Текст книги "Из истории греческой интеллигенции эллинистического времени"

Автор книги: Т. Блаватская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

СОРЕВНОВАНИЕ И КОНКУРЕНЦИЯ

Небольшие размеры греческих полисов и их ограниченные финансовые возможности диктовали строгий отбор претендентов на замещение вакантных государственных должностей.

Но помимо государственных служащих в полисах эллинистической Греции имелось некоторое число интеллигентных специалистов, работавших по частному найму. Особенно много таких работников было среди лиц свободных профессий. В кругах такой интеллигенции вопрос о занятости был немаловажен, ибо речь шла о добывании средств к жизни. Естественно, что возникавшая конкуренция часто порождала острые конфликтные ситуации, в основе которых лежали не только материальные интересы, но нередко и борьба честолюбий.

Противоречия между работниками умственного труда не составляли чего-либо особенного в жизни рабовладельческих полисов. В гражданском коллективе происходило множество столкновений мелких частных интересов, вызывавших длительные судебные процессы. Невыплаченное приданое или расхищение опекунами сиротского имущества были достаточным основанием для возникновения запутаннейших конфликтов на уровне одной и той же социальной группы.

Специфика интеллигентного труда выдвигала в спорах на первое место вопрос о достаточной или недостаточной квалификации того или иного специалиста. Для таких профессий, как музыкант или поэт, самые кардинальные споры разрешались на состязаниях, устраивавшихся в Дельфах, Афинах и других центрах. Здесь победа сильнейших талантов определялась публично, на основе заключения авторитетных слушателей.

Иначе обстояло дело с другими специальностями, где вопрос о качестве работника разрешался в индивидуальном порядке. Но и здесь традиция интеллектуальной жизни Греции нашла выход: были разработаны определенные категории аттестации профессиональной квалификации. Ряд научных центров, готовивших интеллигентных специалистов, или занимавшиеся преподаванием отдельные прославленные ученые предъявляли высокие требования к проходившим у них обучение. Медики создали знаменитую клятву Гиппократа, которая представляет собою четко выработанную формулу индивидуального обязательства знать и соблюдать правила врачебного искусства и этики.

Некоторые профессиональные ассоциации, возникновение которых относится к раннеэллинистическому времени, были мощными объединениями, обеспечивавшими квалифицированный контроль за качеством работы своих сочленов. Быстрый рост авторитета этих организаций показывает, что создание их действительно отвечало насущным требованиям времени. Так как ассоциации Дионисовых технитов удостаивались не только восхвалений, но и получали экономические привилегии от тех полисов, которым они обеспечивали проведение торжественных праздников[103]103
  Весьма многочисленны эпиграфические документы из Дельф. См.: Daux G. Delphes, p. 358.


[Закрыть], можно заключить, что эти объединения не ограничивались чисто профессиональной деятельностью. По-видимому им была присуща и какая-то форма экономической активности[104]104
  Ассоциации имели, например, свои дома (см. ниже).


[Закрыть]. Но самое главное – члены этих творческих объединений пользовались солидной репутацией и могли рассчитывать на защиту своей ассоциации.

Как показывают дошедшие источники, дискуссии греческих интеллигентов нередко переходили с почвы принципиальных разногласий в область личной вражды. Здесь традиция была весьма давняя: стоит лишь вспомнить, как язвительно Аристофан нападал на Еврипида в своих «Женщинах на празднике Фесмофорий». Борьба личных мнений и страстей в III—II вв. была ничуть не меньшей. Известно, как ожесточенно и несправедливо нападал Полибий на историка Тимея (356—260). И хотя Полибий утверждал, что серьезный историк не должен не только писать, но даже и мыслить грубо (XII, 8, 5) и что, порицая противника, нужно думать о том, как бы, ругая врага, не нанести ущерб своему достоинству (XII, 14, 4), все же сам он бранил Тимея в весьма энергичных выражениях.

Суровая оценка Полибия, обвинявшего Тимея в невежестве, лживости и язвительности (VIII, 12; XII, 15), тем более агрессивна, что Тимей скончался за несколько десятков лет до рождения сына Ликорты и не мог оспорить ни одного утверждения своего противника и, по сути дела, продолжателя. Мнение Полибия было поддержано позднее и Диодором.

Конечно, высокий уровень техники ораторского искусства в Греции должен был наложить известный отпечаток и на эту сторону интеллектуальной жизни, придав большую выразительность и законченность всякого рода научной полемике.

Добавим, что противоречия между специалистами, пользовавшимися правом гражданства в своем городе, и прибывшими извне уроженцами других полисов значительно осложнялись ограниченными юридическими возможностями инополитов. К тому же, как это известно на примере Афин, неграждане были обязаны уплачивать метойкион, выполнять различные литургии и платить в случае военной необходимости прямой налог с доходов – гораздо больший, чем вносили сами граждане. Таким образом, экономические требования полиса к иногражданину-интеллигенту ложились на него дополнительными тяготами.

Что касается существования и труда интеллигентов-рабов, то эта категория должна была преодолевать еще большее количество общественных преград, что удавалось только редким высокоталантливым одиночкам или тем, кто мог убедить своего хозяина в его большей выгоде от отпуска образованного раба на волю.

Итак, условия для интеллектуального труда в греческом эллинистическом обществе были весьма сложными. Однако работа специалиста у себя на родине, в Элладе, обладала многими преимуществами, которых были лишены эллинские интеллигенты, выезжавшие в чужие страны.

Глава третья
ПРЕПОДАВАТЕЛИ – РАБОТНИКИ ДИДАСКАЛЕЙОНОВ И ГИМНАСИЕВ

Среди интеллигентов эллинистической Греции[105]105
  Мы старались опираться преимущественно на источники III – I. вв., поскольку свидетельства современников, как нам представляется, больше отвечают действительности, чем данные римского времени.


