Текст книги "Из истории греческой интеллигенции эллинистического времени"

Автор книги: Т. Блаватская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Вероятно, совсем иную роль, правда, много позднее, играл врач Никий, гражданин ахейской Димы. В конце II в. он принадлежал к весьма состоятельному слою жителей города, что позволило ему поставить внушительную рельефную стелу со стихотворной эпитафией на массивной базе своей умершей супруге Клеопатре[598]598
  Bingen J. Epitaphe greeque et inscription latine de Dyme. – In: Melanges helleniaues Offerts ä Georges Daux. P., 1974 p. 13– 17, fig. 1-2.


[Закрыть]. Однако благополучие Никия и его потомков было разрушено очень скоро наступлением римлян – уже в середине I в. до н. э. надгробие Клеопатры было снесено и база ее стелы была пущена на постройку усыпальницы нескольких римских отпущенников, имена которых сообщает латинская надпись, высеченная на первоначально нижней стороне базы[599]599
  Bingen J. Epitaphe..., p. 17 – 19, fig. 3.


[Закрыть]. Столь основательная расправа римлян с памятником, возведенным сравнительно недавно, позволяет заключить, что Никий, а затем и его близкие принадлежали к тем демократическим слоям жителей Димы, которые неприязненно относились к латинизации их родного города[600]600
  В 115 г. в Диме имело место сильное антиримское движение демократического направления (Syll.3, № 084. См.: Жебелев С. А Из истории Афин 229—31 гг. до P. X. СПб., 1898, с. 223—224).


[Закрыть]. Судьба этой семьи, видимо, была печальной, и надгробие Клеопатры оказалось беззащитным.

Оставляя в стороне некоторые разрозненные свидетельства о врачах среднего достатка[601]601
  Например, в лаконском полисе Гифии врач Феод(ор) посвятил небольшую скульптуру (высота ее мраморной базы лишь 6 см.) с краткой надписью (IG, V, 1, № 1199).


[Закрыть], заметим лишь, что свободные лекари выступают перед нами типичными представителями своего класса, усердно работавшими на благо своих республик, полисов эллинистической Греции.

Остается сказать несколько слов о том, как именно чествовали полисы заслуженных медиков. Если сравнить формулировки декретов с конца IV в. до 146 г., то можно заметить, что возрастало материальное вознаграждение чествуемых и более пространными становились сами псефисмы.

Например, Афины в 304/3 г. восхвалили родосца Фидия за то, что он взялся служить государственным врачом без жалования, и увенчали его оливковым венком, а стелу с декретом поставили в Асклепиейоне[602]602
  Syll.3, № 335. Увенчание оливковым венком в те годы в Афинах было высшей почестью, золотой венок присуждался лишь за исключительные благодеяния (таковы были заслуги абидосца Никона, увенчанного золотым венком в 303/2 г. – Syll.3, № 341). Но стелу Фидию поставили по принципу чисто ведомственному – не на Акрополе, но в Асклепиейоне. Следует заметить, что афинский декрет IG, II2, № 304 + 604 от 337/6 г. (фрагменты соединены в 1947 г. – Mitsos Μ. Т. Inscriptions from Athens. – Hesperia, 1947, XVI, p. 264, № 16; текст заново опубликован: Hubbe R. О. Decrees from the Precinct of Asclepios at Athens, Hesperia, XXVIII, 1959, p. 169—171, № 1): идет речь об увенчании каких-то лиц золотыми венками в тысячу драхм; текст по фразеологии не может быть посвящен медикам. Уже Л. Коун-Хэфт, знавший только один фрагмент (IG, II2, № 304), высказал сомнение в том, что в данном тексте идет речь о медике, и включи л его в свой каталог лишь для обоснованного исключения из числа медицинских декретов (Cohn-Haft L. The Public Physicians..., p. 6, n. 10; p. 76—77, Ν 2). Мы полностью согласны с этим мнением.


[Закрыть]. Ни проксенических привилегий, ни денег на написание псефисмы дано не было.

В III – II вв. греческие республики стали обращать большее внимание на служащих врачей. Об этом убедительно свидетельствуют документы с Делоса, власти которого энергично заботились о санитарном благополучии священного острова. В середине III в. делосцы поставили мраморную стелу с декретом в честь врача Ксенодема, сына Демоклея, гражданина острова Спроса. Чествуемый медик помог своим искусством многим из граждан ж проявил себя благожелательным к святилищу и народу Делоса[603]603
  IG, XI, 4, № 633 – сохранилось лишь начало текста.


[Закрыть]. Спустя лет 30—40 на Делосе чествовали врача Архиппа, сына Полихара, кеосца. Его и его потомков провозгласили проксенами и евергетами святиища и на рода Делоса[604]604
  IG, XI, 4, № 693.


[Закрыть]. Им были даны права приобретения земли и дома на Делосе[605]605
  Очень важная привилегия, если учесть небольшие размеры острова.


[Закрыть], проэдрия на агонах, право обращаться к совету и народу сразу после священных дел, а также все прочие привилегии, которые даровали обычно проксенам и евергетам. По-видимому, заслуги Архиппа были весьма значительны[606]606
  Дошла только нижняя часть стелы, аргументация постановления полностью утрачена.


[Закрыть], так как тексты декрета было предписано поставить: совету – в булевтерии, гиеропеям – в святилище. Во II в. делосцы почтили аналогичным образом врача из Галикарнаса Никандра, сына Пармениска, причем привилегии также распространялись и на его потомков[607]607
  IG, XI, 4, № 775. 435 IG, XI, 4, № 1200.


[Закрыть].

Некоторым врачам делосский полис ставил даже статуи. В III в. была воздвигнута статуя Ксенофонта, сына Пифонакса 435, причем в надписи на ее базе было указано, что он практиковал весьма достославно. В 195 г. делосцы поставили мраморную статую уроженцу Коса Филиппу, сыну Филиппа[608]608
  IG, XI, 4, № 1078. Дюррбах (Choix, Ν 61) полностью согласился с предположением П. Русселя в комментарии к IG, XI, 4, № 1078, что отмеченная в отчетах гиеропеев за 195 г. выдача денег на статую Филиппа является записью расхода на чествование врача Филиппа.


