Текст книги "Грехи и грешницы"

Автор книги: Сьюзен Одо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Когда аплодисменты смолкли и Боб Фуллер поднялся на ноги, Карен окинула взглядом переполненный зал. Глаз ее выхватил из толпы несколько знакомых мужчин – волосы аккуратно причесаны, располневшие фигуры ради торжественного случая упакованы в элегантные темные костюмы. В любое другое время они были бы одеты в спортивные брюки и джемперы с вырезом; по этой своего рода униформе можно было сразу же опознать членов специфической социальной группы, а именно – айлингтонских мужчин. Карен поражал их конформизм, страх выделиться на фоне других, потребность всегда окружать себя зеркалами зеркалами, отражающими их собственную серость.

О знакомых мужчинах Карен всегда думала с разочарованием и унынием. В них не было ничего оригинального, ничего своего. Все они были одинаковые, словно яйца, которые вы готовите себе на завтрак, хотя по сравнению с ними яйца – вещь, конечно, совершенно безвредная. Съев испорченное яйцо, вы помучаетесь животом день или два, а вот эти… эти мужчины могут отравить вам всю жизнь. Нет, правильно она сегодня сказала Мэнди: никто их об этом не предупреждал, никто не готовил их к жизни в этом мире. Да, самому важному им пришлось учиться самим, на собственных ошибках.

Насколько могла припомнить Карен, так она считала не всегда. В детстве все было по-другому. Тогда мир был захватывающе интересным и многое обещал. Карен выросла в муниципальной квартире на четвертом этаже большого дома в Барнсбери, где она жила вместе с папой, мамой и старшим братом Гэри. Она была девочкой-сорванцом и даже ходила на матчи «Арсенала» вместе с братом и его товарищами, гордясь их обществом. Но затем наступила пора созревания, и все изменилось. Внезапно оказалось, что она больше не может дружить с товарищами брата.

Вздрогнув, Карен посмотрела туда, где сидел Пит вместе со своим братом – два куска мяса в человекообразной оболочке, – и на миг подумала, что, может быть, мир – это всего лишь извращенная фантазия какого-то злобного божества, бесконечная шутка, окончания которой никто никогда не увидит.

Нельзя сказать, что женщины намного лучше. Конечно, ее подруги отличаются хоть какой-то искрой индивидуальности, но их образ жизни все же не дает им полностью раскрыться – они выбывают из гонки еще до того, как она в действительности начинается.

Посмотрев на своих подруг – Сюзи, Мэнди, Дженет, Анну, – Карен неожиданно осознала, что в женщине ее восхищает отнюдь не внешность, не красота, а сила духа, которой та обладает. Теперь Карен с первого взгляда могла различить, есть ли у женщины характер. Видимо, она плохо приспособлена к жизни в этом мире, где все живут парами.

Когда отец Сюзи сел, Карен посмотрела на Саймона и приветственно подняла свой бокал.

«Прекрасная речь», – одними губами произнесла она.

«Спасибо», – также беззвучно ответил он, затем встал, откашлялся и вновь призвал аудиторию к порядку:

– А теперь заключительная речь новобрачного. Пожалуйста!

Раздались приветственные возгласы. Джо встал, и по залу пробежал шепоток – все обратили внимание на его заплывший глаз.

Джо помедлил, глядя в пол, затем, собравшись с силами, задумчиво посмотрел одним глазом на Сюзи и начал:

– Я только хотел сказать о том, как я счастлив…

– Ага… с таким счастьем, как у тебя, я бы не стал ходить по лестницам, дружище! – ко всеобщему веселью, выкрикнул кто-то.

Джо облизал губы и продолжил:

– Счастлив, что моя милая, обожаемая Сюзи стала моей женой…

– Ж…а! – вполголоса проговорила Сюзи.

– Мерзавец! – в тот же миг буркнула себе под нос Мэнди.

Стараясь сдержать смех, Карен опустила глаза.

–..и я хочу, чтобы она знала: я приложу все усилия, чтобы она была счастлива, как того и заслуживает.

– Подлый обманщик, – пробормотала Сюзи в ответ на его умоляющий взгляд.

– Ах… – вытирая глаза, сказала Бэбс. – Какая замечательная речь!