[Закрыть] учитель занимал особое положение в силу уникального характера эллинского обучения.

За многие столетия своего развития полисы выработали систему образования, включавшую обучение детей не только точным и гуманитарным знаниям.

Греческая школа обращала большое внимание на физическое развитие учащихся и особо заботилась о том, чтобы они усвоили сложный моральный кодекс, считавшийся обязательным для свободного гражданина. Естественно, что выработка норм, формирующих сознание подрастающих поколений, осуществлялась в полисах издавна. Сначала теоретические положения педагогики передавались в устной форме, позднее они были изложены в книгах[106]106
  Педагогическая мысль древних греков привлекла внимание многих исследователей. Назовем лишь некоторые работы: Тихое А. Образованность и наука у древних греков и римлян. – Гимназия. Журнал филологии и педагогики. Ревель, 1891, раздел 15, с. 1—19; Бузескул В, Школьное дело у древних греков по новым данным. Харьков, 1918; Жураковский Г. Е. Очерки по истории античной педагогики. М., 1940; Girard P. L'Education athenienne au Veet IVe siecle avant J.-G. P., 1889; Ziebarth E. Aus dem griechischen Schulwesen2. В., 1914; Jaeger W. Paideia3. В., 1954, Bd. I – III; Marrou H. J. Histoire de l education dans l'antiquite. P., 1950; Lynch P. J. Aristotle's School: a Study of a Greek educational Institution. Berkeley, 1972.


[Закрыть].

Лучше всего ныне известны труды философов V– IV вв., глубоко анализировавших сложившиеся системы обучения и создавших обширную научную литературу по изучаемому вопросу.

Как известно, именно полисы древней Эллады впервые поставили задачу обучения детей всего свободного гражданского населения[107]107
  Сразу подчеркнем, что речь шла всегда об обучении мальчиков. Только во II в. встречаются редкие указания на то, что иногда учили и девочек.


[Закрыть]. Этот основной принцип отличал эллинскую систему образования от систем остальных народов той эпохи и способствовал высшим достижениям педагогики древних греков. В. Йегер справедливо связывает это с совершенно новым пониманием положения индивидуума в обществе[108]108
  Jaeger W. Paideia, Bd. I3, S. 1—20.


[Закрыть]. Действительно, республиканский строй государств Греции предъявлял особые требования к обладателям гражданских прав. Ведь перед гражданами полисов стояли сложные задачи, которые были неизвестны населению монархических государств. Отсюда то внимание полисов к методам обучения, которое можно обнаружить в самых ранних источниках.

Уже в VI в. некоторые законодатели занялись улучшением существовавшей тогда школьной практики. Это указывает на деловое и критическое отношение к делу воспитания и обучения детей. Например, в Аттике Солон установил некоторые правила распорядка в начальных училищах[109]109
  Aesch. In Tim., 6—12. Озорные надписи школьников на скалах острова Фера в VIII – VII вв. показывают, сколь необходимы были правила поведения и тогда.


[Закрыть]. Во вновь возникавших эллинских апойкиях проблема обучения детей также привлекала внимание полисных властей[110]110
  В Катане (восточная Сицилия) в VI в. законодатель Харонд также внес в систему учения много нового. См.: Diod., XII, 11—12. Правда, у Диодора высказываются некоторые мысли, больше отвечающие его эпохе, а не времени Харонда.


[Закрыть].

В ранние времена конституционные отличия рабовладельческих республик накладывали решающий отпечаток на школьное дело каждого полиса. Достаточно напомнить о коренных различиях спартанского и афинского образования в VI—V вв. Позднее, однако, в школьных системах эллинов появлялось все больше общих черт. Уже Аристотель отмечал, что в его время связь формы политии и системы обучения ослабла как в олигархиях, так и в демократиях[111]111
  Arist. Pol., 1309b 27.


[Закрыть]. Это отнюдь не означало, что вопросам воспитания и обучения детей стали уделять меньше внимания. На примере Аттики можно видеть, сколь серьезно подходили выдающиеся умы той эпохи к проблеме воспитания: каждый из афинских мыслителей, будь то Сократ, Исократ, Платон или Аристотель, предлагал свой проект системы образования. В менее значительных культурных центрах педагогические искания, вероятно, носили более практический характер. Но всюду теоретики и практики ставили одну и ту же традиционную задачу – воспитать гражданина, полезного рабовладельческой республике, демократической или олигархической. Того, кто овладел общеобразовательными предметами и придерживался обязательных моральных норм – совокупность этих знаний греки называли παιδεία, – философы считали наилучшим гражданином.

Но в IV—II вв. суровая действительность выдвинула на первый план чисто практические стороны обучения. Усложнение и обострение социальной жизни внутри полисов сделало вопрос о παιδεία весьма злободневной проблемой. Уже Платон говорил, что дети из богатых семей обучаются дольше и, следовательно, получают лучшее образование, чем дети бедняков[112]112
  Plato. Protag., 326с.


[Закрыть]. В IV—III вв. все яснее становилось, что образование повышало социальную ценность каждого гражданина, овладевшего παιδεία. Поэтому представители демократических слоев прилагали большие старания к тому, чтобы дать образование своим детям. Как и прежде, в παιδεία входило и обладание высокими моральными качествами[113]113
  Эпитафии эллинистического времени показывают, что высокое гражданское понимание Пайдейи было доступно гражданам в самых захолустных землях Эллады. Примером может служить надгробие акарнанского воина Тимокрита (II в.), который, предпочтя доблесть жизни, не утратил добродетелей Пайдейи. См.: Peek W. Griechische Grabgedichte. В., 1960, N 130.