[Закрыть]. Видимо, еще до установки статуи делосцы постановили увенчать Филиппа золотым венком и послали на Кос специального посла для возвещения об увенчании. По этому поводу полис Кос принял декрет: возвестить об увенчании Филиппа на гимнастических состязаниях во время праздника Асклепией, а стелу с псефисмой Делоса поставить в святилище Асклепия. Кроме того, власти Коса пригласили делосского посла в пританей и выдали ему 50 драхм на совершение жертвоприношения[609]609
  Laurenzi L. Inscrizioni dell'Asclepieio di Cos. – Clara Rodos, 1940, v. 10, p. 36—38, Ν 4.


[Закрыть]. Столь сложная и торжественная процедура чествования врача обоими полисами говорит о том, что это был выдающийся специалист. Его практика на Делосе, по-видимому, принесла большую пользу святилищу Аполлона – возможно, им была подавлена вспышка какой-либо инфекционной болезни.

Можно думать, что высшая администрация не только Делоса, но и других полисов, куда стекалось множество паломников к общеэллинским святилищам, стремилась подчеркивать и постоянно напоминать, что у них работают прославленные врачи с Коса, обеспечивающие избавление от недугов.

Эта тенденция ясно выступает в декрете Дельфийской амфиктионии, принятом около 216/5 г. в честь уроженца Коса врача Филиста, сына Мосхиона[610]610
  Syll.3, № 538. Надпись найдена в Дельфах.


[Закрыть]. Добросовестно и усердно лечивший всех прибывавших в дельфийское святилище и показавший себя достойным гражданином Коса, Филист получил многие награды: его увенчали золотым венком и возвестили об этом на состязаниях во время праздника Сотерий, а также даровали права продикии и асфалии во время войны и мира. Текст декрета был поставлен в храме Аполлона Пифийского. Копию постановления амфиктионов вручили посланцам Коса, прибывшим в Дельфы на Пифийские игры, с тем чтобы на Косе обнародовали увенчание Филиста на Дионисовых[611]611
  Дионис имел прямое отношение к врачеванию: среди его эпитетов встречается термин ιατρός, и одно из изречений Пифии содержало указание называть Диониса «подателем здоровья» – ύγιάτης (Bruchmann С. F. Η. Epitheta deorum. Lipsiae, 1893).


[Закрыть] и Асклепиевых праздниках, и поставили стелу с текстом в святилище Асклепия. Прославление Филиста по месту работы и на его родине преследовало не только общеполитические цели. Оно должно было оказать немалое психологическое воздействие на самого врача и на его пациентов.

Тексты декретов в честь врачей являются весьма поучительными источниками, отражающими некоторые стороны общественной жизни того или иного полиса. Крупные и богатые республики типа Делоса и Дельф устраивали торжественные чествования заслуженных медиков, которые становились широко известными по всей Элладе. Полисы небольшие и менее богатые не могли позволить себе таких пышных церемоний, но зато они чаще заботились о житейских удобствах и благополучии своих лекарей.

Приведем несколько примеров из практики критских полисов.

Между 222 и 218 гг. Кносс и Гортина послали на Кос письма, в которых излагали заслуги Гермия, сына Эмменида[612]612
  Guarducci Μ. Inscr. Cret., I, p. 62, N 7*; IV, p. 230, N 168*. Тексты были выставлены в Асклепиейоне Коса, но от обеих мраморных стел найдены лишь верхние части.


[Закрыть]. Примечательно, как обстоятельно власти Кносса рассказали о ходе военных действий в Гортине и в Фесте и о том, как искусно лечил множество раненых врач Гермий, несмотря на большие опасности. И гортиняне писали на Кос об опасностях, которым подвергался сам Гермий, когда оказывал помощь раненым. Целых пять лет служил у них косский врач, затем он обратился в народное собрание Гортины с просьбой отпустить его восвояси. Демос постановил дать Гермию в дорогу домой двух провожатых[613]613
  Гортиняне не указали, с какой целью они выделили спутников Гермию. Возможно, что это была простая физическая помощь немолодому усталому человеку во время его длительного сухопутного и морского пути. Зато полис Амфисса в первой половине II в., провожая врача Менофанта, отправил с ним нескольких граждан (число не указано) с тем, чтобы они проводили его «с безопасностью» туда, куда он захочет (IG, IX, I2, 3, № 750), – видимо, тогда в землях Локриды Озольской и соседних областей было много разбойников.


[Закрыть] и даровал ему и его потомкам ряд привилегий (перечисление их не сохранилось). Приведенные документы показывают, что хотя Кносс и Гортина были ослаблены войной, они все же выполнили достаточно сложный ритуал чествования, включая и письма на родину врача.

Во II в. критский полис Аптера столь же заботливо чествовал врача с Коса Каллиппа, сына Аристокрита[614]614
  Guarducci Μ. Inscr. Gret., II, p. 16, № 3*. Текст найден в святилище Асклепия на острове Косе (АА, 1903, 198, № 1).


[Закрыть]. Совет и народ Аитеры постановили именовать Каллиппа евергетом полиса[615]615
  М. Гвардуччи отмечает в комментарии к надписи, что аптеряне давали титул евергета редко, причем обычно значительным лицам (царям Атталу и Прусии или Сципионам).


[Закрыть], послать копию декрета на Кос и увенчать врача золотым венком. На венок и на дорогу казначеям было указано выдать Каллиппу 300 статеров[616]616
  Л. Робер (Bull, ер., 1940, № 124) оспаривает мнение М. Гвардуччи, считающей названную сумму значительной. Нам представляется, что для небольшого полиса, каким была Аптера, 300 статеров были большим даром. По-видимому, Каллипп работал не весь год, а лишь во время «большой болезни», так что вознаграждение следовало за меньший срок, чем обычно.


[Закрыть]. Это распоряжение говорит о предусмотрительности аптерян: официально отбывающий врач увенчан, но деньги Каллиппу нужнее, чем венок[617]617
  На стеле в косском Асклепиейоне был выбит рельефный венок.


[Закрыть]. С практичным отношением аптерян можно сравнить другой подход: полис Астипалея в III—II вв. восхвалил и увенчал золотым венком врача Идриарха, сына Карпона, гражданина Родоса. Пританам было поручено позаботиться о том, чтобы увенчание было обнародовано на Дионисиях, во время трагедийных агонов[618]618
  Реек W. Inschriften von den dorischen Inseln, N 87.