– Я хочу поблагодарить папу и маму Сюзи за то, что она появилась на свет.

– Ага, и остальных тоже! – снова крикнул сзади тот же самый голос, вызвав новый взрыв смеха.

– И наконец, – сказал Джо, гневно сверкнув одним глазом в сторону нарушителя, – я хочу, чтобы вы подняли свои бокалы за владельца «Краун», благодаря которому мы сейчас пьем пиво!

Раздались радостные возгласы. Присутствующие восхищались силой духа Джо, который, по всеобщему мнению, вляпался в самое жуткое дерьмо и тем не менее не уплыл в канализацию!

Едва гости поднялись из-за столов и стали потихоньку двигаться к бару, как Карен плюхнулась на стул, словно громом пораженная – ее подруга будет теперь жить с человеком, которому она не сможет доверять! Задницы… ну почему же все мужики такие задницы? Почему они шевелят концами, а не мозгами?

Нет, женщины не такие – даже Сюзи со всеми ее авантюрами. Обретя наконец то, что ищут, они берегут свое сокровище. А вот мужчины… О, эти бесполезные трахальщики не могут с собой справиться. Чуть только запахнет женщиной – и они мчатся на запах, разыгрывая из себя великих охотников.

Она тяжело вздохнула, а когда подняла глаза, то наткнулась на взгляд Сюзи.

– Что такое? – удивилась та. – У тебя вид на море и обратно.

Карен засмеялась.

– Ну… подумай, Сюз. Я хочу сказать – разве мы этого заслуживаем?

На лице Сюзи отразилось недоумение.

– Что ты имеешь в виду?

Карен раскрыла было рот, собираясь пояснить, но только головой покачала.

– Не обращай внимания. Пойдем к людям.

Дискотека была в полном разгаре. Соблюдая инструкции, полученные от Сюзи, диск-жокей поставил еще одну запись «Тамла Моутаун». Первые такты песни «Я узнал это по секрету» публика встретила криками одобрения. Подхватив знакомый рефрен, собравшиеся на танцплощадке едва не заглушили голос Марвина Гайе.

– Берет за душу, правда? – Карен улыбнулась Анне, которая сидела рядом за угловым столиком.

Анна усмехнулась, вспомнив те времена, когда они танцевали под эту музыку. О, тогда они были королевами «Тоттенхэм ройял», абсолютно синхронно исполняя групповой танец, отработанный в ходе многочасовых тренировок на школьной игровой площадке.

– Ага, – вздохнула она. – Я люблю эту песню.

– Что это за песня? – простодушно спросил Джеймс. – Раньше я ее не слышал Анна и Карен обменялись недоверчивыми взглядами.

– Между прочим, меня зовут Джеймс, – сказал он, протягивая руку Карен. – Нас формально не представили друг другу.

– Точно! Меня зовут Карен. Как уже мог убедиться, я краснеющая подружка невесты.

– Не могу поверить, что ты не знаешь эту песню, – все еще качая головой, сказала Анна. – Ее все знают!

Джеймс пожал плечами.

– Прошу прощения, – добродушно улыбаясь, сказал он, – вероятно, это было до моего… – Спохватившись, что чуть было не ляпнул лишнее, он смущенно замолчал.

– Да, – кивнула Анна, внезапно посерьезнев. – Какая же я глупая! Конечно, в твои годы ее не исполняли.

Повисло неловкое молчание, и Карен уже подумывала о том, чтобы ретироваться – быть свидетелем еще одной сцены? Зачем? – но тут Джеймс предложил:

– Я сейчас принесу нам выпить. – Он встал и принялся собирать пустые бокалы. – Что предпочитаете, Карен?

– Джин с тоником, пожалуйста, – улыбнулась она. – Он не виноват, посмотрела Карен на Анну, когда Джеймс отошел от стола. – Он всегда будет моложе тебя.

– Знаю, – ответила Анна, злясь на себя за излишнюю чувствительность. Просто есть в этом что-то не правильное.

– Ну, в ту ночь все казалось правильно! – толкнув Анну в бок, засмеялась Карен.