[Закрыть].

Тяга к образованию обширных кругов населения вполне отвечала возраставшей потребности полисов в обученных, квалифицированных работниках. Увеличился спрос не только на определенных специалистов, таких, как врач, архитектор, инженер, учитель. Развитие и усложнение институтов полисной государственности требовало достаточного числа образованных граждан, которые могли бы успешно справляться с самыми ответственными магистратурами. Напряженный пульс межполисных отношений в период от македонского до римского завоеваний постоянно создавал повышенный спрос на обученные кадры.

Надо назвать еще один фактор, наложивший отпечаток на отношение к школьному образованию. Быстрое развитие греческой науки в VI – III вв. и накопление ею огромной суммы знаний[114]114
  Достижения греческой мысли в одной лишь области естествознания детально рассмотрены в труде: Рожанский И. Д. Развитие естествознания в эпоху античности. Ранняя греческая наука «о природе». М., 1979. Перечисление библиографии по философии, математике, литературе и других разделах знаний не входит в нашу задачу.


[Закрыть] должны были оказывать сильное воздействие на молодежь. Само приобщение к высшим духовным ценностям представлялось заманчивой целью множеству юных умов. И если нам хорошо известна тяга к знаниям в афинском обществе в V—IV вв.[115]115
  Еще в последней трети V в. в Афинах чтение книг стало очень распространенным занятием. Аристофан говорит, что у каждого есть книга (Ran., 1113—1114). Примечательно, что в то же время автор Псевдо-Ксенофонтовой Афинской политии, весьма враждебный демосу, отмечает, что демос строит для себя многие палестры и бани и что в Афинах этими сооружениями простой народ пользуется больше, чем немногие и зажиточные ([Xen.]. Ath. Pol., II, 10). Уже давно было замечено, как много внимания уделяли аттическая наука и литература конца V в. вопросам обучения. Специальный очерк об отношении Аристофана к обучению см.: Okäl Μ. Aristophane et l'education. Neue Beiträge zur Geschichte der Alten Welt. В., 1964, Bd. 1, S. 203-233.


[Закрыть], то аналогичные процессы, пусть и в более скромных масштабах, могли происходить во многих полисах эллинистической Греции. Начало же образованности восходило к школьному учению.

Проблема греческого образования получила в изучаемое время еще одно совершенно новое значение в связи с тем, что греческие республики стали объектом военной или дипломатической агрессии соседних крупных эллинистических государств. Борьба за политическую независимость, естественно, сопровождалась усилением идейного противоборства эллинской культуры с культурой враждебных «варваров». Национальное сознание эллинов укреплялось пониманием того, что их науки и искусства намного превосходят культурные достижения окружающих народов. Это чувство превосходства возрастало по мере усиления культурного единства Эллады, в IV– II вв., когда были преодолены многие локальные черты духовной жизни греков. Особенно важным оказалось создание общегреческого диалекта, распространившегося в III в. по всему греческому миру. Диалектная унификация способствовала установлению более или менее общего уровня средней образованности во всех греческих землях.

Признанный авторитет эллинской образованности стал важным фактором в международных связях тех полисов, которые славились своими учеными. Эти государства получали большие материальные выгоды от использования интеллигентного труда своих граждан[116]116
  Известно, что владельцы школ высшего уровня в Афинах в IV в. получали большие доходы от учеников. Как состоятельные граждане они были обязаны платить налоги и вносить пожертвования в пользу государства.


[Закрыть]. Отдельные греческие специалисты, выезжавшие в чужие страны, с помощью своих знаний в большинстве случаев добивались прочного экономического положения, что способствовало притоку средств в их родные полисы. Таким образом, знания граждан приносили Элладе не только признание ее научного и культурного приоритета[117]117
  Проблема культурного воздействия Эллады на соседние страны рассматривалась во многих специальных трудах: Rostovtzeff Μ. SEHHW; Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль. М., 1950; Зельин К. К. Некоторые основные проблемы истории эллинизма. – CA, 1955, XXII, с. 99—108; Блаватский В. Д. Культура эллинизма. – CA, 1955, XXII, с. 109—115; Кошеленко Г. А. Греческий полис на эллинистическом востоке. М., 1979.


[Закрыть], но и весьма ощутимые экономические результаты. Несомненно, что указанные обстоятельства содействовали тому, что полисы не ослабляли своего внимания к школьному делу, а тем самым и к преподавательским кадрам.

К сожалению, сохранившиеся источники весьма скупо освещают конкретные условия труда работников греческой школы в эллинистическую эпоху. Наиболее содержательные документы происходят из городов, находившихся в пределах эллинистических монархий, в особенности из Милета (Syll.3, № 577) и Теоса (Syll.3, № 578). Но из самой Греции источников дошло мало, поэтому о многих сторонах деятельности и жизни преподавателей приходится строить догадки.

Естественно, что структура школьного дела, сложившаяся в Элладе в предшествующие столетия и сохранявшаяся в основном в IV—II вв., во многом определяла условия труда учителей. Поэтому следует кратко остановиться на данном вопросе.

Полиморфизм политической жизни Греции в полной мере сказался и в множественности систем просвещения. Еще в классическую эпоху сложились две основные формы – государственная система образования и частнопредпринимательская школа. Лучше всего известна государственная школа в Спарте, частные школы и домашнее образование наиболее полно освещены источниками из Афин[118]118
  Детальное изложение обеих систем можно найти в труде: Жураковский Г. Е. Очерки по истории античной педагогики, с. 11– 108, 252—271. Известны новые источники, дополняющие наши сведения. Например, в первой половине VI в. до н. э. на Делосе «дети» поставили посвящение защитнице полиса Афине Полиаде – видимо, эти мальчики были учащимися полисной школы (Inscr. de Delos, fasc. 1, Ν 15).