[Закрыть]. Видимо, чествование Идриарха носило более торжественный характер, не оставлявший места для частной заботы о финансах врача[619]619
  Астипалейцы поставили стелу с текстом декрета и с венком, но не мраморную, а известняковую – видимо, средств было в обрез.


[Закрыть]. Указание астипалеян на «установленный законом» золотой венок чествуемому медику не умаляет значения акта[620]620
  В тот же период астипалейцы увенчали отличившегося агоранома лишь оливковым венком (Syll.3, N 946).


[Закрыть] – экономное расходование государственных средств побудило тогда многие полисы ограничить и установить разную стоимость присуждаемых золотых венков. Например, демос Коса увенчивал врача Ксенотима в III в. золотым венком самой большой ценности, определенной законами, о чем должно было быть возвещено священным вестником на Дионисиях[621]621
  Syll.3, № 943. Указание на определенный законом золотой венок встречается в нескольких декретах, например в псефисме Олунта о враче из Каса.


[Закрыть].

Некоторые полисы продолжали увенчивать оливковым венком и во II в., причем его присуждали самым заслуженным медикам. Так, около 188 г. Тенос повторно чествовал милетского врача Аполлония. Подтвердив декретированные ему ранее почести и дары, теносцы постановили теперь увенчать Аполлония масличным венком в храме Посейдона и Амфитриты и там же поставить мраморную плиту с текстом декрета[622]622
  Syll.3, № 620. На вопрос о том, что следует подразумевать под словом «дары», трудно ответить – в III – II вв. так обозначали и денежные дары, и привилегии.


[Закрыть].

Большинство декретов указывает, что почетное постановление должно быть возвещено на больших религиозных праздниках или на агонах[623]623
  Например, во II в. на острове Карпафе декрет в честь Менокрита был объявлен на Асклепиевых агонах (IG, XII, 1, № 1032).


[Закрыть]. Несколько отличен самосский декрет в честь Диодора: совет решил, что хвалы и почести этому славному врачу должны быть возвещены на народном собрании, посвященном выборам полисных властей (έν ταις άρχαφεσίαις). Видимо, в те трудные для Самоса времена оглашение почестей на самом представительном собрании демоса было наиболее широковещательным[624]624
  Тексты декретов ставились в Асклепиейонах, иногда еще и в храме другого божества (так постановили в Олунте на Крите во II в. См.: Guarducci Μ. Inscr. Cret., I, p. 249, Ν XIII). Если в полисе не было Асклепиейона, то избирали храмы других богов.


[Закрыть].

Помимо особо торжественных постановлений известны более простые декреты, которые присуждали тому или иному медику звания евергета и проксена и даровали обычные проксенические привилегии[625]625
  Таковы: декрет в честь пергамского врача Диогена, принятый союзом акарнанов между 167 и 146 гг. (IG, IX, I2, № 209а), декрет в честь ветеринара Метродора (IG, IX, 2, № 69).


[Закрыть]. В эти документы полисные магистраты целиком вписывали обычный[626]626
  Поэтому врачу Менофанту в Амфиссе было дано даже право наследования недвижимого имущества (IG, IX, I2, N 750).


[Закрыть] перечень присуждавшихся привилегий.

Итак, сколь ни отрывочны и разнохарактерны источники, повествующие о лекарях эллинистической Греции, они все же позволяют осветить некоторые стороны жизни и деятельности этого отряда квалифицированных специалистов, оценить их роль в государстве. Источники свидетельствуют, что отдельные граждане и полисы в целом высоко ценили медиков, с большим уважением относясь к их знаниям и их искусству. Становятся очевидными и трудности, с которыми сталкивались представители этой профессии в условиях античного рабовладельческого общества.

Высокий моральный уровень, который считался обязательным для греческого врача, был тем критерием, на основе которого происходил отсев наименее квалифицированных лекарей. Это способствовало прогрессу греческой медицины – как практической, так и теоретической. Греческая медицина со времен Гиппократа стала самостоятельной отраслью науки. Светский характер позволил ей успешно служить интересам эллинского общества. Солидная масса умственного и физического труда, которую вложили сотни эллинских медиков в развитие своей специальности, определила вес и значимость медицины в общественной жизни. Государственные медики являлись звеном аппарата управления в греческих республиках и тем самым вносили свой активный вклад в укрепление полисной государственности.

Создавшая богатейшее теоретическое наследие эллинская медицина базировалась, тем не менее, на рациональной основе. Опыт лечащих врачей чрезвычайно обогатил медицинскую практику той поры. Медицинская служба греческого полиса явилась первым опытом организации государственной заботы о здоровье гражданского коллектива[627]627
  Здесь необходимо возразить М. И. Ростовцеву, который считал систему медицинского обслуживания в монархии Птолемеев «первой государственной санитарной службой», о которой имеются сведения в истории цивилизованного человечества (SEHHW, р. 1091). Созданная преемниками Александра в Египте система лекарской помощи населению, несомненно, включила некоторые давние установления полисной медицины.


[Закрыть]. Успеху ее в немалой степени способствовала высокая культура государственной жизни полиса.

Наконец, следует сказать о немаловажной роли медицины во всей умственной жизни Эллады – врачи внесли серьезный вклад в создание методики подлинного научного исследования. Известно, что работа самого ординарного лекаря требует нешаблонного, творческого подхода к каждому пациенту. Выдающиеся деятели греческой медицины детально разработали этот принцип, чему, разумеется, способствовал светский характер их науки. Открытые медиками исследовательские приемы благодаря широкой доступности знаний были взяты на вооружение и другими отраслями науки. Самые яркие примеры мы находим в сочинениях Платона и Аристотеля, у которых содержится немало указаний на использование методов исследования, применяемых медиками. Таким образом, медицинская мысль способствовала обогащению исследовательского арсенала всей греческой науки.

Глава пятая
ЗОДЧИЕ

В эллинистической Греции архитекторы принадлежали к той части образованного населения полисов, труд которой имел первостепенное значение как для отдельных лиц, так и для успешного функционирования всего государства. При частых и изнурительных войнах интенсивный творческий труд зодчих неоднократно помогал греческим республикам избежать разрухи, выдерживать осады и отражать неприятеля. В мирные дни деятельность архитекторов была тесно связана со многими сторонами жизни полиса.