– И ты туда же! – отозвалась Анна, и на ее губах заиграла улыбка. – Ох, не знаю, Кар, – усталым голосом добавила она, – может быть, в смысле секса все и хорошо, но для нормальных отношений, наверное, разница в возрасте слишком велика. – Она посмотрела в сторону бара, где Джеймс разговаривал с молодыми кузинами Сюзи; обе смеялись над его шутками.

– Слушай, не надо все осложнять. Я имею в виду твои отношения с Джеймсом. Просто радуйся жизни. Тебе полезно.

Анна глубоко вздохнула, плечи ее поникли, на нее внезапно навалилась тоска.

– О Господи! – взяла ее за руку Карен. – Я жалею, что подошла. Ты весь день выглядела такой счастливой.

– Ох, дело не в тебе, – отвернувшись, сказала Анна.

– А в чем же тогда?

Анна покачала головой и закусила губу, как будто пыталась удержать слова, готовые сорваться с языка.

– В Каллуме? – осторожно поинтересовалась Карен и почувствовала, как Анна вздрогнула. На глаза Анны внезапно навернулись слезы. – Эй, пойдем! сочувственно произнесла Карен, помогла Анне встать и повела ее к выходу. Поболтаем немного.

Пока Анна смывала с лица потеки туши и громко сморкалась в туалете, Карен терпеливо ждала рядом.

– Черт возьми! – бросила Анна, вглядевшись в зеркало. – Как я ужасно выгляжу!

– Так тебе и надо! Другие выглядят так все время!

Анна благодарно улыбнулась и, не в силах остановиться, снова всхлипнула. Карен порывисто обняла подругу. Снаружи донесся голос Дорин Фуллер, объявившей, что она сейчас только сбегает в туалет. Не желая подвергаться неизбежному перекрестному допросу, подруги поспешно укрылись в одной из кабинок и заперли за собой дверь.

Они долго слушали, как в соседней кабинке весело напевает Дорин, и зажимали руками рты, чтобы не рассмеяться, тем более что это, казалось, никогда не кончится. Когда наконец хлопнула дверь туалета, подруги вздохнули с облегчением. Опустив крышку унитаза, Карен села; Анна боком опустилась ей на колени.

– Он мне звонил, – сообщила Анна.

– Каллум?

– Да. Когда мы были на девичнике. Он оставил сообщение на автоответчике.

– Из Америки?

– Нет. Он здесь.

– Батюшки! Ты его видела?

Анна отрицательно покачала головой.

– Я не могу. – Лицо ее вновь исказилось в попытке сдержать слезы. Сегодня утром он снова звонил.

– И что сказал?

– Я не стала с ним разговаривать, – громко засопев, пояснила Анна и оторвала немного туалетной бумаги. Сложив ее, она шумно высморкалась. Оставила работать автоответчик.

– Ну ладно. Но он что-нибудь сказал?

Анна кивнула и вытерла нос.

– Сказал, что в понедельник возвращается в Штаты и ему нужно меня увидеть.

– Так в чем проблема? Повидайся с ним!

– Я не могу, Карен. Я не могу смотреть ему в глаза.

– Почему? – не в силах ее понять, спросила Карен. – Послушай! Ты же его любишь, сама знаешь. Ты же места себе не находишь после вашего разрыва. А теперь он хочет встретиться. Я не понимаю. Что с тобой?

Анна приложила мокрую салфетку к глазам.

– Анна!

– Я сделала аборт.

– Что? – Карен решила, что не правильно расслышала.

– Я убила ребенка Каллума, – сказала Анна. Глядя в глаза своей подруге, она ждала ее осуждения. – Вот почему я не могу с ним встречаться. Видишь ли, я очень люблю его, Карен. О, я пыталась его ненавидеть – за то, что он меня не поддержал, за то, что бросил, но только теперь знаю, что он был прав. – В отчаянии она покачала головой, слезы полились по щекам, закапали на чулки. Мне так стыдно, – прошептала она.

Карен крепко обняла Анну, та положила голову ей на плечо и все плакала, плакала… В туалет завернула одна из гостей; скрипнув дверью, зашла в соседнюю кабинку, справила нужду и ушла.

– А знаешь, ты должна с ним увидеться, – сказала Карен, когда Анна перестала плакать. – Иначе будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

Анна покачала головой.