[Закрыть]. В эллинистическое время и та и другая системы должны были претерпевать ряд каких-то изменений, судя по отрывочным данным источников. Но полной картины воссоздать еще не удается, и приходится довольствоваться лишь отдельными сведениями.

Например, в полисах Аркадии во времена Полибия существовала обязательность музыкального образования не только для детей, но и для молодежи вплоть до 30 лет[119]119
  Polyb., IV, 20, 7—21, 4.


[Закрыть]. Это свидетельство позволяет предполагать, что аркадяне полностью сохраняли систему государственного образования. Однако как оно было практически организовано, остается доныне неизвестным.

В Дельфах заботы полиса об обучении детей известны из двух документов. В 331 г. полис отпустил на нужды гимнасия 45 статеров[120]120
  Syll.3 № 252N. 35-36.


[Закрыть]. По-видимому, уже в начале II в. содержание государственных училищ лежало тяжким бременем на дельфийской казне – незадолго до 162 г. дельфийцы послали к Атталу II (220—138) два посольства, которые для обучения детей выпросили у пергамского царя крупный денежный дар[121]121
  Syll.3, № 672. Позволим высказать предположение, что данный акт Дельф был вызван не только нуждой в средствах, но и далеко идущими политическими расчетами. Школьное дело было лишь удобным поводом.


[Закрыть]. Родос также получил средства на школьное дело у брата Аттала II – Евмена II (197—160), за что Полибий порицал родосцев[122]122
  Polyb., XXXI, 25, 2.


[Закрыть]. Приведенные сведения указывают, что система государственных школ в эллинистическое время не угасала и даже приобретала все более важное значение[123]123
  Можно полагать, что полисы, имевшие в V в. государственные школы (как, например, Трезен – Plut. Themist., 10), сохранили их и в эллинистическое время.


[Закрыть].

Примечательно, что и в Афинах, где издавна начальная школа была частным делом, принимались серьезные меры по упорядочению преподавания. Назовем хотя бы декрет Архина в архонтство Евклида (403/2 г.), вводивший ионийский алфавит в школьное обучение в обязательном порядке. Этот государственный акт свидетельствует о самом пристальном внимании полиса к школьному делу[124]124
  Иного мнения придерживается П. Жирар, считающий, что декрет Архина был утвержден в чрезвычайно тяжелое для Афин время, когда принимались самые срочные меры для восстановления государства; таким образом, этот единичный акт нельзя считать свидетельством постоянной заботы полиса о начальном обучении. (Girard P. L'education..., р. 37).


[Закрыть].

По-видимому, в некоторых аттических демах в IV в. заново возникали государственные школы. На это указывает элевсинский декрет в честь выдающегося афинского стратега Деркила, сына Автоклеса, принятый после 350 г. Жители Элевсина горячо восхваляли Деркила за благожелательность и за заботы о том, чтобы дети учились в самом деме[125]125
  Syll3., № 956. В комментарии к надписи Гиллер фон Гертрингер справедливо подчеркнул, что Деркил заботился о школьниках Элевсина не как частное, но как официальное лицо. Предположение Г. Марру о том, что Деркил выступил в Элевсине в качестве «частного благодетеля» (Marrou Η. Op. cit., p. 497), ничем не аргументировано.


[Закрыть]. Великолепный рельеф с изображением Деркила, стоящего перед Деметрой и Корой, поставленный демархом и отцами школьников, позволяет заключить, что дело шло об открытии училища, принадлежавшего именно Элевсинскому дему. Государственный пост стратега Деркила подчеркивает официальный характер и значение данного события. Поэтому мы полагаем, что училище в Элевсине было создано лишь при Деркиле.

Упомянутое эпиграфическое свидетельство дополняет и само дополняется указанием Платона в диалоге «Лахес» (180 b—с): один из персонажей удивляется своему собеседнику Лисимаху, не призвавшему на беседу о воспитании юношей Сократа, которого надо было пригласить по двум причинам: во-первых, он из того же дема, во-вторых, Сократ всегда участвует в беседах о воспитании молодежи. Видимо, обсуждение содемотами организации воспитания детей в то время было общепринятой практикой, становящейся уже почти правилом. Естественно, что результатом таких бесед в демах могло быть открытие местных училищ. По-видимому, высшие магистраты афинского государства могли содействовать этой активности, как и поступил Деркил в Элевсине.

Есть основания полагать, что в столице Аттики часто появлялись тенденции к расширению прав государства в области просвещения, и это касалось даже высшей школы. О последнем говорит неудавшаяся попытка ввести в Афинах новый порядок открытия философских школ – Софокл, сын Амфиклида, в начале 111 в. предложил, чтобы философы получали разрешение на устройство школы от совета и народа[126]126
  Diog. Laert., V, 38.


[Закрыть]. Но его предложение не прошло.

Эти беглые сведения показывают, что отрицательное отношение Аристотеля[127]127
  Arist. Pol., 1337 а: каждый гражданин воспитывает своих детей по-своему и учение дает им, какое пожелает.