Знания, художественный вкус и трудолюбие ставили зодчих в ряд тех интеллигентов, которые создавали материальные и духовные ценности, столь необходимые полисам в их напряженной борьбе за сохранение независимости. И если раньше архитекторы должны были творить во имя возвеличения полиса и утверждения гражданских идеалов и добродетелей среди его населения, то теперь полис нуждался больше всего в мощных оборонительных сооружениях и добротных гражданских постройках, необходимых для нормальной экономической жизни государства.

Античная традиция весьма скудно освещает условия работы архитекторов в III—II вв.[628]628
  Античные авторы приводят имена лишь двух-трех десятков архитекторов эллинистической Греции. Ряд сведений дают эпиграфические документы, о которых речь пойдет ниже.


[Закрыть], на что указал еще В. П. Зубов[629]629
  Письменные источники и их значение для истории античной архитектуры. – В кн.: Архитектура античного мира/Сост. В. П. Зубов, Ф. А. Петровский. М., 1940, с. IV – V.


[Закрыть]. Поэтому неудивительно, что в новой историографии деятельность рядовых архитекторов исследована еще очень слабо[630]630
  Впервые вопрос о греческом рядовом архитекторе был поставлен в работе Г. Брунна | ограничившего свою задачу подбором и критическим рассмотрением материала. См.: Brunn Η. Geschichte der griechischen Künstler. Stuttgart, 1889, Bd. II, S. 213—265. В позднейших исследованиях по греческой архитектуре обычно рассматривается деятельность лишь крупнейших зодчих. См., например: Robertson D. S. A handbook of Greek and Roman architecture. Cambridge, 1945. В работе А. Бэрфорд {Burford Α. The Greek temple builders at Epidauros. A social and economic study of building in the Asclepian sanctuary during the fourth and early third centuries В. C. Liverpool, 1969, p. 138—145) справедливо указано, как мало еще известно о разных сторонах деятельности греческих зодчих, особенно об их общественном положении. Фундаментальный труд А. К. Орландоса, посвященный анализу строительной техники (^Ορλάνδος Α. К. Τά υλικά δομής τών αρχαίων. Ελλήνων. >Α&ήναι, 1955—1960, I—II), осветил ряд сторон технологии античной архитектуры, что позволило исследователям более углубленно охарактеризовать ряд особенностей профессии зодчего в древней Греции. См.: Martin R. Manuel d'architecture grecque. I. Materiaux et techniques. P., 1965; Coulton J. J. Ancient яггеек: Architects at Work. Ithaka, New York, 1977.


[Закрыть]. К тому же очень многие из имеющихся данных относятся к работе греческих архитекторов за пределами своей страны[631]631
  M. И. Ростовцев уделил большое внимание архитекторам эллинистической эпохи (SEHHW, р. 1230—1238). Однако он остановился главным образом на выдающихся памятниках, более обыденному строительству в материковой Греции он придал небольшое значение. Это же характерно для труда Г. Ллойда (Lloyd G. Ε. R. Gree^ science after Aristotle. L., 1973, p. 96).


[Закрыть].

Между тем археологические источники могли бы значительно дополнить сведения письменной традиции. Особенно много фактов из истории греческого зодчества стало известно благодаря раскопкам за последние сто лет. Однако до сих пор материальные источники используются недостаточно. Причина кроется в неправильном взгляде на строительную деятельность эллинистической Эллады. По мнению некоторых исследователей, III – II вв. были временем «скромного строительства и общего архитектурного упадка» в Греции[632]632
  Lawrence A. W. Greek Architecture. Harmonds worth, 1957, p. 223. Эту же точку зрения недавно высказал В. П. Полевой, утверждавший, что «жизнь шла мимо» материковой Греции, где многие постройки возводились на средства иноземных меценатов. См.: Полевой В. М. Искусство Греции. Древний мир. М., 1970, с. 243—244.


[Закрыть]. Данная оценка[633]633
  Эту оценку высказал В.1 Б. Динсмуур: Dinsmoor W. В. The Architecture of ancient Greece. London; New York, 1950, p. 265.


[Закрыть] во многом вызвана тем, что зодчество Эллады сравнивают с зодчеством эллинистических монархий. Там в крупных культурных центрах были созданы монументальные сооружения нового типа. Достаточно назвать ансамбль дворца, библиотеку и Фаросский маяк в Александрии, ансамбль Пергамского акрополя, обширный парк Дафны, величественный храм Аполлона в Дидимах. Великолепные архитектурные комплексы, появившиеся в эллинистических царствах, резко контрастировали с более скромным зодчеством материковой Греции[634]634
  Вопрос об «общем архитектурном упадке» включает и оценку художественного уровня эллинистического зодчества. Не имея возможности подробно остановиться на этой стороне проблемы, заметим все же, что архитекторы III—II вв. стремились следовать канонам, выработанным архитектурой классической эпохи.


[Закрыть]. Конечно, архитектор, работавший на Птолемеев, Селевкидов или Атталидов, имел большой простор для своей художественной деятельности. Задачи зодчих в полисах эллинистической Греции заключались не в создании пышных ансамблей, но чаще всего в постройке сугубо утилитарных зданий. Однако эта направленность творчества эллинских зодчих не является бесспорным доказательством общей ограниченности строительной деятельности греческих государств в III—II вв.

Более справедливо будет говорить об особенностях тогдашнего зодчества, порожденных сложными социально-политическими условиями, в которых оказывались независимые полисы Греции эпохи эллинизма. Изменение положения большинства греческих республик направило их зодчество по новым направлениям. Процесс этот был весьма многозначен.

Так, в изучаемое время активность в области храмового строительства заметно сократилась. К середине IV в. до н. э. самые значительные полисы уже воздвигли монументальные святилища своим богам[635]635
  Из крупных сакральных построек второй половины IV в. следует назвать храм Матери богов в Олимпии, завершенный около 320 г. Павсаний (V, 20, 9) отмечает, что этот храм в дорическом стиле выделяется своей величиной.


[Закрыть]. Поэтому в эллинистическое время редкие государства строили крупные храмы[636]636
  Так, на Лесбосе в городе Месса около 280 г. было возведено святилище ионического ордера лишь в два раза меньшее, чем колоссальный храм Аполлона в Дидимах. См.: Robertson D. S. A handbook of Greek and Roman Architecture, p. 145, 333.