– Послушай! Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что в этом мире нужно хватать счастье обеими руками. Живем-то мы совсем недолго! И никто из нас не бессмертен. Нам дается всего один шанс, и если мы его упускаем, то в конце остаются только горечь, тоска… и одиночество. – Карен вдруг засмеялась. – Знаешь что?

Чтобы это понять, я истратила кучу денег на лечение, а тебе даю совет совершенно бесплатно, так что будь благодарна!

Засмеявшись, Анна смахнула слезу со щеки.

– Я и не знала, что ты лечилась, – тихо проговорила она. – Ты всегда такая… ну, уравновешенная.

– Ты многого обо мне не знаешь, – со странным смехом отозвалась Карен.

Анна посмотрела на нее с любопытством:

– Например?

Карен отвела взгляд.

– Ну, например? – толкнув ее локтем, повторила Анна. – Давай рассказывай…

– Речь-то о тебе.

– Не правда! Обо мне мы уже поговорили!

– Скажи лучше, ты ему позвонишь? – улыбнулась в ответ Карен.

Анна кивнула.

– Вот и хорошо! – Карен засмеялась и похлопала ее по колену. – Встань теперь, ради Христа, а то у меня уже ноги онемели.

Они как раз выходили из кабинки, когда в туалет вошла одна из подруг Сюзи. Анна была вся взъерошена, а Карен слегка прихрамывала, так как ноги действительно здорово затекли.

– Ой, извините! – испуганно воскликнула подруга Сюзи и тут же выскочила из туалета.

Привалившись к плечу Карен, Анна захохотала.

– Ты видела лицо этой несчастной? – спросила Анна.

Карен кивнула.

– Я думаю, она решила, что мы собираемся ее изнасиловать. Скоро, видимо, весь зал будет знать, что мы черт-те чем занимались в сортире!

– О Боже! – не на шутку встревожилась Карен, и на ее лице появилось озабоченное выражение. – Ты так думаешь?

– Посмотри на себя! – Анна указала Карен на черные круги под глазами. Да кто этому поверит? По-моему, никто не воспримет это всерьез.

– Крис может и поверить, – тихо произнесла Карен.

– Крис? Ах да, твой Крис, – встрепенулась Анна, внезапно вспомнив, что скоро должен появиться новый приятель Карен. – Когда он должен приехать?

Карен взглянула на маленькие золотые часики, одетые поверх рукава платья.

– Собственно, уже с минуты на минуту.

– Прекрасно! Ты меня сейчас представишь. Я умираю от желания его увидеть.

– Анна!

– Угу? – сказала та, проведя рукой по волосам.

Закусив губу, Карен немного помолчала.

– Нет, ничего.

– Что? – засмеялась Анна, поймав в зеркале ее взгляд. – Что такое?

– Ну, просто… Ну, видишь ли, Крис…

– Ну?

– Ну, в общем, Крис может оказаться не таким, каким ты его себе представляешь.

– Что ты имеешь в виду – не таким, каким я его себе представляю? – с удивлением посмотрев на нее, спросила Анна. – Я его вообще никак себе не представляю.

– Уверена, что все-таки представляешь.

– Нет же, говорю тебе. – Не понимая причины беспокойства, Анна засмеялась. – Во всяком случае, – проговорила она, поворачиваясь, чтобы в последний раз взглянуть на себя в зеркало, – какая разница, что думаю я или кто-то другой, раз ты счастлива?

– Все не так просто.

– Брось. Ты же сама говорила. – Анна вопросительно посмотрела на подругу. – Говорила, что нужно хватать счастье обеими руками. Значит, если ты счастлива, то какая разница, что о тебе кто-то подумает?

– Логично, конечно, но…

– Никаких «но»! – Анна, повернувшись, мягко подтолкнула Карен к двери. – Пойдем встречать твоего Криса.

Карен резко обернулась и, прислонившись к двери, загородила Анне путь.

– Все не так просто, – чуть громче сказала она. – Я должна объяснить!

– Что объяснить? – опешив от неожиданности, спросила Анна.

Карен сделала глубокий вдох и заговорила тихим голосом:

– Когда я сказала, что Крис может оказаться не таким, каким ты себе представляешь, то знала, что говорила.

Анна открыла было рот, но Карен предостерегающе подняла руку.