[Закрыть] к неорганизованности школьного дела совпадало с мнением многих его современников и представителей последующих поколений. Данное явление было естественным – частное образование становилось все более дорогим и было доступно лишь самым богатым слоям гражданства. Для среднего и малоимущего населения полисов общедоступные школы были наилучшим выходом из положения. Для полисов единообразие обучения юношества являлось весьма важным фактором в подготовке гражданина-воина. Таким образом, интересы отдельного гражданина и всей республики требовали организации государственных училищ[128]128
  Можно полагать, что государственная организация школьного дела считалась предпочтительной формой во всем греческом мире. Во всяком случае, крупнейшие города эллинистических монархий – Милет и Теос – детальнейшим образом разрабатывали правила обучения детей в школах. См.: Sy113., № 577, 578. Ценные сведения доставляет недавно найденный почетный декрет беотийского полиса Феспии, принятый около 250—240 гг. в честь преподавателя военного дела афинянина Сострата. В своем декрете феспияне приводят закон всего Беотийского союза о том, что входящие в него полисы обязаны нанимать дидаскалов, которые преподавали бы детям граждан, мальчикам и подросткам, стрельбу из лука, метание копья и фаланговый строй. См.: Roexch /Une loi federale beotienne sur la preparation militaire. Actes ol the V-th International Congress of Greek and Latin Epigraphy. Cambridge, 1967, p. 81—88.


[Закрыть].

Приведенные сведения достаточно ясно показывают, что преподавательские кадры в эллинистических полисах работали, как и раньше, в школах двух систем – государственных и частных. Вероятно, граница между преподавателями названных учреждений не была незыблемой и переход учителя из государственного училища в частное или наоборот был достаточно обычным явлением. Однако это лишь предположение.

Полезно остановиться на вопросе о соотношении частных и государственных преподавателей на разных ступенях греческой школы. Но предварительно следует изложить краткие сведения о ее структуре, взяв в качестве образца данные о системе, существовавшей в III —II вв. в Афинах[129]129
  Здесь мы следуем в основном Г. Е. Жураковскому, обобщившему выводы многих исследователей афинского образования (Указ. соч., с. 32—109, 252—271). Правда, некоторые заключения автора требуют уточнений.


[Закрыть]. В этом крупнейшем, издавна славившемся центре обучения[130]130
  Исократ подчеркивает первенствующую роль Афин в греческом просвещении IV в. (Isocr. Antidos., 244), но можно предполагать и некоторую долю преувеличения в его словах.


[Закрыть] функционировали все звенья школьной организации, тогда как в небольших полисах дело могло ограничиваться лишь частью общеобразовательных заведений.

Обучение детей начиналось с семи лет в низшей школе, обычно именовавшейся διδασκαλεΐον. Программы дидаскалейона были, вероятно, сходны во многих полисах Эллады. Здесь обучали грамоте, литературе (начиная с Гомера и Гесиода), музыке, арифметике, рисованию. Первые пять лет учения были посвящены овладению элементарными знаниями. Более широкое и углубленное изучение предметов велось во второй ступени начальных училищ, которую называли грамматической школой. Грамматическую школу учащиеся посещали около трех лет (от 12 до 15), изучая в ней прежние предметы, а также начатки астрономии и философии. В курс обучения подростков включалась теперь и физическая культура. Интенсивные упражнения по пяти видам спорта (пентатлону) проводились в специальном комплексе – палестре, состоявшей из открытой территории и закрытых помещений. Таким образом, второе звено афинской школы имело двучленное строение, состоя из мусической[131]131
  Мусическая школа-училище, где изучали науки и искусства, которыми ведали у греков Музы.


[Закрыть] и параллельной ей гимнастической школ. Третьим, завершающим, подразделением общеобразовательной школы были гимнасии, в которых молодежь 16—18 лет совершенствовалась в науках и гимнастике. За два года обучения в гимнасиях юноши проходили риторику, этику, логику, философию, математику, астрономию, географию, получали начатки медицинских знаний. После гимнасия можно было вступить в число эфебов, учащихся высшего учебного заведения[132]132
  Эфебия и различные философские школы, составлявшие круг высших учебных заведений в эллинистических Афинах, не входят в число затрагиваемых нами тем. Изучение эфебии требует привлечения обширного материала. Оно осложнено и тем, что афинская эфебия в конце IV. в. претерпела коренное изменение: из обязательной системы двухгодичной военной подготовки новобранцев она стала одногодичным гражданским высшим учебным заведением. См.: Girard Р. Ор. cit., р. 54—61; Жураковский Г. Е. Указ. соч., с. 257—260.


[Закрыть].

Изложенная схема афинского школьного дела имеет много общего с системой образования во многих полисах. Интересной иллюстрацией является свидетельство Телета, известного киника III в. Киническая философия в силу своего характера критически относилась ко многим установлениям полисного государства, в том числе и к системе воспитания детей. Поэтому Телет пишет о тяжкой жизни ребенка школьного возраста: сначала им овладевают пайдагог[133]133
  Напомним, что пайдагогами греки именовали рабов-воспитателей, приставленных смотроть за детьми.


[Закрыть], пайдотриб, учителя грамоты, музыки и рисования. Впоследствии к этому присоединяются еще учителя счета, геометрии и верховой езды. Уже с раннего утра ему приходится быть на ногах, и никогда у него нет свободного часа. Едва он становится эфебом, ему снова приходится трепетать, на этот раз перед косметом, пайдотрибом, учителем фехтования, гимнасиархом. Все они следят за его поведением, не оставляют его без внимания[134]134
  Teletis reliquae/Ed. О. Hense. Friburg., 1889, p. 38.


[Закрыть].

Аналогичные сведения сообщает автор диалога «Аксиохос», приписывавшегося Платону, но написанного во II—I вв.: ребенка по достижении семи лет начинают тиранить пайдагоги, грамматисты и пайдотрибы. Когда же он подрастет, то больше всех над ним властвуют критики (литературоведы), геометры и учителя тактики (Axioch., 366d—е). Сходство приведенных двух источников, отделенных одним-двумя веками друг от друга, показывает, сколь устойчива была традиционная школьная программа в изучаемую эпоху. Несомненно, что в полисах, где государственная система обучения сохранялась во всех звеньях школы, программы оставались постоянными длительное время.