[Закрыть]. Известны случаи, когда начатая грандиозная постройка оставалась незавершенной – например, около 320 г. акарнанский полис Страт приступил к возведению храма Зевса, но не смог довести строительство до конца.

Все же и в эллинистическое время в ряде полисов возводили новые храмы. Если государство не располагало достаточными средствами, оно иногда обращалось к сбору добровольных взносов самих граждан. Так, во второй половине III в. в Танагре было решено переместить загородное святилище Деметры и Коры в пределы города. Речь шла о полной перестройке сакральных сооружений, да еще на новом месте. Намечаемая сумма строительных расходов была восполнена пожертвованиями самих граждан, в особенности гражданок[637]637
  Schwyzer, N 462.


[Закрыть]. В иных случаях государство находило выход в том, что строили здание сравнительно небольших размеров. В качестве примера можно назвать храм в антах коринфского ордера, посвященный Артемиде, Лафрии, который в III в. построили в Мессене.

Весьма поучительны выводы Г. Ру, который недавно детально исследовал зодчество Арголиды в IV и III вв. Ученый решительно утверждает, что III век в этой области страны был временем большой архитектурной активности[638]638
  Rout G. L'architecture de l'Argolide aux IVe et III siecles avant J.-C. P., 1961, I—II, p. 10.


[Закрыть]. Отмечая, что в Эпидавре период между 300 и 200 гг. был столь же богат постройками, что и предыдущее столетие, Г. Ру называет ряд сакральных сооружений, построенных тогда же в Аргосе и Коринфе[639]639
  Ibid., p. 404, 408—409. Выводы Г. Ру относительно Эпидавра получили детальное подтверждение в упоминавшейся монографии А. Бэрфорд, Английская исследовательница смогла привлечь ряд еще не опубликованных строительных надписей из святилища Асклепия, что значительно дополнило картину архитектурных работ в IV и III вв.


[Закрыть]. Перечень названных французским исследователем памятников архитектуры Арголиды является весьма убедительным аргументом против тезиса В. Б. Динсмуура об упадке архитектурной деятельности во всей Греции в IV—III вв. Можно надеяться, что столь же полный обзор остатков эллинистического зодчества в других областях страны еще ярче осветит действительное положе-ние зодчества Греции в IV—II вв.[640]640
  Нельзя ограничиваться лишь заново строившимися сакральными сооружениями – следует учитывать и различного рода пристройки к старым храмам. Эти здания бывали иногда внушительных размеров. Так, в первой половине II в. на острове Теносе к святилищу Посейдона и Амфитриты был пристроен монументальный портик площадью 170 X 15 м. См.: Etienne R. Zagdoue M.-A. Le Sanctuaire de Poseidon et Amphitrite. – BCH, 1975, 99, p. 724—725. Примером расширения храмового комплекса именно в эллинистическое время может служить перестройка святилища Амфиарая возле ничем не примечательного городка Оропа. См.: Paus., Τ, 34, 2.


[Закрыть].

Следует упомянуть также замечательный храм Афины в Тегее, который, по словам Павсания, «своей архитектурой и величиною превосходит все храмы, сколько их есть в Пелопоннесе» (VIII, 45, 4—5). Сооружение это было возведено в середине IV в. архитектором Скопасом, уроженцем Пароса, взамен сгоревшего в 393 г. древнего храма тегеян.

Конечно, наиболее активная строительная деятельность разворачивалась в самых богатых полисах. Например, Делос в 172 г. завершил сооружение храма Артемиды (храм Д), но и более мелкие республики иногда предпринимали капитальное строительство. Так обстояло дело в полисе на острове Пепарефе, который вместе с полисом Скиафом в 200 г. был разрушен Филиппом V. После 196 г. римляне установили контроль над Пепарефом, дав ему номинальную автономию[641]641
  Liv.,XXXI, 28, 6.


[Закрыть]. Вскоре полис начал восстанавливать храм Афины, о чем сообщает почетный декрет, восхваляющий подрядчика Филоксена[642]642
  Syll.3, Ν 587.


[Закрыть].

Приведенные данные позволяют заключить, что в IV– II вв. в Элладе не прекратилось возведение сооружений чисто сакрального назначения. Надо отметить, что возведенные в изучаемое время храмы весьма точно следовали общим направлениям эллинистической архитектурной мысли. Их зодчие активно перерабатывали новые тенденции, свойственные общему духу эллинизма.

Еще более динамичная картина наблюдается в области гражданского строительства. В IV—II вв. появилась необходимость возводить много разнообразных построек, отвечавших потребностям усложнявшейся государственной жизни. Возросла строительная активность различных объединений граждан, возник спрос на труд архитектора и со стороны самых богатых граждан.

Отмечая эти тенденции, надлежит подчеркнуть то особое значение, которое приобрела теперь фортификационная архитектура. Частые военные конфликты требовали большой затраты сил полисов на оборонное строительство. Повсюду в Элладе шли работы по созданию новых укреплений, по капитальной перестройке или ремонту старых стен. Ведь широкое применение осадных механизмов[643]643
  Военные машины того времени были весьма эффективны, как отмечал уже Филон Византийский в конце III в.


[Закрыть] заставляло государства возводить особые стены – с почти полукруглыми выступами рустов, что обеспечивало рикошетирование метательных снарядов. Оборонное строительство полисов еще недостаточно изучено, так как его внушительные масштабы стали известны лишь в последние 50 лет[644]644
  В. В. Тарн остроумно заметил, что в изучаемое время происходило нечто вроде соревнования между осадной машиной и стеной и даже трудно определить, кто же из них одержал верх (Tarn W. W. Hellenistic Military and Naval Developments. N. Y., 1966, p. 106).


[Закрыть]. Назовем для примера небогатую Локриду, многие государства которой именно в эллинистическое время возвели мощные каменные стены[645]645
  Lerat L. Les Locriens de l'Ouest. P., 1952, p. 169—178.


[Закрыть]. Сооружение укреплений часто превышало финансовые возможности полисов, и государства обращались к помощи богатых граждан. Например, полис Юлида на Кеосе в III в. объявил сбор добровольных взносов на постройку стен. Лишь 15 граждан, внесших от 5 до 50 драхм (или статеров? – монетный номинал не обозначен в надписи), перечислены на поставленной полисом стеле, хотя место на камне было рассчитано на более длинный список[646]646
  Dunant Chr., Thomopoulos I. Inscriptions de Geos. – BCH, 1954, LXXVIII, p. 322-327, N 2.


