь Альцгеймера?

– Что-то в этом роде. Как бы то ни было, пока я решила затаиться. – В какой-то степени, я даже не покривила душой.

– Что ж, я понимаю, Абби. Но если все-таки выяснится, что картина принадлежит тебе по закону, ты согласна, чтобы посредником была я?

– Ну...

– Ну, ты хотя бы подумай об этом.

– Хорошо, зайчик.

Мы с Уиннелл потрепались еще несколько минут, пока ей не потребовалось вновь наполнить стакан вином. Должно быть, славных южан опять ожидала очередная трепка. Армия конфедератов готовилась к бою под Геттисбергом* (*В этой битве армия южан потерпела решающее поражение).

Я позвонила Робу. К сожалению, трубку взял Боб.

– На сегодня покупки закончены, – сварливо произнес он.

– Это я, Абигайль.

Щелчок, и сигнал отбоя.

Я перезвонила. – Я только хочу сказать. Что...

Щелчок, короткие гудки.

– Прошу прощения! – завопила я в ту секунду, когда он подошел к телефону в следующий раз.

– Продолжай.

– В каком смысле?

Щелчок.

– О'кей! Прошу прощения, я обошлась с вами очень дурно. Вы – мои самые близкие друзья на всем белом свете.

Боб хмыкнул. – И что дальше?

– А что дальше?

– Если я правильно понимаю, ты хочешь, чтобы мы помогли тебе продать "Поле, поросшее чертополохом". Верно?

Я поведала Бобу ту же историю, которую только что рассказала Уиннелл. К сожалению, он оказался не столь легковерным, как моя закадычная подруга. Похоже, я все-таки льстила себе, что знаю мужчин. Или, может, дело в том, что гомосексуалисты – не такие, как все остальные? Может, только Грег был маленьким мальчиком с пис... Впрочем, своими глазами я это не видела, так что утверждать не берусь.

– Где ты купила Ван Гога, Абби? – спросил Боб.

– Ты сам это отлично знаешь, – раздраженно ответила я. – На церковном благотворительном аукционе.

– Кроме тебя, там никого не было?

– Это еще почему? Там было человек сто. А то и двести. Я не считала.

– Я хочу сказать, что множество свидетелей готово подтвердить, что картина досталась тебе на аукционе. В честной борьбе, во время открытых торгов, и за рамку, которую ты на самом деле стремилась приобрести, деньги ты заплатила более чем достаточные. По праву владения, Абби, эта вещь на девяносто процентов принадлежит тебе. Она твоя.

– Ты не юрист, зайчик.

Готова поклясться, что трубка в моей руке внезапно заиндевела от холода. Возможно, что так мне почудилось из-за чрезмерно затянувшегося молчания.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил наконец Боб.

– Что прежде, чем предпринимать какие-то шаги, я хочу удостовериться в их законности. Мне вовсе не улыбается, – добавила я со смешком, – угодить за решетку по обвинению в торговле краденым.

– Не сомневаюсь, – сухо промолвил Боб.

– Позволь мне поговорить с Робом, – терпеливо попросила я.

– Он спит.

– Побойся бога, Боб. Роб никогда не ложится в такую рань.