РИС. 2. Учитель и ученик в мусической школе. Аттика. Рисунок художника Дуриса. Около 500 г. до н. э.

В республиках, где сочетались частный и государственный виды обучения, можно предполагать некоторые колебания между объемами курсов обеих школ. Однако работники частного образования (содержатели школ и домашние учители) силою обстоятельств должны были стремиться к тому, чтобы полностью следовать программам школ полиса, иначе они потеряли бы всякое доверие своих клиентов.

В настоящее время вывод П. Жирара о том, что в Афинах классического времени начальные школы принадлежали только частным лицам[135]135
  Girard Р. Op. cit., р. 37—38.


[Закрыть], принимается всеми[136]136
  Lynch J. Op. cit., р. 34.


[Закрыть]. Но свидетельство об элевсинской школе в IV в. заставляет предполагать, что в III—II вв. и в Аттике во многих городках могли существовать общественные начальные школы – ведь такое обучение было много дешевле и доступнее гораздо большему контингенту учащихся. Учитывая возрастающую роль всякого рода союзов среди граждан в государствах эллинистической Греции, можно полагать, что тогда возникали локальные и временные объединения, позволявшие гражданам с ограниченными материальными возможностями устроить полуобщественную-получастную школу для обучения детей в отдаленных от больших городов местностях[137]137
  Заметим попутно, что сеть школ в маленьких городах уже в V – IV вв. была достаточно густой. Интересно свидетельство Фукидида о том, что в 414 г. в Микалессе, небольшом городке Беотии, имелось по меньшей мере две школы – отряд наемных фракийцев, захватив городок, не пощадил даже детей, которые собрались на занятия в самом большом тамошнем дидаскалейоне (Thuc, XXIX, 5).


[Закрыть]. Однако это пока лишь предположение.

О частных дидаскалейонах в Афинах конкретных известий почти нет. Лучше обстоит дело с палестрами.

Примечательно, что во времена Платона в Афинах было не меньше пяти палестр, называвшихся по имени владельца или преподавателя гимнастики (пайдотриба); во II в. в эпиграфических документах упоминаются палестры Тимея и Антигена[138]138
  Syll3., N 667.


[Закрыть].

Частное обучение не выходило за рамки мусическо-гимнастической школы. Образование следующей возрастной группы, юношей от 15 до 18 лет, проходило в Афинах в стенах государственных учебных заведений, гимнасиев.

В эллинистическое время гимнасии становятся популярнейшим видом школы для зажиточной молодежи каждого полиса. В крупных городах было по несколько гимнасиев. Так, в Афинах к трем уже давно функционировавшим гимнасиям[139]139
  Академия, Ликей и Киносарг. Все они были расположены вне города, но поблизости от его стен. Дж. Линч (Ор. cit., р. 32– 33) указывает, что монументальные здания Ликея известны уже в конце V в.


[Закрыть] прибавились два новых – Птолемеон, построенный на средства Птолемея II Филадельфа (308—246) и Диогенион, дар македонянина Диогена[140]140
  Птолемеон был расположен где-то возле агоры. (Hill I, Т. Ор, cit., р. 66).


[Закрыть]. Многочисленные источники свидетельствуют, что гимнасии были не только местом обучения юношества, но служили центрами умственной жизни каждого полиса. Там проходили беседы, читались лекции, там устраивали выступления хоров, читали стихи.

Греческие республики тщательно заботились о гимнасиях, укрепляя научный и моральный авторитет этих учебных заведений. Обычно управляли ими специальные должностные лица – гимнасиархи[141]141
  В Афинах гимнасиархия была сначала литургией, с конца IV в. она становится выборной должностью.


[Закрыть]. Гимнасиарх избирался обычно один, в иных полисах у него был помощник – гипогимнасиарх, например на Делосе[142]142
  IG, XI, 4, N 1151-1154.


[Закрыть]. Обязанности гимнасиарха могли исполнять только самые богатые люди, так как обычно управление гимнасием требовало больших затрат из собственных средств.

О личных затратах добропорядочных гимнасиархов можно составить представление по декрету из Элатеи (Фокида), принятому в конце II в. в честь Элпиника, сына Никомаха. За один год своей службы Элпиник много раз финансировал гимнасий: на свои средства он пригласил ритора и гопломаха (преподавателя военного дела), добавил деньги для покупки лучшего масла, которым натирались гимнасты, и для проведения нескольких состязаний школьников[143]143
  Syll3., Ν 714.


[Закрыть]. Аналогичные затраты совершали гимнасиархи и в других полисах[144]144
  Весьма детально описаны тяготы и почести гимнасиархов в статьях: Glotz G. Gymnasiarchia. – In: Daremb. – Sagl., s. v.; Oehler Ι. Γυμνασίαρχος. – In: RE, VII, Sp. 1969—2004.


[Закрыть]. Были и иные виды расходов. Например, на Делосе в 155/4 г. гимнасиархи на свой счет ставили посвящения богам с именами победителей на соревнованиях в гимнасии[145]145
  BCH, 1912, XXXVI, p. 411—412, № 10-12.


[Закрыть]. В маленьких полисах на должность гимнасиарха иногда избирали по несколько раз одно и то же лицо. Например, на острове Патмос около 200 г. гражданин Гегемандр был семь раз гимнасиархом[146]146
  Syll.3, N 1068.


[Закрыть]. Обычно гимнасиархами ставили людей с некоторым жизненным опытом, так как управление гимнасием (часто к этому добавляли и руководство эфебами) требовало немалого умения[147]147
  На острове Кеосе в полисе Корессии в начале III в. был издан закон о том, что гимнасиархом можно избирать лицо не моложе 30 лет (Syll.3, № 958).