– Видишь ли, я совершенно уверена, что… – На миг она умолкла и отвела глаза. – Что ты думаешь, будто Крис – это парень…

Следующие несколько секунд, пока Анна раздумывала над словами подруги, показались Карен вечностью.

– А это не так?

– Нет! Крис – это сокращенное от Кристины.

– Она твоя подруга?

– Нет. Она мне больше чем подруга.

Анна подняла брови:, – А… понятно.

– Не надо так! – огрызнулась Карен.

– Что не надо?

– Не говори вот так «понятно».

– Как?

– Вот так осуждающе.

– Тебе не нравится?

– Нет! Я хочу, чтобы ты признала, что я не такая, как ты, все остальные. Что я не хочу спать с мужчинами…

– А хочешь спать с этой Крис?

– Да! Да, хочу!

– И сколько ты ее знаешь? – тихо спросила Анна.

На этот раз взгляд отвела она.

– Точно не скажу, – глядя в потолок, ответила Карен. – Пожалуй, сердцем я всегда ее знала.

– Почему ты ничего не говорила?

Карен сардонически засмеялась.

– И ты думаешь, что любишь эту женщину?

– Я не думаю. Я ее люблю.

Анна глубоко вздохнула, сделала шаг к Карен и взяла ее за руку.

– Не буду делать вид, что я все это понимаю. Господи, – она засмеялась, – за эти годы мне пришлось редактировать множество статей о женщинах с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Но когда ты близко знакома с одной из них – это совсем другое дело.

Карен улыбнулась ей в ответ.

– И потом неизвестно – может, ты это преодолеешь.

Карен громко засмеялась:

– Это ведь не наркотики, Анна. Я не хочу это преодолевать. Я действительно вполне счастлива. Собственно, я никогда еще не была так счастлива.

Анна взглянула на подругу и неожиданно смягчилась:

– Послушай, если ты любишь, то я очень рада за тебя. – Она обняла Карен за шею, а та ее за талию, и теперь они вместе смеялись сквозь слезы, пока обе не пришли в себя.

– Христос всемогущий! – наконец воскликнула Анна, отстраняясь, чтобы посмотреть ей в лицо. – Больше я не выдержу никаких сюрпризов. Дай-ка мне попудрить носик, а потом мы пойдем и ты представишь меня Кристине. – Она усмехнулась:

– Пожалуй, я теперь буду тихо сидеть где-нибудь в углу.

Карен улыбнулась и вытерла глаза и нос.

– Ладно, – сказала она и, наклонившись, поцеловала Анну в щеку. – Я думаю, когда дом загорится, ты появишься.

Она проводила подругу взглядом – та зашла в кабинку и закрыла за собой дверь, – затем посмотрела на себя в зеркало, вспоминая тот день, когда жизнь ее так сильно переменилась…

Было начало лета, пятница. Она отправилась на загородные курсы сразу после окончания занятий в школе.

Прошло уже больше двух часов, и Карен, с беспокойством посмотрев на часы, прибавила скорости. Из-за аварии движение на шоссе перекрывали, и теперь она наверняка опаздывала в центр подготовки – единственным утешением служило то, что среди опоздавших она, возможно, окажется не единственной.

Ничто так не расстраивает, как транспортная пробка, попав в которую чувствуешь себя совершенно беспомощной. Карен проделала несколько дыхательных упражнений, но как только она принялась вращать головой из стороны в сторону, в шее у нее что-то хрустнуло, а в плечах противно потянуло. Пришлось любоваться деревенским пейзажем за окном, пролетающим со скоростью шестьдесят миль в час. Вот в мгновение ока кукурузные поля, лежавшие по обеим сторонам дороги, сменили свой цвет с золотистого на коричневый, потому что несущиеся по небу низкие облака закрыли сверкающее солнце. Через мгновение оно вынырнуло из-за туч, вновь раскрасив окрестности в яркие цвета. На дальних полях желтел рапс, заливая горизонт золотом, а с другой стороны громоздились коричнево-зеленые холмы.

Миновав белый дорожный указатель, Карен обрадовалась, что почти приехала. Она снова взглянула на часы.

Опоздание – целых пятнадцать минут, а она терпеть не могла опаздывать!