[Закрыть].

Значение крепостных стен в эллинистическое время в полной мере подтверждает и то обстоятельство, что именно в конце III – начале II в. стенами была укреплена Спарта (правда, неполным кольцом)[647]647
  Liv., XXXIV, 38.


[Закрыть]. Построили их в короткое время, что было возможно лишь при использовании труда квалифицированных зодчих – фортификаторов.

Длина оборонительных линий вокруг городов не обязательно зависела от общего экономического потенциала полиса. Например, некоторые полисы Акарнании обносили стенами столь значительное пространство[648]648
  Исследовавший укрепления Акарнании и Этолии Φ. Ноак (АА, 1916, S. 215—239) подробно описал оборонительные системы ряда полисов, отметив, что внутри укреплений находились не только городские кварталы, но и свободное пространство, на котором временами укрывались от неприятеля жители хоры со своими стадами.


[Закрыть], что длина их стен почти равнялась окружности укреплений Эфеса[649]649
  Это отмечено В. В. Тарном (Tarn W. W. Hellenistic Civilisation 3. L., 1941, p. 309—310).


[Закрыть], достигавших 12 км. Умелое использование гористого рельефа делало такие мощные крепости неприступными даже для очень сильного неприятеля. Можно напомнить, как Филипп V не смог взять небольшой фессалийский полис Мелитею, так как заготовленные его военными специалистами лестницы оказались слишком короткими[650]650
  Polyb., V, 97,5—98, 10. Ошибка македонян была тем более заметна, что в то время были хорошо известны надлежащие размеры лестниц, предназначаемых для броска на стены города. См.: Polyb., IX, 19, 5—9.


[Закрыть].

Необходимость защиты деревенского населения и его имущества потребовала сооружения укреплений и в хоре. Многим полисам постоянно грозили набеги пиратов, деятельность которых в III—II вв. достигла огромных масштабов[651]651
  Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 195—198.


[Закрыть]. Особенно страдали жители островов Эгейского моря, и на многих из них в изучаемое время были сооружены небольшие крепости. Характерным элементом этих сооружений были башни, имевшие до трех этажей.

Мояшо описать башни, открытые на острове Теносе[652]652
  Demoulin H. Les Rhodiens ä Tenos. – BCH, 1904, XXVII, p. 233– 259, fig. 2, 3.


[Закрыть]. Одна из них, стоявшая между современными селами Кардиани и Авдо, была в плане квадратом со стороною в 6,25 м. Стены, сохранившиеся в высоту до трех метров, сооружены из известняковых и мраморных плит, причем швы между рядами почти горизонтальны, а между смежными блоками вертикальны или наклонны. Прямоугольный вход в башню невысок. Сооружение имело не меньше двух этажей, как показывают остатки свода высотою в три метра.

Более монументальна круглая башня у нынешнего села Свомолоне, имеющая 10 м в диаметре. Она сооружена из ровных рядов мраморных блоков, швы между последними вертикальные или слегка наклонные. Сохранились два этажа башни, причем в верхнем этаже было устроено одно прямоугольное окно высотою в 1 м. Возведение этой вместительной башни (площадь двух ее этажей около 150 кв. м), видимо, считалось немаловажным делом. Недаром на одном из блоков сохранилась надпись, сообщающая, что соорудил ее Лисифей, сын Аристолоха. Можно предположить, что такие скромные фортификаторы работали преимущественно в пределах своего полиса[653]653
  Лисифея большинство историков считает не архитектором, а владельцем-строителем башни. См.: Meier F. G. Griechische Mauerbauinschriften. Heidelberg, 1959, I, N 39. Это мнение основывается на том, что обычно греческий архитектор не водружал надпись на созданной им постройке.


[Закрыть].

Аналогичные небольшие укрепления с башнями были открыты на Фасосе[654]654
  Bon Μ. Л. Les ruines antiques dans Hie de Thasos et en particulier les tours helleniques. – BCH, 1930, LIV, p. 147—194. Фасосские башни были круглыми или квадратными, площадь их колебалась от 49 кв. м. (Палайохорион) до почти 155 кв. м. (у залива Фимония). Все эти укрепления сложены из крупных мраморных блоков, поскольку повсюду на острове добывался именно этот строительный материал.


[Закрыть] и других островах[655]655
  М. Бон перечисляет башни еще на 21 острове, а также в Аттике и Мегариде. Сооружения на островах исследователь датирует IV – III вв. до н. э. См.: Bon Μ. Les ruines..., p. 184.


[Закрыть]. И в западных частях материковой Греции известны крепости, обеспечивавшие защиту деревням, и длинные стены, ограждавшие иногда довольно большую территорию[656]656
  Noack F. – АА, 1916, S. 239.


[Закрыть].

Наряду с фортификационными линиями полисы должны были строить и другие сооружения, укреплявшие их обороноспособность. Лучше всего это строительство известно в Афинах: с 338 по 324 г. там, помимо укрепления стен, построили новые водопроводы, ремонтировали и возвели новые корабельные верфи, соорудили новые арсеналы для хранения корабельного снаряжения – снастей, парусов, весел[657]657
  Колобова К. Μ. Древний город Афины и его памятники. Л., 1961, с. 319—320. Исследовательница совершенно справедливо подчеркнула роль оратора Ликурга, в то время развившего энергичную строительную деятельность в Афинах.


[Закрыть].

Тогда же в Пирее знаменитым зодчим Филоном из Элевсина между 347 и 329 гг. был возведен арсенал – σΛευοθήκη. До нашего времени дошла надпись, в которой детально изложен проект здания[658]658
  Syll.3, N 969.


[Закрыть]. В этом официальном документе самым точным образом указаны размеры всего здания и его частей, материал для изготовления деталей, способы их сочленения. Писали о нем и древние авторы[659]659
  Strabo, IX, 1, 15. Vitruv., VII, Prooem., 12.


[Закрыть], в современной же литературе творению Филона посвящены специальные исследования[660]660
  Choisy Л. L'Arsenal du Piree. P., 1883.


[Закрыть].