[Закрыть].

О гимнасиархах и гимнасиях сохранилось множество сведений у античных авторов и в эпиграфических текстах. Их дополняет большое число остатков зданий эллинистических гимнасиев, открытых раскопками археологов. Количество данных теперь столь внушительно, что можно с уверенностью сделать вывод: в III – II вв. гимнасий, государственное учреждение, являлся общепринятой формой школьного образования второй ступени во всем греческом мире. Тем самым мнение Е. Цибарта о ведущей роли государства в школьном деле эпохи эллинизма получает подтверждение в источниках и из греческих полисов материковой Греции[148]148
  Ziebarth Е. Ор. cit., S. 37—40. Следует заметить, что Г. Марру недостаточно внимательно рассмотрел данный вопрос (Marrou Η. J. Op. cit., p. 160—163), базируясь на точке зрения П. Жирара. Более верное освещение вопроса дает Г. Е. Жураковский (Указ. соч., с. 276—290). Данные о значении гимнасиев в культурной жизни всей Греции и отдельных полисов, а также о тесных связях гимнасиев и палестр в полисах обстоятельно исследованы Ж. Делормом: Delorme /. Gymnasion. Etude sur les monuments consacres ä l'education en Grece. P., 1960; Idem. Les Palestres (Expl. arch, de Delos, fasc. XXV), P., 1961.


[Закрыть].

Этот факт позволяет уточнить профессиональное положение работников просвещения: учитель начального цикла мог работать в государственном или частном училище, но в средней школе вели преподавание только государственные служащие[149]149
  Вероятно, временные преподаватели, которых иногда приглашали на средства «благодетелей» (евергетов), считались также работниками полиса.


[Закрыть]. И хотя общее количество гимнасиев было меньше, чем число дидаскалейонов[150]150
  Несомненно, что многие дети менее обеспеченных семей, пройдя обучение в мусическо-гимнастической школе, приступали к специализированному обучению у профессионалов – плотников, каменотесов, моряков, архитекторов, врачей и т. д. Вероятно, отток молодежи от гимнасиев происходил более или менее стихийно. Правда, Исократ (Areopag., 43—46) подчеркивает роль афинских законов в этом процессе, но уже П. Жирар указал, что здесь явное преувеличение значения законов (Girard Р. Ор. cit., р. 33—35).


[Закрыть], все же следует полагать, что гимнасические преподаватели составляли большинство в массе учителей эллинистической Греции.

Имеющиеся источники дают некоторые сведения об условиях труда преимущественно преподавателей государственных учебных заведений. Деятельность работников просвещения частной школы почти совсем неизвестна. Несомненно, что частные дидаскалейоны существовали повсюду, особенно в труднодоступных горных местностях, где младшие возрасты школьников могли учиться только в своем городке или в селе. Конечно, для сельчан было важно научить детей читать, писать, считать и разбираться в музыке и танцах – все эти знания им мог преподать один разносторонне образованный учитель[151]151
  В далеких захолустных местах, вероятно, сохранялось много черт старинного метода обучения, который так ярко описан Аристофаном (Nub., 961—975).


[Закрыть]. Материальное положение такого учителя во многом зависело от платежеспособности родителей его учеников. Допустимо предположить, что в селах плата преподавателю часто вносилась натурой – зерном, сыром, вином, шерстью и т. п. Характерной чертой сельских школ могла быть их недолговременность: ведь существование этих училищ целиком зависело от трудоспособности ведшего обучение преподавателя.

О размерах гонорара частного учителя, сельского или городского, ничего неизвестно. В каждом конкретном случае заключалось обоюдное соглашение[152]152
  Нарушение его считалось весьма бесчестным делом еще в IV в., как позволяют заключить гневные слова Демосфена об алчности его опекуна, не уплатившего даже учителям (Demosth. Im Aphob., I, 46).


[Закрыть], носившее четкий коммерческий характер[153]153
  Иногда могли возникать и конфликты, но, вероятно, в сфере начального обучения размеры учительского гонорара в каждом полисе были более или менее общепризнаны. Иное дело отношения между философами и их учениками. И хотя вопрос этот выходит за рамки данной книги, считаем полезным привести колоритный рассказ Платона о том, как взимал плату софист Протагор: Протагор назначал сумму, и ученик, соглашаясь, уплачивал ее. Если же ученик возражал, то он должен был пойти в храм, принести там клятву и объявить свою цену за обучение у философа, после чего вносил эту сумму Протагору, а последний ее принимал (Plato. Pro tag., 328 b—с).


[Закрыть]. Так обстояло дело и с отдельным учителем, и с содержателем частной школы.

По-видимому, в больших городах многие частные лица открывали свои училища, но не всегда эти школы завоевывали прочное положение. Неполный контингент учащихся неизбежно отражался на финансах содержателя школы и его преподавателей. Сатира на такие полупустые училища сохранилась в рассказах киников о своем учителе: Диоген вошел в один дидаскалейон и, увидев там много статуй богов и очень мало школьников, сказал учителю: «С помощью богов у тебя полный класс»[154]154
  Diog. Laert., VI, 69. У Афинея (VIII, 348d) упоминается школа кифариста Стратоника, в которой были девять статуй Муз, одна статуя Аполлона и только два ученика.


[Закрыть]. Возможно, что какое-то сокращение числа всех учащихся в стране происходило вследствие отмеченного Полибием запустения многих областей Греции[155]155
  Polyb., XXXVII, 5—9. Вероятно, отмеченное явление наблюдалось и в греческих городах, подчиненных монархиям. Так, В. Тарн исследовал эпиграфические данные из Милета между 228 и 200 гг.: среди получивших гражданство 79 новых милетян, состав семей которых упомянут в текстах. Эти 79 семей (= 158 человек) имели только 146 детей (сыновей – 118, дочерей – 28), следовательно, во втором поколении часть новых семей уже не существовала. См.: Tarn W. W. Hellenistic Civilisation3. L., 1941, p. 86.