Неподалеку от величественного здания поместья Бомонт-Мэнор, тридцать лет назад превращенного в центр проведения конференций, асфальтовое покрытие уступило место гравию. Следуя указателям, Карен проехала на автостоянку между главным зданием и вытянувшимися в ряд бетонными одноэтажными строениями 1960 года, предназначенными для проживания участников.

Поставив машину на ручной тормоз, Карен протянула руку за программой конференции. Главное теперь – не опоздать хотя бы на те занятия, которые начинаются в два часа. Она не очень-то сюда рвалась, но… В общем, недавно она по жребию стала новым завучем. Так это выглядело со стороны. На самом деле шеф, зная ее талант посредника – Карен всегда старалась выслушать чужое мнение и вникнуть в суть проблемы, – предложил ей этот пост. Эти выходные за городом служили своего рода наградой, а учитывая, что развлечений в жизни было столько, сколько у монахини, Карен не стала отказываться.

Оставив дорожную сумку в машине, Карен завернула за угол дома и по большим серым ступеням подошла к входу в главное здание. В вестибюле было прохладно, обшитые дубовыми панелями стены уходили в темноту, в глубине почти на три метра возвышался огромный мраморный камин.

Рассматривая украшенный лепниной потолок, Карен почувствовала, как кто-то осторожно тронул ее за плечо.

– Извините, милая, вы не из КОХСЕ?

– Простите? – Карен, обернувшись, увидела перед собой приятную седовласую леди с блокнотом в руке.

– Вы из группы КОХСЕ из Клитхорпса, дорогая?

– Из какой группы? – переспросила совершенно сбитая с толку Карен.

Пожилая леди засмеялась.

– Вы, наверное, не сиделка, милая, извините. – Она еще раз извинилась за ошибку, как будто по внешнему виду Карен можно было догадаться, кто она такая.

– Нет, я учительница, – пояснила Карен.

– Ничего, не обращайте на меня внимания! – Старая леди вздохнула, очки ее уныло повисли на длинной серебряной цепочке, но тут, увидев поднимавшуюся по лестнице девушку, она устремилась к ней, дабы наконец найти своих пропавших ангелов милосердия.

* * *

После того как Карен нашла организатора группы и все выяснила, она еще успела перекусить перед вводным занятием – весь курс был рассчитан на три дня. Просторная комната на втором этаже, уставленная книжными шкафами, была вся залита светом. Парчовые шторы на высоких окнах были раздвинуты и перевязаны экстравагантными шелковыми ленточками.

В группе Карен насчитывалось десять – двенадцать человек; учителя постепенно заполняли комнату и, представившись друг другу, вступали в непринужденную беседу – так всегда и бывает, когда у людей заведомо есть общие темы для разговора. Отыскав на полированном овальном столе табличку со своим именем, Карен села на место и принялась рассматривать окружающих, пытаясь определить, кто на что способен.

Сзади какой-то мужчина с жаром излагал женщинам свои бескомпромиссные взгляды на место и роль школьного завуча. Несмотря на вежливое покашливание руководителя группы, свидетельствующее о начале занятий, оратор продолжал разглагольствовать.

Когда покашливание раздалось во второй раз, Карен не выдержала и обернулась.

– Прошу прощения, – сказала она, – но нас уже ждут, – и кивнула в сторону понимающе улыбавшейся руководительницы.

Даже не извинившись, мужчина сел на свое место, как раз напротив Карен, и, с шумом водрузив на стол дипломат, принялся выгружать из него разного рода блокноты и ручки, что заняло еще несколько минут.

Трехчасовой семинар длился уже полтора часа, когда тяжелая дверь неожиданно распахнулась и на пороге, широко улыбаясь, появилась еще одна участница семинара, по возрасту – сверстница Карен. Она извинилась перед лектором, и Карен поразилась той непринужденности, с какой вошедшая вела себя в этой неприятной ситуации, и тому, с какой легкостью она влилась в незнакомый коллектив. Девушка назвала себя, и Карен, взглянув на стоявшую рядом с ней табличку, пригласила ее занять место рядом.

Когда через несколько минут наступил короткий перерыв, обе представились друг другу полностью. Кристина Брукс – можно звать просто Крис – работала в одной из лондонских средних школ, преподавая английский язык и литературу. Карен сразу же решила, что она прекрасный специалист – уж больно хорошо у нее все получалось. Крис была худощавой, белокожей; привлекали внимание идеальная фигура и копна золотисто-каштановых волос. Одевалась она очень стильно, в соответствии с модой; в общем, эта женщина была, конечно, из ряда вон.