Конечно, верфи, арсеналы и склады в таком крупном полисе, как Афины, насчитывались в большом количестве, в мелких полисах число и масштаб аналогичных сооружений были много скромнее.

Особое место в оборонном строительстве занимало сооружение осадных машин. Достигавшие иногда внушительных размеров, эти механизмы требовали больших затрат, причем сооружали их и следили за их исправной работой именно архитекторы[661]661
  Страбон (XII, 8, 14) указывает, что в Кизике три городских архитектора ведали общественными зданиями и военными машинами. Для осадных механизмов там был отведен специальный склад. См.: Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 588.


[Закрыть].

Даже беглый перечень объектов военного значения, возведенных республиками эллинистической Греции, показывает, сколь велика была активность государств в этой области зодчества. Иногда расходы полисов на эти сооружения вызывали огромное напряжение государственных финансов[662]662
  В. В. Тарн справедливо подчеркнул, что осадные кампании изучаемого времени и огромное количество материалов, употреблявшихся во время войн, наводят на мысль, сколь непропорциональное количество сил должен был тратить каждый полис на сооружение военных машин и подготовку снаряжения (Tarn W. W. Hellenistic Military and Naval Developments, p. 118).


[Закрыть]. Современной науке еще трудно определить более или менее точно объем оборонного строительства в эллинистической Элладе, так как в труднодоступных горных районах страны многие античные памятники этого рода остаются неизученными или даже вовсе неизвестными[663]663
  В 1959 г. автору этих строк удалось посетить северную часть Эпира и найти там развалины многих небольших крепостей у современных Теолого, Зимница и в других местах.


[Закрыть].

Прибрежные полисы Эллады, имевшие свой флот, нуждались в архитекторах-кораблестроителях. Создатели военных кораблей пользовались, несомненно, особым вниманием, что явствует из сообщения Аристотеля[664]664
  Arist. Ath. Pol., 46, 1.


[Закрыть] о том, как в Афинах решали вопрос постройки триеры: «народ голосованием выбрал архитектора для постройки корабля». Это голосование в народном собрании позволяет предполагать, что кандидатура архитектора всенародно тщательно обсуждалась, поскольку сооружение военного судна являлось весьма дорогостоящим предприятием[665]665
  Недаром за постройкой триеры наблюдали специально избранные из членов булэ 10 триеростроителей, как указывает там же Аристотель.


[Закрыть]. Талантливые судостроители получали широкую известность. Так, уроженец Коринфа архитектор Архий был приглашен Гиероном Сиракузским (269—215) соорудить его роскошный корабль-гигант[666]666
  Athen., V, 4, 203с – 204d.


[Закрыть].

Сооружение обычных торговых судов велось, вероятно, архитекторами средней квалификации.

Если обратиться к сведениям о чисто гражданском строительстве греческих республик в III—II вв., то и здесь источники не позволяют говорить об очень скромных размерах архитектурной деятельности. Конечно, крупное строительство могли позволить себе лишь богатые полисы, причем по качеству и размаху тогдашнее греческое зодчество уступало монументальным сооружениям, которые возводили цари соседних эллинистических монархий[667]667
  Сказанное относится и к зданиям, которые эти монархи сооружали в некоторых полисах Греции, стремясь укрепить установившиеся тесные связи. Яркими примерами являются: 1) здание стой Аттала II Пергамского в Афинах, имеющее площадь 116,5Х X 19,4 м. (Thallon Hill J. The ancient city of Athens. L., 1953, p. 62—68); 2) храм Зевса Олимпийского в Афинах, который около 174 г. начал возводить царь Антиох Эиифан. Напомним также круглый храм Великих богов, который около 280 г возвела на острове Самофракия Арсиноя, дочь Птолемея I. Эта политика была продолжена Птолемеем II Филадельфом, построившим там же здание пропилеи с роскошно украшенными ионийскими капителями. Однако на Делосе этот же царь построил небольшой храм Благой Судьбы. См.: Lawrence A. W. Greek Architecture, p. 208.


[Закрыть]. Однако даже сколько-нибудь преуспевающий полис выделял значительные средства для постройки необходимых ему общественных сооружений.

Можно привести факты из истории Фасоса, полиса, сумевшего сохранить свою самостоятельность, несмотря на попытки македонских и других эллинистических монархов подчинить его[668]668
  Не так давно Ж. Пуйю убедительно опроверг встречающееся в историографии мнение о том, что в III в. Фасос находился под властью Македонии. Анализируя данные Полибия (XV, 24, 1—5) о переговорах фасоссцев с Филиппом V в 202 г., исследователь приходит к выводу, что до этого года остров пользовался независимостью (Pouilloux J. Recherches sur l'histoire et les cultesde Thasos. P., 1954, p. 435—437).


[Закрыть]. В конце IV – начале III в. в главном городе острова был сооружен пространный гипостильный зал[669]669
  Ibid., p. 224-225.


[Закрыть], в III в. на границе агоры был возведен монументальный северо-западный портик[670]670
  Martin R. Etudes thasiennes, Г Agora I. Le portique Nord-Ouest. P., 1954.


[Закрыть]. Тогда же фасосцы построили квадратный в плане булевтерион[671]671
  Lawrence A. W. Greek Architecture, p. 274.


[Закрыть]. При этом они не оставили вниманием и оборонительные сооружения. Стены города Фасоса были дополнительно усилены[672]672
  Один из граждан уже уничтоженного Олинфа, Гераклеодор, сын Аристоника, в благодарность за оказанную ему фасосцами помощь возвел на свои средства башню и возле нее экседру со статуей. См.: Pouilloux J. Inscriptions de Thasos. – BCH, 1947– 1948, LXXI-LXXII, p. 262-272.


[Закрыть].

Перечень монументальных строек на Фасосе служит убедительным доказательством огромной работы, которую проделали там архитекторы за какие-нибудь 150 лет. Конечно, полисы с меньшими материальными возможностями вели более умеренное строительство. Но количество возводимых по всей стране сооружений было все же достаточно велико. Рост числа городов и их размеров вызывал необходимость строить такие специальные здания, как булевтерии, экклесиастерии, рынки[673]673
  В это время возникает практика постройки специализированных рыночных зданий, предназначенных для отдельной продажи мяса, рыбы или других товаров.