[Закрыть]. Во всяком случае, этот анекдот рисует бедственное положение части владельцев частной школы[156]156
  Сколь велик контраст с числом учеников (120 мальчиков), которое приводит Геродот (VI, 27), рассказывая об обвале крыши в школе на Хиосе в 494 г. Правда, то мог быть государственный дидаскалейон. Вероятно, и в Астипалее, где в 496 г. в дидаскалейоне училось t0 учеников, также была школа полиса (Paus., VI; 9, 6).


[Закрыть]. Об их борьбе за учеников свидетельствует интересное известие с Делоса. Гам незадолго до 130 г, пайдотриб Стасеас, сын Филокла, поставил перед своей палестрой список имен 47 школьников, успешно участвовавших в празднике Гермеса[157]157
  Ziebarth Ε. Op. cit., S. 35—36. Durrbach. Choix, Ν 117.


[Закрыть]. Естественно, что такое прославление учеников поднимало престиж всей гимнастической школы.

Отсутствие данных оставляет неизвестными многие стороны деятельности частных учителей. Однако можно полагать, что сколь бы ни была мала школа, ее содержатель должен был иметь хотя бы одного раба для поддержания чистоты в помещении и подготовки школьного инвентаря[158]158
  Поучительно описание подсобных рабских работ, которые, по словам Демосфена, выполнял Эсхин, будучи мальчиком в дидаскалейоне своего отца Атромета (Demosth., XVIII, 257).


[Закрыть]. Иными словами какой-то уровень зажиточности был доступен и этому слою работников[159]159
  Наполним, что отец Эсхина, учивший грамоте в Афинах, дожил до 95 лет, что было возможно при наличии более или менее благоприятных материальных условий.


[Закрыть].

Естественно, что государственные дидаскалейоны и их штаты, не говоря о гимнасиях, находились в более благоприятных условиях. Сюда привлекали лучших преподавателей, полисы обеспечивали им постоянную материальную базу. Великолепные комплексы подавляющего большинства эллинистических гимнасиев до сих пор впечатляют рациональностью и исключительной целесообразностью этих сооружений. Их архитектура свидетельствует о высокой культуре греческих педагогов, не имевших официальных дипломов, но тонко учитывавших особенности духовного и физического воспитания юношества.

Издавна преподаватели государственных училищ и школ избирались, как и все должностные лица, путем голосования на определенный срок[160]160
  Сопоставление учителя с магистратом наиболее четко дано М. И. Ростовцевым (SEHHW, р. 1087).


[Закрыть]. В демократических республиках этот вопрос решался в народном собрании[161]161
  Arist. Ath. Pol., 42 – об избрании демосом учителей для эфебов путем поднятия рук. Это сведение об афинских установлениях относится приблизительно к 325 г., но, вероятно, такой порядок существовал очень давно. Ведь когда Платон писал об избрании учителей государством (Leg., VII, 804d), он, конечно, учитывал афинскую практику в этом деле.


[Закрыть]. Как и большинство магистратур, должность учителя была обычно годичной, но некоторые специалисты (риторы, гопломахи, инструкторы, обучавшие владению луком и копьем) приглашались иногда на короткое время[162]162
  Такой порядок известен на Теосе во II в. (Syll.8, № 578). Примечательно, что здесь этих временных наставников нанимали пай-доном и гимнасиарх, но с условием доложить об этих кандидатурах в народном собрании (стк. 22—23).


[Закрыть].

В своей деятельности полисный учитель был административно подчинен специально избираемым магистратам – гимнасиархам и пайдономам[163]163
  Лучше всего о деятельности пайдономов свидетельствуют милетский и теосский декреты, но, вероятно, многие черты этой магистратуры были присущи всем школьным администраторам того времени.


[Закрыть]. Должность пайдономов в Спарте и на Крите восходит к древнейшим временам[164]164
  Ziebarth Ε. Op. cit., S. 16, 39.


[Закрыть], позднее она появилась в других полисах Греции и особенно Малой Азии.

Управление училищами и гимнасиями представляло весьма сложную задачу, и в процессе ее разрешения между учителями и их начальниками могли возникать трения и даже конфликты. Видимо, с целью упорядочить школьное управление в некоторых полисах выработали Уложение о пайдономах[165]165
  Оно известно сравнительно поздно в Приене, в I в. до н. э. См.: Hiller von Gaertringen F. Inschriften von Priene. В., 1906, N114.


[Закрыть] и Уложение о гимнасиархах[166]166
  Упомянут в тексте из Эгиал (полис Аморгоса) в конце II в. (IG, XII, 7, № 515 – γυμνασΓοφγικόν νδμον). Вероятно, в Афинах аналогичные правила были выработаны много раньше. См., например: [Plato]. Eryxias, 399а.


[Закрыть]. Наличие этих твердых правил значительно содействовало успеху преподавательского процесса, тем более что в греческой школе и в эллинистическое время поддерживалась строгая дисциплина учащихся. Вероятно, большую роль играли не только телесные наказания[167]167
  Многие авторы V – IV вв. оставили свидетельства о наказаниях в школах Греции. К изучаемому времени относится свидетельство Герода (Mim., III).


[Закрыть], но и весьма тонко разработанная система поощрений. Многочисленные списки юношей, отличившихся в науках и атлетических состязаниях, позволяют представить, сколь сильно было такое воздействие на впечатлительные умы молодежи.