Рядом с ней Карен чувствовала себя бедной родственницей. Стараясь придать себе не слишком строгий и вместе с тем достаточно деловой вид, она поверх черных леггинсов и темной хлопчатобумажной рубашки надела черный жилет и сейчас очень сожалела о том, что не дополнила этот ансамбль чем-нибудь ярким – платком, шарфом, украшением, наконец, чтобы выглядеть поинтереснее.

После окончания семинара Крис наклонилась к Карен, складывавшей свои тетради, и, кивнув на сидящего напротив зануду, спросила:

– Этот парень настоящий?

Чтобы скрыть смех, Карен пришлось срочно закашляться.

– Говорю вам, – продолжала Крис, любезно улыбаясь мужчине, который, перекрывая общий гул, продолжал что-то громко бубнить, – что коллеги наверняка послали его сюда только для того, чтобы в учительской хоть ненадолго воцарились мир и покой.

– Может быть, у него проблемы со слухом, – предположила Карен.

– А если у него их нет, то уж у нас-то наверняка возникнут. Я еще не видела человека, которому бы так нравился собственный голос!

– Счастливая вы. У меня таких знакомых пруд пруди.

– Готова спорить, все они мужчины.

– Пожалуй, что так, – подумав, согласилась Карен. – Во всяком случае, большинство.

– И все-таки ваши знакомые скорее всего разглагольствовали не так! Это просто словесный понос какой-то!

Карен засмеялась, но, заметив чей-то косой взгляд, тут же прикрыла рот рукой и сделала вид, что кашляет.

Подняв глаза на Крис, она снова засмеялась, и обе стали поспешно собираться.

– Прошу прощения, леди! – крикнул им вдогонку мужчина.

Обернувшись, они робко, словно шаловливые школьницы, застигнутые на месте преступления, посмотрели на объект своих насмешек.

– Мы встречаемся на аперитиве перед ужином, не хотите присоединиться? И он хозяйским глазом окинул свою свиту.

– Ну… – начала было Карен.

– Очень мило с вашей стороны, – без раздумий заявила Крис, – но нам хотелось бы до ужина кое с чем разобраться. – И она красноречиво помахала конспектами. – Так как я опоздала, Карен любезно согласилась просмотреть все вместе со мной. – Она искоса взглянула на свою сообщницу, которая в этот момент глупо улыбалась. – Впрочем, скажите на всякий случай, где вы будете, чтобы мы смогли вас найти, если рано закончим, – добавила Крис. – Ну, теперь мы знаем, где не стоит появляться, – прошептала она Карен, когда они вышли из комнаты, и ускорила шаг, услышав за спиной знакомый бубнящий голос.

Когда раздался стук в дверь, Карен как раз колдовала с полупрозрачным оранжево-пурпурным шарфом.

– Минуточку! – крикнула она, завязала узел и склонила голову набок, чтобы оценить эффект. – Прошу прощения, – открыв дверь, сказала она Крис.

– Ерунда! Готова?

Карен кивнула. Схватив со стула свою сумочку, она мигом осмотрела комнату, погасила свет и закрыла за собой дверь.

– Куда пойдем? Наверное, не стоит попадаться им на глаза.

– Все меры приняты, – усмехнулась Крис и помахала зажатой в руке брошюрой. – Здесь сказано, что на третьем этаже есть еще один бар. Пошли, я плачу.

Они даже не заметили, как остальные посетители покинули бар. Только когда Карен, громко смеясь над какими-то словами Крис, запрокинула голову, она обнаружила, что они остались вдвоем. Да, теперь они опаздывают на ужин и успеют только к концу, да и то лишь в том случае, если сейчас же побегут.

Говорили они в основном о работе: о неблагодарном и все-таки таком необходимом труде учителя. Крис рассказывала о своей лондонской школе, о коллегах и некоторых наиболее способных или трудных учениках, обе сетовали на родителей и стрессы. Карен всегда удивляло, как у едва справляющейся с воспитанием единственного ребенка матери хватает наглости жаловаться на классного руководителя, у которой их тридцать.