[Закрыть], гимнасии, театры, портики[674]674
  О большом количестве общественных зданий в крупных городах эллинистической Греции позволяет судить описание Халкиды, оставленное Псевдо-Дикеархом, жившим во второй половине III в. Указав, что город халкидян имеет 70 стадий в окружности и вполне достаточный источник хорошей воды, он пишет: «В городе много общественных сооружений – гимнасиев, портиков, святилищ, театров, а также картин и статуй» ([Die] Descript. Hell., 28).


[Закрыть]. Не столь монументальные, как аналогичные сооружения в столицах эллинистических монархий, эти здания встречались довольно часто[675]675
  Весьма впечатляющим является сравнение агоры в Афинах в классическое и эллинистическое время. Однако нам представляются более важными сведения из других полисов.


[Закрыть]. Например, в первой трети III в. в близко расположенных Эпидавре и Аргосе были сооружены сцены театров, в Коринфе возведено здание над источником Пейрене[676]676
  Roux G. Varchitecture..., p. 404.


[Закрыть]. Архитектурное обрамление источников и колодцев также получило очень широкое распространение в эллинистическое время[677]677
  Lawrence A. W. Greek Architecture, p. 236.


[Закрыть]. Иногда это были довольно крупные сооружения с шестью колоннами или пилястрами по фасаду[678]678
  Ibid.


[Закрыть]. Вообще в полисах эллинистической Греции кварталы, где располагались общественные здания, получили более яркое архитектурное оформление, чем в предшествующие века[679]679
  В средних полисах в V—IV вв. общественные здания сосредоточивались даже в сравнительно небольших кварталах. Примером может служить комплекс полисных сооружений в Олинфе. См.: Robinson D. Μ. Excavation at Olynthus, II. Architecture and Sculpture: Houses and other Buildings. Baltimore, 1930, p. 16—34.


[Закрыть].

Гражданское строительство полисов не ограничивалось пределами каждой республики.

В тех случаях, когда полис являлся членом союза нескольких государств, он должен был принимать участие в стройках, которые предпринимала вся федерация. Иногда, как это бывало и раньше, греческие государства возводили собственные строения в дружественном полисе, где находилось особо почитаемое крупное святилище. Интересные факты подобного рода сообщала одна из недавно найденных надписей[680]680
  В 1954 и 1955 гг. в Олимпии был найден текст этого договора. См.: Habicht Chr. Eine Urkunde des akarnanisehen Bundes. – Hermes, 1957, 85, S. 86—122; Klaffenbach G. – IG, IX, l2, 2, N 583; Robert J. et L. – Bull. 6p., 1958, N 270.


[Закрыть]. Этот документ, датируемый временем вскоре после 217 г., представляет собою текст соглашения союза акарнанов с одним из входивших в него полисов, Анакторием. Обе стороны договорились о том, что принадлежащий Анакторию храм Аполлона Актийского станет общесоюзным святилищем акарнанов. При этом был оговорен ряд обязательств, которые взял на себя Акарнанский союз. В частности, он должен был содержать в порядке и ремонтировать храмовые строения (стк. 26– 27). Далее указано, что остается в силе старинное право полиса Анактория на здание Эленейона и на строения в священной роще Актия, а также права других полисов и племен на сооруженные ими там же строения (стк. 38– 41). Нет сомнений, что упомянутые в договоре сооружения[681]681
  В надписи употреблен термин παρεμβολή, который, исходя из контекста документа, лучше всего перевести как «подворье», поскольку, очевидно, каждый полис и соседние независимые племена имели в Актии определенные и неизменные с давних пор места для постоя. Хр. Хабихт справедливо видит в этих паремболах жилые постройки, где останавливались делегации и паломники из союзных полисов.


[Закрыть] были достаточно вместительны, представляя тем самым материально ценные архитектурные объекты. Использование этих построек во время ежегодных ярмарок, видимо, представляло определенный интерес для соорудивших их акарнанских полисов и соседних автономных племен.

Приведенные факты показывают, что в III—II вв. полисы Эллады вели достаточно обширную строительную деятельность[682]682
  Даже в небольшом Оропе был сооружен во II в. собственный театр весьма скромных размеров – глубина всей сцены этого театрика была менее 10 м.


[Закрыть], которая могла осуществляться лишь при использовании немалого числа квалифицированных архитекторов. О качестве работы этих зодчих говорит то обстоятельство, что многие из созданных ими сооружений, сохранившиеся до наших дней, в полной мере служат эстетическим потребностям современного человека[683]683
  Назовем хотя бы театр в эпирском полисе Буфроте, привлекающий строгостью и изяществом своих очертаний. Он был построен в конце IV в. и ремонтировался в римское время. См.: Ugolini L. Μ. Butrinto il mitod'Enea, gli scavi. Roma, 1937, p. 130– 148.


[Закрыть].

Следует отметить, что уровень требований, которые греки предъявляли своим архитекторам, был весьма высоким. Тонкий артистический вкус великих мастеров прошлого, создателей прославленных сооружений, в течение многих столетий формировал представления эллинов о прекрасном в архитектуре.

Направленность греческой теоретической мысли на утверждение полиса как наилучшей формы государства определила особую черту в культурной жизни древней Греции: полисы издавна придавали большое значение художественному облику своих монументальных зданий. То же характерно и для эллинистического времени, когда обширные общественные ансамбли занимали даже большее место в общей площади полиса, чем раньше. К тому же такое капитальное строительство предпринимали теперь многие, ранее незаметные полисы. Сказанное относится в равной мере к светским и сакральным сооружениям не только крупных полисов, но и небольших государств[684]684
  Примером расширения храмового комплекса именно в эллинистическое время может служить перестройка святилища Амфиарая возле ничем не примечательного городка Оропа (Paus., It 34, 2).


[Закрыть]. Благодаря этому рядовые граждане постоянно общались с произведениями архитектурного искусства, открытыми для обозрения всему населению[685]685
  Ведь в эллинистическую эпоху в Греции оставались в хорошей сохранности очень многие сооружения VII—IV вв. Именно они определяли архитектурный облик городов и больших ансамблей важнейших святилищ в Дельфах, Олимпии, Эпидавре и других местах.


[Закрыть]. Таким образом, архитекторы имели самые широкие возможности для формирования художественного вкуса населения. Сила этого воздействия была особенно значительной потому, что такое эстетическое воспитание граждан полиса начиналось с детских лет.