После ужина они, ускользнув от группы, снова двинулись в свой бар.

– Вот это жизнь! – сказала Крис, подав Карен бренди, и плюхнулась в стоявшее напротив красное кожаное кресло. – Твое здоровье, дорогая!

Подняв свой бокал, Карен ответила ей улыбкой.

– Твое здоровье!

– Так где ты живешь, Карен? Возле школы?

– Не очень далеко. Школа находится в Блумсбери, это в двух остановках на метро.

– Квартира твоя или ты ее снимаешь?

– Моя. А у тебя?

– То же самое. Иногда пускаю жильцов.

Уловив скрытый намек, Карен коротко рассмеялась, хотя не была уверена в своих догадках. Вечер подходил к концу, а они все никак не могли наговориться, все рассказывали друг другу о своей жизни, посвящая даже в самые интимные подробности. Когда глубокой ночью они наконец расстались возле дверей Карен, то были уже близкими друзьями.

Утонув среди подушек, Карен вглядывалась в темноту; ее глаза были прикованы к потолку, на котором дрожал отсвет фонаря автостоянки. Загипнотизированная его движениями, она в конце концов уснула – с улыбкой на губах.

Улыбка вновь заиграла на губах Карен, когда на следующее утро Крис постучалась к ней и позвала в столовую на завтрак. Весь день они провели в обществе друг друга; вечером же, переодеваясь к ужину, Карен уже благодарила судьбу, что привела ее в Бомонт-Мэнор, и жалела только о том, что это последний вечер.

Ожидая прихода Крис, Карен вдруг разволновалась, как школьница перед первым свиданием. Смущенно засмеявшись, она уселась на табуретку перед скромным туалетным столиком и, опершись на него локтями, взглянула на себя в зеркало. В тщетной попытке разгладить морщины вокруг глаз, она оттянула кожу на висках, но оказалось, что все осталось по-прежнему. Вздохнув, Карен вытащила из маленькой косметички губную помаду и, сняв колпачок, провела ею по своим полным губам. Когда наконец раздался стук в дверь, она вздрогнула, быстро стерла все лишнее и бросилась открывать.

Избегая всех остальных, они пошли в «свой» бар и сели за «свой» столик, радуясь общению друг с другом.

Глядя, как Крис упругими шагами подходит к бару, Карен в который уже раз восхитилась ее элегантностью.

Поверх черных леггинсов на Крис была свободная шелковая блузка цвета лаванды, почти до плеч свисали замысловатые серьги с пурпурными и бледно-лиловыми полудрагоценными камнями. Тонкий шелк мягко облегал ее совершенные формы.

За ужином они болтали и смеялись с другими участниками семинара и даже любезничали с занудой, которого прозвали Шумовиком, при этом обменявшись с остальными улыбками и понимающими взглядами. Но едва Крис своей холодной точеной рукой коснулась руки Карен, как той захотелось отстраниться, хотя все это было вполне невинно. Пальцы Карен слегка задрожали, и, почувствовав ее смятение, Крис убрала руку, в то же время не прекращая шутить и смеяться с остальными. Казалось, этот инцидент ничуть ее не задел.

У Карен же настроение совсем упало, и, когда ее пригласили в бар расслабиться перед сном, она, сославшись на головную боль, удалилась в свою комнату.

Не сняв тенниски и носков, она завалилась на кровать, оперлась на локти и попыталась читать. Однако она так и не перевернула страницы, смысл слов ускользал от нее. Ее глаза снова и снова пробегали один и тот же параграф, но увы… В конце концов Карен швырнула книгу на пол, легла на спину и принялась смотреть в потолок.

Она думала только о Крис. Ее тогда словно ударило током. Ничего подобного она никогда не испытывала. Карен много раз обнимала и целовала своих подруг, но никаких чувственных эмоций в ней при этом не пробуждалось.

Она закрыла глаза и постаралась воскресить перед глазами образ Крис. При одной только мысли о ней внутри у Карен все похолодело, ее охватило какое-то странное ощущение. Когда раздался стук в дверь, Карен замерла. Дыхание ее почему-то стало тяжелым и участилось. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем стук повторился снова, на этот раз уже настойчивее.